"Ликвидатор" - читать интересную книгу автора (Горшков Валерий)

Глава четвёртая

На следующее утро я дал согласие работать на мафию. Рамону отвезли домой, как и обещал Персиков, а меня в этот же вечер доставили вертолетом на базу. Её точного месторасположения я не знал, но находилась она где-то в Карпатах, так как летели мы совсем недолго, а оказались в горах. Так или иначе, но самостоятельно выбраться отсюда было совершенно нереально, поэтому я предпочитал не забивать себе голову ненужными мыслями.

Небольшой военный вертолёт приземлился на совершенно пустынной взлётной полосе, вокруг были только лес и горы. До сих пор удивляюсь, как в такой глуши смогли отыскать подходящее место и провести столь грандиозное строительство. Покрытие полосы совсем не напоминало заброшенный армией запасной аэродром, а сооружалось специально, несколько лет назад. Видно, «теневая власть» решила обосноваться здесь надолго и всерьёз.

От места высадки меня на камуфлированном военном УАЗе долго везли по лесным тропам, дорогам и просто по пересеченной местности. Делалось все это с одной-единственной целью — чтобы я ни в коем случае не запомнил дорогу. Для обычного человека лес — это просто чаща деревьев, но я точно заметил, что мы несколько раз проезжали по одним и тем же местам. В конце концов, остановились у подножия высокой, густо поросшей елями горы. Дальше все напоминало фантастический фильм.

Водитель джипа нажал одну из расположенных на панели кнопок, и совершенно обычная на вид скала вдруг ожила, превратившись в автоматические ворота, и медленно, словно спящий дракон, начала отползать в сторону. Я ожидал увидеть темноту подземелья и был поражен, когда во чреве туннеля сверкнули яркие белые лампы дневного света. Мы въехали внутрь. Там нас встретили два безликих, облаченных в камуфляж парня, они о чем-то коротко переговорили с одним из двоих моих охранников и пропустили «уазик» дальше. Метров через тридцать были еще одни ворота, но без людей. На нас холодным взглядом смотрел неморгающий глаз камеры видеонаблюдения. Водитель достал и поднял вверх какую-то пластиковую карточку, железные ворота почти бесшумно открылись и пропустили нас на базу.

Мне, в мою бытность командиром взвода ДШБ, не раз приходилось бывать на подземных оборонных заводах, производящих обогащенный уран и лазерное оружие. Один из них располагался в Казахстане, другой — «радиоактивный» — в нескольких десятках километрах от Нижнего Тагила. Работали там, вопреки представлениям обывателей, не приговорённые к смертной казни уголовники, а рабочие-контрактники, получающие в месяц от полутора до пяти тысяч тогда еще крепких рублей. Но ни я, да и никто другой, им не завидовали. В погоне за большой деньгой рабочие в течение двух-трех месяцев из молодых сильных мужчин превращались в жалких и больных всеми существующими болезнями инвалидов. Наиболее частой из них являлось малокровие, следствие радиоактивного облучения.

Что меня тогда поражало, так это не только сознательное решение людей заработать несколько тысяч в обмен на жизнь, но сами условия труда, по сравнению с которыми даже каторжники могли чувствовать себя отдыхающими на престижном курорте.

Здесь, на базе подготовки боевиков мафии, картина была совсем иная. Везде царили идеальная чистота и порядок. Боевики на постах больше походили на восковые фигуры, чем на людей, выполняя возложенные на них функции с автоматизмом, возведенным в степень. Как я потом узнал, за каждым боевиком был закреплен свой участок, а придирчивые инструктора постоянно спрашивали с них за малейшее нарушение. И наоборот, если вверенная территория содержалась в порядке, вверенный объект четко работал согласно внутреннему распорядку, то боевику полагалась премия, автоматически зачисляемая на личный банковский счёт.

Но не только подготовкой головорезов для кровавых операций занимались во чреве гранитного монстра. Здесь же располагались главный командный пост, компьютерный центр, завод по производству стопроцентно идущего на экспорт в Европу героина и центр психотропного оружия, только недавно организованный высшим руководством.

Как я и предполагал, меня не стали, словно сопляка, таскать на занятия по военной подготовке. С первого же раза я со средним результатом девяносто семь баллов сдал несложный экзамен по стрельбе из пистолета, автомата, снайперской винтовки, зачет по рукопашному бою, вождению автомобилей всех категорий, навыкам диверсионно-тактической подготовки и организации глухой обороны в условиях замкнутого помещения.

Затем меня несколько раз проверили на детекторе лжи, задавая всевозможные взаимоисключающие вопросы, но я уже знал, как нужно себя вести на таком «сеансе». Детектор, гениальное изобретение американцев, основан на изменениях электрических и магнитных полей человека при ответе им на различные вопроса. Его можно легко обмануть, имея крепкие нервы и необходимую подготовку. Ее, к счастью, проходили все бойцы взвода охраны «Золотого ручья», КГБ не мог себе позволить допустить к охране секретного объекта не вывернутых ранее наизнанку людей.

Помимо всего прочего я прошел полное медицинское освидетельствование, к моему неподдельному удивлению обнаружившее у меня небольшую гипертрофию левого сердечного желудочка. Правда, врач меня успокоил, сказав, что это не более чем последствие сильного перенапряжения в последние дни. Когда я рассказал ему о пытке электротоком, он заново переписал мою карту и поставил диагноз: «Практически здоров».

Первые полтора месяца пребывания на базе я жил в одной комнате с громадным гуцулом по имени Иванко. Он все время молчал, приходя, сразу ложился спать, а утром вставал, умывался и уходил. Только однажды он разговаривал во сне, постоянно повторяя непонятные для меня слова на своем родном языке, отдаленно напоминающем смесь польского и украинского.

Через семь недель приехал Персиков и сразу же пригласил меня к себе. Мы встретились в апартаментах руководства, очень напоминающих бункер, с тяжелыми стальными дверьми и полной системой автономного жизнеобеспечения. Он сидел во главе длинного директорского стола, уставший и помятый, что меня несколько удивило. Вероятно, за последний месяц «работа» отняла у одного из заправил «теневой власти» слишком много жизненной энергии.

Заметив моё появление, Владимир Адольфович приободрился, нашел в себе силы растянуть тонкие губы в подобие улыбки и молча указал на стул рядом с собой. Когда я, одетый в черную, как у морпеха, робу, присел на мягкую бархатную обивку, Персиков достал сигареты, предложил мне, а потом без предисловий перешел к делу.

— Вы показали хорошие результаты, Валерий Николаевич. Мне доложили, что нет смысла дальше продолжать военную подготовку.

Я усмехнулся. Решили поучить отца трахаться!

— Как я уже говорил, у меня на ваш счет есть конкретные планы. Думаю, вы не откажетесь от моего предложения за три месяца ознакомиться с обязанностями начальника. — Персиков жадно затянулся.

— Какого начальника? — с изумлением переспросил я.

— Я хочу предложить вам работу начальника охраны базы. В вашем подчинении будут сорок пять парней, хорошо обученных профессионалов, с которыми, в отличие от армии, не надо будет тратить нервы. В настоящий момент вы — единственный у нас человек необходимого уровня квалификации. Хороших специалистов много, и в охране в том числе, но на должность начальника охраны базы они явно не тянут… Вам будет предоставлен персональный кабинет с компьютерным оборудованием, мониторами, дублирующими операторские, переносная рация для связи с пятью младшими командирами, отдельная комната с телевизором, радио, аудио- и видеомагнитофонами, практически свободное передвижение по всей базе с правом посещения бассейна, теннисных кортов, тренажерного зала, библиотеки — в любое время суток, а также один раз в неделю вы сможете воспользоваться услугами наших девочек…

Заметив, что я нахмурил брови, Персиков уточнил:

— Не волнуйтесь, каждый раз будут новые. Со всеми, так сказать, гарантиями! Ваш оклад остается прежним — тридцать тысяч долларов — до тех пор, пока вы окончательно не войдете в курс дела и не отработаете два месяца испытательного срока на месте начальника охраны. Словом, я предлагаю вам всё то, чем вы занимались до недавнего времени, только с куда меньшими хлопотами, большим комфортом, несравненно большей зарплатой и, если хотите, возможностью не участвовать в акциях, предусмотренных первоначальным планом. Обстоятельства сложились несколько иначе, нынешний начальник охраны очень сильно провинился, и мы решили его уволить, как только он введет вас в курс дела…

— В чём заключается его вина? — поинтересовался я, без надежды на ответ со стороны Владимира Адольфовича.

Но он с готовностью сообщил:

— Саркисов попросил отпустить его из структуры. В таких случаях мы делаем вид, что согласны, находим человеку замену и тихо, без суеты, увольняем его… Посмертно.

Персиков говорил так непринужденно, будто вел разговор не о человеческой жизни, а о замене износившихся ботинок на новые. Он явно хотел как можно скорее закончить наш разговор.

— Когда я смогу жить вне бункера? Или моя работа включает в себя пожизненное заточение в этой земляной норе?

— Нет, вы сможете жить самостоятельно. Как только примете руководство базой, отработаете два месяца, а затем ещё два будете готовить себе смену. Дело в том, что мы увольняем обоих начальников охраны. — Персиков поморщился. — Чёрт знает что! Как только введете в курс обязанностей преемника, вам определят регион проживания либо в России, либо в соседних республиках, что, впрочем, маловероятно. Жить будете в собственном доме, с охраной из двух человек. Месяц там — месяц здесь. Сможете свободно распоряжаться своими деньгами. Впрочем, до этого еще далеко. У вас есть ко мне вопросы?

— Да. Как дела в «Золотом ручье»? Меня всё ещё ищут?

— Разумеется! Квартиру опечатали, личное дело отправили в Службу безопасности. Но пусть вас это не беспокоит. Скоро вы умрете. Для них, — и Персиков ткнул пальцем куда-то за стену, имея в виду скрывающийся за пределами базы мир простых, не посвященных в дьявольские игры людей.

— Каким образом?

— Авария, обыкновенная автомобильная авария. Похороны, венки, все по полной программе. Когда будете выходить отсюда, получите новые документы. Еще вопросы? — Владимир Адольфович уже хотел встать из-за стола, но своими последующими словами я намертво пригвоздил его к креслу.

— Если вас интересует Центр Славгородского, то я вчера вспомнил одну интересную деталь, которая вполне может помочь проникнуть туда и быть в курсе всех разработок. Может быть, даже удастся похитить дискету с программой, — забросил я самую яркую блесну, и поклевка крупного хищника последовала мгновенно.

— Что?! — Персиков снял очки и положил их на стол. — Говорите, я слушаю.

— Но в обмен на эту информацию я хочу получить возможность съездить в Пярну, на недельку.

— Даже разговора быть не может! — вскипел мафиози. — Только через полгода, не раньше. Я не знаю, насколько ценной может оказаться информация, что бы отпустить вас с базы!..

— Она такая и есть.

— Я могу снова прибегнуть к электрическому току… Но не стану делать этого, потому что хочу иметь начальником охраны базы не озлобленного пса, а преданного сотрудника, с перспективой дальнейшего роста, — ответил Персиков. — Говорите, и если я сочту, что вы сообщили действительно ценные сведения, то дам вам трое суток подышать морским воздухом и насладиться общением с вашей дамочкой. Но только в сопровождении охраны.

— Правильней сказать — конвоиров…

— Я слушаю.

— За несколько месяцев до попытки переворота я слышал разговор Славгородского с Крамским, случайно. Славгородский говорил, что хочет взять нового сотрудника, некоего ученого Прохорова из «подшефного института». Вам это о чем-нибудь говорит?

— Разумеется! Продолжайте.

Мне показалось, что в следующую секунду Персиков начнет грызть ногти, так он воспрянул духом после моих слов.

— Славгородский планировал заняться этим ориентировочно в октябре. Если его планы не изменились, что вполне реально, и если Прохоров на месте и удастся его отыскать, то можно попробовать внедрить в Центр своего человека.

— Отлично, Валерий Николаевич, отлично! — Мафиози поднялся и хлопнул меня по плечу. — Сейчас же дам команду пробивать Прохорова. Я думаю, Славгородский имел в виду именно те два режимных института в Саратове, где ученые тоже занимаются психотропными делами. Так, на начальном уровне. И если есть на свете этот… Прохоров, то именно там! Жаль, вы не вспомнили про него раньше… Если он уже в «Золотом ручье»… Ну а если нет, то тогда вы имеете реальный шанс увидеть свою подружку! Я сообщу вам о результате в любом случае. Сегодня можете отдыхать, а завтра — я уже дал команду — переберетесь в новые апартаменты и начнете перенимать премудрости несения службы у Саркисова. Его искать не нужно, он сам к вам подойдёт сегодня вечером. Все, до свидания. — И Персиков жестом дал мне понять, что разговор окончен.

Я покинул командирский бункер, и два молодца в камуфляже довели меня до «конуры», где предстояло провести последнюю ночь.

Вместо гуцула Иванко на соседней кровати в высоких шнурованных ботинках лежал совсем другой парень, в таком же, как я, черном одеянии. Услышав мои шаги, он обернулся, и я почувствовал, что мускулы мои наливаются силой.

Это был рыжий Альберт.

— Ты?! — удивленно пробурчал он, вставая со скрипучих металлических пружин. — Здесь?! Я думал, тебя уже давно пустили в расход.

— Как видишь, ошибся, идиот. А ты, наверное, плохо себя вел, раз отправили на базу.

— Не твоего ума дело! — вспылил рыжий. — Скажешь ещё одно слово, поц, размажу по стенке!

— Ошибаешься, Мойша, это я буду тебя мазать! — И я что есть силы заехал Альберту кулаком в пах. — Проводки, говоришь, сука?! Электричество?! Сейчас ты будешь ползать на коленях и целовать мне подошвы, умоляя о пощаде. Ну! Я не слышу тебя!!!

Рыжий корчился на полу и протяжно выл. Для полного счастья я саданул ему ногой в лицо. Вот теперь порядок.

— И встать, когда с тобой разговаривает начальник охраны!!!

Эти мои слова повергли Альберта в жуткое уныние. Он поднялся с пола, несмело отряхнул форму и затравленно посмотрел на стоящего перед ним разъяренного мужика. На меня.

— Ты — начальник?

— Я — начальник. И не «ты», а «вы», понял, недоносок?!

Он молчал, не решаясь так конкретно признать свою капитуляцию.

— Оглох, рыжий конь, или онемел? Я спрашиваю — тебе все ясно?

— Всё, — Альберт вздохнул и стал внимательно изучать налипшие на своих «шузах» сухие комья грязи.

— Отдыхай пока. — Я прошел в умывальник, Ополоснул вспотевшее лицо струей холодной воды, а когда вернулся, то заметил появившихся в комнате двух «псов», недавно водивших меня на аудиенцию к Персикову. Один из них легонько тронул меня за плечо.

— Ты действительно теперь будешь заместо Артака?

В каждой комнате стояли камера с микрофоном, и битюги не могли не заметить моей потасовки с рыжим. Видно, их тоже удивила информация о моем неожиданном назначении на должность их командира. Ребята решили проверить ее по горячим следам.

— Завтра начинаю принимать дела. Артак ваш переводится на новое место, — со своими будущими бойцами я сразу решил установить доверительные, насколько было возможно, отношения. — Начиная с шести утра вы подчиняетесь мне точно так же, как и Саркисрву. Надеюсь, поладим?

— Какие базары, конечно! — Моментально сориентировавшись, что пора начинать прогибаться перед новым командиром, один из парней тут же ощерился в золотозубой улыбке: — Я — Павел, а он — Тимур, — и охранник протянул мне волосатую лапу.

Я ограничился кивком и попросил найти Сарки-сова. Пусть зайдёт.

— Он в спортзале. Пошли, сходим, — пожал плечами Павел.

Я не стал спорить и направился вслед за парнями к лифту. Спорткомплекс находился двумя этажами выше, на самом высоком — четвёртом — уровне базы. Внизу были апартаменты Персикова и иже с ним, а также центр разработки психотропного оружия. На втором этаже размещались жилые помещения, автостоянка, выход из бункера, склады и мед-часть. На третьем — учебные классы, системы жизнеобеспечения: электрогенераторы, водяные насосы и фильтры, вспомогательные вентиляторы нагнетания воздуха, кухня, несколько служебных кабинетов, в том числе и начальника охраны, и еще что-то. А на четвертом уровне, помимо бассейна, тренажерного и гимнастического залов, бани и теннисных кортов, имелся запасной выход на вершину каменистого холма, во чреве которого размещались база, а также закрытая площадка для вертолета с автоматическим перекрытием вверху, с высота птичьего полета сливающимся с общим карпатским ландшафтом. Всего этого я пока не знал. Мы вошли в лифт, поднялись на два этажа и, пройдя по длинному коридору, оказались в гимнастическом зале.

Здесь разминались несколько человек, среди которых я сразу приметил крепкого смуглого армянина, отрабатывающего «маваши» по большому брезентовому мешку с песком. На теле его бугрились сильные мышцы, проступали крупные мокрые капли и пульсировали вены. Измятый стокилограммовый мешок сотрясался под хлесткими разящими ударами опытного бойца, и я, с интересом наблюдая за единоборством Саркисова с «грушей», пришел к выводу, что очень хотел бы сейчас оказаться на месте спарринг-партнера начальника охраны. Это был серьёзный соперник.

Но гораздо больше я удивился, когда вгляделся в лица двух боксёров, отчаянно молотивших друг друга на расположенном в дальнем конце ринге. Их физиономии на две трети были скрыты шлемами, но всё-таки я смог в одном из них узнать… Яна Францевича. Того самого, под чутким руководством которого в Пярну на меня набросились Соловей с Альбертом. А его соперником был не кто иной, как Владимир Адольфович Персиков! Оба вполне прилично работали кулаками. Оказывается и психиатр-инквизитор, и один из «крестных отцов теневой власти» регулярно практиковались в облагороженном мордобое под названием бокс.

Они тоже заметили меня. Стоящий за канатами бугай протянул Персикову сухое полотенце. Тот зубами распустил веревки на перчатках, скинул их на ринг, снял защитный шлем и кивнул мне, пальцем ткнув в сторону Артака.

— Валерий Николаевич, присоединяйтесь. Составьте компанию начальнику охраны, а то он скоро разорвёт на части несчастную «машку».

— Ничего, я уже выдохся, — отрицательно покачал головой Артак и, напоследок засадив «машке» хороший «дау-кик», подошел ко мне. — Вы — Бобров? — Саркисов вопросительно взглянул на меня и несколькими жадными глотками допил остатки воды из прозрачной пластмассовой бутылки. Затем жестом приказал убираться вон пришедшим вместе со мной охранникам: — Все свободны. Ваши «хвосты» больше ему не нужны, он теперь новый командир. Верно говорю, ара?

— Вернее не бывает. Меня зовут Валерий.

— Ну а моё имя ты знаешь. Пошли в бассейн, поныряем с вышки. — Артак по-приятельски обнял меня за плечи. — А потом попьем пивка холодного у меня в конуре, о делах поговорим. У меня, ара, день рождения сегодня.

Честно признаться, я уже почти два месяца хотел сделать то, что мне сейчас предложил этот компанейский на вид кавказец. Я знал, что старшие командиры пользуются ощутимыми привилегиями, и это еще больше усиливало желание хоть как-то скрасить серость и однообразие последних семи недель заточения в каменном мешке. Поэтому я без церемоний принял приглашение Саркисова.

— Только у меня вид не пляжный, — намекнул я на отсутствие неких принадлежностей одежды.

На что смуглокожий Артак громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу, причем так, что я едва устоял на ногах.

— Сразу видно, ара, что ты еще «чайник»! У нас нет женщин сегодня, да даже если бы и были — тебе разве можно стесняться? Ведь ты мужчина, — последнее слово Саркисов произнес с чувством великой гордости за свою принадлежность к сильной половине человечества. — В бассейне не был ещё, да?

Я покачал головой.

— Сейчас будешь! Вперед! — И Артак первым вышел из зала, на прощание лениво кивнув в сторону снова принявшихся за мордобой начальников. А я ещё раз удивился, насколько мои представления о заправилах «теневой власти» оказались далеки от реальности.

Мы миновали несколько дверей, и наконец мой проводник дернул на себя одну из них.

Бассейн был самый обычный, со спокойно колыхающейся зеленоватой водой, двухметровой вышкой, подвезенным на уровне полутора метров над поверхностью баскетбольным кольцом и чуть ощущаемым запахом хлорки. Он имел метров двадцать в длину и десять в ширину. Кроме трех, сидящих за пластиковым белым столиком возле раздевалки, боевиков, больше никого не было.

Парни заметили Саркисова и начали приглашать его вместе выпить пива. Артак сказал что-то насчет детского времени и пообещал через десять минут прогнать молодцев по комнатам. Но спустя три минуты они исчезли сами, прихватив уже наполовину опустевшую упаковку баночного пива. Слово начальника охраны было законом даже для таких наглых мордоворотов, как они.

— Это парни из первой колонны, только что с задания вернулись, вот и наливаются, — ответил на мой немой вопрос Саркисов, вещая на крючки в раздевалке мокрую после тренировки одежду.

— Я почти ничего здесь не знаю, кроме нескольких комнат на втором этаже и главного кабинета внизу, ты мне подробней рассказывай. — Я стянул робу и повесил ее рядом с одеждой Артака. — Что такое первая колонна?

— Убийцы, — Саркисов будто выплюнул это страшное слово и, почесав волосатую грудь, пошёл к вышке.

А я ощутил неприятный холодок, волной пробежавший по спине. Кавказец еще раз напомнил мне о том, где я сейчас нахожусь и кем мне придется командовать уже в ближайшее время. Безжалостными скотами, для которых жизнь человека стоит меньше, чем пустая банка из-под немецкого пива.

Чтобы как-то отвлечься от нахлынувших эмоций, я пошел следом за Артаком, забрался по ступенькам на вышку, задержал дыхание и прыгнул вниз, сильно оттолкнувшись ногами от холодного кафельного пола. Бурлящая масса воды в ту же секунду с головы до ног окутала мое тело, но очень скоро вытолкнула меня назад и даже умудрилась самым наглым образом проникнуть в носоглотку, вызвав отвратительное ощущение горечи на языке.

— Вах, ара, совсем плавать разучился! — это было первое, что я услышал после того, как смог откашляться.

Артак звонко смеялся, лежа на спине в двух метрах от меня и шевеля торчащими из воды кончиками пальцев ног. Я, как мог, отшутился, сказав что-то про отца-каменщика и маму-шпалоукладчицу, в результате чего Саркисов вообще потерял способность нормально разговаривать, только хохотал как безумный.

После бассейна и душа Артак пригласил меня в свою комнату, где я действительно смог по достоинству оценить условия жизни начальника охраны. Здесь было все, что мог пожелать вынужденный жить в изоляции от внешнего мира человек. Даже спутниковое телевидение и холодильник, доверху забитый красочными упаковками с импортным продовольствием и банками с пивом. Гостеприимный хозяин накрыл на стол и разлил ледяное пиво по стеклянным кружкам с изображением белого медведя — символом известного сорта благородного янтарного напитка.

— Я хочу выпить за то, чтобы в нашем мире всегда торжествовала справедливость! — Саркисов произнёс эти довольно-таки странные для данной ситуации слова и залпом влил в себя содержимое зажатой в руке кружки. Затем рукавом чёрной форменной куртки вытер губы и добавил: — И если человек осознал, пусть даже слишком поздно, что совершил ошибку, чтобы он обязательно ее исправил. Даже ценой собственной жизни…

На следующий день я переехал в соседнюю с ним комнату, получил инструкции о моих новых правах и обязанностях от Персикова и принялся за освоение вверенной мне структуры охраны базы. Артак вводил меня в курс дела, показывал схемы помещений, знакомил с распорядком несения караула бойцами, с расположением всех комнат, узлов связи и слежения, вентиляционных шахт, электросетей и даже канализации. Я на память должен был знать всех живущих и приезжающих на смену бойцов и командиров, номера приписанных к базе и посещающих ее автомобилей, систему пропуска по кодовым пластиковым карточкам и — до мельчайших подробностей! — пять квадратных километров примыкающей к базе со всех сторон территории. Так как все вышеупомянутое очень напоминало мои обязанности начальника охраны «Золотого ручья», я запоминал нужную информацию гораздо быстрее, чем предполагал Персиков.

Когда я, спустя почти два месяца, спросил у Артака, на каком месте в мафиозном табеле о рангах находится Персиков и кто еще входит в клан, то он, всегда веселый и общительный, отрезал:

— Я бы не советовал тебе, ара, лезть в такие дела. Ты кто такой? Обычный сторожевой пес! Вот и охраняй вверенное имущество, как этого от тебя требуют… Одно знаю: здесь, на базе, и там, на свободе, — он твой царь и бог. Любое его приказание — закон, за несоблюдение которого незамедлительно следует смерть. Он страшный человек, ара, страшный! И лучше тебе поменьше с ним встречаться. Работай, зарабатывай деньги и не суйся, куда не положено. Тогда все будет нормально. Я здесь три года и хорошо понял три вещи — не знать, не замечать и не слышать ничего, что тебя не касается. Тогда есть шанс дожить до старости. А иначе…

Когда я окончательно принял место Саркисова и напоследок намекнул ему о готовящейся в отношении кое-кого ликвидации, за что Артак обнял меня и назвал братом, на базе неожиданно появился Соловей. Он тоже, как и рыжий Альберт, попал в охрану. Но не рядовым сотрудником, а командиром отделения, отвечающего за внешнее сообщение, то есть несущего караул у главного въезда на базу. Он оказался менее удивлен моим присутствием здесь и нахождением на месте своего начальника. Но какая-то жаба его все же грызла, так как на одной из тренировок по карате он подошел ко мне и предложил спарринг — под пристальным взглядом имеющего на меня зуб Альберта, у которого, как мне потом сказали бойцы, после моего удара в пах стали наблюдаться явные признаки импотенции…

Вокруг стояло не менее десяти боевиков, и все они слышали, как Соловей намеренно громким голосом вызвал меня на поединок. Отказаться было невозможно — с таким трудом наработанный авторитет моментально превратился бы в размазанный по полу плевок.

И уже не важно, что Соловей специально выбрал подходящий момент, когда я устал после часовой тренировки, а он едва разогрелся и сейчас его мускульная энергия, подогреваемая личными амбициями, ждет стремительной разрядки. По его холодным волчьим глазам я понял, что мне предстоит жестокий бой, бой до тех пор, пока один из нас уже не сможет его продолжить, пока не будет окончательно повержен. И я принял вызов. Мы забинтовали кисти, туго перетянув их эластичными бинтами, и по сигналу одного из боевиков начался поединок. Соловей, словно стальной таран, бросился на меня, сразу же пробил блок и сильным локтевым ударом сбил мне дыхание. Я едва не потерял сознание, успел отступить на три шага назад и упреждающе выкинуть левую ногу, остановив очередной наскок соперника. Но затем снова пропустил, на этот раз — прямой — в голову. Шейные позвонки неприятно заскрипели, и я ощутил, как от ушей до пяток меня прошила острая режущая боль.

Я даже вскрикнул. Но снова удержался на ногах. Зрители одобрительно загудели, а чей-то голос, мне показалось, посоветовал Соловью раскроить мне череп. Это было уже слишком! Я вдруг осознал, какие последствия ожидают меня в случае поражения. И не столько в плане реальной возможности получить физическое увечье, сколько в моральном. Начальник охраны станет для подчиненных посмешищем, пустым местом, только и умеющим, что открывать пасть и изрыгать глупые приказы, не подкрепленные реальной силой. А у этого контингента физическое превосходство всегда имеет серьёзный вес.

И тогда я завёлся. Отбив очередной штурм — Соловей метил ногой в печень, я рубящим ударом ноги в голень скосил нападавшего на татами, послав вдогонку левый боковой в челюсть. Мордоворот оказался стойким и почти сразу вскочил, однако боль в ноге — а я знаю, какая это боль! — заставляла его кривить рожу и подпрыгивать. Затем я провел свой любимый, в ключицу. Одна рука Соловья тут же безвольно повисла вдоль туловища. Вокруг послышалось недовольное бурчание. Но мне уже было все равно, я решил до конца наказать зарвавшегося битюга, публично продемонстрировав, кто есть кто. Тем более что здесь не спортивная арена, где есть ограничения в выборе и дозировке ударов.

Я выбил Соловью шесть зубов, сломал три ребра и ключицу, а победную точку поставил, повалив его на татами и ударом пятки сломав четыре пальца на левой руке. Это ему в отместку за трехнедельное лечение после знакомства моей левой кисти с каблуком его ботинка в Пярну. После такого, запрещенного даже по понятиям безжалостных боевиков мафии, приема сразу пять или шесть человек навалились на меня со всех сторон и оттащили от закатившего глаза и еле шевелящего разбитыми в кровь губами Соловья. Кто-то из толпы, я не успел заметить, кто именно, воспользовался моментом и сильно ударил меня в бедро, вероятно, метя в пах. Я не сомневался, что это была проделка рыжего Альберта, но не мог конкретно настоять на обвинении в его адрес, поэтому сделал вид, будто ничего не произошло.

Минуты через две, убедившись, что я пришел в более или менее спокойное состояние, меня отпустили, а наказанного за излишнюю самоуверенность Соловья потащили в медчасть, где док незамедлительно наложил на него несколько швов и с ног до головы упаковал в гипс. На нем все заживало, как на собаке, так что спустя два месяца он уже чувствовал себя вполне здоровым, правда, ему трижды пришлось выпрашивать однодневную «экскурсию» в ближайший город для посещения зубопротезного кабинета. Там шепелявому боевику вставили недостающие зубы, и Соловей снова стал похож на обычного ресторанного вышибалу с толстой красной рожей и звериным оскалом. Зато он стал послушным и исполнительным, едва только слышал команду от начальника охраны базы. Меня же за неосторожное поведение на тренировке, повлёкшее временную «нетрудоспособность» боевика, оштрафовали на десять тысяч долларов, и все, чем я был очень доволен, так как смог наконец-таки воплотить в реальность неотступно преследовавшее меня со времени знакомства со «структурой» желание — сполна рассчитаться со своими мучителями. Правда, потом я вспомнил про ещё одного — «извращенца», но он почему-то не удосужился посетить своих товарищей на базе мафии в Карпатских горах. А жаль…