"Катастрофы сознания" - читать интересную книгу автора (Ревяко Татьяна Ивановна, Трус Николай...)

погружением в воду, но и на суше, что затем могло быть заимствовано японцами
в виде самоубийства слуг на могиле господина (дзюнси). Доказательством могут
являться "кладбищенские инау" айнов (тусири-инау, или синурахпа-инау),
которые приносились в жертву не богам, а самим мертвым.
Живот жертвы мог вскрываться и для получения крови, которая
рассматривалась иногда в качестве очистительного средства. Эвенки, в
частности, считали кровь жертвенных животных источником особой силы, могущей
изгнать все злое. Этим, очевидно, можно объяснить наличие в древних
погребениях охры, служащей заменой крови.
Возможно, что жертвы, убитые айнами на суше, затем съедались ими,
подобно жертвенным оленям или другим животным народностей Сибири, при
похоронах членов рода непосредственно вблизи могилы. На это указывают как
рассказы самих айнов, так и многочисленные обломки человеческих костей со
следами от каменных орудий на них, находимые археологами в раковинных кучах
на территории Японии. Скорее всего, эти кости раскалывались предками айнов
для извлечения из них костного мозга.
Большой интерес представляют и некоторые моменты похоронного обряда
нивхов. Е. А. Крейнович описал обрядовое действие, называемое нивхами
"н-аур-к-ранд" (буквально "долбить живот"). Обряд заключался в нанесении
куском кремня царапины на животе покойника, лежащего на поленнице дров и
приготовленного к сожжению. Называя этот обряд пережитком каменного века, Е.
А. Крейнович отмечает, что "живого покойника действительно вскрывали
кремневым ножом, чтобы в животе не скапливались газы и труп не корчился бы
на огне". Нивхи вспарывали брюшную полость трупа также с целью узнать
причину смерти и извлечь злого духа, убившего человека. В этом случае нивх
должен был потом зашить разрезанный живот шелковой нитью, вытащенной из
халата, пишет Е. А. Крейнович. В связи с этим можно предположить, что живот
мог вскрываться для того, чтобы показать соплеменникам, что человек свободен
от всего злого и дурного, мешающего жить индивидууму или общности.
Сходные по сути действия наблюдались в свое время также у других
народностей Севера - коряков, эскимосов, алеутов и тому подобных.
Так, А. Шренк рассказывал о шаманах, методом лечения которых был поиск
болезни ("червя") в теле боль-. ного. После "нахождения болезни" шаман делал
разрез, извлекал "червя" и съедал его. Аналогичное явление было отмечено С.
Н. Стебницким у коряков. Он описал один из способов "лечения" шаманом
больного: шаман "находил" в человеке нинвита (злого духа), "разрезал" тело
больного, "извлекал" из него духа болезни, которого затем "съедал".
Коряки считали, что мертвый человек представлял для окружающих большую
опасность, так как в нем мог жить злой дух. Отсюда идут истоки ряда обрядов,
охраняющих живого человека от мертвого. По сообщению С. Н. Стебницкого, "с
целью убить нинвита трупу перед сожжением наносились удары ножом, иначе
нин-вит мог причинить вред тому потомку, в котором возрождался умерший".
У коряков существовала специальная терминология, связанная с понятием
"жизненная сила", "душа". Термин "калалвын" ("душа") в словаре А. Н. Жуковой
имеет смысл "внутренности человека", "живот", что созвучно в смысловом
отношении с японским "хара".
У чукчей в разговорном языке имеется выражение: кэ-лелвынчейвыткук
(кыкэлелвынчейвыткугъи), что дословно может быть переведено как "пройдись по
своим внутренностям", или, в переносном смысле, "подумай про себя".
Образовалось это слово от кэлелвын - внутренность, внутреннее состояние,