"Лифт в преисподнюю" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

Глава IЭПИЗОДЫ ГОДИЧНОЙ ДАВНОСТИ

Она встала с кровати, накинула легкий халатик и вышла на балкон. Свежий бриз обдувал ее красивое лицо, беспокоил легкие пышные волосы. Белая в дымчатых разводах луна прыгающими зигзагами отражалась в черной воде, образуя серебряную дорожку от горизонта к залитой огнями набережной. Ей показалось, будто на мгновение она прикоснулась к счастью. Пусть так. Короткий миг, но мой. Она не верила в счастье, любовь и мужчин. Она надеялась на удачу и свою целеустремленность.

Он тоже встал с постели, обернул вокруг пояса махровое полотенце и вышел вслед за ней. Какое-то время они разглядывали веселящуюся пеструю публику, неторопливо гуляющую вдоль бесконечных огней извилистой ленты прибрежного шоссе, потом он спросил:

— Ты ведь впервые за границей?

— Да. Неописуемый восторг.

— Мечтательница?

— С чего ты решил?

— Первая поездка — и сразу в Канны! Если ты актриса, то куда же тебе еще ехать? Примеряешься к ступеням кинофестивальной лестницы? Предел для лицедеев.

— О моих пределах лучше не говорить. Вряд ли ты можешь о них догадываться.

— Ну почему же. Ты неглупа, красива, возможно, талантлива, приехала одна, без подруг и бойфренда, а значит, хочешь выскочить замуж за богатого иностранца. Здесь они стадами пасутся. Тут уж как повезет.

Она очень внимательно посмотрела ему в глаза, словно увидела впервые.

Молодой симпатичный парень, неглуп, авантюрист по натуре, бабник, и деньжата, вероятно, водятся. Но на таких ставки не делают. Вечер в ресторане, постель, короткий поцелуй и прощай. Сиюминутное удовольствие, не более того. Они отлично друг друга поняли, как только их взгляды сошлись возле стойки бара. Но что это его вдруг понесло? Хочет проверить свою прозорливость или не знает, чем заполнить паузу?

Он правильно понял ее многозначительный взгляд.

— Ты моя соотечественница, женщина, подарившая мне приятные мгновения, а не уличная шлюха. Почему бы мне не сделать тебе приятное, если это в моих силах. Не уверен, что моя идея тебе понравится, но чем черт не шутит!

— Ты правильно заметил, я не шлюха и оплаты за свои собственные прихоти не требую. Не стоит себя утруждать.

— Оставь свои амбиции, Ника. Мы просто разговариваем. Просто мне в голову пришла одна интересная мысль.

— У меня и своих замечательных мыслей пруд пруди. Чем ты можешь меня удивить?

— Для того чтобы ездить за границу, и не только во Францию, но и по всему миру, не обязательно иметь мужа иностранца. Вряд ли американец или испанец сумеет должным образом оценить твой талант или поговорить с тобой по душам. Сейчас здесь отдыхает один очень умный, приятный человек. Правда, он вдвое старше тебя, ему где-то под полтинник, а тебе, я думаю, не больше двадцати трех. Но разве в наше время на такие мелочи обращают внимание? Обаятельный мужчина, не потерявший интереса к женщинам, особенно молодым, симпатичным и неглупым. Богат и холост. А самое главное, из-за чего мне и взбрела эта идея, то, что он, как и ты, из Питера.

— Спасибо, что семидесятилетнего не предложил.

— Стоит тебе на него взглянуть, и твои представления о возрасте потеряют всякий смысл. С молодыми повесами, вроде меня, сплошная морока. Любой парень до тридцати пяти всегда кот в мешке. Скольких своих друзей, знакомых и партнеров я знаю, все они непостоянны, а главное, никудышные бизнесмены. Восемьдесят процентов разоряются и вылетают в трубу. Либо их предают, продают и просто давят, как щенят. А этот человек крепко сидит в седле.

Ника вернулась в номер и налила себе шампанского. Сделав пару глотков, она закурила и присела на край кровати. Он стоял в дверном проеме, придерживая развевающуюся шелковую занавеску.

— Допустим, — сказала девушка, не отрывая от него глаз. — Но с чего ты взял, что он на меня западет? Да еще женится. Мало красоток в Питере? Если он не женат до сих пор, значит, импотент, либо зануда, а может, вообще педик.

— Ни то, ни другое, ни третье. Стопроцентный мужик. Ходит с девочками в сауну, но шлюх не выносит на дух. Развелся с женой из-за того, что она ему изменяла. Если ты сумеешь его заинтересовать и не ляжешь под него в первый же вечер, можешь праздновать победу. Он мужик тонкий, чутье развито на триста процентов. Обхитрить его очень трудно. Но даже у такого крупного кита как он, есть свои слабости. Он сентиментален и доверчив. Правда, слабости проявляются только тогда, когда влезешь к нему в душу. Но берегись. Если он обнаружит фальшь, не завидую.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? Хочешь нас познакомить?

— Я из тех, кого он в свое время раздавил своими чугунными щупальцами. Так что будет лучше, если он никогда не узнает о нашей с тобой встрече и этом разговоре.

— Понятно. Хочешь таким образом выразить ему свою благодарность, Олежек?

— Ты актриса, я мститель. Если ты его на себе женишь и разоришь, это и будет пределом наших общих мечтаний. Ведь для тебя нет ничего дороже денег и свободы, а у меня есть все это, но я не люблю людей, которые когда-то сломали мне хребет.

— И много у него денег?

— На твоей век хватит, чтобы жить и не считать их. Это только в России. О заграничных счетах я ничего не знаю, кроме того, что они есть и не в одной стране. Ты можешь стать его лебединой песней.

— А потом встать этой песне на горло?

— Я не настаиваю. Меня удовлетворит и то, что и новая его жена уже спала со мной. И возможно не последний раз.

— Уверен?

— Я приду к тебе в театр в Питере. Тебе не обойтись без консультанта. А я знаю об этом человеке очень многое, что тебе поможет держать его в узде.

— Однако он тебя раздавил. Что же твои знания тебе не помогли?

Олег на вопрос не ответил и продолжал:

— Нельзя попадать под его прицел. Он не делает промахов. Теперь меня для него нет, он давно забыл о моем существовании. Он арендует виллу, совсем рядом. Здесь, на юге Франции, он не ждет подвоха. Вряд ли даже самые приближенные к нему лица в Питере знают, где он находится в данный момент. То, что я встретил его, — чистая случайность. Но он меня не видел.

— И ты знаешь, где его искать?

— Конечно. Сейчас он пьет мартини в казино «Торнадо» в Монте-Карло. Два часа езды. Играет мало, любит наблюдать, как проигрывают другие.

— Предлагаешь мне выпить с ним на брудершафт и остаться безобидной девственницей в его глазах?

— Зачем? Сценарий придумать нетрудно. Иди в казино и проиграй последние деньги. Он тебя не упустит.

— Я не сумасшедшая.

— Глупости. Деньги я тебе дам. Не думай о мелочах. Важна твоя убедительность. Ты же актриса. Роль несложная. Тебе лишь надо самой поверить в ту легенду, которую мы придумаем.

Ника усмехнулась, и в этой слабой усмешке Олег заметил оскал волчицы, а не мечтательницу, пытающуюся поймать фортуну за хвост.

Казино в Монте-Карло — это не просто игорные столы, это публика. Люди азартные, смелые и в какой-то степени сумасшедшие. Они умеют держать себя в руках, хорошо одеваться и улыбаться при полном крахе.

Кавалеру пришлось позаботиться о своей барышне. В джинсах и мини-юбках в такие заведения не пускали. Вечернее платье — вещь недешевая.

Азарт начал закипать еще за три квартала до игорного дома. В шикарном бутике Нике купили вечернее платье с открытой спиной, туфли на шпильках. Олег ахнул. Он не мог поверить, что такая шикарная женщина вчера легла с ним в постель. Теперь он понял, почему женщины так любят наряды. Правда не всем это помогает, у многих результаты нулевые, но зачем думать о других, когда на твоих глазах происходит такое! Надо признать, что девушка чувствовала себя одинаково хорошо как в джинсах, так и в новом шикарном наряде. Но вдруг появился налет надменности и гордыни. Эти черты ее не портили: она обладала шармом, обезоруживающей улыбкой и непосредственностью ребенка. Всех перечисленных качеств Олег не заметил, знакомясь в баре с красоткой в турецких джинсах. Может, она и правда гениальная актриса, способная преображаться в мгновение ока, а может, он ни черта не понимает в людях, точнее, в женщинах.

Когда они вышли из магазина, он не знал, как ему себя вести. Слишком растерялся. Идти рядом с такой женщиной — уже подарок.

— У тебя язык начал заплетаться, Олег, — заметила Ника. — Шампанское в голову ударило? И почему ты перешел на «вы»? Почувствовал себя халдеем, открывающим дверь белого лимузина поп-звезды? Это нормально. Ты откроешь мне двери казино и укажешь объект, на этом твоя миссия мстителя закончится. Дальше я сама продолжу воплощать наш план в жизнь. Каждому свое.

— Не спорю. Но не забывайте…, не забывай, кто тебе выстроил трамплин. И миссия моя не закончена. Без моих консультаций тебе будет трудно быстро продвинуться к цели. Мой «протеже» не так прост. Этот ларчик не с одним дном. Он бездонный.

— Жизнь покажет. Я очень терпелива. Если я ставлю перед собой цель, то не рвусь к ней сломя голову. В своей короткой жизни я уже успела наломать дров. Хватит. Результат определяет путь к нему. Как репетируешь, так и премьеру сыграешь. С неба ничего не падает, кроме снега и дождя.

— А лучи солнца, ради которых ты сюда приехала?

— Я скептик и пессимист. Черный цвет я вижу лучше, чем белый.

— Волчица. Но тебе придется отказаться от серой шкуры и превратиться в ягненка.

— У меня на сердце и душе мозоли от такой роли. Не вижу проблем.

Они подошли к шикарному, залитому светом зданию казино, к которому то и дело подъезжали дорогие экзотические автомобили.

— А мы своим ходом, — с грустью заметила Ника.

— Так и должна начинаться история Золушки. Не забывай, в твоей сумочке всего пятьсот долларов. Ты пришла сюда поймать свой последний шанс.

— И это правда.

— Тогда вперед.

Несмотря на блеск бриллиантов, от которых рябило в глазах, Ника не потускнела на их фоне. Ее природная красота, отсутствие украшений и макияжа, и даже аромата нежных духов, притягивали к ее персоне взгляды мужчин. Молодость и естественность не способен затмить ни один изумруд. Даже некоторая небрежность в прическе была ей на пользу. Густые светлые волосы, не тронутые краской и парикмахерами, не только служили украшением, но придавали девушке некоторую независимость и легкость, с которой порхают над синими волнами чайки.

Олег рискнул подойти к ней, но сделал это как случайный посетитель, когда Ника остановилась возле карточного стола.

— Третий стол с рулеткой. Он стоит к нам спиной в белом смокинге. Я ухожу.

Девушка обвела взглядом зал и увидела свою жертву.

В кассе ей выдали пять фишек по сто долларов. Приближаясь к цели, она волновалась так, будто выходила на сцену, где на нее будут направлены софиты и тысячи глаз зрителей. По законам театра для актера как бы не существует никакого зала. Есть четвертая стена. Все, что Ника могла себе позволить, это лишь раз, издали глянуть на объект, что называется, из-за кулис. Лучше бы она этого не делала! Сердце в ее груди еще больше забилось. Боже, она-то думала, что встретит толстенного лысого хомячка с лоснящейся физиономией, украшенной гирляндой дополнительных подбородков. Нет! Ее взгляд наткнулся на что-то невозможное. Высокий красавец с синими глазами, смуглым от загара лицом, посеребренные виски. Глубокие, будто вырубленные морщины лишь украшали его. Ямочка на подбородке придавала незнакомцу благородство и мужество. Хорош, черт подери! За такого можно побороться и всерьез. Если он и в постели еще на что-то годится, то о лучшем варианте и мечтать не надо. Ни один сопляк из длинного списка ее любовников не мог соперничать с таким сочным мужиком. Ни один, кроме Артема, который дал ей счастье познать истинную любовь. Но он уже почти забыт. Она променяла его на деньги, которые в итоге судьба вырвала из ее рук. Тогда Ника потеряла все. Еще теперь, спустя три года, она так и не сумела восстановить равновесие. И вот перед глазами маячил новый миф, похожий на слабый луч света в черном тоннеле, словно мираж. Только бы не растаял…

Ника поставила на «черное». Рулетка закрутилась, шарик запрыгал. Говорят, будто новичкам везет. Вот было бы смешно, если бы она выиграла! Такой оборот не соответствовал сценарию. Она смотрела на рулетку, но ничего не видела. Беспокоило только одно: смотрит он на нее или его уже нет рядом, не отошел ли он к другому столу. По «сценарию» она не имела права проверить это.

Шарик попал на красное. Она проиграла. Следующую фишку Ника поставила на «зеро». Теперь шарик попал на черное. Ей пришлось выдавить из себя слезу. Больше всего она сейчас беспокоилась о своей внешности. Только бы не раскраснеться. Сейчас, как никогда, ей необходима бледность. Ника передвинулась ближе к кондиционеру. Она заметила, как колышутся волосы у одной из женщин, значит, там есть ветерок.

Тяжело играть без партнеров и текста. Этюд молчания — самая сложная ступень актерского мастерства. Зритель смотрит на хорошенькую статуэтку, а должен видеть крик души. Пришлось сконцентрироваться. Ветерок сбил ей волосы, и кокетливая прядь упала на щеку. Она даже не заметила этого. Ставя последнюю фишку, она представляла себе, будто бросает горсть земли в могилу самого близкого ей человека. Слезы текли уже натурально.

— Разве можно так относиться к игре? — услышала она приятный мужской голос за спиной.

Ника не сразу поняла, что с ней говорили по-французски. Этот язык она знала очень хорошо. Языку ее учила гувернантка-француженка, и Ника разговаривала почти без акцента. Ее пичкали французским с пятилетнего возраста. Сначала она его ненавидела, но потом ей внушили, что актрисе, будущей, разумеется, без французского не обойтись. В театральном институте Нику освободили от занятий: она знала язык не хуже преподавателя. Спустя годы эти знания вновь пригодились и сыграли немаловажную роль в решающий момент.

— Я играю не ради развлечения, — ответила она по-французски, не оглядываясь. Он это или нет, женщина с достоинством не покажет своих слез постороннему.

— Извините за навязчивость, но мне показалось, что я могу вам помочь.

Он это или не он? Девушка нашлась и сделала блестящий ход: вынула из сумочки платок и уронила его. Залп получился двойным. В эту же секунду шарик остановился и опять не там, где нужно.

— Черт! — вырвалось у нее по-русски. — Мне уже не поможешь, — добавила Ника по-французски.

Она нагнулась, но не успела поднять платок, его уже подняли. Девушка резко оглянулась. Кому не везет в картах, тому везет в любви. Это был он! Ника взяла протянутый платок и, отойдя от стола, вытерла слезы. Красавец в белом смокинге не отставал.

— Вы русская? — спросил он, не скрывая удивления.

— А что тут удивительного? По нынешним временам русских по всему свету встретить можно.

— Согласен. Тем более что я и сам из России, но, как вы выразились, по нынешним временам встретить молодую красавицу из России на юге Франции нетрудно, но услышать ее безупречную французскую речь крайне удивительно.

— Спасибо за комплимент и платок, но у меня нет настроения для светских бесед.

— Поверьте, я не хочу навязываться. Мне искренне жаль, что вижу молодую соотечественницу на Лазурном берегу со слезами на глазах.

— Не было никаких слез. Вам показалось. Извините, но мне пора.

— Хорошо. Никаких слез. Здесь неподалеку есть очень миленький тихий погребок, где подают великолепное вино. Почему бы не выпить пару стаканчиков? Ничего кроме пользы и поднятия духа и оптимизма.

— Оптимизм мне не помешал бы. Самую малость.

— Позвольте вас угостить. И хочу оговориться, я не имею никаких темных и меркантильных намерений.

«Имеешь ты их или не имеешь, все равно я тебя из своих когтей уже не выпущу», — подумала Ника, а вслух сказала:

— Хорошо. Но я не сумею составить вам достойной компании. И уж оптимизма точно не добавлю. Однако от вина не откажусь. Мне действительно не помешает выпить.

— Отлично!

Пришла она пешком со слабой надеждой на просвет, а уезжала на открытой машине, с шиком. Впрочем, Ника не сомневалась в собственных чарах. Другое дело, что она никогда не строила долгосрочных планов. Если подходить к сегодняшней бредовой затее серьезно, то требуется время для размышлений и выбора соответствующей тактики. Такой барьер нахрапом не возьмешь.

Она чувствовала исходящее от этого человека излучение надежности, уверенности и силы. То самое главное, что должно исходить от настоящего мужика.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Вероника. Но все с детства называют меня Никой.

— А меня зовут Гена.

— С отчеством, пожалуйста.

— Терпеть не могу официальность. И потом, я не такой уж старый.

— Дело не в вас, а во мне. В моем воспитании.

— Понимаю. Тогда Геннадий Устинович Чаров. Русский, холост, живу в Ленинграде. К слову «Петербург» еще не привык. Бизнесмен средней руки. Так лучше?

— А я актриса. Первый сезон в театре после окончания института. Воспитана в строгих традициях. По отцу Лапицкая, по матери княжна Оболенская. Росла и воспитывалась в имении князей Оболенских со всеми вытекающими из этого обстоятельствами.

— Теперь понятно, откуда такой безупречный французский. Так значит, вы девица голубых кровей, но пошли в комедиантки.

— А где еще, по-вашему, сегодня можно извлечь пользу из моих навыков — от умения скакать верхом, танцевать вальс и мазурку, музицировать, петь, говорить по-французски, носить корсет, гладить болонок, читать наизусть Пушкина, Батюшкова, Хлебникова, Баратынского и даже фехтовать на шпагах. Мать дала мне образование, соответствующее Смольному институту, но на дому.

— Вы уникальная личность, Ника.

— Эта уникальность мне очень часто боком выходила.

Белый открытый «мерседес» остановился в узком переулке на крутом склоне, с которого открывалась панорама на море и сверкающий огнями Промедан-Дез-Англе.

— Мы можем посидеть в погребке, а можем на террасе, любуясь видом на город, — предложил Чаров. — На ваш выбор.

— Лучше на террасе.

Здесь было тихо и уютно. Все посетители укромного уголка — только французы. Туристы плохо знают местность и не забираются так высоко. Им подали красное вино в кувшине и стаканы. Ника старалась не смотреть на своего кавалера. Можно увлечься и забыть о своей цели, тем более что обстановка располагала. На нее даже его вкрадчивый голос действовал завораживающе, так не долго и в омут с головой прыгнуть, тем более что мужчины в жизни Ники занимали не последнее место. Она любила красивые ухаживания, цветы, дорогие подарки. А кто не любит? Молодость и красота не вечны, и грех не использовать случай, не то потом на склоне лет и вспомнить будет не о чем. Ведь есть такие гордые и недоступные, которые в сорок-пятьдесят грызут локти и жалеют, что упустили момент. Слишком высокий ценник прикололи себе на грудь в расцвете сил и возможностей, а теперь готовы и сами приплатить, но уже поздно. Вот такую недотрогу она и решила сыграть для одного единственного зрителя.

— Простите, Ника, я не хочу лезть в чужие дела, но мне очень хотелось бы вам чем-то помочь, — тихо заговорил он, поднимая стакан с вином. — Без всяких меркантильных интересов.

— Спасибо. Вы уже мне помогли. Вытащили меня на свежий воздух. Моя история слишком банальна и не стоит внимания. Я привыкла свои проблемы решать сама.

— Что-то, связанное с деньгами? Вы совсем не похожи на заядлого азартного игрока, да и фишки ставили беспорядочно и неразумно. Что вас заставило идти в казино?

— Я чувствую, вы не успокоитесь. Ладно. Меня ограбили. Украли все деньги и даже обратный билет в Россию. Пятьсот долларов, которые я проиграла в рулетку, были у меня спрятаны, я собиралась идти по магазинам за сувенирами. Теперь нет ничего. Я надеялась выиграть. Говорят, новичкам везет. Вот и рискнула. И хватит об этом, не то я опять расплачусь.

— Хорошо, не буду. Выпьем за удачу?

— С удовольствием.

И они выпили. Вино показалось Нике очень вкусным, и она не отказывалась от наливаемых ей бокалов. Вряд ли она опьянела, слишком высоко было напряжение и самоконтроль, но показаться хмельной не мешало ее задумкам. Какие-то уступки приходилось делать. Оставаться синим чулком тоже неестественно, можно спугнуть клиента. Передозировка вредна так же, как недобор. Вот почему она согласилась поехать к нему на виллу, которую он снимал, чтобы окунуться в бассейн. Запретный плод сладок. Чаров наблюдал из окна, как обнаженная красавица плескалась в подсвеченных голубых водах под черным звездным небом.

Он спустился вниз с коктейлями на подносе, когда девушка накинула на себя белый махровый халат. Тогда он впервые увидел ее ослепительную жемчужную улыбку. Вряд ли найдется мужчина, способный отказаться от такого соблазна. Чаров сдержался. И Ника это оценила. По-своему, конечно. Такая сдержанность могла говорить лишь об одном: его намерения идут дальше случайной безумной ночи. Какая-никакая, а уже победа.

Спать легли на рассвете и, разумеется, в разных комнатах. Вряд ли проведенный вместе вчерашний вечер мог быть забыт в одночасье. Они нравились друг другу и сумели создать вокруг себя некое магнитное поле.

Проснулась Ника далеко за полдень. В доме никого не было. Она оделась и спустилась к бассейну. На белом столике стоял завтрак. Сок, тосты, джем, кофейник, фрукты. На тарелке лежал конверт. Она вскрыла его. На стол высыпались деньги и записка.

«Дорогая Ника!

Понимаю щепетильность вопроса, но прошу эти деньги принять. Будем считать, что ты взяла их в долг. Мы встретимся в Питере, и ты вернешь мне эту незначительную сумму. Но сейчас ты не можешь оставаться в таком кошмарном положении. Если до отъезда захочешь еще раз меня увидеть, то найдешь меня здесь, на вилле. Аренда заканчивается через две недели.

Я очень хочу надеяться на нашу встречу. Мне показалось, что нам было хорошо вдвоем.

Нежно целую ручки, Геннадий».

Ника вспомнила, как они танцевали возле бассейна, и она ему позволила себя поцеловать. Секундная слабость, но поцелуй нес с собой бациллу. Теперь Чаров от нее никуда не денется. Первую партию Ника выиграла с большим перевесом. Теперь следовало выдержать паузу, но не слишком большую. Это еще не рана, а укол, не оставляющий шрамов и рубцов. Еще пару таких вечеров, и она занозой вонзится в его сердце.

Двадцать стодолларовых купюр были неплохой компенсацией за приятный вечер. Даже если бы он не оставил ей денег, она ни о чем не жалела бы. Что Бог ни делает, все к лучшему.

Ника не прикоснулась к завтраку. Дорога в город шла под уклон, и она с удовольствием прогулялась пешочком, тем более что день выдался нежаркий, с легким ветерком. Билет на самолет лежал в гостиничном номере. Улетать на родину через два дня. Совсем скоро. Слишком скоро. Как быть? Она не хотела появляться Геннадию на глаза неделю. Не меньше. Но и не больше. Недозревший плод не срывают, а перезревший быстро гниет. А может, и вправду потерять билет и купить новый на неделю позже? Вот черт! Нашла себе новую головную боль. Десять дней беззаботной жизни и удовольствий и под конец проблемы. Пусть даже приятные проблемы, но требующие серьезного подхода и правильных решений. Внутреннее чутье Нике подсказывало, что игра стоит свеч. Пора взяться за стоящее дело серьезно и посуетиться ради своего будущего.

Ника решила посидеть в открытом кафе на набережной, позавтракать и как следует все обдумать.

Телефонный звонок разбудил его в восемь утра. Звонили из Питера. Чаров очень устал, ему совсем не хотелось ни с кем разговаривать и уж тем более вставать в такую рань. Однако сообщение его секретаря оказалось важным.

— Геннадий Устиныч, звонили из Ниццы. Адвокат мадам Пуартье. Он просил вам передать следующее. Брат мадам Пуартье Пьер погиб позавчера в автокатастрофе близ границы Монако у мыса Ай на Корниш де лэстерель. Его машина сорвалась в пропасть. Мадам очень хотела бы вас видеть, ей необходим близкий человек в минуты свалившегося на ее плечи горя.

— Когда звонил адвокат?

— Вчера днем. Но я не смогла найти вас, вынуждена будить сегодня в такую рань.

— Вы правильно поступили, Ирина Борисовна. Я все понял. Спасибо.

Чаров положил трубку и сбросил ноги с кровати.

Делать одновременно два дела, значит, не сделать ни одного. Чаров привык к рациональному и серьезному подходу ко всему, за что он брался, но обстоятельства часто диктуют свои условия, приходится с этим мириться.

Он оделся, прошел по коридору и остановился возле последней двери. Немного подумав, тихонько повернул ручку, приоткрыл дверь и заглянул в спальню. Девушка крепко спала, скинув одеяло на пол. Пушистые длинные волосы, беспорядочно разбросанные по подушкам, казались волшебными, от ее тела невозможно было оторвать глаз. Дает же Бог кому-то такое совершенство! Чудо, да и только. Оставалось сглотнуть слюну и закрыть дверь.

Он позавтракал на кухне, затем накрыл стол возле бассейна и написал записку. Достав из бумажника деньги, отсчитал определенную сумму и вложил купюры в конверт с посланием.

Белый «мерседес», взятый напрокат в аэропорту, Стоял под навесом у ворот. Виллу никто не охранял, от прислуги Геннадий Устинович так же отказался. Грабителей он не боялся. Своего у него здесь ничего не было.

Дорога могла занять от получаса до часа, все зависело от загруженности шоссе, но он особо не торопился. Никто не знал, что Чаров находится во Франции. Пусть считают, будто он приехал из России, и оценят. Это не просто российскому гражданину — явиться на следующий день после приглашения. Открытых границ пока еще не существовало, и вряд ли они появятся в обозримое время.

Вызов нарушил его планы, но в любых делах существуют свои приоритеты, не оставляющие выбора.

Он мчался вдоль средиземноморского побережья и разрабатывал сценарий своих действий на ближайшую неделю. Вряд ли ему удастся скоро вернуться на виллу. За это время Ника может потерять к нему всякий интерес. А этого очень не хотелось бы.

Мадам Пуартье слыла в обществе женщиной замкнутой, малообщительной. Подруг и друзей в ее окружении можно было сосчитать по пальцам, и все они казались людьми в некотором смысле странными. Пара православных священников, русская эмигрантка, престарелые господа — члены общества «Андреевский флаг», потомки русских моряков, сбежавших из России во время революции.

Катрин Пуартье носила имя отца, крупного банкира, принадлежавшего к старинному дворянскому роду Франции. По матери Екатерина была русской и тоже из дворян. Ее предки Ростопчины были видными государственными деятелями России и доблестно служили отечеству. Брак родителей мадам Пуартье вызвал в свое время некоторый скандал. И во всем были виноваты далекие предки.

Во время захватнической войны Наполеона прапрадед месье Пуартье виконт Пуартье служил командиром гвардейского полка императора. Историки утверждают, что Наполеон ни разу не задействовал своих гвардейцев в бою, даже во время Бородинского сражения гвардия не тронулась с места. Бонапарт не мог себе позволить остаться без защиты в тысячах лье от западных границ. Но одно то, что предок Пуартье был гвардии полковником армии Наполеона и прошел через всю Россию с оружием в руках, говорило само за себя.

Предок по материнской линии у Катрин Пуартье был ни много ни мало, как сам генерал от инфантерии граф Федор Васильевич Ростопчин, который в тысяча восемьсот двенадцатом году являлся генерал-губернатором Москвы. Когда Кутузов решил оставить Москву французам, то этим приказом он, можно сказать, разорил род Ростопчиных. Покидая свое имение, Федор Васильевич оставил французам послание на воротах, в котором дал понять, что кроме пепла они на своем пути ничего не встретят.

Граф поддерживал партизан, выпуская листовки, получившие в то время название «афишки», и сейчас многие историки подозревают, будто Москву поджег вовсе не Бонапарт, а Ростопчин. В огне погибла ценнейшая библиотека, картины, уникальный китайский фарфор, статуэтки из золота и серебра. Одним словом, на описание графских сокровищ не хватит и сотни страниц. Остатки своих дней граф посвятил мемуарам. Вряд ли в те страшные времена гвардейский полковник французского императора мог себе представить, что его потомок соединит свою судьбу с представительницей рода злейшего врага, русского генерала графа Ростопчина.

Катрин Пуартье осталась последней из живущих отпрысков рода Пуартье-Ростопчиных. Полгода назад в больнице умерла старшая сестра Кати, и вот два дня назад в автокатастрофе погиб ее брат. Старшая сестра была инвалидом с детства, страдала церебральным параличом. Ее смерть оказалась неожиданной. На сердце Люси никогда не жаловалась и вдруг инфаркт с летальным исходом. Нетрудно догадаться, что наследников у сестры не осталось. У Пьера детей не могло быть из-за его нестандартной половой ориентации. Что касается самой Катрин, то она была разборчивой невестой и оставалась старой девой. Ей исполнилось сорок семь, надежд на потомство не могло уже быть.

Катрин с детства интересовалась историей. Несмотря на то что она родилась во Франции, ее русские гены победили французские, она всегда мечтала о продолжении рода Ростопчиных, а потому хотела выйти замуж непременно за русского. Для ее отца национальность жениха не имела значения. Он хотел выдать дочь за достойного состоятельного человека, который мог бы стать его партнером по бизнесу. Во времена молодости Кати найти не только русского, но еще и банкира или очень состоятельного мужчину оказалось нереально. Даже среди детей эмигрантов таких было немного, да Катя и не считала их русскими. Мало того что они не умеют по русски разговаривать, но даже истории не знают, а из литературы слышали только о Пушкине. Бунина читали во французском переводе.

Отец умер, когда Кате стукнуло тридцать пять. Богата. Хорошенькая, не более того. К тому же она имела привычку говорить мужчинам в лицо все, что о них думает. А кому хочется слышать о себе правду, особенно если тебя прилюдно называют дураком! Может, не так прямолинейно, но смысл оставался тем же.

Время шло, ничего не менялось. Катя все больше уходила в себя, теряла друзей и становилась нестерпимей с каждым днем. И вот она, долгожданная поздняя любовь.

Их познакомил один из эмигрантов первой волны, престарелый капитан Малыгин. Впервые в жизни Катя, увидев мужчину, лишилась дара речи. И куда подевался ее острый ядовитый язычок! Геннадий Чаров обезоружил ее одним взглядом. Синие лучи его глаз пронзили женское сердце, словно Амур выпустил в него весь колчан любовных стрел. Это случилось год тому назад. В первую же секунду она себе сказала: «Он будет моим, или я зря прожила свою жизнь».

Капитан Малыгин рассказал ей, что много лет назад французскому линкору удалось спасти двух русских моряков, а морской клуб «Андреевский флаг» сделал все, чтобы помочь ребятам вернуться на родину и не попасть в жернова военной разведки Франции. Спустя почти тридцать лет Гена Чаров стал преуспевающим российским бизнесменом и приехал во Францию по делам. Он не забыл о тех далеких временах и сам пришел в клуб с благодарностью. Бывшие соотечественники встретили его на ура. Его даже приняли в члены клуба, а он привез им из России Андреевский флаг с канонерки «Кореец», купленный им на аукционе в Токио. В подлинности флага никто не сомневался.

Современный русский миллионер, бывший моряк, умница и, наконец, просто красавец. Ну о чем еще можно мечтать?

К счастью, Геннадий ответил на ее чувства взаимностью. Между ними завязалась дружба, быстро приведшая их в спальню. Катрин презирала условности и ненавидела догмы. Она первая призналась ему в любви еще до того, как сняла с себя последнюю вещь, скрывавшую ее наготу.

Геннадий не был столь откровенным и прямолинейным, но она чувствовала, что и он к ней неравнодушен, но не могла требовать от мужчины столь же откровенных признаний. Ей даже импонировала его сдержанность. Легкомысленная мальчишеская страсть, представлялась ей рассыпавшимся по полу бисером.

Но на бочку меда всегда найдется ложка дегтя. Она узнала, что ее мечта о наследниках так и останется мечтой. Врачи были категоричны.

И все же Катя таила надежду. Ее мечта о возрождении рода Ростопчиных не умирала, тлея в душе угольками, поддуваемыми слабым ветерком. Непонятно почему, но она думала будто Геннадий решит все ее проблемы. А по сути, он даже не делал ей предложения выйти за него замуж. С одной стороны, это ее успокаивало, значит, он не из тех, кто гоняется за невестами с большим состоянием и плодородными землями, виноградниками, своим собственным винным заводом, который, кстати сказать, приносил неплохие доходы. С другой стороны, она не сомневалась в собственных силах и женских чарах и не видела ничего зазорного в том, чтобы самой сделать ему предложение. Возможно, так она и поступит после сорока дней траура. Ей хотелось, чтобы он был рядом, она уже устала от одиночества. Жизнь не вечна, хватит тоски и печали. Влюбленность окрыляла, и ей хотелось хотя бы на время бросить свою усадьбу, хозяйство и пуститься в кругосветное путешествие. Больше так жить нельзя. Еще год-два, и она превратится в сушеную воблу. А Гена и через десять лет все еще будет востребован. Он не стареет. Он мужает.

Мажордом, заставший Катрин в оранжерее, где она поливала свои экзотические цветы, возвестил о прибытии господина Чарова. Катя уронила глиняный кувшин, взглянув на черепки, хихикнула и выбежала из оранжерей. Учитывая черное шелковое траурное платье, все это выглядело достаточно странно.

Она бросилась на шею Чарову, как ребенок к папочке, подарившему долгожданный подарок на рождество. Из ее глаз потекли слезы. И трудно сказать с определенностью, что они выражали. То ли горе, то ли радость и восторг, а может, и все вместе.

— Ты так быстро приехал! Ты чудо! Для меня каждая минута кажется вечностью. Ты мой спаситель.

— Не преувеличивай моих заслуг. Я тоже по тебе соскучился и собирался приехать. Так что документы были уже готовы, мне оставалось только поменять билеты.

Они устроились в тяжелых креслах под тенистой пальмой, где стоял сервировочный столик с напитками и ведерко с кусочками полурастаявшего льда.

— Как это произошло, Катя?

По лицу женщины скользнула печаль, румянец сменила бледность.

— Не знаю. Никто ничего с уверенностью сказать не может. Одно ясно, Пьер мчался по серпантину на недозволенной скорости. Его «феррари» соскользнул в пропасть, машина превратилась в груду железа и сгорела. Пьера и его приятеля выкинуло, автомобиль был с открытым верхом, но это их не спасло. Обоих мужчин изуродовало до неузнаваемости. Хоронить Пьера придется в закрытом гробу.

— Кто же его опознал?

— Я не поехала. Ездил наш адвокат Борис. Он узнал вещи Пьера, часы, а главное, татуировку на правой стороне груди.

— И этого достаточно?

— Я думаю, что да. Полиции этого достаточно. Есть свидетели. Портье отеля «Ривьера» принял ключи от апартаментов у Пьера и видел его приятеля. Пьер ему сказал, что они едут дня на два в Монако. Швейцар так же подтвердил, будто видел, как Пьер и его друг сели в машину и поехали в сторону приморского шоссе. Мой брат часто останавливался в этом отеле, его там очень хорошо знали и ни с кем спутать не могли. Все сходится. А почему у тебя возникли какие-то сомнения? Или мне показалось?

— Свойственная русским подозрительность. У нас начинают расследование с сомнений. Они ни во что не верят, пока не получат на руки проверенные доказательства того или другого варианта. Только после этого назовут его фактом… Я скорблю вместе с тобой о безвременной утрате.

— Извини, Гена, может быть, я покажусь тебе слишком циничной и жесткой, но не думай будто я убита горем. Пьер был бесполезным человеком. Его интересовали только мальчики, на которых он тратил наше состояние. Ему удалось дожить до пятидесяти лет и ничего не достичь. Мой отец, человек большого ума, провидец, никогда не возлагал надежд на Пьера. Он всегда рассчитывал на будущего зятя. То есть на моего мужа, человека сильного и умного, такого, как ты, способного множить капитал, а не разорять родное гнездо. А последние годы, после смерти мамы, Пьер окончательно вышел из-под контроля. Он стал неуправляемым. Дважды мне приходилось выкупать его у правосудия, платя за него залог.

— Ты хочешь сказать, что Пьер был связан с преступниками?

— Нет. Сопливые мальчишки сделали из него наркомана. Я думаю, что от СПИДа он тоже не уберегся. В любом случае, Пьер был обречен.

— Печально. Я понимаю тебя, но все же тяжело терять родных и близких людей. Сначала сестра, потом брат…

— Моя сестра освободилась от мучений. Ее не радовал белый свет. Нет ничего хуже, чем быть никому не нужной. Зрелая женщина, лишенная любви и близости с мужчиной, живущая с душевной и физической болью без права на надежду. Непосильная пытка. Она умерла с улыбкой на лице. После ее смерти профессор из клиники и рассказал страшную историю. Вскрытие установило, что смерть Люси произошла не по причине инфаркта. Инфаркт имел место, но он был вызван искусственным путем, под воздействием определенного лекарства. По мнению профессора, речь могла идти об умышленном убийстве.

— И он не заявил в полицию? — удивился Чаров.

— Он пришел ко мне за советом. По его мнению, речь не могла идти о насильственной смерти. К тому не было никаких причин. Речь шла о сговоре между моей сестрой и кем-то из медперсонала. Добровольное умерщвление. И если бы профессор заявил об этом, репутация его клиники резко пошатнулась бы. В таких случаях скандала не избежать. Это крах! Мы решили не придавать случившееся огласке. Даже если кто-то из-за сочувствия или за деньги сделал сестре инъекцию, я не считаю этого человека преступником.

— Двойная сделка.

— Я не хочу больше говорить на эту тему. В моей жизни своих проблем хватает. А что касается близких и причин, по которым они погибли, этим пусть занимаются страховые компании. Это те немногие, кого может заинтересовать истина. Никто не хочет терять деньги, пусть даже не очень большие.

— Кто же получит страховку?

— Догадайся с трех раз.

— Извини, не подумал.

— Удивительно. Обычно ты мои мысли ловишь на лету. Может, угадаешь, о чем я думала все последнее время?

Катрин встала, налила в бокалы красное вино и один из них подала дорогому гостю.

Геннадий сделал глоток и взглянул на хозяйку. У него невольно перед глазами всплыл образ Ники. Небо и земля! После Ники на Катю смотреть без слез невозможно. Молодость, нежность, красота, безрассудство и очарование против эгоизма, гордыни, жестокости и умирающих страстей. Тут даже и думать не о чем. Но Чаров отлично знал, какие сюрпризы жизнь может подбрасывать наивным и безмозглым смертным, вечно тянущим руки к свету. Нашли для себя утешение в нескольких банальных словах: вера, надежда, любовь, Бог, счастье, благодать! Тем и жив человек, что видя, как судьба копает ему могилу, еще способен верить в мифы.

— Может, я и не ошибусь, если отвечу на твой вопрос, Катя. Но лучше, если я этого не сделаю.

Она рассмеялась. Причем звонко, заразительно, словно девчонка.

— Я так и знала. Из нас двоих мужчиной должна оставаться я. Что ж, я готова и к этой роли. Ты не оставляешь мне выбора.

Она допила вино, налила себе еще бокал и выпила его залпом, после чего перебросила опустевший хрусталь через плечо.

— Не соблаговолите ли, сударь, стать моим мужем? Я уже взрослая самостоятельная девушка и вполне созрела для того, чтобы стать примерной женой и сделать все от меня зависящее для создания крепкой, сильной семьи с далеко идущими планами и мощными корнями. Что скажешь? Либо «да», либо вставай и уходи.

— Ты же не терпишь противоречий и отказов, Катя. Вряд ли ты решилась бы на такой опрометчивый поступок, если бы ожидала услышать не то, что хотела. Отвечаю. Лучшего предложения я не слышал за всю свою жизнь. Готов обсудить его сейчас же.

Катрин гордо вскинула голову.

— Я хочу возродить род великих русских мужей на земле Франции…

— Не надо пафоса, Катя. Ты Ростопчина по матери, а я, с твоего позволения, по отцу. Сейчас исторический музей готовит генеалогическое древо моего рода. Подробности я изложу, когда все будет сделано. Работа велась в течение трех лет. Меня интересовали только документы, имеющие неопровержимую подлинность.

Катрин упала в кресло и сидела, глядя на возлюбленного с открытым ртом, не находя слов от пережитого шока.

— Год назад, когда нас с тобой познакомил капитан Малыгин, ты даже не поинтересовалась, какого черта старик приволок к тебе в дом русского мужика, которому он четверть века назад помог выпутаться из неприятностей. Теперь я тебе могу об этом сказать. Собирая историю своих предков буквально по крупицам, я выяснил, что в России Ростопчиных уже не осталось. Кроме меня, разумеется. Но одна ветвь уходила во Францию и хорошо прослеживалась. Мне не составило труда собрать справки и узнать ваши координаты. Потом, когда у меня уже не оставалось сомнений в подлинности родства, я приехал сюда, нашел «Андреевский клуб» и напомнил о себе и своей истории. Меня признали. Я осторожно намекнул капитану о потомках Ростопчиных. Он сказал, что вхож в ваш дом и что там чтят русские традиции. Я попросил его познакомить меня с потомками легендарного графа. Так я очутился в твоем доме. Когда наши взгляды пересеклись, думаю, тебе было плевать, кто и зачем меня привел. И я забыл цель своего визита. С этой минуты началась совсем другая история.

— Ты негодяй! — вспыхнула Катерина, вскочила с кресла и начала колотить возлюбленного своими маленькими кулачками, но быстро выдохлась. — Негодяй! Как ты мог столько времени скрывать от меня правду!

— Успокойся! Я сам хотел того же, о чем ты мне сейчас сказала. Я мечтал о возрождении рода Ростопчиных, но считал, что его невозможно восстановить насильственным путем. Только любовь способна сотворить чудо. Сейчас ты мне доказала, что чудеса случаются наяву. Я ждал, а не скрывал. Ждал твоего первого шага. Ты полюбила человека, ничего о нем не зная, ты готова ради него идти до конца, и теперь я с полным правом могу тебе сказать, что ты не ошиблась в своем выборе. Я не хотел пользоваться положением и играть на твоих слабостях или пристрастиях. Мы пришли к финишу на равных. Я свой выбор давно сделал, но не мог и не хотел навязываться в женихи и наследники. Теперь, когда ты раскрылась предо мной и лишила себя всякой защиты, я выполнил свой долг и сказал тебе правду.

— Боже! Неужто ты существуешь?! Не в лихорадке ли я? Не брежу ли?!

Катя закрыла лицо руками и зарыдала. Он не мешал ей выплескивать эмоции. Такой шок не легко перенести.

Прошло немало времени, пока Катерина — Катрин Пуартье из рода Ростопчиных успокоилась. Вино оказалось как нельзя кстати.

Над морем сгустились сумерки, взошла золотистая луна, и лакей принес на террасу свечи в серебряных подсвечниках. От ужина они отказались и продолжали пить вино.

— Ты оставишь Россию и переедешь ко мне? — спросила Катя.

— Не так все просто. Ты не знаешь наших законов. У меня бизнес, огромное хозяйство. Двойное гражданство пока еще невозможно, но мы подумаем, как нам сделать все грамотно, без ущерба для семьи.

— Какое непривычное слово — семья. Неужели оно может иметь какое-то непосредственное отношение ко мне? Только сейчас я понимаю, как глупо звучит слово «невеста» в применении ко мне. Старая мечтательная дура. Я даже не смогу родить тебе ребенка. Нам придется взять со стороны. Как это ужасно!

— О наследниках поговорим в другой раз. У меня должен родиться внук.

— Внук? — Катрин дернулась в кресле.

— Я был женат. Очень давно. У меня взрослый сын. О нем мы говорить не будем. Его воспитание, взгляды на жизнь, цели и скептицизм не подходят для будущего хранителя династии. Но будет внук, и его мы воспитаем сами, вложив в него все то лучшее, что носили в себе наши именитые предки.

— Кто же нам отдаст ребенка?

— Не отдадут, так продадут. Ты не знаешь, какие нравы царят в России.

— Кое-что знаю. Я давно интересуюсь усыновлением. Во Франции достаточно нечистоплотных контор, которые торгуют детьми из Азии. Странно, но дети из России причисляются к этому контингенту. Наравне с китайцами, вьетнамцами, монголами… Но я никогда бы не рискнула брать ребенка из рук работорговцев.

— К сожалению, такова сегодняшняя российская действительность. Продают все, лишь бы выжить самим. Но я не хочу охаивать свое отечество. Надеюсь, наши потомки сумеют вернуться в Россию, где возродится справедливость и честь.

— Кто-то меня упрекал в пафосности?

— За державу обидно. Прости.

— Ты веришь в то, что мы будем воспитывать прямого потомка Федора Ростопчина?

— Верю. И скоро ты получишь этому подтверждение.

— Боже! Да я от одной твоей уверенности забеременею. Пойдем в спальню. Может, сегодня Бог подарит мне еще одно чудо!

— Чудес больше не случится, а отпустить вожжи нам не помешает. Пусть этой ночью царствует любовь!

— Ура! — выкрикнула Катрин и выпила залпом бокал вина.

В этот день она от него не пьянела. Существовал более сильный наркотик.

Встреча состоялась на одном из городских пляжей, где, в основном, отдыхала молодежь. Было многолюдно и шумно. Здесь отдыхали в свой редкий выходной горничные, посыльные и таксисты из третьих стран, которым удалось найти работу на побережье. На горизонте белели шикарные яхты, молодые люди мечтательно заглядывались на них, восклицая «О… да!». Мир никогда не славился справедливостью по отношению к своим обитателям. Кому-то все, а кому-то ничего.

Чаров скинул рубашку, брюки и сел на рыхлый белый песок рядом с двумя крепкими парнями, смакующими пиво из жестяных банок.

— Что за самодеятельность вы устроили, господа свободные разбойники? — спросил он, глядя на светящееся в солнечных лучах синее море.

Тот, что сидел ближе к нему, паренек крепкого телосложения с русыми волосами, смуглый от загара, негромко ответил:

— Случайно получилось, Устиныч. Мы обогнали их на серпантине на подъезде к границе Монако. Место идеальное, сам Бог велел воспользоваться случаем. И все же мы решили не торопиться, выждать дня три, до тех пор пока Пьер и его любовник поедут обратно. А тут такая глупость получилась. Мы загнали свою машину на боковой отрезок дороги, ведущий в горное село, и решили подождать, пока они проедут, чтобы не висеть у них на хвосте от Ниццы до Монако. Нас бы засекли. Юрка взял бинокль и смотрел на дорогу. Появилась их машина. За рулем сидел Пьер Пуартье. Гнал, как сумасшедший. Выскочил из-за скалы, даже не притормаживая на крутом вираже. Не знаю, как это получилось, но «зайчик» от линз бинокля попал ему в глаза и ослепил на мгновенье. Этого хватило, чтобы он потерял контроль над дорогой, сбил столбики, и машина слетела в пропасть. Этот петух сам виноват. Мы тут же смылись.

— Из-за вас я не смог закончить дела в городе. Идиоты:

— Да этот придурок и без нас был обречен. Он со своим педиком пил всю ночь в кабаке, а утром перед отъездом из отеля они еще добавили по сотке коньяку.

— Полиция меня не очень беспокоит, — задумчиво продолжал Чаров, — они долго возиться с делом не будут. И уж, конечно, не станут проводить параллель между смертью сестры и брата. Однако, Люси Пуартье и Пьер были застрахованы в одной и той же страховой компании. А там в отделе исков сидят настоящие сыщики. Я не знаю страховщиков, которые с радостью прощаются с кругленькими суммами, не вникая в подробности. Одна смерть — случайность, вторая — совпадение, третья — закономерность.

— С Люси все чисто сработано, — подал голос второй парень. На вид он был чуть старше приятеля, выглядел на все тридцать. — Лекарство ей ввели французское, и взято оно в той же клинике, где Люси лежала. Подозрения могут пасть только на медперсонал. Или, в крайнем случае, на Катрин.

Чаров резко обернулся и испуганно глянул на парня.

— Не заговаривайся, Юрочка. Катя вне игры.

— Хотелось бы. Но кто же знал, что в день, когда Люси сделали инъекцию, Катрин приедет в клинику ее навещать. Она просидела у сестры больше часа, а через два часа после ее отъезда Люси стало совсем плохо, ночью она умерла.

Лицо Чарова вспыхнуло.

— Странно. Мне она ничего не говорила по этому поводу. Причина смерти установлена, но по обоюдному согласию с врачами дело решили замять. А если страховщики захотят эксгумировать труп?

— Ничего не получится. Люси кремировали, — усмехнулся один из парней.

— Вот оно что! Но в роду Ростопчиных никого до сегодняшнего дня не кремировали. Это не по-православному — сжигать покойников. Нельзя недооценивать противника. Если тень падет на Катерину, то я окажусь в свете прожекторов, а мне освещенная сцена не нужна. Я привык оставаться за кулисами.

— Послушай, Устиныч. Ты с легкостью можешь избавить себя и ее от проблем, — подал голос Юра. — Достаточно того, чтобы Катрин отказалась от страховой премии и порвала исковое заявление. С твоим талантом внушения ничего не стоит убедить наследницу принять такое решение. Она и без того одна из самых богатых женщин побережья.

— Вот что, мальчики, собирайте манатки и уматывайте домой. Через неделю я вернусь в Питер, и мы подумаем, как нам разыгрывать партию дальше. Здесь вам оставаться больше нельзя.

Чаров оделся и ушел.

Нике не везло. Ей удалось оттянуть отъезд на неделю, но она так и не застала Геннадия на вилле. Дом пустовал. Девушка даже заподозрила, что ее женские чары утратили свою силу, что она уже не может завораживать мужчин с первого вечера. Неужели перегнула палку, вела себя слишком строго, давая понять, что недоступна? Глупо получилось. Ей выдался великолепный шанс, способный перевернуть всю жизнь. Возраст Геннадия ее не смущал. Он из тех мужчин, на которых годы не влияют. И главное, он русский. Жить с иностранцем, пусть даже очень богатым, значит, лишить себя общения. Ну кому она будет читать вслух Александра Блока и Сашу Черного? Какой американец сможет понять тонкую русскую лирику, кто оценит ее талант в прочтении великих монологов из Толстого и Достоевского, уловит печальный юмор Чехова? Ника до мозга костей оставалась актрисой. Упустила! Неужто упустила? Где теперь его искать?

Она возвращалась в Россию несолоно хлебавши, со слезинками на глазах. На поездку были потрачены с таким трудом накопленные деньги, и вряд ли она отважится еще на один такой вояж к берегам Средиземного моря. Все это сказки, будто там миллионеров, как редиски на рынке. Одни сутенеры и женатые толстосумы, разглядывающие берег в бинокль с палуб собственных яхт. Выпал дурочке жребий, а она им не воспользовалась. Теперь ей вновь предстоит выходить на подмостки в массовке или кордебалете, сбивая каблуки о покарябанные доски сцены. Мрачная безликая жизнь в мрачном дождливом городе, помойки в общежитии и вечные домогательства непонятых гениев с дырявыми карманами, с похмельным прошлым и без всякого будущего.

— Ника? Торопишься на самолет?

Она обернулась. Со спортивной сумкой в руках перёд ней стоял Олег. Тот самый смазливый слюнтяй, что познакомил ее с Чаровым. Точнее, ткнул в него пальцем и исчез.

— Да, улетаю к родным пенатам. Не век же радоваться жизни, пора и честь знать.

— А я думал, ты будешь возвращаться домой в обнимку с Геннадием Устиновичем. Неужто споткнулась?

— Выскользнула золотая рыбка из рук. Жаль, конечно, но переживу.

— Догадываюсь. Он уехал. Но ты здесь не причем. У него погиб близкий знакомый, из тех, что живут здесь уже давно. Автокатастрофа. Я из газет узнал.

У Ники мелькнула надежда.

— Уверен?

— Идем. Я провожу тебя на посадку. Мой самолет через три часа.

Они направились к регистрации.

— Ты очень много знаешь о нем, будто работаешь личным секретарем, — заметила девушка.

— Почти угадала. Мой дружок на него работает и ставит меня в известность о каждом шаге Чарова.

— Чего ты добиваешься?

— Компенсации. За моральный ущерб, нанесенный мне. Кажется, скоро я его получу.

— Шантаж?

— Способов много. Важно выбрать правильный и эффективный. Я не из тех, кто без толку палит в воздух, распугивая дичь. Свою цель приходится выжидать годами, но бить надо наверняка, без ошибки.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Хочу взять тебя в партнеры.

— И что мне за интерес с тобой связываться?

— Получишь Чарова с потрохами. Никто, так как я, не знает предмет, с которым работает. Я могу быть твоей путеводной звездой. Результат должен устроить каждого из нас. Я получаю весь бизнес Чарова в Питере, а ты за границей. Здесь его доля состояния несоизмеримо больше, чем в России.

— Если он хочет свалить из России, то и капиталы свои заберет.

— Он пока не будет уезжать из Питера. Там у него слишком много всяких дел, связанных с недвижимостью. Настоящая фамилия Чарова — Ростопчин. Потомок известного московского генерал-губернатора графа Федора Ростопчина. Здесь, во Франции, немалые фамильные богатства. Я на них не претендую, кишка тонка, а ты можешь ухватить часть пирога. Но для этого тебе придется стать моим партнером. В таком тандеме мечты и грезы могут приобрести вполне реальные черты.

— Забавное предложение.

— Конечно. Мы заключим с тобой договор о сотрудничестве и нотариально его заверим. Такая бумага обезопасит меня от предательства с твоей стороны. Вступив со мной в сговор, ты уже не сможешь перейти на сторону врага. Он тебе этого не простит.

— Допустим. С чего же мы начнем?

— Через несколько дней Чаров вернется в Россию. Начнем с того, что вы случайно встретитесь. Завяжем узелок на оборванной ниточке, и плети свою паутину дальше, а я буду давать тебе нужное направление.

Плевать Ника хотела на все его слова. Она думала совсем о другом. Неужели такое возможно? Она, потомственная княгиня Оболенская, выйдет замуж за достойного и богатого потомка графа Ростопчина! Ника неплохо знала русскую историю, и ей не требовалось сидеть в библиотеках с энциклопедией в обнимку, чтобы выяснять, кто такие Ростопчины.

От слез и след простыл. Когда самолет взмыл над облаками, девушка представила себя в подвенечном платье. Вот только она не знала, сколько пройдет времени до счастливой минуты, с какими трудностями будет сопряжено ее продвижение к цели.

Жизнь всегда имеет более сложный рисунок, чем тот, который человек создает в собственном воображении.

На третий день после похорон брата Катя прощалась с Чаровым. Геннадию надо было возвращаться в Россию, где его ждали дела.

Они решили пожениться через сорок дней, когда закончится траур. В связи с переездом Чарова во Францию возникало немало проблем. Как быть с российским бизнесом? Для того чтобы закрыть все дела, продать недвижимость и переправить деньги за рубеж, понадобится минимум год, а то и больше. Посоветовавшись с адвокатом Катрин Пуартье и взвесив все за и против, они пришли к такому решению: Чаров должен сделать дубликаты своих паспортов и ряда других документов. Во Франции он зарегистрируется по дубликатам и возьмет фамилию жены, превратившись в гражданина Франции Пуартье. В дальнейшем они планировали сменить фамилию на Ростопчиных, приложив к этому нужный пакет российских документов.

После отъезда Чарова Катрин начала приготовления к свадьбе. Она сгорала от нетерпения, но, тем не менее, не забывала о практической стороне. Никому еще не удавалось оставить ее в дураках. Ее даже в карты никогда не обыгрывали и не потому, что она была великолепным игроком или ей страшно везло. Катрин умела выбирать нужных партнеров.

Один такой вернулся из России после десятидневной командировки. Это был ее личный секретарь Антуан Берто. Тоже потомственный русский. В услужении у графов Ростопчиных род Беркутовых был еще с начала прошлого столетия. Служили личными секретарями, адвокатами, делопроизводителями. Брат Антуана — Борис был личным адвокатом Катрин. И тот и другой люди солидные, их расценивали как верных псов графини. Разговаривала она с ними исключительно по-русски, была требовательна, даже сурова, но и выслушивать умела, ценя в братьях прозорливость, особый склад ума, умение давать точные оценки не только обстоятельствам, но и людям.

Антуан, которому уже стукнуло пятьдесят, но остававшийся для хозяйки Антошей, стоял за ее креслом и докладывал о результатах своей командировки, инициатором которой был он сам.

— Благодаря нашим обширным связям в деловых кругах российской элиты, мне удалось получить самые подробные справки из архивов. Конечно, никаких выписок я не требовал, так как Чаров обещал самолично привезти все документы. Я лишь искал подтверждение.

— Не тяни резину, Антон. — Катя скрипнула зубами, прикусывая длинный перламутровый мундштук с не менее длинной черной сигаретой.

— После того как ваш прадед Петр уехал во Францию, а его брат Иван остался в России, он недолго продержался на плаву. Его держали на свободе, пока в нем была нужда как в консультанте и воспитателе смены специалистов. В середине тридцатых он был расстрелян. Его сына и жену также арестовали. Жена умерла, а двенадцатилетнего сына отправили в колонию для малолетних, дали ему имя Устин, а фамилии лишили. Он зарегистрирован как Бесфамильный. В пятьдесят четвертом был амнистирован, женился и в пятьдесят шестом у него родился сын Геннадий Бесфамильный, который в семьдесят шестом взял фамилию жены — Чаров. Никакой ошибки быть не может, он прямой потомок графа Федора

Ростопчина и ваш родственник. Брат в четвертом поколении.

— Я не сомневалась в этом. Гена не стал бы лгать. Он мне не навязывался в родственники. Я сама сделала ему предложение, и он его принял. В нашем романе родство не главное.

— За исключением одной детали. Он имеет те же права на фамильное наследство, что и вы.

— Какие права? Что он может знать о моем состоянии и фамильных ценностях, если я сама толком о них ничего не знаю! Уж наверное не русские кузнецы ковали свадебное ожерелье Ростопчиных! Он не на деньги позарился, а жениться на мне собирается. Ты уже ездил в Россию и удостоверился, что Гена не аферист, а солидный бизнесмен. Ну, хватит копать. Мне это уже начинает действовать на нервы.

На террасе появился Борис. Его заметили, когда он обозначил свое появление легким кашлем.

— Ну а что хорошего скажешь ты, Боря?

— Боюсь, радостных новостей я не принес.

— Когда такие слова произносит адвокат — звучит как приговор. Проходи и садись.

Антон такой чести не был удостоен и остался стоять.

— Детективы страховой компании очень внимательно изучили машину Пьера, рухнувшую в пропасть. К сожалению, она не сгорела до тла. Экспертами было установлено, что тормозной шланг надрезан острым предметом. Вывод может быть только один. Умышленное покушение на жизнь. Тормоза выведены из строя, что неминуемо должно было привести к катастрофе, и она произошла.

— И кого же они обвиняют в покушении? — холодно спросила Катрин.

— В таких случаях ищут заинтересованные стороны. Вам переходит все состояние дома Ростопчиных, вы становитесь единственной наследницей всего имущества. Если они не докопаются до истинных цифр, не узнают, что хранят в своих сейфах европейские банки, то недвижимость и земли с виноградниками, а также винозаводы оцениваются экспертами в семьдесят миллионов долларов.

Графиня обернулась и глянула на своего секретаря.

— Ты идиот, Антон. Тебе ничего доверить нельзя. С куриными мозгами за такие дела не берутся.

— У них нет никаких доказательств, — твердо заявил секретарь. — Без исполнителей невозможно вычислить заказчика. А исполнителей давно уже пожрали крабы у мыса «Лакры». Из одних подозрений не выстроишь доказательной базы. Ни один суд их не признает.

— Существует другая база, — сказал адвокат. — Детективам удалось установить, что вы, мадам, были у Люси в день ее смерти. Согласно заключению, ей была сделана инъекция. Эта инъекция и привела к гибели.

— Чушь собачья. Я не делала ей инъекций, а подсунула конфеты с ядом замедленного действия.

— Ваш яд не сработал. Он был нейтрализован другими лекарствами и в крови не обнаружен. Либо яд потерял свои свойства со временем. А возможно, все сработало одновременно. Но в заключении о смерти речь идет только о препарате, который имелся в клинике.

— Тогда я ничего не понимаю! — возмутилась хозяйка.

— Речь может идти о сговоре с врачами.

— Но этого не было. Клиника сама пошла со мной на сговор, чтобы замять скандал. И мы пришли к выводу, что труп надо сжечь. Так и сделали.

— Это лишь насторожило сыщиков. Они набирают очки и очень быстро продвигаются вперед в своем расследовании. Вы собираетесь выходить замуж в ближайшее время. Помните, мы совсем недавно обсуждали проблему двойных документов для вашего мужа. Речь идет о стопроцентной афере. Сейчас лучше не привлекать внимания. Устраивать пир во время чумы не стоит.

— Что ты предлагаешь, Борис?

— Я встречался со страховщиками. Они не успокоятся и добьются доказательств того, что ваши брат и сестра погибли насильственной смертью, а в страховом полисе этот пункт не учтен. Вы проиграете дело и кроме громкого скандала ничего не добьетесь. Компания согласна спустить дело на тормозах, сэкономив на судебных издержках, но с условием, что вы откажетесь от иска и страховой премии по собственной воле.

— И потеряю два миллиона?!

Катя вскочила, опрокинув журнальный столик, и резко шагнула к перилам террасы. Со спины было видно, как дергаются ее плечи.

— Хорошо! — твердо заявила она после долгой паузы. — Отзывайте иск и уничтожьте контракт со страховой фирмой. Существуют вещи, имеющие большую ценность, чем деньги. На этом все.

Оба брата ретировались, оставив женщину в одиночестве. Она так и стояла, облокотившись о перила, не отрывая взгляда от моря.

— Что ты об этом думаешь? — спросил брата Антон, когда они перешли в кабинет.

— Думаю, что Люси отравила не Катя, а кто-то еще. По логике вещей этим «кто-то» может быть только один человек — Геннадий Чаров.

У Антона приподнялись кверху брови.

— Два месяца назад он еще не рассчитывал стать мужем Катерины.

— Все он рассчитал. Не будь идиотом, Антон, как называет тебя наша потомственная барыня. Случайностей таких масштабов не бывает. Ты сам убедился — Чаров из рода Ростопчиных. Неужели ты поверишь, будто их знакомство — дело рук Господа Бога? Конечно, нет. Я не верю в искреннюю любовь Чарова. Глупости. Он искал представителей своего рода, зная или предполагая, какие деньги стоят за ними. И он добился своего. Теперь он станет ее мужем. Я думаю, что это не окончательная цель прохвоста из России. Он замахивается на большее.

Антон присел на диван и налил себе вина.

— Не хочешь ли ты сказать, что Чаров рискнет поднять руку на Катю?

— А разве ты не видишь, что она ему не пара? Таких, как Катрин, и в России пруд пруди. Она далека от идеала. Ему нужно ее состояние. Став мужем Катрин, он получит его. Останется лишь избавиться от ненужной жены.

— И как мы можем этому помешать?

Борис закурил сигару, сел в кресло и закинул ноги на письменный стол.

— Никак. Наши деды и прадеды горбатились на Ростопчиных от рождения до гроба, но так и оставались прислугой, мальчиками на побегушках, хотя были умнее и грамотнее хозяев. Это с помощью наших отцов Ростопчины наживали богатство, а мы оставались слугами.

— У каждого своя судьба.

— Дурак! Мы сами должны выстроить свою судьбу. С Катериной нам не справиться. Тут и думать нечего. Она прямая наследница с короной на голове. Но с ней может справиться Чаров. И если он умен и сделает все грамотно, то его-то мы сможем заставить поделиться богатством. Если только не будем глупее его. Нам нужны улики и неопровержимые доказательства, только тогда можно будет прижать Чарова к стенке и поставить ему условия. Либо фифти-фифти, либо гильотина. Тут не Россия, где он чувствует себя как рыба в воде. Решающую битву мы устроим на нашем поле.

— Я уже чувствую себя предателем. Отдать Катю…

— Заткнись. Ты не предатель, а лакей и им же сдохнешь. Пора и нам подумать о своем роде. Федор Ростопчин давил таких, как мы, сотнями на пути к вершине славы и богатства. А нам и давить никого не надо. Лифт к небесам уже подан.

— Как бы он не отвез нас в преисподнюю.

Братья умолкли. У них впереди была уйма времени, чтобы все просчитать.

План случайной встречи Ники с Чаровым Олег продумал в деталях. Комар носа не подточит. Все должно было выглядеть естественно, без всяких натяжек, но судьба распорядилась по-своему, и ловкий трюк пришлось отбросить в сторону.

Получилось так, что Чаров сам нашел Нику. Не так уж много в Сантк-Петербурге театров и актеров. Это тебе не официанты в бесчисленных забегаловках и не продавцы на вещевых рынках. Нике ничего играть не пришлось, когда она увидела Геннадия, ожидающего ее возле служебного входа театра. Она растерялась, потом обрадовалась и, наконец, расчувствовалась. Геннадий не ожидал такой реакции, он полагал, что девушка успела его забыть.

Так начался их бурный роман с безумными страстями. Они виделись, практически, ежедневно. Ника бывала у него дома, они частенько ездили на выходные дни на его шикарную дачу неподалеку от Репино на самом берегу Финского залива. Там же Чаров строил коттеджный поселок для городской элиты, готовой вывернуть карман ради покупки дома в престижном районе пригорода. Дни летели, как минуты, и оба забыли о времени, они никак не могли насытиться друг другом.

Однажды, сидя у камина, они попивали легкий коктейль. Молчали. В открытые окна лился свежий сосновый воздух. Внезапно Ника заговорила…

— Я беременна, Гена. Прости, но как бы ты к этому ни отнесся, я решила рожать. Я хочу ребенка только от тебя, ни от кого больше. Мое решение окончательное. Ты можешь меня бросить, я ни на что не претендую и не стану навязываться. У меня такое желание возникает второй раз в жизни и третьего уже не будет. Пришел срок, и я не вижу смысла ждать, когда упрешься в тупик.

Чаров оторопел, но внешне остался спокойным. Он даже улыбнулся.

— Когда же ты в первый раз хотела рожать?

Вопрос оказался неожиданным, она рассчитывала услышать совсем другое.

— В девятнадцать лет. Речь идет о моей первой любви. Его звали Артем Зерцалов. Он был очень красив, благороден и умен, несмотря на молодой возраст. Сейчас, после встречи с тобой, мне уже трудно судить: любила я его или это была страсть созревшей девчонки с романтическим характером. Он меня поразил своим благородством.

— Почему ты говоришь «был» и «звали»? Он умер?

— Нет. Он сидит в тюрьме, и в некотором смысле я в этом повинна. Ему дали восемь лет. Около четырех он уже провел в колонии строгого режима.

— В чем же твоя вина?

— Речь шла о моем наследстве, знаменитой коллекции марок, которая досталась мне от матери, но была украдена очень талантливым аферистом. Эту историю ты можешь прочитать в газетах за девяносто восьмой год. Громкий скандал получился. Артем помог мне вернуть эти марки. Я тогда не знала, что мой рыцарь является одним из самых знаменитых медвежатников, за которым охотилась вся милиция страны. Для этого человека не существовало закрытых дверей. Он мог вскрыть любой сейф без исключения. И он вскрыл, и не один. Пошел на риск ради меня и попался. Роман кончился плачевно. Артема посадили, а марки так и остались в руках аферистов. Но это прошлое, почти забытое, и сейчас уже с трудом верится, что вся история происходила наяву. Тогда я не забеременела и никого не родила. Рождение ребенка — акт любви. В противном случае это лишь скотское размножение.

— Я тебя понял, Вероника. Готов с тобой обсудить этот вопрос, но хочу чтобы ты меня правильно поняла. Сейчас эмоции неуместны. В том, что я говорю, превалирует здравый смысл и забота о будущем. Во Франции, там, где мы с тобой встретились, меня ждет крупное наследство. Чтобы его получить, я должен жениться. Это не любовь, а обычная сделка. Но мне придется туда уехать. В этом случае мое состояние здесь, в России, достанется моему сыну Андрею. Значит, будет выброшено на ветер. Деньги вложены серьезные, недвижимость не заберешь с собой. Продавать глупо. Уже сейчас затраты приносят крупные доходы. Наследник меня не устраивает. Он не способен нести столь тяжелую ношу. Но сейчас, сама того не понимая, ты предложила выход из сложившегося положения. Вряд ли найдется мужчина, способный устоять перед твоими чарами. Ты должна выйти замуж за моего сына, а он должен поверить, что мой ребенок — от него. В этом случае я оставлю свое наследство не сыну, а внуку, то есть своему младшему сыну, которого мы с тобой и воспитаем должным образом. Настоящим, умным и дееспособным мужчиной, готовым к тому, что ему предстоит стать сильным мира сего.

— Но я же буду женой твоего сына, а не твоей…

— Не торопись. Его женой ты будешь недолго. Наступит час, когда он самоустранится, а мы с тобой поженимся. Но тогда я буду иметь состояние во Франции, а наш сын — в России. Рожай. Наконец-то на свет появится достойный наследник, да еще голубых кровей.

— Идея заманчивая. Ты действительно заглядываешь очень далеко вперед. Но мне непонятно, как твой сын самоустранится и как я смогу жить с человеком, которого не люблю.

— Не такое это уж далекое будущее. Все вопросы решатся сами собой не более чем за год. А пока тебе не следует терять времени, надо познакомиться с Андреем. Вряд ли он вызовет в тебе отвращение. Важно помнить о том, что нас с тобой ожидает, а не о черных буднях, которые придется перетерпеть, а потом с легкостью перечеркнуть, словно их и не было. Я верю в удачу, верю в тебя и верю в результат. Ничего не дается с легкостью, тем более, если речь идет о золотых горах.

Ника поднялась, подошла и села к нему на колени. Какая каша была в ее голове! Такого оборота она не могла предположить и во сне. Сейчас лучше об этом не думать. Пусть все идет своим чередом, так, как он хочет. За его спиной девушка себя чувствовала, как за каменной стеной. Иначе и быть не могло.

На следующий день Олег Злачников встретился с Никой в ресторане. Тогда она еще не знала, что милая забегаловка принадлежит ему. Они сидели за столиком, и на сей раз Ника командовала парадом.

— Тебе необходимо познакомиться с Андреем Курносовым и стать его самым лучшим другом. Через три-четыре дня я должна с ним переспать, но не как уличная шлюха, а как его будущая жена. Ты меня хорошо понял?

— Очень плохо. Зачем тебе какой-то Курносов, когда есть Чаров?

— Курносов в большей степени должен интересовать тебя. Чаров никуда от меня не денется, и его заморские сокровища тоже, а вот ты рано разинул рот на российское богатство Чарова. Андрей Курносов — его сын и по закону ему будет принадлежать наследство Чарова.

— Сын? Почему я о нем ничего не знал?

— Потому что у него другая фамилия и отчество. Плохо копал. Теперь будешь делать то, что я говорю. Мы меняемся ролями. Если, конечно, ты хочешь получить свою долю. Я ведь и без твоей помощи могу обойтись.

— У нас соглашение о партнерстве, — раскраснелся Олег.

— Я помню, и только поэтому встретилась с тобой. Начинаем активно действовать. Планы будут корректироваться по ходу событий. Этап первый. Я должна стать женой Андрея Курносова. — Ника выложила на стол листок бумаги. — Здесь его адрес и другие данные. Я уже успела на него взглянуть сегодня. Симпатичный парень, похож на отца. Обожает компьютер, пьет только пиво, любит горные лыжи и отлично стреляет из малокалиберной винтовки. Ты должен любить

то же самое. По некоторым непроверенным данным, он еще и бабник в придачу. Это плохо. Такого трудно женить, да еще в двадцать три года. Ладно, этот вопрос я сама решу. Но ты должен меня подать ему как недотрогу, суперпорядочную и самую надежную в мире. Он должен смотреть на меня, как на святую.

— Что ты задумала? У тебя есть план?

— Есть. Но обсуждать его рано. Выполним первую задачу, я поставлю перед тобой вторую.

— Уверена в успехе?

— На сто процентов, если ты не гнушаешься грязной работой. Запомни, мститель, большие деньги легко не даются, их зарабатывать надо. И не с кайлом в руках, а с динамитом.

— Что ты подразумеваешь под грязной работой?

— Разгребать дерьмо. То, к чему ты уже привык. И подливать новой грязи под ноги противнику. Это нам надо бежать по проторенным дорожкам, а остальные должны скользить на месте.

— Темнишь, девка!

— В темноте легче тому, кто путь знает. Пусть другие себе лбы расшибают о стены. Не теряй времени, дорогуша.

Когда Ника выслушивала признания в любви от сына Чарова, Андрея, сам Чаров венчался в церкви предместья Сан-Рафаэль. Его невеста Катрин Пуартье, она же графиня Екатерина Федоровна Ростопчина, шептала на ухо жениху возвышенные слова, полные чувств и трепета. На нем был черный смокинг, на ней кружевное белое платье и очень необычное громадное ожерелье с золотыми подвесками и огромным бриллиантом темного цвета по центру. Никто ничего подобного никогда не видел.

Венчание проходило по русским обычаям, на русском языке, в церковь были допущены только самые близкие. Ни репортеров, ни журналистов даже на порог не пустили.

После обряда жених набросил на плечи невесты соболью пелерину, прикрывшую странный, но очень красивый наряд, и они быстро сели в машину. Частная охрана оттеснила любопытствующих и репортеров на солидное расстояние, и жениха с невестой никто толком не разглядел.

Свадьба была скромной. Охраны больше, чем гостей. А в полночь над особняком дали фейерверк. Тридцать залпов, ознаменовавших рождение новой семьи.