Евгения и Илья Халь   Хитрый спам

Провалы в памяти... серый зыбкий омут... в последнее время это случалось с ним все чаще. Андрей Дюжев стоял посреди шумной толпы в элитном ночном клубе, на презентации, которую сам же и организовал. Он помнил сегодняшний день до мельчайших подробностей, а вчерашний начисто стерся из памяти. Двадцать четыре часа пустоты. 

Но страшнее всего было то, что сегодня он вдруг забыл детство, юность, родителей. Проснулся утром, а вместо памяти — чистый лист. Конечно, у него были фотографии, записные книжки, в конце концов, документы, но лица на снимках были чужими, как у случайных прохожих, а имена не вызывали никаких эмоций и ассоциаций. Как только Андрей закрывал фотоальбом или потрепанный блокнот, все эти люди переставали существовать для него. Даже мать и отец были всего лишь свидетельством о смерти и незнакомыми улыбками на портретах в гостиной.

Дюжев пил дорогой мартини, улыбался, здоровался и пожимал руки, а сам в это время лихорадочно пытался вспомнить, как звали его учителей, однокурсников, первую любовь. По сломанному экрану памяти струились белые линии, иногда доносились издалека отрывки фраз, мелькали незнакомые здания. Единственное, что он помнил хорошо — это сны, вернее, один единственный сон, который возвращался почти каждую ночь. Одинаковые шеренги людей без лиц выступают из тьмы и останавливаются перед Дюжевым, а он смотрит на них и понимает, что выглядит так же: гладкая маска вместо лица.

Андрей поежился. Девица, которая отиралась возле него весь вечер — типичная охотница на олигархов — восприняла это, как сигнал к атаке:

— Вам холодно? — спросила она глубоким грудным голосом и по-кошачьи потерлась о Дюжева. — Это от одиночества и скуки.

— Иди-ка, погуляй, малышка, — Вадик, хозяин ночного клуба, поспешил Дюжеву на помощь и хлопнул девицу по попке, отправляя восвояси. — Старик, ты неважно выглядишь. Устал? 

— Немного, — улыбнулся Андрей. 

Зал был набит знаменитостями. Политики, актеры, профессиональные тусовщики — все они хотели выпить с ним, поговорить о бизнесе, пригласить на вечеринку или познакомить с дочерьми.

Андрей Дюжев обладал редкой профессией — быть незаменимым. Он, как никто другой, умел привлекать к себе внимание, продавать все, что можно продать и рекламировать то, что до него никому не было нужно. Забытые певцы, убыточные рестораны, компании на грани банкротства — с легкой руки Дюжева все становилось писком моды, символом гламура и вызывало восхищенные вздохи. Он относился к редкой породе оптимистов, которые не унывают, даже дрейфуя на льдине в полном одиночестве. 

— Вадик, уступишь мне ненадолго свой кабинет? Нужно пару писем срочно мыльнуть.

— О чем речь, старик, чувствуй себя как дома, — засуетился Вадик. — Это, собственно, и есть твой дом, который построил Джек, — он хохотнул, довольный собственным остроумием.

Андрей плотно закрыл за собой дверь кабинета, отрезав суету и долбящий мозг ритм музыки-транс – она напоминала ему старинную китайскую пытку: капли, равномерно падающие на макушку заключенного.

Дюжев посидел пару минут с закрытыми глазами, наслаждаюсь покоем. А потом, скорее, автоматически, чем по необходимости, открыл ноутбук, с которым никогда не расставался, и проверил электронную почту. Несмотря на фильтры, в ящике оказался спам. Дюжев почти нажал на кнопку “Удалить”, как вдруг увидел заголовок письма: “Страдаете от провалов в памяти?”

Андрей открыл письмо. Стандартный до тошноты текст содержал пыльно-суконное маркетинговое сочувствие бедной овечке-клиенту, страдающему провалами в памяти. Составители письма понимали, что клиент молод, полон сил и энергии, и даже восхищались его жизнелюбием, но то, что целые куски жизни стираются из памяти, вызывало у них серьезное беспокойство. Поэтому — о, чудо и звуки фанфар! — только медицинский центр “Асклепий” может помочь овечке вернуться в стадо.

Дюжев щелкнул по ссылке, перешел на сайт клиники. Там ему объяснили, что стать пациентом центра можно только заполнив анкету. На следующий день с ним свяжутся и назначат время визита. Ни адреса клиники, ни номеров телефонов Андрей не нашел.

“Я на лохотроне! Смешно, — улыбнулся Дюжев, — правильно говорят, что болезнь похожа на победивший коммунизм: перед ней все равны. И даже профессиональный циник-пиарщик вроде меня хватается за любую возможность. Молодцы, ребята! Все правильно просчитали, уважаю”.

Он заполнил анкету, честно вписав реальный адрес электронной почты и номер мобильника, закрыл ноутбук и вышел из клуба через запасной выход, чтобы избежать долгой процедуры прощания. Машину он заранее припарковал на соседней улице. Была у него такая привычка — уходить, не прощаясь. 

Андрей открыл дверь серебристого “Хаммера” и собрался было сесть на водительское сиденье, как вдруг машина начала терять плотность. Корпус стал прозрачным, обнажив спрятанную внутри механику, кожаный салон буквально растворился в воздухе.

— Что за черт! — Андрей испуганно отскочил от машины и вдруг увидел, что его руки тоже становятся прозрачными. Дюжев почувствовал животный страх, заставляющий мчаться без оглядки, не оборачиваясь. Он побежал, споткнулся, упал... и его поволокло в черную пустоту... 

...Теплый запах дерева и восхитительный аромат яблок... Дюжев открыл глаза.  

Он лежал на полу в светлой деревенской избе. У дальней стены, возле окошка с незатейливыми занавесками, стояла узкая кровать. На ней уютно устроился рыжий бородатый мужичок в облезлой ушанке и самых настоящих валенках с синей заплаткой. В руках мужичок держал книгу Чехова, на цветном лоскутном одеяле свернулся калачиком рыжий, в масть хозяина, полосатый кот. Старенький кассетник голосом Гребенщикова нашептывал “Аделаиду”. На полу возле кровати валялись пустые бутылки из-под пива, многочисленные окурки и яблоки. Удивительные сказочные яблоки, желто-красные, наливные — они пахли медом, детством и нескончаемым летом.

— Елы-палы, эка тебя приложило, братушка, — мужичок улыбнулся. — Ну-кась, дурилка картонная, хорош валяться! — он опустил кота на пол и откинул одеяло. — Вставай, болезный, — мужичок остановился напротив Андрея, покачиваясь с носка на пятку на кривоватых ногах. — Меня Митричем кличут, — он пододвинул расписанный оленями табурет к столу, сколоченному из грубых досок, достал из-под стола початую бутылку водки. — Давай за знакомство, значится... — мужичок разлил водку по граненым стаканам.

— Андрей, — Дюжев залпом опрокинул стакан, водка обожгла пищевод. — “Столичная”? 

— Она, матушка, — Митрич выпил, крякнул и потянулся к полотняному свертку на столе. В свертке оказалось сало. Митрич стал тоненько пластовать его, аккуратно выкладывая на чистую льняную тряпицу полупрозрачные ломтики с перламутровыми краями.

— Где я? — Дюжев без спроса потянул сигарету из хозяйской пачки на столе.

— Неправильно ты вопрос ставишь, мил человек, — Митрич разлил по второй. — Ты сначала спроси, кто ты есть таков, а уж потом, куда тебя занесло, — он выпил, двигая слишком крупным для сухой тонкой шеи кадыком, и закусил салом.

— Я и так знаю, кто я, — Андрей накрыл ладонью стакан, потому что Митрич снова пытался разлить.

— Ошибочка вышла, братушка, и ведать, не ведаешь. Думаешь, что человек, а на самом деле ты — спам.

— Кто? — Андрей поперхнулся дымом и закашлялся. 

— Спам. Твое дело — несчастных братушек заманивать, а мое — ловить хитрый спам, тебя то есть. Письмишко о провалах в памяти ты получил, открыл — и правильно сделал, для тебя и таких, как ты, писано было. Анкетку заполнил, и я тебя засек.

Андрей молча смотрел на Митрича. Происходящее было не просто не реально, оно было сюрреалистично.

“Лубок... современный абсурдный лубок... валенки, лоскутное одеяло, деревенский пейзаж за окном, юродивый мужичок ... он сумасшедший, я попал к психу! Главное, не спорить с ним, слушать внимательно и при первой возможности сбежать, пока он меня не огрел топором по голове. Топор, наверняка, возле печки лежит, законы жанра, так сказать. Они оружием не пользуются, хиппи эти, но приложить могут по-простому, по-народному — тюк и нет меня!” 

Дюжев посмотрел на большую деревенскую печь, которая занимала всю правую стену комнаты — так и есть, в углу стоял прислоненный к стене топор.

— А вот это ты зря, братушка, — Митрич перехватил взгляд Дюжева. — Негоже на человека топором замахиваться, — карие лукавые глаза мужичка сверкнули холодными льдинками.

Дюжев вскочил, опрокинув стул, и бросился к двери. Рывком распахнул ее и... черная пустота обожгла его мертвым холодом. Снаружи ничего не было, лишь мириады звезд мерцали в ледяной тьме космоса. Андрей растерянно посмотрел на окно и понял, что дождливый деревенский пейзаж не более чем искусно нарисованная картина.

— Дверь-то прикрой — избу выстудишь, — спокойно сказал Митрич. — Куда это ты собрался по такой непогоде? Вона как развезло дорогу-то! Не то что человек, телега не пройдет. 

Он закурил и вдруг сказал властно, без привычного ерничанья: 

— Сядь на место!

Дюжев медленно вернулся к столу и опустился на табуретку. Бежать некуда! Выхода нет! “Это сон... я сейчас проснусь, и все закончится... мне снится кошмар — слишком много выпил в клубе”.

— А теперь слушай, Андрей, — сказал Митрич. — Наш мир — один из бесконечного множества миров, и все они связаны между собой в одну Сеть, как Интернет. А люди, населяющие миры — это программы. Разница лишь в том, что обычные программы распространяются по Сети копированием, а люди-программы, перейдя в другую реальность, исчезают из этой навсегда. Программы бывают разные: безобидные, но бестолковые игрушки, тихие трудяги, вредные и злобные разрушители, как вирусы — с ними можно справиться, потому что различить легко. А ты хуже всех: распознать тебя тяжело — уж больно хитер, и хитростью заставляешь людей уходить в другие миры. Поэтому я тебя сотру.

— Псих чертов! — Андрей вскочил и бросился на хозяина дома с кулаками. 

Колченогий стол перевернулся, отчаянно завопил рыжий кот, а Дюжев завис в воздухе в шаге от Митрича, барахтаясь в невидимой сети и размахивая руками.

— Охолонись маленько, — Митрич взмахнул рукой, и Дюжев плавно опустился на табуретку. — Ты ведь не помнишь, что было вчера? Я тебе покажу то, что забыто. Смотри на эту картинку, внимательно смотри, — он указал рукой на картину над кроватью: чайка с рыбой в клюве на фоне синего моря. 

Андрей послушно посмотрел на картину. Чайка повернула голову, блеснув черной бусинкой глаза, пронзительно крикнула. Зашумело море, и вместе с шепотом воды к Андрею вернулась память...

...человеческое море накатывалось на тротуары, злилось, суетилось, захлестывало станции метро, магазины и, распадаясь на волны, вливалось в подъезды жилых домов. Город в час пик — удобное время для охоты. Дюжев медленно кружил по улицам на своем “Хаммере”, ища очередную жертву. Одна жертва в неделю — так требовали хозяева в обмен на право быть человеком. 

Каждый прохожий — уникальная программа, обладающая собственными, неповторимыми параметрами. Но если изменить настройки, то можно заставить ее уйти в другую реальность. Во Вселенной есть множество древних рас, которые не смогли удержать обитателей своих реальностей, и их миры опустели. С тех пор древние существа пытаются оживить эти миры, переманивая, а иногда и просто похищая жителей других реальностей. Каждый мир похож на игровой сайт: чем больше игроков, тем популярней сайт и тем богаче его владелец. 

Дюжев притормозил у магазина, торгующего компьютерными играми. Из магазина вышел мальчик лет двенадцати-тринадцати. Он прижимал к груди стопку дисков. Верхняя в стопке коробочка упала на асфальт, и Андрей рассмотрел красочную картинку: “Человек-Паук”.

“Отлично, — подумал Дюжев, — дети особенно падки на чудеса”. Он вышел из машины и пошел за подростком, на ходу выуживая из кармана брюк черный шар величиной с орех — модулятор силового поля.

Мальчик свернул в подворотню, Андрей поспешил следом. Большой двор старого дома был пуст. “Пора! — решил Дюжев. — Времени в обрез, того и гляди кто-нибудь появится”. Он активировал силовое поле: белая сфера диаметром в несколько метров обволокла мальчика, заперев внутри.

— Что за дела? — мальчик ткнулся в белесую стену, и его отбросило назад. 

Сфера была прозрачной лишь с одной стороны: Андрей видел все, что происходит внутри, но подросток его не видел. Дюжев включил ментальный голографический проектор, сосредоточился и создал образ — внутри сферы появился Человек-Паук. Голограмма была выполнена так искусно, что ничем не отличалась от живого человека. Дюжев вытянул руку вперед, супергерой послушно повторил его жест.

— Вау! — восхищенно прошептал мальчик и выронил диски.

— Пойдем со мной! Пойдем в мой мир! — сказал Человек-Паук.

— Да! — мальчик, как зачарованный, потянулся к нему. 

Дюжев быстро активировал портал ноль-транспортировки, и сфера исчезла, забрасывая подростка в другую реальность, принадлежащую хозяевам Андрея.

Дюжев вернулся к машине, завел мотор. Он хорошо поработал, и в награду может продолжать жить полноценной человеческой жизнью. Хозяева строги, но честны. Возвращение домой, в инкубатор информационных шаблонов, было самым страшным кошмаром Андрея. Миллионы серых, безликих манекенов с гладким пятном вместо лица, и он среди них — не человек, не личность, а один их многих спам-писем, не дошедших до адресата.

Подъезжая к своему офису, Андрей уже забыл, кто он и что сделал только что. Спам не осознает, что он спам...

— Вспомнил? — спросил Митрич.

— Да. Только я не понимаю, в чем смысл твоей работы. Сотрешь меня — завтра придет другой и займет мое место. Нас очень много.

— А я потихонечку да полегонечку, авось и получится, — лукаво улыбнулся Митрич. 

Кот вспрыгнул на стол и зашипел на Андрея. Митрич взмахнул рукой, Дюжева подняло в воздух и потащило в черную пустоту.