"С крестом и мушкетом" - читать интересную книгу автора

ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ,

Когда Мохаммад Кунджали Мараккар, бывший адмирал каликутского флота, а ныне самостоятельный властитель Котты, почти полностью парализовал португальское судоходство у юго-западных берегов Индии, португальцы вдруг обнаружили, что не могут сами справиться с непокорным раджей. И они обратились за помощью к старейшему врагу — владыке Каликута.

Адмирал каликутского флота не желал подчиняться своему бывшему сюзерену. Саморин, безвольный человек, более всего опасался собственных подданных, а потому готов был пойти на союз с португальцами или даже с самим дьяволом, лишь бы сохранить шатающийся трон.

Узнав через лазутчиков, что португальцы помирились с Саморином, Кунджали принял меры для укрепления своих владений, не прекращая между тем борьбы с португальцами на море. В 1592 году он даже осмелился захватить португальский корабль в виду города Гоа.

И в этот момент в Гоа прибыл новый вице-король, шестнадцатый по счету, по имени Франсишку да Гама. Сходство имен с открывателем пути в Индию было не случайным — Франсишку да Гама приходился внуком Васко да Гаме. За сто лет, прошедших с первого путешествия, изменилось многое, но не изменился дух семейства да Гама. Внук был во многом похож на деда — заносчив, спесив, жесток, но далеко уступал деду в уме, решительности и военных способностях.

Относились к Франсишку в Гоа недружелюбно, ибо он сумел с первых же дней восстановить против себя местную знать. Даже в церкви новый вице-король приказал повесить занавес, за которым и оставался все время службы, чтобы не видеть простых смертных.

Основной задачей Франсишку да Гамы была подготовка нападения на Кунджали. Решено было, что со стороны португальцев выступит флот, а саморин, их новый союзник, выставит сухопутное войско. Помимо королевского португальского флота в походе участвовали десять кораблей, снаряженных на свои деньги купцами Гоа. Командующим флотом вице-король назначил своего младшего брата, тридцатилетнего красавца Луиша да Гаму, несмотря на то что этому шагу воспротивились все капитаны кораблей. Как писал португальский летописец, и вице-король и командующий флотом были не на месте. «Один был назначен ошибочно, и он же ошибочно назначил другого».

Португальцы спешили. Новости, поступавшие со всех сторон, были весьма неблагоприятными. Во-первых, у берегов Малабара появились два голландских корабля.

Во-вторых, быстроходные галеры Кунджали взяли на абордаж португальскую каравеллу, занятую обычным грабежом одиночных индийских кораблей, и перебили весь ее экипаж.

Итак, в 1598 году двадцагитысячная армия саморина подошла к крепости Кунджали и полукольцом охватила ее со стороны суши.

С моря подошел Луиш да Гама с флотом из 18 больших кораблей, 23 галер и нескольких вспомогательных судов. На кораблях было более двух тысяч португальских солдат. Таким образом, крепость на реке Котта была взята в кольцо. Пока шли совещания о штурме крепости, прибыло еще четыре корабля, отправленных архиепископом Гоа.

Флот Кунджали был отрезан от крепости и не мог прийти на помощь адмиралу. В результате тому приходилось рассчитывать только на небольшой гарнизон.

Три месяца шла осада крепости. За день до штурма отряд Ферейры из трехсот лучших солдат высадился на берег и присоединился к армии саморина. Луиш да Силва с шестьюстами солдатами приготовился к штурму со стороны реки. Остаток дня португальцы провели в молитве и исповеди.

Штурм должен был начаться 5 марта в пять часов утра, перед самым рассветом, по сигналу — зажженному факелу.

Неизвестно, почему факел зажгли на пять часов раньше срока, вскоре после двенадцати. Солдат с факелом в руке пробежал под стенами крепости.

Ферейра со своим отрядом и авангардом каликутцев бросился к крепости, но в суматохе нападающие забыли взять штурмовые лестницы.

Командир же другого португальского отряда, да Силва, уже находившийся на берегу, приказал своему отряду оставаться на месте. Он знал, что штурм должен начаться на рассвете, а до рассвета было еще далеко.

Отряд Ферейры сразу попал под убийственный огонь защитников крепости и в нерешительности замешкался у стен. В то же время Кунджали заметил, что на берегу стоит без движения большой португальский отряд. Он послал часть своих мушкетеров на стены с той стороны, и они спокойно принялись расстреливать отряд ожидавшего подтверждения сигнала да Силвы.

Действия португальского капитана трудно понять. Ведь он не мог не слышать перестрелки и шума с другой стороны крепости, и надо было быть совсем неопытным в военном деле, чтобы не догадаться, что там сражается Ферейра с авангардом саморина. Так или иначе, сам да Силва вскоре упал мертвым. Погибли также и два капитана, которые по очереди сменяли его. Отряд начал отступать к лодкам. Открылись ворота, и отряд осажденных напал на оставшихся без командиров португальцев. Португальцы, отбиваясь, бросились к лодкам, и те, перегруженные, шли ко дну.

Разгром португальцев был быстрым и полным. Летописец вынужден признать (а португальские летописцы предпочитали умалчивать о неприятных для португальского оружия событиях), что «около ста пятидесяти солдат позорно бежало и многие из них нашли здесь свою смерть…».

Несколько дольше продержался смешанный отряд Ферейры и каликутцев. Они смогли даже проломить в одном месте стену крепости и ворваться внутрь. Ферейра успел поджечь несколько домов и разрушить мечеть, прежде чем защитники вытеснили португальцев из города.

К полудню следующего дня все было кончено. Последние португальцы под водительством 'Ферейры отступили к кораблям.

В течение всего боя как саморин, так и Луиш да Гама оставались свидетелями боя, не вступая в него. Единственное, что сделал командующий португальцами, — собрал все лодки и боты и приказал плыть на выручку гибнущему отряду да Силвы. Но солдаты, видя в предрассветной мгле, как солдаты Кунджали добивают португальцев, отказывались плыть на выручку товарищам. Не помогло и то, что Луиш да Гама выскочил на мель посреди реки и бегал по грязи, тщетно размахивая мечом и грозя перепуганным солдатам.

Так продолжалось до тех пор, пока к кораблям — кто вплавь, кто на лодках — добрались с криком: «Измена!», «Измена!» остатки отряда да Силвы. Никто не понимал, кто и кому изменил, но это паническое слово уничтожило остатки воинского пыла португальцев.

Потери португальцев в том сражении, по различным источникам, определяются от трехсот до пятисот человек.

Основные силы саморина оставались в лагере. Саморин был только свидетелем разгрома португальцев. Он был недоволен тем, что португальский офицер бросил почти на верную смерть его авангард, и не пожелал рисковать остальными войсками. Без сомнения, в глубине души он радовался, глядя на бегущих португальцев. Саморин, после того как разгром португальцев стал очевидным, решил, что город возьмет штурмом он сам, и притом без помощи португальцев, удалившихся на корабли. Зато и не будет ничем обязан португальским помощникам.

Двадцать тысяч каликутцев тесными колоннами пошли на крепость.

Кунджали подпустил врагов поближе. И затем, не жалея пороха, открыл убийственный огонь из пушек и мушкетов, в основном захваченных у тех же португальцев. Несколько часов продолжалось сражение. Войска саморина отступили…

Флот Луиша да Гамы возвратился в Гоа, оставив только несколько кораблей стеречь устье реки, чтобы не дать возможности Кунджали соединиться с флотом.

Когда вести о разгроме достигли Гоа, город погрузился в траур. Жены и родственники моряков осаждали дворец вице-короля, надеясь получить вести о своих близких. Да Гама отказался принять их.

На совете, созванном через три дня, вице-король объявил, что он сам поведет армию на штурм крепости Кунджали, чтобы восстановить честь португальского оружия. Однако члены совета вежливо указали ему, что его присутствие нужнее в городе. Подобных советов ранее не давали вице-королям. Франсишку да Гама был вынужден согласиться с решением совета и умерить свой боевой пыл.

Решено было, что блокада — одновременно с моря португальцами и с суши саморином — будет продолжаться до конца сезона дождей. К тому времени гарнизон будет ослаблен голодом, и крепость падет почти без боя.

Когда же вернулся его брат, незадачливый Луиш да Гама, вице-король, чтобы спасти его от позорного суда, немедленно отправил комендантом в крепость Ормуз в Персидском заливе. Суд проходил в отсутствие Луиша, и вице-королю пришлось употребить все свое влияние, чтобы добиться в конце концов оправдания брата! Совет же решил во главе будущей экспедиции поставить способного капитана Андре Фуртадо, который прославился несколькими удачными сражениями с флотом Кунджали. Вице-король не соглашался.

К этому времени пришли подкрепления из Португалии. На борту было несколько сот необученных рекрутов, и пришлось потратить несколько месяцев на их военную подготовку. Все эти месяцы продолжались стычки между советом и вице-королем. Тот, желая спасти честь семьи, продолжал настаивать на том, чтобы самому идти впереди войск. Но совет, а также капитаны кораблей и архиепископ были непреклонны.

И во главе нового флота ушел Андре Фуртадо.

Этот флот был значительно сильнее первого. Не говоря уже о рекрутах, почти каждый способный носить оружие португалец в Гоа был призван в армию. Прибыли подкрепления из Малакки и других крепостей. Разгромить Кунджали было необходимо. Трудно переоценить урон португальскому престижу, который нанесли несколько сот подданных индийского раджи.

А Кунджали был горд, справедливо горд своей победой. Он надеялся теперь объединить все княжества Южной Индии для борьбы с португальцами и окончательного изгнания их. Он даже стал именоваться Гонителем португальцев.

Он направил гонцов во все соседние княжества, но мало кто из них смог прорваться сквозь блокаду, а из тех, кто прорвался, мало кто вернулся назад. Кунджали не знал, что некоторые из раджей, соответствующим образом обработанные португальцами и саморином, предпочли остаться нейтральными, некоторые просто побоялись выступить, узнав о новом флоте португальцев, а некоторые решили подождать, чем все кончится… Только из двух мест получил ответ Кунджали. Гонец из княжества Мадура сообщил, что тамошний властитель готов предоставить убежище Кунджали в случае его поражения, а отважная рани[23] Тхирумалы Уллала, которой Кунджали в свое время помог в войне с португальцами, сумела, несмотря на блокаду, ночью доставить в осажденную крепость три тысячи мешков с рисом, что спасло гарнизон от голодной смерти. Но большего она сделать не могла — ее армия и так еле сдерживала натиск войск саморина и португальцев.

На этот раз во флоте Фуртадо насчитывалось двадцать два больших корабля, к которым присоединилось двенадцать каравелл, патрулировавших у крепости, — итого тридцать четыре корабля! Такого большого флота еще не собиралось в тех водах. Ведь к этим кораблям надо прибавить сотни мелких судов и галер саморина. Первое, что сделал Фуртадо, куда более тонкий дипломат, чем Луиш да Гама, — устроил торжественную встречу с саморином, на которой поклялся в вечной дружбе Португалии с Каликутом. Фуртадо и саморин обнялись на глазах у обеих армий под грохот салюта из всех португальских и каликутских пушек.

После обмена приветствиями военачальники в шатре саморина не только разработали детальный план кампания, но и заранее яоделили добычу. Со штурмом решили подождать. Лазутчики сообщили, что в крепости уже съедены последние запасы пищи и осажденные голодают. Была и еще одна причина. Ожидали очередного флота из Португалии. И он прибыл. Франсишку да Гама смог выслать еще 11 больших кораблей и 20 судов меньшего размера. Флот Фуртадо разросся настолько, что паруса его закрывали горизонт. С флотом прибыло еще около тысячи солдат и много пушек.

Осада теперь велась обдуманно. Фуртадо не надеялся легко победить опытного и умного Кунджали. Он потребовал от саморина плотников и строительные материалы. Более пяти тысяч мастеров, 15 слонов, а также несколько кораблей, груженных бревнами, передал саморин португальскому командиру. С помощью их крепость была обнесена стеной, на которой установили осадные орудия, а подходы к крепости были оборудованы таким образом, что солдаты могли безопасно подобраться к ней вплотную.

Но Фуртадо все оттягивал и оттягивал решительный штурм. Он ждал, пока осажденные совсем ослабнут. И ждал не напрасно. Солдаты Кунджали — а их осталось в крепости меньше 800 человек — уже не могли делать вылазки и разрушать осадные орудия. С трудом взбирались они на стены.

Но о сдаче речи не было.

В распоряжении Фуртадо было более двенадцати тысяч каликутцев, более трех тысяч португальцев и большие отряды кочинского и каннанурского раджей.

Наконец, после того как на насыпь, превышающую высоту стен города, были поставлены пушки, которые могли беспрепятственно обстреливать осажденную крепость, Фуртадо приказал идти на штурм.

Он начался с артиллерийской подготовки. Португальцы не жалели ядер. В нескольких местах были разрушены стены.

Португальцы и каликутцы бросились вперед, но сам Кунджали встретил их во главе своих солдат и вытеснил из города. В схватке погибло несколько португальских офицеров и множество португальских и каликутских солдат. Положение спас сам Фуртадо, который в решительный момент возглавил свежий отряд португальцев и выбил Кунджали из внешних укреплений.

Но Кунджали еще держался. Португальцы возобновили обстрел и в течение пяти дней днем и ночью непрерывно стреляли по городу.

Фуртадо спешил овладеть городом, пока не вернулся саморин, уехавший домой на религиозный праздник. Он хотел восстановить честь португальцев.

Наконец удалось разрушить стену, отделяющую базар от внешних укреплений. Причем разрушить так, что защитникам не оставалось никакой надежды восстановить ее под обстрелом.

Фуртадо наблюдал за тем, как солдаты Кунджали и горожане, падая от слабости, подтаскивали к бреши мешки с песком, когда ему сообщили, что в бухту вошел корабль с посланием от вице-короля.

Франсишку да Гама приказывал Фуртадо немедленно прекратить осаду и отступить в Гоа. Вице-король боялся, что осада опять сорвется и тогда уже ничем не спасти португальский престиж. Тем более, с уходом войск, снятых из других мест, оголились Малакка и другие важные крепости, которым угрожали голландцы.

Положение Фуртадо было сложным. Не сегодня-завтра вернется саморин. Фуртадо понимал, что на саморина оказывают сильное давление как в Каликуте, так и вне его, призывая помириться с Кунджали, слава которого росла с каждым днем. На выручку Кунджали в любой момент может прийти рани Уллала или другие колеблющиеся князья.

И Фуртадо созвал совет капитанов. Он прочел им письмо вице-короля и после этого показал на лежащую в руинах крепость. Капитаны единогласно проголосовали — ослушаться приказа.

Прямо с совета капитаны повели своих людей на штурм. Но Кунджали (в который раз!) отбил и эту атаку. И в этот момент вернулся саморин.

Кунджали узнал об этом одновременно с португальцами. Больше не было сил оборонять крепость. У него осталось всего двести пятьдесят человек, способных носить оружие. У него кончился порох, умирали с голоду женщины и дети… И Кунджали послал к саморину лазутчика. Он сдавался на милость саморина при условии, что тот не выдаст его португальцам — ни его, ни его солдат.

Саморин не только согласился на предложение Кунджали, но и обещал ему полное прощение и возвращение на пост адмирала.

И вот Кунджали во главе своих израненных и измученных солдат вышел из ворот форта…

И тут он увидел, что португальские солдаты бросились к оставленному городу, поджигая его. Кунджали заподозрил измену и вернулся в форт. Ворота форта захлопнулись. Возмущенные каликутские солдаты накинулись на португальцев, и только появление военачальников предотвратило резню.

Фуртадо был весьма и весьма недоволен. Добыча ускользала из его рук. Ему был нужен не только мир — ему нужна была слава победителя Кунджали.

Той же ночью он неожиданно бросил все свои силы на крепость, в то время как продолжались переговоры между саморииом и послом Кунджали. Кунджали отбивался до последнего. Наконец с кучкой солдат он заперся в цитадели.

Снова начались переговоры. Саморин обещал Кунджали жизнь. Фуртадо не возражал. У него были свои планы.

Кунджали все-таки не покинул цитадель до тех пор, пока не получил клятвенного заверения саморина и португальцев в том, что ему и его солдатам сохранят жизнь. Но и после этого сомнения не покидали его. Он хорошо знал португальцев. Он попросил, чтобы слова португальцев подтвердил капеллан. Священник поклялся на святых мощах, что никакого вреда Кунджали причинено не будет.

Сдача крепости была назначена на 16 марта 1600 года. Португальские и каликутские войска выстроились друг против друга. Ворота цитадели открылись и выпустили остатки гордого гарнизона. За солдатами плелись старики, женщины, дети… Они были так истощены, что на них было страшно смотреть.

Саморин не выдержал этого зрелища и крикнул громко, чтобы всех их немедленно накормили, одели и потом отпустили на свободу. Армия встретила его сллт одобрительным гулом.

Последним из ворот крепости вышел широкоплечий, высокий мужчина лет пятидесяти. Голова его была повязана черным платком. Он держал в руке опущенный к земле меч. Это был сам Кунджали. За ним шли три его помощника.

Кунджали подошел к саморину, положил ему под ноги меч и поклонился.

Но в зтст момент стоявший рядом Андре Фуртадо схватил Кунджали за рукав и дернул в сторону португальского отряда. Какое-то мгновение всем казалось, что Кунджали вырвется. Фуртадо потерял равновесие и чуть не упал. Но в этот момент падре Диогу Хомен и еще один иезуит кинулись с двух сторон на Кунджали и схватили его.

И уже со всех сторон к начальнику сбегались сотни португальцев и ощетинивались мушкетами и мечами.

И вовремя.

Солдаты саморина не вынесли такого предательства. Они толпой, неорганизованно, набросились на португальцев. Но португальцы заранее знали, что им делать, и каждый занимал отведенное ему место. Разъяренная толпа каликутских солдат откатилась под выстрелами португальцев.

Португальский отряд медленно отступал к реке… В кольце португальцев оказались некоторые из солдат Кунджали. Они еще не отдали оружия и потому бросились на выручку адмиралу. Но на каждого из них приходилось по сотне португальцев. И когда португальцы отошли к реке, унося раненых, на песке лежали трупы убитых солдат Кунджали и каликутцев, старавшихся отбить адмирала.

Саморин убежал в шатер, предоставив своим офицерам успокаивать солдат.

Это удалось сделать не скоро. Тем временем португальцы уже достигли кораблей…

По дороге в Гоа Фуртадо получил еще одно письмо от вице-короля. Тот приказывал, не заходя в Гоа, повернуть к городу Килояу и обстрелять его. Этого не требовала обстановка. Просто Франсишку да Гама хотел лишить Фуртадо триумфа, хоть чем-то испортить ему возвращение.

Фуртадо уже знал, как действовать. Он снова собрал совет капитанов и прочел им очередное послание вице-короля. Решение капитанов опять было единогласным. На письмо не обращать внимания. Продолжать путь как ни в чем не бывало.

Фуртадо опять оказался прав. Вице-король был вынужден проглотить и эту пилюлю. Португальцы восторженно встретили «избавителя». И тем более унизительным был этот триумф для Франсишку да Гамы, опозоренный брат которого прозябал в Ормузе.

Кунджали и оставшихся в живых его спутников тайком перевезли ночью в страшную тюрьму Гоа — Трон-ку, мрачное здание, известное тем, что оттуда еще никто не выходил живым.

Здесь Кунджали провел свои последние дни. Он отказался говорить с иезуитами, которые посещали его, надеясь склонить перед смертью в христианство и тем прославить религию.

Кунджали отлично знал, какая судьба уготована ему. Что ж, он сделал все, что мог. Как и отец его и дед, он всю жизнь сражался лротив португальцев, и на его долю выпало счастье видеть бегущих врагов. Кунджали знал, что живы его соратники, индийские капитаны, которые и сейчас у берегов Каликута, Малакки и Цейлона продолжают воевать с португальцами…

Суд постановил: отрубить Кунджали голову, а тело его четвертовать. Все захваченные с ним тоже были приговорены к смерти.

День казни Кунджали стал праздником в португальском Гоа. Все население его пешком, в паланкинах, в карстах, собралось на площади перед дворцом.

На балконе показался вице-король. По левую руку от него стоял архиепископ Гоа.

Кунджали взошел на эшафот. Он был спокоен. Он обвел толпу глазами, как бы ища в ней знакомые лица, а затем встал на колени и положил голову на плаху. Загремели барабаны…

Голову Кунджали засолили и для устрашения «мавров» возили по прибрежным городам…

Но в толпе на площади, которая собралась в день казни, был один человек, двадцатилетний юноша, по имени Педру Родригиш, который, несмотря на свое имя, не испытывал радости по поводу казни Гонителя португальцев.

Больше того, юноша поклялся запомнить на всю жизнь этот день и отомстить за смерть адмирала.

И через восемь лет в разговоре с французским путешественником де Лавалем он повторил свою клятву.

Мы не знаем, как его звали на самом деле. Но знаем, что он был двоюродным братом Кунджали. Мальчиком в 1591 году он попал в плен к португальцам. Его окрестили Педру Родригишем и оставили в неволе, отказавшись обменять на других пленников. Зная о его знатном происхождении, португальцы не заставляли его работать, как остальных пленников; он одевался, как португалец, отлично говорил по-португальски, даже женился на португальской девушке.

Единственным, что отличало его от других португальцев, были цепи на ногах. Португальцы не верили даже крещеным рабам, даже тем, кто всю жизнь прожил в Гоа.

И вот в 1615 году Педру Родригиш сумел-таки убежать из Гоа вместе со своей семьей. У него не было ни денег, ни знакомых за пределами Гоа. Но это его не смущало. Педру вела испепеляющая ненависть к португальцам.

Уже через год Педру собрал нескольких таких же, как он, убежденных врагов Португалии и на небольшом корабле прошел вдоль южного побережья Индии. После каждого набега на португальские поселки отряд его рос.

Больше всего Педру ненавидел монахов и священников. Он не пощадил ни одного, попавшего ему в руки.

Вскоре слава о нем разнеслась по всему малабарскому берегу. К нему присоединились и оставшиеся в живых бывшие солдаты Кундкали. К 1618 году под его началом уже было пять боевых галер.

Педру получал тайную и явную поддержку от князей прибрежных областей. Говорят, он умело пользовался враждой португальцев и голландцев и получил от последних несколько пушек.

Португальцы не смели выходить в море без охраны. Только большие конвои из нескольких десятков кораблей проходили Индийским океаном. Был случай, когда в течение двух месяцев португальский флот не мог войти в Гоа, блокированный повстанцами, и крейсировал в открытом океане.

В 1618 году из Гоа направилась эскадра, состоявшая из 40 галер и 18 малых судов, для того чтобы изловить и уничтожить пять галер Педру Родригиша.

Португальская флотилия подошла к острову, на котором находилась база Родригиша, и тут нашла двоих индийцев, которые сказали португальцам, что Педру направился за порохом со всеми своими судами и вернется через несколько дней. Но они могут указать, где находится его дом, в котором хранятся 30 тысяч золотых дукатов.

Командир флотилии с отрядом солдат отправился грабить Родригиша. Как только они удалились в глубь острова, из-за мыса вырвались галеры Педру и налетели на корабли португальцев. В этом бою погибли двенадцать из восемнадцати португальских галер и весь сухопутный отряд.

Мы еще раз встречаем упоминание о Педру-мстителе в португальских документах. В следующем 1619 году, как пишет хронист, «наш флот конвоировал множество кораблей, и тот пират захватил большой корабль…». Другими словами, галеры Педру осмелились напасть на громадный португальский флот и на глазах у всех захватить один из кораблей. А уж если португальский историк признается в этом, значит Педру наверняка это сделал.

И Педру был не одинок.

С каждым днем все труднее было португальцам охранять суда и запугивать князей.

Эра господства Португалии кончалась…