"Кошки в мае (Кошки в Доме #2" - читать интересную книгу автора (Дорин Тови)

Дорин Тови

Кошки в мае

Кошки в Доме - 2



Глава первая
А ВЫ ВИДЕЛИ ЕГО ПО ТЕЛЕВИЗОРУ?

Естественно, нельзя было выдумать ничего глупее, чем написать о наших
кошках. Чуть имена их появились в воскресных газетах, как они распоясались
еще больше.
Прежде, когда прохожие останавливались поговорить с нами через садовую
калитку, кошки, как правило, тут же исчезали. Особенно если решали, что
разговор пойдет о них.
"Пора поймать ту мышь", - буркала Шеба и решительным шагом удалялась в
глубину сада, как только люди выражали намерение поглядеть поближе на
сиамскую кошечку с голубыми отметинами. "Гулять Иду", - орал Соломон и
поспешно ретировался в лес, едва кто-нибудь ахал, какой он большой, и
спрашивал, не кусается ли он. "И Назад Никогда Не Вернусь", - добавлял он,
если его непростительно оскорбляли вопросом, не мать ли он Ше6ы, а это
случалось довольно часто - он такой крупный и с темно-коричневыми
отметинами, она такая маленькая и серебристая. И когда они уходили, я шла за
Соломоном в лес. Обычно он сидел под сосной в тоске, на какую способны
только сиамы, размышляя, то ли уйти жить к лисицам, то ли завербоваться в
Иностранный легион (сообщал он, вздыхая, когда я перекидывала его через
плечо и уносила домой).
Слава все это изменила. Стоило кому-то остановиться поговорить с нами -
пусть просто угольщик справлялся, к задней двери ему подъехать или как, - и
в ту же секунду они возникали неведомо откуда.
Шеба проносилась по дорожке в облаке пыли, задыхаясь, тормозила на
ограде и застенчиво спрашивала: читали ли это люди про нее? Соломон небрежно
огибал угол дома, слегка покачиваясь на длинных ногах, и заверял желающих
послушать, что все это он написал собственнолапно.
Откуда что взялось, не понимаю! Кроме тех случаев, когда я запирала
дверь перед его носом и он, сидя на ограде и страдальчески глядя на прохожих
голубыми глазами, объяснял, что его выгнали из дома, или запирала его в
гараже, где он вопил во весь голос, каждое предложение в той книге
создавалось под аккомпанемент прыжков Соломона, изображавшего
кузнечика-переростка, и его жалоб, что стук машинки действует ему на нервы.
И всякий раз, садясь за машинку, я ощущала себя преступницей. Иногда
даже, когда он лежал врастяжку на коврике и отблески огня играли на его
глянцевом кремовом пузе, а большая темная голова блаженно покоилась на
голубом пузичке Шебы, я тихонько пробиралась наверх в свободную комнату и
там отстукивала несколько строчек, лишь бы не потревожить его. Соломон,
глухой как пень, пока гулял в лесу, а я металась по дороге, во всю силу
легких выводя "толливолливолиии" (единственный зов, на который он
откликался, видимо считая верхом сиамского остроумия, что прохожие косились