"Европейское воспитание" - читать интересную книгу автора (Гари Ромен)23— Гм… Черв окинул свой маленький отряд критическим взглядом. — Марш! Тронулись. Они шли гуськом, с Червом во главе. У него была странная манера носить винтовку: ремень через шею, а ружье поперек груди. Он опирался на него обеими руками. Благодаря платку на голове, со спины он был похож на матушку с ребенком на руках. Крыленко шел с трудом, волоча ногу. Его лицо кривилось от боли… — Ревматизм! — с грустью объяснял он Янеку. Махорки не было: в Пясках рожала женщина, и уже два дня он бродил вокруг хутора, бормоча молитвы. На поясе у Янкеля висела связка гранат. Станчик спрятал в рукав нож: это было его единственное оружие… Трое братьев Зборовских были экипированы лучше всех: у каждого немецкая винтовка, штык, маузер и полный патронташ. Безоружный пан меценат рысил перед Янеком. В огромной шубе, вечно вонявшей мокрой собакой, у него был нелепый, смешной вид. Он то и дело останавливался и бегал в кусты: у него было расстройство кишечника. Потом догонял их в изнеможении и бормотал извинения. Так он прошел половину пути и в конце концов, измотанный и ноющий, остался где-то в чаще. Янек замыкал колонну. Они прибыли к излучине Вилейки заблаговременно и расположились по обе стороны дороги. Двое старших братьев Зборовских встали на вершине холма, как раз у того места, где водитель грузовика должен был переключить скорость перед спуском. По ту сторону Вилейки садилось солнце, снег был твердым и гладким: под скупыми лучами солнца он превратился в плотную массу. Они ждали больше получаса, лежа на снегу. Чувствуя, как замерзают внутренности, Крыленко вскочил и выругался. — Лежать! — приказал Черв. — Хочешь, чтобы я отморозил себе?… — возразил Крыленко. Черв мигнул глазом. — Он меня оскорбляет! — возмутился старик. — Я не нарочно, — сказал Черв. — Это нервный тик. Не кричи. Они услышали гул мотора. Услышали, как шофер переключил скорость. Из-за поворота появился грузовик и начал взбираться на гору. Это давалось ему с трудом. Наверное, был тяжело гружен. Янек увидел бледное, оглушенное лицо водителя: видимо, устал от холода и шума. Рядом с ним дремал другой немецкий солдат. То был трехтонный, крытый брезентом грузовик. В кузове запел чей-то голос: Хор голосов подхватил: Черв лежал ничком на снегу. Крыленко прошептал: — Если Зборовские их атакуют, нам крышка. Грузовик выехал на вершину холма, и они увидели два ряда немецких солдат, сидевших друг напротив друга с винтовками на коленях. Грузовик заскрежетал, сделал последнее усилие и исчез за склоном. Двое Зборовских перешли через дорогу и возвратились к ним. — Правильно сделали, — сказал Черв. — Завтра начнем сызнова. Когда они вернулись на следующий день, Черв взял Янека и поставил его у подножия холма. — Свистеть умеешь? — Да. — Грузовик поворачивает здесь. Когда он будет проезжать мимо, заглянешь в кузов. Если там будет меньше шести человек, свистнешь. Все понял? — Да. — Повтори. Янек повторил. Черв ушел, а Янек спрятался в кустах. Вновь солнце зашло за горизонт. Янек услышал гул мотора. За рулем был тот самый шофер, и тот самый солдат спал на соседнем сиденье. Грузовик повернул и начал подниматься в гору. Янек раздвинул кусты и посмотрел. В кузове на ящике сидел один человек. Похоже, дремал. Янек пристально смотрел на него пару секунд. Это был старый Аугустус Шредер. Грузовик заревел… «В кузове один человек», — подумал Янек. Нужно свистнуть. Он вставил два пальца в рот. На ящике тряслось большое, худое тело немца, упиравшееся подбородком в грудь. Руки были скрещены. Один человек… Раздался короткий, пронзительный свист. Грузовик как раз выехал на вершину холма. Янек увидел, как с разных сторон дороги выскочили два черных силуэта, четко выделяясь на фоне красного неба. Он услышал два выстрела, и в тот же миг грузовик остановился. Он увидел, как Аугустус Шредер выпрыгнул из кузова и побежал сломя голову, размахивая длинными руками, похожими на лопасти ветряной мельницы. Тогда Янек вышел из кустов и побежал навстречу ему, крича: — Не стрелять! Он услышал третий выстрел. Когда он добежал до грузовика, Аугустус сидел на земле, опираясь о колесо и держась за живот. Никто не обращал на него внимания. Партизаны жадно осматривали ящики: оружие, боеприпасы, взрывчатку… На костлявом лице старика застыло наивное изумление. Он не чувствовал боли. Он просто был удивлен. Наклонившись к нему, Янек услышал, как он повторяет по-немецки: — Вдруг он узнал Янека и улыбнулся ему. И сказал ему по-польски еще не искаженным болью голосом: — Я ранен. Это ты стрелял в меня? — Нет. Аугустус Шредер произнес очень серьезно, словно это было важно: — Я верю тебе. — И быстро добавил, чтобы успокоить Янека: — Мне не больно. Крыленко высунул голову из кузова. — Ничего, старик, — простодушно сказал он. — Не переживай. При ранениях в живот сразу не больно. Но зато потом ты свое наверстаешь. — И радостно улыбнулся. — Вот увидишь! — Я сказал, чтобы они не стреляли, — прошептал Янек. — Я верю тебе. Его костлявое лицо побледнело, как полотно. Небо потемнело. Вороны перестали каркать. Черв спрыгнул с грузовика с карабином наперевес и сказал, не глядя на раненого: — Уезжаем. Залезай. Мы отвозим грузовик в лес. — Я останусь еще ненадолго, — сказал Янек. — С какой стати? — Он… он… Он хотел сказать: «мой друг». Но сказал: — Я его знаю. Старик побелел, как смерть, и его губы задрожали. — Как хочешь, — сказал Черв. Он сел на место водителя и завел двигатель. — Только недолго! — Хорошо. Грузовик оставил после себя запах бензина. — Фотография, — попросил Аугустус. — У меня в гимнастерке… Янек расстегнул шинель и порылся в карманах. Он тотчас нашел фотографию. На него сурово смотрел молодой парень в гитлеровской форме. — Дай. Он вложил фотографию в руку раненого. Аугустус рассматривал ее с иронической улыбкой. — Он будет мной гордиться. Или пожмет плечами и скажет: он всего лишь выполнил свой долг. Вот и все. Фото упало в снег. — Не оставляй меня на дороге. Если меня найдут крестьяне… Они добьют меня палками. Янек оттащил раненого в чащу и прислонил к стволу дуба. — Мои игрушки, мне их будет не хватать. Янек порылся в карманах… Лицо раненого посветлело. Ему стало не так больно. Янек завел пружину и отпустил ее. Человечек ожил, улыбнулся… — Человечек понюхал табак. — Человечек чихнул и самодовольно покачал головой. — Спасибо. Янек вложил игрушку ему в руку. Прошло несколько часов. Ночь была тихой, в обнажившемся лесу ветер не поднимал ни малейшего шороха. Только старик слабо стонал на снегу… Когда он затих, Янек положил тело на дорогу, на виду, и вернулся в лес. |
||
|