"Ищите женщину" - читать интересную книгу автора (Савина Екатерина)

Глава 14

Пока Петя на кухне оказывал первую помощь пострадавшему Анзору, Юре удалось незаметно одеться и выскользнуть за дверь. Он вышел из подъезда на улицу и остановился. И только когда свежий морозный воздух обжег его лицо, он несколько пришел в себя.

– Не пойму, что творится со мной, – прошептал Юра, – какое-то странное чувство. Вроде ничего особенно и не хочется – и не голоден я, и пить не хочу, но кажется, что чего-то мне не хватает... То ли нужно поесть, то ли нужно попить... И еще солнечный свет этот... раздражает.

Юра прищурился и, спасаясь от назойливого света солнечных лучей, повыше поднял воротник пальто.

И пошел вперед.

С ним и вправду творилось что-то странное. Такое чувство было, будто он внезапно и тяжело заболел. Саднила и ныла крохотная ранка на бедре, которую он обнаружил немедленно после пробуждения рядом со своей возлюбленной, резало глаза до слез и какое-то непонятное желание терзало его.

– Поесть надо, – решил Юра, – и все пройдет. И эта слабость и... С утра ничего не ел. Так и заболеть недолго...

Он вышел на улицу и побрел мимо ярких зазывающих витрин магазинов, кафе и различных забегаловок, в изобилии появившихся в районе, где он жил, последние несколько месяцев.

Кафе «У Бенито»...

Бар «Грот»...

Кафе «Русский пасьянс»...

Закусочная «У Семеныча»...

– Дорого это все, – бормотал себе под нос Юра, – мне явно не по карману.

Он прошел еще несколько шагов и остановился у очередной закусочной, называющейся просто и неприхотливо – «Закусочная». Вывеска, висевшая над дверью, ведущей в полуподвальное помещение, гласила:

«Любое блюдо по вашему вкусу».

– Любое блюдо по вашему вкусу, – повторил Юра, – это интересно. Прямо-таки любое... На любой вкус и на любой кошелек... А что если я захочу бифштекс из семи слоновьих хвостиков? Для меня забьют семь слонов? Представляю, сколько будет стоить этот бифштекс... Любое блюдо по вашему вкусу. Ну, если любое, тогда, наверное, здесь можно заказать что-нибудь попроще. Например, яичницу с колбасой. Или макароны по-флотски... Зайду, – решил Юра.

Он открыл дверь и спустился по крутой лестнице в полутемный небольшой зал с несколькими столиками, рассчитанными на двух человек.

Юра уселся за первый попавшийся столик – зал был совершенно пустым – и стал ждать официанта. Подошедший через несколько минут халдей остановился у его столика и молча и вопросительно посмотрел на Юру.

Тот хотел было спросить меню, но вовремя спохватился.

«Какое меню, – подумал Юра, – если здесь заказ блюд зависит от желания клиента. А что – интересно – должны делать официанты, если у клиента напрочь отстутствует воображение?»

– Чего изволите? – спросил-таки официант.

– Поесть, – промычал Юра, судорожно соображая – что бы такое заказать – попроще и подешевле.

– Чем желаете перекусить? – не удивившись, спросил официант.

– Бифштекс, – выпалил вдруг Юра и почувствовал, что ему захотелось – вот именно – бифштекса – и обязательно с кровью. – С кровью, – добавил Юра, – чтобы побольше крови было. Большой бифштекс с кровью, – сформулировал он.

– Большой бифштекс с кровью, – повторил официант и скрылся.

Юра подождал десять минут – пока у него не заурчало в животе.

– Скоро они там? – проворчал он. – Почему-то невыносимо хочется бифштекса. И обязательно с кровью. А если с кровью, то значит, его готовить нужно... несколько минут всего. Чего они канителятся?

В проеме двери, ведушей, судя по всему, на кухню, мелькнула фигура официанта.

– Эй! – крикнул Юра. – Долго мне ждать еще?

– Сейчас будет готово! – ответил официант, снова возникая в проеме двери.

– Я заказывал с кровью! – напомнил Юра.

– Еще несколько минут. Бифштекс не до конца прожарен.

– Несите! – прокричал Юра. – Достаточно жарить! Я же с кровью заказывал!

– Мясо будет совсем сырым.

– Несите!

Официант пожал плечами и исчез на кухне. Очевидно, здешний персонал, в силу особенностей заведения, привык к капризам клиентов.

Юра в ожидании бифштекса нетерпеливо постукивал кулаком по поверхности столика.

Официант появился через минуту. В руках у него было блюдо с полусырым и абсолютно непрожаренным куском мяса.

– Ваш бифштекс.

– Спасибо, – невнятно пробормотал Юра и почти вырвал блюдо из рук официанта.

– Еще что-нибудь заказывать будете? – осведомился официант, возвышаясь на Юрой, который, низко склонясь над тарелкой, глубоко втягивал ноздрями аромат мяса.

Юра молча и небрежно отмахнулся рукой и более не обращал на официанта ни малейшего внимания.

Бифштекс и правда был непрожарен. Юра тронул пальцем капельку крови, выступившую между волокон мяса, потом положил палец в рот. Капелька была безвкусна и водяниста. Тогда Юра, проигнорировав нож и вилку, схватил бифштекс руками и с некоторым трудом откусил от него порядочный кусок.

Прожевал и замер, прислушиваясь к ощущениям.

Затем непонятно отчего нахмурился и откусил второй кусок – теперь уже это удалось много легче – Юра вдруг без всякого удивления отметил, какие у него, оказывается, крепкие и острые зубы.

Прожевав и этот кусок, Юра отложил бифштекс в сторону и снова нахмурился.

– Не то... – проговорил он.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался появившийся невесть откуда официант.

Юра молча ткнул пальцем в бифштекс.

– Я же вам говорил, – снисходительно напомнил официант, – что мясо еще не готово...

– Не в этом дело! – неожиданно для себя самого зло и грубо рявкнул Юра. – Бифштекс пережарен!

Официант удивленно замолчал.

Юра оттолкнул от себя тарелку.

– На вашей вывеске написано, что здесь готовят блюда по вкусу и желанию клиента. Вот это вот... – он снова ткнул пальцем в мясо, – никак не соответствует моему вкусу и желанию. Я не собираюсь расплачиваться за эту гадость.

Официант хотел что-то сказать и даже открыл для этого рот, но Юра, только взглянув на его лицо, тут же заговорил снова:

– Если вы думаете, что пришел сюда, чтобы немного повыпендриваться и в результате поесть на шаромыжку – вы ошибаетесь. Я готов заплатить. Но я заплачу за блюдо, которое смогу съесть. А это вот... есть нельзя. Гадость, да и только...

– Я могу распорядиться, чтобы бифштексом снова занялись повара, – сказал официант.

– Вы не поняли? – прикрикнул Юра, неизвестно отчего становясь крайне раздражительным, чего никогда раньше с ним не было. – Этот бифштекс пережарен! Приготовьте мне новый...

Официант с выражением бесконечного терпения на лице поднял со стола блюдо с отвергнутым Юрой бифштексом.

– Только бифштекс должен быть с кровью! – внушительно напомнил Юра.

Официант кивнул и направился на кухню.

– Постойте! – крикнул ему вслед Юра. – Я передумал. Принесите мне... Принесите мне... кусок мяса... Просто кусок мяса – сырого мяса. Без всякой обработки.

– Простите? – переспросил официант, считая, видимо, что он всего-навсего ослышался.

– Кусок сырого мяса, – четко повторил Юра, – большой кусок сырого мяса. С кровью.

Официант с полминуты стоял, соображая, что к чему.

– Должен вас предупредить, – осторожно заговорил он, обращаясь к странному клиенту, – что сыроедение очень опасно для здоровья. Приверженцы этого образа питания часто страдают от...

– Мяса!

– Артист Крамаров от этого умер... – шепнул официант, угасая.

– Кусок мяса!

– Как скажете, – проговорил официант и ушел на кухню.

– Черт знает что, – проворчал Юра, оставшись один, – не могут нормально обслужить. Вступают во всякие пререкания с клиентом. А клиент всегда прав!

«Что со мной? – тем временем шевелились вялые мысли в его сознании. – Почему я ору и возмущаюсь, словно пьяный гоблин? Откуда во мне эта агрессия? И почему я потребовал сырого мяса? Что за дикость такая? И эта кровь... Почему меня взволновала капелька крови из пораненной стопы Анзора? Я едва удержался от того, чтобы не броситься на пол брюхом вниз и не вылизать это пятно... И теперь... Кровь, кровь, кровь – вот что вертится в моей голове. Мне даже кажется, что попадись сейчас мне на глаза стакан свежей крови – крови животного или человеческой крови – я бы, не мешкая выпил этот стакан... Как странно... И как... удивительно. И страшно. Постойте... И солнечный свет мне стал противен. Мне больно смотреть на солнце! Какие-то очень знакомые симптомы... Неужели я превращаюсь в»...

Вскрикнув от внезапной боли, он не успел додумать до конца страшную мысль. Во рту его сразу стало немного солоновато, будто он только что облизал холодный металлический предмет.

– Язык порезал, – догадался Юра, – но обо что я его порезал? Что у меня такое во рту, обо что можно порезать зуб? Что-то с зубами?

Юра ощупал пальцами свои зубы и похолодел – два его клыка на нижней челюсти заметно увеличились в размерах и стали острыми, словно бритвы.

– Господи, – прошептал Юра, – господи... Неужели это правда? Я превращаюсь в вампира... Но как? Меня ведь никто не кусал... Или?

Он поднял глаза и увидел направлявшегося к нему официанта. Официант нес на подносе большой кусок красного мяса – на блюде ясно были видны кровавые подтеки.

Юра, не отрываясь, смотрел на официанта.

Халдей был одет в белую рубашку и белые брюки – очевидно, униформа персонала кафе – ансамбль венчал короткий белый фартук с кокетливыми оборками.

В помещении кафе было достаточно тепло и две первых пуговицы рубашки официанта были расстегнуты, выставляя напоказ холеную розовую шею.

Юра непроизвольно сглотнул и почувствовал странный зуд в своих клыках.

– Ваш заказ, – ухмыляясь, проговорил официант и поставил блюдо перед Юрой.

В проеме кухонной двери столпились повара и несколько официантов без фартуков – очевидно, в предвкушении зрелища – как сумасшедший посетитель будет есть сырое мясо. Официант по забывчивости, а, может быть, и умышленно не положил к прибору вилку и нож.

Не отрывая взгляда от розовой шеи официанта, Юра стал приподниматься из-за стола.

Тот отступил на шаг.

– Что-нибудь еще? – спросил он, немного, судя по всему напуганный, странным поведением клиента.

Юра не ответил ничего.

Он выпрямился во вест рост. Ничего теперь для него на всем белом свете не существовало, кроме той самой сладкой точки, на человеческой шее – где сонная артерия поднимается на поверхности ближе всего к кожному покрову.

– Что в-вы? – запинаясь, выговорил официант.

Юра шагнул к нему, но наткнулся на стол. Звякнул прибор на столе. Это немного отрезвило Юру. Он тряхнул головой и мутным взглядом обвел полутемное помещение.

– В-ваше мясо, – напомнил официант, быстро-быстро отступая по направлению к кухонной двери, где толпились наблюдатели с удивленными вытянутыми лицами.

Юра опустил глаза и увидел окровавленный кусок мяса. И бросился на него сверху, словно хищная птица на беспомощного цыпленка.

Юра разрывал руками мясо и поглощал его огромными кусками, упиваясь вкусу сочащейся крови, а официант смотрел с ужасом на уничтожаемую телятину, которая, несомненно, только что спасла ему жизнь.

После того, как Виктор Сергеевич Тинков освободился из мест лишения свободы, куда угодил из-за неуемной тяги к спиртосодержащим напиткам и противоположному полу, в жизни его наступил период, обычно именуемый черной полосой. Только в его случае эта черная полоса расплылась, как чернильное пятно, закрыв собой уже три годичные отметки на шкале, начерченной тем, кто отмерял время жизни Тинкову, и неизвестно – сколько еще годичных отметок пропадет в чернильной темноте.

Ровно десять лет назад – день в день – рабочий мясокомбината Тинков шел, подвыпив, из гостей, предаваясь по обыкновению эротическим грезам, в ночном парке встретил загулявшую школьницу-соседку и, застигнутый врасплох яростным всплеском либидо, затащил ее в ближайший подъезд.

Утром следующего дня Тинкова разбудил нетерпеливый звонок в дверь, Тинков открыл и через полчаса уже давал показания в кабинете у следователя. Как оказалось, девочка, которой Виктор Сергеевич открыл чарующий и необъятный мир чувственных наслаждений, ночевать домой не пошла, ночь провела у подруги, и дома появилась только к утру, когда и все рассказала родителям.

Отсидев семь лет за изнасилование, Тинков, как вышел из тюрьмы, первым делом нашел себе даму сердца и, поселившись у нее, продал квартиру, доставшуюся ему от матери. Вырученные от продажи квартиры деньги он со своей дамой пропивал полгода. Эти полгода он часто вспоминал, как самое незабываемое время в своей жизни.

Денег на водку и портвейн было даже больше, чем нужно, а даму сердца Маринку, задолго до знакомство ее с Тинковым прозвали Стахановкой за неутомимость и добросовестность – такие условия для существования – после тюремной параши – показались для Виктора Сергеевича раем.

Итак, ровно через десять лет – день в день – после злосчастной ночной встречи с соседкой школьницей Тинков со своей Маринкой Стахановкой возвращался домой. Жили они на окраине города, и в позднее время туда можно было добраться только на такси, средств на которое у Тинкова и его сожительницы, конечно, недоставало.

Темно было, было очень холодно, к тому же Тинков и Маринка, кажется, сбились с дороги.

– Враг... Пруд... – услышала Маринка невнятное бормотание.

– Чего? – переспросила она.

– Овраг... тут... Должен быть тут овраг, – пояснил Тинков, – в-вот... по правую руку... А его нет сейчас... Как это?

– Нет, значит, не было, – заявила Маринка. Голова ее гудела от выпитого портвейна и очень хотелось спать и казалось, что если Тинков перестанет отвлекать ее разговорами, то они дойдут до дома быстрее.

– Как это... не было? – бормотал Тинков, скобля грязными пальцами бороду, – если оврага нет, то мы... выходит не туда пошли... Слышь, Марин?

– Чего?

– Мы, наверное, это... сбились с пути...

Тинков остановился и, приложив руку козырьком ко лбу, принялся вглядываться в окружающую его со всех сторон морозную мглу. Летел густой снег, и не видно было даже огней в домах пригорода, куда направлялись Тинков с подругой. Даже тропинки, по которой они шли, видно не было.

Тинков посмотрел на небо, как будто ждал оттуда совета, в каком направлении ему идти, снег сразу же залепил ему лицо и набился в рот.

Тинков прокашлялся, утерся рукавом и вдруг почувствовал, что остался один посреди явно враждебного черно-белого мира.

– Марина! – позвал Тинков, – ты где? Лапушка моя... Хватит молчать, сучара!

Маринки рядом с ним не было. Она ушла вперед, твердо уверенная в том, что идет в правильном направлении и, кажется, даже не заметила, что потеряла своего сожителя.

Тинков некоторое время стоял, покачиваясь, и придумывая, какое-нибудь наказание пострашнее, которое он решил осуществить сразу же, когда попадет домой или встретит Маринку еще в дороге.

Ничего более ужасного, как макнуть подлую тварь головой в мусорное ведро, он не придумал и пошел, глубоко упрятав руки в рваные карманы подобранного прошлой зимой на свалке драного демисезонного пальто.

Проплутав около часа неизвестно где и не найдя ни дома, ни Маринки, Тинков снова остановился и посмотрел в темное небо. Небо и пространство вокруг Тинкова казалось точно таким же, каким было тогда, когда он потерял свою Маринку. Ветер подул сильнее.

Один раз сквозь пелену снегопада мелькнули автомобильные фары.

Тинков несколько секунд тупо стоял на одном месте, потом закричал, замахал руками и побежал туда, где, по его мнению, должен был ехать автомобиль. Через десяток шагов он упал, а когда поднялся, бежать уже и не думал.

– Козлы, – злобно прбурчал он, – уехали, даже не заметили меня... Теперь не догонишь их... Выбирайся попробуй отсда...

Тинков вдруг вспомнил, что путь домой должен пролегать вдоль оврага, выбрал наугад направление и пошел в ту сторону, твердо решив не сворачивать никуда, пока не наткнется на овраг.

Примерно через полчаса он снова остановился. Алкоголь мутно ворочался у него в голове. Тинкову невыносимо вдруг захотелось спать.

– Маринка! – заорал он в искромсанную летящим снегом темноту, – а ну, иди сюда, тварь двужопая!

Крик потерялся в черноте и снегопаде, едва родившись. Тинков пошел дальше. Двигался он теперь совершенно механически, смотрел себе под ноги и только тихонько подвывал, чтобы не так сильно резал ветер, не было так холодно и скорее отыскался дом. И когда Тинков совершенно уже утвердился в мысли, что, кроме черноты и снега, в этом мире ничего не осталось, ноги его скользнули вперед и Минков ухнул куда-то вниз – наполовину летел, наполовину скользин по крутому склону он довольно долго – и наконец ткнулся руками в какие-то коряги и остановился.

Тинков минуту лежал, зарывшись в снег, потом медленно поднялся и отряхнулся. Вокруг стояла беспросветная мгла, зато стих ветер.

Тинков пошел вперед, нащупывая себе дорогу руками. То и дело он натыкался на какие-то доски, железные обломки и прочий хлам.

Снег теперь сыпал реже.

«Я же в овраг упал, – догадался Тинков, – значит, теперь нужно идти по оврагу и я выйду куда мне нужно... Вот повезло»...

Он прошел еще несколько шагов, запнулся обо что-то мягкое и упал.

– Черт! – проговорил он с трудом поднимаясь на ноги, – чего это тут?.. Темнота проклятая... Ни черта лысого не видно...

Он потоптался на месте, потом нащупал руками предмет, о который споткнулся. Немного подумал – и снова пошарил руками.

– Ничего себе, – сказал Тинков, – попалась, курва... Чего, гадина, молчишь? А?

Никто ему не ответил.

– Так ты еще раньше меня в овраг упала? – спросил он, – ну, чего ты молчишь, вонючка, а? Маринка! Испугалась, что ли? Хрен с тобой, молчи... Я вот тебе сейчас, мондавошке, устрою...

Тинков еще немного подумал. Потом он усмехнулся, довольный мыслью, только что пробившейся в его сознание сквозь мутную пелену дурного алкогольного опьянения.

– Ща-ас, – бормотал он, расстегивая ширинку, – ща-ас я тебя буду маленько наказывать...

Тинков стащил с себя штаны и поеживаясь от зверского холода, встал на четвереньки. Руки его ползали по темному неподвижному предметы.

– Замерзла-то как... – приговаривал он, – так я тебя отогрею. А чего это у тебя тут?.. Откуда у тебя длинные волосы? Ты ж недавно постриглась.

Тинков отвалился назад, сел, ошпарив голый зад снегом, но даже не заметив этого.

– Как это?.. – прошептал он, – ты не Маринка?.. А... а...

Что-то гулко застучало у него в голове, Тинков вмиг протрезвел и, протрезвев, вдруг понял...

– Не трогай, – раздался голос позади него.

– А?! – взвизгнул Тинков, подпрыгивая.

– Не трогай, – повторил соткавшийся из темноты силуэт, – это мое... Я ищу Ольгу-бабочку... Я нашел одну Ольгу-бабочку, но это не та...

– Д-да... – сказал Тинков, судорожно соображая, что бы ему еще такое сделать, чтобы этот страшный силуэт не приближался к нему, – я не буду... я ухожу... Никаких бабочек я не знаю... А в-вы кто?

Ответа он не услышал.

Черный силуэт приблизился еще на несколько шагов, а потом неожиданно рванул к Тинкову. Тинков инстинктивно отпрянул в сторону, а когда в холодном свете звезд мелькнули перед его лицом два огненных красных зрачка и режущие взгляд бритвенно острые звериные клыки, он закричал, бросаясь прочь...

Пробежал два шага и упал, запутавшись в собственных брюках. Кто-то страшно тяжелый навалился на него и острой болью полоснуло справа по шее Тинкову. Он заорал, сумасшедшим усилием сбросил нападавшего и побежал дальше, чувствуя, как кровь струится по его шее. Запутавшись в брюках, он снова упал. Тогда он скинул их и бросился в темноту, то и дело натыкаясь на стены оврага и спотыкаясь о невидимые коряги и железки.

Шаги и звериной рычание стихало позади него.

Ни одной мысли у него не было в голове, кроме...

«Повезло, повезло, повезло»... – стучало в висках у Тинкова.

И кровь, отравленная слюной вампира, бежала к его сердцу.