"Андрей Белый" - читать интересную книгу автора (Демин Валерий)

закинула; прелесть ее костяного, безбокого остова напоминала причастницу,
ловко пленяющую сатану.
"...· [Мережковский] тут же сидел: в карих штаниках, в синеньком
галстучке, с худеньким личиком, карей бородкой, с пробором зализанным на
голове, с очень слабеньким лобиком вырезался человечек из серого кресла под
ламповым, золотоватым лучом, прорезавшим кресло; меня поразил двумя темными
всосами (так!) почти до скул зарастающих щек; синодальный чиновник от миру
неведомой церкви, на что-то обиженный; точно попал не туда, куда шел; и
теперь вздувал вес себе; помесь дьячка с бюрократом... "...·"
Более обобщенную характеристику звездной супружеской пары дает
свояченица Брюсова Бронислава Погорелова: "Странное впечатление производила
эта пара: внешне они поразительно не подходили друг к другу. Он - маленького
роста, с узкой впалой грудью, в допотопном сюртуке. Черные, глубоко
посаженные глаза горели тревожным огнем библейского пророка. Это сходство
подчеркивалось полуседой, вольно растущей бородой и тем легким
взвизгиваньем, с которым переливались слова, когда Д[митрий] С[ергеевич]
раздражался. Держался он с неоспоримым чувством превосходства и сыпал
цитатами то из Библии, то из языческих философов.
А рядом с ним - Зинаида Николаевна Гиппиус. Соблазнительная, нарядная,
особенная. Она казалась высокой изза чрезмерной худобы. Но
загадочно-красивое лицо не носило никаких следов болезни. Пышные
темно-золотистые волосы спускались на нежно-белый лоб и оттеняли глубину
удлиненных глаз, в которых светился внимательный ум. Умело-яркий грим.
Головокружительный аромат сильных, очень приятных духов. При всей
целомудренности фигуры, напоминавшей скорее юношу, переодетого дамой, лицо
З. Н. дышало каким-то грешным всепониманием. Держалась она как признанная
красавица... "...·"
Мало кто награждал Зинаиду Гиппиус - при всем ее несомненном
авторитете - благозвучными прозвищами или эпитетами. Проницательная Ольга
Михайловна Соловьева, восхищавшаяся ее стихами, после личного знакомства с
поэтессой высказалась весьма лаконично: "Змея!" Сергей Соловьев,
возненавидевший мистическую чету, перещеголял мать и одним махом развеял
ореол сакральности в едкой и злой эпиграмме: "Святая дева с ликом бляди /
Бела, как сказочный Пегас, / К церковной шествует ограде / И в новый храм
приводит нас. // Хитра, как грек, и зла, как турка, / Ведет нас к Вечному
Отцу, / И градом сыплет штукатурка / По Зинаидину лицу. // В архиерейской
ставши митре / И пономарском стихаре, / Законный муж ее Димитрий / Приносит
жертву в алтаре..." Словом, непростые и далеко не безоблачные отношения
складывались с самого начала в символистской среде... Большинство называло
ее совсем уж зловещим именем - "Сатанесса". Тем не менее ее поэтический
талант ценили почти все за малым исключением; восторг почитателей иногда
переходил всякие границы - вроде высказывания: "Пушкин - нуль по сравнению с
Гиппиус". Дмитрий Сергеевич к тому времени также уже был прославленным и
общепризнанным автором двух частей трилогии "Христос и Антихрист" - "Смерть
богов. (Юлиан Отступник)" и "Воскресшие боги. (Леонардо да Винчи)". Журнал
"Мир искусства" к тому времени завершил публикацию его фундаментального
исследования "Л. Толстой и Достоевский". Стихи Мережковского были намного
слабее его прозы, философских и богоискательских эссе: лиризмом,
экспрессивностью, религиозным экстазом и другими параметрами они явно
уступали сакральной таинственности и обволакивающей "вечноженственности"