"Воспоминания, сновидения, размышления" - читать интересную книгу автора (Юнг Карл Густав)

д. Однако, за некоторыми исключениями, все эти вещи превратились для меня в
фантомы, которые я вспоминаю с трудом - они более не волнуют воображение.
Воспоминания о "внутренних" переживаниях, напротив, стали более
отчетливыми и красочными. И здесь возникает проблема описания, с которой я
едва ли способен справиться, по крайней мере сейчас. По этим причинам, к
моему великому сожалению, я не могу удовлетворить вашу просьбу".

Надо сказать, процитированное письмо типично для Юнга. Хотя он уже и
"решился сделать попытку", тем не менее в конце последовал отказ. До самой
смерти он не мог окончательно определиться между "да" и "нет". Всегда
оставался некий скепсис, некоторая скованность перед читающей публикой. Он
рассматривал эти биографические записи не как научный труд, и даже не как
собственную книгу, а скорее как свой вкладе "проект Аниэлы Яффе", как он
называл нашу с ним работу. Особо он настаивал, чтобы эту книгу не включали в
собрание сочинений.
Юнг бывал чрезвычайно скрытен, упоминая о своих встречах с людьми, шла
ли речь об известных лицах, или о близких друзьях и родственниках. "Я был
знаком, - замечал он, - со многими известными людьми моего времени, людьми,
занимавшими выдающееся место в науке или политике, с исследователями,
артистами и писателями, принцами и финансовыми магнатами, но, если быть
честным, я вынужден признать, что только несколько таких встреч стали для
меня событием. В целом, наши встречи скорее напоминали встречи кораблей в
море, когда они приспускают флаги, приветствуя друг друга. К тому же эти
люди обычно желали узнать у меня о чем-то таком, что не подлежит огласке.
Так что во мне не осталось никаких воспоминаний об этих людях, какую бы
ценность они ни представляли в глазах мира. Наши встречи были
бессодержательны, скоро позабылись и не имели никакого серьезного влияния. А
об отношениях с людьми, которые были для меня жизненно важными и о которых я
вспоминаю теперь с чувством отстраненности, я говорить не могу, поскольку
они касаются не только моей интимной жизни, но и интимной жизни других. Это
не по мне - открывать публике то, что закрыто навсегда".
Однако, недостаток внешних событий, с избытком искупается отчетами о
событиях жизни внутренней, о мыслях и чувствах, которые, как считал Юнг,
составляют неотъемлемую часть его биографии. Это справедливо прежде всего по
отношению к его религиозным переживаниям. В этой книге заключено религиозное
кредо Юнга.
Религиозные вопросы предстают в ней как различные стороны его
жизненного опыта: здесь и детские откровения, определившие отношения Юнга с
религией до самого конца жизни, и вечное любопытство ко всему, что связано с
внутренним миром человека, - иными словами, это потребность знать, столь
характерная для его научного творчества. И последнее, но чуть ли не самое
важное, - это осознание себя врачом. В первую очередь Юнг и рассматривал
себя как врача, осознающего, что религиозные чувства его пациентов играли
решающую роль в излечении психических заболеваний. Это наблюдение совпало с
открытием, что человеческое сознание спонтанно создает образы религиозного
содержания, что многочисленные неврозы (особенно во второй половине жизни)
происходят от невнимания к этому особому свойству нашей души.
То, как Юнг понимал религию, во многом отличалось от традиционного
христианства - особенно, когда речь шла о проблеме зла и об идее Бога
(который у Юнга не так уж добр и далеко не всегда "благ"). С точки зрения