"Воспоминания, сновидения, размышления" - читать интересную книгу автора (Юнг Карл Густав)

В Святом Духе я видел проявление непостижимого Божества. Деяния его
представлялись мне не только возвышенными, они обладали странными и
сомнительными свойствами, как и поступки Яхве, Которого я наивно
идентифицировал с христианским Богом, как меня учили перед конфирмацией. (Я
еще не осознавал тогда, что "дьявол", строго говоря, был рожден вместе с
христианством.) "Her Jesus" безусловно был человеком, причем сомнительным
для меня, являясь всего лишь рупором Святого Духа. Это моя в высшей степени
неортодоксальная точка зрения, на 90 градусов (если не на все 180)
расходившаяся с традиционным богословием, естественно, натолкнулась на
полное непонимание. Разочарование, которое я тогда испытал, постепенно
сделало меня странно равнодушным, укрепив мою веру в собственный опыт. Вслед
за Кандидом я мог теперь повторить: "Tout cela est bien dit - mais il faut
cultiver notre jardin" (Все это верно, но нужно возделывать свой сад. -
фр.), - подразумевая под этим собственные занятия.
В первые годы, проведенные в университете, я открыл, что присущие науке
широчайшие возможности познания так или иначе ограниченны и касаются главным
образом вещей специальных. Из прочитанных мной философских сочинений,
следовало все очевиднее, что все дело в существовании души: без нее
невозможно никакое глубокое проникновение в сущность явлений. Но об этом
нигде не говорилось, подразумевалось, что это нечто, само собой
разумеющееся. Даже если кто-то и упоминал о душе, как К. Г. Карус, то это
были не более чем философские спекуляции, одинаково легко принимающие ту или
иную форму, чего я никак не мог для себя уяснить.
К концу второго семестра я сделал еще одно открытие. В библиотеке
одного моего однокурсника, отец которого занимался историей искусств, я
наткнулся на маленькую книжку о спиритизме, изданную в 70-х годах. Речь в
ней шла о спиритизме и его истоках, автор был теологом. Мои прежние сомнения
быстро рассеялись, когда я обнаружил, что эти явления очень напоминают мне
истории, которые я слышал в своем деревенском детстве. Материал был,
конечно, подлинный, но возникал другой важный вопрос: были ли эти явления
правдивы с точки зрения естественных законов, - ответить на него с
уверенностью я не мог. Но все же мне удалось установить, что в разное время
в разных концах земли появлялись одни и те же истории. Следовательно, должна
была существовать какая-то причина, которая не могла быть связана с общими
религиозными предпосылками, - случай был явно не тот. Скорее всего,
следовало предположить, что здесь не обошлось без определенных объективных
свойств человеческой психики. Но вот на этом - на том, что касалось
объективных свойств психики, - я и споткнулся, не найдя абсолютно ничего,
кроме разве что всякого рода измышлений философов о душе.
Наблюдения спиритов, какими бы странными и сомнительными они ни
казались мне поначалу, были тем не менее первым объективным свидетельством о
психических явлениях. Мне запомнились имена Крукса и Целльнера, и я прочел
всю доступную на тот момент литературу по спиритизму. Разумеется, я пытался
обсудить это с друзьями, но к моему удивлению они реагировали отчасти
насмешливо, отчасти недоверчиво, а иногда и с некоторой настороженностью.
Они с поразительной уверенностью утверждали, что это принципиально
невозможно и видели трюкачество во всем, что связано с привидениями и
столоверчением. Но, с другой стороны, я чувствовал очевидную напряженность в
их тоне. Я тоже не был уверен в совершенной правдивости подобного рода
явлений, но почему, в конце концов, привидений не должно быть? Как мы