"Андрей Белый" - читать интересную книгу автора (Демин Валерий)

или параллелей в семейной генеалогии. Псевдоним придумал его сосед по дому
Михаил Сергеевич Соловьев, брат Владимира Сергеевича Соловьева. Смысл один -
мистический, восходящий к народной мифологеме "белый свет", обозначающей,
между прочим, Мироздание, другими словами, синонимичной понятию "Космос".[4]
Имя Андрей - тоже со значением - в честь высокочтимого на Руси апостола
Андрея Первозванного.
Отец писателя - Бугаев Николай Васильевич (1837-1903) - был известным
математиком, профессором Московского университета, а в год рождения
единственного сына - еще и деканом физико-математического факультета,
президентом Московского математического общества. По его учебнику арифметики
для начальной школы училась вся российская детвора. Добрейший и
талантливейший человек, любимец коллег и студентов, профессор Бугаев был
притчей во языцех из-за своей рассеянности (что, впрочем, естественно для
типичного математика). Занудой и "человеком в футляре" никогда не был,
беллетристику ценил, но избирательно. Новые веяния в поэзии и прозе отметал
начисто. Но до того, чтобы в запальчивости выплеснуть вместе с водой и
ребенка, не доходил.
Николай Васильевич серьезно интересовался философией и даже написал ряд
серьезных работ на тему "математика и научно-философское миросозерцание". Из
философовклассиков на первое место ставил Лейбница - великого мыслителя и не
менее великого математика, открывшего одновременно с Ньютоном и независимо
от него дифференциальные исчисления. Под влиянием учения Лейбница о
монадах - первичных духовно-вещественных элементах бытия - написал в 1893
году философскую работу "Основные начала эволюционной монадологии",
состоявшую из 184 тезисов (строгих, как математические теоремы). Последний
из них гласил: "Человек... есть живой храм, в котором деятельно
осуществляются высшие цели и задачи мировой жизни". Как видим, у отца - то
же космистское мироощущение, что и у сына (разве что в более рациональном
оформлении). "Математика - гармония сферы, - утверждал он вслед за Пифагором
(в дальнейшем любимым античным философом сына). - Риза мира колеблется
строем строгих законов: по ней катятся звезды..." И добавлял о небе-космосе:
"Оно - сфера: гармония бесподобного Космоса - в нем: по нем катятся звезды
законами небесной механики..."
Научные убеждения отца несомненно повлияли и на космистское
мировоззрение сына. Это признавал и сам А. Белый. В двух стихотворениях,
посвященных памяти отца, он вспоминал философские беседы во время совместных
прогулок по подмосковным полям:

Ты говорил: "Летящие монады
В эонных волнах плещущих времен, -
Не существуем мы; и мы - громады,
Где в мире мир трепещущий зажжен".

"В нас - рой миров. Вокруг - миры роятся.
Мы станем - мир. Над миром встанем мы.
Безмерные вселенные глядятся
В незрячих чувств бунтующие тьмы".

"Незрячих чувств поверженные боги, -
Мы восстаем в чертоге мировом".