"Начало христианства на Руси" - читать интересную книгу автора (Фроянов Игорь Яковлевич)

порфирородные братья впали в уныние и послали к Владимиру своих людей
сказать: "Не пристало христианам выдавать жен за язычников, если крестишься,
то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен
будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем сестру выдать за тебя".
Владимир дал согласие, но медлил. Тогда снова появились греки и от лица
царьградских властителей говорили: "Крестись, и тогда пошлем сестру свою к
тебе". Следовательно, в летописном повествовании, как и в рассказе Яхьи
Ан-тиохийского, Владимира побуждают креститься греки, а русские как бы
уступают их настоянию. Но далее началось такое, чего "льстивые" (хитрые)
греки не предугадали: царевну доставили в Корсунь, а Владимир не спешил
креститься. Неизвестно, сколько бы времени это продолжалось, если бы князь
вдруг не "разболеся очима", да так, что перестал видеть. Владимир страшно
переживал "и не знал, что делать. И послала к нему царица сказать: "Если
хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не
крестишься, то не избудешь недуга своего". Услышав это, Владимир сказал:
"Если вправду исполнится это, то поистине велик бог христианский". И повелел
крестить себя. Епископ же корсун-ский с царицыными попами, огласив, крестил
Владимира. И когда возложил руку на него, тотчас же прозрел Владимир.
Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил бога: "Теперь узнал
я истинного бога". Многие из дружинников, "увидев это, крестились". [23.
ПВЛ. Ч.1. С.274-276.] Так совершенно неожиданно летописец выдвигает другую
причину крещения русского князя, не связывая ее с женитьбой на греческой
царевне. И в ней отчетливо видна языческая подкладка.
Язычник ждет от своих богов помощи, непосредственной пользы и жизненных
благ. Именно с этой утилитарной, языческой в своей основе, точки зрения
Владимир познает, по летописи, величие христианского бога. Подобный подход в
рассказе летописца о корсун-ском походе киевского князя не единственный. Еще
в период осады Корсуня, когда забрезжила надежда взять город, Владимир будто
бы воскликнул: "Если сбудется это, - крещусь!" Перед нами чисто языческая
манера обращения к богу: "Даю тебе, чтобы и ты мне дал, но не на "том
свете", а на земле, и не когда-нибудь, а сейчас".
Как можно убедиться, в корсунской легенде фигурируют три мотивировки
крещения Владимира: женитьба на византийской царевне Анне, взятие Корсуня,
исцеление от тяжелой болезни. Первая из них, будучи греческого
происхождения, имеет определенную идейную направленность: выставить греков в
качестве инициаторов "крещения Руси". Вторая и третья являются отголосками
языческого мышления русичей и близки к фольклору. Но все они характеризуют
крещение Владимира как его личное, частное дело, не обусловленное
общественными потребностями. Аналогичным образом трактуется летописцем и
крещение дружинников Владимира, пораженных свершившимся чудом исцеления
князя: "Многие из дружинников, увидев это, крестились". Многие, но не все!
Летописный рассказ 988 года о походе Владимира на Корсунь, сбивчивый,
содержащий различные мотивировки его крещения, пронизанный греческими
церковно-политическими настроениями века и отмеченный языческим
мироощущением, скорее затемняет, чем проясняет факты, связанные с
учреждением христианства на Руси.
Существует более надежный и вразумительный источник - отрывок
летописной записи, попавший в древнейшую редакцию Жития Владимира. Там о
князе говорится: "На другое лето к порогом ходи по крещении; на третье лето
взят Корсунь; на четвертое лето церковь камену святые богородици