"О следственном деле по поводу убиения царевича Димитрия" - читать интересную книгу автора (Костомаров Н.И.)

умертвили царевича. Быть может, до них доходили намеки, из которых они могли
догадаться, что

Борис этого от них желает; быть может, даже они и по собственному
соображению решились на убийство, достаточно убеждаясь, что это дело угодно
будет правителю и полезно государству. Могла их к этому подстрекать и
вражда, возникшая у них с Нагими. Во всяком случае, они совершили то, что
было в видах Бориса: без сомнения, для Бориса казалось лучше, чтоб Димитрия
не было на свете. Раздраженное чувство матери, лишившейся таким образом
сына, не дало убийцам совершить своего дела так, чтоб и им после того
пришлось пожить в добре, и Бориса не подвергать подозрению. Убийцы получили
за свое злодеяние кару от народа, смерть царевича осталась без свидетелей,
за неимением их набрали и подставили таких, которые вовсе ничего не видали;
но все жители Углича знали истину, видевши тело убитого, вполне остались
убеждены, что царевич не зарезался, а зарезан. Жестоко был наказан Углич за
это убеждение; много было казненных, еще более сосланных; угличан, видевших
своими глазами зарезанного Димитрия, не оставалось, но зато повсюду на Руси
шепотом говорили, что царевич вовсе не убил себя сам, а был зарезан. Не
только русские - иностранцы разносили этот слух за пределами московской
державы. Следственное дело с его измышлениями не избавило Бориса от
подозрения.
Это подозрение, однако, не помешало Борису по смерти Федора взойти на
престол при посредстве козней, расположения к себе духовных и подбора партии
в свою пользу. Борис не был человек злой, делать другим зло для него не
составляло удовольствия, ни казни, ни крови не любил он. Борис даже склонен
делать добро, но это был человек из тех недурных людей, которым всегда своя
сорочка к телу ближе и которые добры до тех только пор, пока можно делать
добро без ущерба для себя; при малейшей опасности они думают уже только о
себе и не останавливаются ни пред каким злом. От этого Борис в первые годы
своего царствования был добрым государем и был бы, может быть, долго таким
же, если б несчастное углицкое дело не дало о себе знать. Воспоминание об
нем облеклось таинственностью, которая породила легенду, что Димитрий, не
зарезался и не зарезан, а спасся от убийц и где-то живет. Этой легенде
естественно было в народном воображении родиться именно при той
двойственности, какая существовала в представлениях об углицком событии.
Правительство говорило, что Димитрий сам убил себя; в народе сохранилось
представление, что Дмитрий зарезан; в противоположности двух различных
представлений образовалось третье представление, наиболее щекотавшее
воображение. Борис, услышавши об этом, хотел найти виновников такого толка,
уже более опасного для него, чем были толки о том, что царевич зарезан, но
найти творцов этого слуха он был не в состоянии, потому что их не было, -
была только мысль, носившаяся, как по ветру, в народе. Борис сделался
тираном, возбудил против себя ненависть, а с ненавистью возрастала
уверенность в существовании Димитрия и явилась надежда на его появление.

И он явился после того, как слухи о Димитрии дошли в Украину, страну
приключений и отважных предприятий, и достигли до иезуитов, увидавших
удобный случай подать руку помощи удалому молодцу, с целью вслед за ним
наложить свои сети на восточно-русские земли.
Борис пал, погибла семья его. Одна ложь о Димитрии сменилась другой