"Сестра звезды" - читать интересную книгу автора (Жаринова Елена)

Глава 19. ЗОЛОТОЕ МОРЕ

— Омма?

Я заглянула в каюту. Омма сидела на постели у окна, положив руки на откидной столик и уронив на них голову. Ее красивые темные волосы струились по плечам, как драгоценный шелк. Плечи молодой женщины вздрагивали — она плакала. Я подбежала к подруге, села рядом, обняла ее. От прикосновения та вздрогнула и уставилась на меня непонимающими глазами.

— Омма, это же я, Шайса. Мы обе спаслись, это такое счастье! Почему ты плачешь?

— Лучше бы меня продали на торгах, — сквозь зубы проговорила Омма, и взгляд ее прекрасных глаз метнул темное пламя, — чем встретиться здесь с этим… Судьба просто посмеялась надо мной.

— Ты говоришь про Аттера? Но он приехал в Цесиль тебя спасать, он готов был рисковать жизнью. Что он тебе сделал?

— Я не знаю, зачем он искал меня сейчас — должно быть, чтобы продолжить мои мучения. Зато я отлично помню, что он сделал с моей жизнью год назад. Я ведь тебе не рассказывала, Шайса… И не надо бы: ты еще не знаешь, какое зло может причинить женщине мужчина. Но я не хочу, чтобы ты считала меня сумасшедшей. Слушай.

Омма поднялась. В своем блестящем плаще она выглядела необычайно величественно — настоящая жена принца. Но лицо ее сохраняло холодное, скорбное выражение.

— Меня выдали замуж, когда мне исполнился двадцать один год. Аттер чуть старше меня — молодой, красивый принц, и я полюбила его. Я стала ему преданной женой, я готова была исполнить любой его каприз, я заботилась о нем, как о собственном ребенке — двое моих детей, Шайса, умерли младенцами, и мне некого было больше любить. Я надеялась, что чувства моего мужа также глубоки, однако иногда мне казалось, что он относится ко мне, как к красивой забаве. Но я всегда гнала от себя эту мысль.

В Ромесе ни дня не проходит без поединков. Для рыцарей это нечто вроде игры: обычно они бьются не насмерть, а делают какую-нибудь ставку, словно в карты. Однажды муж пригласил гостей на нашу половину королевского замка. Среди них был рыцарь по имени Аллин. Он приехал на пир со своей женой — золотоволосой Донной. Пили много вина, громко пели песни. Потом, когда гости начали скучать, муж предложил побиться на мечах. Все отказались. Но Аллин согласился, сказав:

«Я ставлю Донну. Готов ли ты, принц, ответить тем же?»

Аттер смутился и в нерешительности огляделся вокруг. Пьяные гости горланили: «Смелее, принц! Прекрасная ставка!»

«Я согласен», — тихо сказал Аттер. Донна, вскрикнув, выбежала из залы. Я от неожиданности не могла пошевелиться, будто на меня наложили проклятие.

«Не беспокойся, моя радость, — сказал мне Аттер, ласково погладив по плечу. — Я выиграю бой и, разумеется, отпущу Донну. Зачем мне другая, когда у меня есть ты?»

Они начали драться прямо в зале. Оба прекрасно владели мечами, оба были ловкими и сильными. Но злая судьба уже сделала свой выбор. Споткнувшись о лавку, мой муж упал и не успел подняться, как клинок Аллина уперся ему в горло.

«Я выиграл, — сказал победитель. — Все видели? Она моя».

Аттер вскочил, дико огляделся и бросился прочь.

«Собирайся», — сказал мне Аллин. Я пыталась протестовать, но тщетно: он не собирался проявлять благородство. Этой ночью я была в его замке, и он пришел ко мне в спальню. Я подняла дикий крик, но никто не явился мне на помощь. Я кусалась и царапалась, как кошка, а он усмирял меня плетью, как норовистую лошадь. В ту ночь он так и не смог овладеть мной и ушел, плюнув мне в лицо. На следующий день мне не принесли еды, а ночью он явился не один, а со своими слугами. Эти мерзавцы держали меня…

Омма закрыла лицо руками и снова села на постель, не в силах продолжать. Я молча ждала, пытаясь осознать услышанное.

— Так прошла неделя, — снова заговорила она глухим голосом. — Меня почти не кормили, и я слабела с каждым днем. Однажды мне удалось вытащить из-за пояса одного из слуг охотничий нож — я надеялась покончить с собой. Но когда Аллин явился в следующий раз, отчаянная ярость придала мне силы, и на глазах у слуг я нанесла ему смертельный удар. Перепуганные слуги с криками бросились бежать, громко оповещая замок о гибели своего господина. А утром ко мне явилась Донна. Эта несчастная женщина не смогла мне простить ни смерти своего мужа, ни тех ночей, которые против воли я провела с ним. Она заявила, что продаст меня в рабство. Забыв о гордости, я валялась перед ней на коленях, целовала подол ее платья, умоляя предать меня казни. Но Донна только презрительно оттолкнула меня, и вот с первым караваном торговцев я покинула Ромес.

— Омма, — тихо промолвила я, — наверное, Аттер очень сожалеет о случившимся…

— Сожалеет?! — гневно воскликнула она. — Сожалеет? Если бы гневом можно было убивать, я с радостью посмотрела бы на то, как он корчится от боли. Моего прощения он не получит.

— Что же мне делать, Омма?

Мы обе обернулись — в дверях стоял Аттер. Его лицо выражало сильнейшее волнение, рука сжимала и разжимала рукоятку меча. Взяв первую попавшуюся одежду, я тихонько проскользнула мимо него, чтобы подняться на палубу. Странно: я сочувствовала им. Наверное, не пережив то, что выпало на долю Оммы, я не могла в полной мере осознать боль и стыд, которые испытывала она. Мне казалось, что принц Аттер тоже должен был очень страдать из-за своего легкомыслия. Он отправился на край света, чтобы найти и спасти свою жену, и тем самым заслуживал снисхождения.

Я размышляла об этом, пока примеряла лю-штанскую одежду. Это была темно-фиолетовая рубаха, доходящая мне до щиколоток, с длинными рукавами и искусным золотым шитьем по подолу. Завязав вместо пояса кусок ткани, который был у меня на бедрах, я заплела волосы и поднялась на палубу.

Готто стоял у руля, зорко вглядываясь вдаль; ветер развевал его русые волосы. Они отросли почти до плеч и стали виться, как у девушки. Увидев меня, он широко улыбнулся.

— Нет, правда, здорово у нас все получилось? Я Чи-Гоана не могу без смеха видеть. Вон, как его Рейдан гоняет по палубе.

И действительно, молодой вельможа с самым несчастным лицом, обнаженный по пояс, в шароварах, подвязанных под коленями, выполнял какие-то указания. Рейдан, прислонившись к борту, изучал карту, найденную в каюте и изредка бросал на Чи-Гоана ленивый взгляд. Мне Рейдан сразу дал поручение.

— Ступай-ка в трюм, Шайса. Ты найдешь там мешки со сладкими клубнями — их можно жарить — и еще кое-какие припасы. Морская работа требует много сил, скоро мы все захотим есть. Надеюсь, твоя подруга-принцесса тебе поможет.

В это время на палубе показался Аттер — видно было, что он с трудом сдерживает бешенство. Рейдан не обратил на это никакого внимания и тут же дал молодому принцу какое-то поручение. Аттер беспрекословно подчинился, видимо, решив, что работа поможет ему справиться с душевным волнением. А когда я спустилась в трюм, ко мне присоединилась Омма. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, и так мы провели время до вечера, перебирая странные шишковатые клубни, срезая с них тонкую сиреневую кожуру, разрезая ломтиками и бросая на огромную брызжущую маслом сковородку, стоящую на маленькой железной печи, для растопки которой пол трюма было завалено связками колотых дров. Еще я нашла мешочки с пряностями. От их запаха кружилась голова. Отыскались также бочонки с мочеными в уксусе острыми овощами, с водой и с вином и несколько больших мешков с сухарями. Припасы предназначались для семи матросов и одного вельможи на пару дней; сколько придется питаться ими шестерым нынешним обитателям корабля — никто не мог сказать. Еду следовало беречь и надеяться, что ловкому Готто удастся заняться рыбалкой. Особенно меня беспокоило ограниченное количество воды.

Когда я, с трудом разгибая усталую спину и потирая черные от кожуры руки, поднялась на палубу, чтобы позвать мужчин на ужин, день уже близился к закату. Я посмотрела на горизонт и ахнула: недаром это море назвали Золотым! Свет заходящего солнца, как расплавленное золото, разливался по небу и по морю, и мы словно оказались в другом мире, где все сделано из драгоценного металла — но не мертвого, а живого, как вода или воздух. И парус над головой превратился в ослепительный золотой щит. Даже лица людей приобрели небывалый драгоценный блеск. Я невольно подумала, что, оставшись в стенах храма Келлион, никогда не увидела бы такой красоты, а теперь чудеса, о которых я раньше читала только в книгах, ежедневно разворачивались перед моими глазами.

Несмотря на великолепный закат, мужчины были чем-то очень озабочены. Когда я спросила, в чем дело, Готто сказал: — Посмотри на горизонт, Шайса. Вон в той стороне.

Я повернулась в указанном направлении, но не могла разглядеть ничего, кроме нестерпимого золотого сияния. Корабль качнуло, мне пришлось ухватиться за снасть, протянутую между мачтой и палубой.

— Да вон же, ты приглядись внимательнее, — нетерпеливо настаивал Готто, пока Рейдан и Аттер сосредоточенно что-то делали с парусами, от чего корабль сильно кренился на левый бок. Я разглядела на горизонте три далеко отстоящие друг от друга темные точки.

— Это корабли, — пояснил Готто. — Рейдан считает, что они идут из Лю-Штана. Если это так, то они уже миновали устье Дугона. Видишь, они меняют направление? Один явно продолжает путь в Цесиль, а два других собираются нас искать.

— Они нас видели? — испуганно спросила я.

— К счастью, мы для них оказались против солнца. Это чертово Золотое море всех нас оставит без глаз. Даже мы их видим с трудом, а ведь расстояние не так уж велико. Я обернулась в поисках Чи-Гоана — вот он, сидит как ни в чем не бывало на корточках и старательно, но неумело связывает порвавшуюся снасть.

— Если нас все же настигнут, мы сумеем использовать его как заложника?

Чи-Гоан поднял на меня свои круглые черные глаза, полные искреннего возмущения, покачал головой, поцокал, но ничего не сказал.

— Он говорит, что нет, — ответил Готто, с трудом удерживая рвущийся из рук руль резко меняющего курс корабля. — В глазах Хозяина побережья он тоже преступник. Но у Рейдана другие планы. Нас будут искать именно здесь, где мы находимся, а потом отправятся в пролив Тонсо — куда еще, по их мнению, мы можем плыть? А мы повернем на восток, к необитаемому побережью Золотого моря и будем там дрейфовать какое-то время, а потом двинемся своим путем, но окажемся уже не впереди преследователей, а у них в хвосте. Так будет проще незаметно высадиться на берег. Что у нас с припасами? Сколько мы можем продержаться, не причаливая к берегу?

Я пожала плечами.

— Неделю, наверное. Потом кончится вода.

На самом деле, в это время меня волновало совсем другое. Что-то такое я читала о Золотом море, что-то настолько странное, что даже не хотелось запоминать — разве я могла предположить тогда, что когда-нибудь окажусь в этих местах? Но я ничего не сказала Готто, позвав вместо этого всех за стол.

В большой каюте, предназначенной для самого Чи-Гоана, действительно был огромный стол, и, пока я была на палубе, Омма накрыла его так, что не стыдно было бы пригласить и ее благородную родню. Однообразная скудность яств восполнялась изящной их сервировкой, для которой Омма нашла дорогую и красивую посуду. Чи-Гоан проворчал что-то насчет фолесского хрусталя, каждый бокал из которого стоит дороже, чем некоторые самонадеянные женщины на цесильском рынке, но никто не обратил на это внимания. Я с улыбкой заметила, что Рейдан несколько оробел, подходя к столу: странствуя с ним по Лесовии, я видела, что люди там живут очень просто, пользуясь добротными, но лишенными изящества вещами. В последний раз он садился за такой стол во дворце Арзель и Гело. Что касается нас с Оммой, то хоть мы в последнее время не могли пожаловаться на еду, нельзя было сравнивать наши невольничьи трапезы с этим застольем в кругу друзей.

Однако, честно говоря, дружеской нашу компанию назвать было трудно. Я заметила, что Омма и Аттер подчеркнуто не замечали друг друга и сели по разные концы стола. Рейдан внимательным охотничьим глазом наблюдал за Чи-Гоаном: возможно, лю-штанец вовсе не так глуп, как хотел казаться? Что ж, по крайней мере, мы с Рейданом могли считать себя друзьями…

Я положила себе на тарелку пару золотистых ломтиков клубней, которые в жареном виде напоминали на вкус птичье мясо, налила немного вина в бокал, разбавила его водой.

— Ты не передвинешь ко мне кувшин с вином, Омма? — спросил вдруг Аттер.

Моя подруга и бровью не шевельнула, с аристократической небрежностью ковыряясь вилкой в тарелке. После неловкого молчания мне пришлось встать и принести кувшин напряженно ожидающему рыцарю. Вообще, от этих двоих исходил такой мертвящий холод, что кусок не лез мне в горло, хотя я была голодна и еда у нас получилась на удивление вкусной.

Спать в ту ночь я легла в каюте вместе с Оммой. Готто, Рейдан и Аттер по очереди несли вахту на палубе, проводя недолгие часы сна там же, укутавшись в одеяла. Чи-Гоана заперли в его каюте под бдительным присмотром Висы: Рейдан боялся, что молодой вельможа сумеет подать сигнал преследователям. Чи-Гоан опять же очень возмущался, уверял, что не меньше нашего боится гнева Хозяина побережья и вовсе не стремится попасть на его корабли, но ему все равно не поверили: риск был слишком велик.

В окно продолжал литься неугасимый золотой свет. Привычным ухом улавливая дыхание Оммы, я слышала, что она не спит. Я мучилась вопросом: что лучше — тормошить ее разговорами, бередить рану и дать выговориться или не вмешиваться, рискуя показаться равнодушной. Размышляя об этом, я незаметно для себя провалилась в глубокий, блаженный сон, и никакие страшные переживания недавнего прошлого не возвращались ко мне ночными кошмарами.