"Под сенью виноградных лоз" - читать интересную книгу автора (Дейли Джанет)

8

В комнатах, отведенных под новую программу «Места и люди», не было той атмосферы сиюминутности, поспешности, какая отличала обстановку «Новостей», того столпотворения, вечной гонки перед неуклонным приближением момента выхода в эфир. Здесь никто не рявкал, в голосах редко звучали нотки приказа, даже телефон звонил как-то по-иному. Такие мысли мелькали в голове у Келли, когда она шла через холл к себе в кабинет.

Хотя она уже три дня работала на новом месте, все еще не могла привыкнуть к этому неторопливому ритму и к тому, что никто не ждет от тебя результата уже к концу дня. Конечно, и здесь она испытывала давление и напряжение, но значительно более умеренные.

– Келли! Эй, Келли!

Услышав свое имя, она остановилась и, сделав два шага назад, заглянула в приоткрытую дверь. Навстречу ей из-за стола уже шла Диди Салливан. Одета как обычно – поношенные слаксы и видавшая виды спортивная блузка. Очки подняты чуть ли не до макушки, короткие каштановые волосы с проседью – в тридцать шесть лет.

– Что-то рано вернулась. – Диди бросила взгляд на свои большие часы «Таймекс» на кожаном ремешке. Стоило ей открыть рот – и уже никто не сомневался в ее техасском происхождении. – Я думала, ты еще грызешь своего цыпленка. Как прошла речь?

– Прекрасно, так же, как и завтрак. А это значит, что на программу для детей-инвалидов выделено достаточно денег, – ответила Келли с улыбкой. – Кстати, сначала были цыплята, а потом уже последовала речь.

– А как приняли фильм?

– Я не стала смотреть. У меня слишком много скопилось дел в студии. – На самом деле Келли просто не нашла в себе сил смотреть кадры с несчастными, избитыми и покалеченными детьми, видеть их испуганные страдальческие глаза. Поэтому она никогда не делала о них передачи. Ее ярость не убывала с годами. Но об этом она никому не рассказывала. – А что ты хотела от меня?

Диди широко улыбнулась и подняла кверху большой палец.

– Только что говорила с агентом Джона Тревиса. Ленч состоится завтра в Русской чайной в час дня.

Келли так и просияла, надежда проснулась в ней.

– Значит, он согласен, чтобы мы сделали его телепортрет?

– Официального ответа пока нет. Предполагается, что сначала вы встретитесь с Тревисом. Все будет зависеть от того, насколько вы с ним поладите. Это входит в правила игры. На мой взгляд, милочка, мы его захомутали.

– Надеюсь, ты права, – пробормотала Келли; осторожная по натуре, она не разделяла восторженного оптимизма Диди.

– Конечно, права, – настаивала та, прислонившись к дверному косяку. Сняв с головы очки, она помахивала ими в воздухе. – Боже мой, ты хоть понимаешь, что это значит, Келли? Этот парень прямо с пылу с жару. Его новый фильм побил все рекорды посещаемости, а ведь он только вторую неделю в прокате. Более того, его роль так и просится на «Оскара». Ты хоть видела фильм?

Келли кивнула.

– На закрытом просмотре, несколько недель назад.

– И я тоже. – Диди подалась вперед, в ее взгляде светилась решимость. – Если «портрет» появится в первой же передаче, он выйдет в эфир как раз в дни присуждения Академией наград. Представляешь, как это поднимет наш рейтинг! То, что нам нужно.

– Согласна, но меня не оставляют мысли о его партнерше. Как бы узнать, правду ли говорят, что она не хочет больше сниматься?

– В этом голливудском трепе до правды не докопаешься. – Диди пренебрежительно передернула костлявым плечиком.

– Мне кажется, если слух справедлив, он тоже послужил бы успеху передачи. Действительно, почему Кит Мастерс отказывается от карьеры, когда она почти звезда? В этом нет смысла. – Келли нахмурилась и вздохнула. – Но Хью почему-то считает, что из этой сплетни много не выжмешь.

– А ведь он прав. Людям неинтересно знать, почему она не гонится за американской мечтой. И зачем им вникать в причины? Такое поведение может показаться непатриотичным. Они предпочитают пожать плечами и думать, что у нее не все в порядке с головкой. И не захотят, чтобы наша передача превратилась в следствие. Зрители хотят знать больше о таких людях, как Джон Тревис, которые, несмотря на неудачу, вновь рвутся к вершине.

– Кто говорит здесь о Джоне Тревисе?

Повернувшись, Келли увидела Линду Джеймс, корреспондентку с Западного побережья, которая также еще недавно претендовала на роль ведущей в новой программе. Она холодно улыбнулась Келли, даже не потрудившись скрыть неприязнь, рвущуюся из ее голубых глаз, – их ледяной блеск прекрасно сочетался со стальным отливом голубой ткани костюма.

– Привет, Линда. – Келли постаралась, чтобы голос ее звучал как можно приветливее, понимая, что, вопреки своему желанию, она, заняв место ведущей, нажила себе врага в лице этой женщины.

– Держите меня, неужели я вижу перед собой нашего журналиста с Запада Линду Джеймс? – Диди Салливан сложила руки на груди и откинулась назад. – Что привело тебя в наши края?

– Дела, конечно. Только что от Хью. Хотелось, чтобы он знал, как я разочарована, что не буду работать с ним, хотя по-прежнему желаю ему всего самого лучшего. – Она немного помолчала. – Так же, как и тебе, Келли. Пусть с опозданием, но все же прими мои поздравления.

– Спасибо. – Келли пожала протянутую Линдой руку. – Честно сказать, я до самого конца думала, что это мне придется поздравлять тебя.

– Да ну? – Линда подняла правую бровь – золотистую, как и ее волосы. – Вы ведь с Хью такие близкие друзья.

– Не отрицаю, – твердо произнесла Келли, вспыхнув от слабо замаскированного намека на фаворитизм.

Линда Джеймс воздержалась от дальнейших комментариев. Прежде чем снова поднять глаза на Келли, она некоторое время изучала свои руки.

– После того как Хью рассказал мне о замысле программы, о своем видении ее, я уже не уверена, что она заинтересовала бы меня. Я люблю делать передачи повесомее, а не просто пускать пыль в глаза. А вот тебе, думаю, программа подойдет.

– Рада, что ты так болеешь за меня, Линда. – Келли специально говорила с журналисткой тем же сладким голосом, что и та.

Линда поджала губы, но уже через секунду снова улыбалась своей фальшивой улыбкой.

– Когда я вошла, вы говорили о Джоне Тревисе. Вы что, хотите сделать с ним интервью?

В разговор включилась Диди.

– Келли завтракает с ним.

– Прелестно. – Линда чуть ли не мурлыкала. – Мы с Джоном – старые друзья. Он сейчас очень популярен и соглашается далеко не на всякое предложение. Я замолвлю за тебя словечко. – Она лучезарно улыбнулась. – Успеха вам, – произнесла она на прощание и проследовала к лифту.

– Думаю, она мечтает, чтобы мы провалились, – пробормотала Келли.

– Не сомневаюсь, что с Тревисом она переговорит, – отозвалась Диди. – Постарается испортить дело. Она определенно не выносит тебя, Келли.

– Это мне только льстит.

– Мне нравится твоя реакция. – Диди ухмыльнулась, тут же вновь приняв серьезный вид. – Но мне понравится еще больше, если ты будешь держаться настороже. Опаснее всего те змеи, которые нападают неожиданно.

– Не бойся за меня. У нас в Айове не так уж много змей, но зато хватает скунсов. А они тоже не предупреждают о нападении.

Диди посмотрела в ту сторону, куда скрылась Линда, и наморщила лобик.

– Знаешь, что меня ужасно беспокоит?

– Что?

– Люди, знакомые с Линдой Джеймс, могут подумать, что на телевидении все женщины такие, как она. – Оторвав плечи от косяка, она передернула их кокетливым театральным движением. Келли не могла удержаться от смеха – так оно напомнило ей ужимки Линды.

– Так не забудь – завтра ты идешь на ленч с Тревисом.

– Попрошу Сью пометить встречу в ежедневнике, – обещала Келли, имея в виду свою секретаршу. Махнув рукой на прощание, она заторопилась в свой кабинет.

Когда Келли вошла в приемную, Сью Ходжес там не было. С краю стола лежала дневная почта и запись телефонограмм. Прихватив их с собой, Келли открыла дверь в свой небольшой кабинет, выходивший окнами на площадь.

Вначале она разобралась с телефонограммами. Ничего срочного не оказалось. Тогда она принялась разбирать почту, бегло просматривая письма, пока не наткнулась на записку от Кэтрин Ратледж, в которой та в изящном стиле благодарила ее за интервью и выражала восхищение ее талантом.

Когда Келли читала эти строки, то ей припомнилось не интервью, а тот субботний вечер, когда, выйдя из студии, она увидела на другой стороне улицы одиноко стоящего человека. На какую-то долю секунды она подумала, что это Сэм Ратледж. Чушь, конечно, ведь он находился в нескольких кварталах оттуда – на винном аукционе.

Еще большей глупостью было то разочарование, какое она испытала, поняв, что это не может быть он. Облегчение – вот что она должна была бы испытать.

Зазвонил телефон. Келли перевела взгляд с аппарата на дверь, ведущую в приемную. После второго звонка, поняв, что Сью еще нет на месте, она сняла трубку.

– Офис Келли Дуглас. – Автоматически она потянулась за ручкой и блокнотом.

Телефонистка на станции междугородней связи объявила:

– Звонят лично Келли Дуглас.

– Это я.

– Сэр, можете говорить. – В трубке послышался щелчок – телефонистка отключилась.

– Лиззи, девочка моя, это ты? – От этого голоса, от ненавистного обращения, которое никогда не произносилось с любовью, только с насмешкой, Келли оцепенела. Постепенно шок сменился яростью. – Лиззи, девочка моя, это я… Она резко оборвала его.

– Я знаю, кто со мной говорит. – И тут же пожалела о своих словах. Нужно было притвориться непонимающей. Но теперь уже поздно. – Что тебе надо?

– Я тут видел тебя по телевизору в «Новостях». Сначала думал, что обознался.

– Что, был под мухой? – огрызнулась Келли.

– А ты, вижу, все такая же грубиянка.

– Что тебе нужно? Зачем ты звонишь? – Но она знала ответ и с горечью произнесла: – Попробую догадаться – тебе нужны деньги, ведь так?

– Не мне, семейству Ратледж. Самой мадам. Она хочет отнять у меня землю. Я не отдал в срок заем, а она не предоставляет мне отсрочки. Требует, чтобы немедленно расплатился, или землю отнимут. И дом, и виноградник – все. Я не могу этого позволить. И ты должна мне помочь. Ты многого добилась, у тебя хорошая работа на телевидении и, наверное, куча денег. Сможешь дать мне тридцать пять тысяч долларов?

– Нет. – Она ответила быстро и решительно.

– Ты должна помочь. У меня больше никого нет. Черт побери, ты мне всем обязана!

– Ничем я тебе не обязана! – Гнев наконец прорвался наружу. Она вся дрожала от ярости, голос ее прерывался. – Ничем, слышишь?

– Лиззи, девочка моя, ты ведь не думаешь…

Но она не хотела его больше слушать, ей все было ясно.

– Не смей мне больше звонить.

– Не говори так!

Келли швырнула трубку, не дослушав его протестующих воплей, и закрыла лицо руками. Она старалась совладать с шоком, справиться с гневом и нахлынувшими воспоминаниями. Она ненавидела этого человека. Столько времени прошло, она надеялась, что его уже нет на свете. Ей хотелось так думать.

Келли запустила руки в волосы, крепко сжав голову. Как обычно, после приступа ярости ее охватил страх.

– Боже, что я натворила? – Она вскочила со стула, подошла к окну, всматриваясь в улицу невидящим взглядом. Прижав руки к животу, постаралась успокоить начинающуюся боль и подкатывающую к горлу тошноту.

Надо послать деньги. У нее есть тридцать пять тысяч. Получив работу на телевидении, она с маниакальным упорством откладывала деньги на черный день. Теперь с процентами у нее было около пятидесяти тысяч в надежных акциях. Почему бы не заткнуть ему рот этими деньгами?

Он прибегнул к шантажу, она понимала это. На тридцати пяти тысячах он не остановится. Прижавшись лбом к оконной раме, она закрыла глаза. Начнется то же самое, что и всегда: он станет все у нее отбирать. Раньше ей приходилось прятать деньги, чтобы он не отобрал у нее все до последнего цента.

Нет, она поступила правильно, отказав ему. Келли старалась убедить себя в этом.

А что, если он заговорит? Начнет всем рассказывать про ее жизнь? Что, если…

Перестань, ну перестань же. Келли собрала всю свою волю. Запрокинув голову и глядя в потолок, она быстро моргала, стараясь не расплакаться. Подумай, ну что случится, если он и расскажет? Что может быть хуже того, что было?

Ответ напрашивался сам собой. Хью, Диди – все работающие с ней на программе и, более того, на канале – узнают правду о ней, о ее жизни, детстве, все эти унизительные подробности о ее семье. Возможно, они будут еще больше уважать ее: несмотря на все трудности, она многого добилась в жизни, но одновременно почувствуют к ней жалость. А этого она не могла допустить. Жалость была ей ненавистна.

Но раньше-то она выдерживала такое, стерпит и на этот раз. Жизнь на этом не кончится, с ней останется ее работа, ее карьера. Она все выдержит. Она крепкая. Без этого ей нельзя.

– Келли?

Она не сразу услышала свое имя. На пороге кабинета, придерживая рукой дверь, стоял Хью. Он с беспокойством смотрел на нее.

– Диди только что сказала мне, что ты завтра встречаешься за ленчем с Джоном Тревисом… – Он вскинул голову, складка на лбу углубилась, глаза сузились. – Келли, с тобой все в порядке?

Она кивнула и, почувствовав легкую пульсацию в голове, решила сослаться на недомогание.

– Немного болит голова, вот и все.

– Дай-ка попробую сообразить, с чего это она у тебя заболела? – пробормотал он, и Келли похолодела, решив, что, возможно, он подслушал ее телефонный разговор и теперь все знал. – Линда Джеймс. По словам Диди, она подловила вас в студии и показала коготки. Не обращай на нее внимания, Келли. Забудь про нее.

Линда Джеймс. Встреча с ней совсем вылетела из головы Келли. Но можно прикинуться, что она и впрямь тяготится этим разговором.

– Хорошо. Забуду. – Она опять кивнула. Он все внимательнее присматривался к ней.

– Ты уверена, что все в порядке? Очень уж ты бледная.

Она подняла на него глаза. Может, признаться, пока он не узнал всей правды на стороне? Момент подходящий. А может, все обойдется? Не лучше ли подождать?

Он сделал к ней шаг, но Келли тут же отступила за стол, возведя тем самым между ними барьер. Она еле владела собой и чувствовала, что может раскиснуть при малейшем прикосновении.

– Рыжим бледность к лицу. – Чтобы перевести разговор на другую тему, она взяла со стола конверт. – Получила сегодня открытку от Кэтрин Ратледж, в которой она благодарит меня за интервью.

– Кэтрин не могла поступить иначе. – Хью взял у нее открытку и бегло просмотрел. – Она принадлежит тому времени, когда определенные правила вежливости соблюдались неукоснительно.

– Да, это правда, – пробормотала Келли только для того, чтобы поддержать эту тему.

– Занятно, что ты получила эту открытку. – Он машинально постукивал ею по пальцам руки. – Мне как раз пришла в голову одна мысль… – Он вдруг оборвал предложение и нахмурился. – А ты выпила что-нибудь от головной боли?

– Нет. Когда вернется Сью, попрошу у нее аспирин, – солгала она и тут вдруг вспомнила: – Надо не забыть также попросить ее пометить на завтра встречу с Тревисом, а также собрать о нем все имеющиеся сведения. Мне необходимо знать как можно больше о его жизни и карьере перед завтрашним ленчем.

– У тебя еще весь день впереди, – заметил Хью, кладя Поверх остальной почты открытку с написанным от руки текстом. – О том, что я придумал, расскажу в другой раз.

– Идет. – Келли с трудом выдавила из себя улыбку. Придвинув к себе телефонограммы, она сделала вид, что просматривает их, и не меняла положения, пока звук его шагов не стих вдали. Потом уставилась на телефон, соображая, что ей делать, если звонок повторится.

В глубокой задумчивости Лен Дауэрти медленно водворил трубку на место, не сводя глаз с телефонного автомата. Она не даст ему денег, это ясно по звучавшей в ее голосе ненависти. Боже, что ему делать?

Трезвый как стеклышко – ведь за шесть Дней он ни разу горло не промочил – брел он по узкой улочке, по обеим сторонам которой теснились магазины, и, миновав прятавшийся в углублении между домами вход в отель «Сент-Хелен», вышел на Мейн-стрит. Там образовалась пробка. «Линкольны» и «Мерседесы», спортивные автомобили и автофургончики, фермеров, сгрудившись, надсадно гудели невыключенными двигателями. А высоко в воздухе, над куполом отеля, бился на сильном ветру флаг.

Но Дауэрти ничего не видел и не слышал. Он чувствовал себя совсем больным и насмерть перепуганным. Ничего не замечая вокруг, он налетел на толстяка в желтых бермудах и гавайской цветастой рубашке.

– Надо смотреть по сторонам.

Резкий окрик не подействовал на него. У него подгибались колени. Привалившись к старому фонарному столбу, одному из железных старейшин, освещавших Мейн-стрит, он стоял, раскачиваясь в глубоком шоке.

Дауэрти не сомневался, что она даст ему денег. Раньше не сомневался… Он провел рукой по глазам, надеясь, что все это может оказаться дурным сном. Но он явно не спал. Он потеряет землю. А ведь он обещал Бекке, что этого не будет. Обещал.

Дыхание его участилось, перейдя в короткие рыдания. Он не знал, что делать. Обратиться больше не к кому, никто не ссудит его деньгами. А иначе Ратледжи не вернут ему землю.

– Они победили. – Он прошептал эти слова, глядя в небо и ловя на себе неприязненные взгляды прохожих. – Мне не справиться с ними, Бекка. Мне не к кому пойти, никто не станет с ними тягаться…

Голос его затих. Он по-прежнему глядел в высокое голубое небо, но в голове его понемногу стала выкристаллизовываться некая мысль. Ратледжи. Может, он еще не проиграл. Надо попробовать. Бекка хотела бы этого.