"Хрестоматия по философии (учебное пособие)" - читать интересную книгу автора (Радугин А.А.)

как нашему собственному, как человеческому делу, когда мы сами же люди и
есть? Однако, знаем ли мы, собственно, что такое мы сами? Что есть человек?
Венец творения или глухой лабиринт, великое недоразумение или пропасть? Если
мы так мало знаем о человеке, как может тогда наше существо не быть нам
чужим? Как прикажете философии не тонуть во мраке этого существа?
Философия, - мы как-то вскользь, пожалуй, знаем - вовсе не заурядное
занятие, в котором мы по настроению коротаем время, не просто собрание
познаний, которые в любой момент можно добыть из книг, но мы лишь смутно это
чувствуем - нечто нацеленное на целое и предельнейшее, в чем человек
выговаривается до последней ясности и ведет последний спор. Ибо зачем нам
было иначе сюда приходить? Или мы попали сюда не подумав, потому что другие
тоже идут или потому что как раз между пятью или шестью у нас свободный час,
когда нет смысла идти домой? Зачем мы здесь? Знаем ли мы, с чем связались?
(46)
б) Ностальгия как фундаментальное настроение философствования и вопросы
о мире "конечности", отъединенности.
Философия - последнее выговаривание и последний спор человека,
захватывающие его целиком и постоянно. Но что такое человек, что он
философствует в недрах своего существа, и что такое философствование? Что мы
такое при чем? Куда мы стремимся? Не случайно ли мы забрели однажды во
Вселенную? Новалис говорит в одном фрагменте: "Философия есть, собственно,
ностальгия, тяга повсюду быть дома". Удивительная дефиниция, романтическая,
естественно.
М. Хайдеггер. Основные понятия метафизики. - С. 327 .

Тема 2. Философский плюрализм: истолкование философского творчества и
многообразия философских учений, школ у течений и направлений


Ф. ШЛЕГЕЛЬ

Подлинно целесообразным введением (в философию. - Ред.) могла бы быть
только критика всех предшествующих философий, устанавливающая одновременно и
отношение собственной философии к другим, уже существующим...
Совершенно невозможно полностью абстрагироваться от всех предшествующих
систем и идей и отвергнуть их все, как это попытался сделать Декарт. К
подобному же совершенно новому творению из собственного духа, полному
забвению всего, что мыслилось прежде, стремился и Фихте, и это также не
удалось ему.
Однако совершенно и не нужно стремиться к этому, ибо однажды
придуманная верная мысль всегда может быть признана в качестве таковой и не
только может, но и должна быть воспринята последующими поколениями.
Трудности, возникающие при попытке такого введения, очень велики и
многообразны.
Ибо если философ хочет распространить свой взгляд на предшествующие
философские учения и дать интересные характеристики других систем, то помимо
его собственной философии у него должен быть неистраченный запас гения,
избыток духа, выходящего за пределы собственной системы, - все то, что
встречается крайне редко. Поэтому-то подобные вводные обзоры предшествующих
философий недостаточны и неудовлетворительны. Они придерживаются лишь