"Потерянный герцог Уиндхэм (The Lost Duke of Wyndham)" - читать интересную книгу автора (Куинн Джулия)

Глава двенадцатая

В конце концов, Джек нашел свою комнату. И хотя он был уверен, что если бы не его желание присоединиться к Грейс за завтраком, то, он до сих пор бы продолжал с удовольствием спать. Тем не менее, когда, вернувшись в свою комнату, Джек прилег на кровать поверх покрывала, намереваясь хотя бы вздремнуть, оказалось, что он не может сомкнуть глаз.

Это вызвало у него сильное раздражение. Джек всегда гордился своей способностью заснуть в любое время по своему желанию. Это умение весьма выручало Джека в его бытность солдатом. Никому другому не удавалось управлять своим сном так, как ему. Он мог задремать там, где позволяли обстоятельства, и друзья вечно завидовали ему, когда он, прислонившись к дереву, закрывал глаза и засыпал в течение трех минут.

Но, очевидно, этому не суждено было случиться сегодня, даже при том, что под ним было не узловатое дерево, а самый прекрасный матрац, который можно было купить за деньги. Он закрыл глаза и принялся дышать медленно и ровно, и… ничего.

Ничего, только Грейс.

Ему хотелось бы сказать, что она не давала ему покоя, но это было бы неправдой. Это была не ее вина, что он так поглупел. И, по правде говоря, дело было не в том, что он отчаянно нуждался в ней (хотя он нуждался, и это было очень тревожно). Джек не мог выбросить ее из головы, потому что не хотел этого делать. Так как, если бы он перестал думать о Грейс, то он должен был бы начать думать о других вещах. Например, о том, что он, возможно, был герцогом Уиндхемом.

Возможно… Вот ещё. Он знал, что это так и было. Его родители были женаты. Все, что требовалось, — это определить местонахождение приходской метрической книги.

Джек закрыл глаза, пытаясь отодвинуть непреодолимое чувство страха, которое тяготило его. Он должен был солгать, сказав, что его родители никогда не были женаты. Но, проклятье, он не предвидел последствий, когда утверждал обратное. Никто не сказал ему, что он получит этот чертов титул герцога. Все, что было ему известно на тот момент, — это то, что он был чертовски зол на вдовствующую герцогиню за то, что она его похитила. И на Уиндхема, разглядывавшего его так, словно он был чем–то вроде мусора на коврике.

А затем Уиндхем произнес своим вкрадчивым, надменным тоном: «Если Ваши родители действительно были женаты».

Джек выпалил свой ответ прежде, чем у него был шанс подумать о последствиях своих действий. Эти люди были ничем не лучше его. Они не имели никакого права сомневаться в его родителях.

Теперь же было слишком поздно. Даже если он попытается солгать и отречется от своих слов, вдова все равно не успокоится до тех пор, пока не перероет всю Ирландию в поисках документов о браке.

Она хотела, чтобы наследником оказался он, это было ясно. Было сложно вообразить, что она может о ком–либо заботиться, но, очевидно, она обожала своего среднего сына.

Его отца.

И даже при том, что вдовствующая герцогиня не выказала какой–либо особенной нежности к нему самому — не сказать, что Джек приложил большие усилия, чтобы произвести на нее впечатление — она явно предпочитала его своему другому внуку. Джек понятия не имел, что произошло между вдовой и нынешним герцогом, если что–нибудь вообще произошло. Но их отношения не отличались чрезмерной привязанностью.

Джек встал и подошел к окну, наконец, признав, что потерпел поражение в борьбе за сон. Утреннее солнце уже ярко светило высоко в небе, и его внезапно охватило желание оказаться на улице, или точнее, — вне стен Белгрейва. Странно, как в таком огромном доме можно ощущать, что стены словно давят на тебя. Ему захотелось выбраться наружу.

Джек пересек комнату и схватил свое пальто. Оно выглядело потертым на фоне великолепной одежды Уиндхема, которую он надел этим утром. Он почти надеялся, что встретит вдову, и тогда она сможет увидеть его пыльный и изношенный наряд.

Почти. Но не совсем.

Широким быстрым шагом он проложил свой путь вниз к главному холлу, пожалуй, единственному месту, до которого он знал, как добраться. При этом мраморный пол делал его шаги раздражающе громкими. Казалось, все здесь отзывается эхом. Все было слишком большим, слишком холодным, слишком…

— Томас?

Он остановился. Это был женский голос. Но не голос Грейс. Хотя молодой. И несколько неуверенный.

— О… простите. — Это действительно была молодая женщина, среднего роста, блондинка, с довольно очаровательными глазами цвета лесного ореха. Она стояла в дверях гостиной, куда его притащили за день до этого. На ее щеках играл восхитительный румянец, не скрывавший небольшое количество веснушек, которые, Джек был уверен, она терпеть не могла (что было свойственно всем женщинам, насколько он знал). Он решил, что в ней было что–то исключительно приятное. Если бы он не был настолько поглощен Грейс, то он пофлиртовал бы с этой девушкой.

— Жаль, что разочаровал Вас, — заговорил Джек, одарив ее озорной улыбкой. Это не было флиртом. Так он разговаривал со всеми леди. Отличие было в его намерениях.

— Нет, — сказала она быстро, — конечно, нет. Это была моя ошибка. Я просто находилась в гостиной. — Девушка прошла к дивану, стоявшему позади нее. — Я приняла Вас за герцога.

Должно быть это невеста герцога, понял Джек. Как интересно. Было трудно понять, почему Уиндхем тянул с браком. Он отвесил ей вежливый поклон.

— Капитан Джек Одли, к Вашим услугам, сударыня. — Прошло много времени с тех пор, как он представлялся, используя свое воинское звание, но почему–то сейчас это показалось ему необходимым.

Она присела в изящном реверансе.

— Леди Амелия Уиллоуби.

— Невеста Уиндхема.

— Так вы его знаете? О, ну, конечно, знаете. Вы же здесь гость. О, Вы должно быть его партнер по фехтованию.

— Он говорил Вам обо мне? — День становился все более интересным.

— Немного, — призналась девушка. Моргнув, она уставилась куда–то вне его поля зрения. Он понял, что она смотрела на его щеку, на которой все еще красовался синяк после стычки с ее женихом днем ранее.

— Ах, это, — пробормотал Джек, испытав небольшое смущение. — Это выглядит намного хуже, чем есть на самом деле.

Ей хотелось расспросить его об этом. Он видел это по ее глазам. «А видела ли она почерневший глаз Уиндхема?» — подумал он. Если да, то, конечно, это разожгло ее любопытство.

— Скажите мне, леди Амелия, — просто сказал Джек, — какого она сегодня цвета?

— Ваша щека? — спросила она с небольшой долей удивления.

— Конечно. Вы никогда не замечали, что ушибы имеют свойство выглядеть тем хуже, чем они старее? Вчера он был совершенно фиолетовым, почти по–королевски, с намеком на синий. Я не заглядывал в зеркало в последнее время. — Он повернул голову, чтобы ей было лучше видно. — Он все еще также привлекателен?

Ее глаза расширились, и одно мгновение она, казалось, не знала, что сказать. Джек задумался, флиртовал ли с нею хоть один мужчина. Позор Уиндхему. Он оказал ей плохую услугу.

— Э–э, нет, — ответила леди Амелия. — Я не назвала бы его привлекательным.

Он рассмеялся.

— Никаких чопорных слов?

— Боюсь, те синие оттенки, которыми Вы так гордились, на данный момент слегка позеленели.

Он наклонился к ней с теплой улыбкой.

— В тон моим глазам?

— Нет, — сказала девушка, по–видимому, невосприимчивая к его очарованию, — только не с примесью фиолетового. Это выглядит совершенно ужасно.

— Фиолетовый, смешанный с зеленым дает…?

— Настоящую грязь.

Джек снова рассмеялся.

— Вы очаровательны, леди Амелия. Но я уверен, что Ваш жених говорит Вам это при каждом удобном случае.

Она не ответила. Не то, чтобы она не могла. Но ее единственными возможными ответами были – «да», что продемонстрировало бы ее тщеславие, или «нет», что раскрыло бы пренебрежение ею со стороны Уиндхема. Ни один из ответов не был тем, что леди желала бы показать миру.

— Вы ждете его здесь? — спросил Джек, думая про себя, что пора заканчивать беседу. Леди Амелия была очаровательна, и он не мог отрицать определенной степени развлечения, которая проистекала из знакомства с нею без ведома Уиндхема, но он все еще был немного взвинчен и с нетерпением ожидал, когда он окажется на улице.

— Нет, я только… — Она откашлялась. — Я должна встретиться здесь с мисс Эверсли.

Грейс?

И кто посмеет утверждать, что человек не может глотнуть немного свежего воздуха в гостиной? Нужно только разбить окно.

— Вы знакомы с мисс Эверсли? — Спросила леди Амелия.

— Да, знаком. Она восхитительна.

— Да. — Последовала пауза, достаточно долгая для того, чтобы заставить Джека задуматься. — Ею все восхищаются, — закончила леди Амелия.

Джек подумал не создать ли трудности Уиндхему. Простое, невнятное: «Как Вам должно быть трудно, когда здесь в Белгрейве находится такая красивая леди» — заставило бы ее задуматься. Но это, в равной степени, принесло бы неприятности и Грейс, а этого он не собирался делать. Итак, вместо этого он выбрал вежливое и скучное:

— Вы знакомы с мисс Эверсли?

— Да. Точнее, нет. Я хочу сказать, что больше, чем знакома. Я знала Грейс с самого детства. Она очень дружна с моей старшей сестрой.

— И конечно с Вами.

— Конечно. — Согласилась леди Амелия. — Но все же больше с моей сестрой. Дело в том, что они одного возраста.

— Ах, это ужасное положение младшей сестры, — пробормотал он.

— У Вас есть опыт?

— Ничуть, — ответил Джек с усмешкой. — Я был одним из тех, кто игнорировал младшего брата. — Он вспомнил дни, проведенные им в семье Одли. Эдвард был всего лишь шестью месяцами моложе, а Артур всего лишь на восемнадцать месяцев младше него. Бедный Артур был исключен из всех проделок, и даже более того, он был им не интересен — это тот Артур, с которым его, в конечном счете, связали самые прочные узы.

Артур был необыкновенно проницателен. В этом они были схожи. Джек всегда был способен читать людей, как открытую книгу. Он имел к ним подход. Иногда это было его единственным способом сбора информации. Но, будучи мальчишкой, он рассматривал Артура как надоедливого щенка. Только когда они оба стали студентами в Портора Ройал, он понял, что Артур все видит и понимает, также как и он сам.

И хотя Артур никогда не говорил ему об этом, Джек знал, что он понимает и его тоже.

Но он подавил в себе сентиментальные воспоминания. Им было не место, не сейчас, не в компании с очаровательной леди, когда в любой момент могла появиться еще одна. Поэтому он решил озвучить более счастливые мысли об Артуре и сказал:

— Я был самым старшим ребенком в семье. Думаю, это произошло случайно. Я должен быть самым недовольным, поскольку отвечал за все.

На что леди Амелия улыбнулась.

— Я — вторая из пяти, таким образом, я тоже могу оценить Ваши чувства.

— Пятеро! И все девочки? — предположил Джек.

— Как Вы догадались?

— Я понятия не имею, — сказал он довольно честно, — за исключением того, что это — такая очаровательная картина. Было бы досадно испортить ее мужчиной.

— Ваш язык — всегда такой серебряный (прим. — равносильно нашему выражению «хорошо подвешен язык»; «серебрянный язык» означает также красноречие, лесть.), капитан Одли?

Джек одарил ее одной из своих самых лучших улыбок.

— За исключением тех случаев, когда он является золотым.

— Амелия!

Они оба обернулись. В комнату вошла Грейс.

— И мистер Одли, — сказала с удивлением Грейс, не ожидавшая увидеть здесь Джека.

— О, прошу прощения, — произнесла леди Амелия, поворачиваясь к Джеку. — Я думала, что Вы капитан Одли.

— Это, — сказал он, слегка пожав плечами, — зависит от моего настроения. — Он повернулся к Грейс и поклонился. — Я совершенно счастлив увидеть Вас вновь так скоро, мисс Эверсли.

Она покраснела. Заметила ли это леди Амелия, подумал Джек.

— Я не знала, что Вы здесь, — сказала Грейс после легкого реверанса.

— Ничего страшного. Я направлялся на прогулку, когда леди Амелия перехватила меня.

— Я думала, что это Уиндхем, — объяснила леди Амелия. — Не странно ли это?

— Действительно, — ответила Грейс, чувствуя себя очень неудобно.

— Конечно, я не очень вглядывалась, — продолжила леди Амелия, — это и объясняет то, что я ошиблась. Я только заметила его краем глаза, когда он шагал мимо открытой двери.

Джек повернулся к Грейс.

— Это имеет такое большое значение, как я здесь оказался?

— Такое большое значение, — эхом отозвалась Грейс. Она обернулась через свое плечо.

— Вы ждете кого–то, мисс Эверсли? — спросил Джек.

— Нет, я только подумала, что его милость захотел бы присоединиться к нам. Э–э, так как его невеста здесь, конечно.

— Так он вернулся? — Пробормотал Джек. — Я не знал.

— Мне так сказали, — ответила Грейс, и он был уверен, что она солгала, хотя не мог понять почему. — Сама я его не видела.

— Увы, — сказал Джек, — он некоторое время отсутствовал.

Грейс сглотнула.

— Думаю, я должна его увидеть.

— Но Вы только что пришли.

— Тем не менее…

— Мы пошлем за ним, — сказал Джек, поскольку не собирался позволить ей так легко спастись. Не говоря уже о том, что он с нетерпением ждал, когда герцог обнаружит его здесь с Грейс и леди Амелией. Он пересек комнату и дернул за шнур колокольчика. — Вот, — сказал он. — Сделано.

Грейс неловко улыбнулась и подошла к софе.

— Думаю, что мне лучше сесть.

— Я присоединюсь к Вам, — сказала леди Амелия с готовностью. Она поспешила за Грейс и села прямо возле нее. Они сидели вместе, чопорно и неловко.

— Какую очаровательную картину представляете Вы обе, — сказал Джек, потому что, в самом деле, как он мог их не поддразнивать? — А я без моих красок.

— Вы рисуете, мистер Одли? — Спросила леди Амелия.

— Увы, нет. Но думаю, я мог бы взять несколько уроков. Это — благородное занятие для джентльмена, разве Вы не согласны?

— О, действительно.

Наступила тишина, затем леди Амелия подтолкнула Грейс.

— Мистер Одли — большой ценитель искусства, — выпалила Грейс.

— Тогда Вы должны наслаждаться пребыванием в Белгрейве, — сказала леди Амелия. Ее лицо являло прекрасный образец вежливого интереса. Занятно, подумал Джек, как долго она обучалась придавать лицу такое выражение. Как у дочери графа у нее должно было быть бесчисленное множество общественных обязанностей. Он предположил, что это выражение — спокойное и неподвижное, но, тем не менее, невраждебное — было весьма полезным.

— Я весь в ожидании экскурсии с целью осмотра здешних коллекций, — ответил Джек. — Мисс Эверсли согласилась показать их мне.

Леди Амелия повернулась к Грейс настолько, насколько смогла, учитывая то, что они сидели вплотную друг к другу.

— Это было очень любезно с твоей стороны, Грейс.

Грейс что–то проворчала, что, вероятно, и было ответом.

— Мы планируем избегать купидонов, — заметил Джек.

— Купидонов? — Эхом отозвалась леди Амелия.

Грейс делала вид, что ее это не касается.

— Я обнаружил, что не люблю их.

Леди Амелия отнеслась к этому его заявлению с любопытной смесью раздражения и недоверия.

Джек посмотрел на Грейс, чтобы увидеть ее реакцию, затем вновь обратил свое внимание на леди Амелию.

— Я вижу, что Вы не согласны, леди Амелия.

— Что может не нравиться в купидонах?

Он оперся рукой на расположенную напротив них софу.

— Вы не считаете, что они довольно опасны?

— Полные маленькие младенцы?

— Со смертельным оружием в руках, — напомнил он ей.

— Они не настоящие стрелки.

Джек сделал еще одну попытку вовлечь в беседу Грейс.

— А Вы что думаете, мисс Эверсли?

— Я не часто думаю о купидонах, — кратко ответила она.

— И все же мы уже обсуждали их дважды, Вы и я.

— Только потому, что Вы подняли эту тему.

Джек повернулся к леди Амелии.

— Моя гардеробная положительно наводнена ими.

Леди Амелия повернулась к Грейс.

— Ты была в его гардеробной комнате?

— Не с ним, — резко оборвала ее Грейс. — Но, конечно, я видела это прежде.

Джек улыбнулся про себя, размышляя, не сказано ли это о нем, о том, что ему так нравится причинять неприятности.

— Прошу прощения, — пробормотала Грейс, явно смущенная своей вспышкой.

— Мистер Одли, — сказала леди Амелия, поворачиваясь к нему с решимостью на лице.

— Леди Амелия.

— Это будет очень невежливо, если мисс Эверсли и я пройдемся по комнате?

— Конечно же, нет, — ответил Джек, и хотя он не мог видеть ее лица, но знал, что она действительно думает, что это будет невежливо. Но он не возражал. Если леди желали посекретничать, он не собирался стоять у них на пути. Кроме того, ему нравилось наблюдать, как двигается Грейс.

— Спасибо за Ваше понимание, — сказала леди Амелия, беря Грейс под руку и поднимая их обеих на ноги. — Я действительно чувствую потребность размять свои ноги и боюсь, что Ваш широкий шаг был бы слишком велик для леди.

Как она смогла произнести это, не подавившись языком, Джек не знал. Но он только улыбнулся, наблюдая за тем, как они подошли к одному из окон, оставив его вне пределов слышимости.