"Мрачный коридор" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

Глава IV

Я никак не мог привыкнуть к тому, что завтрак в такого рода домах подают в постель. Протестовать не имело смысла, и я выпил кофе с тостами, откинувшись на подушки.

Стоя у окна, уже одетый и выбритый, я прикидывал план действий на сегодняшний день, когда увидел в саду старика в кожаном фартуке с секатором в руках. Он подстригал ветки кустарника, придавая ему форму шара. При этом он что-то бурчал себе под нос, причмокивая языком, отступал на пару шагов назад и, склонив голову набок, любовался результатом работы. Эдакий цирюльник, делавший прическу гигантской голове зеленого чудовища.

Я спустился вниз и обошел дом вокруг. Старик с близкого расстояния выглядел значительно крепче, чем казался из окна. Из-под ветхой помятой шляпы торчали белые патлы, острый подбородок, впалые щеки —  все лицо было покрыто тонкими морщинами, как будто он натянул на него паутину.

— Доброе утро. Вы здесь единственный человек, с которым я не разговаривал. Вас зовут Джозеф, а меня Дэн Элжер.

— Я знаю. Вчера вы ходили к Рокки, затем к Май-ре, но меня обошли стороной.

— Мне сказали, что вы спите.

— В восемьдесят два года сон —  вещь очень относительная. Как видите, я не ношу ни очков, ни слухового аппарата.

— К тому же вы не только садовник, но и сторож.

— Когда-то я был управляющим делами, но после смерти Рона дела передали адвокату Хельмеру. Он моложе меня и образованнее. Но я не жалею об этом, моя работа меня устраивает. Так чем я могу вам помочь?

— Дело, за которое я взялся, одному мне не по зубам. Мне нужна помощь. Вот и приходится вербовать для себя команду. Не могу похвастаться, что нашлось много желающих. Вы можете мне помочь! Если захотите.

— Вы ищете дочь моего старого друга, и я обязан сделать все, что от меня зависит.

— Рад это слышать. Я уверен, что в заборе есть лазейка, о которой вы наверняка знаете. Покажите мне ее.

Старик щелкнул языком.

— Необычная просьба.

— Возможно. Но у меня складывается такое впечатление, что в сад можно проникнуть, минуя ворота. Так, чтобы вы не увидели ночного пришельца.

— После того как дом запирается на ночь и все ложатся спать, я спускаю собак с привязи. Четыре громадных волкодава несут со мной службу. Даже такой пройдоха, как я, не способен окинуть взглядом десять гектаров участка, покрытого деревьями и кустарником.

— Против собак есть хорошее средство и не одно, но об этом мы поговорим в следующий раз. Так что вы скажете о лазейке?

— Вы правы. Здесь действительно была лазейка, но ее заделали после свадьбы Лин. Я сам присутствовал при этой церемонии.

— Бастион неприступен! Интересно знать, кого же так боится новый хозяин дома?! Вряд ли у человека его профессии могут быть враги. Бог с ним! Существуют мнительные люди, и с этим ничего не поделаешь. И все же, если вам не трудно, мне хотелось бы взглянуть на бывшую лазейку.

Старик сунул секатор в карман фартука и, кивнув мне головой, направился по тропинке к дальнему участку, который упирался в лес.

Через десять минут, когда мы миновали теннисный корт, бассейн, псарню, прошли аллею роз, тропинка вывела нас к противоположной от ворот части участка. Территория усадьбы имела громадные размеры, о которых можно было лишь догадываться.

Когда мы подошли к колючему кустарнику, отделяющему нас от стальных копий ограды, старик сказал:

— Обратите внимание, мистер Элжер, лес отступает от забора на десять ярдов. Невозможно взобраться на дерево и по ветке перелезть на эту сторону. Могу добавить, что при необходимости к ограде подключается электрический ток. Правда, мы никогда не использовали такой крайности, за исключением того периода, когда по местным лесам бродила банда сумасшедших. Провода сигнализации проходят по верхней перемычке. Она полая внутри, и если ее перепилить, то сработает сигнал тревоги. Высота каждого копья равна десяти футам, на вершине острый наконечник. Расстояние между стойками пять дюймов.

— Я уже успел оценить фантазию создателя этой ограды, но не могу понять, где здесь лазейка.

— Вы исходите из того, что видите. Так же думает и грабитель, который плюнет на свою затею и уйдет. Но есть одна хитрость. Вы видите этот кустарник, который достигает вашего пояса? Даже с нашей стороны невозможно приблизиться к ограде, не порвав о его колючки одежду и не поцарапав кожу. Но в этом участке на ширину трех футов растет обычная ветла. Она мягкая и нежная, как пух, но издали ничем не отличается от общего зеленого пояса. Вы легко пройдете в этом месте и даже не почувствуете сопротивления.

Старик погладил куст рукой, словно расчесал взлохмаченную голову.

— Никакого сопротивления. При жизни Рона эта лазейка действовала и ею пользовались. Во всей семье о ней не знала только Жаклин, хозяйка дома. По ночам Рон удирал из дома на соседнюю ферму, где проигрывался в карты. Пожалуй, это был единственный секрет Рона, который он хранил от своей супруги. Профессор был очень азартным человеком и игроком, а Жаклин терпеть не могла карт и бессмысленной траты денег на развлечения.

— Если мы пройдем сквозь кустарник, то упремся в забор. В чем же хитрость?

— Три копья были сделаны из дерева и выкрашены в черный цвет. Они легко выдвигались из гнезд. Дерево не пропускает электричества и в то же время не нарушает цепи сигнализации, которая проходит по горизонтальной перемычке. Для копий есть пазы, и они легко двигались вверх и вниз.

— Вы сказали, что после свадьбы Лин лазейку заделали. Почему?

— Семь лет назад Майк Хоукс проникал сюда по вечерам, и они с Лин проводили ночи в беседке под лупой. В конечном итоге эти свидания привели к свадьбе.

— Кто же показал ему лазейку?

— Лин, конечно. После свадьбы Хоукс заявил, что в этом доме не осталось людей, которые могут бегать на свидание украдкой. Деревянные прутья заменили на стальные и приварили их к поперечникам. На этом экзотика закончилась. Если быть точным, то его слова звучали так: «Период романтической любви закончен, и настала пора неразделимого семейного очага, и нет такой силы, которая способна его разрушить».

— А не ревновал ли он свою молодую супругу?

— Вряд ли. В отличие от родителей Лин, они спали в одной комнате.

— Любопытная история, но я не уверен, что лазейка замурована. Возле забора примята трава.

Я прошел сквозь кустарник к ограде. Кусты и впрямь были нежнее пуха. Взявшись за копья, я попытался выдернуть их из основания. У меня ничего не вышло, я ощущал руками холод железа. Но на этом я не успокоился, а проверил еще несколько прутьев. Моя настырность принесла свои результаты. Схватившись за копье в одном шаге слева от прохода, я не почувствовал того холода, которым обладает металл. Внешне оно не отличалось от остальных. Я дернул его вверх, и грозный стержень с легкостью поддался. Таких фальшивок оказалось три кряду, и я легко пролез сквозь образовавшуюся брешь наружу. С той же легкостью я вернулся обратно и установил копья на место.

Вид у Джозефа был обескураженный. Он стоял с открытым ртом и хлопал тяжелыми веками без ресниц.

— Что скажете?

Старик не сразу пришел в себя.

— Ума не приложу, я сам видел, как здесь устанавливали железные стойки.

— Но вы не видели, как их вновь меняли на деревянные. Кто из живущих сейчас на территории усадьбы знал о существовании лазейки?

— Никто, сэр. Только Гилберт. Остальная прислуга работает не так давно и знать об этом не может.

— А Рокки? Он служил шофером у Лионел Ричардсон еще до свадьбы.

— Нет, сэр. Если бы он знал, то не стал бы звонить в ворота в три часа ночи, когда возвращается со своих свиданий.

— Собаки знают людей, живущих в имении?

— Да, конечно. Они у нас много лет. Такие же старики, как я, но по собачьим меркам. Ну хитрец! Ну пройдоха!

— О ком это вы?

— О Хоуксе, конечно! Это же он их заменил. Стойки эти!

— Ну, так просто на такой вопрос не ответишь. Давайте попробуем решить его. Вы мне очень поможете, если понаблюдаете за тайным ходом. Ничего не предпринимайте. Кто бы ни использовал эту дыру, оставайтесь в тени.

— Я вас понял, мистер Элжер. Я залягу в кустах. Зрение еще позволяет мне видеть без фонаря. Ночи сейчас лунные.

— По утрам мы будем проводить с вами совещание по этим вопросам. У меня складывается впечатление, что кто-то пользуется этим входом. Но важно не спугнуть зверька. Пусть ходит, но за ним нужно понаблюдать.

— Вы думаете, что этим зверьком может быть хозяйка? Лин, да?

— Не знаю, Джозеф. Об этом вы мне расскажете завтра утром. Кто-то затеял опасную игру, и нам надо предотвратить ее.

— Вы мне кажетесь искренним и порядочным парнем, мистер Элжер. Я сделаю то, о чем вы просите.

Я кивнул старику и направился к дому. Чтобы добраться до него, нужно хорошо знать усадьбу. Высокие деревья загораживали особняк, узкие тропки петляли, извивались, имели множество ответвлений и перекрестков.

Возле подъезда меня дожидался «Бентли». За ночь он стал чище, и, как можно догадаться, Гилберт приложил к этому руку.

Часы на приборном щитке показывали девять утра. Я уже выбился из намеченного графика, так что не стал больше терять времени и тронулся в путь.

Через два часа я подъезжал к северным воротам Санта-Роуз. Въехав в город, я тут же свернул на Бэлл-стрит, по которой, как утверждал брат Тины, поехал розовый «Кадиллак» Лин. Рик точно сказал, на Бэлл-стрит не было ни одного жилого здания, сплошные конторы и представительства фирм и торговых компаний.

Дорога вывела меня к океану. Вдоль побережья тянулась набережная с гранитными берегами. Указатели полезны для тех, кто направляется в определенное место. Я не знал, куда мне нужно, но стрелка с надписью «Яхт-клуб» меня заинтересовала. Я свернул налево и проехал четверть мили, прежде чем уткнулся в символические ворота, за которыми был виден причал.

Я отогнал машину на площадку и отправился пешком по пирсу, где, качаясь на волнах, стояли на приколе белые красотки с мачтами. На первый взгляд их было не меньше полусотни.

Возле калитки меня встретил старый шкипер в белом костюме и в каскетке с крабом. С трубкой в зубах, он выглядел приветливым, умудренным морским волком. Скорее всего она нужна была для бутафории, в ней не было табака.

— Рад вас видеть, сэр. Чем могу вам помочь?

От него пахнуло стойким запахом джина.

— У меня возникла идейка прокатиться по морю со своими друзьями. Возможно, и порыбачить. Можно устроить такое мероприятие?

— Идея прекрасная, сэр. Погода стоит классная для таких дел, если учесть, что на дворе второе ноября. Давно такой осени не было. Хочу поинтересоваться,

сэр. Вы, конечно, имеете разрешение на вождение моторных судов?

— Конечно, иначе я не пришел бы к вам.

— Небольшая формальность. Вам необходимо стать членом нашего клуба. Небольшой взнос не обременит вас, а взамен вы получите карточку клуба, которая даст вам возможность пользоваться всеми благами нашего сообщества. Вы не пожалеете, уверяю вас. Получив карточку, вам останется лишь получить у меня короткий инструктаж и ключи от любой свободной яхты. Море ждет вас и ваших друзей.

— Не очень сложная процедура. Яхту может получить только член клуба?

— Исключительно! Я дорожу своим местом, сэр. Суда у нас все исправные. Из двухсот членов клуба ими пользуется четверть, и я никогда не слышал нареканий на обслуживание или плохую работу двигателей.

— А чем занимаются три четверти членов клуба?

— У нас есть свой ресторан, бары, бассейн, площадки для гольфа, теннисные корты, бильярдные залы, кинозал, варьете. А также для любителей азартных игр кое-что найдется. Покер, рулетка и еще кое-что.

— И вы не боитесь говорить об этом постороннему человеку? О «кое-чем»? Если мы вспомним законы, то в Калифорнии запрещены и игорный бизнес, и бордели.

— Я достаточно долго живу на этом свете, сэр. Фараона я чую за милю. Вы же спортсмен. Не помню точно, в каком виде спорта вы выступаете, но ваши фотографии часто мелькали в газетах. У меня хорошая память на лица.

— Снимаю шляпу. Могу я поближе посмотреть на эти посудины?

— Что ж, не возражаю. Лишний раз убедитесь в моей правоте.

Шкипер пошел вперед, переваливаясь с боку на бок, широко расставляя ноги. Похоже, он имел какое-то отношение к флоту. По ходу он не умолкал, продолжая расхваливать достоинства своего клуба, а я радовался тому, что старый карась читает лишь спортивную страницу газет. Мои фотографии появлялись и на других полосах, там, где печатают материалы происшествий и криминальную хронику.

Мы шли по деревянным мосткам пристани, и я осматривал каждый катер, который стоял на приколе. Некоторые ячейки пустовали, но таких было слишком мало, чтобы принимать их во внимание. Поиски или осмотр, какая разница, но моя работа не прошла даром. Я остановился.

— Хорошая игрушка. Сверкает, как алмаз на солнце. Старик притормозил и оглянулся.

— Что ж, согласен с вами. Этот катер принадлежит хозяину клуба Коди Смайлеру. Сожалею, но он никого не подпускает к своему детищу. Даже мне запрещает делать уборку на борту.

— Кто же этим занимается?

— У него своя команда из трех человек. Не люди, а машины.

— Ваш клуб принадлежит Коди Смайлеру? Странно! Я никогда не слышал этого имени.

— Он не здешний. В Калифорнии около пяти, не то шести лет. Удачливый бизнесмен. Сеть магазинов в Лос-Анджелесе, аптеки, пара отелей. Клуб —  его хобби. Он не дает больших прибылей, а если учесть, сколько мистер Смайлер в него вкладывает, то можно смело сказать, что клуб убыточен. Ясно, что деньги на кубинские сигары он получает из других источников.

— Я могу его увидеть?

— А как же. Он лично знакомится с каждым новым членом клуба и подписывает его карточку.

Я еще раз бросил взгляд на яхту под названием «Сантана», и мы пошли дальше. Не успели мы удалиться от одной посудины, как мне встретилась другая под номером 221 с не менее громким именем «Джилда».

— Ну а эта красотка пользуется спросом?

— Я вижу, вы понимаете толк в нашем деле, но эта красотка принадлежит Джо Бойло, родственнику мистера Смайлера.

— Этого я, кажется, видел. Как он выглядит?

— Крепкий парень, вашего сложения. Шрам его портит. Приходится парню носить бороду. Он тоже любит ходить с друзьями на рыбалку. Правда, ему больше везет с женщинами на берегу, чем с рыбой в море.

— Либо одно, либо другое. Мне нравятся ваши конфетки! Где мне найти мистера Смайлера?

— Поднимитесь на тот холм, каменная лесенка ведет от ворот прямо на площадку. Пройдете стоянку машин и увидите скверик. За ним находится трехэтажный особнячок белого цвета. В этом корпусе находится администрация клуба. Там вам все разъяснят. На первом этаже регистрационное бюро, где выдают пропуска на каждый отдельный комплекс. Все зависит от взноса, который вы сделаете. Кабинет мистера Смайлера находится на втором этаже, там же сидят директора всех комплексов.

— Вы говорите о корте, бассейне…

— Совершенно верно.

— Спасибо, приятель, за экскурсию.

— Ну что вы, это моя работа. Вы мне не напомните ваше имя? Иду и мучаюсь, как же вас зовут?!

— Дэн Элжер. Правый крайний «Синей стрелы».

— Черт! И как же я мог забыть!

Шкипер проводил меня до ворот, и в этот же момент ко входу подкатил белый «Бьюик». Из него вышли три здоровяка. Один из них вел себя как вожак стаи. Брюнет с короткой стриженой бородой, закрывающей большую часть лица. Красивый парень из южных стран, очевидно мексиканец. Строго сшитый белый костюм и двухцветные штиблеты на высоких каблуках. Двое сопровождающих напоминали телохранителей. Тупые морды, ничего не выражающий взгляд, неподвижные мышцы. Старик что-то говорил о машинах. Точная характеристика: люди-машины.

— Добрый день, мистер Бойло.

Шкипер снял фуражку и поклонился. Они прошмыгнули мимо, даже не взглянув в нашу сторону.

— Это и есть тот самый родственник, что завладел «Джилдой»?

— Совершенно верно. Странный тип.

— Да. Особенно его люди.

— Ни разу не слышал их голосов, будто они глухонемые.

— Решили проветриться?

— Вряд ли. Они любят выходить в море ночью и возвращаться под утро.

Я не стал комментировать эту странность.

— Ну что ж, надеюсь, еще встретимся, мистер…

— Просто Вик. Виктор Карт.

— Хорошо, Вик!

— Рад был услужить. Жду вас. Вы только укажите мне катер, и я подготовлю его, как тяжелый миноносец к дальнему походу.

Шкипер еще что-то кричал мне вслед, но я уже не слышал.

Найти административный корпус было нетрудно. Чтобы подобраться к нему, необходимо миновать сквер. Уютное местечко с лавочками, покрытыми полосатыми тентами, и дорожками, посыпанными измельченной крошкой кирпича. Несмотря на полдень, дорожка, ведущая к центральному дому, оставалась гладкой. Я обратил внимание, что за мной остаются следы. Похоже, что после каждого прохожего дорожку разравнивают граблями. Посреди сквера раскинулась широкая круглая клумба с неувядающими экзотическими цветами. Клумбу нужно было обойти либо с левой, либо с правой стороны, но с обеих сторон стояли скамейки, на которых сидели мордовороты с журнальчиками в руках. Что они здесь охраняли, догадаться очень трудно, но само присутствие этих молодчиков с оттопыренными пиджаками с левой стороны наводило на мрачные мысли. Такие ребята не будут прохлаждаться среди бела дня, если им не платить за это жалованья. Но в любом случае мне необходимо миновать один из постов. Я выбрал правую сторону.

Клиент осмотрел меня так, словно я был супермоделью года, однако этим все и закончилось. Обойдя клумбу, я вошел в прохладный холл здания.

Первый этаж напоминал кассовый зал аэропорта. Никого, кроме меня, здесь не было, и мои шаги по мраморному полу отдавались эхом.

Пробежав глазами по табличкам, висевшим над окошками, я подошел к тому, где сверкала надпись: «Регистрация членов клуба».

В окне появилась физиономия, которая спросила:

— Чем могу помочь?

А что она еще могла спросить?

— Мне нужен катер напрокат.

А что я мог еще сказать?

— Вы член клуба?

— Хотел бы им стать, если взнос не превысит фонда моей зарплаты.

— Вы житель Санта-Роуз?

— Нет, Санта-Барбары. Но у нас там нет подобных клубов.

— Вы имеете права на вождение судов в открытом море?

— Разумеется, но я не предполагал, что эти документы мне могут сегодня понадобиться, и не прихватил их с собой. Кроме водительских прав, у меня на данный момент ничего нет.

— Для оформления карточки этого достаточно, но, когда вы соберетесь выходить в море, вам придется иметь при себе документы.

— Безусловно. Хорошо, что вы предупредили меня заранее.

На стойке появился листок.

— Заполните анкету и внесите первичный взнос в пятьдесят долларов.

Я выложил деньги и взял бланк. Пришлось заполнить три строчки и поставить подпись.

Взамен я получил серебристую картонку. Эта пестрая карточка мне дороговато обошлась, но я не хотел эту трату вносить в счет, который я представлю Хоуксу по окончании работы.

На обратной стороне стояло мое имя и место для подписи.

— Кто здесь должен расписаться?

— Мистер Смайлер.

Дверь с номером девять находилась прямо против лестничной площадки, от которой в обе стороны проходил коридор.

Я постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Скромный, без особых излишеств, кабинет. Передо мной стоял тяжелый стол черного дерева, за которым сидел парень, смахивающий на бухгалтера, а не на крупного дельца. На вид ему было не больше тридцати пяти, с крупными чертами лица, которое портила бугристая красная кожа. Закинув ноги на крышку стола, он черкал красным карандашом пометки на листах и отбрасывал их прочь. Листы отлетали в сторону и образовали ковер, покрывший паркет на три-четыре фута от кожаного кресла, в котором сидел хозяин кабинета.

— Разрешите вас побеспокоить, мистер Смайлер. Я делаю попытку стать членом вашего клуба. Вы последняя инстанция, которая решает данный вопрос.

Смайлер отложил бумаги и стал оценивающе смотреть на меня. Он явно не торопился с ответом, а я не мешал ему, стоя в дверях, как манекен в витрине.

— Спортсмен?

— Вы проницательны.

Я положил перед ним серебристую картонку и, не дожидаясь особого приглашения, сел в кресло.

Смайлер прищурил серые глазки и поправил узкие усики мизинцем, словно боялся, что они могут отклеиться. Покосившись на карточку, он произнес:

— Дэн Элжер.

— Если вас интересует спорт, не входящий в секции клуба, то я отношусь к когорте регбистов.

— Да-да, я вспомнил. Но вы ведь не местный?

— Вы тоже, мистер Смайлер, однако нам это не помешало встретиться в Санта-Роуз. В этом городе у меня много друзей.

— Кто же это?

Хороший вопрос. Его я не ожидал услышать и ляпнул, что в голову взбрело:

— Джек Арлин. Он владелец нескольких нотариальных контор в центре города,

— Да-да, я знаю этого человека.

Меня это удивило, и я пожалел, что назвал имя брата Тины Баримор. Такая оплошность равна подыгрыванию противнику. Правда, я не был уверен, что яхтклуб имеет отношение к делу, которым я занимаюсь.

— У нас престижный клуб, мистер Элжер, вы должны понять меня правильно. Вы сами убедитесь в моих словах, когда ближе познакомитесь с его членами. Клуб создан, существует и способствует общению между людьми. Людьми, которые относятся к классу избранных. Мы делаем все, что от нас зависит, для наших клиентов. Наша задача обеспечить интересный и увлекательный досуг человеку, который живет напряженной деловой жизнью. Мы также заботимся, чтобы члены нашего клуба были людьми интересными, с хорошей рекомендацией. Как я понял, вы человек популярный в мире спорта, и, мне кажется, вас встретят с теплотой в нашем кругу. Вы живете в Лос-Анджелесе?

— Нет. В Санта-Барбаре.

— Теперь понимаю. Скучный город. Мы предлагали мэру Санта-Барбары открыть филиал нашего клуба, но он отказался. Парень перестраховался. Боится испортить свою репутацию перед новыми выборами. Его смущает, что мы имеем закрытые игорные заведения. Но он не думает о городе. Мы платим огромные налоги в городскую казну, и вскоре Санта-Роуз переплюнет ваш город по всем статьям. Вы только взгляните, какое строительство развернулось в Санта-Роуз. В ближайшие пять лет мы рассчитываем сделать из этой дыры лучший курорт на Тихоокеанском побережье.

— Я с вами согласен. И мое появление в клубе лучшее тому подтверждение.

Смайлер улыбнулся, взял со стола мою карточку и, прижав ее к коленке, поставил визу красным карандашом.

— Поздравляю вас, мистер Элжер. Надеюсь, вы останетесь довольны нашим клубом. —  Он протянул мне карточку.

За моей спиной открылась дверь, и я услышал тихий вкрадчивый голос, который резанул мне ухо:

— Зайди ко мне, Коди.

— Сию минуту, —  ответил Смайлер.

Я обернулся назад, но лучше бы этого не делал. Он узнал меня раньше, чем я его. В прошлую нашу встречу он улыбнулся мне. Сейчас он был чем-то озабочен, и его смуглое лицо походило на маску. Теперь я уже не сомневался, что этого человека я видел в кабинете Хоукса. Но что он мог делать в психиатрической больнице? С ним был старик с тростью, и уехали они на черном «Линкольне». Такие лица надолго запоминаются.

Наши взгляды пересеклись на несколько секунд, и дверь закрылась.

— Всего хорошего, мистер Элжер.

Я взял из рук Смайлера карточку.

— Благодарю.

— Это ваш пропуск, мистер Элжер. В течение месяца вы можете посещать все комплексы. Знакомьтесь, развлекайтесь, но через месяц вы уже решите, какие комплексы вам понравились, а какие нет. Дело в том, что плата за каждый комплекс отдельная. Вы вправе пользоваться всеми благами, либо избранными, но в первый месяц мы даем возможность новому члену клуба осмотреться и сделать выбор. Внизу вы получите буклет с адресами, телефонами и расписанием работы. Желаю приятно провести время.

Мы вышли из кабинета вместе. Смайлер свернул налево и пошел по коридору, я сделал два шага к лестнице и тут же вернулся. Мне удалось засечь комнату, в которую он вошел. Не теряя времени, я быстро проскользнул по коридору. Табличка гласила: «Джек Юджин. Исполнительный директор».

Развернувшись, я вернулся назад и спустился вниз. Как и было обещано, мне выдали справочник клуба с необходимыми подробностями. На последней странице были имена членов клуба.

Перед уходом я поблагодарил клерка и бросил незначительную фразу:

— Не очень уверен в своей зрительной памяти, но мне показалось, что я видел знакомое лицо в коридоре.

— О ком вы говорите, мистер Элжер?

— Высокий брюнет с мексиканскими усами.

— Похоже на мистера Юджина.

— Вот-вот. Его зовут Джек?

— Да.

— Не ожидал увидеть его здесь.

— Нас он тоже не балует своим присутствием. Мистер Юджин живет в Лос-Анджелесе и занимается поставками оборудования.

— Какого оборудования?

— Спортивного и всего остального, от стульев до французского шампанского.

— Не очень крупная фигура.

— Мы его мало знаем. Он появляется здесь не чаще одного раза в месяц.

— Спасибо за заботу. Мы еще увидимся.

Когда я вышел из здания и добрался до клумбы, мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. Я резко обернулся и пробежал взглядом по окнам второго этажа. В одном из них дернулась занавеска. Первое окно влево от центра. То самое, где, по моим расчетам, находились Смайлер и Юджин.

По дороге в Санта-Барбару я делал выводы из моего визита. Ясно было одно, что мне придется вернуться в Санта-Роуз. Похоже, нюх вывел меня на правильную дорожку. Но в данный момент я не готов к решительным действиям. К следующему визиту сюда нужно собрать необходимую информацию. Пока вырисовывается такая картинка. Яхты «Сантана» и «Джилда» принадлежат руководству клуба, и посторонние ими не пользуются. Только эти яхты видел пограничный патруль в начале октября у Бич-Гроут, где совершено убийство женщины, одетой, как Лионел Хоукс. Второе. Похоже, что истинный хозяин клуба —  Юджин, а Смайлер лишь подставное лицо. Не может обычный снабженец отдавать приказы крупному дельцу, имеющему громадный капитал. Да и Смайлер не тянет на крупную рыбу. Слишком суетлив и болтлив. Не тот статус. И еще один важный момент. Юджин связан с Хоуксом и связан не пустяковой дружбой, а чем-то большим, раз ему дозволено на машине въезжать на территорию Центра Ричардсона и к нему не приставляют охрану. Такую связь нелегко проследить, еще сложнее вскрыть причины этих отношений. На поверхности могут лежать очень простые вещи. Такие, например, как обеспечение больницы необходимым оборудованием. Если вспомнить, то именно этой маской прикрывается Джек Юджин.

Но есть и еще один вариант. Вариант, что я полный идиот и занимаюсь чепухой. Такой вариант тоже не исключался.

Перед глазами что-то сверкнуло. Доля секунды, на плечо сел солнечный зайчик. Луч бил сверху, с холма. Я резко ударил по тормозам и лег на сиденье. Где-то вдали что-то хлопнуло. Ветровое стекло покрылось паутиной, а перед рулевым колесом образовалось круглое отверстие. Пуля пробила обшивку сиденья.

Я открыл дверцу и выполз из машины на противоположную сторону. Пробравшись к багажнику, я выглянул из-за крыла. Стрелок исчез, но я понимал, что расслабляться еще рано. Обычно таким ребятам достаточно сделать один выстрел. Не будь у меня опыта в корейской заварухе, так оно и случилось бы. Ошибка заключалась в том, что он занял позицию против солнца и оптический прицел превратился в зеркало. Корейские снайперы грешили тем же. Гадать, кто стрелял, бессмысленно. Понятно, что не сын погибшего отца прилетел сюда из Кореи, чтобы отомстить мне за кровь близкого человека.

Если бы я взял с собой револьвер, то рискнул бы выловить стрелка. Не так это сложно, имея в руках оружие. Очевидно, пришло время достать запыленный «кольт» из-под бумаг с отчетами.

Хорошая позиция. Справа —  поле, далеко не убежишь, слева —  каменистые скалы с зарослями кустарника на вершине. Дорога как на ладони. И опять я встречаюсь с продуманным и выверенным планом. От Санта-Роуз до этого места не больше двадцати миль. Можно предположить, что снайпер прибыл сюда из Санта-Роуз, и не из Санта-Барбары.

Я осторожно залез обратно в машину, не поднимаясь, включил зажигание и сорвал с места свою покалеченную красотку. Выпрямился я в тот момент, когда машина неслась в кювет, и мне с трудом удалось вывернуть руль, чтобы не закончить путь в канаве.

Пару миль я пролетел на высокой скорости, и только после этого, немного успокоившись, остановился у обочины. На всем отрезке пути я не встретил ни одной машины. Старое шоссе не пользовалось популярностью. Если бы Джек Арлин не видел «Кадиллак» Лин, въезжающий в город, то можно было бы предположить, что с очаровательной дамой хотели расправиться этим же способом. Однако насчет супруги Хоукса я не был настроен столь пессимистично.

Я вышел из машины и осмотрел ее. Пулевое отверстие на лобовом стекле меня не устраивало. Я поднял камень и увеличил дыру в несколько раз.

Через полтора часа мой «Бентли» подкатил к заправочной станции Сэма Ральфа. Хозяин встретил меня как старого приятеля, пояснив, что издали узнал мою машину.

— Ну, вижу ваши трудности. Камень из-под колес грузовика?! —  спросил он суверенностью в своей правоте.

Меня это избавило от лишних оправданий, я лишь головой кивнул.

— Для «Бентли» лобовые стекла большая редкость.

— Если бы у меня был «Бьюик», я услышал бы то же самое, Сэм. Я привык обходиться без анестезии. Говори сколько?

— Для вас со скидкой. Семь шестьдесят плюс работа. Десять долларов.

— Придется ходатайствовать перед напой, чтобы тебя зачислили в лигу святых. Меняй стекло, время поджимает.

Мастера ветром сдуло, а через минуту он волок новенькое стеклышко. Я остался сидеть в машине и наблюдал, как ловко парень орудует руками. Молча он делать этого не мог, не тот у Сэма характер.

— Вы помните, я вам рассказывал про Ломерта, который приехал через полчаса после миссис Хоукс в тот вечер? На днях он был у меня. Я ему рассказал вашу историю…

— Мою историю?

— Ну да. И вы, и полиция ищете розовый «Кадиллак», который угнали у миссис Хоукс. Я так это расценил.

— Похоже на правду.

— И знаете, что мне рассказал Ломерт? Он сказал, что видел этот «Кадиллак» у поворота на свою ферму. Две мили отсюда, первый поворот направо.

Хорошая встряска. Значит, неверно то, что одной встречи со свидетелем может хватить для точных заключений.

— Любопытная новость. Что он еще сказал?

— Он чуть было не наткнулся на них. «Кадиллак» стоял возле самого перекрестка, а рядом —  черный лимузин. Ломерт утверждает, что в нем были люди, но в темноте он ничего не разглядел, ни пассажиров, ни марку машины. Фары были выключены и, если бы он не сбросил скорость перед поворотом, то наверняка врезался бы в розовый «Кадиллак». Он и затормозил лишь потому, что машина светлая, а лимузин стоял за ним. Нос к носу, как голубки.

— Нос к носу? «Кадиллак» смотрел в сторону Санта-Роуз, а лимузин на Санта-Барбару. В котором часу это было?

— Семь сорок пять.

С этими словами Сэм закончил работу. Я отдал ему обещанную десятку и уехал.

До встречи в «Белом пингвине» у меня еще оставалось немного времени, и я решил воспользоваться рекомендацией старого охотника Доусона.

Миновав город, я выехал на восточное шоссе и нашел поворот на ферму «Эль-Моро». Узкая проселочная дорога вывела меня к ферме. Жилой дом, пара амбаров, загон, гараж на несколько машин и пара сараев. Такое хозяйство трудно назвать фермой, но для медсестры с ее доходами эти развалюхи составляют состояние.

Я подъехал к крыльцу двухэтажного дома из белого камня и вышел из машины. В окнах первого этажа горел свет, несмотря на то что солнце еще не зашло. Возле крыльца стояло еще три машины. Самосвал, «Форд»-седан и микроавтобус, внутри которого вместо сидений стояли коробки из-под консервов.

Мне не удалось подняться на крыльцо, входная дверь открылась раньше, и на пороге появился парень с двустволкой в руках. По его физиономии нетрудно было догадаться, что он способен пальнуть из дробовика, если незваный гость ему не понравится.

Белобрысый, со светлыми глазами и опаленным солнечными лучами лицом. Мне показалось, что я видел это лицо раньше. На вид ему было не больше тридцати.

— Ты что, заблудился, приятель?

— Даже если бы и так, нет необходимости направлять ствол на незнакомого человека.

— На своих я не направляю, будь уверен.

— У меня нет оружия.

Я осторожно расстегнул плащ, пиджак и раздвинул полы в стороны.

— Что тебе надо?

— Поговорить с миссис Скейвол. Меня прислал Роджер Доусон.

После этих слов рядом с парнем появилась пожилая женщина.

— Пусть войдет, Харви, —  сказала она низким хрипловатым голосом. В ее тоне звучали металл и сила, которым трудно противоречить.

Парень посторонился. Я поднялся по ступеням и вошел в дом. Просторная комната, чисто убранная и скромно обставленная старой добротной мебелью.

— Вас зовут Дэн Элжер? —  спросила женщина.

— Совершенно верно. Мистер Доусон сказал мне, что вас может заинтересовать дело, которым я занимаюсь.

— Доусон ошибается.

— Если у вас найдется немного времени, то я вам постараюсь объяснить свои намерения.

— У меня хватает времени, мне жаль вашего. Ничего интересного я рассказать не могу.

Я стоял как столб посреди комнаты и ощущал на себе враждебные взгляды. Парень остался стоять в дверях, не выпуская ружья из рук, его мать стояла рядом, укутавшись в шаль, и не сводила с меня синих колючих глаз. У этой женщины было мягкое лицо, изъеденное морщинами, теми морщинами, которые оставляют тоска и горе, а не радость и улыбка. Ее густые длинные волосы, убранные в пучок, потеряли свой первоначальный цвет и превратились в белоснежную копну. Когда-то она была красавицей, но жизнь оставила на женщине не лучшие свои отпечатки.

Мне не верилось в то, что передо мной закаменевший сухарь, под маской черствости должно скрываться добро.

Мне нечего было сказать, и я ждал. Ждал, когда меня выставят за дверь или усадят за стол.

Мне повезло. Миссис Скейвол указала мне на кресло возле камина.

— Садитесь, я вас выслушаю.

Я принял предложение после того, как хозяйка села в кресло напротив.

— Чем вы занимаетесь, мистер Элжер, и кого вы представляете?

Тут я сделал такой выверт, что сам себе удивился, но он-то и помог мне продержаться в кресле дольше положенного, а не оказаться на улице после первой же фразы.

— У миссис Лионел Ричардсон, по мужу Хоукс, есть основание считать, что ее отец Рональд Ричардсон умер не своей смертью. Я представляю ее интересы и взял на себя обязательства разобраться в этом вопросе.

Мой ответ выбил хозяйку из седла. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Пауза длилась вечность, и ни на секунду взгляд женщины не отрывался от моих глаз. Я выдержал этот взгляд. То ли я сам поверил в сказанное, то ли мое подсознание выкинуло такой результат после проделанных анализов, я не знал.

— Лин опоздала со своими выводами на семь лет, молодой человек. То, чем вы занимаетесь, теперь не имеет никакого смысла.

— Возможно и так. Но это наш с вами взгляд, а не Лионел Ричардсон.

— Почему вы пришли ко мне?

— Вы тот самый человек, который обнаружил тело профессора, вы тот человек, который вместе с ним стоял у истоков создания больничного комплекса. Мне показалось, что вы будете заинтересованы в подобном расследовании.

— Если бы вы пришли ко мне семь лет назад, то я приняла бы ваши доводы, но сейчас нет смысла ворошить прошлое.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Ваша тирада не подходит к данному случаю. Я не говорю о том, что такое разбирательство бесполезно. Оно опасно. И в первую очередь для Лин.

— Вряд ли я смогу ее остановить. Я могу ей помочь и как-то предотвратить опасность, о которой вы говорите, но, если ее оставить одну, она наломает дров.

— Старому маразматику Уайллеру надо голову оторвать за такие фокусы.

Разговаривая с этой женщиной, мне приходилось схватывать на лету каждую ее мысль, иначе она поймет, что я блефую.

— Я не уверен, что Уайллер поставил в известность Лин о насильственной смерти отца.

— Больше некому.

— Он мог бы сделать это семь лет назад.

— Тогда ему хотелось жить. Он знал, что произошло с Марком Родли.

— Родли? Вы говорите о патологоанатоме, который делал вскрытие вместе с Уайллером?

— Вы немало успели узнать, мистер Элжер.

— Да. Я знаю, что Родли погиб. Его убили?

— И не только его. Уайллера спасло то, что он был семейным врачом Ричардсонов.

— Как же Хоукс допустил Уайллера до вскрытия?

— Том Хельмер помог. Самый ловкий шакал среди всей своры стряпчих. Он пригласил окружного прокурора на следующий день после смерти и огласил завещание. Присутствовали все родственники. Рон играл в карты в компании Фэркенса, который в то время крепко держался за кресло окружного прокурора. Хельмер зачитал завещание и убрал его в сейф. Никому и в голову не пришло проверять его, однако Хельмер приписал два пункта, которых не было в бумагах. Первое: будто Рон Ричардсон оставил своему другу Филу Фэркенсу двадцать тысяч долларов. Это была прямая взятка, завуалированная под наследство. Это был и повод для присутствия окружного прокурора при оглашении завещания. Второе: Хельмер придумал пункт, по которому покойный завещал вскрытие своего тела Фрэнку Уайллеру, лечащему врачу семьи Ричардсон. Думаю, сама идея принадлежала Уайллеру. но Хельмер сумел ее преподнести в соответствующем соусе при таком свидетеле, как окружной прокурор.

— Таким образом Уайллер и Хельмер знали истинную причину смерти Ричардсона, но их сумели запугать, и они промолчали. Вы присутствовали при оглашении завещания?

— Не только я. Из Центра Ричардсона присутствовало шесть человек, которые упоминались в завещании. Рональд Ричардсон оставил нам некоторые средства и право получать жалованье в его клинике пожизненно, а также иметь работу в больнице до тех пор, пока позволяют здоровье и силы.

— Никто из шестерых не отказался от работы, несмотря на резкие перемены, произошедшие в Центре после гибели Ричардсона.

— Мы сочли своим долгом остаться там.

— Я знаю только троих из шестерки привилегированных лиц, которые упоминались в завещании. Это вы, миссис Дороти Скейвол, Арон Лоури, который был понижен до истопников, и Эрнст Иган, которого сослали в прачки. Кто же еще?

— О них нет смысла говорить, они уже умерли. Вы назвали живых. И вот что я хочу сказать вам, молодой человек: если Лин не боится за свою жизнь, то погибнут другие, стоит ей продолжить свое следствие. Допустим, что я не боюсь смерти. У меня взрослый сын, который крепко стоит на ногах и может за себя постоять. Возможно, и Фрэнк Уайллер не испугается и готов умереть, очистив свою совесть. Но Лин не должна подвергать себя опасности. Вы должны понять, что сейчас невозможно ничего доказать. Риск себя не оправдывает. И, наконец, подумайте о себе, мистер Элжер. Вы окажетесь первой жертвой. За вами никто не стоит, вас никто не защитит. Вас просто раздавят, как мошку.

— Спасибо за заботу, миссис Скейвол. У каждого из нас своя работа, и, когда человек выбирает себе профессию, он думает о последствиях. Ваша работа тоже небезопасна. Каждый из нас научился балансировать, гуляя по канату. Сейчас мне не хотелось бы отклоняться в сторону от нашего разговора. Скажите, пожалуйста, как вы обнаружили тело профессора?

— Я занималась документацией в соседней комнате. Заполняла истории болезни. По одной медкарте у меня возник вопрос. Я вошла в соседнюю комнату и застала Рона уже мертвым.

Лицо женщины побледнело. Не было сомнений, что перед ее глазами вспыхнула картина семилетней давности. Острый внимательный взгляд сменился на тусклый и остекленевший. Она смотрела в неведомую мне точку и молчала. В этот момент она выглядела жалкой старухой.

— Извините, миссис Скейвол, но я хотел бы знать, где находился кабинет профессора Ричардсона.

Мимолетная тоска исчезла, хозяйка быстро взяла себя в руки. У этой женщины была завидная воля.

— Кабинет? Этот кабинет занял Хоукс!

Ответ был похож на крик души.

— В кабинете Хоукса, кроме входной, две двери. Одна справа от стола, другая слева. Что находится в этих помещениях, и в котором из них в тот момент вы работали?

На лице медсестры появилось удивление и настороженность.

— Вы были на территории больницы?

— Да. Мне удалось туда просочиться под веским предлогом, но об этом мы поговорим позже.

— Слева находится просмотровая, справа —  кабинет секретаря. Я находилась в просмотровой, где хранились истории болезни личных пациентов профессора. Так называемые «особые случаи», которые он вел сам.

— Секретарем в то время был доктор Хоукс?

— Ученым секретарем.

— Смерть наступила не сразу, Ричардсон оборвал себе пуговицу на рубашке и распустил галстук. Может быть, он успел вскрикнуть. Возможно, миссис Скейвол, вы могли слышать все, что происходило в кабинете профессора.

— Нет. Я ничего не слышала.

— Кто знал о том, что вы находитесь в соседней комнате?

— Никто. Я пришла рано и занималась делом…

— Значит, убийца не знал, что вы находитесь за стенкой, и это спасло вас. Вы до сих нор носите имя убийцы на дне души или посвятили в это Уайллера и других близких к дому Ричардсона людей?

— Вы забываетесь, мистер Элжер!

— Нет, мэм. Боюсь, что ваша нерешительность принесла плохие плоды. Теперь кто-то вскрыл старый нарыв, не подумав о последствиях. В одном вы правы, сейчас никто ничего доказать не сможет. Но есть люди, которые до сих пор не успокоились. Люди, которым не безразлично, что убийца Рональда Ричардсона жив.

— Вы делаете запоздалые выводы. Если Лин наняла вас для поимки убийцы, то вы знаете имена этих людей.

— Хорошо. У меня осталось только два вопроса. Первый. Вы знаете Грету Веймер?

— Конечно. Я знаю всех врачей больницы.

— Давно она работает в ней?

— Она приехала из Нью-Йорка вместе с Хоуксом как его ассистентка. После того как Хоукс занял пост директора, ей дали отделение, где содержат легких больных.

— Она хороший врач?

— Этого я не знаю, но как женщина она интересует многих. Хоукс выдвинул ее в совет профессоров, и она была принята, несмотря на отсутствие ученой степени. Но, как я понимаю, этот вопрос интересует Лин из других соображений?

— Этот вопрос интересует меня, миссис Скейвол. Лин не знает о существовании Греты Веймер. Вопрос второй. Возможно ли проникнуть на территорию больницы незамеченным?

— Исключено. Каждую машину обыскивают, пропуск подделать невозможно. Охрана знает в лицо каждого, кто имеет допуск на территорию и кому разрешено се покидать.

— Машину Хоукса тоже обыскивают?

— Разумеется, нет.

— А вы говорите —  невозможно.

Медсестра прищурила глаза, в них появился огонек коварства.

— А что вам делать в больнице, мистер Элжер?

— Вы имеете доступ в корпус для заключенных? —  ответил я вопросом на вопрос.

— Нет. Мое поле деятельности ограничено первым корпусом и складом медикаментов. В больнице нет персонала, который имеет доступ в любую точку территории. Каждый имеет свое место и не может его расширять по собственной инициативе.

— Кроме руководства?

— Конечно. Не более двух десятков врачей могут свободно курсировать из корпуса в корпус.

— Среди этой двадцатки есть люди, которые находятся в оппозиции к режиму, которые проявляют недовольство и настроены…

— Нет. Вы хотите найти сообщников?! Пустая трата времени. Те, кому разрешено выходить за территорию, люди проверенные. Они составляют костяк единомышленников. Среди них вы не найдете сочувствия. Мне только не ясно, как эти вопросы вяжутся с делом, которым вы занимаетесь.

— Я еще не готов ответить на этот вопрос, но уверен, что мы с вами еще поговорим на тему больницы.

— Я сказала вам слишком много, мистер Элжер, и не требуйте от меня невозможного.

— Вы не сказали мне и сотой доли того, о чем знаете, а я еще не созрел для более обстоятельного разговора.

— Обстоятельного?

— Да. Когда у меня на руках будет достаточно фактов, которые я смог бы вам предъявить и которые помогли бы вам взглянуть на некоторые вещи под другим углом. Сейчас вы мне не верите. Не верите в то, что я способен изменить ситуацию. Когда вы в этом убедитесь, то встанете на мою сторону. То же самое касается доктора Уайллера и адвоката Хельмера. Вы мне не лжете —  вы не считаете нужным говорить ту правду, которая, по вашему мнению, меня не касается.

— Я вижу, вы серьезно настроены перевернуть мир, мистер Элжер. Таким человеком был Рон Ричардсон, вы второй из тех, кого я встречала в своей жизни.

— Ричардсон его перевернул, но слишком много оказалось вокруг него скептиков, которые поторопились вернуть все на свои места. Я не пытаюсь перевернуть мир. Я отношусь ко второй категории и хочу поставить все на свои места, но я не скептик, а оптимист, и в моем понимании картина будет выглядеть иначе.

— Много тумана, молодой человек.

— Уверяю вас как оптимист: он рассеивается. Рад был с вами познакомиться. Если вы мне позволите, то я еще заеду к вам.

— Когда соберете необходимые факты?

— Вы все правильно поняли.

Я встал и направился к двери. Сын медсестры все это время продолжал стоять в дверях. Правда, его дробовик уже не смотрел мне в грудь.

Он посторонился и пропустил меня. Когда я подошел к машине и открыл дверцу, он окликнул меня. Я обернулся. Парень стоял за моей спиной, а его ружье осталось возле входа.

— Послушай, приятель, —  он покосился на прикрытую дверь, —  мать преувеличивает. Я вожу в больницу уголь и кое-что из наших продуктов. Ежедневно в течение пяти лет, но меня никто не обыскивает. Охрана небрежно осматривает машину.

— При въезде, но не при выезде?

— В этом ты прав, приятель. Выезжаю я пустым, и вся машина как на ладони.

— Я тебя понял. Харви Строч, если не ошибаюсь.

— По отцу Строч, а по матери Скейвол.

На пороге появилась хозяйка. Строч отскочил от меня, будто я превратился в гремучую змею.

— Будьте осторожны, мистер Элжер, —  сказала она, выходя на крыльцо.

— Постараюсь, миссис Скейвол.

Я выехал на шоссе и свернул к закусочной «Белый пингвин», где меня ждали Рик и Эмми.

За два дня работы я получил огромное количество информации, но все мои познания ни на шаг не продвинули меня вперед. Передо мной раскрывалась совсем другая картина, словно я искал компромат на Хоукса, а не пытался найти его жену. За какую бы ниточку я ни дернул, все они приводили меня к моему нанимателю; но не к его жене.

Огромный ком разрастался, а Лионел Хоукс отодвигалась на задний план, и как это ни странно, но поиски женщины уводили меня все дальше от нее.

Мне это не нравилось. В чем-то я допустил ошибку, и как бы она не вышла мне боком в самый неподходящий момент.

Рик и Эмми сидели за угловым столиком, и мне показалось, что хозяин «Белого пингвина» подстелил им на стулья коврики с иголками.

Когда я к ним подошел, мне не дали открыть рта. Рик схватил меня за руку и усадил на свободный стул, но я не ощутил под собой ничего колющего.

— Дело закручивается, Дэн. Давай начнем с Эмми, у нее потрясающие новости…

— Нет, мы начнем с тебя, но сначала я хотел бы проглотить пару сандвичей с пивом.

— Не дергайся, толстушка нам все принесет.

— Рад это слышать.

Рик, с травинками во взъерошенной шевелюре, смахивал на озорного чертенка. Глаза горели, как у ипподромного завсегдатая, лошадь которого выскочила на финишную прямую.

— Ну давай выплескивай, Рик!

— Работенка мне досталась не из лучших. Правда, я отошел от твоих инструкций, но это не помешало мне выполнить задание. Начну с того, что я решил взглянуть на неприступный бастион и пробрался на другой конец лесного массива. Разглядеть богадельню мне не помог и полевой бинокль, но зато я обнаружил узкую тропу на ширину колес грузовика. Ты о ней ничего не говорил, но я подумал, что, проезжая на машине через лесной участок, ты просто не заметил этого поворота. Я бы тоже не обратил на него внимания, если бы не случайность. Пробирался я лесом вдоль дороги и вдруг вижу, как с противоположной стороны из-за деревьев выезжает машина и поворачивает в сторону больницы. Подумав, я решил, что это то самое место, где мне следует залечь. В течение часа из этой норы выползло девять машин, и все они отправились в сторону «Китайской стены».

— Твоя сенсация не убила меня наповал. В лесу находится автобаза клиники. Оставь вступление и расскажи о машинах.

— Так ты знал об этом?

— Я не просил тебя искать базу, меня интересуют только машины и номера.

— Хорошо. Из базы в больницу отправилось девять машин. Шесть из них обычные санитарные седаны белого цвета. Один голубой фургон, цельнометаллический, гладкий. Один микроавтобус и крытый брезентом грузовик. Все машины прошли в промежутке от восьми до девяти утра. Эти же машины вернулись на базу в шесть тридцать вечера, и до семи часов, пока я находился на посту, ни одна машина с базы не выезжала, за исключением мотоцикла и микроавтобуса. Как я мог догадаться, этот микроавтобус отвозил шоферов, но он отправился в больницу, а не в город. Мотоцикл свернул в сторону шоссе. Чтобы поставить точку на микроавтобусе: он циркулировал по дороге в течение всего дня.

— В нем находились пассажиры?

— Шарабан рассчитан на двадцать человек, и ни одной порожней ездки он не сделал. Во всех случаях машина была забита до отказа.

— Ты видел, как мотоцикл въезжал на базу?

— Нет. Очевидно, все шоферы были доставлены туда до моего прихода.

— С чего ты решил, что мотоциклист был шофером?

— По кожаной куртке. Точно такой же тип сидел за рулем голубого фургона.

— Ты разглядел его?

— Нет. Я запомнил только куртку.

Рик выложил на стол блокнот.

— Здесь номера двадцать одной машины, в том числе тех, которые выезжали с базы.

Я взял блокнот и убрал в карман.

— Что скажешь о других машинах?

— С девяти до десяти проехало шесть легковых автомобилей от шоссе к больнице. В каждой из них сидели только водители. Похоже, что эти люди работают в Центре Ричардсона. Номера зарегистрированы в Санта-Барбаре. После шести вечера эти же колымаги вернулись в город. С десяти до одиннадцати наступило затишье. В начале двенадцатого появился черный «Линкольн» 1951 года выпуска. Он пролетел в сторону богадельни на бешеной скорости. Окна закрыты занавесками. Мне с трудом удалось зафиксировать помер. Машина прикатила из Лос-Анджелеса. Спустя десять минут проскочил шестиместный «Крайслер». Та же история, занавески на окнах, а сам лимузин зарегистрирован в Сан-Франциско. Похоже на то, будто в богадельне собрались на совещание крупные киты. В течение следующих десяти минут проскользнули еще две машины того же уровня. Водителей я видел. Ребята одеты в униформу. Если бы я стоял на посту у Белого дома, то все выглядело бы естественно, но у ворот психушки?!

— Удивляться следует другому. Если эти киты торопились на совещание, то о чем на этом сборище шла речь, если учесть, что хозяин клиники отсутствовал? Майк Хоукс вчера уехал в Лос-Анджелес десятичасовым поездом, а тут к нему гости. Несогласованность у людей такого масштаба?! Чепуха! Завтра утром, Рик, сгоняй на вокзал и выясни, уезжал ли Хоукс в Лос-Анджелес. Такие люди, как он, заказывают билеты заранее, и должен остаться корешок.

— Я попытаюсь.

— Ну а теперь перейдем к Эмми.

Не успела она открыть рот, как толстушка принесла поднос с сандвичами и пивом. Эмми схватила кружку и выпила добрую ее половину на одном дыхании.

— Вы знаете, ребята, мне эта работа поправилась. Я уже жалею, что ушла в отпуск. На рабочем месте мне платили бы жалованье. Но это, разумеется, мелочи. Поговорим о комиссии. Она была создана после грандиозного побега умалишенных из Центра Ричардсона. Тогда бывший губернатор штата Уильям Хорет отдал распоряжение создать на базе Центра изолятор для психически больных преступников. Из казны штата были выделены средства на строительство отдельного корпуса и ограждении. В соответствии с тем, что создан изолятор, возникла необходимость в создании комиссии, которая могла дать компетентное заключение по каждому преступнику. В те же дни в тюрьме Сан-Квентин было зарегистрировано два убийства среди заключенных. Виновные в преступлении первыми предстали перед комиссией и были признаны невменяемыми. С этой минуты никто не сомневался в целесообразности существования такого органа, и ему были предоставлены огромные полномочия. Надо помнить, что все события происходили в один год. Смерть профессора Ричардсона и вступление на престол Хоукса. Убийства в Сан-Квентине и побег параноиков из клиники Ричардсона. Эпидемия ужасов! Но к этому вопросу мы можем вернуться чуть позже. Когда комиссия была сформирована, имена и фотографии ее членов опубликовали в печати. Комиссия заседала два раза в месяц и выпускала бюллетень. Не прошло и полгода, как эта компания ушла в тень. О ней перестали писать, никто не видел бюллетеней и протоколов. Шумиха улеглась. Но ничего не изменилось. Работа карающего органа с гуманным названием не прекратилась. Комиссия и по сей день продолжает активно действовать. Ее штаб-квартира расположена в центре Сан-Франциско на Мейнер-сквер, 156.

— С чего ты взяла, будто комиссия продолжает свою работу? —  перебил я Эмми.

— Время от времени общественность получает от нее сигналы. Но такие случаи стали редкостью. Можно вспомнить один из них, когда Фрэнк Сигал забрался на здание торгового центра и открыл пальбу из снайперской винтовки. В тот день расстались с жизнью четырнадцать человек. Сигала удалось взять живым, и, если вы помните, никакого судебного процесса не было. Общественность поставили в известность лишь о том, что Комиссия по правам заключенных признала Сигала невменяемым и поместила его в психиатрический изолятор строгого режима на пожизненный срок. Причем нигде не сказано о Центре Ричардсона. Я навела справки и выяснила, что такого рода изоляторов не существует. Официально даже Центр Ричардсона не значится в списке учреждений, имеющих специфику изолятора. Надо добавить ко всему сказанному, что Центр Ричардсона является частной клиникой и не подчиняется организациям по надзору за работой исправительных учреждений, тюрем и других мест заключения. Резюме: комиссия имеет неограниченные полномочия и ни перед кем не отчитывается. Центр Ричардсона, руководимый Майком Хоуксом, не подвластен ни одному органу, осуществляющему контроль над заведениями такого рода. Короче говоря, ни полиция, ни прокуратура, ни губернатор не имеют права контролировать Хоукса, вмешиваться в его дела и проникать на территорию богадельни. Частная собственность!!!

— Но если прокуратуре удастся доказать, что Хоукс преступник, то они могут выдать ордер на обыск дома Хоукса и обыск любой недвижимости, принадлежащей преступнику! —  с гордостью заявил Рик.

— Ну, этот вопрос мы уточним у его адвоката или в прокуратуре, —  охладила пыл репортера его подруга. —  Сейчас я хочу сказать о другом. За последние два года в нашем штате произошло пять случаев, сходных с историей Фрэнка Сигала. Из пяти маньяков Живыми взяли троих, и только над одним был устроен шумный процесс. Остальные исчезли в застенках психушки Хоукса. Их дела рассматривались за закрытыми дверями штаб-квартиры на Мейнер-сквер, 156.

— Одну минутку, Эмми. —  Я вынужден был прорвать ее монолог. —  Мы слишком предвзято рассуждаем о деятельности комиссии и существовании изолятора для заключенных на территории Центра Ричардсона. Если не связывать Хоукса с исчезновением его жены, если относиться к нему как к благородному и честному профессионалу в области психиатрии, что мы можем инкриминировать Хоуксу или созданной комиссии, которая выполняет функции защиты душевнобольных? Наверняка условия содержания таких людей в психушке отличаются от обычной тюрьмы, где они не могут получать необходимого лечения, лекарств, присмотра. Вполне естественно, что сумасшедшего не следует держать в одной камере с налетчиком или бандитом.

— Могу с этим согласиться. Вот теперь нам стоит вернуться к составу комиссии, который, как это ни странно, не изменился со дня ее основания. Есть исключения, но они лишь настораживают.

Эмми достала из сумочки старый номер «Лос-Анджелес пост» и развернула газету. На третьей полосе под общим заголовком «И правосудие для всех!» было размещено двенадцать фотографий.

— Вот они, апостолы! Число присяжных в суде! Инквизиция двадцатого века! Могу похвастаться тем, что этот номер я достала с большим трудом. Из нашего коллектора он исчез. Скажу больше. В коллекторе не сохранилось по непонятным причинам ни одного бюллетеня комиссии. Всего их вышло пять. Теперь они являются библиографической редкостью. Все эти материалы были изъяты из библиотек, но никто не помнит, под каким соусом это происходило и кто дал такое распоряжение.

— Где же ты взяла эту газету? —  спросил Рик, глядя на пожелтевшую бумагу, как кот на сметану.

— Есть у меня один знакомый старичок. Я часто подбирала для него материалы, и он очень хорошо ко мне относится. У него сохранились и бюллетени, но с собой он мне их не дал. Мы можем сделать так: сходим к нему, и Рик перефотографирует все, что нас интересует. Старик —  живая энциклопедия штата Калифорния, он всю жизнь собирал материалы по завоеванию Дикого Запада и, в частности, по развитию Калифорнии как цивилизованного отрезка земли на территории Соединенных Штатов. Странный старикашка, но в свои восемьдесят имеет память получше, чем некоторые молодые историки.

— Хорошо, Эмми, о старике мы еще поговорим. Что же тебя смущает в этих людях? —  спросил я, разглядывая блеклые фотографии.

— В этой газете только их имена и должности. Подробности об этих людях я черпала из других источников, но у меня не хватило времени для подробного изучения. На данный момент я могу дать лишь поверхностную характеристику. Итак, председатель комиссии —  губернатор штата Уильям Хорст. Члены комиссии: помощник верховного судьи штата Макс Радкин. Несмотря на то что верховный суд был переизбран и Радкин ушел в отставку, это не помешало ему остаться членом комиссии и по сегодняшний день.

Руководитель Центра Ричардсона профессор Майк Хоукс. В комментариях не нуждается. Причем читателю газеты не объясняют, о каком Центре идет речь. Догадайся сам!

Специальный агент ФБР Ричард Дэнтон. Тот самый, который руководил группой по уничтожению сбежавших психов. Эту историю я вам поведаю позднее, если вы не в курсе событий семилетней давности.

Заместитель начальника департамента полиции Лос-Анджелеса Ральф Мейсон. Прославился своей жестокостью и беспощадностью к преступному миру. Но могу добавить, что это относится к бродягам, карманникам и шайкам малолетних воришек. Ни одной крупной рыбы на его счету нет.

Главный психиатр частной клиники профессор Вендерс. Вендерс работает в Центре Ричардсона со дня его основания. Однако здесь его нам представляют как врача частной клиники, а Хоукса как руководителя Центра Ричардсона, и получается так, будто эти люди не имеют друг к другу никакого отношения. Вендерс темная лошадка, о нем нет никаких сведений. Мне удалось выяснить, что он был приглашен профессором Ричардсоном из Филадельфии.

Заместитель мэра Сан-Франциско Герт Фоуби. Ныне в отставке. В дни его правления как вице-мэра в городе процветал игорный бизнес и проституция. В результате все шишки свалились на мэра Хилроя, его убрали с политической арены. Однако, когда был избран новый мэр, Фоуби остался в прежней должности. Практика подобных случаев не знает. Через год Фоуби уходит в отставку. Тихо, не хлопая дверью. Однако отставка не помешала ему остаться членом комиссии.

Начальник тюрьмы Сан-Квентин Клод Шейвер. Что из себя представляет каторжная тюрьма, которая в течение двадцати пяти лет находится в руках Шейвера, вам объяснять не надо.

Секретарь сенатской комиссии Гарри Мейер. О нем скажу позже.

И, наконец, два представителя общественности. Вряд ли им подходит этот сладкий соус. Один из них —  владелец торгового центра в Лос-Анджелесе Люк О'Робби, второй —  начальник торгового порта Сан-Франциско Рэкс Мак-Говер. Эти ребята продолжают процветать и при желании на совместный капитал способны скупить половину Южноамериканского континента.

Что касается двенадцатого члена комиссии, то им был Джек Фергюсон, главный редактор журнала «Голос Запада». Он умер спустя пять месяцев после создания комиссии от сердечного приступа, и его место до сих пор остается вакантным. Но не во всех случаях комиссия оставляет дыры. Вы помните, что губернатор Хорст был уличен в коррупции и его скинули с престола. Тут же он лишился места председателя комиссии. Человек исчез из поля зрения общественности. Но председательское кресло не занял ни один из ее членов. Дело в том, что председатель должен обладать реальной властью, и новым председателем стал Вуди Батлер, помощник нового губернатора, человек, который оплатил всю предвыборную кампанию Келберга. Если прислушаться к звону сплетен, то вовсе не Келберг руководит Калифорнией, а Батлер. Срок Келберга кончился, и вновь Батлер оплачивает предвыборную кампанию, но на сей раз ныне здравствующего губернатора Кейда. Кейд в благодарность назначает Батлера своим помощником по безопасности и социальным вопросам. В результате от смены губернатора ничего не меняется. Батлер продолжает держать ситуацию под своим контролем, занимая ключевую позицию во властных структурах. Но надо помнить, что в случае провала недобросовестной политики голову снимают губернатору, а с Батлера, как с обычного чиновника, спрос невелик. По некоторым данным, Батлер считается самым состоятельным человеком Калифорнии. Но никто не проверял его банковских счетов. Слухи есть слухи.

Итак, это первая замена в комиссии, и я думаю, что не случайная. Вторая замена произошла после смерти Фергюсона. Но я уже говорила, что его место осталось вакантным. Сменили Гарри Мейера, секретаря комиссии. Мейер, имевший вес в Вашингтоне и большое влияние в Калифорнии, вдруг выступил с заявлением, что им подготовлен доклад о коррупции в высших эшелонах власти и он намерен устроить пресс-конференцию на эту тему. Все кончилось плачевно. Если вы помните, Гарри Мейер погиб в автокатастрофе на следующий день после сделанного им заявления. Его жена и сын срочно покинули страну, и никто не имеет представления, где их искать. Выводы делайте сами. Итак, после пышных похорон Мейера его место в комиссии занимает безобидный толстячок, далекий от политики и мало смыслящий в законах и медицине. Дэвид Родниц. Родниц богатый человек, один из владельцев кинокомпании «Парамаунт» и член совета директоров первой пятерки крупнейших кинокомпаний Голливуда. Ходили слухи, будто Родниц заплатил огромную неустойку по контрактам двум звездам первой величины —  Джеймсу Кенги и Аве Гарднер —  после съемок фильма, который так и не пошел в производство. Сценарий был написан человеком, чье имя осталось неизвестным. Фильм вскрывал крупную финансовую аферу и мог поднять своим появлением на экране грандиозный скандал. В самый ответственный момент Родниц перекрыл кислород, и картина была уничтожена. На Родница собирались подавать в суд, но ему удалось откупиться. Те, кого он не сумел подкупить, бесследно исчезли. Так, например, до сих пор неизвестно, куда подевался режиссер фильма Даг Коттон. Вот и все о Роднице. Как он попал в состав комиссии, никто не знает. Комиссия не отчитывается перед общественностью, и неизвестно, по какому принципу идет отбор в ее состав. С тех пор состав комиссии не менялся. Одиннадцать человек составляют суд инквизиции и не подвластны никаким структурам в нашей стране.

— Ты скептик, Эмми, —  заметил с иронией Рик. —  Если разобраться спокойно; а не предвзято, то в комиссию входят солидные люди. Политика всегда дело грязное, что ты от них хочешь?! Нет, на инквизиторов они не похожи. Трудно поверить в сговор одиннадцати человек такого масштаба.

Глаза Эмми вспыхнули.

— Черт бы тебя побрал! Комиссия по защите прав?! Каких прав?! Само слово «права» подразумевает под собой защиту и закон. Ты видишь среди этой банды хоть одного адвоката? Абсурд! Представлены все карательные органы, но не защита. Что от этих ублюдков можно ждать? У каждого из них рыльце в пушку! И не забывай, что один из них —  тема нашего разговора. Хоукс подозревается в убийстве собственной жены.

— Ты что взбеленилась? Может быть, у тебя есть силы бороться с этими ребятами? В чем ты их обвиняешь?

— Есть способ борьбы! Выборы на носу. В Санта-Роуз мы узнали, что Бинг Байер выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Ты и Дэн знаете этого парня, он бывший спортсмен. Кевин Росс, его помощник, играл с Дэном в одной команде, а ты, Рик, помещал их морды на обложках журналов. Только не говорите мне, что Бинг Байер откажется выслушать нас. Он совершает турне с юга на север и через пару дней будет в Санта-Барбаре.

— Не горячись, Эмми, —  вступил я в полемику. На нас стали обращать внимание посетители с других столиков. —  Ты проделала огромную работу, но сейчас нет смысла говорить о Байере. У Байера нет той силы, популярности и денег, чтобы выиграть у таких воротил, как Вуди Батлер, который имеет капитал и сажает на престол того, кого хочет. Бинг отличный парень, он делает пробный заход. Через десяток лет на него можно будет смотреть как на достойного кандидата, а пока он не набрал и пятнадцати процентов голосов. Все, чего он добьется, это своей популярности не только в спорте, но и в политике. Он это и сам понимает! С третьего захода, но не раньше, его будут рассматривать как серьезную кандидатуру, а сейчас Батлер со своей компанией не уделяет ему мизерного внимания. А такой пройдоха, как Вуди Батлер, знает, что делает.

— Ты не прав, Дэн! —  воскликнула Эмми. —  Если мы раскрутим это дело с комиссией, то мы дадим Бингу в руки козырного туза. С такой картой Бинг Байер заставит противника расценивать себя серьезно!

— Такая раскрутка потребует огромных сил и времени. Мы ничего не успели сделать. Ни одна газета не примет от нас непроверенного материала. Наши выводы ничего не доказывают, и для Байера они не станут козырным тузом. Все, чего он добьется, используя их, —  это обвинения в клевете на нынешнюю власть. Нужны неопровержимые факты. Теперь я хочу тебя спросить. Факты чего? Какие факты? Кого и в чем ты обвиняешь? Кто твои свидетели? И наконец, главное! Вы забываете, чем мы занимаемся. Наша задача не разоблачать коррупцию, не заниматься злоупотреблениями власти, а искать Лионел Хоукс. Вся работа, проделанная Эмми, рассматривается мною только с этой позиции.

— Конечно, Дэн, —  ерзая на стуле, пробормотал Рик. —  Но здесь просматривается связь, и ничего страшного, если мы проведем параллельное следствие. Начну с твоей же собственной версии. Никто ее не опровергает. Ты сам ее выдвинул. Не ради развлечения ты отправил меня записывать номера машин, а Эмми копаться в архивах. Есть основания считать, что миссис Хоукс спрятали за «Великой Китайской стеной № 2». Возможно, она узнала о махинациях мужа или что-то, связанное с этой больницей. Хоукс не решился ее убить, а замуровал супругу в темницу, как это делали в средние века в старой доброй Англии. Такой ход —  лучший метод, чтобы закрыть рот человеку. Дорогому человеку. С другими поступают проще. Вспомни Мейера, секретаря сенатской комиссии, который угодил под машину, а его родственники в спешке сбежали, бросив нажитый капитал. Возможно, что ее убили, но это другая версия, которую мы сейчас не рассматриваем.

— Не забывайте, ребята, что Хоукс поднял большую шумиху вокруг пропажи своей жены. В его доме появилась пудреница. Возможно, что появится еще что-то. Но в одном я убежден: Хоукс искренен в своем горе и верит, что его жена жива.

— Хоукс психиатр и психолог. Он талантлив, и этого у него не отнимешь. Вряд ли Ричардсон оставил бы свое детище на попечение простачка. Он может разыграть любой спектакль. На карту поставлена не только его жизнь, а что-то более значительное. Любовь в таких случаях уходит на второй план. И потом, что ты называешь шумихой? То, что Хоукс устраивает скандаль! лейтенанту? Но как-то он должен реагировать на исчезновение собственной жены?! Газеты об исчезновении Лионел Хоукс не проронили ни слова, от них этот факт скрыли!

— Есть и другие версии, но о них мы поговорим позже. Ладно, давайте закончим с сегодняшним заданием.

Я указал на фотографии в газете, которую разложила на столе Эмми.

— Этих людей я встретил в кабинете Хоукса. Сначала у него был Клод Шейвер, директор тюрьмы Сан-Квентин. Его сопровождал молодой человек, о котором я еще скажу. Затем —  Уит Вендерс, как мы теперь знаем, он является главным психиатром в больнице Хоукса. Никакого криминала в этой встрече я не вижу. Люди работают в одной комиссии, и нет ничего удивительного в том, что они встретились. Меня в большей степени заинтересовал молодой человек, который приехал в клинику вместе с директором тюрьмы и вместе с ним уехал. Но для начала мы вернемся на землю и посмотрим на общую картину. А картинка выглядит так. Лин Хоукс появилась на бензоколонке Сэма Ральфа в семь пятнадцать. Заправила машину, поболтала с полицейскими и в семь двадцать пять отправилась дальше. В семь сорок пять ее машину видел некто Рэкс Боуди. Она стояла в трех милях от колонки у поворота на ферму Ступекса. Рядом стоял лимузин черного или темно-синего цвета. В «Кадиллаке» никого не было, в лимузине сидели люди. Подфарники машин не горели, и Боуди едва не врезался в «Кадиллак». Можем сделать вывод, что Лин поджидали на шоссе. Что было дальше, нам неизвестно. Мы знаем только одно. Спустя два часа «Кадиллак» въехал в Санта-Роуз и им управлял мужчина. Приблизительно в это же время на Бич-Гроут погибла женщина в одежде Лионел Хоукс. Сэм Ральф не видел ни одной машины, идущей в направлении Санта-Барбары после семи тридцати, так как закончил работу на улице и находился в конторе. Картинка прояснилась, но она нам ничего не дает. Первое, что приходит на ум, —  Лионел пересадили в лимузин и повезли в сторону Санта-Барбары, а ее «Кадиллак» погнали в Санта-Роуз. Но с какой целью? В том месте, куда свернул «Кадиллак» Лин, когда въехал в Санта-Роуз, находится яхт-клуб. Он может нас заинтересовать по двум причинам. Первая: яхты «Сантана» и «Джилда» принадлежат клубу. Эти яхты были замечены в начале октября у Бич-Гроут, где произошло убийство. Вторая причина заключается в том, что некий Джек Юджин, коммерческий директор этого яхт-клуба, посещал Майка Хоукса в кабинете его больницы вчера днем. У меня сложилось впечатление, что Юджина и Хоукса связывают общие интересы и он не один раз побывал за стенами психушки, в качестве гостя разумеется.

— А если взять этого Юджина за грудки и встряхнуть как следует? —  Глаза Рика загорелись. —  Парень немало знает! Это точно!

— Руки коротки. Яхт-клуб только прикрытие. Там ворочают крупными делами. Видел бы ты головорезов, которые охраняют эту безобидную организацию. У них даже снайперы свои есть, но об этом мы поговорим в другой раз. Так вот, если ты прижмешь к стенке Юджина, то он тоже скажет, что снабжает больницу оборудованием. Это его бизнес, и ничего с этим не поделаешь. Гораздо сложнее ответить на другой вопрос. Какая связь может быть между коммерсантом из Лос-Анджелеса и директором крупнейшей тюрьмы страны? Чем он его снабжает? Заключенными?!

— Как выглядит этот Юджин? —  спросила Эмми. Я подробно описал ей восточного принца. Эмми задумалась.

— Мне кажется это лицо знакомым.

— Оно стандартно для нас. Возможно, пуэрториканцы и найдут в нем особенности, но для меня такая задача непосильна.

— Что ж, я сама попытаюсь ее решить.

— Покопай материалы на Уита Вендерса и Клода Шейвера. Неплохо бы выяснить, что случилось с семьей погибшего Гарри Мейера. Почему они в такой спешке покинули страну. Далее. Это задание Рику. Ты имел дела с журналом «Голос Запада». Попытайся узнать, что случилось с их редактором. От чего умер Джек Фергюсон? Так ли нам преподносят его смерть?

— Делаем так! —  потирая руки, заявил Рик. —  На вокзал я успею сгонять еще сегодня, а утром мы с Эмми отправимся к ее старику. Я пересниму бюллетени и еще что-нибудь интересное, мы покопаемся там немного, затем я оставлю Эмми и махну в Санта-Роуз. У меня есть желание поискать розовый «Кадиллак» и кое-какая идея насчет того, как его искать!

— И думать забудь! —  сорвался я. —  Эта прогулка может нам дорого обойтись. Займись Рэксом Боуди, налоговым инспектором, который видел машины у поворота. И запомни! «Кадиллак» нас не интересует. Лионел Хоукс ты в нем не найдешь!

— Ладно, я все понял.

Я хотел подозвать толстушку, но ее не оказалось на месте, к нам подошел пожилой толстяк в белом фартуке. Их схожесть не оставляла сомнений в том, что забегаловкой управляют дочь и отец.

— Вы хотите рассчитаться, ребята?

— Да. Вы ведь Лек Маршалл?

— Верно. В этом нет никакого секрета.

— Ваша закусочная работает более десяти лет?

— Бог даст, и внуку найдутся дела, место здесь бойкое.

— Чего не скажешь о старой магистрали вдоль побережья.

— Это верно.

Эмми тут же перехватила инициативу в свои руки, словно хотела мне доказать, что ей легко удается читать чужие мысли.

— Вы знаете, мистер Маршалл, я читала о вас в газетах. Много лет назад на ваше кафе совершили налет. Меня удивил не сам случай, такое в наше время не редкость, удивило, что налетчиками были сумасшедшие. Банда сбежавших психов! В тот день погибла ваша жена. Вы меня извините за бестактность, но наш друг —  писатель, —  Эмми кивнула на Рика. —  Он пишет книгу о Санта-Барбаре. Если вам не трудно, то расскажите нам, как это случилось?

Хозяин прищурился и серьезно осмотрел Рика. Нам стало ясно, что старик оценил писателя по самой низкой оценке в шкале, которой пользуются учителя начальных классов.

— Много воды утекло с тех пор. Кому это нужно, ребята? Шесть лет назад я пытался раздуть костер вокруг этого дела, но быстро понял, что мне одному такой скандал не поднять.

— Могу вам обещать, мистер Маршалл, что вашу историю многие узнают. Мы постараемся!

— А ты бойкая девчушка! Вот что, ребята, я вас сейчас пивом угощу.

Хозяин вызвал дочь из подсобки и попросил подменить его за стойкой, а сам прихватил несколько бутылок и вернулся к нашему столу.

Усевшись на стул, он осмотрел нас и решил, что историю надо рассказывать мне, а не писателю.

— Скажу сразу, что я ни в сказки, ни в сумасшедших не верю. Как и мне в то время никто не верил. Налет совершили обычные бандиты. Бессмысленный налет! Ребята действовали по чьей-то указке. Вы это и сами поймете, если поверите мне. Внешне они смахивали на психов. Больничная пижама и звериные рожи.

— Ас чего вы взяли, что у психов звериные рожи? —  сумным видом спросил Рик.

Однако старик ответил, не поворачивая головы в его сторону:

— Конечно, сам я не имел дела с умалишенными, но вы сами все поймете. Банда ворвалась в кафе в пять вечера, как только мы закрылись на перерыв. Лола, моя жена, протирала столики, а я таскал из подсобки ящики с пивом. Их было восемь человек. Четверо бросились ломать мебель. Так просто, без всякой причины, будто мстили мне за что-то. Двое других повыкидывали овощи из корзин, стали выгребать продукты из холодильника и заполнять ими корзины. Один остался у двери, а самый главный стоял по центру и руководил. Оружия у них не было, но каждый держал хорошую дубину в руках, наподобие бейсбольной биты, только не обработанную. Действовали они быстро и слаженно. Дола бросилась к главарю и попыталась его остановить, но он с размаху ударил ее дубиной. Бедняжка упала замертво. Я бросил ящик, с которым вышел из подсобки, и кинулся на убийцу. Но что я мог сделать? Этот подонок орудовал дубиной, как чемпион по бейсболу. Все, что мне удалось, —  увернуть голову, и удар пришелся по плечу. Ублюдок сломал мне ключицу и ободрал ухо, но я остался жив. Правда, он этого не понял, так как я потерял сознание. Не знаю, сколько я провалялся на полу, но, когда я пришел в себя, банда уносила ноги. Я приподнял голову и увидел странную картину. Главарь выхватил деньги у одного из своих головорезов и бросил их на пол. «Брось, кретин! Ты свое еще получишь, но не здесь! Психам деньги не нужны!»

Эти слова у меня до сих пор в ушах звенят. Тогда я еще не знал о побеге из больницы. Но мне и сейчас никто не докажет, что налетчики были сумасшедшими. Может быть, кто-то и сбежал из психушки, но только не эти головорезы.

Нашли их через три дня. Этот день я тоже хорошо запомнил. Половина округи участвовала в охоте. Банда всем успела отдавить мозоли. Шесть или семь убийств, два изнасилования, десяток поджогов и столько же грабежей. Местные фермеры озверели и сами превратились в злобных псов. Только не думайте, что я отличался от других и мог спокойно рассуждать, как сейчас. Нет. Я рвал на себе волосы от гнева. Мы лазили по всей округе, но безрезультатно. Один из наших угодил в трясину, и мы не сумели его вытащить. Места здесь страшные, не все местные старожилы знают тропы. Складывалось впечатление, что у бандитов есть подробная охотничья карта. Но никто таких карт не составляет, кроме Доусона, местного охотника, да и то он сделал ее намного позже того случая.

Неделю спустя, когда банда подняла на ноги всех, кто только мог ходить и дышать, приехали джи-мены[1], вооруженные автоматами. Человек двадцать. Командовал ими Ричард Дэнтон, спецагент ФБР штата. Они приехали прямо ко мне перед самым рассветом. Дэн-тон велел мне собрать людей, и мы отправились в лес. Он шел впереди, словно прожил среди этих болот всю жизнь. Шел безошибочно, прыгая по кочкам, и наконец вывел нас на твердую поляну, посреди которой стоял шалаш. А точнее, целое строение из веток.

Тут Дэнтон удивил всех. Он не стал проверять, там ли спрятались беглецы, он не пытался арестовать их. Чего бы проще взять спящих. Нет! Дэнтон дал команду «Огонь!». В течение десяти минут по лесу отдавалась эхом стрельба. От хижины ничего не осталось и от бандитов тоже. Фэбээровцы опустошили все автоматные диски. Когда все было закончено, Дэнтон приказал сложить трупы. Я их пересчитал. Убитых оказалось семеро, одного не хватало. И знаете кого? Главаря! Я этого ублюдка не нашел, хотя узнал всех, даже тех, кому вышибло мозги. Затем Дэнтон приказал своим людям сбросить трупы в болото. Я бросился к Дэнтону и сказал ему, что одного не хватает. Главарь сбежал! На что джи-мен мне ответил, что из больницы сбежало семь человек и семь обнаружено. Я попытался ему доказать, что он не прав. В конце концов Дэнтон заткнул мне пасть: «Хватит лапшу мне на уши вешать! Если и был восьмой, то он утонул в болоте, и заруби себе это на носу!»

[1] Джи-мены —  агенты ФБР.

На следующий день в газетах расписали подвиги агентов ФБР и их командира. Если верить этим фальшивым листкам, то получается совсем другая картина: будто агенты ФБР выследили сбежавших из больницы буйнопомешанных маньяков и попытались их схватить. Но больные оказали отчаянное сопротивление и при попытке к бегству угодили в трясину. Агентам ФБР не удалось их спасти, несмотря на все предпринятые меры. Черт! Сплошная ложь от начала до конца. Я пошел в одну редакцию, затем в другую, в третью, но моя правда их не интересовала. Кто-то обещал разобраться, но так все и заглохло. В конце концов и я плюнул на всю эту историю. Главное, что бандиты получили по заслугам. А Лолу к жизни все равно не вернешь.

— А как же главарь? —  спросил Рик.

— Этот подлец ускользнул! Я уверен в этом.

— Но почему вы думаете, что его не было среди трупов?

— В то время уже рассвело. Эту рожу невозможно забыть. Он пуэрториканец. Смуглый, черный, с широкими скулами, высокий. Кулаки как кувалды, сросшиеся брови. Ну и главное —  это шрам на подбородке. Такое впечатление, будто ему врезали топором снизу и пытались разрубить череп. Ровный глубокий шрам. Среди трупов подобного типа не было.

— Спасибо, мистер Маршалл, за угощение и за рассказ, —  сказал я. —  Возможно, мы скоро увидимся. Меня приглашают на работу в Центр Ричардсона, и я частенько буду проезжать мимо.

К моему удивлению, старик нахмурил брови.

— Да вы такой же шутник, как и ваши приятели!

Он встал из-за стола и направился к стойке.

— Любопытная история, —  протянул Рик.

— Очень, —  добавил я. —  Могу вам предложить довесок к этой истории.

— Какой, Дэн?

— Не могу гарантировать, но на восемьдесят процентов уверен, что видел сегодня главаря банды психов в Санта-Роуз. Только теперь он уже здоров и арендует яхту «Джилда» под именем Джо Бойло.

Рик подскочил на месте.

— Сиди, парень! Спокойно! Я сказал, восемьдесят, а не сто процентов. Внешнее сходство, это еще не так много.

— Не понимаю я тебя, Дэн. Занимаешься пропажей какой-то избалованной красотки, когда вскрываются такие факты, от которых волосы встают дыбом. Были бы у меня деньги, я сам бы тебя нанял, но для других целей. Эмми права: такая тема стоит того, чтобы написать книгу. Наверное, я так и сделаю. Брошу свою «лейку» в угол и возьмусь за перо.

— Хорошая идея, Рик. Но пока мы с тобой еще не очень богаты, чтобы позволить себе вести расследование за свой счет и баловать себя бифштексами в период вдохновенного творчества, посвященного литературе. Жрать что будешь, писатель?

— Я помогу, —  встрепенулась Эмми. —  Мне неплохо платят в коллекторе, есть кое-какие сбережения. Давай, Рик! Я буду подбирать тебе материалы. А когда ты напишешь бестселлер, мы купим новую машину. Ну а если бестселлера не получится, тогда ты купишь мне туфли. Вишневые, на высоком каблуке.

— Договорились. А для начала найдем Дэну куклу по имени Лионел Хоукс, получим с него сто долларов и заплатим ему эти же деньги, чтобы он сделал подкоп под «Китайскую стену».

— Идея принимается, ребята! А теперь я с вами прощаюсь. Вы мечтайте, а мне еще предстоят дела. Завтра жду вашего доклада.

Я вышел на улицу, уже стемнело, и дул северный порывистый ветер. Погода портилась.

Кита Сойера я застал дома. Выглядел он не лучшим образом. Парень отвык от суеты, сидя в своем кабинете, а в последние сутки ему пришлось повертеться. В свои пятьдесят два он тянул на все шестьдесят.

— Ну что ты смотришь на меня, словно я лежу на столе в морге, а не стою на пороге собственной квартиры?!

— Ничего. Просто не привык видеть тебя в халате и без шляпы, лейтенант.

— Ладно, заходи. Сквозит.

Я прошел в квартиру, которая убиралась и выметалась только по особым случаям. Устроившись на кушетке, я снял шляпу и бросил на стул. Сойер достал из холодильника две бутылки пива и предложил мне промочить горло. Я не стал отказываться. Сделав пару глотков, я достал записи Рика и положил на стол.

— Список номеров автомобилей. Если ты помнишь, мы договаривались об этом.

— Помню. Завтра проверю.

— Почему, интересно знать, ты ходишь с опущенным хвостом?

— Чему радоваться? Чакмен не принял к производству дело Греты Веймер. По его мнению, нет оснований считать, что женщина погибла насильственной смертью. Он полагает, что это типичное самоубийство.

— Ты сказал ему, кто она?

— Нет. Он меня не принял. Ознакомившись с протоколом и с результатами вскрытия. Хмурая Туча отделался отпиской: «Оставить дело для разбирательства в управлении полиции». Меня вызвал к себе капитан и дал мне неделю. А что я могу сделать за неделю?

— Многое, Кит. Конечно, выспаться тебе не удастся, но дело можно закрыть за несколько дней. Мы знаем имя погибшей. Что показало вскрытие?

— Сердечный приступ.

— Кто делал вскрытие? Томпстон?

— Нет. Болдуин. Я его даже не знаю. Никаких признаков насилия. Он подтвердил, что Веймер погибла в тот же день, когда убили девчонку на мысе Бич-Гроут. Час смерти установить невозможно. Но мы знаем, что в шесть вечера консьержка видела ее живой, когда Грета уходила из дома.

— Есть еще какие-нибудь новости?

— Есть, но все они ни о чем не говорят. Мои ребята определили парня, снявшего квартиру, в которой убили женщину. В двух кварталах находится автомастерская Кевина Марча. Полтора месяца назад к нему пригнали машину. Шестиместный «Линкольн» сорок пятого года выпуска. Машина не имела номеров, она выглядела идеально, и двигатель был отлажен, как швейцарские часы. Марч очень удивился, он не мог понять, что от него требуют. Хозяин машины —  молодой парень, лет тридцати с небольшим, темноволосый, в кожаной куртке и кепке, надвинутой на глаза. Описание совпадает с тем, которое дал привратник дома. Марч спросил, что ему делать с машиной, у которой нет ни одной поломки. Парень потребовал, чтобы в багажнике наварили второе дно. С таким расчетом, чтобы уложить в него еще четыре чемодана и прикрыть их крышкой. У Марча возникло подозрение, что парень занимается контрабандой, но сто долларов, предложенные за работу, заткнули ему рот. Марч выполнил задание безукоризненно. Багажник оставил прежних размеров, но ухитрился сделать съемный поддон под полом. По мнению мастера, в тайнике может уместиться человек и при этом будет чувствовать себя вполне комфортабельно. Работу он выполнил за один день. Когда парень расплатился, он спросил у Марча, где можно снять тихую квартирку за небольшую плату. Марч дал ему адрес, по которому впоследствии мы нашли Грету Веймер.

— Ну и что ты думаешь на сей счет?

— Машину такой марки найти нетрудно. Парня вычислить —  тоже не очень сложная задача, но вопрос в том, как прижать его к стенке. Прошло уже две недели, никаких следов нет. Увязать Грету Веймер с этим типом очень трудно. К тому же я уверен: он обзавелся твердым алиби. У меня даже нет доказательств, что ее убили в той квартире, где нашли. Этот ублюдок вполне мог привезти труп женщины в тайнике багажника.

— Ты прав, Кит. Парня сейчас трогать нет смысла. Необходимо докопаться до причины. Но почему Чакмен не принял во внимание такую деталь, как использование кислоты? Ведь обезобразили лицо жертвы до неузнаваемости.

— Я же тебе сказал, Чакмен не принял меня.

— Ты вправе потребовать повторного вскрытия. Его должен делать Томпстон. Потом мы с ним поговорим. У меня есть соображения на этот счет. Заключению Томпстона можно доверять на сто процентов. Теперь о Грете Веймер. Она появилась в больнице одновременно с Хоуксом. Они вместе приехали из Нью-Йорка. В то время Веймер была его ассистенткой. Позднее Хоукс выдвинул ее в совет профессоров, и ее приняли. У Греты нет ученой степени, однако с помощью Хоукса она заняла заметный пост в Центре Ричардсона.

— Их связь установлена. Я взял фотографию Хоукса из личного дела в дорожной полиции и съездил к консьержке дома, где жила Веймер. Она опознала Хоукса. Именно его она подразумевала, когда рассказывала тебе о покровителе или ухажере Греты. Если подозревать Хоукса в убийстве, то мы упремся в тупик. У Хоукса есть алиби, но даже если это алиби послать к черту, то как он мог совершить двойное убийство? Грету видели в шесть вечера живой. Лионел Хоукс видели в семь тридцать. Даже ловкий профессионал не справился бы с подобной задачей. Я не верю, что Хоукс имел в подручных парня, которого нам описывают Марч и привратник дома, в котором нашли Грету Веймер. Не стыкуется! Но связь между двумя убийствами прямая —  Хоукс! Исчезла его жена, в десять вечера на Бич-Гроут погибла неизвестная женщина, одетая в вещи Лин. В этот же вечер погибает Грета Веймер, любовница Хоукса, которой выливают на лицо кислоту. Днем некая незнакомка встречалась с Лин, выдавая себя за Грету, и они в течение двух часов выясняли отношения. А во время вечерних трагедий главный герой играет в шахматы. Операция планировалась заранее и проведена безукоризненно. Какие мы можем предъявить обвинения Хоуксу и какие обвинения мы можем предъявить владельцу «Линкольна» с двойным дном?

— Нам надо объединиться, Кит, для поисков Лионел Хоукс. Я думаю, что разгадка в ней.

— У меня возникла та же идея. Хоукс сам мог спрятать свою жену.

— Гениальная мысль. А идеальное место для этого —  Центр Ричардсона. Я передал тебе номера машин, которые курсируют по дороге, ведущей к больнице. Начнем с этого. Нам нужно набрать достаточно материала, чтобы мы могли потребовать от прокурора санкцию на обыск всего комплекса.

— Не знаю, кто из нас читает мысли другого, но я уже думал об этом. Здесь нас подстерегает неприятность. Мы можем обыскать кабинет Хоукса, но к корпусам нас не подпустит совет профессоров. Вся хитрость в завещании. Больница унаследована дочерью Ричардсона и по закону принадлежит Лин. В случае ее смерти весь комплекс передается на попечительство совета профессоров, избранного по принципу, изложенному в завещании. После заключения брака между Хоуксом и Лин се собственность стала общей. Хоукс не является полноправным владельцем больницы, он лишь совладелец и директор. Если Хоукса обвинят в преступлении, то по законам штата его отстранят от руководства клиникой на период следствия. А так как Лин исчезла, то больница останется бесхозной и автоматически перейдет в ведение совета профессоров.

— Почему ты думаешь, что этот совет будет возражать против обыска или, формулируя более мягко, —  «инспекции»?

— Я не уверен, что Хоукс безраздельный властелин богадельни. За ним стоят люди покруче и посильнее.

— Тогда мы натыкаемся на противоречие. Получается, что Хоуксу не выгодно исчезновение жены. Без нее он теряет контроль над ситуацией.

— Это так. Но давай посмотрим на проблему с дру-гой стороны. Допустим, что мы нашли труп его жены и он опознал ее. У Хоукса безупречное алиби, и он не входит в круг подозреваемых лиц. В этом случае Хоукс овладеет всеми средствами жены, а также Центром Ричардсона. Но что-то в данном заговоре не сработало.

— Судя по номерам машин, которые сегодня днем побывали в Центре, можно предположить, что за «Китайской стеной» началась смута. Большие киты слетелись, как птички, к неприступному бастиону в отсутствие хозяина. Хоукс вчера вечером уехал в Лос-Анджелес по делам, а магнаты из Лос-Анджелеса собрались в Центре Ричардсона. Такая несогласованность исключается. Это сделано намеренно.

— Я выясню, что за люди приезжали в Центр, но в целом мы так ни к чему и не пришли.

— Завтра утром я наведаюсь к Хельмеру. Он обещал показать мне завещание. С каждым днем оно интересует меня все больше и больше. Но главной задачей остается поиск Лионел Хоукс. Возьми под контроль город, а я попытаюсь обследовать некоторые точки в Санта-Роуз. Там есть люди, которые много знают, остается расположить их к откровенности.

— Плохая затея. Полицейское управление Санта-Роуз подчиняется департаменту Лос-Анджелеса, а не нам.

— Поэтому я сам этим займусь. Тебя они вышибут из города в два счета. Но прокуратура Сайта-Роуз входит в наш округ, а Чакмен сумеет меня защитить, если со мной обойдутся грубо.

— Ловкач! Но вряд ли тебе удастся дойти до прокурора. Ребята там ушлые, они сломают тебе ноги раньше, чем ты свернешь на улицу, где живет прокурор. За четыре года в Санта-Роуз сменилось шесть начальников полиции. Они погрязли в коррупции. Городишко процветает за счет торговли наркотиками, игорного бизнеса и проституции. Только ты не думай, что нынешний губернатор штата не знает об этом. Его излюбленный метод борьбы со злом —  это смена руководителей правоохранительных органов. Так же поступал и его предшественник. Начальник полиции —  это должность козла отпущения. Сажают в кресло капитана самых бездарных людей, и они знают, что это место предложено им для отвода глаз. За год-два ребята успевают набить карманы крупными банкнотами и тихо уходят в тень. Настоящим руководителем является Билли Шерд —  вечный заместитель всех руководителей. Когда-то он работал в Сан-Франциско и возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом. Опытный коп. Лет восемь назад его понизили в звании за превышение власти и отправили в Санта-Роуз. Но он не жалуется. Живет как у Христа за пазухой. Город процветает на гнилом бизнесе, а Шерд довел раскрываемость преступлений до восьмидесяти процентов! Таких результатов не имеет ни один город на всем Тихоокеанском побережье.

Эти проценты за счет мелкой сошки, а главные воротилы живут с ним в мире. Это тебе краткая справка. Так что будь осторожен и не лезь в их дела. Если они тобой займутся, то тебя уже никто не найдет. Мешок с цементом на ноги —  ив океан.

— Не стоит меня пугать, я не собираюсь воевать с коррумпированной полицией, меня интересуют другие вопросы.

Я встал с кушетки и забрал свою шляпу.

— Позвони мне завтра к полудню, обсудим результаты. Утром я заеду еще раз к Чакмену и потребую нового вскрытия, затем займусь номерами машин.

— О'кей, старина. До завтра.

На улице меня ждал сюрприз. Перед моим «Бентли» стоял знакомый «Роллс-Ройс». Когда я подошел к машине, дверца водителя открылась, и мордастый тип в униформе сказал:

— Мисс Ричардсон просит вас заехать к ней, сэр.

Я взглянул на часы. Стрелки перевалили за полночь. Соблазнительное предложение, но я едва держался на ногах. Немного подумав, я сдался.

— Я поеду следом за вами, мне не хочется возвращаться за машиной или утруждать этим других.

Каждый из нас занял свое место, и мы направились на другой конец города.

Дэлла встретила меня в той же комнате, в том же кимоно. Она выглядела богиней, а я разбитой телегой.

— Вот уж не думал, что удостоюсь вашего внимания дважды.

— Не валяй дурака, Дэн. Ты прекрасно знаешь себе цену. Хочешь выпить?

— В твоем доме восхитительный джин, как и все остальное, впрочем.

Дэлла налила мне порцию прозрачной жидкости и бросила в бокал лед. Мы сели на усеянный подушками диван и некоторое время молча разглядывали друг друга, будто пытались узнать, кто из нас сделал ошибку в прошлый раз и чем это грозит нам в будущем.

— Ты устало выглядишь, —  нарушила тишину Дэлла.

— Странно. Целый день валялся на пляже.

— Я тебе кое-что расскажу, а потом ты решишь, что делать дальше. Остаться или уйти. Одно с другим не связано, но ты должен знать, что мне хотелось бы чувствовать тебя рядом.

Слова ее звучали искренне, но глаза выглядели холодными, покрытыми льдом маслинами.

— Решение принято, я надеюсь, что среди ночи ты меня не оставишь без крова. Ну а теперь расскажи о том, что тебя беспокоит.

— Беспокоит? Я не знаю, какие подобрать слова. У меня для тебя есть две новости.

— Нет, три. Две ты собираешься рассказать, а третья новость для меня —  то, что ты следишь за мной. Как ты узнала, где я нахожусь?

— Пустяки. Нет ничего странного в том, что меня интересует следствие, которое ты ведешь. Оно касается моей сестры. Я попросила своих друзей, чтобы они мне докладывали о твоих передвижениях.

— Ловко. Я и не заметил за собой «хвоста».

— Не притворяйся простачком. Ты ни от кого не скрываешься, и тебе ни к чему оглядываться назад.

— Допустим. Не столь важное событие, можем забыть о нем.

— Очень рада, что ты не стал занудой, несмотря на профиль работы.

— По-твоему, профиль моей деятельности склоняет человека к занудству?

— Конечно. Я представляла себе детектива как человека действия. Супермена! А ты день и ночь проводишь совещания и допросы. Никакого отличия от обычного фараона. Разница лишь в том, что он может себе позволить вызвать свидетеля в свой кабинет повесткой, а ты вынужден сжигать бак бензина за день. Тебе повезло, что у тебя есть машина.

— Зато нет жены.

— Об этом я знала еще до нашего знакомства.

— Я думал, что ты ясновидящая, а оказывается, на тебя работает агентство ищеек вроде меня.

— Хватит язвить, я пытаюсь тебе помочь. Твое самолюбие не пострадает, если ты будешь думать не о нем, а о деле, которым занимаешься.

— Тронут вступительной речью, замечания будут учтены, а теперь к делу, не то я опоздаю на последний трамвай.

— Твоя машина под окном. Если ты не прекратишь валять дурака, я выставлю тебя за дверь.

— Не пойдет. Я уже напился и не имею права садиться за руль в таком виде… Может быть, обсудим все проблемы в постели? Так делают все цивилизованные люди, у которых есть кровать. Девяносто процентов проблем решаются в горизонтальном положении.

— Так! Если ты не замолчишь, я уйду!

Я схватил со столика салфетку и сунул себе в рот.

Дэлла отвернулась от меня, встала, прошлась по комнате и достала из секретера сигареты.

— Уайллер не может быть свидетелем! —  неожиданно заявила она.

Салфетка выпала изо рта и упала на ковер.

— Категоричное заявление. Но почему?

— Он спал за шахматной доской.

Такая новость переворачивала все с ног на голову. В первую секунду у меня мелькнула мысль, почему мне об этом говорит Дэлла Ричардсон и как она получила подобное признание.

— Уайллер решил изменить свои показания?

— Ты плохо прослеживаешь ситуацию, Дэн. Начнем с того, что Уайллера никто не допрашивал. У него не было представителей прокуратуры, и его не вызывали в полицию. Возможно. Уайллер не подтвердил бы алиби Хоукса. Все протоколы строились на показаниях Майка, и никому не приходило в голову искать подтверждений. Теперь я хочу тебе напомнить о твоем разговоре со стариком. Ты единственный человек, который разговаривал с ним. Когда ты ушел, он попытался проанализировать ваш разговор. И вот к какому заключению он пришел. Ты спрашивал его о телефонном звонке и сколько партий в шахматы они сыграли. Уайллер очень любит голос напольных часов в гостиной и всегда слушает их перезвон. В гостиной он появился в восемь пятнадцать, Хоукс спустился в восемь тридцать, они сели за шахматы и пили коктейли. Уайллер утверждает, что слышал, как часы отбили девять часов, но он не помнит момента, когда часы отбивали десять вечера. Такой момент не мог вылететь у него из памяти, он в этом уверен. По утверждению Уайллера, получается так, будто он заснул сразу после девяти и очнулся около одиннадцати. Он помнит момент, когда зазвонил телефон и тут же часы начали отстукивать одиннадцать раз. Вторым подтверждением его догадки может служить тот факт, что они сыграли лишь две партии. С половины девятого до половины двенадцатого, то есть за три часа, они могли сыграть минимум три или четыре партии. Провал длился около двух часов. Вопрос: почему Хоукс его не разбудил?

— Ответ готов. Хоукс подмешал старику снотворное в шерри. Сам Хоукс пил джин с мартини. Хоукс утверждал, что они сыграли четыре партии. Я уже думал об этом, но в данный момент трудно привязать хитрый ход Хоукса к событиям того вечера. В девять часов Лин была далеко от дома и устраивать погоню бессмысленно.

— Меня смущает другой момент. Хоукс не любит Уайллера и никогда не приглашает его в гости. Он чаще общается с Хельмером. Тот, кстати сказать, играет в шахматы лучше.

— Не исключено, что Хельмер был занят в этот вечер.

— Я разговаривала с ним. Он был свободен, но приглашений от Хоукса не получал.

— Уайллер говорил, что утром ему звонила Лин и пригласила на вечер, а затем перезвонил Хоукс и подтвердил приглашение. Почему мы должны исключать возможность, что инициатива принадлежала Лин?

— Глупости. Она никогда не заботится о досуге своего мужа. Это Хоукс попросил ее пригласить профессора. Он не мог позвать к себе Хельмера по той причине, что адвокат не употребляет алкоголя и не пьет кофе после шести вечера. Ему не во что подмешивать снотворное. Странно и то, что Хоукс отправил Гилберта спать. Гилберт прекрасно готовит коктейли. Я не поверю в заботливость Хоукса. Если тому что-то надо, он выжмет из слуг все соки. Хоукс деспот, и слуги его не любят.

— И каково же твое заключение?

— Я не делаю заключений и выводов. Это твое дело. Я пытаюсь помочь найти мою сестру. То, что Майк Хоукс оставался вне поля зрения с четверти десятого до без четверти одиннадцать —  это факт. И факт, который должен удостоиться твоего внимания.

— Ну, я могу добавить, что Хоукс оставался в тени с семи часов до половины девятого. В это время его также не видели. Спасибо за информацию, крошка, я приму ее во внимание.

— Не называй меня крошкой!

— Хорошо, крошка!

Дэлла злилась, кипела, выплескивала энергию, а я умирал от желания обнять ее и заснуть. Джин и впрямь ударил мне в голову, и блаженная слабость растекалась по всему телу.

— Это еще не все. Ты способен меня выслушать?

— Конечно. А почему бы нам не продолжить наш диалог утром?

— В отличие от тебя я встаю рано и занимаюсь делами фирмы. У меня строгий распорядок дня.

— Тогда продолжай. Я весь внимание.

— Сегодня вечером ко мне заезжал Хельмер. Он тоже принес интересные новости. Новости из Лос-Анджелеса. Утром он был в Первом Национальном банке. Лос-Анджелесский филиал. Хельмер ведет дела не только нашей семьи, у него много клиентов, чьи интересы он защищает. У Хельмера большие связи в финансовом мире, и банкиры считаются с ним и с его клиентами. Сегодня утром Хельмер получил удар. В операционном зале банка он встретил Хоукса. К счастью, Хоукс его не видел. Майк получал наличные по чеку. С ним был какой-то человек. Он его не видел, так как стоял спиной. Похож на охранника, но в штатском. В руках он держал стальной чемоданчик. Судя по всему, они сняли со счета большие деньги. Хельмер тут же пошел к управляющему, которого прекрасно знал, и попытался разузнать о Майке Хоуксе. Управляющий ничего ему не сказал. После долгого давления Хельмеру удалось выяснить, что у Майка Хоукса есть счет в Национальном банке, и на нем лежит огромная сумма денег. Какая сумма? Ответа на этот вопрос Хельмер не получил. Как тебе это нравится?

— Я ничего не смыслю в финансовых делах. Что удивительного в том, что Хоукс имеет счет в банке, на котором лежат деньги? Было бы удивительно, если бы денег у него не было.

— У меня складывается впечатление, что ты притворяешься полным идиотом.

— А если не притворяюсь?

— Значит, я полная идиотка!

— Два сапога —  пара! Наше место под кроватью.

— Слушай меня, развалина! —  Дэлла тряхнула меня за плечо. —  Как ты не можешь понять, что согласно брачному контракту с Лин весь капитал, нажитый в период совместной жизни идо вступления в брак, считается общим. Все средства, принадлежащие Хоуксам, лежат в Центральном банке в Сан-Франциско. Каким образом Хоукс открыл личный счет, о котором не знал даже его поверенный адвокат, и откуда взялись средства на этом счету? Это же укрывательство! Хоукс тратит на себя и больницу бешеные деньги с семейного бюджета, а сам ворочает капиталами, не имеющими контроля.

— Я догадываюсь, что Хоукс имеет побочный источник доходов.

— Каким образом?

— Хоукс обронил фразу. Если его жену похитили, то с него должны потребовать выкуп. Он готов заплатить любые деньги, чтобы вернуть Лии домой. Как я понимаю, с общего счета он не мог снять крупную сумму. Значит, у Хоукса есть средства для выкупа помимо семейного капитала.

— Он рисовался! Обычная бравада. Хоукс пускает пыль в глаза.

— Не уверен. Во всяком случае, у него нет необходимости убивать Лин из-за денег. Версия прокуратуры рушится, как карточный домик. Меня это лишь радует. Я с самого начала не принимал подобную версию. Но сейчас возникает другая версия. А что, если Лин похитили и с Хоукса потребовали выкуп? Его могли запугать, и он не решился сообщить об этом мне или полиции.

— Я в это не верю.

— Ладно. Все, что ты мне сказала, я возьму на вооружение. Могу я сам поговорить с Хельмером?

— Хорошо. Я позвоню ему утром, и он примет тебя. Он живет на Фердер-драйв, 121. У него небольшой особнячок напротив входа в Центральный парк. Он мне сказал, что на утро у него назначена встреча с клиентом, думаю, что к полудню он освободится. Я договорюсь с ним на двенадцать.

— Отлично! Мечтаю увидеть шикарную кровать…

— Ты можешь раскинуться по всей ее ширине.

— Один?

— Твое поведение не заслуживает компании.

— А я ломал себе голову, каким образом ты мне отомстишь за свое терпение. Но я не думал, что ты настолько жестока.

— Ты успеешь забыть об этом, коснувшись подушки.

И опять Дэлла оказалась права. Я провалился в глубокий сон, как только принял горизонтальное положение.

Проснулся я ночью от сквозняка. В голове шумело, как на трибунах стадиона, в горле пересохло, а в глазах плавали красные круги. По телу пробежал озноб.

Тряхнув головой, я скинул ноги на пол и встал. Моя одежда, аккуратно уложенная на стуле, выглядела как грязная тряпка на полированном паркете. Графина с водой на ночном столике не оказалось, но жажда заставила меня встать и одеться. Я не решался гулять по дому нагишом.

В соседней комнате я ничего не нашел. В комнате напротив стояла разобранная кровать, но в ней никого не было. На спинке висело знакомое кимоно. Я подошел ближе. Постельное белье еще сохраняло тепло человеческого тела. Я взглянул на часы. Тридцать пять минут пятого.

Стараясь не шуметь, я блуждал в полумраке, обследуя комнату за комнатой. Дэллу я так и не нашел, однако наткнулся на кувшин с соком и опорожнил его до дна. Не знаю точно, подсыпал ли Хоукс снотворное Уайллеру, но похоже, что эта идея понравилась Дэлле Ричардсон. Но зачем?

Голова соображала туго, но какие-то мысли ее все же посещали. Я спустился вниз, прошел сквозь холл и вышел на улицу. Входная дверь была не заперта.

Через двадцать минут я уже сворачивал на дорогу, ведущую к усадьбе Хоуксов.

Машину я оставил в стороне от освещенной стоянки у самого края опушки. До рассвета оставалось не меньше часа, и я не беспокоился, что ее обнаружат раньше времени.

Стараясь оставаться незамеченным, я направился к усадьбе в обход дороги, пролеском. Звонить в ворота у меня желания не было, имелся другой способ проникновения в усадьбу, и я решил проверить эту возможность на практике. Карманный фонарик остался в отделении для перчаток, но мне не хотелось им пользоваться, чтобы не быть замеченным. Я не исключал возможности неожиданной встречи и старался привыкнуть к темноте.

Обход территории занял немало времени, и когда я наконец добрался до задней стены участка, то передо мной возникла новая проблема: как найти лазейку.

Забор выглядел однообразно, как и лес. Старик Джозеф говорил, что сигнализацию не включают без особого распоряжения. Мне ничего не оставалось делать, как ощупывать каждый прут.

Не знаю, сколько ушло на это времени, но небо уже порозовело, когда мне повезло и одно из копий выскочило из своего гнезда.

Вокруг стояла гробовая тишина. Я осмотрелся. Мне показалось, что я допустил непоправимую ошибку. Усадьбу надо было обходить с другой стороны, путь сократился бы на треть, а если учесть потраченное на поиски лазейки время, то я опоздал со своими планами.

Я поднял перегородки и пролез на участок. Мягкий кустарник с легкостью раздвинулся у меня под ногами, и я очутился в том месте, где мы разговаривали с Джозефом. Дорога к дому мне хорошо запомнилась, но вряд ли имело смысл отходить от лазейки.

Не успел я сделать и трех шагов, как передо мной вырос черный силуэт. У меня хватило ума не сбить его с ног, а отступить назад.

— Это вы мистер Элжер?

— Конечно, Джозеф. Я вовремя вспомнил о нашей договоренности и явился к вам на свидание чуть раньше назначенного времени.

— Боюсь, что вы опоздали.

— Меня опередили?

— Вы были правы, мистер Элжер. По усадьбе бродит привидение.

— Где оно?

— Смылось. Я хотел его накрыть, но вспомнил, что вы мне не велели.

— Правильно. Думаю, что это не последний визит. Облаву мы устроим позже. Вы рассмотрели, кто это был?

— Могу с уверенностью сказать, что это была женщина. Она появилась около часа назад. Шла уверенно, по забору не шарила, как вы. Подняла прутья и юркнула в сад. Вам повезло, что я не спускал сегодня собак, а то не поздоровилось бы. Но она-то этого не могла знать. Значит, была уверена, что собаки ее не тронут.

— Вы не узнали ее?

— Черный плащ с капюшоном скрывал лицо и фигуру. Я же говорю, настоящее привидение.

— Как вы определили, что это была женщина?

— А вы сами взгляните.

Джозеф отвел меня в сторону и указал на окученный участок земли возле кустарника. Я присел на корточки и увидел отчетливый след на рыхлой почве. След от женских туфель. Седьмой размер, узкий мыс и глубокая дырка, оставленная каблуком.

— Вы Пинкертон, Джозеф! И что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что приходила миссис Дин.

— А почему не мисс Ричардсон? Вы могли бы их различить, если на обеих надеть одинаковый наряд с капюшоном?

— Вряд ли. Просто я не подумал о Дэлле. Что ей здесь делать в такое время?

— В свое время мы и это узнаем. Как развивались события дальше?

— Я оставался на своем месте. К сожалению, мне не пришло в голову взять с собой часы, но думаю, что вернулась она минут через двадцать. Шла тихо, не торопясь и не озираясь по сторонам. Подняла решетку и исчезла в темноте. Через двадцать минут появились вы.

— Но с другой стороны.

— Совершенно верно, иначе вы встретились бы.

— Ничего странного в ее поведении вы не заметили?

— Нет.

— Вы никогда не видели, как двигаются лунатики?

— Нет, но я видел зомби. Механичности в ее движениях не было.

— Вы сказали «зомби». Но это же сказки?

— Ничего подобного. Старый Ричардсон создал зомби, и я видел его. Правда, это было очень давно, лет восемь назад. На ферме разбился молодой парень, негр. Его отвезли в больницу к Рону_; и он зашил ему голову, но что-то было повреждено в мозгах, и я не знаю, в чем заключалась суть операции. Короче говоря, парень воскрес из мертвых, но он потерял память и все чувства. Одним словом, превратился в машину и мог выполнять определенные команды, которым его научили, и больше ничего делать не умел.

— Интересная история, а я считал все эти россказни про зомби обычным вымыслом.

— Знали бы вы, какие чудеса Рон вытворял в своей богадельне, сами бы лишились рассудка.

Солнце взошло. Сад покрылся голубой дымкой, послышалось слабое щебетание птиц.

— Ладно, Джозеф, нашу тайну никому раскрывать не будем. Если вам не трудно, продолжайте дежурить у лазейки. А сейчас нам нужно разбудить Гилберта. Скажете ему, что пустили меня через ворота, а я извинюсь перед ним за столь раннее беспокойство.

— Ничего страшного, Гилберт не обидится.

Мы направились в сторону дома. По дороге я спросил сторожа:

— А Рокки сейчас здесь?

— Ну нет. Стоит хозяину уехать, как парня ветром сдувает. Он объявится вдень приезда мистера Хоукса за час до прибытия поезда, сядет в машину и помчится на вокзал.

— В его возрасте, не имея на плечах семейных забот, это объяснимо. Почему бы нам не дать Гилберту поспать лишних десять минут и не заглянуть в гараж? Я хотел бы взглянуть на машину мистера Хоукса.

— Если нужно, нет ничего проще.

Мы свернули на соседнюю аллею и вышли к гаражу. Джозеф остался на улице, а я вошел в темное помещение. «Линкольн» стоял на своем месте. Я включил свет и осмотрел машину. Внешне она оставалась такой же, как ее собратья, выпущенные в сорок пятом году, но стоило мне заглянуть под колеса, как я заметил значительные изменения в задней части автомобиля. Со стороны багажника зазор между землей и днищем составлял не больше фута. Я подошел к багажнику и откинул крышку. Рокки не беспокоился за свой тайник и не счел нужным запирать багажник на ключ. Пришлось выложить на землю запаску, трос и коврик. Работа была выполнена на высоком уровне. Если не знать, что ищешь, то не найдешь. Ни одного зазора, ни одной щелочки. Я ощупал дно и нашел кнопку. Механизм сработал, и крышка приподнялась.

Тайник был тщательно вычищен. Здесь можно перевозить не только груз, но и для рослого мужчины хватит места. Я очень внимательно обследовал каждый дюйм. Мои старания увенчались успехом. У самого края, где находилась защелка, я заметил небольшой клочок волос. Волосы зацепились за железку и, очевидно, причинили боль пассажиру, когда тот вылезал. Если этот пассажир был жив, разумеется. Десяток спутанных волосинок достаточной длины, чтобы понять, что они принадлежали женщине, а не мужчине. Меня удивило то, что пассажиркой была блондинка, а погибшая Грета Веймер к таковым не относилась.

Я решил сохранить находку и завернул тонкую прядь в платок. Сложив все на место, я вышел на воздух. Джозеф усмехнулся.

— Надеюсь, все уже встали и нам никого будить не придется.

— Тем лучше.

Сторож ошибся, входная дверь оказалась запертой, и нам пришлось звонить. Гилберт появился через пять минут, его вид доказывал, что мы разбудили несчастного дворецкого, но лицо Гилберта оставалось спокойным и невозмутимым, будто беднягу каждый день поднимают на ноги ни свет ни заря.

— Извините, Гилберт, но кажется, мне уже суток не хватает для всех своих дел.

— Рад вас видеть, мистер Элжер, вы и впрямь задержались, я ждал вас вечером.

— Сожалею, что не смог.

— Будете завтракать?

— Пару чашек кофе, но сначала я хотел бы осмотреть спальню мистера Хоукса.

На сей раз мне удалось удивить невозмутимого Гилберта.

— Прошу вас.

— До встречи, мистер Элжер, —  простился Джозеф и побрел в свою конуру.

Мы поднялись на второй этаж и прошли в покои хозяина.

Мой беглый осмотр ничего не дал, но то, что я искал, должно лежать на виду.

— Идемте в кабинет.

— Конечно, сэр.

Через минуту я обшаривал стол Хоукса. Золотая зажигалка с инициалами «Л. X.» лежала рядом с пепельницей, в которой был раздавлен окурок сигареты.

— Кто здесь был в последний раз, Гилберт?

— Я, сэр. После отъезда хозяина Майра убиралась здесь, и я зашел проветрить помещение.

— А что вы на это скажете?

— Я все понимаю, но ничего не могу понять. Сюда никто не мог зайти… Дело в том, что эта зажигалка принадлежит миссис Хоукс.

— Да, догадаться нетрудно. Вы не забыли о пудренице, которая появилась в доме тем же загадочным путем?

— Но дверь дома… Значит, Дин была здесь?

— Не уверен, но кто-то очень хочет нас в этом убедить. Мне не понятна цель этой игры.

— Я очень чутко сплю. Чтобы попасть в кабинет, нужно пройти мимо моей комнаты.

— Женщины ходят в туфлях на каблуках, а такая обувь не может оставаться бесшумной.

— Конечно. Я услышал бы шаги. Но ключ есть у Дин и у доктора Хоукса. Больше ни у кого нет ключа.

— Хоукс в Лос-Анджелесе. Во всяком случае, вчера утром был там. Но ключ Лин мог попасть в чужие руки. И не только ключ, но и другие вещи.

— Но на территории собаки! Ворота заперты!

— Я уже слышал об этом. Ладно. Уберите зажигалку и ничего не говорите Хоуксу. Не стоит выводить его из равновесия, он может натворить глупостей. Непоправимых глупостей, а вовсе не то, что от него ждут.

— Я вас понял, сэр.

— Хорошо, Гилберт, этот инцидент исчерпан. У меня есть к вам другой вопрос. Вы помните, что происходило в доме в прошлом месяце?

— Я не знаю, что нас интересует. Обычно я записываю все задания на день, которые получаю от хозяев. Так мне проще распределять работу прислуги.

— У вас есть такой блокнот или дневник?

— Совершенно верно.

— Принесите его сюда.

— Хорошо, сэр.

Гилберт забрал со стола зажигалку, пепельницу и вышел.

Я внимательно осмотрел пол. Если женщина вошла сюда в обуви, она не могла не оставить следов. Земля наверняка прилипла к мокрым от росы подошвам. Следов я не нашел. Значит, незнакомка сняла внизу обувь. А это не вяжется с диагнозом Хоукса о потере памяти. Человек, действующий инстинктивно, а не в силу разума, не подумает о своих следах.

Гилберт вернулся с черной книжечкой, к которой был привязан тонкий карандаш.

— Какой день вас интересует, мистер Элжер?

— С пятого по десятое октября.

— Секундочку… Так… так… Вот. В эти дни доктор Хоукс уезжал в Нью-Йорк. Рокки отвез его пятого утром на вокзал. Миссис Хоукс пригласила на вечер гостей. Стол накрывали на двенадцать персон. Вся прислуга находилась в доме. Работы хватало.

— Хорошо, Гилберт. А вы не помните, чем занимался Рокки?

— Помню, сэр. Он появился очень поздно. Я закрывал ворота за гостями примерно в одиннадцать вечера, в этот момент появилась машина хозяина.

— Рокки использует машину в личных целях?

— Нет. На это он не способен. Но доктор дает ему поручения, и Рокки их выполняет. Доктор Хоукс не любит платить деньги зря. В остальные дни он отсутствовал и машина тоже.

— Это мне известно. А теперь выпьем кофе.

— Конечно, сэр. Майра уже накрыла внизу.

— Гилберт! Раз уж так случилось, что вы остались в доме один и можете распоряжаться прислугой по собственному усмотрению, то я хотел бы воспользоваться этим.

— Но прислуга в вашем распоряжении, сэр.

— Отлично. Я хотел бы похитить у вас Майру на сегодняшний день. Она мне нужна в качестве путеводителя. Вы не возражаете?

Гилберт ничего не понял, но одобрительно кивнул. Вопрос был закрыт.

После легкого завтрака мы вышли во двор. Девушка уже ждала меня. В ее глазах читалось любопытство, нескрываемая радость и некоторое смущение. Для Майры этот день станет лишним выходным, а мне предстоит поработать больше, чем в предыдущие сутки. Клубок катился не в том направлении, как мне хотелось бы, с каждым часом он увеличивался, а не разматывался. Винить в этом я мог только себя.