"Салют, Варварята!" - читать интересную книгу автора (Исакова Галина)

Дети — цветы жизни. Пятеро

Нельзя сказать, что они меня разбудили. Из тех 2,5 часов, что я провела лежа, спала от силы минут 20. Каждые 10 минут (я засекала) поднимался такой скулеж — хоть вешайся. Варя от детей периодически сбегала, я ее обратно загоняла. Детки ползают по всему загону, то холодно им, то жарко, то есть надо, то один на другого залез… Какой-то из щенков все время норовит к петле присосаться, а из петли идет что-то жуткого зелено-бурого цвета. Только пристрою пеленку Варе под хвост, начинается великое переселение народов.

В конце второго часа я уже озверела и непедагогично прошипела: «Дети! Хорош базлать!» Весь день, понимаешь, у мартена. А они…, они…, сволочи маленькие… шустрые такие… ВСЕМ СПАТЬ! На счет три выключаю свет. Не помогает. Я уже думала плюнуть на все, ну пусть пищат, работа у них такая, но ведь это невозможно! Такой визг, писк и верещание — как в женской бане, когда мужик зайдет. Вскочу — посмотрю: не задавили кого? Все в сборе? По хвостам: один, второй, третий… Сбиваюсь. Опять: раз, два, три, четыре, пять… Ну и славно, вот и спали бы себе.

Младенцы, говорят, едят или спят. А это что? Черти какие-то, а не младенцы. У меня крыша едет. Я спать хочу.

И ненавижу ветеринаров. Я же говорила — там еще есть! Иваныч к нам так и не приехал, сейчас на операции, телефон отключил. И я ему с вечера не дозвонилась, другие «по ночам не выезжают», третьи еще чего-то…, суки в ботах они — вот кто! А Ольга в 9 вечера домой ушла, звонила потом, но мы тогда — ах, молодые, наивные! — спать собирались.

Последнего я одна приняла, да. Собственно, Варишна сама родила. Она в очередной раз выбралась из загона, привалилась к кровати, печально посмотрела мне в глаза, кряхтонула пару раз, потужилась, встала, ойкнула, и на руки мне (еле успела подставить!) упал мокрый комочек.

Опять без последа, ешкин хвост. Я его тряхнула пару раз, Варвара — облизала, протерли его, я бы даже сказала — натерли, и — к титьке. Боялась, что он не дышит, но ничего, пыхтит вон… Последыш.

А Варик — умничка. Горжусь!

В данный момент мать-героиня спит тревожным сном, ноги дергаются (как будто бежит, не схватки!), малышня опять распищалась. Пожалуй, лягу в загон, чтобы все были под рукой, а то к концу ночи у меня кукушка, точно, съедет. За окном уже поют. Кукушки, там, соловьи, воробьи, а у меня тут свой хор…, имени Пятницкого. С ансамблем песни и пляски.

Какого они цвета? Да черт их знает. Серые. Темные. Все одинаковые — по окрасу, кто-то чуть светлее, кто-то потемнее, пока не понятно.

Ой! Маленький Димыч спит и подвывает, и подгавкивает во сне! Смешно… Как большая собака! И лоб хмурит.

Кстати говоря, не уверена, что все 3 последа ЕЩЕ НЕ ВЫШЛИ. Пока я… хм… спала, Варвара что-то подлизывала, я не успела рассмотреть — собака удалилась в коридор. Оно или нет — не известно.

Дети улеглись — полежу и я. Всем доброй ночи!

… Не спится. Как думаете, можно последнего щенка Сумерки назвать? Ночной ведь он, Маленький крадущийся тигр… И с чувством юмора у него все в порядке. Сумерки, ты как? А четвертого — Владом. В честь форумчанина Влада из Москвы. Он так старательно звал малыша рождаться! Даже подзывалку специальную придумал: «тпрусь… тпрусь…» Написал, как опытный папаша двоих детей, что после такого приглашения щеночек просто обязан показаться на свет — хотя бы из любопытства, что еще за «тпрусь» такой.

Завтра — большой парад и инвентаризация, надо бы с именами определиться. Первая девица — Ольга Стоцкая, вторая — Сафи, третий — Димыч, четвертый — Влад (?), пятый — Сумерки (?), шестой, седьмой…, шучу.

Мы сделали это!

И наступила благодать: дети спят и молчат!

У нас воду отключили. Всю. Ни холодной, ни горячей. Позвонила в ЖЭК, говорят, профилактические работы. Холодную обещали скоро дать. Хорошо, хоть у меня небольшой запас воды есть, но тут надо все конкретно мыть, чистить, стирать. Включая нас с Варварой. А воды нет.

Малышня поела и спит. Варя тоже. Я ее накормила (дала банку консервов, они все-таки легче, чем сухой корм, предложила молока, творога, воды с медом). Спросила насчет «гулять» — не хочет. Спит. Звонила Иванычу. Обещал приехать часа через полтора-два.

Теперь я поняла, зачем форумчанин Такир советовал купить туристический коврик для себя. Чтобы рядом спать! Но моя кровать в полуметре от загона, думала, так обойдемся…, ан нет! Под утро я самую горластую к себе взяла спать. К шее пристроила, обняла ее, укрылись мы с ней теплым одеялом и дрыхли. Малипуська пригрелась и спала. Мне от этого крохотного тепла и доверия так хорошо стало, что я, как ни странно, тоже счастливо задремала.

Теперь нужно в загоне все прибрать и организовать малышам теплое место. Я бы с дорогой душой, но ведь Варишна течет, а они на одном месте не спят, из таза с грелкой выбираются. Не могу сказать, что эти дети все время пищат. Я уже научилась хитрить, что ли…, уже начинаю понимать — чего им надо… А нужно им, как правило, мамку, титьку и чтоб тепло. Думаю, не включить ли им настольную лампу? Или теплой воды налить в бутылки и пристроить к ним загон для обогрева, но столько воды в доме не найдется.

Сейчас Варваре чай разводила с молоком в ее миске, а потом взяла ложку, зачерпнула и попробовала — не сильно горячий ли? Потом только до меня дошло, что пью из собачьей миски, а могла бы, например, померить температуру, сунув в чай палец. Куда там! Я готова сама щенков облизать, «прокакать», лечь с ними в загон и укрыться теми же подстилками.

А малышня смешная, да. Сегодня долго их рассматривала: я же не видела никогда маленьких мастифов да и вообще щенков не видела — никаких (кто не знает, Варвару я взяла годовалую). Шубки у них — как у медведей — бурые с рыжим отливом линялого такого оттенка. Между нами говоря, ночью я испугалась, что они лапами запутаются в «различительных» нитках и их сняла, теперь пожинаю последствия — все дети на одно лицо. Сейчас буду восстанавливать историческую справедливость.

К моему понимаю счастья («когда дети сытые и спят») прибавилось еще одно: ах, если бы была вода!

Я бы тут горы свернула! Та-аак… первое счастье кончилось.

(Тоном учительницы с миленьким кукишем волос на затылке): «Любимчиков у меня не будет!» Хотя сердце мое с Сафи. Найти бы, которая она. Во-от эта — самая мелкая и самая такая… ненастырная, пищит, но если у соска места не осталось, будет тактично мусолить ухо братца…

Я поняла: самый кайф — это ломануться всем к одному соску и отодвинуть круглой башкой всех остальных. Приходится раскладывать детишек рядком. А они лягут на пузы, лапы задние, как у Чарли Чаплина, вывернуты наружу, во рту сосок, на морде блаженство, а передними лапами в мамкину грудь упираются — вперед-назад, вперед-назад, массируют. Очень милая картина, когда все делают это одновременно. Сборная по синхронному плаванию.

У щенков шубки волнистые, на лбах легкие складочки, шеи тоже в складочку (хотя нет там никаких шей — башка сразу в тело переходит, но на этом воображаемом месте завлекушечные завитки) и на лапах складочки — там, где «голеностоп». На медвежат они похожи игрушечных. Сегодня на «перекличке» одного потеряла. Нашла… У Варьки под ухом, он там спрятался и спал, дурачила снусмумриковая.

Самое смешное, что я свои когти не обрезала — маникюрчик отменный… Щенкам вроде вреда не наношу, а мне ногти-когти не мешают. Только со вчерашнего дня там такая веселенькая кроваво-грязная каемочка — просто так (воды-то нет) не отмоешь. Сейчас мы Иваныча будем пугать: три ведра кровавых тряпок, линолеум в пятнах, вурдалакские ногти и какой-то странный запах в квартире, не то больницы, не то помойки. Или это «Белизна» так воняет? В которой я вчера пеленки полоскала. Или ящик с лекарствами? Или я сама?… Дети пахнут собаками. Варя пахнет…, нет, она как раз «Белизной» не пахнет. Чего стоит один ее зеленый хвост!

Три дня назад писала, что в квартире срач. Наивная! То был просто прянично-лубочный порядочек! А сейчас как в отделении реанимации после празднования Нового года.

Иваныч был. Щенков внутри у Вари точно нет, насчет последов — не понятно. Колоть окситоцин, делать массаж, «медвежаткам» принимать солнечные ванны на балконе, беречься от сквозняка.

Уже перестала пугаться писка. Не далее, как прошлой ночью плач вызывал у меня ощущение, что «все пропало»: или «различительными» нитками удушатся, или Варя их задавит, или замерзнут, или умрут от голода и т. д., а они ничего, бодрые котята! Натурально мяукают. Я так и не поняла, кто где, зову их всех скопом — «зайцы». Фотографирую, конечно.

Себе на ужин решила приготовить филе куриное. Беру его размораживать в микроволновке, смотрю вес, чтоб программу включить. Написано: 700 г., я автоматически думаю: О, как моя старшенькая…

Зашла в магазин. Очередь 2 человека. Пока они «обслуживались», я глубоко ушла в свои мысли, а мысли у меня дома в тазу остались. Подходит моя очередь, продавщица: «Слушаю вас…» А я на нее смотрю и понимаю: забыла, что собиралась покупать! Напрочь! Хлеб вроде не нужен, за каким же рожном я приперлась? Смотрю на продавщицу вытаращенными глазами, тут мой рот открывается и говорит: «Окситоцин есть?» В магазин-то я за сметаной ходила, правда, вспомнила об этом уже дома.

Пошла мусор выносить. Три пластиковых мешка. Не то, чтобы прозрачные, но такие, матовые. Навстречу дядька. Уставился мне в мешок с любопытством…, за что и был наказан. Как увидел — что я с усталым видом тащу окровавленные простыни и шприцы, чуть там же и не кончился. А вот не надо в чужие мешки заглядывать!

День мы провели примерно так: в 5 часов утра — спим. В 5.10 — писк, пора есть. Встаю, раскладываю детей у Варвариной груди. До 5.40 все чмокают, я умиляюсь. Ухожу стирать — писк, одного оттеснили, подкладываю, 5.50 — спят. Ложусь дремать. В 6.00 — писк — на кого-то наступили, укрываю их, умиляюсь, ухожу на кухню разводить марганцовку. В 6.05 — одного оттаскиваю от петли, 6.10 — все спят. Не мерзнут ли? Укладываю в таз с грелкой, укрываю, и — под синюю лампу, глажу, иду к кровати, но не дохожу: писк. Пора есть. Подкладываю к Варе, отхожу погладить пеленки. Поворачиваюсь — трое потеряли соски. Подкладываю… Первые уже наелись, вторые еще только собираются. Укрываю. Вторые наелись и заснули, первые проснулись и хотят есть. «Старшенькая» ест все время. У Сумерки и Влада понос.

Дали холодную воду. Именины сердца. Надо Варюху зеленохвостую помыть, и коврики постирать.

А вас раздражает, когда звонит телефон? Дети спят, а они раззвонились! Да и вообще у меня какой-то бзик, не хочу телефонную трубку снимать. Туда надо что-то говорить… Еще у меня дико болит спина. Просто отваливается. Однако за исключением того, что я потеряла ощущение времени, все у нас отлично! Пеленки — стопочкой. Лекарства — горочкой. Вода в ведре — прозрачная. Дети сытые — чистенькие. Джин не кончается. Лампа синяя горит, Варя на детей смотрит с интересом, но без умиления…

Сегодня 20 октября 2004 года. Сижу и, нагло наплевав на работу, читаю свои записки про эти роды.

Накатило… Вспомнила, даже в носу защипало. Роды, волнение, бархатные завитушки у щенков, «пахнущих здоровой собакой», помещающихся в ладони, визги, «жужжание» младенцев, грелки, тазик, подкладывание «к титьке», бессонные ночи, окситоцин, усталость, умиление.

И что из них выросло? Кони! Слоны! Девочка в четыре месяца 35 кг. Нормально?! «Девочка» называется.

С одной стороны, оказалось, что мой «репортаж; в петле по шею» не отразил всех чувств, которые мы с Ольгой испытывали, валясь с ног, с другой стороны, так живо все вспомнила…

Собака моя в порядке. Сегодня к нам с повторным плановым визитом приезжал Иваныч.

Варвара улыбается, когда я ей говорю, что «мы знаменитые», просит еще и еще раз зачитать полюбившиеся места из поздравительных интернет-телеграмм. У нас перманентное кормление, разговоры по телефону, уборка пеленок и мытье пола. На работе взяла двухнедельный отпуск. Сейчас все рядком у живота, кто-то уже спит, Оленька Стоцкая, как всегда, доедает. Спит и Варюша. Выбегали на прогулку, вернулись, вколола окситоцин, зелень становится бурой и явно идет на спад.

Разобралась с нитками. Надеюсь, правильно.

Значит, так: старшенькая — Ольга Стоцкая, имя дано из-за большеротости, особой настырности и невиданной певучести, вес при рождении 700 г, нитка оранжевая. Отличительная особенность — белый галстук.

Сафи (620 г), синяя нитка, без пятен.

Димыч (800 г), белая нитка, у самых когтей задних лап — белая каемочка.

Влад (850 г), малиновая нитка, белый галстук.

Сумерки (700 г), зеленая нитка, белые каемочки у когтей передних и задних лап, белый галстук. Оказался таким хитреньким младшим братом, который везде пролезет и все ему прощается. О! Веселая картинка: Влад на Сумерки залез… Но Сумерки, молоток, тоже не робкий, тогда Влад стал ввинчиваться мордой, стараясь отпихнуть Сафи от соска.

Сафи похожа на ослика: уши такие же.

Истошно пищать малышня перестала. Едят и спят, пыхтят, ворчат, покряхтывают. Хотела подруге по телефону дать послушать «младенческое бормотание» — так фигушки, все молчат, как партизаны. Губешками чмокают, мордами тычутся, но не верещат. Моя школа!

Все думаю — как хорошо, что лето, елки-палки! Шлепки надела, на майку кофту поприличнее, и в тех же шортах, что была — на улицу, в магазин, на помойку… И пеленки сохнут быстро. И детям солнышко.

В квартире стоит странный не очень приятный запах. Иваныч сказал — это от родов, хотя и специфический, но нормальный запах. Не знаю, что делать. С доместосом, что ли, пол протереть?

Мне бы хотелось еще услышать звук — ШЛЕП! — с которым щенок выходит. И почувствовать то оооогромное облегчение от того, что все прошло нормально. И щенок — вот он, маленький, беспомощный, но прошедший такой путь, слепой, мокрый, плачущий, но уже мудрый… Будущая большая собака! А пахнут они так приятно — молоком, шубкой, здоровым зверьком.

И молодой затюканной мамашкой мне нравится быть. Вот точно — У МЕНЯ ЖЕ ДЕТИ! «У вас фигня на постном масле, а у меня дети!», — хотелось мне крикнуть сегодня на улице и потом в аптеке, когда какой-то дед сто лет выбирал пластырь от мозолЯ. Он так и сказал: «Дайте мне что-нибудь от мозолЯ». Ну, ему что-нибудь и дали. А я, приплясывающая от нетерпенья, еле удержала готовое сорваться с губ неприличное слово в рифму, кажется, вчера его пару раз употребила. Короткое такое, емкое слово — русское народное, из экспрессивных.

К концу дня до меня, наконец, дошло, что образцовый порядок с непременно чистой хрустящей пеленочкой в загоне — это утопия, и не надо все время поправлять, выправлять, перестилать, чтобы через несколько минут тащить ее стирать и стелить новую. Мое эстетство отступило — верх взяла практичность. Зачем на два кормления тратить две пеленки? Можно на одной два раза поесть. А можно и три. Во-от так ее с краю подогнуть и нормально. А то — не настираешься. Поели, уснули, укрыла их — и чудесно, и с Богом, и пусть себе спят.

Чтобы детей не тискать, придумываю себе какое-нибудь занятие. Но дела почему-то делать неинтересно, хочется все время смотреть на щенков. Книжку взяла почитать — куда там! Ни слова не понимаю. По-моему, у меня прогрессирующая «деменция гравидарум» — слабоумие беременных. Как с тех умных книжек про роды началось, так и прогрессирует. Я скоро начну смеяться над Петросяном, ура! Говорю себе, что дети должны расти в атмосфере здорового пренебрежения и не надо превращать их в «маменькиных сынков». Но они такие крохи… Вдруг что? Вот и сижу в некотором отдалении, как наказанная кошка, слежу за малейшим движением, но без необходимости не подхожу: «Сами, сами, ребята…» А так хочется их потискать! Так хочется, чтобы они скорее выросли и с ними поиграть!

Сафи свою синюю нитку уже посеяла! Все-таки беспокоят меня эти нитки… Не врезаются ли они в кожу? Хотела зеленкой щенков пометить, но пять разных знаков не придумала.

Взвесила. Почему-то не вижу прибавления, ни у кого, кроме Оленьки Стоцкой — она потяжелела на 100 гр. Может, неправильно взвешиваю из-за того, что «младая поросль» все время крутится? Чмокнула, чпокнула, кого надо. Быстренько сбегали с Варей на прогулку, потом протерлись сами, и в загон (слово дикое какое-то…, как для коней, а у нас собаааачки!).

Дети спят. Варик немного ноги размяла, а то как рожала, так теперь и растит детей — со стоическим спокойствием. Сейчас загон — как номер для молодоженов в отеле Мариотт; я его именно так представляю: бооольшая простыня, «теплый угол», одноразовая пеленка.

Влад опять оголодал, о! Пополз, пополз… Парень, не оглядывающийся на обстоятельства.

Сейчас Варишну с рук кормила. Премьера! Раньше, когда о подобном читала, с искренним недоумением думала: «Зачем?» Теперь понимаю. Я бы ей и пожевала, если бы помогло.

А у меня что-то с чувством времени случилось: не могу понять — сейчас еще рано или уже поздно? Что нужно делать сейчас и чего делать не следует. Спать хочу, но почему-то не могу. Чудеса какие-то… Спать, спать, спать! Ночь я провела в загоне.

Ночью Влад меня облаял. Не знаю, как это описать, но был натуральный младенческий лай.

Проснулась, смотрю — как-то детишек маловато и писк почему-то сдавленный. Варик спит без задних ног, похрапывает… Одного вытащила у нее из-под бока, а Сафи опять завалилась мамаше за спину — к самой стенке загона и не может выбраться, меня аж холодный пот прошиб: а вдруг эта собачья мать дите задавит. Теперь бдю. Так ночь и продремали: две большие теплые тетки двумя полумесяцами и стая детей. Утром проснулась, вокруг меня щенки, Варик пить пошла, а детишки переползли ко мне. Пересчитала, в пузы поцеловала…

Дети ползают, уже вижу зачатки характеров.

Сафи — исследовательница, ночью выловила ее за материнской спиной, утром вытащила из своего одеяла, она на моем животе полночи дрыхла.

Димыч ест и всех подбивает: «А не подкормиться ли нам, братва?» Вчера ел-ел, потом всех распихал, лег параллельно соскам, вдоль материнского пуза. Из одного соска пососет, переползет к другому: «столько счастья и все мне!»

Влад значительно спокойнее. По-моему, самый рассудительный молодой человек: пришло время спать — будет спать. Пора есть — будет есть.

Сумерки с хитрецой. Прикидывается послушным, но все равно делает по-своему. Нитку умудрился с себя сбросить, сказал: «До свидания, контроль!»

Оленька Стоцкая — еще одна маленькая обжора.

Начинаю входить в некий режим смены пеленок, уже понимаю — какие куда, как перестилать загон, как перекладывать детей, чтобы не проснулись и так далее.

Еще одно открытие в записную книжку: не надо из детей делать пионерский отряд, чтобы все вмести отправлялись есть, а потом строем — спать. Не будет такого. Обычно двое-трое сосут, остальные спят, потом меняются. Я сначала их подкладывала всей кучкой, а теперь махнула рукой — пусть сами разбираются. Себя одергиваю, чтобы не помогать. Тычется щенок, ищет сосок — давай сам, милок. Уполз далеко, пищит, потерял теплую маму — возвращайся сам. Я рядом, но ты сам. Оттеснили братья, легли на голову — выбирайся! Борись, пищи, но сам, сам. Потом забываю о педагогике, беру малышню и подкладываю. Ну жалко же! Крохи же совсем! Кто их еще пожалеет и полюбит, если не я и если не сейчас.

Собачата живые, а иногда хочется играть с ними, как с игрушечными: потискала, положила покормить, забрала, устроила в «кроватку», одеяльцем укрыла и голову — на подушку.

Варвару воспринимаю как равную себе. Спрашиваю у нее, чего она хочет, морально поддерживаю, отпускаю походить: «Иди, я присмотрю за ними». В общем, родили мы с ней деток… Пойду-ка пересчитаю басурманчиков. На первый взгляд, кого-то опять не хватает. Точно. Ах, Сафи! Юная путешественница!

У Влада и Сумерки отпали сухие стручки пуповинок. Сладкая парочка.

… Футболка на мне в чьих-то какашках, носки разного цвета. Надо переодеться, а то вдруг с телевидения приедут снимать! (А хоть и не обещали! Но вместо стрелялок и поножовщины показали бы нас с детками — это же какой сюжет, какой позитив! Что может быть интереснее, чем смотреть на детей!) Варишне предложила утром сметану — не стала. Дала колбасы нашей любимой, «Докторской» — лениво пожевала. Корм с консервами не ест категорически. Вчера ночью ей дала консервы из собственных запасов — мясо цыпленка. Съела.

Дети мяучат, Варик их лижет, за окном дождик и немножко пасмурно, в доме тепло, чисто, горит лампа, пахнет нами всеми. Перегладила высохшие пеленки, и так на душе хорошо стало!.. Вышли с Варварой погулять, поиграли в травке, даже пробежали два метра, люди смотрят с балконов, а мы гордые такие! Вернулись, слегка поели, водицы пивнули…

Да-да, постигло нас счастье! Всего-то и надо было — детей родить и почмокать их в пузельники. Детки наши молока напились, спят рядом с мамой, поноса я больше ни у кого не вижу, пуповинок тоже. Чешешь им за ушками, а они ногами дрыгают… и тычутся носиками в руку. Дети — это такое счастье!

Мы еще поспим, взвесимся, животы погладим, поедим, любимую простынку с васильками постелем, укроемся теплым одеялом и баиньки — жизнь удалась.

Во-первых, только сейчас обнаружила, что «главные» часы в доме отстают на 50 минут. Интересно, давно? Во-вторых, испытываю натуральную «послеродовую депрессию». Иначе чем объяснить обидчивость, смену настроения — от эйфории до апатии, тупость средней тяжести, взлет интуиции по части всего, что связано с малышней, усталость, но оторваться от этих даров природы — невозможно! Кажется, что они были всегда.

Как себя чувствует Варвара, могу только предполагать. На мой вопрос: «Ну, как ты, золото мое?», она отвечает лаконично: «Иди отсюда…» Я понимаю, что все это нормально, но, мне кажется, начинаю потихоньку сдвигаться в четырех стенах… Поход в магазин — событие! О котором можно долго, со смаком, припоминая все детали, в красках живописуя диалоги, рассказывать подруге по телефону, приходя в восторг просто оттого, что там ЛЮДИ, лица, разговоры, музыка, шум машин… Включила телевизор. Там Дума какая-то, конференции, решения партии в жизнь… Какие конференции? О чем они говорят? Кто все это смотрит? Тут вопрос жизни и смерти — можно ли пеленки стирать с порошком, а они какую-то галиматью несут… Выключила.

Придумала, как улучшить обустройство загона. В нем и посижу, потому как там мне самое место… Хотя, не скрою, интересно: эти изменения в психике — они обратимые? «Станция конечная «Загон», просьба освободить вагоны». Варик подняла голову и посмотрела на меня все еще с надеждой. Что-то надо ей… А я ей вместо пряников окситоцин сейчас вколю. Тут-то она и поймет, что помощи ждать неоткуда.

Сафи все время сбегает от компании. Периодически вылавливаю ее за Варькиной спиной, она уползает от всех и дрыхнет в одиночестве. Ест как все, спит как все — но в отдалении. Вот и я раздумываю — где сегодня спать: в загоне или на «месте» — в кровати.

Сафи действительно похожа на ослика: у всех ушки опустились, а у нее все еще прижаты к голове, но не плотно, а как будто стоят. Специально за ней пристально наблюдаю. Ест она, как конь, спит тоже с душой, нормальный здоровый ребенок. Вот, оглядываюсь на них, все уже поели и отвалились, а она сосет.

Да, про вес: прибавили Сумерки, Димыч и Оленька Стоцкая. Оленька приближается к килограмму. Влад и Сафи на почетных 4-ом и 5-ом местах. С завтрашнего дня вывешу над загоном транспарант: ВИЖУ ЦЕЛЬ, ВЕРЮ В СЕБЯ, НЕ ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЯ НА ПРЕПЯТСТВИЯ.

А люди — смешные, в точности как раньше, глядя на Варвару, донимали вопросом-раздумьем: «Сколько же ОНО ест, наверное…», — так и сейчас. Встретила соседку с нижнего этажа, пять щенков родились, говорю, все у нас хорошо. Она: «ШЕСТЬ МАСТИФОВ! Сколько же они едят!»

Соглашаться на гостей или нет? А есть какие-то правила, например, медицинские? Ну там карантин, то, се… или сугубо «на усмотрение»? Тряпочку с доместосом у порога? Говорят, хорошая штука «Цитеал» и для детей невредная. Беру Варвару, гуляем до аптеки. Самый популярный маршрут. Чтобы не примелькаться, аптеки меняем.

Щенков беру на руки много-много раз; читала, что от этой любви психика на всю жизнь укрепляется.

Представляете, мы только недавно встали! Я выспалась! До 5 утра «дежурила» в загоне, но Варваре было тесно, не хватало простора для маневра, и я ушла на кровать. Пару раз вставала, потому что опять кто-то за мамашину спину заваливался и вопил там, у стенки загона, но в целом спала целых 7 часов! Интересно, что писк — уже нужный фон для моего спокойствия, даже спится под него лучше; если тишина — иду смотреть, в чем дело.

На завтрак у Вари было пюре картофельное с сухариками, в связи с отсутствием курятины мне был подарен недоумевающий взгляд, как будто я предложила собаке ботинок пожевать. Да мне не жалко курятины и говядины не жалко, и корма не жалко тоже. Только она ведь не ест! Курочку еще может пожевать, но так, без настроения. Ноги протянет от такой диеты! Воду пьет и клюет по мелочи, аппетита нет.

Кто-то из щенков ночью покакал, теперь все шубки у всех детишек грязные. Варя их моет, но как-то неактивно и в основном пузы. Что теперь с этой обкаканной гвардией делать? Руки чешутся их протереть! Воды горячей до сих пор нет. Ощущаем себя практически отпрысками Президентской семьи, за которыми следят «все радиостанции Советского Союза». Это потому что на форум пишу ежедневные отчеты.

Варик подошла, лапу дает. Хе-хе, никак простила меня? На балкон ее отправила на время уборки, пусть полежит, спину погреет. Мы с ней обожаем наш балкон. Мелкие в загоне спят, вот я и решила вынести их в тазу на балкон, пусть нежатся всей компанией, пока я тут мою-чищу…

Ах, как хорошо-то! (приступ эйфории).

Пару слов про чистоту и солнышко! Признаюсь, пеленки я глажу, потому что люблю гладить; стопочка выглаженных чистеньких тряпочек — для меня синоним уюта. Аналогично со стиркой. У меня все с перегибами: я или драю все вокруг, как невменяемая нянечка, — на коленках, со щеткой в руках, или плюю на все, сплю в одежде, ем из кастрюли, хожу по дому в кроссовках… Все-все! Проехали! Уже не хожу!

На солнышке барсучки полежали минуты 2–3, потом распищались, унесла в чистый загон. Иваныч сказал, чуть-чуть солнца — детям хорошо, что-то там у них вырабатывается на солнце, фитонциды, что ли… или хлорофилл. Слушайте, а они когда спят, кончик язычка торчит — это так и надо?

Нам воду дали! И холодную, и горячую. По этому случаю детей помыла и сама помылась. Хотя морально уже была готова к тому, что пора учиться вылизываться.

МНЕ НРАВИТСЯ.

Мне нравится чувствовать себя заполошной «мамашкой» с миллионом вопросов и триллионом ответов. Мне нравится волноваться, кормить, смотреть, стирать-гладить, в магазин ходить «за творожком», и даже не высыпаться и от этого звереть — тоже. Того, что НЕ нравится, я просто не делаю или делаю со скрипом, главное — говорю себе — без фанатизма, и не надо над малышней трястись, у кого-то вон под кроватью рожают и ничего — отличные псы вырастают. Я справляюсь. Единственно начинаю недоумевать — как домохозяйки с катушек не съезжают? Приберешь, вымоешь, утром встаешь — все сначала, и так без конца… Щенки у меня самоочищаются, как бы еще такую квартиру завести с самоочисткой?

Число и день недели? Этот вопрос меня мучил с утра, даже не столько дата, сколько день недели. Скоро я на мамашкинский форум пойду… и буду там их пугать высказываниями типа: «Под хвостом какашки! Что делать?!» или: «Родились слепые и глухие! Сосут собаку».

Малыши славные. На передние лапы опираются, пытаются вставать, качаются, заваливаются, но пытаются. Еще зевать стали смешно — во всю пасть. А когда спят, «бегут» куда-то, все по-взрослому.

Варишна оклемалась и принялась есть. И теперь ест ого-го сколько! На завтрак: 400 г консервов сметает в один присест. Через некоторое время начну туда сухой корм подмешивать, постепенно меняя пропорции. На «второе» — 100–200 г ряженки, творога и немного тех же консервов. Пахнет отвратительно, выглядит еще хуже. Съедает. Еще 2 таблетки витаминов под названием Кальциди. А после еды — чайная ложка Хлофиллипта. Полдник: 100-граммовая баночка «Мясное пюре детское, пюреобразное», плюс столовая ложка препарата «Цамакс со спирулиной» («кормовая добавка с лечебно-профилакгическим эффектом для лактирующих сук»). Названия-то какие, мамочки мои! Как говорит Президент: «Спасибо за ваш непростой и интересный вопрос». Очень мне нравятся фразы: «пюре детское, пюреобразное» (а может быть ПЮРЕ не «пюреобразным»?) и «лактирующие СУКИ» (лактирующие КОБЕЛИ, что ли, бывают?).

Полдник-2 — кусочек того, что я ем, а ем я в основном колбасу или мясо и что-нибудь молочное. На ужин — то же, что и на завтрак. Подкормка в течение дня: сыр, зеленое яблоко, капля сметаны, все напитки с приставкой «био» — йогурты, кефиры, ряженки и т. д. Пьет когда хочет.

Бомбовозы наши зашкалили за килограмм. А кооооогти у них! Как у меня почти! Села подрезать (им, не себе) — вертятся, как ужи. Будем «маникюрить» (сказала она важно). Малышне уже четыре дня! Вот мы какие! Уже подгавкиваем даже, если что не так.

Купила бахилы на случай гостей, пачку одноразовых пеленок. И еды накупила на пару дней. Так что мы опять счастливые. В аптеку пока не надо, в магазин тоже… Ешь, спи, гуляй! Красотища. Я вошла в «отпускной» режим. Ложусь в 4, встаю в 12. Хотя и вскакиваю за ночь пару раз — достать из-под храпящей Варьки очередного путешественника, но уже «не приходя в сознание». Ночью у нас горит в уголке загона синяя лампа, я там сделала «теплый закуток» (кусок ватина).

Сегодня во сне мне явились черные доберманы. Интересно, к чему бы?

Детям 4 дня, вес Оленьки Стойкой — 1160 г, Сафи — 1100 г, Димыча — 1220 г, Влада — 1100 г, Сумерки — 1040 г.

Сегодня мы принимали гостей, варили творог и усиленно питались. Самый толстый у нас Димыч, 1300 г! Дети стали очень смешно зевать; когда по очереди целую их толстую бархатную мордаху, они так потешно открывают пасти — то ли укусить за нос пытаются, то ли зевнуть. И зевают.

Посмотреть бы на того человека, который «декретный отпуск» назвал ОТПУСКОМ. Нет, я ни на что не намекаю и вообще не про себя, но просто интересно. У нас-то как раз самая благодать. Тишина и покой, нарушаемые одиночными удовлетворенными то ли похрюкиваниями, то ли покрякиваниями… Иногда сонное бормотание сменяется нытьем — кто-то не может прорваться к соску, или упрямым сопением — мастифы не сдаются! Сопение слышу и тогда, когда кто-то уполз в дальний угол и потерял ориентацию. Пыхтение переходит в отчаянные вопли, потом в писк, потом снова в сопение-кряхтение — путешественник, словно Маресьев по снегу, подтягивая задние ноги, выползает к своим.

Варвара никаких киношных попыток «переноса потеряшек за шкварник» не предпринимает. Спокойно лежит и смотрит. Нервы железные. Зато совершенно никакой выдержки не проявляет в еде. А проявляет, наоборот, невыдержку, невоздержанность и прямо-таки некультурную жадность. Робин-Бобин-Барабек, съевший сто сорок человек, по сравнению с моей собакой — просто дитя с плохим аппетитом.

Увеличила ей дневную норму до 2 кг, все время попрекая куском и со слезой вспоминая недавние дни, когда она отказывалась от еды, а я кормила ее с руки кусочками курятины и умилялась. Зря. Пообещала, что в следующий раз будем рожать, только прикомандировавшись к какой-нибудь полковой столовой. А лучше — дивизионной. Так я Варваре и сказала. Собака пожала плечами: она лично никому ничего не обещала и к размножению не стремилась.

Детки растут. Сужу об этом по привесу и увеличившимся в размерах какашкам. Самый толстенький — Димыч (Невидимыч, ха-ха), стесняюсь сказать, почти полтора кило в парне. Впрочем нет, чего стесняться-то, горжусь. Сломались весы, черт его знает, почему. Ребенок в чаше весов не помещается — вот они и сломались.

Тискать Димыча — одно удовольствие. Толстенький, плюшевый, спокойный… Башка на бок свесится, из пасти — кончик розового язычка. На лбу собираются складочки — не мешай спать!

Да всех их тискать очень приятно. По виду щенки напоминают морских свинок. Такие же неострые кругловатые морды, большие головы, черные пипки носа… Дунешь — морщатся. Ухи висят, как на шапке у почтальона Печкина. Уже не «приклеены» к голове, но еще и не опустились. Приятно целовать бархатные морды, я говорила — они от этого зевают.

А Сумерки меня сегодня укусил за нос. Ну, не укусил, конечно, — прихватил. А чтобы в другой раз нос не совала!

Если кого-то не хватает — то Сафи. С вероятностью 95%. Любит поспать в одиночестве. Это именно она разведала, что можно спать, примостившись между маминой спиной и стеной загона. Разведала, рассказала всем, и… сама так делать не стала. А я каждую ночь раз в два-три часа вскакиваю от приглушенных воплей и вытаскиваю узника из заточения. Сафи-то изящная, а эти хомячки обратно пролезть не могут.

У Влада самая потешная мордаха. Он явно будет рыжим. А пока шуба у него странного коричнево-рыже-бурого цвета, а выражение лица как у недовольного общественника — озабоченное проблемами мирового масштаба. А иногда, наоборот, умилительно-наивное-детски-бессмысленно-улыбающееся. Вероятно, это все из-за язычка, который иногда высовывается из пасти.

Пожалуй, событиями дня можно назвать два таких: 1. Пытаются не то вставать, не то шагать. Лапы не слушаются, разъезжаются, координации никакой, но это уже не бездумное ползание, а попытки более осмысленного, что ли, движения. 2. Сосут все, что попадется под руку? В рот? Просто бригада минета какая-то… А я-то думаю, почему утром меня какой-то юнец по телефону доставал: «Это девочки по вызову?» Юнец, наверное, совсем ополоумел от гормонов, потому что звонил раз пять, пока я не проорала в трубку, что это налоговая полиция и звонок платный. А теперь думаю, а не мои ли это гаврики хвостатые подсуетились? Не они ли объявление тиснули? Приходите, мол, к нам… хм… «развлекаться»… и корова, и волчица…

Вчера засыпала — звери ели. Утром просыпаюсь — та же картина. Первая мысль — ОНИ ЖЕ СЪЕДЯТ МОЮ СОБАКУ!

Послеродовая «крысячесть» преобразилась в толстолапость, плюшевость и «человеческие лица», к тому же, дети в основном едят и спят — около мамашиной груди. Шарашатся в пределах загона, так что никаких особых забот и хлопот с ними нет, к тому же они еще дурики наивные, верят всему!

РАПОРТУЮ: мои щенки уже похожи на мопсят: бурые шубки, черные маски, складочки на мордашках и озорные хвостики, только не кольцом, а «саблей». Хотела по привычке написать: «маленькие комочки». А они уже и не маленькие, и не комочки — банда гангстеров, поедающих свою мать. Может, им «Курочку Рябу» почитать? Сколько можно есть-то? Пеленку не могу перестелить. Все жду, когда они отвалятся в счастливом младенческо-беззубом сне. Едят!

Я по наивности полагала, что к августу мы отстреляемся, и почти купила путевку в дальние страны. Мечтала уйти в нормальный отпуск, я уж пару лет не была — в нормальном. А сегодня мне сказали — и не мечтай. Пью джин, грущу и ищу лазейки.

Сафи и Сумерки не прибавляют в весе вот уже второй день. Остальная троица уже перевалила за полуторакилограммовый барьер. Подкладываю «мелких» к самым молочным соскам.

Сегодня у нас был день гостей, надарили нам подарков, принесли еды, фотографировали, говорили хорошие слова, например, что у нас очень чисто и что дети славные. На детей на всякий случай поплевала, постучала по деревяшке загона, перекрестила и решила не думать о всяких глупостях. Маленькие хорошенькие щенки вызывают умиление — это само собой!

А как они какают по-богатырски! Что и было без ломания продемонстрировано гостям. Деточки-конфеточки уже пытаются вставать на лапы, хоть и на пару секунд, смешно смотреть, как кто-нибудь из них стоит-качается, словно пьяный, отдыхающий на катере. Постоит, шлепнется и встает снова.

А когда едят, чуть поднимают хвостики. Эти хвостики аж подрагивают, видимо, от наслаждения теплым материнским молоком.

Потом все отваливаются, как на пикнике: где ели — там и завалились (правда, бывает, что расползаются по разным углам загона), можно рисовать картину «Сонное царство»: где кого сон застал, включая Варвару, на каком боку, в какой позе — так и спят. Посапывают во сне, покряхтывают, подгавкивают… и лапами перебирают — «бегут», дергаются немножко, значит, растут!

Мы с Варварушкой потихоньку возвращаемся к нашим прогулкам по окрестностям — далеко не ходим, но от осточертевшей придомовой лужайки стараемся отползать. Варвара с интересом нюхает траву, газоны, дорожки, подзабытые нами зеленые островки за школой, за стадионом.

Команды она выполняет почти безупречно. Если собака делает вид, что команда адресована, например, моим ботинкам, а вовсе не ей, я командую снова, добавляя слово «так». В нашем лексиконе «Так» — это предупредительный в воздух. Что может последовать за страшным «так», Варвара предпочитает не выяснять… А ботинки, кстати сказать, всегда идут со мной по команде «Рядом». И у дохлой рыбки не тормозят. Варе я их ставлю в пример.

Еще Варвара окрысилась на мужчин, на всех поголовно, не зависимо от возраста. Все они — сво… и хотят одного. А получается пятеро… И ты потом страдай с чужой рукой по локоть в своей многострадальной петле. Раньше мы обходили мелких собак, теперь мужчин. Которых нет только на пятачке у стадиона, зато там есть трава по пояс — свежая, шелковистая, почти изумрудная.

Когда вечером, после прогулки, мытья лап и сытного ужина, Варя возвращается к своим малышам, невольно прислушиваюсь… Она рассказывает им, как велик мир, сколько в нем красок, звуков и запахов… Одна тухлая рыбка там, на дороге, чего стоит!

Поймала себя на том, что звоню подруге и на полном серьезе рассказываю ей, кто как покакал и что это означает. Какашки — это же зеркало русского собаковзращивания.

Я, кстати, весьма берзливая девица, надо заметить, увы, но вот какашки и прочая — это же свое, родное. Конечно, розочка на торте — красивее, спору нет, но розочки — это так пошло! Если бы моя учительница по русскому увидела слово «берзливая», коим я тут хвастаюсь, она бы сильно расстроилась. Даже слово «брезгливая» уже не получается написать. Перевоспитываюсь!

Варвара меня шантажирует. Усядется и сидит рядом, гипнотизирует остатки кекса в моей руке, говорит, что если я не поделюсь, она расскажет, как я по ночам нагло дрыхну в кровати под пуховым одеялом, а на форум пишу, что смотрю в три глаза за детьми. Я ей предложила толченой яичной шелухи…, то есть скорлупы, в которой много кальция. Варя поджала губы, сказала: «Ладно…» и пошла к своему ноутбуку…

Чудеса на виражах: дистрофики Сафи и Сумерки прибавили за день 180 г и 160 г.! Оленька Стойкая весит 1580 г, Сафи — 1380 г, Димыч — 1680 г, Влад — 1540 г, Сумерки — 1540 г. Не иначе помог совет: подкладывать «отстающих» к самым «рассосанным» соскам.

Сегодня, в ожидании, когда передовики «рассосут», наблюдала прямо-таки натуральную драку за сосок. С воплями, кряхтением, отпихиванием лапами и штурмом вожделенного кормилища передовыми отрядами. Маленькие, но уже звери…

Малышня спит парами. 1+1, 1+1 и Сафи. Ей до лампы все эти парности, она ползет своим путем. Те, кто в парах, спят друг на друге. Один внизу, другой — положив на него голову, передние лапы и даже, если повезет, часть пуза. Потом меняются. Не думаю, что им холодно, просто, наверное, так интереснее.

Попробовала сучье молоко. Кажется, это так называется? Признаться, раньше думала, что это из серии «конфеты Птичье молоко». А тут вместо Птичьего — Сучье. Или по другому: Сучье, Барсучье… Оборот, обозначающий «Накось выкуси». Типа «А сучьего молока не хочешь?…» В общем и сама в оборотах запуталась, и вас запутала… А дело в том, что Варькиного молока попробовала — на палец и в рот. Молоко как молоко, как будто сильно разведенное. Тепленькое, приятное, без какого-либо специфического запаха.

Началось все с того, что Влад поел и отвалился… Смотрю — у него мордаха вся мокрющая, как корова языком лизала. А корова его не лизала, одна корова (Варя) спала, другая (я) рядом сидела, смотрела. Что такое с парнем? Вроде не писал на него никто: все попками «наружу», от сосков, лежат. Потом смотрю, а там, откуда он отпал, молоко из соска аж струится… Ну я и попробовала, раз больше желающих не было.

В загон положила несколько Варькиных игрушек: мячик с пупырышками, еще один мячик, резиновое кольцо и нечто, отдаленно напоминающее резиновый член, только с пищалкой внутри. Что создатели сего шедевра, именуемого в ценнике «игрушка детская резиновая эластич.», имели в виду — загадка. Может, ногу свиную без копыта, может, банан мутированный — не знаю. Теперь эта нога-банан вызывает нездоровый интерес у молодежи. Я положила игрушки для того, чтобы развивать у них осязание. А то — одно и тоже у детей: животиком по простыне, носом в материнский живот, мои руки и мои же жаркие поцелуи. Теперь у них есть выбор: мои губы или эластич. резиновый.

Ко мне они, кажется, привыкают. А может, воспринимают в картине мира как должное, как некую константу. Но мне такое объяснение не нравится, предпочитаю считать, что они меня ПОЛЮБИЛИ. Сегодня днем легла подремать (погода шептала), взяла Димыча, положила себе на грудь и механически гладила плюшевую шубку… А он (ой, без слез умиления не вспомнить!)… Он лапками меня обнял, в шею уткнулся и сопел… Такой милый!.

Еще ребятки изобрели новую игру. Когда не хватает соска, Олечка или Сафи (чаще всего девицы) забираются на материнскую спину и как с горки — только носом вперед — скатываются в гущу обедающих братьев. Братья кряхтят, к соску не пускают, смыкают ряды, но когда у тебя на голове лежит тяжеленькая тушка, поесть с комфортом не удается. Приходится либо уступать, либо подпихивать юркую сестрицу к соседу. Иди, мол, туда, там дадут! Не скажу, что такие забавы постоянно, но пару раз видела. Маленькие, а соображают.

Утром проснулась от чьего-то надсадного душераздирающего опять же кряхтения. Ну просто агония! Я взлетела на кровати, шарю взглядом: кто? где? что случилось? Смотрю: все безмятежно спят, а парень Влад — один! — трудится над соском. И так кряхтит усиленно, что мы с Варей уставились на него, как на неведому зверушку. Лапами задними он в простыню упирается, скользит, пыхтит, сопит, сосет, ворчит, причмокивает, лобешник хмурит, передними лапками в бок мамку тычет… Хотела написать «аж взмок». Может, и взмок, но тут Варя его лизать начала, и все нажитое непосильным утренним трудом — навылет…

Когда малыши мерзнут, то прячутся мамусе под брыли. Она говорит: «Мммммммм» и трясет башкой. А детишки все равно прячутся. Укрываю их ватином, но у них нет ну никакой тяги к порядку! Кто-то залезает на ватин сверху, сразу начинается возня, тут же устраивается туалет, тут же спят зазевавшиеся однопометники. Варя подминает ватин под себя и уютно на нем спит. Подстилочка хоть и пованивает, но вполне ей нравится.

О! Отчетливо слышу подгавкивания. А вообще, они похожи. Дети и родители я имею в виду. Варя и крошки-хаврошки.

Сегодня на прогулке заметила: Варвара и голову склоняет прямо-таки как я, и движения чем-то напоминают… Насчет выражения лица и походки врать не буду, но сходство есть. Определенно. Как бы заставить ее прищуриться и так поползать? А то не могу понять — на нее дети похожи или на… меня?

Мы это… футбол начинаем смотреть. Парни у нас за португальцев болеют, а мы — за наших… Как они там без Мостового? И за что мы, женщины, их любим? А главное, прощаем все, даже проигрыш. Но, надеюсь, мы выиграем! Так, Оленька, Сафи, Варя! Не толкайтесь, берите стульчики, устраивайтесь. Влад! Не садись слишком близко к телевизору, потом всю жизнь будешь в очках ходить! Ты слышишь меня?! Сумерки, зайка, сбегай к холодильнику, там джин и яблоки. Нет, тебе пока нельзя… Вот тебе стакан молока. Только не засни опять как в прошлый раз… Димыч, иди ко мне, только не щекочи мне шею! Не щекочиииии! Давай, укладывайся поудобнее и — чш-ш! — начинается.

Как хорошо, что у детей пока не открылись глаза. Не видят этого позорного позора: 1:0. Комментаторы: «Кошмарное стечение обстоятельств!»

Разговор по телефону с такой же мамашей: «Ваши как?… А глазки когда открылись? Подстилку грызут? Значит, есть уже зубы? Не прикармливаете еще?… У вас тоже кряхтят? А мяукали поначалу?»

Времена меняются, дети будут всегда.

Сафи меня огорчает, плохо прибавляет в весе. И еще постоянно оттаскиваю ее от петли. «Мама, забери меня обратно!..»

Новость дня: дети начали вставать, пошатываясь, и «ходить». В эти минуты они очень напоминают героев Парка юрского периода — динозавров. Помните, как гигантские ящеры опирались на хвост и задние лапы, а передними бушевали. Вот примерно так и у нас. Подняв голову, водят ею из стороны в сторону. «Ходят», пытаясь переставлять лапы, лапы не слушаются, не держат, а иди уже надо!

Пару неуверенных шажков уже вполне осиливают, но потом, не удержав равновесия, заваливаются на бок и на спину. Устав от первого опыта шатания на четырех лапах, падают и спят. Причем спят, как морские котики, выброшенные на берег: ластами назад вдоль тела.

Мастифоиды стали издавать странные звуки, которые трудно идентифицировать. Не то курлыканье, не то карканье, а иногда и натуральное жужжание. Еще были услышаны фырчанье, бормотание и бурчание. В кого они такие певуны?

Но если не хватает соска или кто-то более наглый его уже занял, то придуриваться и жужжать перестают — визжат, как обычные голодные младенцы. А когда младенцы сытые и от этого благостные, они засыпают — рядом с Варей. Если раньше спали вповалку, то теперь кто-то трогательно пристраивается к ней под бочок, кто-то ближе к теплой родной морде, а кто-то сладко обнимает большую сильную мамину лапу… Чтобы даже во сне ощущать ее защиту, поддержку и любовь.

Самая… стройная по-прежнему Сафи. Влад в данную минуту опять говорит что-то странное: что-то среднее между «ай-я-яй-яй-яй», «ахрмбрмбб» и «абырвалг» с убедительным звонким «А-а-а-а-в-ф!» в конце. Шариков. Молодые годы.

Прорезалась тема «продажи и предпродажи», черт! А этим заниматься мне совсем не интересно. Просто — не интересно. Поговорю с Олей, узнаю про букву и прочие формальности, и, может, буду искать агента-посредника, пусть продает за процент, а я останусь недоделанной заводчицей. Ну да ладно, долго ли коротко ли, поживем — увидим.

Впервые за много ночей легли спать без света. «Ночная» синяя лампа, которая была в загоне, перегорела, а ночник включать я сочла нецелесообразным. Выключили свет, все расползлись по своим углам, я смежила глазки и начала засыпать. И тут… Естественно, лучшего времени, чем 4 утра, для мытья детей не оказалось. Итак, в полной темноте сначала раздаются звуки смачного ритмичного вылизывания, такие — с придыханиями… Они сменяются тоненькими постанываниями. Потом — удовлетворенным сопением и причмокиваниями: чистые дети опять решили поесть. Как они едят — не видно, зато слышны звуки вкусного вылизывания, басовитого покряхтывания, довольного сосания и повизгивания. В конце кто-то протяжно и громко пару раз тявкнул. В качестве заключительного аккорда, Варвара, неловко повернувшись, придавила нашу милую игрушку — резиновый член, тот истошно запищал, Варя подскочила, я подскочила, дети, как спелые груши, с чмоканием поотрывались от сосков и обиженно заныли… Ночь любви.

Соседка за стенкой, наверное, все ногти себе обгрызла от зависти. Жесткое немецкое порно отдыхает. Куда таких красавцев отдавать? Самой нужны!

Оленька Стоцкая — 1880 г (вчера 1660, прибавка за день 220 г), Сафи — 1600 г (вчера 1400, прибавка 200 г) Димыч — 2040 г (!) (вчера 1740, прибавка 300 г), Влад — 1880 г (вчера 1680, прибавка 200 г), Сумерки — 1880 г (вчера 1660, прибавка 220 г). Ну что, поздравьте нас, Димыч перешагнул двухкилограммовый рубеж! Я горжусь.

Веточка Сафи рванула вперед и вырвалась за полтора кило. Я счастлива.

Как раз сегодня консультировалась про нее и уже достала сучье молоко из волшебной сумочки — для прикорма, а она, Сафи, — молодец, сама пошла в рост. Деточки наши растут, спят и снова растут. Влад уже почти освоил непростую технику хождения и сегодня под восторженное улюлюканье немногочисленных зрителей (Варино и мое), даже протопал несколько шажков. Качаясь, с усилием подтягивая лапы, неуверенно, но шагал! Оленька Стоцкая, как всегда, поет и хитрит: вместо того, чтобы шагать, пытается одолеть расстояние прыжком: передние лапы переставляет, а задние подтягивает обе сразу и, наклонясь корпусом вперед, делает рывок. Головенка, конечно, перевешивает, но Оленька пытается держать равновесие. Сафи в своих путешествиях нашла себе новую подушку: мячик. Располагает себя на мячике и спит, свесившись.

Сегодня стригла детям когти. Ну, стригла — это громко сказано, на полмиллиметра аккуратно «откусывала» маникюрными ножницами острые царапки когтей. Совсем капельку, а то у Варьки исцарапанные соски, а у меня плечи, как после посещения зарослей малины.

Во время процедуры дети елозили, вырывались, как черти, и пищали. А я честно с ними разговаривала, давя на логику и призывая к пониманию: «Ну что ты вертишься? Ты посмотри, какие у тебя страшные когти! Как у Бармалея! Придет дядя врач и скажет: «Ай, какие острые когти, наверное, это дикий зверь, а не собачонок. Поставлю-ка я ему пару укольчиков»… Да не вертись, пожалуйста! Видишь, у меня ножницы, будешь вертеться — я же тебя пораню, дурачину такую… Посиди спокойно две минутки! Ну минутку посиди… Ну хоть секунду! А смотри, какой мячик! Ай, какой мячик… Будешь себя хорошо вести, потом в мячик поиграем…», — трещала я не без циничной ухмылочки. Мячик из них ВИДИМ только мы с Варварой, хе-хе.

Еще из глубин подсознания просилась фраза про «дядю милиционера», который «придет и заберет». Но я не дала ей ходу.

Очень не хватало погремушек, барабана и смирительной рубашки — с прорезями для требующих маникюра когтей.

Сумерки вообще закатил такой концерт, что Гринпис — если бы о нем узнал — просто с руками оторвал бы звукозапись измывательства над живой природой. Ребенок так вопил, дрыгался и отнимал лапы, как будто я ему зубы собралась лечить, а не отросшие когти подрезать. В результате, часть когтей так и осталась неподстриженной, пусть ходит как Фредди Крюгер, наплевать, по крайней мере, я это увижу своими, невыцарапанными глазами.

Думаю, не пойти ли работать в зоопарк после «декрета». Потому что мои малыши ассоциируются у меня с разными представителями животного мира. Вчера они напоминали мне лемурчиков, а сегодня хочется их сравнить… почему-то с джейранчиками. Ну, которые типа лошади. И у которых — главное — такая щеточка волос на голове… Не знаю, как называется. Как у зебры — от макушки и до спины гребешок волос. Так и у мастифчиков — гребешок. Шкура растет быстрее, чем тельце, поэтому, когда детеныш лежит, шкура, особенно за головой, лежит рядом — складкой, хохолком, гребешком, щеточкой. Особенно Влад похож на джейрана. Или на зебру, только без полосок. Да и без копыт. Копыта мы сегодня срезали (частично).

Только что лицезрела странное действо, которое, при определенной доле фантазии, можно расценить как «попытку вылизывания себя». Голова наклонялась к лапе, из маленькой пасти вытаскивался розовый, словно свежайшая ветчина, язычок; который пару раз касался лапы. И все. Что делать дальше обладатель ветчинного языка явно не знал.

Дети стали много писать. Не успеваю менять пеленки. Точнее, никак не могу вредным писалыцикам объяснить, что писать надо не после, а до того, как я постелю чистейшие мягчайшие отглаженные пеленки. Получается так: поели, потусовались, пописали, вроде засыпают. Я их аккуратненько перекладываю, протираю загон, меняю бельишко, кладу милые спящие, вроде бы не помышляющие ни о каких гигиенических безобразиях меховые комочки обратно и… начинается! Начинается, тудыть их в качель! Меняю опять… Получите — распишитесь! А если не менять — так лежат на мокром… Там у меня пеленок столько, что луж, конечно, никаких нет, но влажное пятно на простыне… — как это некрасиво… Да и жалко малышей. Что они, как бомжи. Что у них, нянечки нет? Есть ведь нянечка! С высшим образованием и цитатами из Сенеки. Хотя малышам, если честно, Сенека, нянечки и пятна на простыне — по большому барабану, которого нам так не хватает.

Сегодня решила проявить великий гуманизЪм и во время утренней уборки загона, переложила малышню вместо таза, который они терпеть не могут, на свою кровать, покрытую меховым пушистым покрывалом. Стираю его до сих пор…

Зато теперь имею бесценный опыт: чтобы головастики не попадали с кровати (а они хотели попробовать себя в парашютном спорте), откуда-то из закромов памяти всплыло — надо их обложить подушками. Обложила. И подушками, и добрыми словами. Двадцать минут покоя! Покрывало, правда, уже не с нами, ну да ладно. Знания того стоят. Но вопрос со сменой пеленок так и не решен. Памперсов нам не хватает!

С понедельника выхожу на работу.

Еще одна новость этого дня: Варя мне доверяет…, но проверяет. Проще говоря, «пасет», когда я куда-нибудь утаскиваю ребятенка. Ходит за мной и смотрит, что собираюсь делать. Делать что-то, как правило, очень сложно, потому что ребятенок в руках вертится ужом — боюсь уронить. Поэтому эксперименты с кинднеппингом заканчиваются быстро.

Хотя… Между нами говоря… Приписать Варваре горячие материнские чувства можно только из лести.

Нет, она, конечно, терпит, когда дети жуют ее нос, ползают по голове и катаются по спине. И моет она их — дай Бог каждому такого персонального банщика. Сразу хочется обкакаться от счастья. И спит в загоне с вечера до утра безвылазно, правда, выражение морды, как у монашки, прикованной к скале…

Зато днем, как только оглоеды засыпают, моментально из гнезда сваливает. И делает вид, что она ко мне в гости пришла. И не прочь, например, выпить чаю с пирогами.

Когда же возня и вопли голодающих становятся совсем невыносимыми, со вздохом зашагивает в загон, крадучись пробирается в уголок и сидит, зажавшись, как девственница на приеме у гинеколога. «Кто-нибудь хочет есть? Не хотите — как хотите!» — и линяет обратно, за «забор», в тундру… Иногда дети оказываются быстрее, и слинять не удается. Тогда ложится и честно кормит, потом о своих страданиях забывает и засыпает. Да что засыпает! — храпит так, будто у нее дети от рождения глухие.

Зато не немые. Вчера играли в Шарикова: говорили «абырвалг» и все такое. Сегодня им не дают покоя лавры ехидны. И в нашей квартире раздаются то лисий хохот, то волчье подвывание, то енотовое подтявкивание… В общем, все у нас прекрасно. Мы движемся вперед и с песнями. Детское отделение хора распевается… Вчера была Ночь любви, а сегодня, видимо, меня ждут песни с танцами. Надеюсь, танцы будут медленными.

Я сошла с ума. Включила телевизор, шел мультфильм, там Мамонтенок искал свою маму, я заплакала. Дожили!

Наши мамонтята растут и шагают, как дизонавры — качаясь. Самые «ходуны» — Влад и Сафи. Сафи вообще растет шустрой, сообразительной девчонкой. Где другие не пролезут, она — в первых рядах!

Думаю, на днях отроются глазки: они уже не так сильно, как раньше, прищурены, а чуть прикрыты, как бывает за минуту до просыпания… Кажется, вот-вот эти маленькие веки с тонюсенькими ресничками отроются и на тебя взглянут лукавые синие глаза. В том, что они будут лукавыми, ни капли не сомневаюсь. Откуда знаю, что синие? Интуиция!

На мокрые пятна на подстилке уже смотрю философски. Мы писаем, значит, мы существуем!

Смешные они… Одни «потягушки» чего стоят! Проснулся, зевнул, сла-адко потянулся на боку, спинку прогнул, лапы вперед вытянул… Можно и поесть! Мам, где моя большая ложка?

Еще вижу некие зачатки «взрослых привычек»: чесание задней лапой за ухом, мытье языком передних лап, кусание товарища… Именно зачатки, потому что рефлекс срабатывает, а навыков никаких. Вот и получается: задняя лапа рефлекторно дернется пару раз, вот и все почесушки. Сегодня днем мирно дрыхли в загоне все вместе: дети, Варя и я. Принесла свое походное одеяло, подушечку; детки сытые, теплые, кто-то на руке моей устроился, кто-то в ноги залез, под одеяло, Влад ко мне на подушечку, подставив под нос бархатное пузо и розовый островок кожи на толстеньком мягком животике… Варик мирно похрапывает, носики-курносики сопят, поскуливают и ножками во сне дрыгают. На улице дождик, а у нас сон-час… Ты, я и море.

Спали мы, правда, недолго. Дети захотели есть, проснулись, начали возиться. Все приковыляли к Варькиному животу, а Сафи замешкалась. Подходит к «столовой» — все места заняты. Она к одному тыркнулась — слушай, мол, браток, дай хлебнуть, с утра маковой росинки во рту не было! Тот в ответ, с набитым ртом: «Фамому мало!» Она к другому: «Слышь, друг, это ж я, сестра твоя родная, ну дай поесть, е-мое! Ну поддддвинься!» В ответ — невнятное бурчание. Тогда умница Сафи подходит сбоку, подныривает под груду тел и ползет ПОД НИМИ к другому краю, где был свободный сосок. И доползла-таки!

Через некоторое время, как несложно догадаться, толстопузы поели и отвалились. И спят, значит, кто-то снизу, кто-то сверху. Димыч оказался хитрее всех: голову положил на Сумерки, задние лапы на Оленьку, а переднюю лапу свесил на голову близлежащему Владу. Влад имел неосторожность то ли дернуться, то ли тактично возразить, за что и получил все той же лапой: «Лежи спокойно! Поспать не даешь!»

Оленька по-прежнему поет, ехидна из нее растет знатная. Вот, буквально только что наблюдала картинку: шагает Оленька к цели на предмет подкормиться. А на пути большая мамина лапа. Половина Оленьки лапу перешагнула, а половина застряла. Поиграла-поиграла Оленька в Тяни-толкая, туда-сюда, туда-сюда, нет, не получается. Как преодолеть препятствие? Правильно. Надо громко завопить. Тогда полуоглохшая мама сама лапу выдернет из-под Оленьки.

Маму-Варю, кстати, временами глючит. Не привыкла она еще к тому, что родила настоящих собачат, а не бомбошки от шапки. Например, уйдет из загона, развалится у балконных дверей да и заснет… А тут кто-то из малышни во сне начинает натурально тявкать. Варвара вскакивает и с бешеными глазами несется к загону: чужая собака! в моем доме! в моем загоне! Там же мои дети!

Подбегает — а нет никакой чужой собаки. Тогда Варя с укором смотрит на меня. Она думает, это я тявкаю.

Дети утешают маму, как могут. Сегодня Сумерки с такой нежностью вылизывал ее большой кожаный нос. Мы с Варварой аж прослезились от умиления: растет нам утешение в старости. Сумерки и слезки вытер розовым шелковым язычком. Ей — вытер. А я уж так, краешком походного одеяла.

Сумерки — не подлиза, просто он же младшенький, любименький, мамочкина радость. Когда другие не видят, можно по-кутячьи и поласкаться с мамой, он же втихаря, а то старшие засмеют, скажут: «Девчонка! Девчонка!» и будут ржать.

Оленька Стоцкая — 2100 г (вчера 2000, прибавка за день 100 г), Сафи — 1700 (вчера 1680, прибавка 20 г), Димыч — 2240 г (вчера 2160, прибавка 80 г), Влад — 2040 г (вчера 2040, прибавки нет.), Сумерки — 2180 г (вчера 2000, прибавка 180 г).

Сафи оказалась мелкая, а остальные — более крупные. Однако не исключено, что более сильные отталкивают ее от соска и ребенок банально не доедает.

Пора думать о подкормке. Оленька стала вопить чаще обычного, может, детям маминого молока уже не хватает?

День посвятили переводу Вари на новую систему кормления: отдельно корм, отдельно молочное. Консервов ей почти не давала. Она продолжает есть много, часто и с жадностью оголодавшей за зиму гиены.

Я опять часть дня провела в загоне, читала и наблюдала за растущими собаками. С ними, ей-Богу, никакого телевизора не надо! Собачата «играли» друг с другом, ковыляли в пределах загона, а большую часть времени сладко спали, погрузившись в свои вполне взрослые собачьи сны.

Сафи научилась рычать и… делала попытки выглянуть из загона. Что уж там она ожидала увидеть своими неоткрытыми глазками — остается загадкой, но сам факт «обследования границ» очень нас с Варварой заинтересовал. Настолько, что мы, одна в полузастегнутом поводке, другая в одной кроссовке (собирались гулять), прискакали к загону посмотреть на эти чудеса.

Я научилась предугадывать, когда дети собираются писать и какать. В первом случае ребенок как-то по-особому замирает, затихает…, и мокрое пятно расползается под ним. А он — только что не щурится от удовольствия и почти очевидно вздыхает от облегчения и постигшего его счастья. С каканьем сложнее. Варвара бдит за этим строго, поэтому особого гербария я не насобирала, даже порой хмурю брови: а какают ли наши дети вообще? Но сегодня звезды на небе встали иначе, и явление хм… какашки народу произошло. Сначала услышала какое-то странное, незнакомое для уха, надсадное кряхтение. Наклонилась, смотрю. А ребенок просто какает. Нате вам, мамы и бабушки, получите! Очень занимательное зрелище. Да и звуки запоминающиеся.

Играют они забавно. Как в замедленной съемке. Сначала утыкаются друг в друга носами, потом ме-едленно поднимается одна лапа и еще ме-е-е-едленнее опускается в сторону товарища. Который за это время успевает уснуть.

По размеру сейчас они примерно с молодую кошку. И уже вижу очертания пусть еще курносых, но уже почти оформившихся собачьих морд.

А сами щенки толстые и неуклюжие, похожие на всех породистых собак сразу, с сердечком черного холодного любопытного носа, бархатными ушами и маленьким хвостиком, на который они так и норовят наступить, когда встают из положения «сидя на попе». У них сытые розово-шерстяные пузы, младенческие лапы и выражение доверия и интереса ко всему окружающему миру на милых мохнатых мордашках. Смотрю на них с любовью и гордостью — и еще с бесконечной нежностью.

Пока я была на работе, у Сафи открылись глазки! Еще вчера, когда она выглядывала «за забор», я над ней поулыбалась, мол, сначала глаза открой, а потом уже в лес смотри… Сегодня она решила, что хватит этих подколов и насмешек!

Большую часть дня была на работе. Устала, как сволочь. Половина редакции в отпусках. Пришла — дома порядок: дети сытые, спят, Варик у камина сидит в кресле-качалке, коньячок попивает, трубочку курит. Все как в лучших семействах… Лягу на теплую подстилку возле ее ног, вытяну уставшие ноги, закрою глаза и буду сладко спать. И будут мне сниться заливные луга, звук охотничьих труб и быстрый заяц, петляющий меж деревьев… И побегу я во сне быстро-быстро, быстрее зайца, быстрее ветра… Побегу так, что во сне мои ноги начнут невольно подергиваться. Догоню зайца!

А Варя меня похвалит.

Димыч и Сумерки прибавляют в день по 200 граммов, уже весят больше двух с половиной кг! Сафи — два, Оленька — 2400, Влад — 2300.

Всем добрый вечер. АААААААААААААА.

ААААААААА… ААА. АА

ААААААААА… АА.

… ААА

ААААА! ААААА АААААААААА

Что, удивляет поначалу? Забавляет даже немножко, да? Надоедает к концу? Угу. Я испытываю то же самое. Сейчас, правда, реже, в связи с отсутствием большую часть дня, но за вечер, ночь и утро — хватает. Сейчас, вечером, когда перестилала загон, выгрузила детей по привычке в таз, таз — под лампу: грейтесь, ребята, отдыхайте! Ага, сейчас! Ребята открыли рты, подбавили громкости и больше рты не закрывали. Вопеж стоял, как будто журавлиный клин летал по комнате. Но журавли — те хоть курлычут, пусть и гортанно, а эти гаврики на одной жалобной ноте — АААААААААААА. Все-все, не буду больше. Сейчас, только дорасскажу про клин и таз.

Короче говоря, в тазу никто сидеть и бамбук курить под лампой не пожелал, все пожелали вылезти и нетвердыми динозавровыми шажочками обследовать близлежащее пространство. Олечка сразу потянулась к проводам. Сафи доковыляла до кресла и на радостях сделала лужу, которую тут же украсила кучкой. Влад с Димычем обследовали пачку салфеток рядом с загоном («больше в деревне никто не живет» — в смысле, вот и промокла целая пачка новеньких салфеток). Сумерки решил не рыпаться и залег рядом с тазом, удобно расположившись в чьей-то луже. Так что загон перестелен, заодно вымыт пол, начата новая пачка салфеток, убраны провода, кресло передвинуто. Да здравствует обновление! Вы не забыли? — все это под звуки АААААААААААААААААААААА. С пятью колонками усиления.

Глазки уже открылись у всех. Ну, открылись — сказано громко, так, разлипаются веки помаленьку. Почему-то у всех больше приоткрылся левый глаз. А там, внутри, словно голубое слюдяное стеклышко. Мутноватое, не понятно еще — зрячее или нет, но вид у собачат совершенно иной! На людей хоть стали похожи.

У Сафи глазки открылись больше, чем у других. Ее уже можно назвать вполне глазастой собакой. Мне интересно — видит она меня, например, или нет? Видит ли Варвару? Стенки загона? Ведет себя, как будто видит, а спрашиваю — молчит… Хотя рот у них открылся — это точно, я проверяла.

Про коготки у малышей. Ноу-хау. Решила обрезать на передних лапках и подпиливать чуток, чтобы живот мамашин поменьше царапали. А на задних пока не буду обрезать, чтобы было легче упираться и ползать-сосать. Детки растут, мужают, пытаются ориентироваться в пространстве, в себе и в себе подобных. Пеленки уже давно заменила «вафельным» полотном, чтобы не скользили и учились ходить нормально!

Дает ли гвардия мне выспаться? Дает! Это я ей иногда не даю. Я играть хочу, а они дрыхнут целыми днями! Ой, кажется, там прием пищи закончен. Пойду-ка быстренько чистую «вафлю» постелю… Не успела!

Умные люди говорят: погоди, мол, вот начнут топать по всей квартире — попомнишь эти золотые деньки! Куда ни ткнешься — а тебе в колени бархатные носы: «Давай поиграем!»

Скорей бы! Хочу настоящих больших собак!

А мы что… Мы растем…, цветем и даже пахнем, не без того… Сафи, скажу вам по секрету, выросла в прекрасную стройную длинноногую красивую дамочку тонкой кости и… наглости: а) утром меня облаяла; б) вечером пыталась выбраться из загона; в) возглавляет бригаду минета, причем делает его с душой и поразительным вдохновением. Варвара наконец-то поняла, что у нее были тяжелые роды и позволила себе свалиться от невроза. Остервенело бьет себя задней ногой по морде, лбу и уху, указанные части тела покрылись царапинами и коростой. Еще кусает себе лапу, обследование на предмет вшей, блох и прочих комаров положительных результатов не дали. Невроз лечим тавегилом, касторкой и трудотерапией.

Большую часть дня дети спят, меньшую — шарашатся в пределах загона. А также кусают друг друга, занимаются «борьбой», валяются на пеленках и строят догадки — что там, за горизонтом. За горизонтом у них маячит все та же трудотерапия, ибо мы распределились так: я зарабатываю деньги, они прибирают терем, готовят обед, поливают цветы и отвечают всем позвонившим по телефону и в дверь, что «папа ушел за хлебом». Научились пользоваться стиральной машиной, теперь свои пеленки запихивают в машину сами, а заодно и все, что найдут в доме — мои кружки с кофе, парадное платье и лыжные ботинки, больше у нас в доме ничего нет.

Соседку сегодня встретивши, полюбила со страшной силой. Она спросила — когда Варя родит? Из чего я сделала вывод, что наши песнопения и сходки она не слышит, аллилуйя архитекторам и ее врачу — ухо-горло-носу! Успокоила ее и пообещала, как «только родим — сразу телеграммку отобьем»: так, мол, и так — долетели нормально, целуем, Галя-Варя.

Варвара подглядела, как я пишу «рекламную листовку», чтобы детей в рабство за большие деньги продавать, и оскорбилась, что она всего лишь «юный чемпион России», а вовсе даже не интерчемпион, как она, кокетничая, говорила своему будущему мужу. Срочно тянет меня зарабатывать «Цацибы» и желательно в загранку. Я отговорилась, что у нас чемодан только один, поэтому я съезжу, а она пока яичную скорлупу себе потрет.

Дети говорят, что молоко им надоело, хотят корзину печенья, ведро мороженого и чтобы в зоопарк в воскресенье. А спать не в 21.00 и зубы тоже не чистить. Типа — каникулы у нас и все такое, даешь разгул и ералаш. Продолжают «а-акать».

Отстреливаясь, еле сбежала из дома, сходила в одну фирму, заказала макет дорожного знака: перечеркнутая дудка и подпись: «НЕ ТРЕНДЕТЬ!» Сейчас приду с работы, вывешу знак и завалюсь спать.

Нет, до того, как завалюсь, надо Оленьке на трусиках новые метки вышить. Она и правда — бьютифул. Самая из них красивая, хотя и самая вредная. Бархатные Сумерки уже так и зову — Бархатные Сумерки. Димыча уговариваю переименоваться в Баварию, но он пока думает. Я разве не говорила? Нашему помету дали букву для родословных. Бэ! Так что быть Димычу «Баварией-Мюнхен».

Когда их целую, то они пытаются лапой меня отодвинуть. Бормочут что-то про телячьи нежности… У них режутся зубы, чешутся десны. Кусают Варвару больно. Она от них сбегает и уже без прежней укоризны наблюдает за моей рассылкой объявлений о продаже наших живоглотов.

Оленька Стоцкая — 2540 г (вчера 2460, прибавка 80 г), Сафи — 2120 г (вчера 2040, прибавка 80 г), Димыч — 2740 г (вчера 2580, прибавка 160 г), Влад — 2560 г (вчера 2460, прибавка 100 г), Сумерки — 2720 г (вчера 2580, прибавка 140 г).

«УТРО ГЛАВНОГО БРЕДАКТОРА»

… Проснулась я рано, часов в 5. Над головой привычно зудел комар, дети привычно ели, кормящая мать-страдалица лежала в загоне, положив голову на бортик. Встретившись с ней глазами, я узнала о себе всю правду.

Застыдившись, я снова уснула.

Когда проснулась, поняла, что опять опаздываю на работу и снова придется брать тачку, но до этого надо успеть сделать кучу дел: В душ! Кофе! Перестелить загон! Забросить в машину ночные пеленки! Снять с балкона вчерашнюю стирку! Вывести Варвару! Вымыть Варвару из ведра в коридоре! Вымыть коридор после помывки Варвары! Накормить Варвару! Загнать Варвару в загон и проследить, чтобы Сафи достался «рассосанный сосок»! Не забыть причесаться! И зонтик в сумку! И список покупок на холодильнике! Еще дискету из компьютера, чтобы ночная писанина статей не пропала даром! Куртка! Очки! Сумка! И мусор вынести! Но сначала в душ — проснуться, прийти в себя, стать розовенькой и вменяемой. Вменяемой как минимум.

… А не было воды. А никакой. А новый прикол такой у нас. Заначек воды не было тоже. Ни в чайнике, ни в банках — нигде.

Пока я столбом стояла на кухне, почесывая репу, Варвара осторожно откашлялась: «Мам, я пить хочу…» В ее миске воды не было тоже. «Милая, — издалека начала я, — видишь ли, тут такое дело…» «МАМ! Я ПИТЬ ХОЧУ!» — настойчивее повторила она, обрывая мои объяснения. Мастифы иногда бывают так упрямы!

Обозлившись, предложила ей на выбор: пойти на улицу и напиться из лужи (благо, лил дождь) или хлебнуть из унитаза. Варвара ухмыльнулась мстительно и демонстративно подергала ручку унитаза. Воды не было. «Да, — читалось в ее взгляде, — пусть я умру от жажды, но и ты не почистишь зубы!»

… А электричества не было тоже. Видимо, чтобы никого из жильцов не убило током. Впрочем, кипятить нам было все равно нечего. И мы пошли гулять.

Спустились пять этажей в полной темноте и обнаружили внизу запертую подъездную дверь. И запертую — почему-то — на большой амбарный замок.

Нехорошие слова в темноте звучат очень убедительно и, отразившись от стен и лестниц, возвращаются многоголосым успокаивающим эхом. Через несколько минут из катакомб нас вызволила дворничиха.

Прогулка прошла под ливнем. Брюхо и лапы загрязнились. Вернувшись домой, поплевала на тряпочку, гармонично растерла грязь по Варваре, утешив ее напоследок тем, что «гигиена — враг туриста».

А время поджимало. Решив перед уходом проверить детей, обнаружила очаровательную картину: у Олечки, цветочка моего ненаглядного, «произошел понос» и все простыни… Да Бог с ними, с простынями! Все дети… Их плюшевые шубки…

Пришлось позвонить на работу и сказать, что перевожу через дорогу отряд бабушек-тихоходов, и вероятно, задержусь.

Бегом — через темные пролеты лестниц — в магазин за бутылем воды. Естественно, в ближайшем воды не было, бегом в дальний. Бегом домой. Протерла засранцев, поменяла простыни, налила страдалице воды, залпом сама выпила кружку… уф… Все!

Можно бежать на работу! Сунула в сумку зубную щетку и пасту, драгоценную дискету… Ну, о всяких приятных мелочах типа застрявшего в замке ключа, забытого кошелька и попыток вспомнить — закрутила ли я краны?! Да или нет?!.. Нет или да?!.. — не упоминаю.

До работы доехала без приключений. Да и что за приключение — подрезать трамвай и шарахнуться на пешехода. Детский лепет, а не приключение. Охрана с вахты дала денег в долг — расплатиться с водителем.

На рабочем столе, усыпанном опавшими листьями пионов, ждала записка: СРОЧНО! К КОММЕРЧЕСКОМУ ДИРЕКТОРУ! Оказалось, в одном рекламном макете, в заголовке (!) вышла ошибка. Аршинными буквами написано: ВЫИГАЙ ПРИЗ! Без буквы «р». КоРРектора пришлось расстрелять.

Отряхнувшись, как собака, от передряг утра, выпила-таки кофе и пошла, как ни в чем не бывало, чистить зубы в офисный туалет. Как будто так и надо. А что?… — нормальное утро нормального дня.

… Сейчас побегу домой, погуляю с Варварой, вымою Варвару, вымою коридор после помывки Варвары, накормлю Варвару, запихну ее в загон, подложу Сафи, перестелю загон, заброшу простыни в стирку, отвечу на сто телефонных звонков, вымою голову, взвешу вертлявых детей, напишу отчет, перестелю загон, вымою посуду, накормлю Варвару опять, запихну ее опять к детям и сразу сяду придумывать имена. На «Б». О, есть одно такое слово… Ну, я про него уже говорила.

Оленька — 2600 г, Сафи — 2200 г, Бавария (на Б!) Димыч — 2700 г, Влад — 2600 г, Бархатные Сумерки — 2800 г.

Оказывается, за те дни, в течение которых я толком детей не видела (работала до синих крокодилов в глазах, а дети были на попечении Варвары), они здорово выросли. Не дни — дети. И стали юными псюшками. Теперь только слепой может сравнить их с кошками. В крайнем случае, соглашусь на норок. Отливающие шелковой ниткой шубки, пытливые глаза, с каждым днем становящиеся лапы — все сильнее, походки — увереннее. Пожалуй, только при кормлении они еще напоминают тех беззащитных младенцев, которых можно было держать на ладони и вертеть, как хочется.

Детки по-прежнему нуждаются в матери, в ее молоке, ее тепле, ласке, поддержке. Хотя и строят из себя вполне самостоятельных псов. Но когда садишься к ним в загон, и они, спотыкаясь, бегут к тебе, утыкаются мокрыми носами… Не знаю — бегут ли они, принимая меня за мать, или узнавая во мне «не совсем постороннего человека»… Ведь, когда их беру на руки, прижимаю к себе, качаю, целую и глажу по спинке, они затихают и как-то расслабляются. Может, и правда — это любовь?

Вот только любовь у нас чересчур быстрая, ибо тут же подходит Варвара и начинает их мыть, игнорируя мои просьбы «не мыть детей у меня на руках». «Иди в загон, — говорю ей, — там еще четверо осталось». Ничуть не бывало. Видимо, у меня на руках их мыть интереснее. А может, удобнее. Ну, а где мытье, там и кАтанье. Какание — в переводе на русский.

Дети забавные. Разбиваются на пары, «кусаются», хотя зубов пока нет, борются, кто кого опрокинет.

Влад «трогает» лапой мяч. Еще не понимает — что с этим делать, но уже то, что мяч от небольшого толчка катится, очень ребенку нравится.

Димыч научился рычать и при каждом удобном случае говорит «Ррррррр». Сам от себя балдеет.

Олечка переборола понос и опять вернула себе титул самой красивой девочки в загоне. И самой вредной. Возьмешь ее на руки, она передние лапы растопырит и крутится, пытаясь вырваться. А если Олечку в этот момент легонько пару раз встряхнуть, она, как кукла с пищалкой, издает примерно такие звуки: а-а-а-а-а-а. Взвешивать ее труднее всех. Две секунды полежать, как МНЕ надо — выше ее сил.

Сумерки еще не понял, что он теперь весовой олигарх, к лидерству не стремится, в основном спокойно отспыпается.

Сафи раскопала под простынями газеты и спит, уткнувшись в краешек носом. Как всегда, в углу, как всегда, оригинально.

Влад — самый парнишистый из всех. Замашки кобеля — вижу уже без труда. Я вчера лежала в загоне и смотрела. Все спали, кроме Влада. Я сначала думала, он хвост так подогнул… А потом смотрю — нет, хвост на месте. То был не хвост. Весомый такой аргумент между лапами.

Димыч — он немножко избалован моим вниманием: люблю крепких парней. А Влад — он другой. Он и по масти будет темнее или рыжее (Дим, скорее всего, будет палевый), и сентиментальностей не терпит в отличие от большинства собратьев. Димыч, например, больше для порядка упирается, егозит в руках, хмурит лоб, когда его тискаешь, но видно, что ему приятно, даже — необходимо чувствовать себя любимым и восхищающим мое сердце. В отместку Влад научился похрапывать во сне. Вечером меня встретили пять мордашек, выглядывающих из загона.

Научились вставать на задние лапы и «выглядывать», поросята такие… Сафи поступает еще проще: встает на лежащего «у забора» и приподнимается. Куда там Галилею с его законами! Сила тяжести Сафи не велика, зато стремление к познанию придает ей дополнительное ускорение, помноженное на квадрат времени.

Дети научились «отдыхать в пути», не заваливаясь лапами кверху, потеряв равновесие, а садясь на попу. Идет такой торопыжка, покачивается, пыхтит, но лапы переставляет — бумс! — сел на попу, устал… Еще смешно чешутся. До уха не достают, но ногой честно дрыгают. Степенно какают. С кряхтением, с расставленными лапами, отведенным хвостиком, подрагивающим от напряжения. Поели, походили, сели трое в рядок — кряхтят…

Еще умеют лежать в позе сфинкса. Передние лапки вытянуты параллельно, голова поднята, спинка чуть выгнута… Черная «маска» на серой морде, бархатные складочки на лбу, взгляд вдаль… Мастиф лежит! — а не какой-нибудь там свинячий хвост.

День прошел под тремя звездами: борьбой с поносом, перманентной уборкой загона и покупкой детям игрушек. Вот.

Понос, да. Не страшный, так, стандартный младенческий. Причем у Вари все нормально, а дети выполняют повышенные обязательства по производству оранжевого пюре. Если бы у меня были одноразовые пеленки, а не обычные плюс газеты, думаю, штук 30 мы сегодня израсходовали бы. К тому же писают они столько, как будто в загоне поставили дырявую бочку. Говорила я Варе вчера — не надо им пива!

В наказание убрала у нее из рациона все молочное, включая творог и кефир. Себя в наказание отправила в ветмагазин.

Уже как-то рассказывала про их интересный метод работы. Называется Типа Сервис и Внимание к Каждому Покупателю. А у вас какая порода? А сколько лет? А чем кормите? А почему? А чем играете? А где тренируетесь? А видели новую амуницию? А витамины какие? А вот есть новый журнал. Все это радует, если не торопишься. Я торопилась.

Тетенька продавец-ветеринар долго не могла запомнить породу и возраст болезных зверей, пару раз назвала нас двухмесячными бульмастифами, и в конце концов от поноса посоветовала пить отвар ромашки. Или купить «отличное американское средство, вчера пришло». Средство стоило 800 рублей, и я остановилась на ромашке.

В человеческой аптеке про лечение поноса ромашкой слышали в первый раз, от ромашки отговорили и всучили нечто под названием «Лапчатки корневище». Пахло корневище мертвыми барсуками, но я его честно заварила и пыталась детям всунуть в рот а) шприцем, б) пипеткой. Дети лакомство восприняли без энтузиазма. Понос — тоже.

Писала я про куриные желудки? Если покупать неочищенные, то внутри обнаружится замечательная гофрированная пленка. Ее нужно вымыть, высушить и смолоть в порошок — отличное средство не только для щенков, но и для людей (и что вдохновляет — абсолютно натуральное). Как там в сказке? Курица — в ней желудок — в нем волшебная пленка — в ней игла. Переломишь иглу — смерть Поносу Бессмертному придет!

О, вот опять ребенок собирается «присесть». Иногда успеваю подложить салфетку, иногда нет. На красоту в загоне мы плюнули еще вчера, так что теперь там синтез бомжеприемника — с голой клеенкой, библиотечного хранилища — со старыми газетами, и обнищавшего сельского роддома — с застиранными пеленками.

«Для уюта» купила детям новые игрушки. Мячики, резиновое кольцо, «член» уже освоены, приняты за своих и любимы. Сегодня в их ряды влились два мутанта. Я не преувеличиваю! Вообще-то игрушки, размером с тюбик зубной пасты, изображают каких-то зверей. Первая латексная скульптурка одновременно похожа на Волка из «Ну, погоди!», на корову и на черта. К чахлой фиолетовой груди прижаты гантели разного цвета, на голове — то ли рога, то ли ресницы, то ли антенны… Еще есть очки. Почему-то синие. А глаза нарисованы на них сверху… Штаны, вероятно от натуги, спущены и гармошкой собраны ниже колен.

Может, создателя сего творения в детстве сильно покусала собака… За что же он нам мстит так страшно?! «Черта» (умные люди сказали, что это бегемот) купила, потому что он подходил по размеру, мягкости и был без пищалки. Все пищалки в игрушках, которые я сегодня посмотрела, сильно напоминали пожарную сирену. Вторая игрушка являет собой труп динозавра, у которого свернута голова, а задние конечности в позе «нога на ногу». Не успел, видимо, перед смертью принять героическую позу. Так и умер, почитывая «Спорт-Экспресс». Дети еще не поняли своего счастья, а Варя посмеялась над «ужасами нашего городка» — ДЕТСКИМИ ИГРУШКАМИ.

Зато я поняла, какое это счастье — «высокопрочные салфетки из плотного хлопка для пола» за 14 руб. 10 коп. Не надо нам ни цветочка аленького, ни бриллиантовой диадемы, салфетка для пола — наше все! Постелила в загон — впитывает изумительно. Пока не мокрая — теплая, не скользит, не скатывается. А намокнет, так перед стиркой можно ею еще раз клеенку протереть — отмывает все загрязнения, стирается при 40 градусах. Сокровище!

К вечеру мне показалось, что дети мерзнут. Балкон прикрыла, в загоне сделала теплый уголок с навесом, края которого звери тут же начали пробовать на зуб. О, пардон! На десну.

Учатся потихоньку мыться. Толку, конечно, от такого опробования языком своей лапы никакого, на сам факт!

Любят целовать маму-Варю. А мама любит целовать их. К их попам и животикам тяги у нее все меньше, а вот бархатную славную мордаху лизнуть — это, пожалуйста, с превеликим удовольствием. Любят понежиться… Распузячиваются. Фырчат от удовольствия, когда молоко сосут… Если сядешь в загон — бегут, переваливаются, тычутся — здороваются. Возьмешь на руки — бухтят что-то себе под нос, рычат потихоньку. Если долго «обед не несут» — повизгивают, тявкают… Поели — расползаются по разным углам, по привычке подтягивая свою тушку передними лапами. Потом вспомнят, что ходить умеют — поднимаются, ковыляют. Набрел такой толстопуз на спящего собрата — бух, завалился тут же, улегся поудобнее, потянулся, зевнул сла-адко, уснул… Проснутся — играют. Лижут-кусают друг друга в морды, цапают за уши, за лапы… Тянут шеи, выглядывают из загона.

Познают мир.

Глаза открылись полностью и, наверное, уже видят. И такая у каждого малыша удивленно-любопытная мордаха, когда озирается! Оглядывается вокруг с недоумением. И выражение лица: «Что у вас здесь такое творится?…»

Влад передает всем привет, он сидит у меня на коленях. Не спится парню, тявкал в загоне, Димыча за уши тянул, на Оленьку сел… «Сейчас, — думаю, — всех мне перебудит, колбаса такая». Взяла его к себе на руки. «Пойдем, — говорю, — открою тебе волшебный мир Интернета».

Оленька Стоцкая — 2700 г (прибавка 0), Сафи — 2400 г (прибавка 160 г), Бавария Мюнхен Дим (имя разрастается!) — 3000 г (прибавка 200 г), Влад — 2800 (прибавка 40 г), Бархатные Сумерки — 2900 г (прибавка 0).

У нас смена лидера, трехкилограммовый рубеж у Димыча и, увы, очередные нулевые отметки прибавок веса у Оленьки и Сумерки (перехвалила парня).

Понос нас покинул. Не знаю, что стало тому причиной — угроза ли повторного угощения лапчаткой, «Смекта» ли, желудочки ли. Или плакат «Уважайте труд уборщиц!», написанный моей нетвердой от бесконечной уборки рукой и прибитый гвоздями вместо ковра на стену загона. Сегодня уборки было мало. Теперь я беспокоюсь — а не запор ли у детей?

К слову сказать, аннотация к траве лапчатке обеспокоила меня. Лечение поноса там рядом не стояло. «Что ж, — утешила я себя, — зато у них не будет проблем с «болями в критические дни». Весь мир кричит о профилактике как методе предотвращения всего на свете. Мы с детьми профилактируемся с раннего возраста.

Сегодня у нас было новоселье. Капитально переделала загон, стырив с лестничной площадки огромадный рулон старого линолеума, который соседи все никак не могут донести до помойки. А зачем нести? — цель оказалась ближе, чем они думали. Тяжело мне все это далось — мыть, сушить, поднимать и перетаскивать многокилограммовый, стоящий колом линолеум, но ради детей… Положила его в загоне «корытом», получилось миленько… Часть «дна» застелила газетами и пеленками. Одна стенка и кусочек пола — «теплое местечко» — там лежит ватин, с другой стороны — «место охлаждения»

(незастеленный линолеум). Дети чаще спят именно там. Из чего делаю вывод, что не мерзнут. А Сумерки, умничка, заинька, сейчас специально (!) туда пошел и там покакал, а потом вернулся обратно — в теплые края.

У детей обнаружены зачатки зубов. Острые. Скоро вылезут окончательно. Причем, не один-два, а зубной частокол. Надеюсь, тратиться еще и на брекеты мне не придется.

Малышня набирается ума-разума. Подойдешь к загону, присядешь рядом, позовешь: «Зве-е-ери», они подбегают к стенке, толкаются, брякаются на попу и монгольскими, широко расставленными глазками смотрят: что там такое?! кто к нам пришел?! Очень напоминает картину «Шефы приехали в детдом».

Во время большой уборки, выпихнула их в свободное плавание по квартире. Дети на радостях написали, где попало, а Сафи доковыляла даже до кухни и провела инспекцию пищеблока.

Сценка: сели, как в стае, на попы в кружок, один лает, все на него смотрят. Или: Сумерки кусает Влада за загривок, тот рычит. Сумерки делает попытку отскочить…, потом снова идет в атаку. Влад рычит и с лаем отбивается, наскакивая сам. Главное в этих играх — звук. Пробуют голос: рычат, гавкают, тявкают. Главные «звуковики» — Оленька и Влад.

Сегодня Оленька так замучила своим истеричным тявканьем, что я пригрозила подарить ее хору Дворца пионеров. Будет запевалой. И петь будет, что скажут, а не свое любимое «Тяв! Тяв!».

Но «Тяв!» оказалось всего лишь распевкой… Потому что потом… Зазвонил мой сотовый. Мелодия играла долго. А дети… подвывали! Совершенно по-волчьи: «Уууууууууууууууууу!» Задрав морды кверху, расставив лапехи, закрыв глаза от полноты чувств.

Разумеется, я схватила телефон, мелодию мы прослушали раз… дцать, и каждый раз повторялось это УУУУууууУуууууУууУуууууууу. Один начинает, все подхватывают. И последним аккордом — короткое «мяк!». Точка в концерте. Теперь спешно ищу мелодию «Собачьего вальса» для мобильника. Может, они еще и танцуют?

Смешная штука — предчувствие, что-то мне подсказывает, что запихнуть кашу в детей будет сложновато. Не то, чтобы я сильно против кулинарных изысков, но мне просто не-ког-да, просто банально некогда искать, покупать, тащить домой, обрабатывать, над каждым висеть… Я в будни хорошо, если в 9-10 домой прихожу, и сразу по кругу — гулять, мыть, стирать, убирать… Ложусь в 3, встаю в 8. Устала я, ребята.

Купила человеческое «детское стерилизованное витаминизированное молоко» в брикетах по 200 мл (как детская пачка сока).

Дождалась, пока они в очередной раз поедят, разбредутся, прикорнут… Вылила молоко в чашку, чуть подогрела… Поставила им в загон… Сначала они никак не реагировали, пришлось намочить палец и поднести одному к губам. Что тут началось! Дети накинулись на молоко, как изголодавшиеся волки! Пили прямо-таки с жадностью. Разделила эти 200 мл на всех (подталкивала к миске по очереди), все лакали с удовольствием, отталкивали собратьев, слизывали с моих рук капли молока, толпились у миски. Создалось впечатление, что они еще бы столько же выпили. А может, даже больше.

Лакали причем вполне цивилизованно: никто не садился в миску, в нее не наступал. Усы и морды, правда, все вымазали, тут же друг друга вылизали, а заодно и тряпочку, на которой чашка стояла. А потом их еще вылизала Варвара, проявившая себя не очень сдержанно и норовившая тоже сунуть нос в миску. Ей достались остатки. Теперь все толстобрюхие спят, а мы с Варварой гулять собрались. После прогулки и вечернего их кормления попробую дать им «Петушка», это «консервы из мяса птицы пюреобразные для детей с шестимесячного возраста». Введение в рацион каши планирую на ближайшие дни.

Я вас умоляю, только не надо Бажова… АНГЛИЙСКИЙ МАСТИФ БАЖОВ — это же извращение. Кстати о Бажове, в «Красной Бурде» есть такая замечательная пародия на его сказы. Предлагаю вашему вниманию вместо отчета.

Много было у нас в Северском да в Дегтярке мастеров пустые бутылки-то собирать, а никто не знал это ремесло лучше, чем старик Пропоич. И вот как он совсем уже старый сделался, стало начальство от его требовать, чтобы он, значит, себе взял в ученики мальчонку, да и обучил его всем премудростям свово стеклоборного дела: как флакушку выследить, как к ей подойти, како слово сказать, чтобы зеленая тебе в руки далась.

Вот пошли Пропоич с Нефрюткой, мальчонка к ему в ученье прибился, Нефрюткой звать, пошли они, стало быть аж за Широкую Речку, там у Пропоича место заветное было посреди свалки широкореченской. Пришли, а там уж у старика и балаган излажен из кусков толи да старого линолеума, и провианту припасено, так что дня три можно робитъ, с голоду не помрешь.

Пустились наши старатели бутылку брать, кругами идут от балагана-то, как положено, Пропоич мальчонку учит маленько, где пальцем ткнет, где по загривку приладит, мол, вон горлышко торчит, алъ не видишь? Идут эдак-то, вдруг видят — в ложбинке махонькая лужица, вроде кто нитрокраской синей плеснул, а сбоку будто банка пустая синеется. И дух от той лужицы тяжелый, нестерпимый. И так тут Пропоича с Нефрюткою в сон потянуло, прямо с ног долой. Как стояли они на взгорочке, так и повалилися, только корки арбузные под голову сгрудили маленько, чтобы, стало быть, не зашибить головушки-то по сонному делу. Вот…

И то ли сон, то ли дрема, а видится им, что лужица синяя расступилась, а из той лужицы поднялась старушонка — сама синяя, зипунок у ей синенькой, по подолу маленько вроде прорыв пошел, а из прорыва вата белая клочьями висит. Платок на голове у старушонки синенькой с голубыми цветочками, а глаза большушшие, да озорные как у девчонки, а под глазами круги синие, вроде как с недосыпу али еще с перепою у нас на Урале такие случаются. Выбралась старушонка из лужицы, и айда плясать! Только брызги синие в розны стороны летят.

Пляшет старушка и кругами, и присядъю, и с покачкой пошла, авоськой голубенькой над головой только помахиват-загляденье, одно слово. Доплясала эдак-то до взгорочка, на котором наши старатели прикорнули, да и молвит: «Ладно ли я пляшу?» Пропоич с Нефрюткой молчат, только похрапывают. «А коли так, — говорит старушонка, — то примечайте: где я ногой топну — там «чебурашка», где подпрыгну — «высокое горлышко», ну а уж где упаду — там кожура банановая!» Проговорила так-то да опять плясать пошла, и плясала, доколь в луже не скрылась…

Тут очухались наши бутылошники, глаза протирают. Переглянулись только, и молчком к тому месту, где во сне видали, как старушонка топнула. Только копнули — и пошло! Тут тебе и «чебурашка», и «высоко горлышко», и «винтовая пробка», и «сухарик», и «шампанский камень»! Даже «Рижский бальзам» и «Старый Таллинн» сбоку груды самоцветной чернеется. А уж иноземных «амареттов» да «киви-персика» и сосчитать нельзя!

Намыли Пропоич с Нефрюткой посуды почитай на мильен! Негодной тож набрали полны карманы девкам на подарки, да деткам на осколки. А на самом дне нашел Нефрютко и вовсе дивну штуковину — бутылочка небольшая с малахитовой этикеткой, горлышко под пробку витую, а по краю этикетки-то, слышь-ко, вроде буковки проступают, и никакими силами ту этикетку смыть нельзя! Подивились Нефрютка с Пропоичем на эдакое чудо, да время было в скупку бутылки ташшить, они и засобирались.

А с этой, слышь-ко, малахитовой-то чекушки, сказывают, аж в самом Екатеринбурге стали ладить водку первосортную с малахитовой тож: этикеткой и горлышко под винт, но про это уже другой сказ.

И ребятки в среднем весят по 3 кг!

На повестке дня, я так понимаю, вопросы питания. А что с питанием? Днем у кого-то был понос. Так что с «Петушком» завязала. Дала молоко. Или это от молока? Посмотрела, как они едят, и поняла, что костлявая рука голода уже взяла их за маленькие горлышки. Решила: ради детей и на рынок пойду, и мяса куплю, и маникюрными ножницами строгать его всю ночь буду, и у сердца своего ледяного охлаждать.

Прикармливать буду щенячьим кормом, вымоченным или в кефире, или в теплой кипяченой воде. Человеческие детские питания и «молоко» исключаю — там крахмал, сахар и прочая, от чего у зверей может случиться аллергия и/или понос (в оригинале звучало «реактивная диарея»), что плохо и само по себе, и для будущего роста. Глистов гонять собираюсь на 25–26 день (то есть дней через пять). Прививки — в 1,5 и 2 месяца… Актировка — в 1,5.

Текст «продажного» объявления составлен. «ЦУ» даны. Двое желающих иметь мастифов уже ждут свистка, чтобы посмотреть, и морально готовятся заплатить. Не факт, что созреют, но копытом в грудь бьют.

А мне жалко отдавать детей, с которыми налажен такой тесный контакт. Села в загон, они все толкутся около меня, пищат, прижимаются, под руку морды подставляют. Каждого покачала на ручках, исцеловала, помурлыкала им нежности, по шубке погладила. Час, наверное, с ними ворковала, играла, тискала, щекотала, жмурилась и хохотала, а они кусали меня за нос, за щеки, за уши, за локти, за ноги, за футболку. Одного держишь, остальные рядом суетятся — и меня! и меня! Такое ощущение, что они даже смеются, когда их тормошишь легонько, пальцем бочок щекочешь. Именинники. Разговариваешь с ними — смотрят голубыми глазенками, слушают… Наигрались, легли, пригрелись — кто у ног, кто у живота, кто на моих руках. Гладишь малыша, по имени его называешь, у него глаза закрываются…, закрываются…, закрываются…, засыпает маленький. Головенка в моей ладони; руку вытащить страшно — как бы спящего не потревожить, а еще четверых надо на ночь поцеловать. Доброе слово, оно ведь и собачатам приятно.

Варвара даже заревновала, сама начала башку подставлять, чтоб я и ее погладила.

Детишки делают первые попытки выбраться из загона. На задние лапы встают и пытаются «подтянуться», чтобы вылезти, но силенок пока не хватает, да и линолеум на бортиках — скользко. Зубы лезут почти у всех, острые, особенно резцы. Кусают игрушки. На Фиололетовом Нечто с гантелями — пара следов от маленьких зубов.

Пока я тут живописала — слышу журчание. Влад проснулся и стоя, как слон или лошадь, написал целую лужу. Из-за скомканной простыни торчал уголок газеты. С поплывшей краской заголовка: «… такое влажное лето…»

Из-за того, что «плюшки» пытаются вылезать из загона, сейчас на работе сижу, как на иголках. Провода спрятала, правда, не слишком тщательно, но на всякий случай все отключила от сети, если и погрызут, то хоть не долбанет…

Бриггитта Оллестоцки. Как вам? Будвайзер Влад? А Сафи — просто Сафи. Ей имя придумать труднее, чем другим. Сафи самодостаточна. Бэниш Бижу Сафи? Энибени-раба… Эни-бени, бени-мени…

А вы хотели бы, чтобы вашу собаку звали Бенифектор? Или Билиф? Хотя Билиф вполне! Имена хотелось бы придумать солидные, подходящие для мастифов (поэтому Баунти в пролете), немного загадочные, не вызывающие прямых ассоциаций с предметом (поэтому отвод у Боржоми и Бифиттера) и на английский манер, поэтому, к сожалению, отвергаю Бонжур Сафи. Идеал: Енц Баскервилль Биллиреджент. Бавария Мюнхен — а вот просто так! — должна же быть у меня хоть одна слабость.

Вот список интересных имен на букву Б. Наслаждайтесь!

Big surprise blanket (шерстяное одеяло в переводе, если кто не знает). Blast (порыв ветра, взрыв). Bloom (расцвет). Blot (клякса). Б-52. Бабадаг. Багауд. Бамбарбия. Баобаб Данилы-мастера. Барсук из Букингэма. БасиМасин Киндерпупер. Берберский лев. Бесценный Дар. Биг Бен. Бодун. Большому кораблю — Большое плаванье (а иному кораблю — Большая торпеда). Бумса-Брямс. Быстро Бегающий Бобер. Бьютефул Конспирадос. Бэйлиф Бэрримор. Бюджет.

На форуме напридумывали больше трехсот имен на «Б»!

У нас все хорошо. Щенков прикармливаю, играю с ними и разговариваю. Сафи зову, спасибо форуму, не иначе как «Шоколадный пупс», откликаются все. Завтра буду глистов гнать.

Малыши все больше становятся похожи на мастифов — копируют Варварину манеру лежать, стоять, поворачивать голову. Даже позы для сна уже почти одинаковые: шея вытянута, голова лежит между лап… Отзывчивы на ласку — от удовольствия закрывают глаза, тут же засыпают, как только согреваются на моих руках.

Время идет, дети растут…, кусаются, царапаются… Прикармливаю. Вчера давала глистогонное, но глистов не видела.

Щенки становятся очень любопытными. Вылезают из загона, бегают за Варварой, а она — от них. В загон мамашу загоняю под пистолетом, если пытаюсь там ее кормить, обиженно воротит нос.

Мой «специальный медвежонок для целования Балу», она же «сладкий шоколадный пупс», она же Бонжур Сафи, она же Сафи — самая шкодливая и сообразительная. А первым из загона научился вылезать Сумерки. Понял, как действовать, чтобы оказаться «с той стороны».

Сегодня к нам приехала бабушка, то есть моя мама. Дети — банда головорезов — сразу прикинулись образцово-показательными, вечно голодными, не гулявшими ни разу в жизни и сроду не видевшими ни одной игрушки. Добрая бабушка накормила Варвару вермишелью, шарлоткой и тушенкой (в означенном порядке). «У нее были такие голодные глаза!» А Варишна,… епрст…, не отказалась, слупила все. Я узнала об этом, позвонив домой. Завтра бабушка с утра побежит на рынок, потом в магазин игрушек, а потом весь день с умилением будет смотреть, как шайка гангстеров разносит квартиру. Железная дисциплина пала.

О наши мамы, сколько в вас терпения, любви и нежности!

О бабушкины сердца! Не камень…

Моя знакомая живет в Питере, родила на днях. Встречаются ее мама с моей.

Моя: «Ваша Леночка родила, я слышала?»

— Родила. Девочку.

— Поздравляю! Как назвали?

— Варвара.

— О!.. Как у нас… нашу… э-э… знакомую…

Операция «вход-выход». Продолжаем прикормку и гоним глистов. Даю кальцинированный творожок, молоко + мед + желток. В сто двадцать пятый раз: давать ли мясо? От сырого наверняка будет понос? А от вареного? Мне кажется, им понравится. Рыбу? Рыбу давать? Тоже вареную? Корм размачивать? Гречку с мясом? А какого размера порции? Голова кругом!

… Уже сейчас, спустя три с половиной года, когда перечитываю баталии на форуме по поводу прикорма малышей, да и просто стала «поумнее и повзрослев», могу смотреть на вещи здраво. Сколько людей — столько и мнений. А тогда советы про мясо, каши, молоко — все смешалось в моей бедной голове. К тому времени от слова «кормить» меня уже начинала бить трясучка. В магазин бегала по 2–3 раза в день. Варвара, поначалу отказывавшаяся от еды, потом «разожралась» — всем едокам на зависть! Могла съесть в день и два, и три килограмма. Руки у меня были как у гориллы — до колен… Все в дом… Сумками, пакетами, мешками! А это все сжиралось одномоментно! Но тогда я еще не знала, что в перспективе маячили походы на рынок — за свежим мясом. Да, тяжело мне было — в деревне да без нагана.

Грущу… Устала или так, накатило?

На мобильный пришла sms-ска.

Написала ответ:

Так как стихи не пишу и согласна с героиней Фрая, убивавшей стихоплетов-графоманов, цитатку про «добро», наверняка, где-то слямзила. Автор, отзовись!

Играем, едим и без остановки придумываем имена на букву «Б». Кипит разум…

Вылезают из загона, бисовы дети, — бицепсы накачали! Пойду провода прятать… Закрыть, что ли, брезентом? или бязью? или бумазеей? Не, тут броня нужна. И чтоб без бреши.

Н-да… Баклуши бить некогда. Пора берлогу спасать от барбосов.

А потом — баиньки… Баю-баюшки-баю… Спи, Британика-Богема-Оллестоцки. Спи, Быстро Бегающий Буратиноподобный Барсук Влад… Спи, Дим, Бобер из Букингема… или… из Бэрримора?…

Вы спрашиваете, почему не пишу вес? Весы закончились на 3 кг, теперь вес определяю на глаз. Может, и правда попробовать детей в сетку — и безменом?…

Света Хаттрик на форуме написала про своих двоих гавриков. А у меня пятеро! И все с зубами! Имена только другие подставить, а картинка такая же.

«8.00. Здравствуй, Хеттрик, здравствуй деточка! Ты проснулся, мой маленький? Не кусайся! Мои нежненькие собААчки! Франычек, зайка, с добрым утром! Хеттрик, не кусайся! ФранУУУля мой! Не кусай Франека! Так, пошли еду готовить. Ого! Не пищи! Не пищи, ты уже большой мальчик. Сидеть. Молодец. Ешь!.. Не кусай миску! Не кусайся! Нельзя кусаться! Не кусай стенку! Нельзя! Не грызи ковролин! Нельзя! Не кусай стенку! Не мучай Франека! Не кусайся! Нельзя! Играй в мячик. Давай вместе. Не кусайся! НЕ КУСАЙСЯ! НЕ КУСАЙСЯ! НЕЛЬЗЯ! Иди спать, собака бешеная!

11.00… Ты проснулся, зайка? МойхорОООший! Не кусайся! Нельзя Свету кусать! Не лезь к Франеку в миску, в дыню схлопочешь. Не лезь! Фран, ешь быстрее, я его еле удерживаю! Не ори! Не ори, говорю! ФрАААнек, ну скорее! Беги на диван, а то он тебя мучить будет. Не кусайся! Нельзя! Где косточка? Хорошо! Не грызи стенку! Нельзя! Не грызи ковролин! Нельзя! Пойдем еду готовить. Не пищи, ты же немецкая овчарка… Ты же не канарейка! Сидеть. Молодец. Ешь!.. Не кусай миску! Не лезь в холодильник! Стой! Играй в мячик! Давай вместе! Молодец! Франек, это Хеттрика мячик, нельзя! Хеттрик, не грызи стенку! Не грызи стенку! Не кусайся! А по заду?! Не кусайся! НЕ КУСАЙСЯ! Спать, Чудовище!

15.00. Моя крОООшечка!.. Моя ласковая собачка! Не кусайся. Не кусайся! НЕ КУСАЙСЯ! НЕ КУСАЙСЯ! ААААААААААААА!

19.00… АААААААААА!

22.30. ААААААААААА! Не кусайся!

23.30… ВСЕ! Спать! Концерт окончен! И НЕ КУСАЙСЯ НИКОГДА! НЕЛЬЗЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!»

И у меня — банда обезумевших голодных саблезубых ежей! Надо срочно, скорее давать объявления — искать им новых жертв. Иначе мне не выжить! Вспомнила из раннего: «маленькие, толстенькие, хорошенькие, в складочку…». Эх! «Курочку Рябу» уже поздно читать. «Волк и семеро (пятеро) козлят», «Али-Баба и сорок разбойников» — вот это в самый раз будет!

Иногда они не кусают, а вцепляются и хотят повисеть! Я «ойкаю». Они удивляются. Не понимают, чем я недовольна. А потом ворчат: «Все фотографируемся…, фотографируемся… А баловаться когда?!»

Все бы баловаться! А у меня на работе в отпусках семь человек из десяти! Домой прихожу с единственным желанием: прикинуться старой курткой на вешалке и висеть себе расслабленно, дремать…

Где то золотое время, когда детки выдавали мааленькие лужицы? К месяцу лужицы сменились озерцами, а скоро и до моря разливанного дойдет. Плюс кучки, которые увеличиваются в количестве и объеме быстрее, чем успеваешь их ликвидировать. Никакими газетами не спасешься! Советовали мне сделать собачий туалет-корытце из старой дверцы холодильника! А что? Стильно смотрелось бы: загон из крыши трактора «Беларусь» и туалет из дверцы холодильника… А загонять мастифью мать к детям должен не иначе как здоровый двухметровый мужик! Только где его взять?

Так, считаем, загон 2 на 2,5… + туалет 1,5 на 1,5. А жить где? Да там и жить!

Воистину… умом собачника не понять! Лишь собачник сможет понять прелесть проживания в квартире, захламленной вольерами, загонами, тракторами «Беларусь», с толпой всепожирающих щенков, кошек, собак и прочей хвостато-пернатой живности.

Листаю книгу про мастифов. «Английский мастиф в полуторамесячном возрасте весит около 12 кг, в 3 месяца — 40–45 кг. Годовалый мальчик — 85–90 кг». Не пугайте девушек тонно-километрами! Представила: шесть мастифов дома взрослых… Вес-то больше чем полтонны! Пол возьмет и… провалится.

Имена, имена… У Варварят есть тетя: Муайтай Памелла Андерсон. Представьте мастифячью морду (в складочку, с брылями, с серьезным взглядом), походку тяжеловеса с претензией на изящество… В выставочном ринге… Брижит Бардо и Памелла Андерсон. Смехота! Хотя вот Барбара Брыльска — чем не имя? И брыли прозвучат ненавязчиво…

Месяц детям — скоро отдавать чужим людям придется. Как жалко малышей, как беспокойно. Придумала: мы не будем чужим, мы по своим раздадим!

Попробовала давать мясо. Итог, как и предполагала. Мясо им нравится!

Корм или натуралка? Натуралка или корм? (хожу как Ленин, по диагонали комнаты, рассуждаю). Однозначного ответа не даст никто. Это вечный спор, такой же, как о происхождении яйца и курицы. Существенно здесь одно: есть ли время и финансы для кормления щенков классной натуралкой, тогда надо давать высокосортное свежее мясо, домашний творог и т. д. А если нет? Ответ простой — сухой корм. Пока что я ничего не придумала. Димыч в честь дня рождения (а может, впрок) решил совместить завтрак-обед-ужин.

И праздник, и грусть…

Сегодня к нам придут смотреть щенка… Алиментного мальчугана… Ыыыыыыы… (утираю слезу)… Жалко! Как пить дать, Димыча заберут. Нет, нет, смотреть — это пока не забирать. Они просто посмотрят и все! Мал он еще, месяцок всего плюшке черноморденькой!

Пришел «свекор», выбирать алиментного щенка. Посмотрел, умилился, сказал, что будет брать парня, но какого — бо-ольшой вопрос, ибо выбрать трудно. Все хороши!

Несколько выпала из процесса ведения дневника. У меня стихийно организовалась семейная сходка: в придачу к маме приехала тетя. Всем нам было весело в однокомнатной квартире с двухметровым загоном посредине, пятью снующими под ногами собачатами и одной большой вечно голодной собачищей, не отходящей от кухни дальше, чем на метр.

Дети умиляют, веселят и дарят море разнообразных эмоций. Лопают от пуза, писают и какают с душой, спят хорошо, играют весело, балуются красиво.

Вчера решила загон демонтировать, но подумала-подумала, перевернула, поставила на бок — получилась прикольная полка-этажерка. Провода с пола убрала, мебель закрыла, тюль подшила высоко «над землей», второй слой линолеума постелила. В квартире теперь по-новому уютно. Щенки отнеслись к переменам равнодушно, спальные места определяются просто: где упал, заснул, — там и место.

Пыталась вновь вернуть Барину подстилку-место, но дети радостно и обильно подстилку описали, за что были поначалу мной наказаны (ткнула мордой в лужу, приговаривая «Нельзя!», слегка потрясла за холку — до обиженного писка). Вздохнула, подстилку выжала и снова убрала на балкон.

Газеты — не могу понять — куда приспособить. Щенки больше их грызут и таскают, чем используют «по назначению». Словить момент я пока не успеваю, поэтому вместо газет у меня тряпки: увидела лужу — подтерла.

Очень интересно наблюдать за взаимодействием матери с детьми. Когда она ест, а малышня лезет ей в миску, Варвара сначала говорит: «Ррррррр», потом предупреждающе коротко гавкает, потом, если не понимают, может легонько цапнуть нахала. Из серии — «Я СКАЗАЛА, УЙДИ!»

Дети пугаются и очень смешно драпают из кухни. И кстати говоря, на кухне почти не пасутся. Боятся мать. Заходят, только когда ее там нет, пить из Варвариной миски, которая для них, как бассейн.

Они по-прежнему сосут Варвару, но не наедаются. Прикармливаю кашами, мясом и кормом, вымоченным в воде, с большого подноса в коридоре. Варвара бдит рядом, дожидается, пока они поедят, а потом за ними свинарник подчищает (читай: доедает с жадностью оголодавшего медведя). Но вообще дети едят достаточно чисто. Иногда даже не приходится подтирать за ними пол.

К слову о бассейне. Вчера смотрю — Сафи прибегает из кухни, вода с нее просто ручьями стекает. Шуба мокрющая, лапы отряхивает, башкой трясет. Бегу на кухню. Влад лежит прямо в миске с водой, вода, естественно, через край, а Димыч с Оленькой катаются по полу — по водной глади… Лапы скользят, встать не могут, потом Димыч зацепился зубами за ножку стола, подтянулся, встал. А Влад так и валялся в «бассейне», пока я не вытащила. Пора, видимо, детей плавать учить. Воды не боятся совершенно. После поедания творога приходится мыть им лапенции и мордахи под краном, так они еще лапами норовят брызги устроить.

Очень любят помогать по хозяйству. Веник, тряпка, ведро с водой — лучшего развлечения не придумаешь. Делать уборку, когда дети не спят, — цирк с конями и клоунами. Одного ногой от ведра отпихиваешь, чтоб не бултыхнулся в него, другого рукой придерживаешь, чтобы веник не грыз, оглядываешься — тряпку уже уперли и рвут, растягивая в разные стороны, охотятся за ногами в тапках, тянут за штанины, разбегаются и с веселым гавканьем таранят ноги…

Самые загадочные (для меня) места погрыза — линолеум и балконная дверь. Как детишки умудряются подцепить их зубами — не понимаю! Игрушки свои любят. Особенно «бегемота с гантелями» и мячик. На бегемота прыгают с разбегу, подминают под пузо и едут на нем по полу. К мячику пока относятся с удивлением: ТОЛКНЕШЬ ЕГО — ОН КАТИТСЯ!

Ласковые. Погладишь за ушком — от удовольствия малыш закрывает свои голубые глазехи и засыпает. Пузо ему беззащитное погладишь, песенку споешь — ребенок млеет. Разговариваешь с ним — башку чуть вбок наклонит…, слушает… Когда что-то непонятно или страшно — пятится, потом бух на попу! Тут же быстро разворачивается и улепетывает. Спрячется за Варварину спину и выглядывает оттуда с любопытством.

У двоих обнаружила что-то отдаленно напоминающее «пупочную грыжу», животики массирую и грыжу легким движением вправляю обратно.

Сумерки весит 5200 г; Дим — 4700 г; Влад — 4600 г; Оля — 4500 г; Сафи — 4100 г. Детей складываю в сетку и взвешиваю безменом.

А покупателей нет. Ни одного. И интереса тоже нет. Тишина просто оглушающая. Объявления даю, рекламу, знакомые все подключены. В ответ — тишина. Алиментщики чешутся как-то слабо, не особо скрывая свой интерес к тому, чтобы дети посидели у меня подольше.

Не могу не поделиться.

Все на меня давят. Вынуждена постоянно оправдываться.

Перед мамой — почему взвалила на себя такую обузу, перед Олей — почему не срабатывает реклама, перед хозяином кобеля — почему тяжело в однокомнатной квартире с пятью щенками, перед парой заинтересовавшихся покупателей — почему так дорого (хотя цена снизилась до 600 долларов), перед начальством — почему не могу запланировать отпуск на август, перед знакомыми с собачьей площадки — почему до сих пор не продала щенков, перед друзьями — в чем прикол заводчика, перед соседями — почему у нас гавканье, перед собой — почему я такая дура.

Назвать мое состояние унынием не могу. Просто не мое это — разведение, щенки, уход, продажа. Не с моим образом жизни этим заниматься. Вот, смотрите: время — час ночи, а я на работе. Мама (моя) дома со щенками, а я на работе, газету сдаю. Ну куда это годится? От слова «продажа» мне вообще нехорошо делается. Это раньше я была «совой», а теперь сплю, когда придется и сколько удастся.

Щенки — классные, да, спору нет. Малипуськи супер. Но если семья всего из одного человека, то заниматься с ними трудно. В результате усталости больше, чем радости. Не подумайте, я не жалуюсь, а скорее размышляю по ходу дела. И может, кто прочитает из неопределившихся. Так сказать, делюсь опытом. Попробовать стоило, поэтому не жалею. Да и какой смысл жалеть — дело сделано.

Одного, точнее, одну заберут уже завтра-послезавтра. И второго — на днях.

Продажа — не мой конек. Я не азартная, а стеснительная. Та еще продавщица, из разряда: «вы меня, пожалуйста, извините, что деньги за щенка прошу…»

Я наших с Варей щенков очень люблю. Это же дети, родные… Но если повезет и все-таки удастся их пристроить, — никогда, никогда больше! Never more!

Имена придуманы, тетка-»клеймолог» на связи, ждет свистка. Щенячки — в смысле «корочки» — готовы. Алиментных обещали забрать на этой неделе (ключевое слово — обещали…) Насчет перепродавцов — думаю. Я против того, чтобы моих деток мучили в перевозках, но если будет совсем невмоготу — как знать…

Так вот опять про имена, третий раз — окончательные:

Стоун Флауэ Беата Ольсен

Стоун Флауэ Бонжур Сафи

Стоун Флауэ Бавария Мюнхен Дим

Стоун Флауэ Бенджамен Брайтли Влад

Стоун Флауэ Бархатные Сумерки

Имена чуть-чуть дурацковатые, ну да ладно. Они же для родословных, а хозяева все равно звать будут, как захотят.

На самом деле, Сумерками надо было назвать Сафи — она такая черненькая! Ее как иллюстрацию к картине «Ангольские дети голодают» можно использовать — она умеет делать такое специальное лицо… Хотя ест будь здоров.

Сумерки — рыжий, как лисица на солнце. Медь с золотом. Вот кто Брайтли! Он, а не Влад. Хотя Влад тоже рыжий. И у него та-акие огромные лапы! Чуть ли не с мою ладонь.

Димыч — ну Димычу имя походит. У него три волосины на бороде вылезли… Белые. Так смешно. Похож на раввина, серьезный такой, жиденькая бороденка.

И Оленьке имя подходит. Она как «Беляночка» из сказки. Миленькая такая девочка, светленькая, ладненькая, вся такая аккуратная, нежная, голубоглазая…

Не продаются щенки «на нервах». Надо так: когда уже все однофигственно, когда ДЛЯ СЕБЯ окончательно решено — пусть остаются, тогда желающих — как из рога изобилия. В один из дней решила полечить нервы и пойти погулять с подружками. Распределили щенков, детей, мужей по бабушкам, а сами — убежали гулять «аж до десяти!» И джин пить! И сидеть на трубе теплотрассы в заброшенной зеленой аллее, покачивая голыми ногами в босоножках! И рассказывать друг другу, что жизнь — не так чтоб очень сказочная, номы, девочки-принцессы, все равно самые лучшие! На сходку я пришла с новой, свежекупленной лентяйкой-шваброй. Праздник-то рано или поздно закончится, а дети старую швабру вчера съели.

Квартира перешла на осадное положение. В смысле, на подвесное расположение всех нужных, полезных и необходимых вещей. Детей на свободу! Галку с компом в загон! Или на загон? Помните, что он стал полкой-этажеркой? А как я мечтала об антресолях, когда Варвара была беременная! Но тогда я победила, я молодец. Не окопалась на антресолях, нет! Переборола свой страх. И пошла вперед. Мелкими шажочками. День за днем. Шаг за шагом.

Не скрою, настроение не самое радужное: завтра в 10 утра забирают одну из девочек. Скорее всего, Оленьку… Хотя Оленьку отдать я морально готова (почти), а вот по Сафи, если что, буду рыдать.

Алиментный щенок пойдет в большую жизнь, вернее поедет — в другой город. И мы, наверное, никогда не увидимся. «Почему? — спросите вы. — Ведь будут выставки, встречи, потом другие выставки…»

Если честно, сегодня ночью решила со всем этим выпендрежным собаководством закруглиться. Вязать? Никогда. Ни-ког-да! Только если будущие владельцы напишут мне расписку, что железно заберут щенка. И оставят аванс. А лучше — пусть сами родят и выкормят. А мы мимо будем проходить и заглянем на огонек. Вот такой расклад меня очень устроит. Выставки? А зачем? Сам процесс мне не интересен, завоевывать звания — а для чего? Вязок-то больше не будет. Престиж питомника?… Их проблемы.

Прошлой ночью Варвара как-то в одночасье решила прекратить кормление и отлучила детей от груди. Утром еще кормила, а тут сказала: все. На приближающихся малышей рычала, угрожающе гавкала и тихонько прихватывала, кого за нос, кого за лоб. А дети-то не понимают…, бегут за ней табунчиком…, пищат… А она от них — цок-цок. Легли мы, значит, с мамой спать. Она на кровати, я — на раскладном кресле. И эти, буги-вуги ушастые, тоже вроде как легли. Но каждые пять минут: рррррррр ГГГАВ! ААААЙ!.. Тяв-тяв… Шлеп-шлеп по полу… цок-цок. РРРРРРРРРРРРРР… ГГГАВ!.. Тяв-тяв… ААААЙ! Шлеп-шлеп по полу… РРРРРР…, цок-цок.

В полчетвертого утра закрыла Варвару на кухне. Она давай выть…, скрестись…, бодать дверь… «ПУСТИТЕ К ДЕТЯМ!» Выпустила… Дети толпой к ней… РРРРРРРР… ГГГАВ! ААААЙ!.. Тяв-тяв…, шлеп-шлеп по полу… РРРРРРРРРРРРРР… ГГГАВ!.. Цок-цок.

В полпятого Варвара захотела писать-какать (спасибо бабушкиному плотному рациону). Погуляли. РРРРРРРР… ГГГАВ! ААААЙ! Тяв-тяв…, шлеп-шлеп по полу… РРРРРРРРРРРРРР… ГГГАВ!.. Цок-цок.

Моя мама: «Бу-бу-бу…, сколько можно… Галина, почему ты не думала своей головой, когда заводила этих собак… Сколько это будет продолжаться? Тебе уже скоро вставать, а мы еще не ложились… Бу-бу-бу…»

Ночные комары: зззззззззззззззззззззззззззззззззззз. И опять: зззззззззззззззззззззззззззззззз.

Эти: РРы! АААй!

Цок-цок.

Утро я встретила в кухонном кресле с малютками на руках. Малютки в основном кусались и укачиваться не хотели. А хотели есть, грызть босоножки, таскать газеты и прочее. Я дала себе зарок: в здравом уме больше в такие игры не играть.

Зато, похвастаюсь, дети практически за один день научились ходить в туалет в одно место. Ходят строем какать на балкон — там все устлано газетами. В квартире — на тряпки — писают. Поели — всей звездочкой бегут на балкон. Пять кучек. Еще бы потом быстро убегали с балкона, а не охотились за моими руками, сворачивающими эти дивные, интересные, манящие, шуршащие газеты.

Увы, приходится поднимать наверх все больше вещей. Сегодня на холодильник переместились ключи, банки с кофе, кроссовки, расчески, сумки… Иначе вещь постигает участь маминой футболки: ее, обмусоленную вусмерть, пожеванную и слегка подранную, спасатели обнаружили только на третий день глубоко за креслом. Вчера проснулась — как Буратино на Поле чудес: столько богатств прямо у ног! Босоножки, футляр от очков, халат, стянутый с кресла, останки очередной поролоновой «лентяйки», прихватка с кухни, Варварин поводок и сверху — явно глумясь — сидит бегемот с гантелями.

На днях дети «пили кофе». Влад залез на низкий чайный столик и деловито лапой скидывал оттуда все чайно-кофейные принадлежности. А шайка караулила внизу и моментально банки-ложки растаскивала по углам. С тех пор кофе стоит на холодильнике. Куда буду ставить сам холодильник, если детям придет фантазия начать его грызть — не знаю. А фантазия придет, причем, видимо, ждать осталось не долго. Утром сегодня застала замечательную картину: Дим грыз балконный шпингалет. А ведь шпингалет — на минуточку — металлический. Добро пожаловать в сервис-центр металлоизделий! Арматура, балки, проволока, трубы, сетка-рабица, уголок, швеллер, метизы — все, что не нужно в вашем доме, переработаем в один присест! Фирма «Варвара и сыновья».

Но наступило утро и жду первого гонца за первым уезжающим щенком.