"В омут с головой" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

ГЛАВА II

Жена Антона встречалась с Никитой три раза в неделю, не реже. Правда, они не соблюдали временного графика, а Бартеньев ждал момента, когда они встретятся вечером. На то были особые причины. Пришлось сократить рабочие дни до минимума. Машина адвоката так и стояла разобранной, но тот и не торопил его. Отдыхал, изучал достопримечательности. Он мог себе это позволить, не имея оков на ногах, — при желании мог упорхнуть из города в любую минуту. У Бартеньева такой возможности не было. Приходилось разрывать оковы, прикладывая к этому все силы.

Он сидел в своей машине и наблюдал, как его жена и Никита заходят в гостиницу «Кедр». Привычная картина. Он даже знал, в каком номере они устраивают оргии. На сей раз это пойдет ему на пользу. На улице уже стемнело. Антон вышел из машины и направился во двор, тихий безлюдный колодец, заросший липами и березами. Здесь располагался служебный вход гостиницы и черный ход в ресторан, возле которого стояли мусорные баки с отходами. Антон посмотрел на окна второго этажа. В одном из них зажегся свет. В том самом. Деревья достигали третьего этажа, но росли слишком далеко от дома. Пожарная лестница была предпочтительнее. То, что она находилась в трех пролетах от нужного окна, не смущало. Вдоль этажа шел карниз. Узкий, конечно, на полстопы, но Антон мог взобраться и по ровной стене, если возникла бы такая необходимость.

Он подошел к лестнице, подпрыгнул, уцепился за прутья и подтянулся. Передвигался быстро и ловко, будто муха по стеклу. Заметить его со двора было очень трудно, темнота скрывала, а деревья отбрасывали тени на стену. Антон быстро добрался до нужного окна, ухватился за перила и, перемахнув их, очутился на балконе. Достал из кармана фотоаппарат. Делая свое дело, он и не подозревал, что за ним наблюдают и его тоже фотографируют. Не теперь, когда кругом темно, а днем. Он ездил на машине следом за женой, а другая машина следовала за ним.

В номере горел яркий свет. Жена Антона предпочитала заниматься сексом при свете и желательно перед зеркалом. Он не сомневался, что фотографии получатся качественными.

Одно дело, когда знаешь об измене супруги, другое дело, когда видишь. Теперь, после того как он к Леле окончательно остыл, его ничуть не трогали эротические игры жены с чужим мужчиной. Займись он съемкой раньше, можно было бы открывать свой порножурнал. Моделей в городе хватало, его жена далеко не единственная в этом гадючнике. Парочка так увлеклась, что Бартеньев обнаглел и прижимал объектив прямо к стеклу.

Стоящие на балконе третьего этажа Зимин и Агеев не стали ждать окончания спектакля, ушли в комнату. Агеев с озабоченным видом достал из холодильника бутылку водки и сел в кресло.

— Остроумный ход придумал наш подопечный. Способ, конечно, древний, как мир, но действенный. Шантаж всегда срабатывал. Меня вот что беспокоит, Кирилл. Кого из них Бартеньев берет на мушку. Если жену, то это нестрашно. С ней он справится. Но я не уверен, что у нее есть такие деньги. Если он хочет взять в оборот ее любовника, то тут могут возникнуть проблемы.

— В каком смысле? Надеюсь, он знает, что делает. Парень хочет ударить наверняка, без промаха, и понимает, с кем имеет дело.

— Вряд ли. Он же, в отличие от тебя, не читал досье Никиты Лугового.

— А при чем здесь Луговой?

Агеев с удивлением глянул на Зимина:

— Этот здоровяк, что спит с женой Антона, и есть Луговой. Я давно знаю, что Никита водит в гостиницу какую-то бабу. Даже намекал ему, что мне это известно. Но кто же мог предположить, что эта шлюха — жена парня, которого я хочу взять в свои партнеры?

Зимин расхохотался:

— Вот это казус! Выходит, Антон твою работу делает. У тебя не получилось раскрутить Никиту, так у Антона наверняка получится. Он парень не дурак, зря рисковать не станет.

— Ну а теперь, Кирилл, давай рассуждать здраво. Если Антон принесет фотографии Никите и потребует денег, Никита его убьет. На одну ладонь посадит, другой прихлопнет. Никита не боится открытых врагов. Он, как бык, попрет на красную тряпку. Думаю, Бартеньев это понимает. Вряд ли Антон будет действовать в лоб. Зачем? И я не собирался так делать, а лишь припугнул Никиту. Но вот скрытый враг сможет вить из Лугового веревки. В темноте Никита беспомощен, так как врага перед собой не видит. Он же глуп. Способен только кулаками размахивать.

— Анонимное вымогательство. Негативы в обмен на деньги? Так?

— Только так и не иначе.

— С передачей денег могут возникнуть проблемы. Слишком узкое место Тихие Омуты. Тут всё и все как на ладони. Обмен вслепую маловероятен. Можно просчитаться и угодить в ловушку.

— Не в этом дело.

— Думаешь, Никита пойдет к майору?

— Нет, не пойдет. Майор — человек мэра, а мэр опекает жену Никиты. Они большие друзья, мэр сделал из нее супербизнеследи. Возможна утечка. А для Никиты страшнее жены ничего в мире нет. Без нее ему крышка. Вопрос в другом. Получив анонимку, Луговой в первую очередь будет искать шантажиста. И он его найдет. Он меня найдет. Это я его запугивал, я требовал денег. Я чужак здесь и не опасен для местного воротилы с крупными связями. Он меня не боится. На другого и не подумает. Я здесь, требую ту же сумму, и даже грозил ему. Антон останется в стороне, а из меня Никита кишки выпустит. Даже в суть вникать не станет. Он сначала делает, а потом думает. И уехать я не могу. Антон без денег ко мне не придет. Никита появится раньше.

— Логично, черт подери!

Зимин разлил водку по стаканам. Они выпили и долго сидели молча. Каждый думал о своем.

— Выход только один, — наконец изрек Зимин. -Ты должен уехать.

— А к кому придет Антон подписывать договор и кому он принесет деньги?

— Пусть все считают, что ты уехал. Надо найти для тебя укромное местечко, где ты мог бы отсидеться. А уж потом мы придумаем, как Антон тебя найдет. Важно, чтобы Никита был уверен в том, что ты убрался восвояси.

— Где же мы найдем такое местечко?

— Есть один вариант. Надо попробовать.

Из телефонной будки Зимин позвонил Виктору Плетневу, известному в городе под именем Степан. Как тот его предупреждал, Зимин ничего по телефону говорить не стал, а пригласил приятеля выпить. Степан не думал, что бывший его адвокат еще раз напомнит о себе, но раз так, пошел. Все же он был Зимину многим обязан. Прошлое стерлось в памяти, но вычеркнуть его из жизни и вырвать с корнем не получалось.

Степан явился по зову в тот же трактир. Зимин уже поджидал его за столиком у окна. По выражению лица бывшего подзащитного Зимин понял, что «разговора за жизнь» не получится. Лучше не терять времени и брать быка за рога.

Плетнев присел за столик.

— Какие-то проблемы, Кирилл Юрьевич?

— Есть один человек. Он, как и я, приезжий. Живет в гостинице. В городе ему оставаться небезопасно по ряду причин и в ближайшую неделю уехать он не может. Как бы нам убить двух зайцев?

— Ему надо схорониться на время?

— Вот именно.

— В жилом секторе не получится.

Плетнев задумался. Зимин разлил водку по рюмкам, но бывший подзащитный пить не стал.

— Есть одно местечко на реке. Брат моей жены имеет свой буксир. Баржи толкает с углем. Сейчас он на ремонте стоит. Но предупреждаю, условия там не гостиничные.

— Потерпит.

— Тогда лучше сделать это сейчас, поздно вечером, пока машин в городе много. Днем он будет выглядеть на дороге, как бельмо на глазу.

— А куда его машину девать? — спросил Зимин.

— Вдоль берега лодочные гаражи километров на пять растянулись. Большинство лодок на воде стоят, если моторы отремонтированы. Так что пустую ракушку мы найдем.

— Говори, что делать?

— Я подъеду через час на угол Двадцать первой и Двенадцатой улиц. У меня серый «Москвич-каблучок». Буду ждать вас там. Пусть оплатит счета и с вещами уезжает. Один, а вы подсядете к нему по дороге. Дежурный должен видеть его одного в момент отъезда.

— Я все понял. — Зимин выпил рюмку и ушел.

Агеев ждал его в своем номере.

— Собирайся, Матвеич, — сказал с порога Кирилл. — Будешь жить на реке. Ночью дышать свежим воздухом, а днем соляркой в кубрике буксира, если он там есть.

— Ради дела я на все готов. И не думай, что я привереда. Всякое в жизни случалось.

— Оформляй отъезд, я буду ждать тебя в конце улицы у трактира «Золотой гусь». Притормозишь, и я подсяду.

— Понял. Портфель с досье и документами оставь пока у себя. Мало ли что.

— Номера шмонают. В мой компьютер уже трижды пытались залезть.

— А ты в номере не держи. Отвези в гараж к Бартеньеву и положи в багажник своей машины. Там надежно, Антон не будет копаться в твоих вещах. Уверен, он не из тех.

— Хорошая мысль. Ладно, я пошел.

Зимин забросил портфель в свой номер и спустился вниз. Перед выходом он подошел к портье:

— Скажите, Саша, а где можно найти симпатичную девочку на ночь?

— Без проблем. На Седьмой улице есть клуб под откровенным названием «Красный фонарь». Он работает легально. Там очень широкий выбор ночных бабочек. За последствия не беспокойтесь. Не очень дорогое удовольствие.

— Спасибо за справку. А то я начинаю с ума сходить от одиночества.

— Хороших вам развлечений.

Сунув руки в карманы брюк и посвистывая, Зимин направился к дверям.

Голубой «Крайслер-конкорд» Агеева появился через двадцать минут. Машина притормозила, и Зимин запрыгнул на заднее сиденье.

— Поехали. Угол Двадцать первой и Двенадцатой. Серый «каблучок». Мигнешь ему фарами пару раз и поедешь следом.

На всякий случай Зимин прилег на сиденье. Машина шла мягко и тихо.

— Не мог, Матвеич, купить себе какую-нибудь «Ауди» или «Мерседес»? Твоя машина в глаза бросается. Слишком яркая и запоминающаяся.

— Кому мы нужны, Кирюша. Не паникуй раньше времени. Я спокоен. Поверь, у меня прекрасная интуиция. Хороший нос заранее кулак чует. Не вижу причин для паники… А вот и «каблучок»… Сигнал мой понял, еду за ним.

Дорога резко пошла под уклон.

— Вставай, конспиратор. Мы выехали из центра. Здесь улочки полутемные, домишки спят.

Зимин приподнялся. С высоты холма было видно, как в лунном свете серебристой лентой изгибалась огромная река, и чем ниже они спускались по склону, тем шире она становилась. Слева, километрах в двух, сверкал тысячами огней новый мост, будто кто-то ярким фломастером перечеркнул водный простор от одного берега к другому.

— Красотища, — протянул Зимин. — Грандиозное сооружение.

Вдоль берега сверкающим бисером были разбросаны разноцветные огоньки.

— Это лодочные ангары, — сказал Агеев. -Точнее, сараюшки. У многих горожан есть свои моторки, глиссеры и даже катера. Только далеко на них не уплывешь. Пять километров вправо, пять влево, а там граница и замок. Особо не разгуляешься.

У реки они свернули вправо, еще минут десять ехали вдоль берега по узкой бетонке и наконец остановились. Все вышли из машин. Левый берег едва был виден. За зеркальной гладью, где-то очень далеко, протянулась узкая черная полоска леса.

— Прямо-таки морские просторы, — помотал головой Зимин.

Вдоль деревянной пристани, толкая друг друга боками, покачивались буксиры. Плетнев махнул рукой и направился к пирсу. Они пошли следом. Возле одного из буксиров Степан остановился и свистнул. На носу посудины зажегся фонарь. На палубу вышел толстяк в тельнике и комбинезоне. Он напоминал колобка, на которого напялили черный курчавый парик.

— Колян, спустись-ка к нам.

— Это ты, Степан?

— А кто еще-то?

Плетнев оглянулся и внимательно посмотрел на Агеева, будто пытался его оценить перед принятием на работу.

— Филимон Матвеич Агеев, — представился проситель, стараясь понравиться. — Долго я вас своим присутствием обременять не буду. Вот только машина…

— Ключи в зажигании?

—Да.

— Все в порядке, не волнуйтесь.

— Сколько я должен?

— Это не мне, а ему, — Плетнев указал на приближающегося к ним колобка. — Сколько сочтете нужным, перед отъездом.

Скатившись по трапу, толстячок оказался рядом с гостями.

— Всех приветствую, господа. Закусь в холодильнике, выпивка ваша.

— Возьмешь на борт Филимона Матвеича. Дней на десять. Голубую машину под навес.

— Раз надо, значит, надо, какие вопросы.

— Ну все, Колян. Об этом знаем только мы четверо. Если что, к нему этот господин приедет. -Плетнев кивнул на Зимина.

— Как скажете.

— Пейте без нас, а нам пора возвращаться в город, — сказал Зимин, хлопнул по плечу Агеева и направился к «Москвичу».

Он попросил Степана высадить его на Седьмой улице, где они и распрощались.

Метров триста Зимин шел целый час: заглядывал то в пивнушку, то в трактир и выпивал по рюмке. Так и добрался до «Красного фонаря». Услуги зазывалы ему не требовались. Он сам зашел. Посреди просторного холла стоял круглый диван метров десяти в радиусе. На нем расположились девушки в нижнем белье. Ассортимент богатый, на любой вкус. На столе подносы с шампанским. Обстановка такая, какой ее показывают в кино, без особой фантазии и изюминки.

К гостю тут же подошла дамочка лет сорока в вечернем платье. Красивая женщина, сексуальная, с просящим взглядом.

— Желаете провести приятно время?

— Не возражаю.

— На час или до утра?

— До утра. Вы мне подходите. Шампанское я не пью, а водочки и закусочки принести в номер необходимо. Я нуждаюсь в долгих прелюдиях.

— Польщена вниманием такого интересного мужчины, но я клиентов не обслуживаю, у меня административная работа. Тут есть девушки поинтересней и моложе.

— Как скажете. Тогда на ваш вкус, но самую молодую и не круглую дуру.

— Хорошо. Есть такая. Как только она освободится, я пришлю ее к вам. Девятая комната, второй этаж, направо по коридору. Выпивку и закуску вам принесут сейчас.

— Сколько с меня?

— Расчет после услуг. У нас тарифы. Утром подсчитаем. Останетесь довольны.

Холодную водку, сало, капусту, грибы, селедку и прочую снедь ему принесли сразу, едва он вошел в комнату, где все было в кроваво-красных тонах, включая огромную кровать.

Зимин скинул одежду, сел на эту кровать и выпил пару рюмок. Минут через пятнадцать появилась выбранная по вкусу хозяйки красотка, в прозрачном пеньюарчике, сквозь который проглядывали все ее прелести. Зимин оторопел. Девушке было лет пятнадцать. Очень красивая, совсем юная, с нежной кожей и без косметики. У Зимина по коже пробежала дрожь.

Девушка скинула халатик и подошла к нему.

— С чего мы начнем, милый?

— Как тебя зовут, дочка?

— Джулия.

— А по-настоящему?

— Маша.

Рука клиента потянулась за брюками.

Если директор вызывал к себе подчиненных в начале рабочего дня, значит, предстоял разгон. Обычно первую половину дня он занимался своими делами и доступ в кабинет был закрыт. Для всех, но только не для жены. Она-то могла в любую минуту нагрянуть. Короче говоря, Леля очень удивилась звонку секретарши и срочному вызову. На производстве главного бухгалтера Лелей никто не называл. Елена Андреевна Бартеньева была не вызвана, а приглашена. В конторе ее статус приравнивался к директорскому. Она имела полномочий не меньше.

Секретарша в приемной сидела с заплаканными глазами. Значит, и ей досталось. Бедная девочка, терпеть такого психа ежедневно не каждому дано.

— Что случилось, Надюша?

— Конверт Никите Ивановичу принес курьер. Я получила, расписалась, передала с остальной почтой… Так он меня обзывал, обзывал, я таких слов раньше и не слышала, — хлюпая, рассказывала девчонка.

— А в чем проблема-то?

— На конверте нет обратного адреса. Я не обратила внимания. Где теперь этого курьера найдешь? Я его раньше никогда не видела.

— Ладно, вытри сопли, сейчас все уладим.

Дама прошла в кабинет большого начальника. Она-то его не боялась, имея свое оружие против контуженного психопата.

Никита мерил шагами огромный кабинет, похожий на антикварный магазин.

— С цепи сорвался?

Луговой остановился.

— Наконец-то! Сколько тебя ждать можно?

— Господи! Да ты весь зеленый, как лягушонок. Может, врача вызвать?

— Дура! Иди к столу и глянь на картинки, присланные мне утром.

Леля подошла к огромному резному столу из мореного дуба и увидела с десяток цветных фотографий, разбросанных по всей его площади. Она собрала их и начала разглядывать. Увидев первый же снимок, почувствовала острый укол в сердце, будто ее на шампур нанизали. Стопроцентная порнография в самых грязных ее проявлениях. Отвратное зрелище, и морды героев вызывают тошноту. Вот только эти самые рожи принадлежат им. Одна ей, другая ему.

— Как это… Кто это… Где это… Не может такого быть… Это же…

— Заткнись! Закуковала! Может, и есть. Глаза-то разуй. Вчера снимали.

— Почему вчера?

— Потому, что в белых чулках ты пришла вчера, а купил я их тебе три дня назад.

— Бог мой!

— Не твой! Черт твой. Только сатана мог стать невидимкой, проникнуть в наш номер и фотографировать в упор.

— Зачем?

— Сядь, выпей воды и подумай своими куриными мозгами, зачем делают такие фотографии?

Леля села в плюшевое кресло и долго смотрела в пол, но вряд ли что-нибудь соображала, слишком опустошенными и бессмысленными были ее глаза.

— Ничего не понимаю. Может, объяснишь мне все по-человечески, а потом будем думать, -сглотнув, промямлила она наконец.

— Записочка к снимкам приложена. Очень содержательная.

— Читай.

— Слушай: «Имею огромное желание преподнести твоей жене подарочек на день рождения. Ей понравится. А ты как считаешь? Удачная мысль?

Возможен и другой вариант. Единственный. Полмиллиона долларов в обмен на негативы. Срок — ровно неделя с момента получения картинок. •

Подумай и реши. Если согласен, дай знак.

Подвесь к зеркалу заднего обзора в своей машине любую безделушку. Я буду знать, что ты согласен, после чего получишь следующие инструкции. Деньги наличными — или картинки у твоей жены. Жду сигнала».

— Вот теперь все понятно. И что решил? -Женщина начала приходить в себя.

— Если Катя получит фотографии, нам с тобой крышка. Она отомстит. Мэр сделает все, что она захочет. С Катькиным извращенным умом, злобой и мстительностью она придумает такое, что жизнь адом покажется, а смерть — спасением. Лучше уж сразу голову в петлю сунуть.

— Это не выход.

— Сам знаю. Кумекай. Ты ведь под стать Катьке, такая же стервозина. Сплети интригу поинтересней, как нам из воды сухими и целыми выбраться.

— Надо платить. А где взять?

— Мне надо подумать. Встретимся во время обеда.

— С ходу такие вещи не решаются. Не пори горячку. Остынь. Подумаем вместе. Я о деньгах, а ты о человеке, который мог написать письмо, ^_ уже деловым тоном произнесла любовница директора.

— Оно на машинке напечатано.

— Идиот, я о другом. Кто мог знать о наших отношениях, следить за нами, фотографировать. Кто мог знать, что мы имеем доступ к наличным.

— Мы его не имеем.

— Заткнись. Этот человек знает, как можно обналичить деньги.

— Таких умников в нашем городе полно. Все образованные в плане афер.

— Торопишься. Успокойся. Не напортачь сгоряча. Автор письма не местный, но все знает о тебе и о твоей жене. Местному полмиллиона долларов не нужны. Разве только для засолки. Что он с ними будет делать? В банк понесет? Думай, голова. До обеда три часа.

Думать долго Луговой не любил, а точнее, не умел. Не прошло и десяти минут, как его покинула Леля, а он уже шел к своей машине. Еще через пятнадцать минут он входил в гостиницу «Кедр». Дежурный впервые видел директора таким возбужденным. Красное лицо горело, хоть прикуривай, толстую шею покрывали белые пятна.

— Привет, Федька, Агеев у себя?

— Нет, Никита Иваныч. Вчера уехал. Совсем, с вещичками.

— Уверен? — Громадная лапища схватила парня за лацкан пиджака.

— Сашка утром смену сдавал. Вот его отчет. В двадцать три пятнадцать вышел с вещами, оплатил счет, сел в свою машину и уехал.

— С вещами, говоришь?

Он отпустил парня, секунду подумал и бросился к выходу, не обратив внимания на человека, сидящего в холле с газетой в руках.

Зимин проводил взглядом взбешенного мужика, севшего в свой бежевый «Мерседес».

Матвеич не ошибся в своих предположениях. Он стал подозреваемым номер один. По логике вещей так и должно быть. Успели. От такого головореза чего угодно можно ожидать.

Через сорок минут машина Лугового затормозила у шлагбаума на выезде из города. Охранники встретили его, приложив руку к козырьку.

— Эй, орлы, не открывайте перекладину, я никуда не еду. Есть вопрос. Начиная со вчерашнего вечера по сей момент из города выезжал голубой «Крайслер»? Длинная машина, вся покрытая хромированными деталями.

— Легковые вообще не выезжали, только самосвалы и фургоны с рыбокомбината.

— Понял. Порядок.

Прошло еще не менее сорока минут, пока он доехал до конца моста по другую сторону реки. Такой же шлагбаум, такие же охранники. И здесь ему сообщили, что голубая машина через пост не проезжала ни в ту, ни в другую сторону.

Третья щель, через которую можно было просочиться из города на машине, — это паром, который все еще действовал, несмотря на построенный мост. Но на пароме теперь только скот переправляли на свежие пастбища.

И тут ему сказали то же самое.

Других способов выбраться из города у Агеева не было, а значит, он до сих пор в Тихих Омутах и уйти из города Никита ему не даст. А тот и не захочет, пока денег не получит. Его даже искать не надо. Сам найдется.

К обеду Луговой вернулся в свой офис.

— Вызови главбуха и прикажи принести нам обед ко мне в кабинет, — бросил он секретарше, прошел к себе, рухнул в кресло и закурил. Ему казалось, что все проблемы решены. Леля не заставила себя ждать, пришла быстро, держа в руках две папки.

— Что решил? — спросила она с порога.

— Я знаю, кто послал фотографии.

— Знаешь или подозреваешь?

— Уверен на девяносто процентов. Этот ублюдок уже пытался высосать из меня бабки. Именно полмиллиона. Может быть, я и клюнул бы на его приманку, но у меня нет своих денег. Ни гроша. До вчерашнего дня этот тип находился в гостинице «Кедр». Вчера в одиннадцать вечера смылся. Но он из Омутов не выезжал. Я проверил. Где-то затаился, сволочь!

Леля села на диван и положила папки рядом. Подумав, она спросила:

— Ты сможешь его найти за неделю?

— Бесполезно. Слишком хитер и умен. И смысла в этом нет.

— А в чем смысл? Он может отослать снимки Катерине?

— Может, если ему не заплатят. Сволочной мужик.

— Почему же нет смысла его искать?

— Сам найдется. Надо дать согласие. Взять его можно при передаче денег.

— Сам говоришь, он не дурак.

— Куда бы я деньги ни положил, забрать-то он их должен.

— Пошлет другого. Человека со стороны.

— И другого проследить можно. Они же где-то должны встретиться. Деньгами рисковать нельзя и взять их негде. Подложим «куклу». Капкан все равно сработает.

— Уверен?

— Он не сможет выехать из города. Тут всего три лазейки, и я их перекрою.

— Так называемой «куклой» ты его лишь разозлишь. Он не простит подвоха, если не сумеешь его взять при обмене. Тогда нас уже ничто не спасет. А вот деньги, настоящие, мы вернуть сможем, когда он с ними попытается уйти. Если только он через тайгу не рванет. Лучше потакать ему и выполнять все его требования до тех пор, пока он не выйдет за черту Тихих Омутов. Далеко не уйдет. Важно не спугнуть. Ты понял? Куча денег усыпит его бдительность. Он должен считать тебя лохом. А ты должен делать вид, что веришь, будто он вчера уехал.

Луговой покачал головой:

— Умная ты баба, Лелька, может, скажешь, где нам полмиллиона взять? А то я всю мелочь на трамвай истратил.

— Скажу. Если очень постараться, то деньги у нас будут дней через пять.

— Белены объелась.

Леля открыла папку и достала документы.

— Завтра должны отчислять деньги за станки для нового цеха. Со станкостроительным заводом мы сотрудничаем много лет. Я знаю их главбуха и коммерческого директора. Им ничего не стоит обналичить деньги, за определенный процент, разумеется.

— Мы перечисляем им шестьдесят тысяч, а не полмиллиона. Заявку подписывает моя жена. Катерина умеет считать.

— Все правильно. Заявки составляю я, а ты несешь их ей на подпись.

Холодный ровный голос Лели раздражал директора.

— И мы тоже подписываем… Черт, да не в этом дело…

— Помолчи. Она уже тысячи заявок подписала. В день по десятку. В этой заявке будет написана цифра шестьдесят, а прописью сумму я просто забуду написать. Она этого не заметит. Дашь на подпись бумаги перед сном, а до того выпей с ней коньяку. Уверена, она не заметит. Если получится, мы спасены. Перед тем как сдать заявку в банк, я добавлю в нее нолик и допишу сумму прописью: «шестьсот тысяч долларов США ноль-ноль центов». Банк перечислит деньги соответственно документу. Заявки-то пишутся моей рукой и дописать я могу все, что угодно.

— А дальше? Катька нас в тюрьме сгноит.

— Почему? Отчет она получает в конце месяца, а сегодня лишь десятое число. Теперь слушай и вникай. Цепочку раскладываем по звеньям. Заявку я уже составила. Сегодня вечером ты должен стать пай-мальчиком и очень любить свою женушку. Одним словом, нужна ее подпись на заявке. Тебя это в первую очередь касается… Я говорю о фотографиях. Завтра я сдаю документы в банк. В течение сорока восьми часов завод получит злополучные шестьсот тысяч. Переговоры с руководством завода я беру на себя. Пятьсот тысяч они для нас обналичат, шестьдесят берут за станки, а сорок кладут в свой карман за услугу. Через пару дней я поеду на завод проверять отгружаемое для нас оборудование и заберу у них полмиллиона наличными. Эти деньги мы берем напрокат и отвечаем за них головой. Дальше твое дело. Передача денег шантажисту и их изъятие у него возлагается на тебя. Я даже думать об этом не хочу. На все про все тебе дается семь, максимум десять дней. Затем я или ты отвозим наличные на завод, и они перечисляют их обратно на наш счет с сопроводительным письмом о допущенной финансовой ошибке. Все встает на свои места. К концу месяца баланс как всегда идеален.

— А сорок тысяч? Те, что они берут за услуги?

— В отличие от тебя, голодранец, я имею деньги. У меня их хватает. Недостающую сумму я перечислю со своего счета на комбинатовский, и это не вызовет подозрений у банкиров. Мало ли, за какую услугу я переправляю в свой комбинат деньги. Может, хочу второй дом на берегу реки выстроить.

— Ну ты и голова, Лелька! Катьке до тебя далеко.

— Однако я на нее работаю, а не она на меня. Но если ты упустишь шантажиста, тогда уже нас ничто не спасет.

— Я его из-под земли вырою и в землю врою.

— Твое дело. Только такой план приемлем. Рисковать мы не можем.

Леля достала из кармана маленькую плюшевую обезьянку на резиночке и бросила Луговому. Тот поймал игрушку и тупо уставился на нее.

— Это что, намек?

— Кретин. Это знак для шантажиста. Повесь эту хреновину на зеркало в своей машине. Он должен понять, что ты сдался и согласен на его условия. И во что бы то ни стало подпиши заявку. Ради такого дела можешь даже трахнуть свою жену, если она тебе даст.

Никита криво усмехнулся:

— Уже ревнуешь?

— С ума схожу. Кому ты, кроме меня, нужен? Ладно. Я пошла работать. И не забудь сжечь фотографии, а то Катька завалится сюда, и шантажист хлеб свой потеряет.

— Уже сжег.

Леля только сейчас обратила внимание, что в кабинете горел камин. В такую-то невыносимую жару! Ну что с него взять? Дегенерат. Кроме постели, ни на что не способен.

— Ты бы еще пожар в городе устроил, для убедительности. Убери аквариум от камина, не то получишь уху из золотых рыбок. А из ухи аквариума уже не получится. Существуют необратимые процессы. Пора взрослеть, ребенок.

На пороге Леля столкнулась с секретаршей, несущей поднос с обедом.

— А вы, Елена Андреевна, обедать не будете? Я двоим несу.

— По горло сыта.

Она вышла, хлопнув дверью.

Зимин появился в гараже и, увидев свой драндулет в разобранном виде, даже обрадовался. Если бы машина была готова, у него не оставалось бы повода задерживаться в городе. Привлекать к себе внимание местных жандармов не входило в его планы. В какой-то степени он уже сожалел о затеянной афере. Но, во-первых, не видел иного способа вытащить Бартеньева из города. А во-вторых, обожал всякого рода авантюры и экстремальные ситуации. Если, конечно, наблюдать за ними со стороны, не рискуя собственной шкурой.

Ему очень хотелось узнать план Бартеньева, но от этого парня вряд ли дождешься откровенности. Человек в футляре. Замкнутый, скрытный с непроницаемым холодным лицом. Одному Богу известно, что творится в его голове. Хватит ли у него ума обвести вокруг пальца такого прожженного прохвоста, как Никита Луговой?

О Луговом Зимин знал все из досье, полученного от Агеева. Сейчас он привез его с собой, чтобы оставить в багажнике машины. Самое надежное укрытие. К тому же Зимин надеялся на любопытство Бартеньева. Было бы идеально, если бы Антон прочитал материалы на своего оппонента. Может, тогда он понял бы, с кем имеет дело, и принял дополнительные меры предосторожности. В любом случае Антона придется подстраховать. Не для того он искал его все эти годы, чтобы какой-то подонок прибил парня в темном закоулке. Слишком просто и легко. Бартеньев заслуживает другого наказания, смерть — примитивная и малопоучительная месть.

— Извините, Антон,, если позволите, я оставлю свой портфель в багажнике машины. Подальше от любопытных глаз. Там лежат секретные материалы, хранить их в гостиничном номере опасно.

— Оставляйте. Это же ваша машина.

Антон возился с двигателем и мельком взглянул на клиента:

— Вы торопитесь? Я хочу сделать работу на совесть, чтобы вы потом меня не проклинали, стоя на обочине с мертвой машиной. Куда бы вы ни поехали, в любую из сторон, до ближайшего города не менее полутора тысяч километров.

— Нет, я не тороплюсь. Мне очень понравились ваши пляжи. Да и жара не лучший спутник в дороге. Я устроил себе небольшой отпуск. В Москве такой роскоши не позволишь. Телефоны оборвут и из любой щели достанут. Да, кстати, мой сосед вчера уехал, вернется через неделю. Он просил вам сообщить об этом.

Известие об отъезде Агеева не вызвало никакой реакции. Обычное дело — человек уезжает по долгу службы, не сидеть же ему на привязи.

В ангаре появился Никита Луговой. К такой встрече Зимин был не готов. Какого черта ему здесь надо? Здоровяк подошел к машине и косо глянул на Зимина, потом на его «Жигули». Этот бугай даже не догадывается, что в багажнике стоящей перед ним развалюхи лежит описание всей его жизни, всех его деяний. Интересно, сколько с него можно было бы содрать за эти сведения?

— Антон, мне надо с тобой переговорить, — зычно гаркнул Луговой.

— Ладно, господа, не буду вам мешать, — бросил Зимин и направился к выходу.

Он перешел через дорогу и заглянул в закусочную. Зал, как всегда в это время, пустовал.

— Привет, Валерий Палыч.

— А, Кирилл! Все маешься? Что-то на Антона не похоже. Завозился он с твоими «Жигулями». Никак хочет из них «Мерседес» сделать.

— А я и сам не очень тороплюсь. Река в ваших местах, как море, вода чистейшая, песочек, зонтики… Чем не курорт? Просто оазис в зеленой пустыне.

— Рад, что тебе нравится. Кофе?

— Хорошо бы и яичницу с ветчиной. Жор напал.

Зимин сел у окна за знакомый столик. Он видел, как Никита и Антон вышли из ангара и остановились возле шикарной машины. Бартеньев молчал, Никита что-то говорил. Жаль, что нельзя было слышать их разговора. А так хотелось бы!

— Послушай, Антон, сегодня у нас вечеринка, и я прошу, чтобы ты с Лелей пришел. У меня есть разговор к тебе. В городе очень мало людей, кому я могу доверять. Дело серьезное. Тебе я доверяю, ты не трепач, и с головой у тебя все в порядке. Придете?

— Как Леля скажет, так и будет.

— Катя с ней уже говорила. Твоя жена приняла приглашение.

— Тогда нет проблем.

— Хорошо. До вечера.

Никита сел в свой бежевый «Мерседес». Бартеньев заметил — на зеркале заднего обзора висела лохматая обезьянка. С боку и не увидишь через тонированные стекла, а через лобовое стекло она просматривалась отчетливо.

Ничего другого он и не ждал. Луговой был зажат в крепкие тиски. Антон видел его растерянность.

Он вернулся к работе и даже не думал о предстоящей вечеринке.

А Зимин был обеспокоен. Он ничего не знал о сигнале шантажиста в виде игрушки, висящей на зеркале. Согласен Луговой платить или нет -можно только гадать. Скорее да, чем нет. Зимина беспокоил и другой вопрос. Мог ли Антон войти в число подозреваемых? Не такой широкий круг друзей у Лугового, а тем более тех, кто мог знать о его отношениях с Лелей Бартеньевой. Элементарный логический просчет мог вывести шантажиста на чистую воду, если только Луговой поверил в факт отъезда Агеева из города. Он будет рыть копытом землю. Так просто с полумиллионом долларов никто расставаться не захочет, даже если они лишние.

Что говорит в пользу Антона и отводит от него подозрения? Первое. Муж, как правило, единственный, кто не знает об изменах жены. Бартеньев знает, но не реагирует. Второе. Зачем Антону деньги? Парень находится в федеральном розыске и даже документы не поменял, оставив собственное имя. Куда ему бежать? Ни кола ни двора, даже родственников нет. Луговой считает его безвольным тюфяком и никогда не поверит, будто такой тип может пойти на грандиозный по своим масштабам шантаж. Тихий безобидный рогоносец! Зимин успокоился. Нет, Луговой приезжал в мастерскую по другим делам.

Смешно, если Никита попытается поймать шантажиста с помощью Антона. Вот будет цирк. Этим он повяжет Бартеньева по рукам и ногам. А что, если Луговой попытается использовать Антона как курьера для передачи денег вымогателю? Фантастика! Быть такого не может. А вдруг?

Зимин любил и умел фантазировать, плохо, если его фантазии обретут реальный результат.

— Ты чего бормочешь себе под нос, Кирилл? -спросил хозяин, ставя на стол очередную чашку кофе.

Вечеринка проходила стандартно. Все те же лица, бессмысленные разговоры, сдобренные хорошей порцией русского мата, чем особенно выделялись женщины, пошлые анекдоты и что-то о делах. О политике здесь не говорили. Тема далекая и малопонятная. То, что делалось в Москве и других регионах, никак не отражалось на жизни местных жителей. Они жили по своим законам и не задумывались о других.

Бартеньев, как всегда, сидел в сторонке и цедил пиво. Все, что происходило вокруг, его не касалось, он умел отключаться и думать о своем. Сейчас он мечтал повстречать Машу в Москве. Ему достаточно просто знать, что она живет рядом и он может ее видеть. Пусть даже издали. А вдруг он уговорит ее поехать в Тибет? Он мог бы показать ей весь мир. Конечно, Антон не мечтал о каких-либо отношениях между ними, разве что о платонических. Большего ему и не надо.

Грезы! Грезы! А вот и действительность. Уже под приличным хмельком к нему подсел Луговой. Здоровенный мужик оглядывался по сторонам, как карманный вор, а его красные глазки бегали по углам, будто тараканчики по жирной тарелке.

— Нашелся в городе один говнюк и требует с меня кучу денег, — начал он без вступления. — Мразь. Я догадываюсь, кто это. Не наш, не местный. Когда-то мы были знакомы. Я ему отказал. Но он не успокоился. Хочет взять деньги силой.

— Это у тебя-то взять силой? — холодно спросил Антон.

— Я знаю только одно, платить мне придется. Но он не сможет забрать деньги и остаться незамеченным. Так не бывает. Его надо накрыть с деньгами. Поможешь? Дело деликатное, я не могу втягивать в него посторонних. Ты человек свой и тебе можно доверять.

— Какой с меня прок? В боевики я не гожусь.

— От тебя никто не ждет военных действий. Мне нужен наблюдатель. Я достал рацию. У шантажиста ты не вызовешь подозрений. Будешь сидеть в машине, а я спрячусь где-нибудь неподалеку и буду ждать твоего сигнала.

— Детский сад. Почему бы тебе не обратиться к нашему сыскарю Захару Прошкину? Уж от него никто не уйдет. Гарантировано!

Луговой скрипнул зубами и сломал в руках дымящуюся сигарету.

— Идиот! Прошкина заинтересует, где я взял деньги. Он начнет копать, и в итоге я же попаду в его капкан. У Захара нет друзей и врагов. Все для него на одно лицо. Кроме мэра, разумеется. Не дай Бог ему узнать что-то. Все! Крышка! Знаешь, сколько голов полетит! Думаешь, я один в этом завязан? Речь идет о больших деньгах.

— Для меня нет ни больших, ни малых денег. У меня их вообще нет, и они мне не нужны. Ты подумай хорошенько, как сделать все чисто и без шума. Я не спец в таких делах, особо на меня не рассчитывай. Но, конечно, если сумею, я тебе помогу.

— Это то, что я и хотел от, тебя услышать.

Никита встал и направился к разгульным гостям, где жена Кости Каюмова готовилась к традиционному стриптизу.

Антон не предполагал, что Никита обратится к нему за помощью. Озадачил. Придется менять стратегию. Понадобится сообщник. А где его взять? Кузьма? Инвалид без руки и ноги. Разве он справится? Кто же еще? Владелец автомастерской Сема Ракитин? Нет, не годится. Слишком честный и добрый мужик. Он не может его втягивать в грязные дела.

Настроение у Бартеньева портилось. Затея грозила провалом, а на ошибку он не имел права. Так же, как сапер. Надо думать. Серьезно думать. И он думал, пока подвыпившая жена не толкнула его в плечо:

— Ты собираешься вести меня домой, зануда? Антон встал.

Какое же надо иметь здоровье, чтобы нализаться до чертиков, а утром встать и идти на работу, манипулировать цифрами, сводить дебет с кредитом.

Помимо очередного ушата с помоями, опрокинутого Антону на голову по пути домой, Леля ему сообщила, что завтра утром уезжает в командировку на два дня. Из всего ею сказанного новость о командировке могла претендовать на приятное известие.

Антон отнес жену на второй этаж и положил в кровать. Храп разнесся по дому, еще когда он ее вносил. Возле кровати он увидел синюю папку и раскрыл ее. Среди бумаг он обнаружил копию банковского чека на сумму в шестьсот тысяч долларов США и квитанцию о переводе денег на станкостроительный завод. В тонкостях денежных махинаций Антон ничего не смыслил, но понял главное: маховик заведенной им машины закрутился и начал набирать обороты. Значит, к делу они подошли основательно. Куклу ему подбрасывать не станут. Ставка делается на захват шантажиста в момент передачи денег. Логично и безопасно. Получив деньги, шантажист потеряет бдительность. От одного вида полумиллиона долларов можно речи лишиться. Город слишком мал, чтобы уйти из точки «А» в точку «Б» незамеченным, да еще с огромной суммой денег. По логике вещей передача денег должна осуществляться поздним вечером. Примерно от одиннадцати до двух ночи, когда темно и на улицах полно народа. Так думает Никита. Лельку он не будет задействовать в операции по передаче денег, да она и не согласилась бы. Решил использовать мужа любовницы, чтобы прикрыть свои грязные связи с ней. Семейный подряд. Спит с бабой, а ее мужа ставит на шухере, чтобы его жена их не застукала. Наглец. Вот люди! И откуда такие берутся? Впрочем, других в этом омуте найти трудно. Единицы.

Антон положил папку на место и пошел вниз спать. На сегодня хватит. Утро вечера мудренее.

На душе у Бартеньева кошки скребли. Все ему опостылело. Хотелось вздохнуть полной грудью. Он бросил работу и ушел. Минут тридцать бродил возле школы, где училась Маша. Она занималась с учителями дополнительно за деньги, чтобы показать себя в Москве с лучшей. стороны. У нее была цель в жизни, девочка знала, чего хотела, и он гордился ею.

Встреча выглядела случайной, так он устроил. Маша улыбнулась:

— Привет, дядя Антон. Давно не заходили.

— Может, загляну на днях. Идем, я тебя провожу.

Зимин наблюдал за ними с другой стороны

улицы и старался вспомнить, где он видел девчушку, которую так долго поджидал Бартеньев, глядя на окна школы. Его финт со случайным столкновением с малолеткой выглядел банально. Не угомонился парень, все еще тянет его на молоденьких девочек. Странно он себя ведет. Аж покраснел весь как помидор, увидев выходящую из школы соплюшку. И хочется, и колется! Это тот случай, когда все позволено и можно себя не ограничивать в желаниях, а он тает, как мороженое на солнце.

Зимин проводил их до дома, у ворот которого на лавочке сидел инвалид с клюкой. Девчонка его поцеловала, и они втроем вошли в калитку. Странно. Ведут себя, как родственники. Но у Бартеньева нет никаких родственников. Зимин вернулся в гостиницу.

Шел пятый день с момента появления Бартеньева в номере Агеева. Агеев с ума сходил на

буксире. Условия там не подарок. Кто-то, может, и привык к таким, но только не Агеев, проживший большую половину жизни в роскоши. Срок истекает через два дня, а Антон не чешется. Во всяком случае, по нему не заметно, что у него в кармане скоро появится полмиллиона долларов и он к чему-то готовится. Не пора ли напомнить парню о приближении срока, данного ему на добычу денег? Может, он уже передумал или орешек оказался ему не по зубам. Задачку дали ему нелегкую, но не похоже, чтобы он суетился. Полный штиль на горизонте.

Зимин блуждал в потемках. Надо идти на разведку. Завтра же, утром. Далее откладывать нельзя.

Он и не подозревал, как бурно развиваются события и какая титаническая работа ведется на общее благо тех, кто стоит на его стороне.

Бартеньев вернулся домой поздно. Леля спала. Возле кровати стояла пустая бутылка из-под водки. Опять наклюкалась. С чем же она вернулась? Вряд ли с пустыми руками. Не тот она человек. С Никитой ей встречаться сейчас опасно. Результат командировки должен находиться в доме. Но на работу Леля уходит рано, значит, побоится тащить в дом деньги, утром он может застать ее врасплох. Антон вышел в сад и направился в гараж. В ящике стола с инструментами лежали запасные ключи от машины. Бартеньев запер дверь на щеколду, отключил сигнализацию и открыл багажник.

Под ковриком, в нише для запаски, лежал холщовый мешок, похожий на тот, где хранят гаечные ключи. Антон развязал тесемки и опрокинул его. На коврик высыпались банковские упаковки со стодолларовыми купюрами. Их было больше, чем он мог себе представить. Пятьдесят пачек по десять тысяч в каждой. Антон долго стоял, не двигаясь, и смотрел на деньги. Ему никто не мешал сейчас же уехать. Просто завести мотор, сесть и уехать… Глупая мысль. Шальная. Он и не думал, что какие-то разрисованные бумажки могут иметь такое воздействие на человека. Странно. Похоже, действовал инстинкт, передающийся веками из поколения в поколение. Он никогда не тянулся к богатству и холодно относился к деньгам. Дело не в самих деньгах, скорее, возможностях, которые они тебе дают.

Бартеньев сложил деньги в мешок, завязал тесемки, положил все на место и вернулся в дом.

Эту ночь он спал плохо.

Время шло, а Зимин все еще ничего не. понимал. Может быть, он зря оставил досье на Лугового в багажнике? Прочитав его, Антон мог испугаться и решить не лезть на рожон. Если так, то придется менять план и действовать иначе. Он и без того потерял уйму времени и начинает мозолить глаза некоторым горожанам. Опытный юрист, он разбирался в сыске не хуже местных следопытов. За ним наблюдали. Непристально, конечно, как это делает наружка, но о нем знали и помнили: есть такой чужак, гуляющий по городу. Главное, не лезть не в свои дела и ничем не интересоваться. В городе любопытство считается пороком, он эту простую истину уже понял. Пока машина его не сделана, он может особо ни о чем не беспокоиться, но если он не уедет после ремонта, тогда им займутся всерьез.

В гараж Зимин отправился пешком. Он не знал, с чего начать разговор с Бартеньевым, но понимал, что парню пора развязать язык. Антон ждал Зимина. Не сегодня, так завтра. Именно этого типа он и определил себе в партнеры.

Смешно получается, они нуждались друг в друге, правда, по разным причинам, однако не решались на сближение. Осторожничали. Рано или поздно кто-то должен был сделать первый шаг. И сделал это Зимин.

Его появление в ангаре воспринималось как должное: человек скучал от безделья. К его удовольствию ремонт продвигался медленно.

— Вот что значит покупать отечественные машины, — сказал он с тоской в голосе.

— Дело не в машине, а в сборке, — ответил Бартеньев. — Идите в закусочную напротив. Я сейчас к вам присоединюсь. Руки помою. Пора выпить кофе.

Предложение было неожиданное, но очень интересное. Может, и не придется парню язык развязывать, сам созрел для разговора? Это меняет дело. Зимин сделал свой шаг, пришел к нему, теперь надо ждать ответного хода.

Валерий Палыч встретил постоянного клиента как родного.

— Кофейку?

— Да, сразу четыре чашки. Механик решил составить мне компанию. Хороший мужик, только слишком замкнутый. Ему бы в разведчики идти, а он в машинах ковыряется.

— Было бы о чем говорить. Футбол и хоккей он не любит. Но толк знает во многом. Я как-то ему про свой самолет рассказывал. На испытательном полигоне сбой произошел, ну описал ситуацию в подробностях. Он сидел, ел омлет и слушал, а потом вдруг коротко и четко определил причину сбоя двигателя. И ведь прав оказался. Когда инженеры движок разобрали, тот же диагноз поставили. Но им все по косточкам разложить пришлось, а Антон в глаза этот движок не видел, по моим словам правильную диагностику сделал. Непростой он парень. А то, что молчун, так это неплохо. Чего попусту языком молоть.

— Прав ты, Валерий Палыч. Я тут несколько дней прожил и язык проглотил. Говорить и впрямь не о чем.

Пришел Бартеньев. Они устроились за столиком у окошка, а хозяин вновь уставился на экран телевизора.

— Вы что-то хотели мне сказать, Антон? — пошел в атаку Зимин. — Пожалуйста, я вас слушаю.

— Вы, наверное, знаете, что я был у вашего приятеля и имел с ним разговор. В тот момент вы стояли на балконе.

— Любопытный вывод.

— За занавеской гулял дым от сигареты, стакан с пивом вы прихватили с собой, но мокрое пятно от него на столике осталось.

— Хорошая наблюдательность.

— Не в этом дело. Условия я выполнил. Деньги будут завтра.

— Очень хорошо. Я думаю, Филимон Матвеич должен приехать на днях, может, даже и завтра.

— Я ему верю. И вам мне придется довериться, раз вы приятели. Нам необходимо совершить несколько не совсем обычных операций. Это не моя прихоть. В целях безопасности. Речь идет о кругленькой сумме. Первое. В город ему лучше не приезжать и в гостинице не останавливаться. Для заключения договоров я встречусь с ним где-нибудь на окраине. Так будет спокойнее.

— Воля ваша. Как скажете, так он и сделает. Ведь ради заключения контракта Филимон Матвеич и возвращается сюда.

— Деньги вывозить из города в портфельчике тоже нежелательно. Могут устроить досмотр. У нас всякое случается.

— Может, деньги вывезти по частям?

— Решайте сами. Мое дело предупредить. И еще по поводу денег. Я не смогу их передать из рук в руки. Но я вам скажу где, когда и как их взять. Это должны сделать вы, и хочу предупредить заранее, что это сопряжено с некоторыми трудностями и даже опасностью. Господин Агеев должен вам за это заплатить, пусть вычтет желаемую вами сумму из моей. Так будет справедливо.

— Вообще-то я не из трусливых. Деньги для меня не самое важное, если речь идет о помощи, которую я в силах оказать.

— Странная позиция для адвоката. Люди вашей профессии зарабатывают на несчастье других. Очень схоже с ритуальными услугами гробовщиков и могильщиков.

— Мне приходилось защищать людей и безо всякого вознаграждения. Если честного человека пытаются упрятать за решетку, приходится идти на помощь, не думая о своем кармане.

— Сказки. Впрочем, меня это не касается. Вы беретесь передать деньги господину Агееву?

— Конечно. Без вопросов.

— Завтра утром получите план. Действовать придется по минутам и даже секундам.

— Но у меня нет даже машины.

— А вам она и не понадобится. К девяти утра приходите в гараж.

Антон сделал глоток кофе, встал и ушел. Зимин остался сидеть на месте в полной растерянности. Вот тебе и молчун! И опять никакой ясности. Предупредить Агеева или рано? Вряд ли стоит торопиться. Пока нет ничего определенного.

Ждать оставалось недолго.

У Никиты Лугового дрожал подбородок. Он еще раз прочел записку:

«Твой срок вышел. Приготовь деньги к одиннадцати утра. В двенадцать приедешь на кладбище. Дальнейшие указания получишь там. Третья аллея шестого участка, могила Гордеева В.Б., под венком». Он глянул на часы. Десять пятнадцать. Времени в обрез. Шантажист знает его расписание и рассчитал каждый шаг. Он всегда выходит из дома в десять пятнадцать и приезжает на работу в десять тридцать. Четкий распорядок выстроен с момента его назначения директором. Записку он нашел за ветровым стеклом своей машины. Как шантажист мог проникнуть на участок? Забор — три метра высотой гладкий частокол из бревен с острыми наконечниками. Впрочем, это мелочи. У них даже собаки нет: Катька терпеть не может животных. Что делать? Лугового пронизывала холодная дрожь. Руки тряслись так, что он не мог включить зажигание. Нужно успеть заехать на работу, деньги лежат в машине у Лельки, потом заехать за Антоном… Нет, он не успеет. Антону можно позвонить.

Наконец-то машина завелась. Не выключая двигатель, Луговой вернулся в дом. Только бы не разбудить Катерину, та привыкла нежиться в постели до полудня. Не успел он поднять трубку, как дверь гостиной открылась и на пороге появилась его жена.

— Ты еще дома?

— Проспал… Вот хотел Наде позвонить… Предупредить.

— Давно ли ты перед секретаршей стал оправдываться?

Луговой осторожно опустил трубку на рычаг, словно она была сделана из венецианского стекла.

— Я заеду за тобой в час дня, покажешь, что сделано в новом цеху.

— Не выдумывай. На следующей неделе еду отбирать станки для отгрузки. В конце месяца цех будет работать.

Луговой бросился к машине. Столько стараний могли пойти кошке под хвост. Он не может спугнуть шантажиста. Все его указания должны быть выполнены в срок, иначе он насторожится.

Никита мчался по пустынным улицам города и молил Бога только об одном — как бы не опоздать. Не поднимаясь к себе, он вызвал главбуха вниз и попросил принести ключи от ее машины. Пока она спускалась. Луговой позвонил в гараж Антону и заплетающимся языком сказал, что ждет его на городском кладбище. Бросив трубку, перезвонил секретарше и велел сказать жене, если та появится, что он задержится с обедом. Можно было придумать что-нибудь поубедительнее, но сейчас голова туго соображала. Уж лучше потерпеть хамство и оскорбления лишний раз, чем предоставить ей возможность полюбоваться порнографией с его участием.

Леля вышла на улицу. Увидев малиновое взмокшее лицо директора, она тут же все поняла.

— Он дал о себе знать?

— Давай ключи от машины. Поеду на твоей. Деньги на месте?

— В мешке возле запаски. Ты подготовился?

— Черта с два. Я думал, он все устроит вечером, когда проще затеряться, а не утром. Но он от меня не уйдет. Теперь уж точно не уйдет.

Стрелки часов перевалили за цифру одиннадцать, когда он, всклокоченный, спотыкаясь, подбежал к могиле. Он мог бы ее искать еще очень долго, если бы не заметил долговязую фигуру Бартеньева между деревьями.

— Ты уже здесь? Молодец! Ну, Антоша, теперь держись, мы этого гада прищучим. Он сам напросился! Сучий потрох! Я его сожру с костями и не поперхнусь.

Никита отбросил венок с могилы. Под ним лежал конверт и целлофановый мешок желтого цвета с ярко-красной надписью: «Суперлотерея года! Играй и выиграешь!» Над надписью красовалась рука с воздетым кверху большим пальцем.

— Что дальше? — спросил Бартеньев. — Могила-то при чем?

— Сейчас узнаем.

Луговой схватил конверт и достал из него следующую записку: «Положи деньги в этот пакет и езжай на угол Девятой и Четырнадцатой улиц. На водосточной трубе у цветочного магазина висит листок с объявлением. Читай и выполняй! Это твой последний шанс. В одиннадцать пятнадцать будь там».

— Он гонит нас в самый центр города. Вот сволочь! Что он задумал? — Глянув на часы, Луговой вздрогнул. — У нас осталось пять минут.

Он побежал к воротам кладбища как ошпаренный. Антон помчался за ним. На стоянке возле кладбища Бартеньев увидел машину своей жены. Именно к ней Луговой и ринулся.

— Это же Лелькина машина!

— Взял для конспирации. Она ведь у меня работает, если ты еще не забыл. Садись в свою тачку и езжай за мной. Живо, Антон, живо!

Они запрыгнули в машины и, поднимая пыль, рванулись с места, как по отмашке флажка стартового судьи на ралли. На место прибыли с опозданием в десять минут. Крошечный клочок бумаги был приклеен к водосточной трубе. Надпись гласила: «Прямо по улице дом двенадцать. Брось мешок в мусорный контейнер и убирайся! Не вздумай хитрить, гнида!»

Луговой скрипнул зубами. Он открыл рот, но достойных слов так и не подобрал.

— Что дальше? — спросил Антон.

— Сядь в забегаловке напротив и не спускай глаз с помойного контейнера. Я вернусь и проверю округу. Понял?

— Так тут ясно все сказано.

Антон уехал первым. Луговой открыл багажник, достал холщовый мешок, сунул его в тот, что взял на кладбище, и медленно поехал вдоль домов по правой стороне.

Длинная улица просматривалась чуть ли не до конца. Прохожих — единицы: пожилые домработницы с авоськами выползли за продуктами. Ни одного мужчины. Две-три встречные машины, и все.

Он затормозил у двенадцатого дома. Мусорный контейнер, железный ящик размером с кубический метр был выкрашен в зеленый цвет, крышка уже поржавела. Трясущимися руками Луговой опустил полмиллиона долларов в наполовину заполненный вонючий гроб. Подумав секунду, захлопнул крышку, едва держащуюся на ржавых петлях. На крышке и на самом ящике имелись ушки для висячего замка. Луговому в голову пришла идея. Он сорвал цепочку с карманных часов и скрепил ею крышку с ящиком. Чтобы ее снять, шантажисту понадобится время. Любая задержка возле ящика давала лишний шанс схватить его с поличным.

Тяжело вздохнув, он сел в машину и поехал. Нет, так просто он уехать не мог. Не сумасшедший же! Свернув на соседнюю улицу, остановился и пошел назад пешком, но по другой стороне. Он не торопился, стараясь не привлекать к себе внимания. Глупо, конечно. Его солидную тушу за три квартала можно увидеть. Никита шарил глазами по всем витринам и заглядывал в каждую лавочку, пока не увидел Антона, сидящего за столиком пельменной прямо напротив мусорного ящика. Он зашел и сел рядом.

— Нет, уехать я не могу. В этой гнилой железяке лежит целое состояние. У меня не хватит силы воли отойти от нее. Будь что будет.

— Как же он собирается взять мешок? — равнодушно спросил Антон.

— Я догадываюсь. Мусоровозка. Они объезжают центральные улицы по два раза в день.

— И что?

— А то. Обратил внимание, какой он нам яркий пакет подсунул для денег? Мусорщики не могут его не заметить. Он их нанял. Они и станут курьерами. Все просто.

Антон промолчал. Луговой не отрывал взгляда от контейнера и вздрагивал каждый раз, когда мимо ящика проходил какой-то человек. Ожидание было мучительно, ему казалось, будто его перемалывают жернова гигантской мельницы. У Никиты задергалось левое веко. Минуты шли. Но ничего не происходило.

— Может, ты его спугнул?

— Как?

— Сидит где-то рядом, притаившись, и ждет. Наверняка раньше нас пришел и видел, как ты вернулся.

— Сидеть у меня под носом? Не считай его идиотом. Он знает, что я ему не дам залезть в контейнер. Проще было устроить обмен на кладбище, где он записку оставил. Там ничего не стоит спрятаться, лес кругом. Нет. Тут есть какая-то хитрость.

— Мотоцикл? Мы его не догоним.

— Пуля догонит. У меня с собой пистолет. Стрелять еще в Афгане научился. Не промахнусь. Тут всего-то метров десять. И целиться не надо.

— Выстрел в центре города?

Луговой заткнулся. Оба замолкли и опять ждали и ждали.

— Пожалуй, с мусорщиками ты угадал, Никита. Только вряд ли кто-то доверит большие деньги работягам. Хотя… Здесь они им применения не найдут. А еще он может ждать мусорную машину на свалке за чертой города, яркий мешок легко найти в огромной куче мусора. Долго копаться не придется.

— Точно. А не такой ты дурачок, Антон, каким прикидываешься. Значит, его здесь нет. И никто за нами не следит. Он встречает машины на свалке, вокруг простор, бери мешок и сваливай. До шоссе семь километров. Там и машину оставить можно, медведи ее на запчасти не разберут.

Внезапно Луговой подпрыгнул на месте, словно гвоздь ему вонзили в седалище. Антон глянул в окно. К контейнеру подъезжал мусоровоз. Один из рабочих стоял на подножке.

— Нет, деньги я им не отдам. Шиш с маслом. Мешок мы сами заберем и полным ходом на свалку. Он там, где ему еще быть?! Возьмем его тепленьким. Не видать ему баксов, как своих ушей!

Луговой, опрокинув стул, бросился на улицу. Антон не мог понять, что еще этот взбалмошный тип хочет сделать. Одно было ясно, Никиту застали врасплох, и он до сих пор не мог прийти в себя.

— Эй, командир, погоди-ка цеплять, я не то -выбросил. Надо забрать. — Отпихнув локтем мусорщика в сторону, Луговой сдернул цепочку, откинул крышку и достал из контейнера пестрый мешок. — Вот так-то будет лучше. Слишком дорогой подарочек для вас. Перебьетесь.

Мусорщик пожал плечами, подцепил крюками контейнер, и подъемник начал его поднимать. Антон стоял, не двигаясь, Луговой отошел уже метров на пять.

— Ну, ты что там застрял? — Никита оглянулся и поймал взгляд Бартеньева.

Контейнер был поднят на достаточную высоту, чтобы иметь возможность видеть его дно. Оно было вырезано, будто по циркулю, отверстие затыкал громадный черный полиэтиленовый мешок. Никита перевел взгляд на то место, где стоял контейнер. В тротуаре зияла черная дыра. Это был люк канализации, но почему-то без крышки. Когда мусорный ящик стоял на месте, оба отверстия совпадали по размеру и месту стыка.

Лугового прошиб холодный пот. Он в ярости порвал пакет, который бережно держал в руках, содержимое разлетелось во все стороны. Это были фотографии порнографического содержания. Крупные, яркие, цветные, и две размотавшиеся по мостовой фотопленки.

Оба мусорщика рассмеялись:

— Ты прав, папаша, такого дорогого подарочка мы не стоим. Оставь их себе. На сон грядущий любоваться будешь.

Никита глянул на них так, что ребятам стало не до смеха. Они вскочили на машину и уехали.

Луговой бросился к люку и, едва не поломав ноги, скатился вниз по скобам, вбитым в стенки. Ноги его по щиколотку оказались в воде. От колодца в разные стороны шли четыре коридора арочного типа метра полтора в высоту.

— Ушел сволочь!

Антон тем временем собирал фотографии с проезжей части. Жалко, все же человек за них полмиллиона долларов заплатил.

Зимин дошел до конца тоннеля, где была стальная решетка с дверью. Ключ от замка у него имелся: через эту дверь он сюда и попал. Выйдя из канализационной шахты, он оказался на склоне крутого берега реки. Поднявшись по лесистому холму вверх, Кирилл сел на поваленное дерево. От долгого пребывания в полусогнутом положении ломило спину, затекли ноги. Он устал. Немного отдышавшись, снял со спины рюкзак достал из него пестрый желтый мешок с яркой надписью: «Суперлотерея года! Играй и выиграешь!»

Остряк! Что-то в нем есть, в этом парне. Лишнего не болтает, ничего впустую не делает. Все рационально, все в цель.

Вывалив содержимое мешка на землю, он поймал себя на том, что ему лень наклониться, чтобы собрать разлетевшиеся по склону пачки долларов. Какое кощунство! Так обращаться с твердой валютой не каждый себе может позволить. Но эти купюры были легкой добычей. Получить их ему ничего не стоило.

В девять утра он явился в гараж, где его поджидал Антон, как всегда, немногословный. Пе-.

редал ключи от решетки, ведущей в канализационное подземелье, план, начерченный на бумаге, компас и яркий полиэтиленовый мешок, набитый чем-то легким. Уже потом, проверив его содержимое, Зимин увидел порнооткрытки. Парочку оставил себе, на всякий случай. На плане было указано время, когда, где и как надо действовать. Один из люков, выходящих на улицу, был открыт, над ним стоял мусорный контейнер с дырой в дне, прикрытой целлофановым мешком с опилками. Надо было его приподнять плечом, просунуть в контейнер свой мешок, а взамен взять такой же. В чем здесь риск, Кирилл не понял: его никто видеть не мог. Неудобство — да, но не риск. Поменяв местами мешки, он должен был тут же уходить к реке, ориентируясь по плану и компасу. Пришлось немного погорбатиться — и все вопросы решены. Ловко придумано.

Зимина мучил вопрос: почему Антон доверил ему деньги. Полмиллиона долларов. С такими деньгами можно жить припеваючи до самой смерти. Если он сейчас смотается из города, его никто никогда не найдет. Элементарно. Если захочет оборвать все концы, то сумеет сделать это. Но Зимин этого не сделал.

Кодексе чести — глупость и ханжество по нынешним временам. Но у Зимина был свой кодекс. Имел ли он отношение к чести, совести или еще какому-нибудь высокому понятию, не имело значения. Как говорится, каждый по-своему с ума сходит.

Зимин отдышался, набрался сил, переложил собранные пачки в спортивную сумку, спрятанную под сучьями ельника. И это Антон предусмотрел.

Чем больше Зимин узнавал Бартеньева, странного молчуна, тем выше оценивал его неординарность. Такого парня невозможно вытащить из города под глупым предлогом и уж вряд ли с ним будет легко сладить. Поначалу Зимин рассчитывал сдать его правосудию и вернуть в колонию, где ему накинут еще срок за побег с отягчающими обстоятельствами. Заслужил — получи! Решение взять на себя никем не санкционированную миссию палача его ничуть не беспокоило. Российские законы далеки от совершенства, хуже того, они бездарны. Какой-то воротила обокрал государство на миллионы. Народ это знает. Власти должны реагировать. И что? Ему дают три года тюрьмы с конфискацией имущества. Миллионы, естественно, никто не находит и не ищет. Показуха. Ловят карманника в трамвае. И он получает те же три года, но за пару червонцев и без конфискации имущества, которого у бомжей и воришек нет.

Зимин спустился к реке и пошел вдоль берега. До буксира он добрался за двадцать минут.

После того как у Николая появился жилец на борту, тот на берег не сходил, будто в охранники нанялся. Зимина он всегда встречал улыбкой. Свой идет, можно расслабиться.

Хозяин препроводил гостя в трюм, где скрывался затворник. Предложил пива, но Кирилл отказался. Пожав плечами, Николай вернулся на свою вахту.

— Есть новости? — спросил Агеев.

Чумазый, потный от духоты, он вызывал жалость. Зимин бросил сумку на матрац, расстеленный прямо на грязном полу.

— Вот твои новости, Матвеич.

Агеев раскрыл сумку и остолбенел.

— Бог мой, нашел. Вот тебе и автослесарь! Как же он смог?

— Этого он нам не расскажет.

Агеев пересчитал деньги, просмотрел несколько купюр на просвет, долго что-то бубнил себе под нос, качал головой. Прошло немало времени, пока он пришел в себя и вспомнил о госте. Подняв глаза, он очень долго изучал лицо Зимина, будто видел его впервые.

— А где же Антон?

— Сегодня или завтра вы с ним встретитесь.

— И он тебе доверил такие деньги? Вот так просто, мол, на и передай?

— Деньги он доверил не мне, а тебе. Я курьер. Бартеньев неплохой физиономист. Имеет хорошее чутье. Так ты уж постарайся, Матвеич, не подведи парня.

— Такого я не подведу. Лучшего партнера мне не надо. Хороший напарник дороже любых денег. Уставной капитал моей фирмы тридцать шесть миллионов. Неужели я клюну на такую мелочь, чтобы потерять честного парня?

— Не такой уж он честный. Мы знаем, каким способом он достал эти деньги. При желании мог бы достать и больше. Свобода, она дорого стоит для тех, кто умеет ее ценить. Тебе этого не понять, Матвеич.

— Философ! Ты отъявленный скептик и пессимист. Все вокруг себя видишь в черном цвете.

А я смотрю на мир другими глазами. Вот почему у меня все получается, и дела идут в гору.

— Рад за тебя. А теперь о деле. Антон не хочет, чтобы ты появлялся в городе и тем более в гостинице. Очевидно, у него есть на то основания. Я думаю, что ты был прав в отношении Лугового. В шантаже он подозревает тебя.

— Конечно. Ты мне уже говорил, что после фотосъемки Никита приезжал в гостиницу и искал меня. Но как Бартеньев догадался о наших отношениях с Никитой?

— Дело не в ваших отношениях. Подозрение падает только на чужаков. Местным деньги не нужны. А если вспомнить о твоих перепалках с Луговым, то даже такому дебилу, как он, особых подсказок не нужно. Антон предупредил тебя о вывозе денег: могут устроить досмотр. У Лугового большие связи, с охраной на шлагбаумах он договорится. Учти и другой факт. Твоя машина слишком заметна.

— Как же я вывезу деньги?

— Курьером.

— Ты намекаешь на себя?

— Это твое дело.

Агеев почесал кончик своего мясистого носа.

— У меня нет повода тебе не доверять. Ты же принес деньги сюда, а не смылся с ними. Можешь и вывезти их из города, а потом пусть меня досматривают, сколько захотят.

Зимин улыбнулся:

— Матвеич, я тебе чем-то обязан? Или ты меня берешь в партнеры? Я уже рисковал сегодня, доставляя деньги на буксир. Но это детали. Надо же мне как-то развлекаться.

— Хорошо, Кирилл. Я тебе готов заплатить. Я не скупердяй. Скажи, сколько?

— Брось, Матвеич. Не в деньгах дело.

— Тогда в чем? Зимин помолчал.

— Ладно. Мне не трудно. Я их вывезу. Но куда?

— Зарой пакет с деньгами со стороны шоссе под указателем со стрелками. Не глубоко, а под дерн, так, чтобы долго не копать.

— Я пару дней еще выдержу и буду сваливать.

— А что сказать Антону?

— Встретимся с ним завтра. Здесь, на берегу. У первой пристани в одиннадцать вечера, когда темно. И вот что, Кирилл. До шоссе от южной окраины семь километров. Там есть тропа через лес, слева от дороги. Сам увидишь. Через шлагбаум деньги не проноси.

— Догадливый.

— Не сомневаюсь.

— Когда Антона в Москву вызовешь?

— В любой момент. Как сам пожелает. Хоть завтра же.

— Оформи все по совести, даже если он до Москвы не доедет.

— Это почему же?

— Всякое может случиться.

— Если ты так обеспокоен, я тебе могу доверенность выписать. С ней ты сможешь сам проверить результат и снять деньги со счета. Но когда я в Москву приеду, я твою доверенность ликвидирую. Так пойдет?

— Согласен.

Агеев потянулся за своим портфелем.

В любом бизнесе главным вопросом всегда были и остаются деньги. Доход и оборот средств. Если финансовые дела улажены, все остальное можно считать мелочью.

Встреча Бартеньева и Агеева состоялась на следующий день, а точнее, поздним вечером на пристани, неподалеку от буксира. Агеев не скрывал своего восторга, глядя на нового партнера.

— Ты тот человек, Антон, который мне нужен. Извини, но я буду называть тебя на «ты», так будет проще общаться. Можешь называть меня Филимоном или Матвеичем, как Кирилл. Сейчас мы подпишем договор, я тебе дам доверенность для банка, чековую книжку и даже телефон одного генерала МВД, который сделает тебе документы. Я ему позвоню и предупрежу. Он все сделает, можешь быть уверен. Когда рассчитываешь быть в Москве?

— Еще не знаю. Нужно переждать пару недель.

— Хорошо. Я оборудую тебе кабинет, приедешь не на пустое место. И подумай о своем горном проекте. Мне идея очень понравилась.

Они еще долго подписывали всякие бумажки, и на прощание Антон сказал:

— Соблюдайте осторожность. Я бы не советовал уезжать из города на своей машине. Она у вас слишком приметная.

— Это же раритет! «Крайслер-Конкорд» шестьдесят первого года и в идеальном состоянии. Я заплатил за него кучу денег. А потом,

пусть обыскивают. Денег при мне не будет. Этот вопрос я уже уладил.

Антон не стал спорить. Каждый волен поступать, как он хочет.

Документов набралась целая папка, но домой Бартеньев их не понес, решил, что лучшее место -гараж. Поздний вечер, в это время там — никого. Через полчаса он был у себя на работе. Включив освещение в ангаре, осмотрелся. Ему в голову пришла неплохая мысль. Временно можно положить документы в багажник Зимина. Там никто ничего не найдет. Зимину не стоит срываться с места, пусть выждет недельку. Любой неосторожный шаг, и чужак в городе автоматически попадет под подозрение. Никита сейчас начнет рвать на себе последние волосенки, от него можно ждать любой глупости. Пойдет на все, чтобы вернуть деньги. Дорого ему обошлись любовные утехи с чужой женой. Что ж, любишь кататься, люби и саночки возить. Именно непредсказуемость Лугового беспокоила Антона. О жене он не думал. Она выкрутится. Даже если ее вышвырнут на улицу, денег у нее море, на две жизни хватит. Будет сидеть дома и пить водку от безделья.

Бартеньев подошел к машине Зимина, открыл багажник. Там лежал потрепанный портфель хозяина. Совать нос в чужие дела Антон не любил, проверять портфель не стал и положил свою папку под резиновый коврик.

Домой он возвращался в хорошем настроении. Кажется, теперь он сможет совершить свой второй побег и начать жить так, как того достоин и о чем мечтал всегда. Должна же восторжествовать справедливость, в конце концов!

Антон проснулся рано. Теперь он готов. Неделю затишья — и можно убираться. Всю ночь ему снился Тибет и Маша в костюме скалолаза. Яркий, светлый красочный сон. Давно ему ничего хорошего не снилось.

Машину Зимина он довел до ума, но оставил несколько мелочей незавершенными. Однако сегодня Кирилл в гараже не появился. Нет, и не надо. Так даже спокойнее. Антон понимал, что его жена и Никита Луговой находятся в другом состоянии, им сейчас не до покоя. Леля вернулась домой поздно, абсолютно пьяная, но до кровати добралась сама и при этом еще пела блатные песни из тюремного репертуара. Мужа, сидящего у телевизора, она даже не заметила, будто его вовсе не существовало.

Следующий день также не принес никаких новостей. Город жил своей размеренной жизнью. А что могло происходить? Так он жил последние пять лет и не обращал внимания на однообразие. Теперь что-то изменилось — он ждал. Чего именно ждал? На этот вопрос ответа не находилось. И куда делся Зимин? То ежедневно мозолил глаза, а тут канул куда-то и не подает вестей.

Антону пришла в голову довольно трезвая мысль и дала повод для тревожных размышлений. Он мог и раньше об этом подумать, но, скорее всего, не хотел, надо же надеяться на что-то хорошее. Устал от мерзостей и решил поверить во что-то светлое? Зря. Элементарная картина, рассчитанная на легковерных лохов. Гуляют по свету двое аферистов, забредают в маленькие городки, присматриваются и выбирают себе жертву. Очень ловко убедили в существовании мифической турфирмы и даже пообещали документы. Он обрадовался, потерял бдительность, прыгнув в омут с головой. А сейчас они где-то уже далеко, тратят полмиллиона и смеются над ним. Хороший куш получили, можно праздновать. Вот только начали неудачно. Нарвались на Никиту Лугового, а того на мякине не проведешь. Мужик опытный. Хоть и дурак, однако жизнь знает. Недаром Екатерина сделала его директором комбината. Хватка у Никиты есть и с людьми работать умеет. Отшил он аферистов. Но те использовали его, Антона, и цели своей достигли. Полноценный обмен — куча подписанных бумажек и старые «Жигули» вместо полумиллиона долларов. Ну какой нормальный человек предложит слесарю из гаража стать совладельцем турфирмы в столице? Да еще попросит у него огромную кучу денег за компаньонство. Это у слесаря-то?

За Никитой, скорее всего, они давно уже наблюдали и знали о его любовнице и муже любовницы. Тонкий психологический расчет. Вряд ли они верили в успех мероприятия, просто закинули удочку в болото, где, кроме лягушек, вроде бы ничего нет, а тут бац! Акулу выловили. Повезло ребятам. Отлично сработано.

Антон всегда считал себя хорошим физиономистом. Он верил в свое чутье. Ан нет, промахнулся. Ни черта он не понимает в людях.

Когда Зимин не явился и на третий день, Антон решил, что его версия с двумя ловкими аферистами подтвердилась. Машина стояла готовая, и у него был повод пойти в гостиницу. «Где ваш постоялец? Может забирать свои «Жигули»!» Но он уже знал, что ему ответят: «Понятия не имеем. Ушел несколько дней назад и пропал».

И он не пошел в гостиницу. Страх перед разочарованием пугал Антона так же, как сама смерть. Слишком много в его жизни было разочарований, он не хотел получать очередную оплеуху. Лучше забыть обо всем. Просто ему приснился сладкий сон, где обещали снять оковы и выпустить на свободу. Такие сны он и раньше видел, а этот очень смахивал на правду, вроде той, когда путнику в пустыне предлагают ковш чистой холодной родниковой воды. Жажда победила, и он выпил яд. Стремление оказаться на воле парализовало его разум. Еще один урок. Жизнь не уставала хлестать его по мордасам. Видать, такова судьба. Смирись и не трепыхайся. Удача поставила на тебе крест.

В этот вечер отмечали день рождения Екатерины Луговой. Сорокалетие, юбилей. А по сути — обычная пьянка, но только с поводом. Впервые Бартеньев послал к черту свою жену и категорически отказался ехать на вечеринку. Выслушав кучу оскорблений, он завалился на диван, прикрыл голову подушкой и, как ни странно, быстро заснул. Проснулся от грохота. Судя по всему, жена вернулась. Брань и шум продолжались недолго. В свою комнату она поднялась самостоятельно. Не решилась напиваться до чертиков, зная, что ей придется садиться за руль.

Когда в доме стихло, он вновь задремал, но не надолго. Резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он вскочил и взял трубку.

— Слушаю вас.

— Антон, это Никита. Ты почему не приехал?

— Так, захворал малость.

— Ерунда! Ты мне очень нужен. Приезжай ко мне в офис. Нужна твоя помощь, больше мне обратиться не к кому.

Бартеньев глянул на часы. Стрелки перевалили за цифру два.

— Ты знаешь, сколько времени?

— Не важно. Речь идет о моих деньгах. Ты сам все знаешь. Дверь подъезда не заперта, поднимайся прямо ко мне в кабинет. Есть надежда, что я сумею выпутаться из передряги. Но ты мне должен помочь.

— Ладно, я приеду.

Антон положил трубку. Что могло еще прийти в голову этому ослу? Поздно, поезд ушел. После драки кулаками не машут.

Почему-то Антону стало жаль этого здорового глупого мужика, который угодил в ту же лужу, что и он сам. Разница лишь в том, что Антон потерял не деньги, а последнюю веру в порядочность. Деньги можно нажить, а вера теряется навсегда.

Леля бросила машину у ворот, даже ключи в ней оставила. Не имело смысла выгонять из гаража свою машину, и он поехал на автомобиле жены. Улицы были пусты, город погрузился в сон. Чертовы Тихие Омуты! Здесь можно жить и ни о чем не думать, если не имеешь амбициозных планов, не мутить воду, а смириться и пустить жизнь на самотек.

Возле административного здания комбината стоял только «Мерседес» Лугового. Бартеньев оставил Лелин «Лексус» рядом. Одно-единственное окно на втором этаже здания горело, пропуская яркий свет сквозь прикрытые жалюзи. Антон поднялся на второй этаж, прошел через приемную и оказался в кабинете директора.

Лугозой сидел за своим огромным дубовым столом в клубах дыма, пахло коньяком. Конечно, он был пьян, но этот мужик всегда умел держаться в рамках и даже соображать. Такого водкой не подкосишь.

— Приехал?! Молодец! Я не сомневался, парень. Есть в тебе какая-то внутренняя сила. Садись. — Он указал на кресло с другой стороны стола.

Бартеньев сел.

— Поздно уже, Никита. Выкладывай свои новости, а думать завтра будем, на свежую голову.

Луговой сделал из горлышка несколько глотков коньяка, закурил и, обойдя стол, сел напротив. Положив громадную ладонь на колено Антону, тяжело вздохнул:

— Шантажиста я нашел. Хочешь — верь, хочешь — нет. Вычислил эту сволочь. Не такой я кретин, как думают многие. Когда тебе удавку нашею накидывают, быстро начинаешь соображать. Правда, денег я вернуть не смог. Обидно, конечно, похоже, денежки уплыли от меня. Хотел с тобой посоветоваться, как их вернуть.

— Думаешь, я знаю ответ на этот вопрос?

— Чем черт не шутит в тихом омуте! А вдруг да знаешь. Есть у меня такое подозрение.

— И как оно закралось тебе в голову?

— По указке. Не удалось Агееву вылезти из города незамеченным. Жаден слишком. Машину свою пожалел бросить, вот и попал в мой капкан. Денег при нем не оказалось. Тряхнул я его как следует, он и вспомнил о тебе. Сказал, что ты их сам ему привезешь. Без денег мне этот хлыщ не нужен, и я отпустил его.

— Ты ему поверил?

— Не поверил, а проверил. Я обошел все фотомастерские. Там никто не сдавал пленки в проявку и печать. И подумай сам, кто рискнет отдавать порнушку в лабораторию? А как приезжий может сам незаметно найти бумагу, химикаты, оборудование для печати, чтобы проявить цветную пленку? Такое может сделать только местный и то, если имеет оборудование дома. Таких у нас единицы. У тебя есть. Я сам покупал компьютер твоей жене для работы на дому. Потом она захотела сканер, потом цветной принтер, даже купил глянцевую бумагу «Эпсон». Пять пачек. Но вот оказия какая. Техникой Леля не могла пользоваться. Пьянка не давала. Вчера я был у вас дома. Оборудование все же использовали, а бумаги вовсе не осталось. И еще. Я не все фотографии уничтожил. На обратной стороне водяные знаки компании «Эпсон» стоят, а фотолаборатории печатают на «Кодаке». Вот и все нехитрое следствие, дружок. Зря ты дураков недооцениваешь.

Пальцы Лугового, как клещи, начали сжимать колено Бартеньева. Из такой хватки не выскользнешь.

— И Леля знает об этом? — терпя боль, спросил Антон.

— Нет. Я должен убедиться, что она сама не замешана в этой истории. Твоих мозгов не хватило бы на подобную аферу, а у нее башка хорошо кумекает. Может, вы на пару сработали и решили смыться? А?

— Она здесь ни при чем.

— Не уверен. Слишком умно. На тебя не похоже.

— И что ты собираешься делать?

Луговой рванул руку на себя, Антон выскочил из кресла, как пробка, и оказался в объятиях громилы. Тот схватил его за горло и прижал к столу.

— Сейчас узнаешь! Сначала ты мне скажешь, где деньги. Если ты этого не сделаешь, я тебя придушу. У нас здесь есть хороший подвал, под ним проходят канализационные трубы. Тебе они, как я знаю, хорошо знакомы. Вот там и будешь догнивать, если крысы допустят. Им тоже тухлятина ни к чему. Сожрут с костями. А следом я отправлю тебе в компанию мою жену. Там вам обоим и место. Сам же я буду страдать от горя — как же, жена сбежала с любовником, прихватив с собой полмиллиона из заводской кассы! Да черт с вами. Мне еще надолго хватит того, что осталось, а главное, оправдываться ни перед кем не надо. Вы оба заслужили такой конец. Что ж, уважу, ребята! Или ты думаешь, умник, я не знаю, с кем спит моя жена? Таких, как ты, у нее еще с пару десятков наберется. Где деньги?

Две громадные лапищи сжали жилистую шею Бартеньева.

— У меня нет денег, — прохрипел Антон.

— Идиот! Жить надоело? Говори!

Тиски сжимались, склоняя жертву спиной к крышке стола.

— У меня нет…

Дальше был только хрип.

Луговой походил на хищника, вцепившегося в свою жертву, и трудно было поверить, что он ее выпустит. Лицо его стало пунцовым, изо рта пошла пена. Хватка перешла в приступ, мышцы свело судорогой, и он уже сам не понимал, что делает. Антон терял сознание, слыша лишь лязг зубов нависшего над ним монстра.

Умирать Антон не собирался, но справиться с озверевшим чудищем вдвое тяжелее себя он был не в состоянии. Извиваясь, размахивая руками, он делал все, чтобы высвободиться. Дыхания уже не хватало, доступ воздуха был перекрыт. Левая рука Антона, хлопавшая по столу, наткнулась на что-то острое. Он схватил стальной холодный предмет и с силой ударил им наугад.

Смертельная хватка ослабла. Луговой заревел, как морж, схватился за лицо и отпрянул. Антон приподнялся на локтях, но встать на ноги не хватало сил. Он лишь наблюдал, как здоровенный бугай крутился вокруг своей собственной оси, прижимая руки к физиономии. Сквозь пальцы просачивалась кровь. Через несколько секунд Никита упал на ковер, раскинув руки в стороны, и замер. Из правой глазницы торчали круглые ручки огромных ножниц. Ковер впитывал в себя стекающую с лица кровь.

Никита Луговой был мертв.

Антон с трудом поднялся и рухнул в кресло. Нет, он не испугался. Кто-то из них двоих должен был умереть. Умер не он. Но это еще не означало, что он спас свою жизнь. Закрученный им однажды маховик набрал слишком большие обороты и вышел из-под контроля. Теперь от Антона уже ничто не зависело.

Он просидел около получаса, обдумывая ситуацию. Все, что он мог сделать, — это стереть свои отпечатки пальцев и уйти. Он знал, какую роль играют отпечатки, однажды уже поплатился за это. Горький опыт имелся.

Антон выдернул ножницы из глазницы. Вытирать их не стал. У камина стоял огромный аквариум. Он вымыл в нем ножницы, а заодно и руки, оставив орудие убийства на дне. Оставалось только уйти и ждать развязки.

Ночной город спал. Бартеньев ехал по улицам, и ему казалось, будто он попал на кладбище, где нет живых, а лишь темные памятники по обеим сторонам дороги.

Вернулся домой он около четырех, отправился в ванную и выстирал свою рубашку, испачканную в крови. По-умному, ее надо было бы сжечь, но Антон об этом не подумал. Он ни о чем не хотел думать, лег спать и уснул.

Во сне к нему пришла цыганка с волчьими клыками и сказала:

— Тебя предали все. Ты остался один среди хищников в дремучем лесу. Шансов выжить у тебя нет. Мой тебе совет. Не верь приманкам, не иди на зов чувств. Окаменей, и ты сможешь уцелеть. Злые духи вьются вокруг тебя. Уходи из мертвого города и стань странником.

Антон не мог сегодня работать, инструменты валились из рук. За весь день он не проронил ни слова. Ракитин, его хозяин, куда-то уехал с утра, так в гараж и не вернулся. Уже облегчение, никто к нему не приставал с расспросами. Впервые за долгое время ему захотелось напиться. Свой сон он оценивал как неизбежное приближение смерти и, похоже, стал смиряться с зтой мыслью. У него не было сил сопротивляться, бежать из города он не собирался. Пусть все будет так, как должно быть.

В доме все холодильники забиты водкой, и ждать открытия продажи спиртного ему не требовалось. В шестом часу вечера он переоделся и поехал домой. Калитка оказалась незапертой, хотя он помнил, что запирал ее, а Леля уехала на работу первой.

В доме царил такой беспорядок, будто их пытались ограбить, но когда он вошел в гостиную, понял, что воры тут ни при чем.

Майор Прошкин, в форме, сидел в его любимом кресле, а двое помощников в штатском стояли за спиной шефа, с холодным безразличием взирая на вошедшего. Бартеньев остановился на пороге и с тем же безразличием глянул на незваных гостей.

— Мне ехать с вами?

— Садись, Антон, поговорим. Извини за беспорядок, но нам нужно было провести обыск. Что искали, нашли.

Бартеньев вспомнил о выстиранной им рубашке, оставленной сушиться в ванной. Смыть кровь не так просто. Экспертов не проведешь. Он прошел в комнату и сел на Диван.

— Извини, парень, но у меня для тебя неприятная новость. — Майор вздохнул.

— Догадываюсь, раз вы здесь, Захар Силыч.

Майор пристально наблюдал за хозяином дома, и Антон знал, что этому человеку врать бесполезно. Он видит людей насквозь.

— Так вот, Антон, твоя жена арестована и обвиняется в убийстве Никиты Лугового.