"Палачи и киллеры" - читать интересную книгу автора (Кочеткова П.В., Ивановна Ревяко Татьяна )

зачислялись в дивизию, семьи отправлялись в обоз.
Однажды в лагерь приехал с женой статский советник Голубев. Жена у него
была замечательная красавица, а сам он человек с большим самомнением и
авторитетом. Унгерн принял его. вежливо, беседовал с ним. Голубев, не
знавший баронского характера, решил воспользоваться случаем и стал давать
советы политического и иного рода. Барон долго крепился, потом не выдержал и
приказал Голубева выпороть: "Он из интендантства, а следовательно,
мошенник". Голубева повели на истязание. Жена, взволнованная и возмущенная,
влетела к Унгерну в палатку, и... ее барон приказал тоже выпороть.
Несчастную женщину после этого отправили в обоз, а мужа назначили рядовым в
полк.
В обозе женщина вылечилась, и за ней стал ухаживать комендант. По
правде, они были великолепной парой. Оба красивые, статные. Кончилось тем,
что г-жа Голубева переселилась в юрту Чернова.
Барону об этом донесли, но он промолчал и лишь усиленно наблюдал, что
будет дальше.
Чернов по натуре был человек жестокий и самодур. Он не терпел
возражений и на этой почве расстрелял двух казаков. Унгерну донесли. Было
произведено негласное дознание, из которого барон узнал, что в поощрении
самодурства виновна г-жа Голубева. Чернов был вызван в дивизию. Он приехал,
но барона не было. Я устроил его у себя в палатке и так как не знал, в чем
дело, то пошел доложить о приезде прапорщика генералу Резухину. "На лед эту
сволочь!" - приказал генерал, а сам отправил конного к барону.
Унгерн прислал Бурдуковского с приказом: "Выпороть Чернова и сжечь
живьем".
Среди лагеря рос огромный столетний дуб. Его ветви широко расстилались
над землей, и этот дуб стал участником страшного дела. Вокруг него разложили
громадные кучи хвороста, обильно полили "ханою" и стали ждать. В это время
вблизи совершалась жестокая экзекуция. Чернову дали 200 бамбуков, тело его
превратилось в кровавые лоскутья. Голого привели к дубу. Привязали и
подожгли хворост. Защелкали сухие ветки, и огненное пламя высоко взметнулось
к вершине. На казнь пришла смотреть вся дивизия, но через несколько минут
почта все ушли. Жгутовые нервы унгерновцев не выдержали страшной картины.
Было жутко и противно за человека, за его дела и ум. Около места казни
остались немногие. Среди них: торжествующий "квазимодо" Бурдуковский,
ротмистр Забиякин и хорунжий Мухаметжанов - личные враги сжигаемого.
Испытывая жесточайшие муки, Чернов не произносил ни одного слова, и ни
одного стона не вырвалось у него из груди. Но когда огненные языки стали
лизать туловище, а кожа на ногах завернулась, как завертывается подошва,
брошенная в огонь, и сало полилось и зашипело на ветках, несчастный поднял
голову, вперил страшный, жуткий взгляд в нескольких зрителей человеческих
мук, людей-садистов., отыскал среди них Мухаметджанова, выпрямился и через
весь костер, с вышины, плюнул хорунжему в лицо. После этого сжигаемый вперил
свой взгляд в ротмистра Забиякина, долго смотрел на него и потом бросил: "А
за тобой, Забиякин, я сам приду с того света и там создам такой эскадрон,
что самому барону страшно будет". После этого силы оставили его, голова
опустилась, и он, по-видимому, впал в беспамятство.
Скоро веревки перегорели, и труп несчастного упал в костер. Он
обуглился, а волосы на голове превратились в курчавый и черного пепла
барашек. Труп Чернова выбросили в овраг.