ВИКТИМИЗАЦИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Отчет по научно-исследовательской программе "А" за 2000 год

Руководитель проекта: Туляков Вячеслав Алексеевич, заведующий кафедрой уголовного права Одесской национальной юридической академии, кандидат юридических наук, доцент

Одесская национальная юридическая академия,

Пионерская 2, Одесса, 65009, Украина

(+380482) 606187

e-mail – [email protected]

Одесса, 2001 г.

Содержание

Содержание. 2

Аннотация. 3

Раздел 1. Виктимизация и преступность. Закономерности, тенденции, взаимосвязи. 16

1.1. Понятие и виды виктимизации. 16

1.2. Показатели виктимизации. 19

1.3. Общая характеристика виктимизации. 20

1.4. Виктимизация в Украине. 31

1.5. Генезис виктимизации. 42

Раздел 2. Предпринимательство и организованная преступность. 51

2.1. Дуализм предпринимательской активности как фактор организованной преступности. 51

2.2. Организованная преступность и предпринимательство: симбиоз или противостояние?. 60

Раздел 3. Виктимизация предпринимателей: опыт регионального исследования. 82

3.1. Методика исследования. 82

3.2. Виктимизация предпринимателей: основные характеристики. 83

Выводы.. 91

Приложение. 95

Использованная литература. 99

Аннотация

Обычно в виктимологических исследованиях под виктимизацией понимается социальный процесс превращения лица (социальной общности) в жертву преступления и результат этого процесса. По сути дела, понятие виктимизации представляет собой своеобразную характеристику виктимности, которая объективно существует и может быть измеренной количеством случаев причинения вреда жертвам преступлений, а также совокупностью количественных и качественных характеристик потерпевших от преступлений. Таким образом, можно говорить о понимании виктимизации как общей совокупности всех случаев причинения лицу (социальной общности) физического или морального вреда преступлением. В этом значении понятие виктимизации как обобщение всей реализованной виктимности  наиболее соответствует понятию преступности, являющемуся в определенной степени мерой обобщения человеческой деструктивности, реализующейся в преступлениях.

В зависимости от уровня социального взаимодействия преступности и виктимности, его продолжительности и объектно-субъектных связей обычно выделяются следующие виды виктимизации: первичная, вторичная и третичная.

При этом под первичной виктимизацией понимается причинение материального, физического и морального вреда жертве непосредственно в процессе совершения преступления.

Вторичная виктимизация охватывает случаи косвенного причинения вреда жертве, связанного с отношением к жертве социальной общности в целом, лиц из ближайшего социального окружения, органов социального контроля, посредников и персонала, работающего с жертвами. Стереотипная предубежденность в отношении "виновности" жертвы, грубое, невнимательное обращение и негативное отношение к ней как к лицу, чем-то запятнавшему себя,  стереотипы "греховности" жертвы, ее запятнаности совершением преступления, унижение ее чести и достоинства составляют перечень типичных форм вторичной виктимизации, содействующих отчуждению жертвы, ее десоциализации.

Немецкими исследователями выделяется также третичная виктимизация жертвы преступления, представляющая собой использование жертвы представителями правоохранительных органов и работниками средств массовой информации в своих целях и в целях проводимой уголовной политики [[1]].

Практически сегодня в целях виктимологического анализа преступности и ее соотношения с иными видами отклоняющегося поведения мы чаще всего используем понятие первичной виктимизации, оставляя анализ вторичной и третичной виктимизации специалистам по организации обращения с жертвами преступлений и по виктимологической профилактике.  

        В указанном контексте в данной работе мы попытались на основании характеристик феноменологического анализа виктимизации предпринимателей на Юге Украины рассмотреть основные закономерности проявления виктимизации в ее взаимосвязях с организованной преступностью, определить перспективные пути ограничения данного вида активности, снижения его криминогенности.

        Нет нужды говорить о том, что виктимизация, выступая такой же  мерой обобщения для виктимности, как преступность для преступления, может быть выражена в сходных показателях. Это естественно,  поскольку описание первичной виктимизации сегодня представляет собой более глубокий, чем  это представляется возможным сделать на основании данных уголовной статистики, анализ преступности и ее составляющих, проделанный с учетом латентности значительной части совершаемых преступлений. Отсюда при анализе виктимизации мы вправе выделить и рассматривать:

        состояние виктимизации как общий интегративный показатель, описывающий особенности количественного, временного и территориального распределения виктимности и ее структурных элементов на конкретной территории, исчисляемый в абсолютных и относительных (коэффициенты) показателях;

        структуру виктимизации применительно к типам и видам преступлений, а в перспективе - к типам и видам жертв преступлений и типам виктимной активности;

        динамику виктимизации, описывающую процесс и закономерности распределения виктимности во времени;

        географию, экологию и топографию виктимизации, описывающую особенности и закономерности распределения виктимности в пространстве применительно к  экономико-географическим характеристикам регионов, экологическим характеристикам среды обитания социальных общностей, пространственным характеристикам конкретных криминогенных ситуаций.

        Следует отметить, что определенная ограниченность фондов и временных рамок исследования не позволила нам в полной мере осуществить сквозной, комплексный анализ виктимизации предпринимательства, позволяющий оценить проблему в комплексе. Вместе с тем, полученные данные позволяют утверждать, что уровень виктимизации предпринимательства отражает не только опыт общения жертв с правонарушителями, но и виктимные перцепции предпринимателей, их ощущения собственной личной и социальной безопасности, изменения в социальной политике, политике страхования, установках средств массовой информации, общественном настроении в целом.

Следует уяснить, что характеристики виктимизации отражают, как правило, усредненные закономерности распределения преступности с учетом латентной ее части в той или иной стране за прошедшие несколько лет. Это объективно связно с особенностями общественного сознания и отражает нашу потребность как можно дальше дистанцироваться от зла и той информации, которую мы оценивали как травмирующую нас.

Помимо этого, характеристики виктимизации отражают усредненное распределение преступлений, не являющихся тяжкими и обладающих наименьшей степенью латентности.

Главный вывод исследования следующий. В наиболее общем виде можно сказать, что уровни виктимизации предпринимателей всего в полтора раза превосходят уровни зарегистрированных в отношении них преступлений. Вместе с тем, уровень виктимизации населения целиком в 2, 2.5 раза выше количества регистрируемых в отношении них преступлений.  Причем, разрыв тем больше, чем более активно население в борьбе с преступностью и чем менее развито ощущение личной безопасности в обществе.

Указанное обстоятельство вызвано выявленной нами закономерностью существования гомеостатических связей между преступностью и виктимизацией: чем выше преступность, тем ниже виктимизация в случаях, когда общество обеспокоено состоянием преступности, и наоборот, стабильность социальных отношений, понижая страх перед преступностью, выравнивает показатели виктимизации и преступности.

        В этой связи, обеспокоенность предпринимателей защитой собственности, принятие ими дополнительных мер безопасности, выравнивает уровни виктимизации и преступности. С другой стороны, выравнивание уровней виктимизации и преступности обусловлено процессом объективного сращивания предпринимательских структур с преступными группировками и наблюдаемой тенденцией ограничения воздействия организованной преступности на предпринимателей.

        По нашему мнению, предпринимательство как инициативная  хозяйственная деятельность, направленная на извлечение прибыли, в существующих условиях построения украинской государственности имеет дуалистический характер.

С одной стороны, радует активный процесс вовлечения все большего количества населения в процесс занятия предпринимательской деятельностью. Так, в 1999 году в Украине работало 148 тыс.малых предприятий, на которых работает 7 %  занятых в хозяйственном секторе (1,2 млн.чел). Общее количество субъектов хозяйствования превысило 730 тысяч, сосредоточивших свое внимание на торговле, сфере обслуживания, рекламном бизнесе, производстве продуктов питания, финансовой сфере.

Вместе с тем, диспропорции в развитии народного хозяйства, наличие объективных и субъективных социальных и политических процессов криминализации, свидетельствует, что значительное число предпринимателей вовлечено и в занятие криминальной деятельностью. Как правило, каждое второе предприятие уклоняется от уплаты налогов, обороты лиц, платящих т.н. "единый налог" вовсе не поддаются контролю. 40% валового внутреннего продукта Украины вообще находятся в тени. Большинство из указанных лиц так или иначе связано с конвертационными центрами, контролируемыми по экспертным оценкам преступными группировками.

При этом, как правило, предприниматели одновременно выступают как жертвами, так и участниками преступной деятельности. Указанный дуализм определяется: объясняемым совокупностью социальных и психологических факторов стремлением к неконтролируемому обогащению со стороны предпринимателей, а также стремлением криминальных структур и государства обогатиться за счет предпринимателей. Ни для кого ни секрет, что расширение объектов преступных посягательств ведет к увеличению криминализации общества, переориентации преступных групп на работу с лицами, участвующими в сером и черном секторе экономики.

Наблюдается закономерность: чем честнее работает фирма, чем менее руководство и сотрудники предприятия "завязаны" в различного рода "черных" сделках, чем меньше неучтенных средств и имущества вращается на предприятии, тем менее вероятность, что данному предприятию и его руководству в своей деятельности придется столкнуться с криминалом.

Наше исследование процесса виктимизации предпринимательства показало: в процессе развития украинского государства, совершенствования системы социального контроля и трансформации значительной части организованных преступных формирований из "бандитско"-рэкетирских в законспирированные и зачастую легализированные хозяйственные структуры, занимающиеся предпринимательской деятельностью, вектор виктимизации предпринимателей изменился: от массового уголовного вымогательства, - к массовому легализованному "вымогательству" посредством злоупотребления властью. Во многом этому способствовало происшедшее сращивание криминальных капиталов и властных структур. Сращивание предпринимателей и криминальных структур, отмывание денег через предпринимательские структуры также в определенной степени ограничивает виктимизацию предпринимателей.

 Проведенный нами экспертный опрос (опрошено 50 человек: предпринимателей, оперативных работников, адвокатов, специализирующихся на юридическом обслуживании предпринимательской деятельности) подтверждает, что на сегодняшний день большинство торговцев на рынках, лиц, специализирующихся на поставках и реализации импортной продукции, не испытывают проблем с неконтролируемыми теми или иными государственными структурами угрозами со стороны преступных группировок. Предпринимательство превратилось в "дойную корову", которую не стоит только обирать, но и охранять. Указанные мероприятия и исполняют глубоко законспирированные преступные структуры через сеть подставных охранных фирм и фирм-посредников.

К основным угрозам, которые виктимизируют предпринимателей со стороны криминала, относятся:

угрозы системе управления предприятием (саботаж выполнения своих обязанностей сотрудниками, отсутствие четкого распределения между правами и обязанностями управленцев на фирме, в отсутствие жесткой вертикальной подчиненности и информационной иерархии между сотрудниками, неблагонадежность отдельных сотрудников);

угрозы сотрудникам предприятия (угрозы захвата заложников, совершения против сотрудников иных терактов и диверсий, угрозы безопасности передвижения сотрудников, угрозы безопасности семьям сотрудников, угрозы связанные с  социальной незащищенностью сотрудников);

угрозы информации внутри и вне предприятия (непосредственная передача информации третьим лицам, перехват информации по техническим каналам и по линиям почты и телеграфа, разбалансировка системы хранения информации);

угрозы основным фондам и активам предприятия, а также товарам, находящимся в сфере коммерческих интересов предприятия (угрозы уничтожением, порчей или хищением имущества предприятия, уничтожением или разрушением основных средств, средств производства и т.п., мелкие хищения);

угрозы маркетинговой, финансовой, рекламной безопасности предприятия (клевета, оговор, недобросовестная конкуренция, мошенничество с кредитными ресурсами).

В целях проверки распространенности виктимизации предпринимательства в течение апреля-июня 2000 года осуществлен опрос предпринимателей с целью выяснения степени достоверности гипотезы о виктимологическом мониторинге как инструменте  косвенного анализа организованной преступной деятельности.

Опрос проведен в г. Одессе. Методика: телефонное интервью по технологии CATI, используемой Мировым обществом виктимологии и личный опрос. Количество респондентов: 500 человек – телефонное интервью, 100 человек – личный опрос. Методика формирования выборки: определение квоты и распределения лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью среди населения города посредством истребования и анализа статистических данных; отбор телефонов с помощью таблицы случайных чисел; составление карточки для интервьюера, - для телефонного интервью. Случайная несистематичная выборка 100 человек - предпринимателей, занимающихся реализацией товаров на вещевых рынках г. Одессы.

На первый взгляд результаты поражают. Так угрозы насилием в связи с осуществлением предпринимательской деятельности испытывало в течение 1999 года лишь 4 % предпринимателей, угрозы уничтожением имущества предприятия, - лишь 1%. Таким образом, реальные угрозы со стороны криминальных структур в этой области испытывали в 1999 году лишь 5 %  респондентов (№=600).

Около 3 % опрошенных предпринимателей считают, что в районе, где они работают, существуют организованные преступные группировки, мешающие им работать. 77 % - затруднились ответить. И лишь 20 % предполагают, что такие группировки отсутствуют. Возможно, высокий процент респондентов, давших неопределенный ответ, и вызван нежеланием предпринимателей давать характеристики своим "покровителям" со стороны преступного мира.

Вместе с тем, показательны и такие факты: 17 % предпринимателей считают район осуществления бизнеса полностью безопасным в плане защиты от преступления, 60 % - достаточно спокойным и лишь 23 % небезопасным.

Тем не менее, для защиты имущества и личной безопасности от преступных посягательств

27 % предпринимателей заключило договор с Государственной службой охраны;

21 % заключили договор с частным охранным агентством,

25 % создали собственную службу безопасности,

27 % установили защитные решетки на помещения,

43 % установили охранную сигнализацию.

Тревожным фактором, свидетельствующим в определенной мере о наличии криминальных связей и взаимозависимостей между предпринимателями и преступностью служит высокий уровень создания собственных служб безопасности, ориентированных на решение криминальных проблем без привлечения правоохранительных органов,  а также  заключение предпринимателями, специализирующимися на сфере торговли, сделок с частными охранными агентствами, - в целом 53 %. Учитывая контроль указанных агентств организованными преступными формированиями, уровень скрытой виктимизации здесь может быть достаточно высок. Дань легально выплачивается охранной фирме и дирекции рынка за место, организацию безопасности торговли и имущества и пр.

Таким образом,  несмотря на низкий уровень выявленных согласно данным опроса угроз предпринимательской активности, виктимные перцепции предпринимателей достаточно высоки, что объясняется как обеспокоенностью общим уровнем преступности, так и связанностью определенной части предпринимателей в своей деятельности с легализованными структурами, прикрывающими тот или иной вид "охранной" криминальной организованной преступной деятельности.

Основными формами криминальной виктимизации по предварительным данным являются: хищения имущества, в том числе, личного, вовлечение в коррупционную сеть через конвертационные центры и системы параллельной хозяйственной юстиции, мошенничества, изредка, вымогательства.

По меньшей мере 7 % опрошенных за 1999 год становились жертвами краж и иных форм хищений имущества предприятия; 4 % - жертвами хулиганства, 5 % - вымогательства, поборов, 0,2 % - жертвами телесных повреждений, 12 % - жертвами краж личного имущества, 9 % - жертвами мошенничества. В целом, около 37 % опрошенных становились жертвами преступлений хотя бы раз за указанный период времени. При этом лишь 20 % из них (60 % потерпевших) обращались в правоохранительные органы за помощью в раскрытии преступления. Мотивировка была определена либо неверием в возможности органов охраны правопорядка, либо недостаточно значительным ущербом, требующим внимания правоохранительных органов.

Показательны ответы: "Мы привыкли решать проблемы собственными силами или с помощью друзей".

Анализ данных уголовной статистики по делам о вымогательстве,  а также данных материалов опроса подтвердил, что чаше всего жертвами преступных посягательств становятся предприниматели, специализирующиеся на торговле, и оказании бытовых услуг (60 %). Результаты опроса свидетельствуют также, что, к сожалению, основным виктимизирующим фактором для предпринимателей является сегодня государство и некоторые его органы. Указанное обстоятельство может содействовать вовлечению значительной группы предпринимателей в незаконную деятельность, связанную с активностью организованных преступных формирований.

С одной стороны, проведенный нами выборочный анализ актов локального правового регулирования и действующего законодательства в целом свидетельствует о том, что некоторые формирования сознательно рассматривают предпринимателей как потенциальных правонарушителей, планируя поступление доходов от штрафов. Подобные и множество иных попыток обогатиться за счет предпринимателей, просчеты и недостатки в фискальной политике, подталкивают предпринимателей в руки криминальных структур, криминализируют их бизнес.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о перспективности для организованной преступности развития таких направлений как "параллельная" банковская система (конвертационные центры, схемы уклонения от уплаты налогов), "защита" бизнеса от посягательств со стороны правоохранительных органов и иных органов государственного управления, транснациональные и внешнеэкономические операции.

С другой стороны, высокий уровень коррумпированности, незащищенности предпринимателя со стороны государства подтверждается и тем, что 60% предпринимателей, участвовавших в анонимном опросе признались, что им довелось давать взятки государственным служащим (в большинстве случаев – около 40 % представителям налоговых органов), 25 % отказались ответить на данный вопрос и лишь 15 % утверждали, что давать взятки им не приходилось. Думается, что последняя цифра весьма завышена и объяснима скорее, высокой правовой культурой определенной части предпринимателей, знакомых с возможностью привлечения к уголовной ответственности за дачу взятки.

При этом, объясняя свое поведение, мотивировка дачи взятки была стандартной: вымогательство государственного служащего и полная негативная оценка сложившейся ситуации в государстве.

Недаром, на вопрос, что необходимо сделать для защиты предпринимателей от коррупции большинство (65 %) желало бы усилить режим законности в стране и гарантировать государственным служащим стабильную заработную плату и относительно высокие доходы. 35 % отказались комментировать это, считая процесс борьбы с коррупцией,  заранее обреченным на провал.

Показателен также и ответ на вопрос, посвященный предполагаемым мерам ограничения организованных преступных группировок. По мнению большинства предпринимателей лидеры и участники большинства преступных группировок прекрасно известны правоохранительным органам, однако: "Знают же кого посадить, но не садят".

                Неверие в эффективность правоохранительной системы, пораженность коррупцией свидетельствуют о растущей аномии среди предпринимателей и может быть расценено как тревожный фактор, способствующий о возможности дальнейшей криминализации предпринимательской активности.

Раздел 1. Виктимизация и преступность. Закономерности, тенденции, взаимосвязи.

1.1. Понятие и виды виктимизации

        Обычно в виктимологических исследованиях под виктимизацией понимается социальный процесс превращения лица (социальной общности) в жертву преступления и результат этого процесса. По сути дела, понятие виктимизации представляет собой своеобразную характеристику виктимности, которая объективно существует и может быть измеренной количеством случаев причинения вреда жертвам преступлений, а также совокупностью количественных и качественных характеристик потерпевших от преступлений.

Так, родоначальник отечественной виктимологии Л.В. Франк определяет виктимизацию как "процесс превращения в жертву преступления  и результат этого процесса как на единичном, так и на массовом уровне". Развивая это определение, Л.В. Франк приводит термины, производные от понятия виктимизации: виктимизировать означает превращать кого-либо в потерпевшего; виктимизироваться – быть превращенным в жертву; виктимизатор – личность конкретного посягателя либо тот факт, которому принадлежит основная роль в процессе виктимизации [[2]].

В литературе встречается критика определения виктимизации, данного Л.В. Франком. Некоторые авторы отмечают невозможность определения одним термином таких двух самостоятельных явлений, как процесс и его результат. Так, Д.В. Ривман отмечал, что под виктимизацией он понимает лишь процесс реализации виктимности лица в ходе преступного посягательства в отношении лица, а состояние реализованной потенциальной виктимности обозначает термином "виктимность-результат" или "реализованная виктимность" [[3]]. В последней своей работе, однако, и он указывает, что виктимизацию следует рассматривать в двух аспектах – "индивидуальном (виктимизация отдельного субъекта от конкретного преступления) и массовом (множество, суммарное выражение актов виктимизации, в конечном счете, как виктимизация от преступности)".[[4]]

Вот почему, представляется, что процесс превращения в жертву преступления всегда имеет свое завершение – становление лица жертвой, потерпевшей от преступления, т.е. результат такого процесса. Оба этих явления тесно взаимосвязаны и неизменно следуют одно за другим. Уже тот факт, что лицо подверглось преступному посягательству (виктимизация как процесс), несмотря даже на то, что преступное намерение может быть не доведено до конца, делает лицо, в отношении которого было направлено посягательство, виктимизированным (виктимизация как результат) – жертвой в том смысле, как описывает это понятие Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью [[5]].

Для проведения статистических исследований и составления на их основании виктимологических обзоров основное значение имеет именно виктимизация как результат превращения лица в жертву преступного посягательства.

Виктимизация в целом слагается из всех потерпевших от преступления, зарегистрированных и латентных, независимо от степени виктимности, способствования или даже прямой вины самих потерпевших [[6]]. Таким образом, можно говорить о понимании виктимизации как общей совокупности всех случаев причинения лицу (социальной общности) физического или морального вреда преступлением (преступностью). В этом значении понятие виктимизации как обобщение всей реализованной виктимности  наиболее соответствует понятию преступности, являющемуся в определенной степени мерой обобщения человеческой деструктивности, реализующейся в преступлениях. Указанные обстоятельства подробно рассмотрены нами в последней работе, посвященной общетеоретическим проблемам современной виктимологии. [[7]]

        В зависимости от уровня социального взаимодействия преступности и виктимности, его продолжительности и объектно-субъектных связей обычно выделяются следующие виды виктимизации: первичная, вторичная и третичная.

При этом под первичной виктимизацией понимается причинение материального, физического и морального вреда жертве непосредственно в процессе совершения преступления.

Вторичная виктимизация охватывает случаи косвенного причинения вреда жертве, связанного с отношением к жертве социальной общности в целом, лиц из ближайшего социального окружения, органов социального контроля, посредников и персонала, работающего с жертвами. Стереотипная предубежденность в отношении "виновности" жертвы, грубое, невнимательное обращение и негативное отношение к ней как к лицу, чем-то запятнавшему себя,  стереотипы "греховности" жертвы, ее запятнаности совершением преступления, унижение ее чести и достоинства составляют перечень типичных форм вторичной виктимизации, содействующих отчуждению жертвы, ее десоциализации.

Немецкими исследователями выделяется также третичная виктимизация жертвы преступления, представляющая собой использование жертвы представителями правоохранительных органов и работниками средств массовой информации в своих целях и в целях проводимой уголовной политики [[8]].

Эксплуатация "жареных" новостей с травмированием жертвы через средства массовой информации, назойливое проникновение в личную жизнь, использование правового статуса и позиций жертвы не во благо, а во вред ей, и т.п. - перечень проблем и последствий такой виктимизации можно было бы продолжить и далее. К сожалению, указанные вопросы практически не получили своего разрешения в современной виктимологии в связи с отсутствием надежного инструментария измерения последствий третичной виктимизации и методик ее исчисления. 

Практически сегодня в целях виктимологического анализа преступности и ее соотношения с иными видами отклоняющегося поведения мы чаще всего используем понятие первичной виктимизации, оставляя анализ вторичной и третичной виктимизации специалистам по организации обращения с жертвами преступлений и по виктимологической профилактике.  

1.2. Показатели виктимизации             

Нет нужды говорить о том, что виктимизация, выступая такой же  мерой обобщения для виктимности, как преступность для преступления, может быть выражена в сходных показателях.

Это естественно,  поскольку описание первичной виктимизации сегодня представляет собой более глубокий, чем  это представляется возможным сделать на основании данных уголовной статистики, анализ преступности и ее составляющих, проделанный с учетом латентности значительной части совершаемых преступлений. Отсюда при анализе виктимизации мы вправе выделить и рассматривать:

        состояние виктимизации как общий интегративный показатель, описывающий особенности количественного, временного и территориального распределения виктимности и ее структурных элементов на конкретной территории, исчисляемый в абсолютных и относительных (коэффициенты) показателях;

        структуру виктимизации применительно к типам и видам преступлений, а в перспективе - к типам и видам жертв преступлений и типам виктимной активности;

        динамику виктимизации, описывающую процесс и закономерности распределения виктимности во времени;

        географию, экологию и топографию виктимизации, описывающую особенности и закономерности распределения виктимности в пространстве применительно к  экономико-географическим характеристикам регионов, экологическим характеристикам среды обитания социальных общностей, пространственным характеристикам конкретных криминогенных ситуаций.

1.3. Общая характеристика виктимизации 

Характеризуя состояние виктимизации в мире, отметим сразу же: если различия в уровнях преступности, помимо целой совокупности факторов социального порядка, на две трети объясняются различиями в реакциях органов охраны правопорядка на преступность, то различия в уровнях виктимизации, более четко отражая состояние виктимности и преступности в странах, в определенной степени отображают и те основные тенденции взаимосвязей преступности и виктимности на различных уровнях социального обобщения.

А именно: уровни виктимизации отражают не только опыт общения жертв с правонарушителями, но и виктимные перцепции населения, их ощущения собственной личной и социальной безопасности, изменения в социальной политике, политике страхования, установках средств массовой информации, общественном настроении в целом.

Далее. Следует уяснить, что характеристики виктимизации отражают, как правило, усредненные закономерности распределения преступности с учетом латентной ее части в той или иной стране за прошедшие несколько лет. Это объективно связно с особенностями общественного сознания и отражает нашу потребность как можно дальше дистанцироваться от зла и той информации, которую мы оценивали как травмирующую нас.

Наконец, характеристики виктимизации отражают усредненное распределение преступлений, не являющихся тяжкими и обладающих наименьшей степенью латентности. Методики исследования виктимизации в мире из-за различий в системах уголовно-статистического учета, различий в оценке преступлений и их последствий, различий в правовых семьях и элементарных различий уголовного законодательства пока не позволяют получить достоверных данных о всей преступности. Более того, мы анализируем виктимизацию в мире с целью получения информации о тенденциях движения преступности, а не информации о точном количественном распределении того или иного вида преступлений в регионе. 

        Нет нужды останавливаться на описаниях основных закономерностей движения преступности в мире. Абсолютный и относительный ее рост, отставание социального контроля от тенденций девиантности отмечаются всеми специалистами [[9]]. Практически, начиная с 50-х годов, число совершаемых преступлений в развитых странах удваивалось каждые десять лет со стабильным темпом прироста от 5 до 10 % в год. Указанная тенденция наблюдается в большинстве западных демократий (за исключением Швейцарии и  связанного с усилением социального контроля, старением нации, виктимологической профилактикой феномена ограничения преступности в США в последнее десятилетие прошлого века) [[10]].

В этой связи уровни зарегистрированной преступности мы приводим лишь для понимания точки отсчета и учета определенных различий между реализованными сквозь системы уголовно-статистического учета показателями и показателями виктимизации, описываемыми на основании данных обзоров виктимизации. Мировые обзоры виктимизации представляют собой результаты, как правило, телефонного опроса специально отобранных респондентов в возрасте старше 16 лет о том, становились ли они жертвами насильственных, имущественных и малозначительных преступлений, их отношении к органам охраны правопорядка и взаимоотношениях с ними в процессе виктимизации. Опросы проводятся представителями фондов, специализирующихся на демоскопических исследованиях, либо научными учреждениями с привлечением студентов-старшекурсников по стандартному формализованному опроснику, состоящему, примерно, из 400 вопросов. Обработка данных проводится по специальной программе, разработанной голландскими социологами, и отправляется в банк данных, хранимый Межрегиональным институтом ООН по предупреждению преступности в Риме (UNICRI) и группой ученых Лейденского университета. К настоящему времени проведены три обзора виктимизации в мире - в 1989, 1992 и 1996 годах, закончен и четвертый обзор 2000 года.

К сожалению, не все страны приняли участие в подготовке всех трех обзоров. Так, Украина впервые представила сведения для Третьего обзора в 1997 году (вместе с Белоруссией, Болгарией, Хорватией, Мальтой и Литвой). Существенные ограничения были связаны и с невозможностью одинакового финансирования исследований, опирающихся на локальные бюджеты. Вот почему в настоящее время в мире существуют и практикуются две разновидности методик исследований виктимизации.

Во всех индустриальных государствах виктимизация анализируется на национальном уровне с помощью методик демоскопии. В зависимости от размера административно-территориальной единицы сведения о виктимизации могут быть получены как на городском, так и на сельском уровне. 

В большинстве же стран Центральной и Восточной Европы исследования виктимизации ограничены большими городами и относительно небольшой выборкой (так, при проведении Третьего обзора анализ особенностей сельской виктимизации в большинстве стран Восточной Европы базировался на выборке в 200 респондентов). Данные виктимизации в Украине для Третьего обзора предоставлялись по выборке в 1000 респондентов, опрошенных в Киеве и его окрестностях.

С целью унификации полученных данных по правовому и пространственному критериям структура виктимизации содержит информацию по 4 группам преступлений:

-                     насильственным (разбойные нападения, сексуальные преступления, нанесение телесных повреждений, нападения и угрозы);

-                     берглэри (включая проникновение  в помещение, как с использованием силы, так и без него);

-                     насилие в отношении женщин (сексуальные нападения на женщин);

-                     кражи автомобилей (последние во всем цивилизованном мире являются индикатором виктимизации населения в целом).

Уровень виктимизации измерялся исходя из процентного соотношения респондентов, ставших жертвами преступлений хотя бы раз за прошедший год (уровень виктимизации по сексуальному насилию включал количество лиц, ставших жертвами сексуальных преступлений один и более раза за прошедшие пять лет).

С целью проведения сравнительного анализа особенностей преступности и виктимизации в Европе и Северной Америке исследователи Европейского Института ООН по предупреждению преступности и контролю рассчитали средние уровни виктимизации по странам исходя из данных, представленных за прошедший семилетний период [[11]].

Указанное соображение, в целом будучи верным для стран Западной Европы и Америки, нуждается, наверное, в определенном уточнении для стран постсоветского блока. Стремительное изменение политической и экономической обстановки в наших странах, фрустрированность населения и растущая аномия не могли не отразиться на криминальных перцепциях и фобиях населения. К тому же отсутствие долгосрочных виктимологических исследований не могло не сказаться на качестве полученной информации. В этой связи анализ тенденций виктимизации в постсоветском пространстве отражает скорее  единичные замеры, чем закономерности: последнее требует применения более тонких и дорогостоящих механизмов исследований.

Уровни преступности в Европе и Северной Америке и уровни виктимизации приведены по расчетным данным Д.А. Ли, энциклопедии Британника и данным аналитического обзора виктимизации сотрудников Европейского Института ООН по предупреждению преступности и контролю [[12]].

При этом индексы виктимизации рассчитывались на основании анализа Пятого Обзора ООН о тенденциях преступности, функционировании систем уголовного правосудия (1990-1994) и обобщенных данных Международных обзоров криминальной виктимизации, проводимых под эгидой ООН и Мирового общества виктимологии в 1989, 1992 и 1996 годах. В целях унификации показателей в таблице 1 представлены обобщенные данные, рассчитанные на основании данных трех обзоров виктимизации. Вся статистика виктимизации отражает процентное отношение респондентов, которые были виктимизированы хотя бы раз за последний год перед проведением исследования.

Сведения о коэффициентах умышленных убийств приводятся по результатам Пятого Обзора ООН о тенденциях преступности, данным Интерпола и ВОЗ.

Индексы несмертельного насилия рассчитаны по данным обзоров виктимизации о нанесенных жертвам телесных повреждениях различной степени тяжести.

Индекс тяжкого насилия представляет собой показатель, отражающий совокупность данных о виктимизации жертв от телесных повреждений и коэффициентов умышленных убийств. Представляется, что он более точно отражает распространенность криминальной агрессии в обществе.

Насилие против женщин включает сексуальные и несексуальные нападения на женщин, отражающие усредненный коэффициент виктимизации в случае, если женщина хотя бы раз за последние пять лет становилась жертвой преступления.

Сведения о берглэри включают усредненные показатели о хищениях, сопряженных с насильственным или тайным проникновением в чужое владение, и рассчитаны в основном на сопоставлении показателей индексов виктимизации и данных Пятого Обзора ООН о тенденциях преступности.

Индексы малозначительных преступлений были рассчитаны на основании результатов анализа виктимизации по следующим группам преступлений: вандализм в отношении автомашины, краж велосипеда, мопеда, мотоцикла, карманных краж, угроз насилием, оскорблений и побоев.

Индексы краж автомототранспорта рассчитывались на основании данных виктимологических обзоров, исследований Европейского Института ООН по предупреждению преступности и контролю [[13]].

В некоторых случаях в таблице представлены данные общего уровня виктимизации согласно информации, полученной из результатов Международных обзоров преступлений [[14]].

        Результаты анализа в обобщенном виде представлены в таблице 1.

Таблица 1. Виктимизация в мире

        Приведенные в таблице сведения свидетельствуют о наличии определенных закономерностей распределения виктимизации в мире.

Во-первых,  в зависимости от уровня виктимизации можно выделить три группы стран: с высоким, средним и низким уровнями.

К первой группе (свыше 25 % населения было виктимизировано за последние годы) относятся Австралия, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Польша и США.

Ко второй группе со средним уровнем виктимизации (18-25 %) могут быть отнесены Бельгия, Англия и Уэльс, Финляндия, Франция, Германия, Италия, Шотландия, Испания и Швеция.

К третьей группе с низким уровнем виктимизации (менее 18 %) относятся Япония, Северная Ирландия, Норвегия и Швейцария [[15]].

        Во-вторых, уровни виктимизации как минимум в два раза превосходят уровни зарегистрированных преступлений. Причем, разрыв тем больше, чем более активно население в борьбе с преступностью и чем менее развито ощущение личной безопасности в обществе. По общим подсчетам показателей виктимизации за пятилетний период 1990-1995 годов наибольший уровень виктимизации наблюдается в африканских странах, где, например, в Уганде 96 % всего населения было виктимизировано, по меньшей мере, один раз; в Азии менее чем половина населения была виктимизирована за этот же период. Уровень виктимизации от преступности, связанной с физическим контактом жертвы с преступником, наиболее высок в Африке и Южной Америке, где, по меньшей мере, каждый третий человек был подвергнут насильственной виктимизации.

В-третьих, преступность во всем мире носит ярко выраженный корыстный характер, что отражается и на характеристиках виктимизации. Коэффициент корреляции между уровнем преступности и виктимизацией от тяжкого насилия составил -0,118410, коэффициент корреляции между уровнем преступности и берглэри  - +0,169647956.

        1.4. Виктимизация в Украине

На VII Конгрессе ООН по предупреждению преступности и об­ращению с правонарушителями были приняты Руководящие принципы в области предупрежде­ния преступности и уголовного правосудия в контексте разви­тия и нового международного экономического порядка. Согласно положениям данного документа, государствам-членам ООН для обеспечения оптимизации процесса профилак­тики преступлений было рекомендовано "принять необходимые законодательные и другие меры в целях обеспечения жертв преступлений эффек­тивными средствами правовой защиты" [[16]].

Законами Украины "О действии международных договоров на территории Украины" от 10 декабря 1991 года и "О международных договорах Украины" от 22 декабря 1993 года [[17]] украинские законодатели в стремлении обеспечить нерушимость установленных международным сообществом прав и свобод личности признали международные договоры и декларации, заключенные и ратифицированные Украиной, частью национального законодательства. В отношении не требующих ратификации (присоединения) деклараций международных организаций и органов, членом которых является Украина, действует принцип добровольности признания изложенной в декларациях доктрины [[18]].

Следует отметить, что с развитием и становлением новых экономико-правовых институтов молодого украинского государства в национальное законодательство постепенно внедряются и основные принципы Декларации  основных принципов правосудия для жертв преступления и жертв злоупотребления властью. Напомним, что к ним относятся:

-                     внедрение международных стандартов доступа потер­певших к системе правосудия и государственной поддержки;

-                     создание системы криминально-правовой  реституции;

-                     организация компенсации потерпевшим от преступлений из  специальных государственных фондов;

-                     оказание необходимой материаль­ной,  медицинской, психологической и социальной помощи по­терпевшим по правительственным, добровольным, общинным и местным каналам;

-                     обеспечение специальных средств защиты жертв зло­употребления властью.

При этом фундаментальными правами жертв, которые обязательно должны найти отражение в действующем законодательстве, являются: право принятия участия в судебных слушаниях, право заявлять ходатайства по существу вынесения решения о виновности, наказании, право принимать участие в слушаниях об условно-досрочном освобождении виновных, право быть информированным, когда виновный сбежит, будет освобожден или умрет; право на реституцию; право на обеспечение безопасности.

Соответственно, положения, касающиеся защиты жертв преступления и злоупотребления властью, нашли определенное отражение в принятой 28 июня 1996 года Конституции Украины. Например, в Конституции Украины специально указывается на право граждан на свободное развитие личности (ст. 22), на защиту своих прав и свобод посредством использования системы правосудия и судебной власти, а также возможность их защиты любыми, не запрещенными законом способами (ст. 55), наконец, на возмещение за счет государства матери­ального и морального вреда, причиненного лицу незаконными  действиями органов государственной власти, местного самоуправления, незаконным осуждением (ст.ст. 56, 62) [[19]]. Вместе с тем во­просы, касающиеся организации специальной защиты потерпев­ших от преступлений, в Конституции оговорены практически не были.      

        Такая же ситуация возникла и при организации законода­тельного обеспечения прав жертв преступлений на получение компенсации за ущерб, причиненный преступлением и зло­употреблением властью. Нельзя не отметить, что некоторые попытки в этом направлении были сделаны.

        Например, в соот­ветствии с Постановлением Верховного Совета Украины "О состоянии исполнения законов и поста­новлений Верховного Совета Украины по вопросам правопорядка и мерах по усилению борьбы с преступностью" от 26 января 1993 года Кабинету Мини­стров Украины было рекомендовано принять меры по созданию специ­ального Государственного фонда возмещения ущерба потерпевшим от преступлений и злоупотребления властью.

Положения, касающиеся организации Государственного фонда помощи потерпевшим от преступлений, содержатся в Распоряжении Президента Украины "О мерах по активизации борьбы с коррупцией и организованной преступностью" от 10 февраля 1995 года [[20]]. О государственной поддержке жертв преступных посягательств и злоупотребления властью говорилось и говорится в Государственных программах борьбы с преступностью в Украине и в Законах Украины "Об организационно-правовых основах борьбы с организованной преступностью", "О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда" [[21]] и в целом ряде иных нормативных актов. Тем не менее, о компенсационной поддержке потерпевшим от преступления на государственном уровне мы чаще всего только можем мечтать.

Как отстаивать свои права потерпевшему – об этом закон говорит скупо. Пожалуй, сегодня этим вопросам посвящены лишь несколько статей Уголовно-процессуального Кодекса Украины и ряд положений Закона Украины "Об обеспечении безопасности лиц, принимающих участие в уголовном судопроизводстве" от 23 декабря 1993 года с последующими изменениями и дополнениями [[22]]. Рассмотрение данных проблем выходит за рамки нашего исследования, однако нельзя не отметить, что  указанные обстоятельства ограниченности правовой защищенности личности жертвы определенным образом отразились и на характеристиках виктимизации в Украине.

С одной стороны,  обвальный рост преступности, вызванный изменениями вектора политической и экономической стратегии развития постсоветских государств, не мог не сказаться на характеристиках и состоянии виктимизации в республике, с другой - незащищенность личности, невыработанность либо пробуксовка механизмов реальной защиты граждан от преступных посягательств определили повышенное чувство страха перед преступностью и связанные с этим аномию и виктимизацию.

Указанное обстоятельство проявляется особенно очевидно при описании тенденций преступности в Украине. Так, основные показатели распределения зарегистрированной за последние годы преступности и судимости в Украине  представлены в таблице 2.

Таблица 2.

Преступность и судимость в Украине

 Приведенные цифры говорят сами за себя. Переходный период повлек за собой небывалый всплеск преступности (даже без учета ее изрядной латентности), сопровождающийся тотальным отставанием деятельности органов социального контроля и неспособностью коррекции криминальной ситуации.

Существующие "ножницы" между количеством зарегистрированных преступлений и количеством осужденных свидетельствуют отнюдь не в пользу эффективности действующей государственной машины.

 Определенные изменения коснулись и структурных характеристик преступности. Так, в 1998 году на территории Украины  по  линии  уголовного  розыска  было  зарегистрировано 456559 преступлений, из них убийств – 4563 (~1 % от общего  числа преступлений), тяжких телесных  повреждений  -  6943 (~1,5 %), изнасилований – 1334 (~0,3 %).

Общая численность зарегистрированных в 1998 году в Украине преступлений в сравнении с 1995 годом снизилась на 10,3 % (с 641860 до 575982 преступлений) [[23]]. Коэффициент преступности по Украине в 1997 году составил 115,9, в 1998 - 113,6 случаев на 10 тысяч населения.

В 1997 году по Украине  с  применением  огнестрельного оружия было совершено 300 убийств, что составило 4,9 % от  общего числа убийств, совершенных за год; в 1998 году -  223  убийства, что составило 6,6 % от общего числа убийств, совершенных за  год. Это говорит о том, что на  долю  убийств  с  применением  огнес­трельного оружия приходится примерно каждое двадцатое убийство. В целом же за последние 5 лет более 1,5 миллиона человек в Украине стали жертвами общеуголовных преступлений – убийств, изнасилований, грабежей, разбоев, краж, хулиганства. Общая же цифра потерпевших от всех преступлений за указанный период времени до сих пор неизвестна, хотя, безусловно, является достаточно высокой.

За 10 месяцев 1999 года в Украине, по данным Госкомстата, было зарегистрировано 464,8 тысячи преступлений, что на 2,9 % меньше в сравнении с таким же периодом предыдущего года. При этом обращает на себя внимание и такой факт, что более трети зарегистрированных преступлений относится к тяжким, а больше половины преступлений (56,3 %) совершено с корыстной направленностью (кражи, грабежи, разбойные нападения, мошенничество, хищения государственного и коллективного имущества путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением). Выявлено 264,7 тысячи лиц, подозреваемых в совершении преступлений. Из них 17 % составляют женщины, 8,8 % - несовершеннолетние. Около двух третей лиц, совершивших преступления, не работали и не учились. Каждый третий из общего числа правонарушителей совершил преступление в группе, каждый шестой – раньше совершал преступления, практически каждый седьмой совершил преступление в состоянии алкогольного опьянения.

Вместе с тем колоссальная латентность значительной части преступлений в сфере экономики и имущественных преступлений не дает возможности увидеть истинные характеристики преступности без учета данных о виктимизации.

Следует отметить, что на государственном уровне массовые виктимологические опросы в Украине не проводились.

Обзор виктимизации, осуществленный в 1996 году в рамках Третьего международного обзора виктимизации, представил собой, как уже упоминалось выше, выборку жителей Киева и Киевской области (1000 респондентов) и их опрос по вышеописанным в предыдущем разделе методикам.

Показательно, что  результаты опроса подтвердили переориентацию криминальной мотивации большинства деяний в сторону активизации экономических злоупотреблений, что явилось очевидным для всех стран, находящихся на переходном периоде развития экономики.

Несколько попыток организации иных виктимологических опросов носили узконаучный характер и не претендовали на целостное видение проблемы.

Сравнительный анализ виктимизации в Украине и в странах Восточной Европы свидетельствует, что, Украина занимает средние позиции по характеристикам преступности в списке стран постсоветского блока. Указанные обстоятельства подтвердились и при анализе характеристик распределения виктимизации в Украине и их соотношения с данными уголовной статистики. Таблица 3 более четко отражает указанные тенденции  посредством сравнительного анализа среднегодовых коэффициентов виктимизации и преступности в  Украине (на 100000 населения).

Таблица 12. Показатели

виктимизации и преступности в Украине

Определенная несопоставимость показателей виктимизации и преступности вызвана разными системами учета преступлений в наших правовых семьях и невозможностью получения адекватной информации о структуре виктимизации в Украине по западным стандартам. Вместе с тем приведенные показатели отражают явно выраженную тенденцию латентности определенной части криминальных деяний.

Согласно данным Третьего Международного обзора жертв преступлений (ICVS), 38 % респондентов в городских регионах Украины стали жертвами преступлений в 1986 году. Этот показатель относит Украину на 5 место в числе государств, представивших сведения для обзора.

По отдельным преступлениям, как видно из таблицы, уровень виктимизации составлял 3,6 % для берглэри, 3,9 % - для нападений и угроз, 4,6 % - для краж из автомобиля.

1,9 % женщин сообщили, что они были жертвами сексуального насилия.

Уровень разбойных нападений (5,7 %) и карманных краж (17,7 %) также является одним из наиболее высоких в Европе. 

Серьезные опасения насилия и страх перед преступностью и злоупотреблениями властью породили мнение респондентов о том, что они опасаются посещать определенные места по соседству с их местом проживания вечером и ночью. Указанный показатель является вторым по уровню в Европе и Северной Америке [[24]].

В 1994-1995 годах коллектив преподавателей и студентов Юридического института Одесского государственного университета им. И.И. Мечникова (позднее  - Одесской национальной        юридической академии) по адаптированным методикам Американского университета и Мирового общества Виктимологии (идея Э. Виано) провел опрос 4000 граждан Украины (случайная, несистематическая выборка), проживающих в Южном и Юго-Западном регионе, с целью выявления их виктимных перцепций и общих характеристик виктимизации.

Впоследствии для проведения более углубленного анализа были отобраны 1000 интервью методом квотной выборки, отражающей половозрастные характеристики населения на момент проведения исследования. 

Текст интервью был разработан таким образом, чтобы определить:

-                     основные деяния, могущие служить индикаторами виктимизации (кражи автомототранспорта, квартирные кражи, грабежи и разбои, кражи личного имущества, сексуальные правонарушения, насильственные преступления);

-                     виктимные перцепции респондентов (страх перед преступностью, отношение к правоохранительным органам, меры по индивидуальной защите),

а затем отработать вопросы оценки соотношения характеристик виктимизации и преступности.

          Первичные выводы, полученные нами, выглядели следующим образом:

1.          Уровень виктимизации в среднем в 2, 2,5 раза превышает уровень регистрируемой преступности в Украине.

2.          Если в общественном сознании виктимизация отождествляется с насилием, то в основном она имеет дело с кражами и иными преступлениями корыстного характера. Это стабильная тенденция для большинства государств. Известно, что уровень виктимизации по насильственным преступлениям составляет примерно 28/1000; по  карманным кражам и иным похищениям личного имущества - 68/1000; по кражам с проникновением, мошенничествам и автокражам - 170/1000.

3.          Виктимизация распространяется среди населения неравномерно: чем выше степень тяжести преступления, тем реже проявляется виктимизация.

4.          Существуют гомеостатические связи между преступностью и виктимизацией: чем выше преступность, тем ниже виктимизация в случаях, когда общество обеспокоено состоянием преступности, и наоборот, стабильность социальных отношений, понижая страх перед преступностью, выравнивает показатели виктимизации и преступности.

5.          Риск виктимизации связан с дефектами образа жизни и обыденной активности, равно как и с проецирующимися ими  индивидуальными отклонениями.

Как и в иных европейских странах, время виктимизации тяготеет к вечеру и ночи  (насильственные преступления - вечер/ночь, кражи - ночь).

Общая характеристика потерпевших также ничем не отличается от их стандартного распределения среди иных европейских государств.

Пик виктимизации по возрасту попадает на 16-24 года, за исключением краж личного имущества, сохраняющих стойкую тенденцию относительно равномерного распределения между всеми возрастными группами.

Виктимизация по преступлениям против личности у мужчин в два, два с половиной раза выше, чем у женщин.

В имущественных преступлениях также превалируют мужчины, хотя разница не так заметна.

Лица, состоящие в браке, менее виктимизированы, чем холостые и вдовцы.

Маргинальность и низкий уровень дохода являются спутниками виктимизации. Вместе с тем с ростом достатка растет и страх перед ограблениями, а, следовательно, и вероятность быть ограбленными.

Риск виктимизации зависит также от ряда индивидуальных факторов социализации будущей жертвы в детстве  (неправильное воспитание, отсутствие такового, неудачный брак родителей, доминирование в семье одного из родителей, социальное отчуждение ребенка), а также индивидуальных психологических факторов (низкая самооценка, подавленность, психопатии, невротизм, профессиональные фрустрации, психосексуальные травмы, фобии), антиобщественного образа жизни, опыта и частоты предыдущей виктимизации, а также отклоняющегося поведения потенциальной жертвы.

Социокультурные факторы, выделяемые нами в качестве дополнительных детерминант виктимизации (урбанизация, безработица, маргинализация, мода, стереотипы виктимного поведения и пр.), по-видимому, играют одинаковую роль в формировании комплекса причин и условий существования и развития отклоняющегося поведения во всех его проявлениях.

        Указанные обстоятельства, а также проделанный нами многофакторный анализ основных характеристик виктимизации в Украине позволяют определить ряд теоретических положений, касающихся распределения тенденций виктимизации и закономерностей ее ограничения.

1.5. Генезис виктимизации

Ранее мы уже обращали внимание на необходимость изучения социальных, психических и моральных уровней  функционирования и взаимосвязей виктимизации и преступности. [[25]]

Исследованиями установлено, что каждое общество в процессе взаимодействия с внешней средой накапливает определенный опыт. "Этот опыт является фундаментом, на котором зиждется самая возможность существования коллектива во времени. Естественно, коллектив заинтересован в хранении, накоплении и передаче этого опыта следующим поколениям. Передача накопленной информации происходит двумя путями: генетически и негенетически. Передача ненаследственной информации осуществляется в процессе социализации и целиком основана на научении. Хранение, передача и аккумуляция социальной информации предполагает ее упорядочение, во-первых, и отбор наиболее значимых фрагментов, во-вторых" [[26]].

        Есть основания предполагать также, что виктимизация и преступность как социальные процессы также во многом определяются общей характеристикой и состоянием культуры общества, организующей человеческую жизнь в целом [[27]]. Как писал один из наиболее выдающихся социологов современности А.Дж. Тойнби: "Культурный элемент представляет собой душу, кровь, лимфу, сущность цивилизации; в сравнении с ними экономический и тем более политический планы кажутся искусственными, несущественными, заурядными созданиями природы и движущих сил его цивилизации. Как только цивилизация утрачивает внутреннюю силу культурного развития, она немедленно начинает впитывать элементы чужой социальной культуры, с которой она имеет контакты… А это, в свою очередь, ведет к упадку и расколу общества, "потерявшего свою душу и изменившего внешность" [[28]].

        В этом смысле возможно говорить и о том, что социальные потребности, убеждения, ценности и нормы формируют исторические типы виктимного и преступного поведения, влияя на изменение систем социального контроля и отношения к жертвам преступлений.

B виктимизация населения, и преступность в конечном итоге определяются соотношением демографических и социально-ролевых факторов, ориентирующих индивида (социальную группу) на удовлетворение определенных потребностей с заданными обществом  возможностями их удовлетворения. Если гипотеза о том, что виктимное поведение - вид отклоняющегося поведения, которому обучаются в процессе социализации, оказывается истинной (а это подтверждается всем ходом развития криминологической науки), то можно говорить и о том, что каждое поколение воспроизводит и передает определенные типы виктимного и преступного поведения своим потомкам.

Указанные типы во многом генерируются культурой общности, и их изменение, преобразование зависит от изменения (преобразования) иных материальных и социальных условий жизни общества.

Описывая исторические закономерности  изменения мотивации преступности, М. Фуко справедливо отметил: "На самом деле смещение преступности от "кровавой" к "мошеннической" составляет часть сложного механизма, включающего в себя развитие производства, рост богатства, более высокую юридическую и моральную оценку отношений собственности, более строгие методы надзора, весьма жесткое распределение населения по "графам", усовершенствование техники розыска и получения информации, поимки, осведомления: изменение характера противозаконных практик соотносится с расширением и совершенствованием практик наказания" [[29]].

Естественно, данный исторический дискурс нужно воспринимать с определенной осторожностью. Констатация сосуществования моральных установок того или иного периода с формами криминальной активности еще не может быть основанием для установления детерминационной зависимости между ними. Для этого должен быть проделан тщательный и кропотливый анализ по типологизации исследуемых явлений и их взаимосвязям в конкретно-исторических условиях.

        Для нас же важно одно - наблюдаемое историческое изменение типов преступного поведения, увеличение интенсивности криминальной активности, похоже, сопровождалось естественными изменениями типов жертв преступлений (от богатого прохожего - к члену семьи, статусно-ролевой жертве и, наконец, - к деперсонифицированному члену ненавидимого общества).

Героизм, ритуальная жертвенность, обыденная и патологическая виктимность переплетаются и взаимодействуют точно так же, как и иные интра- и экстравертированные типы отклоняющегося поведения [[30]], завися во многом от изменения культуры общества, от изменения типовых форм преступного поведения в процессе социально-детерминированных смен форм групповой морали и нормосознания.

Указанное обстоятельство подтверждает существование гомеостатических связей между преступностью и виктимностью, нормативно распределяющихся в социуме и "перетекающих" друг в друга, перераспределяя формы и виды отклоняющегося поведения в зависимости от состояния общества [[31]]. По нашему мнению,  преступность и виктимность выступают своеобразными формами адаптации процесса девиантности к процессу изменений социальной структуры. Вновь складывающиеся и законодательно, да и нравственно не подкрепленные общественные отношения и формы собственности порождают новую структуру преступности [[32]] и процессуально связанной с ней виктимности.

Так, изменения современного мироустройства в процессе очередного передела собственности в общепланетном масштабе волей-неволей сопровождаются структурным изменением преступности и темпов ее роста, увеличением стихийной виктимизации, уменьшением чувства общинной солидарности и зависимости в процессе урбанизации. Указанные изменения приводят, соответственно,  к увеличению страха перед преступностью и общественным стремлениям к повышению собственной безопасности, защищенности наций, общины, индивида от любых видов угроз [[33]].

Например, в 90-е годы в Украине динамика изменений социальной и политической ситуации, связанная с системным экономическим и политическим кризисами и переходом общества на новые условия существования, как уже показывалось ранее, повлекла за собой переориентацию мотивации насильственных преступлений из ситуативно-бытовой к утилитарно-корыстной. Определенная стабилизация отношений, напротив, вызвала к жизни бытовизацию криминального насилия.

До тех же пор, пока передел собственности и социального статуса между различными социальными группами не закончится и не будет закреплен в новом законодательстве и общественном сознании, преступность и виктимность будут служить одной из массовых форм неинституционализированного протеста против существующих общественных отношений и реакцией на эти отношения.

Вряд ли, думается, и изоляционистское сохранение, и воспроизводство  ранее существовавших отношений, авторитаризм и тоталитаризм, обособленность развития культур и нации позволят долгое время сохранять устоявшиеся тенденции взаимодействия преступности и виктимности. Логика государственного устройства, основанная на постоянном, увеличивающемся насилии, как показывает опыт истории, неизбежно раскручивает спираль агрессивности, порождая новые, более опасные виды преступлений и загоняя общество в тупик, требуя снизить давление на криминальность.

Указанное обстоятельство еще раз подчеркивает выявленную нами во взаимодействии преступности и виктимности определенную упорядоченность, взаимопереход и взаимозависимость как от самих себя, так и от существующих устоявшихся и развивающихся новых общественных отношений. Свойство взаимоопределения и взаимоперехода преступности и виктимности определяется описанными в теории синергетики законами и закономерностями самоорганизации общественного организма.

Дисгармоничность и непредсказуемость взаимодействия преступности и виктимности на индивидуальном уровне сопровождаются относительно устойчивыми, упорядоченными связями и взаимодействиями на уровне социальном, носящими как правило гомеостатический характер. Изменение общественных отношений, влекущее за собой хаотичное структурное и динамическое изменение форм и взаимосвязей девиантности, порождает новые закономерности, новые типичные взаимосвязи для нового развивающегося порядка общественных отношений.

Изучение закономерностей развития и взаимодействия виктимизации и преступности и их компаративистский анализ свидетельствуют, что в периоды стабильного, упорядоченного развития общественных отношений виктимность и преступность находятся в прямой корреляционной зависимости: страх перед преступностью, ощущения собственной безопасности и благополучия соответствуют заданным обществом моделям и характеристикам уголовной статистики.

Вместе с тем периоды социальных новаций и перемен, сопровождающиеся хаотическим развитием общественных отношений, убыстрением социальной дифференциации, социальной мобильности, понижением порога индивидуальной и общественной безопасности, приводят к наличию иных зависимостей: страх перед преступностью и виктимизация, ощущаемая населением, не совпадают, а порой даже обратно коррелируют с регистрируемым разваливающейся и изменяющейся системой уголовной юстиции уровнем преступности, что, естественно, отражается как на состоянии общественной безопасности, так и на уголовной политике данного общества.

Как правильно указала В.В. Василькова, "процесс социального упорядочения разворачивается по законам циклического чередования структур (режимов) рождения порядка и сохранения порядка, что проявляется как периодическая смена относительного преобладания рыночных и этатистско-тоталитарных тенденций, демократизма и авторитаризма, либерализма и консерватизма, традиционного коллективизма и индивидуализма и т.д" [[34]].

        Наблюдающиеся в последнее время в развитых странах тенденции расширения систем тотального электронного контроля в целях обеспечения национальной безопасности, усиления полицейского контроля, определенного ограничения прав и свобод граждан для нейтрализации чувства страха перед преступностью [[35]] во многом отражают нелинейность процесса общественного развития, связанного со стимуляцией упорядоченности массового сознания, гармонизацией общественной морали и поведения потенциальных жертв преступлений в противовес энтропийным тенденциям криминалитета.

        Жертва преступления, научные основы обращения с нею становятся необходимым элементом развития современной концепции  уголовной и профилактической политики, профилактики преступности и иных форм отклоняющегося поведения.

Вряд ли можно предсказать, каким образом будет осуществляться развитие отношений в будущем. Полностью бесконфликтное, гармонично развивающееся общество - более утопия, чем реальность.         Сегодня мы знаем, что процесс развития общества непрерывен и неравновесен. Вместе с тем гармонизация взаимоотношений органов социального контроля с потерпевшими от преступлений открывает определенные перспективы ограничения криминальности.

В этой связи представляется важным рассмотреть еще одну проблему - проблему взаимосвязи организованной преступности и виктимизации предпринимательства.  При этом рассмотрение указанной проблемы целесообразно вести не только со стороны поля анализа виктимизации предпринимательства как косвенного показателя организованной преступности, но и как фактора организованной преступности, гомеостатически связанного с нею незримыми нитями.

Раздел 2. Предпринимательство и организованная преступность.

2.1. Дуализм предпринимательской активности как фактор организованной преступности

В данном разделе мы попытались рассмотреть основные теоретические закономерности проявления виктимизации предпринимателей в ее взаимосвязях с организованной преступностью.

Прежде всего, предпринимательство как инициативная  хозяйственная деятельность, направленная на извлечение прибыли, в существующих условиях построения украинской государственности имеет дуалистический характер.

Обычно под предпринимательством понимается стремление и действия к самостоятельному ведению деловой активности, умение организовать собственный бизнес с целью производаства и реализации товаров, услуг и получения прибыли. [[36]]

Связанность возмездностью отношений, направленностью на приращение материальных благ, субъективными характеристиками участников гражданского оборота, активностью в производственной, коммерческой, финансовоой, посреднической, страховой сферах, определенными организационно-правовыми формами, - являются основными характеристиками предпринимательской активности, выделяемыми специалистами.[[37]]

Законом Украины  "О предпринимательстве" от 7 февраля 1991 года N 698-XII определено, что предпринимательство - это непосредственная самостоятельная, систематическая, на собственный риск деятельность по производству продукции, выполнению работ, предоставлению услуг, осуществляемая физическими и юридическими лицами в установленном законодательством порядке (ст.1).  При этом государство гарантирует свободу осуществления предпринимательской деятельности (ст.3), неприкосновенность имущества и защиту права собственности предпринимателя (ст.13), осуществляет государственное регулирование предпринимательской деятельности, законодательно обеспечивая свободу конкуренции, ограничение возможностей злоупотреблений властью со стороны государственных служащих в отношении предпринимателей (ст.15).

Указанные принципиальные положения закона, к сожалению, не всегда в социальной действительности совпадают с характеристиками реалий сегодняшнего дня. И через 10 лет после его принятия предприниматели отмечают, что "зарегулированность" экономики,  несовершенная система налогообложения, финансовая и политическая нестабильность, коррупция чиновников являются наиболее критичными факторами для ведения бизнеса в Украине. [[38]]

В этой связи активный процесс вовлечения все большего количества населения в процесс занятия предпринимательской деятельностью вызывает двойственные ожидания. Так, в 1999 году в Украине работало 148 тыс. малых предприятий, на которых работает 7 %  занятых в хозяйственном секторе (1,2 млн. чел). Общее количество субъектов хозяйствования превысило 730 тысяч, сосредоточивших свое внимание на торговле, сфере обслуживания, рекламном бизнесе, производстве продуктов питания, финансовой сфере.

Вместе с тем, диспропорции в развитии народного хозяйства, наличие объективных и субъективных социальных и политических процессов криминализации,  среди которых можно выделить:

·        несистемность в преобразованиях общества, "шараханья" в экономической и социальной реформах;

·        массовая аномия, развенчивающая приоритеты уголовно-правовых запретов в экономической сфере деятельности;

·        идеологическая поддержка криминализации капиталов ("общественная полезность" теневой экономики);

·        отсутствие мер по поддержке добросовестного предпринимательства;

·        обеспечение неприкосновенности олигархических капиталов и криминальных состояний;

·        монополизация рынка преступной средой;

·        нелегальные формы передела собственности;

·        неверие предпринимателей в силы и возможности правоохранительных органов;

·        коллапс системы социального контроля за экономическими злоупотреблениями и преступлениями, осуществление борьбы с такими типами преступлений по олигархическому принципу;

свидетельствует, что значительное число предпринимателей вовлечено и в занятие криминальной деятельностью. [ [39] ]

Как правило, каждое второе предприятие уклоняется от уплаты налогов, обороты лиц, платящих т.н. "единый налог", [[40]] вовсе не поддаются контролю.

Пробелы старого уголовного законодательства, наряду с пробелами практики правоприменительной деятельности привели к тому, что экономическая преступность в своей общей массе оставалась латентной. Уклонение от уплаты налогов стало "национальным спортом", мошенничество с кредитными ресурсами – "заказным" преступлением, а сама преступность предпринимателей превратилась в угрозу национальной безопасности.

Это связано как с совокупным экономическим ущербом, причиняемым преступлениями предпринимателей, так и с развитием аномичных отношений в обществе, вымыванием веры в право и справедливость, коррупцией и организованной преступной активностью.

Монополизация организованными преступными группами определенных сегментов легального бизнеса, экономический и социальный контроль (точнее, асоциальный) над предпринимателями со стороны организованных преступных формирований также превратились в одну из реалий развития социальной формы в Украине.

Практически, дисфункция регуляции экономических отношений со стороны государства повлекла за собой создание компенсаторных теневых механизмов "параллельной экономики", "параллельной банковской системы", параллельной юстиции", в которой, как свидетельствует мировой опыт, и характеристики нашей сегодняшней жизни не последнюю роль играют организованные преступные формирования.

Коллапс и неэффективность социального контроля, олигархические модели борьбы с преступлениями в сфере предпринимательства, нивелировка принципа социальной справедливости в экономике, повлекли невольный отток предпринимателей в тень, содействуя росту организованности и сплоченности преступных формирований.

Декларируемое государством, но не поддерживаемое реально равенство условий участников экономических отношений реализовалось в стремлении к получению сверхдоходов у одних и к массовому обнищанию других, а в результате привело к последовательной криминализации экономических общественных отношений. По экспертным оценкам, как минимум 40% валового внутреннего продукта Украины вообще находятся в тени. Большинство из указанных лиц, так или иначе, связано с конвертационными центрами, контролируемыми преступными группировками.

Указанный процесс характеризует не столько тенденцию, сколько закономерность развития  неконтролируемой экономической активности в условиях "дикого" рыночного хозяйствования.

Немудрено, что в указанных условиях государство вынуждено было пойти на необходимость последовательной дерегуляции криминальной активности субъектов предпринимательской деятельности, и криминализации ряда новых деликтов в сфере общих принципов установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности. 5 апреля 2001 года Верховная Рада Украины приняла новый Уголовный кодекс.

Раздел Особенной части УК 2001 г., посвященный ответственности за преступления в сфере хозяйственной деятельности, по мнению разработчиков кодекса, наиболее соотвествовал потребностям и чаяниям государства в собласти социального контроля над экономической преступностью. [[41]]

По сравнению с УК Украины 1960 г., УК 2001 г в этом разделе был дополнен целым рядом новых деликтов среди которых, прежде весго следует отметить "Легализацию (отмывание) средств и иного имущества, добытых преступным путем" (ст.209), "Незаконные действия с документами на перевод, платежными карточками и иными средствами доступа к банковским счетам, оборудованию для их изготовления" (ст.200), "Уклонение от возврата выручки в иностранной валюте"(ст.207), "Незаконную приватизацию государственного, коммунального имущества" (ст.233). Всего в этом разделе законодателем криминализировано 13 новых деяний.

Ряд диспозиций уголовно-правовых норм об ответственности за преступления в сфере хозяйственной деятельности подвергся существенным изменениям, что коснулось, прежде всего, границы криминализации экономического проступка (исчисляемой, как правило, в размере причиненного ущерба. При этом надо отметить, что законодатель существенным образом поднял пределы привлечения к уголовной ответственности). Характерной чертой явилось и введение института деятельного раскаяния в наиболее массовый по распространненности состав преступления предпринимателей.

Речь идет об "Уклонении от уплаты налогов, сборов, иных обязательных платежей" (ст.212). Так,  согласно ч.4 ст.212 УК 2001 г., лицо, впервые совершившее деяния, предусмотренные ч.ч. 1 и 2 настоящей статьи освобождается от уголовной ответственности в случае, если оно до момента привлечения к уголовной ответственности уплатило налоги, сборы (обязательные платежи), а также возместило ущерб, причиненный государству такими действиями. Названный принцип крайне важен, поскольку государство в данном случае подчеркивает значимость экономии уголовной репресии, недопустимость излишней криминализации общественных отношений,  ограничение применения мер внеэкономического принуждения для регуляции отношений в сфере предпринимательства. 

Причем последнее является принципиальным положением в области контроля над преступлениями в сфере предпринимательской деятельности. Недаром санкции за указанные виды деяний были существенно уменьшены по сравнению с нормами УК 2001 г.

        Вместе с тем, главным направлением в области социального контроля над предпринимательской деятельностью является не криминализация системы предпринимательской активности, а создание совокупности специальных мер по защите предпринимателей от преступных посягательств, создание моделей и схем профилактики экономических преступлений и злоупотреблений властью.[[42] ]

Не будем забывать, что в системе современных общественных отношений, как правило, предприниматели одновременно выступают как жертвами, так и участниками преступной деятельности. Указанный дуализм определяется: объясняемым совокупностью социальных и психологических факторов стремлением к неконтролируемому обогащению со стороны предпринимателей, а также стремлением криминальных структур и государства обогатиться за счет предпринимателей.

Ни для кого ни секрет, что расширение объектов преступных посягательств ведет к увеличению криминализации общества, переориентации преступных групп на работу с лицами, участвующими в сером и черном секторе экономики.

Российские криминологи выявили сходную тенденцию, отмечая, что сегодня " появились целые социальные группы и слои населения, обладающие высокой виктимностью, способные стать жертвами уголовных преступлений…Вхождение в эти группы практически означает приобретение статуса потенциальной жертвы преступления. Прежде всего, это относится к социальному слою частных предпринимателей…" [[43]]

Наблюдается закономерность: чем честнее работает фирма, чем менее руководство и сотрудники предприятия "завязаны" в различного рода "черных" сделках, чем меньше неучтенных средств и имущества вращается на предприятии, тем менее вероятность, что данному предприятию и его руководству в своей деятельности придется столкнуться с криминалом.

Наше исследование процесса виктимизации предпринимательства показало: в процессе развития украинского государства, совершенствования системы социального контроля и трансформации значительной части организованных преступных формирований из "бандитско"-рэкетирских в законспирированные и зачастую легализированные хозяйственные структуры, занимающиеся предпринимательской деятельностью, вектор виктимизации предпринимателей изменился: от массового уголовного вымогательства, - к массовому легализованному "вымогательству" посредством злоупотребления властью. Во многом этому способствовало происшедшее сращивание криминальных капиталов и властных структур. Сращивание предпринимателей и криминальных структур, отмывание денег через предпринимательские структуры также в определенной степени ограничивает виктимизацию предпринимателей от общеуголовных преступлений, ассимилируя их с преступностью и коррупционерами в целом.

        Таким образом, с одной стороны, наличие предпринимателей-жертв образует поле виктимности и спроса на преступные услуги со стороны организованных преступных формимрований. С другой стороны, активизация предпринимательской активности в криминальной сфере влечет к сращиванию предпринимателей и преступных формирований, к гомеостатическому процессу взаимосвязей и взаимозависимостей организованной преступности и предпринимательства.

 Проведенный нами экспертный опрос (опрошено 50 человек: предпринимателей, оперативных работников, адвокатов, специализирующихся на юридическом обслуживании предпринимательской деятельности) подтверждает, что на сегодняшний день большинство торговцев на рынках, лиц, специализирующихся на поставках и реализации импортной продукции, не испытывают проблем с неконтролируемыми теми или иными государственными структурами угрозами со стороны преступных группировок. Предпринимательство превратилось в "дойную корову", которую не стоит только обирать, но и охранять. Указанные мероприятия и исполняют глубоко законспирированные преступные структуры через сеть подставных охранных фирм и фирм-посредников. Рассмотрим далее основные виды взаимодействия предпринимателей и организованных преступных группировок.

2.2. Организованная преступность и предпринимательство: симбиоз или противостояние?

Джей С. Албанезе в своей работе "Причины организованной преступности: преступники организовываются вокруг преступных возможностей или преступные возможности создают новые преступные организации" пишет, что, по мнению большинства американских специалистов,  "организованная преступность – постоянное преступное предприятие, рационально работающее на получение прибыли от незаконных действий. Постоянное существование ее сохраняется с помощью силы, угроз, монополистического контроля, и/или коррупции общественных должностных лиц".[[44]]

И действительно, организованная преступность как особый подвид социальной организации, выполняющей в обществе определеные функции, является следствием определенной системы отношений,  направленных на получение возможно большей прибыли в относительно короткие сроки и связанной с незаконными способами ее извлечения.

В этой связи, очевидно, что по сути дела организованная преступность, - это "квази-предпринимательство". Предпринимательство со знаком минус, запрещенное уголовным законом. Используя  возможности для преступного обогащения, элементы развитости преступной среды, и навыки или доступ, необходимые для преступной деятельности, [[45]]  организованная преступность развивается и совершенствуется параллельно с развитием иных институтов общества, дополняя его в государствах с высоким уровнем социального контроля, либо подминая общество под себя, криминализируя его, - в иных странах.

Подчеркнем при этом, что развитие форм организованной преступности происходит параллельно с совершенствованием системы предпринимательских отношений. Экономические девиации корпораций и иных юридических лиц, картельные соглашения, теневая приватизация, глобализация и монополизм, минимизация налогообложения доступными средствами, с одной стороны, коррелируют с отмыванием доходов, добытых преступным путем, развитием систем нелегального рынка, нелегальной банковской феры, нелегальной юстиции.

С одной стороны, застой и распад системы общественных отношений, разложение бюрократического аппарата, коррупция, массовая аномия, общее падение наравственности, наличие запрещенных законом видов деятельности и услуг, относительно которых существует достаточно высокий спрос, продуцируют развитие организованной преступности. С другой стороны, именно эти же условия могут оказать содействие росту теневого предпринимательства. А при определенных условиях, - даже легального. Более того, психологическая готовность предпринимателей к нарушению закона содействует их виктимизации, вовлеченности в криминальный оборот. Сопровождаясь массовой аномией и коллапсом системы уголовной юстиции и социального контроля в целом такая обстановка ведет к последовательному увеличению спроса на услуги организованных преступных групп и сообществ.

Так, среди опрошенного социологами российского центра "Статус" населения, каждый третий ответил, что при необходимости готов прибегнуть к услугам наемного убийцы, примерно еще столько же обратились бы за помощью к влиятельным лицам, в число которых входят представители организованных преступных групп. [[46]] Современнный предприниматель "заведомо осознает, что ему так или иначе прийдется вступить в онтакт с представителями организованной преступности; в этом его убеждает опыт других предпринимателей, поскольку невозможно заниматься бизнесом в социальном вакууме. Из этого опыта известно, что вынужденное сотрудничество с организованными преступными объединениями ем не менее в определенном смысле способствует развитию бизнеса, поскольку преступные группы, которые контролируют те или иные предприятия и фирмы, так же как и их хозяева (выделено нами – В.Т), по понятным причинам, заинтересованы в их развитии и процветании и получении ими максимальной прибыли, - это соответственно увеличивает и их преступные доходы, и они используют имеющиеся у них возможности влияния на представителей органов власти и управления с целью добиться для контролируемых органов режима наибольшего благоприятствования". [ [47]]

Таким образом, связи между организованной преступностью и предпринимательством очевидны не только на уровне теоретического анализа сходства понятий. Думается, есть резон говорить о наличии прямого негативного воздействия комплекса социальных факторов как на развитие предпринимательства, так и организованной преступной активности в странах СНГ, когда только случай определяет, совершит ли предприниматель преступление, присоединяясь к кругу преступных корпораций, либо попросту останется в поле зрения организованных преступных группировок как потенциальный потерпевший.

Мы в основном солидарны с мнением Е.В. Топильской, указавшей, что с позиций виктимологии "организованная преступность как форма преступности выделилась именно тогда, когда сформировалась обширная группа членов общества, обладающая повышенной виктимностью по отношению к проявлениям организованной преступности и достаточная количественно, чтобы удовлетворить потребности представителей организованных преступных группировок". [ [48]]

Вместе с тем, следует отметить, что указанная позиция скорее ориентирована на противостояние организованной преступности и предпринимательства. Тем не менее, логика анализа криминогенности виктимности предпринимательства и взаимосвязей анализа виктимности предпринимательства и организованной преступности свидетельствует о другом.

При всей негативности подобного вывода речь должна, скорее, идти о симбиозе, взаимодополнении виктимизации предпринимательства и организованной преступности. Причем, указанный симбиоз будет существовать до тех пор, пока факторы наличия преступных возможностей ведения бизнеса будут привлекательнее, чем такие  же легальные. Сама же Е.В.Топильская, рассматривая характеристики современной организованной преступности, пишет, что "организованная преступность имеет преимущество перед экстремистскими партиями и политическими организациями в том, что наряду с ними воплощая стремления людей действовать в группе себе подобных и этой деятельностью эмоционально уравновешиваться, она предоставляет людям рабочие места и дает возможность достичь определенного уровня благосостояния быстрее и легче, чем в ходе общественно полезного труда".[[49]]

Имевшая место на первом этапе становления организованных преступных группировок экспроприация теневых капиталов сменилась сращиванием предпринимателей с организованными преступными группировками, а впоследствии и с организацией взаимодополнения их. Происходит постоянный обмен информацией, материальными ресурсами, спрос на одни виды криминальных услуг сменяется другим, осуществляется определенная поддержка и помощь в организации уклонения от социального контроля.

Безусловно, преступный бизнес в чистом виде существует практически самостоятельно, но…

В феврале-апреле 2001 г. Интернет издание "Одесская общая газета" опубликовало подборку статей, посвященных сращиванию организованных преступных группировок, бизнесменов и власть предержащих на Юге Украины. При всей неоднозначности данной серии публикаций, связываемой аналитиками с началом предвыборной компании (показательно, что в статьях упоминаются "дела" организованных преступных группировок, "курируемых" только одной политической группой и не упоминается ни слова о других подобных), примечателен следующий факт: определенные предпринимательские структуры, возникая как самостоятельные формирования, поглощаются либо ассимилируются с организованными преступными формированиями и выполняют "работу" последних.

Так, 19 апреля Туринское следственное управление по борьбе с мафией сообщило о задержании группы нелегальных торговцев оружием, поставлявших автоматы Калашникова, гранатометы, противотанковые снаряды и ракеты (большей частью украинского и белорусского производства) на Балканы, попутно удовлетворяя нужды итальянской мафии. По данным бельгийской "Суар", эта преступная группа также поставляла оружие в Нигерию, Марокко, Египет и Судан. Итальянцы выявили по меньшей мере 18 поставок - это 13.000 тонн оружия. Ключевой фигурой оружейного бизнеса по-украински итальянцы считают арестованного А. Ж., имеющего большой бизнес в Украине. А. Ж. - в прошлом младший помощник старшего кинорежиссера, а ныне - международный бизнесмен, владеет в Одессе банком обслуживающим основные денежные потоки некотрых органов государственной власти. Помимо этого, Ж. является владельцем или совладельцем ряда фирм, наиболее примечательной из которых являются нефтяные компании, зарегистрированные в Великобритании и активно работающие в Украине.[[50]]

Таким образом, предпринимательство, подпитывая организованную преступность, ассимилируется с ней; в свою очередь, организолванная преступность легализуется через предпринимательство и указанный механизм взаимопроникновения и взаимодополнения тем эффективнее, чем более выгодным для предпринимателя является общение с организованной преступной средой, чем с государством.
    Следует согласиться с мнением Джея Албанезе о том, что взаимодействие факторов преступной возможности с преступной средой и специальными возможностями для осуществления преступной деятельности создает микромодель прогноза организованной преступной активности. Добавим при этом, что указанная модель может быть выстроена и для анализа виктимизации предпринимательства.

По сути дела, непродуманная фискальная политика, жесткое налогообложение, ограничения валютного регулирования создают предпосылки функционирования параллельных банковских систем, формирования конвертационных центров. Невозможность быстрого и адекватного исполнения судебных решений, - криминальный арбитраж и "выбивание" долгов. Монополия государства на определенные виды деятельности, - лжепредпринимательство. При этом предприниматели, являясь участниками такой активности, организуя спрос на нее, невольно превращаются и в жертв, втягиваются в криминальный оборот.

Еще раз подчернем, что в процессе анализа взаимодействия предпринимательства и организованной преступности мы сталкиваемся как минимум, с тремя группами проблем:

·        противостояния организованных преступных групп и предпринимателей в преступных конфликтах;

·        ассимиляции преступных формирований и предпринимателей в определенной сфере ведения бизнеса;

·        организации противодействия либо ассимиляции предпринимателей и организованных преступных структур с правоохранительными органами (точнее, - с коррумпированными элементами в правоохранительных органах).

В первом случае, речь идет о стандартных угрозах предпринимательской активности со стороны организованных преступных формирований. Во втором, - о виктимизации самого процесса осуществления бизнеса; в третьем, - о социально индифферентном состязании, направленном либо на взаимовыгодное сосуществование, либо на параллельное обитание в условиях социума.

Любопытно, что "общеуголовную преступность участники организованной преступной деятельности, как правило, воспринимают как угрозу обществу, отождествляя себя с обществом, а никак не с преступностью, отделяя себя от нее" .[[51]]

Проведенное нами изучение судебной практики и интервью предпринимателей позволило выделить следующие виды угроз:

·        угрозы системе управления предприятием (саботаж выполнения своих обязанностей сотрудниками, отсутствие четкого распределения между правами и обязанностями управленцев на фирме, в отсутствие жесткой вертикальной подчиненности и информационной иерархии между сотрудниками, неблагонадежность отдельных сотрудников);

·        угрозы сотрудникам предприятия (угрозы захвата заложников, совершения против сотрудников иных терактов и диверсий, угрозы безопасности передвижения сотрудников, угрозы безопасности семьям сотрудников, угрозы связанные с  социальной незащищенностью сотрудников);

·        угрозы информации внутри и вне предприятия (непосредственная передача информации третьим лицам, перехват информации по техническим каналам и по линиям почты и телеграфа, разбалансировка системы хранения информации);

·        угрозы основным фондам и активам предприятия, а также товарам, находящимся в сфере коммерческих интересов предприятия (угрозы уничтожением, порчей или хищением имущества предприятия, уничтожением или разрушением основных средств, средств производства и т.п., мелкие хищения);

·        угрозы маркетинговой, финансовой, рекламной безопасности предприятия (клевета, оговор, недобросовестная конкуренция, мошенничество с кредитными ресурсами).

Очевидно, что их изучение способно охарактеризовать  внешние характеристики виктимизации предпринимателей и может использоваться в процессе организации виктимологической профилактики, ситуативной профилактики преступлений, нанесения точечных ударов по организованной преступности. Класссический подход такой криминологической эклектики, рационализма и выверенности заключен в разделе Комплексной программы борьбы с преступностью в Украине на 2001-20056 годы, посвященном социальному контролю над организованной преступностью.

Следует отметить, что подобное направление, уводя нас к проверенной веками теории факторов в криминологии, достаточно прагматично и позволяет со значительной экономией сил и средств добиться определенных успехов в деле сдерживания преступности.

Вместе с тем, наши знания будут ограничены, а допускаемые ошибки, - системными, если мы не попытаемся определить не тоько причины противостояния диады "организованная преступность-предприниматели", но и понять формы и сущность взаимосвязей между организованной преступностью и виктимизацией предпринимательства на уровне общего.

Только тогда логика кратокосрочных прогнозов и ударов может смениться дляшейся перспективой сдерживния и ограничения криминальной активности.

По нашему мнению, исследование взаимосвязей организованной преступности и виктимизации предпринимательства на макроуровне напрямую связано с имеющим место в настоящее время изменением характеристик криминологической парадигмы во всем мире.

Являясь оценочной моделью, определяющей   общую идеологию предмета исследования [[52]],  криминологическая парадигма обусловливает единство приемов и способов гносеологического анализа преступности и ее причин.

Экономический детерминизм и позитивизм, интеракционизм и синергетика являются подосновой любой метасистемной модели преступности. Однако именно переход от понимания преступности как формы реализации антиобщественного поведения отверженных индивидов, "нормальной реакции индивида (группы, класса) на ненормальные условия жизни общества", к описанию преступности как неотъемлемой части процесса общественного развития, неразрывно связанной с иными формами человеческой активности в конкретно-исторических условиях, - есть объективная реальность, позволяющая рассматривать преступность как особую форму отклоняющегося поведения в ее системных и устойчивых взаимосвязях с иными видами социальных отклонений, взаимосвязях, определяемых и определяющих пути и параметры развития общества. "Фактически почти в каждом обществе акты, считающиеся преступными с юридической… точки зрения, вовсе не являются таковыми с точки зрения всех членов этого общества; равным образом юридическая защита путем наказаний тех или иных преступников не равнозначна защите всего общества, а представляет только защиту его привелигированной части…, защиту, которая для других элементов общества сплошь и рядом является простым притеснением, насилием и, если угодно, преступлением" [[53]].

Криминологическое понимание преступности как социального процесса, который является неотъемлемой частью общественного развития, возникло не сразу. Современный криминологический анализ демонстрирует поистине различные черты и свойства преступности. Мы, наконец, поняли, что преступность - это не просто совокупность деяний отверженных, эмоционально, социально и психически обездоленных людей. По сути дела, различного рода формами девиантной активности поражено все общество, и высокообразованные преступники в смокингах, облапошившие полстраны с помощью финансовых пирамид и махинаций на рынке энергоносителей, не менее опасны, чем опустившиеся алкоголики, проститутки и наркоманы, составляющие ядро "классической" общеуголовной преступности.

История развития учения о преступности и ее детерминации свидетельствует, что за последние три-четыре десятилетия криминологическое понимание преступности преобразовалось из относительно обособленного продукта классового общества в часть более общей системы социально отклоняющегося поведения, которая служит функциональной составляющей процесса общественного развития.

Собственно детерминистические закономерности преступности как социального процесса проявляются только в отношении достаточно узкого круга причинных взаимозависимостей вещества, материи и энергии в рамках стандартного для природы принципа самоорганизации. Другое дело, что социальные процессы в метасистемах  с трудом поддаются научному анализу. 

"Социум, этнос, общество – надсистемы высшей сложности, и мы не располагаем методами и средствами их исследования как целого - не умеем оценивать и определять их общесистемные свойства" [[54]].

В этой связи и принцип свободы воли классической школы  Ч. Беккариа и И. Бентама, и почитаемый в постсоветском пространстве экономический детерминизм К. Маркса и его последователей, и психоанализ З. Фрейда, и многофакторный подход Ч. Ломброзо -  есть ни что иное, как попытка определенным образом абсолютизировать найденные отдельные закономерности взаимодействия преступности с определенными проявлениями социума.

Помимо этого, ограниченность определения преступности, реализующейся в уголовном праве ценностно-нормативной системой культуры господствующего класса (управленческой страты) конкретного общества, не позволяет дать достаточно объективную картину описания процесса ее детерминации.

Социальность преступности как уголовно-правового явления определяет сосредоточенность криминологов на анализе поведенческих аспектов индивидуального и массового преступного поведения. В то же время  исследования психологических и социокультурных проявлений криминальных отклонений остаются либо невостребованными практикой, либо представляют собой красивые, но малопродуктивные идеи, опирающиеся на сформированные историей развития социума традиции и верования [[55]].

Попытки комплексного определения преступности как формы поведенческого, психического и морального отклонения от норм и принципов, принятых в обществе, объективно невозможны, поскольку преступность – специфическая форма реакции общественного организма на деструктивное поведение людей, формализованное в нормах уголовного права.

В этом плане отклонения на информационном (моральном) и энергетическом (психическом) уровнях подлежат изучению только среди осужденных, уже стигматизированных как преступники.

Высокая же латентность преступности, пораженность криминальной активностью всех без исключения слоев общества делает результаты такого анализа заранее нерепрезентативными, отражающими, как правило, психологию общеуголовных преступников, носителей свойственных данному обществу криминальных традиций, но отнюдь не всех членов общества, втянутых в процесс криминализации.

        Между тем основанное на идеях синергетики рассмотрение преступности как процессуальной формы реализации девиантности, понимание того факта, что именно само взаимодействие девиантности как самоуправляемой системы с иными общественными системами и процессами определяет процесс причинности преступности и преступного поведения, позволяет нам постулировать, что в наиболее общем виде предметом криминологического изучения детерминации преступности и, соответственно, понимания криминогенности виктимности являются объективные социальные процессы в экономической, политической, социальной и духовной сферах жизнедеятельности общества. Названные процессы приводят к описанным еще Э. Дюркгеймом противоречиям между индивидуальными задатками, способностями членов общества и социальной структурой, совокупностью заданных социальных позиций [[56]].

В условиях нарастания остроты разрешения этих противоречий, определяемых конкретным взаимодействием объективного (социальные процессы и противоречия, дисфункции социальных институтов, нарушения образа жизни) и субъективного (изменения общественного сознания, иные социологические и социально-психологические характеристики населения) факторов, и возникает преступность. 

"Самые общие причины позитивных и негативных проступков людей складываются на национальном уровне, конкретизируются в действиях больших и малых социальных общностей, а затем проявляются в интересах, целях и мотивах групповых и индивидуальных актов поведения" [[57]], - писал в одной из своих последних работ В.Н. Кудрявцев.

Недаром и эксперты Комиссии по предупреждению преступности ООН связывают детерминацию преступности именно с особенностями взаимодействия преступности и общества в процессе развития.

Отмеченное изменение криминологической парадигмы от откровенно позитивистской трактовки преступности как совокупности действий маргиналов к интеракционистскому анализу взаимодействия преступности и общества породило необходимость изучения виктимности и ее связей с преступностью. И если 60-е годы в мировой криминологии (соответственно, 80-е годы в советской) дали обществоведению толчок в развитии теории отклоняющегося поведения, то 80-90-е годы послужили вехой в понимании виктимности как одного из элементов общественного развития, гомеостатически связанного с преступностью. Жертва, ее участие и вклад в процессы детерминации преступности и реализации преступных намерений стали предметом подробного научного анализа.

В силу изложенного, и организованная преступность и связанная с ней виктимизация предпринимателей есть формы и результаты проявления социально отклоняющегося поведения, тесно взаимодействующие между собой на уровне общества (мира и человечества в целом), социальных групп и индивидов.

И организованная преступность и виктимизация предпринимателей обладают общностью определенных причин, вызывающих их к жизни.

И организованная преступность и виктимизация предпринимателей сходны друг с другом по ряду существенных личностных характеристик девиантов [[58]].

Обмен веществом, информацией и энергией происходит между ними во всех типах связей, выделяемых в системном анализе и применяемых в криминологических исследованиях [[59]].

К таковым связям можно отнести, в первую очередь, связи взаимодействия. Организованная преступность и виктимизация предпринимателей напрямую взаимозависят друг от друга, изменяясь в пространственно временных рамках в зависимости от изменения других.

Кооперация и конфликтность являются основными составляющими таких связей. Однако и организованная преступность и виктимизация предпринимателей, конфликтуя на уровне единичного, кооперируются в рамках единого процесса существующих девиаций, "переливаясь" из одной формы в другую. Ни организованная преступность, ни виктимизация предпринимателей не могут существовать отдельно и обособленно друг от друга.

Именно через связи взаимодействия обеспечивается гомеостаз, воспроизводство и самосохранение преступности и виктимности (виктимизации как результата) в существующей модели миропорядка. Причем сферы гомеостаза определяют специфику взаимодействия преступности и виктимности. Так, реализации культурологической функции преступности в виде формирования и воспроизводства криминализированных общественного настроения, норм и стереотипов поведения субкультур преступников, местных обычаев, механизмов группового давления (конформизм, заражение, подражание, внушение), которые определяют полезность и эргономичность преступного поведения  для определенной группы, соответствуют установленные правовыми нормами обязаннности просоциального виктимного поведения статусных жертв.

Связи функционирования. Они проявляются в системных характеристиках воспроизводства преступности и виктимности в общественном организме. Устойчивость воспроизводства организованной преступности определяется ее функциями в конкретно-исторических условиях. Известно, что "наличие и сохранение в обществе какого-либо социального факта невозможно без признания того, что, раз данные факты постоянно существуют в обществе, они выполняют определенную социальную функцию, служат формой для адаптивной (приспособительной) либо регулятивной реакции соответствующих лиц на указанные общественные процессы" [[60]].

Устойчивость воспроизводства виктимизации предпринимателей определяется ее структурными связями и взаимозависимостями с организованной преступностью в рамках определенной социальной формы, определяющей функционирование, нужность и полезность соответствующих типов виктимной активности.

Генетические связи (связи порождения). Эти связи чаще всего выступают предметом анализа взаимозависимостей организованной преступности и виктимизации. Преступность как социальный процесс служит предпосылкой и порождением виктимности. Виктимизация на массовом уровне в упрощенном виде представляет собой реакцию предпринимателей на существующую организованную преступность и злоупотребления властью.

Именно преступность, ее последствия, ее боязнь служат основанием формирования защитных виктимных реакций, виктимных страхов и фобий.

Вместе с тем определенные типы виктимного поведения (патологическая жертвенность, провокационная виктимность), статусные характеристики предпринимателей сами в состоянии порождать некоторые преступные реакции и, кстати, именно с ними в обыденном сознании связывается сущность любого виктимологического исследования (выявить "вину" жертвы в совершении преступления, ее роль в провокации преступления).

Естественно, методологически было бы неверным отождествлять и переносить криминогенность виктимных провокаций в индивидуальных конфликтах с генетическими зависимостями преступности и виктимности. Преступность и виктимность связаны друг с другом сложной системой структурированных, взаимопереплетающихся отношений, формирующих своеобразные надсистемы в рамках процесса реализации, изменения, воспроизводства и сохранения девиантности в социуме.

Помимо этого, виктимная предпринимательская активность поначалу формируется не столько благодаря существующей реальной организованной преступности, сколько благодаря ее отражению в средствах массовой информации, виктимным перцепциям определенных групп населения, наконец, - благодаря страху перед преступностью и связанной с ним аномии.

Это позволяет утверждать, что в таком контексте может быть выявлена связь состояний между самими процессами реализации виктимных и преступных отклонений от нормопорядка.

Так, состояние организованной преступности сегодня и ее отражение в средствах массовой информации, опосредуясь ощущениями личной и общественной безопасности, во многом определяют состояние будущей виктимной активности большинства правопослушного населения в будущем.

С другой стороны, гипервиктимные реакции определенной части предпринимателей (приобретение средств самозащиты, активизация деятельности неформального социального контроля) могут влечь за собой увеличение числа неосторожных преступлений, экспорт преступности из одного региона в другой, изменение структурных и динамических характеристик всей преступности в целом.

Указанные обстоятельства реализуются в связях преобразования между организованной преступностью и виктимизацией предпринимателей. При этом виктимизация оказывает такое воздействие на  среду, при котором ход криминализации определенной группы общественных отношений либо замедляется, либо, наоборот, убыстряется. Происходит обоюдная трансформация и преступности и виктимности. Новые формы общественных отношений и соответствующие реакции на них правопослушного населения влекут за собой изменение направленности и интенсивности преступного поведения и вслед за этим - изменение старых форм виктимных реакций.

"Можно предположить, - писал В.В. Лунеев, - что при приближении преступности к уровню терпимости населения за счет его всеобщей мобилизации и негативной реакции возможно замедление темпов ее прироста.  Такой уровень условно назовем "порогом насыщения" преступностью, за пределами которого нельзя не ожидать качественного изменения социально-правовых, криминологических и даже политических характеристик общества. "Порог насыщения" преступностью, надо полагать, свой для каждой страны в тот или иной период ее эволюции. Он не является константой и может в определенных пределах "дрейфовать" к более высоким показателям по мере привыкания населения" [[61]].

Именно связи преобразования могут играть как повышенную криминогенную, так и антикриминогенную роль. Так, невыработанность единой системы защиты от компьютерных посягательств, отсутствие регуляторов в этой области, при интенсивности развития новых информационных технологий, обусловили во многом всплеск компьютерной преступности, которая расценивается большинством населения как незначительное отклонение от действующего нормопорядка.

Открытость и динамичность преступности и виктимности, их развитие и самоорганизация при дальнейшем анализе позволят определить закономерности виктимизации предпринимателей как процесса превращения в жертв преступлений определенной части населения, а следовательно, - разработать виктимологически выверенные предложения по совершенствованию теории и практики социального контроля над преступностью.

         Вторым направлением анализа криминогенности взаимосвязей организованной преступности и виктимизации на макроуровне является проблема самовоспроизводства преступности сквозь призму ухудшения экономического положения государства, отставания деятельности органов социального контроля, связанной с виктимными реакциями общества на преступность.         

В процессе виктимизации преступностью причиняется материальный, физический, моральный, организационно-правовой и политический ущерб обществу в целом,  социальным группам и отдельным гражданам [[62]].

Изъятие и уничтожение имущества,  неполученная выгода, насилие во всех его формах и проявлениях, нравственные страдания, косвенные расходы на поддержание правопорядка, организация защиты предпринимателей и граждан в целом, создание системы адекватной реакции государственных органов на организованную преступность - вот далеко не полный перечень последствий организованной преступной активности.

Функционирование преступности как социального процесса в определенной мере подрывает экономические и политические основы государства, не дает возможности организовать планомерный и эффективный социальный контроль [[63]]. 

Ухудшение эффективности социального контроля подрывает веру предпринимателей в деятельность правоохранительных органов, ведет к  социальному и социально-психологическому отчуждению. Возникающие при этом виктимные перцепции ("все мы жертвы режима"), безнаказанность правонарушителей и незащищенность граждан,  отсутствие либо неэффективность компенсаторных механизмов возмещения вреда, причиненного преступлением, стирают грани между преступлением и нормой,  повышают порог допустимости девиаций в повседневной жизни все большего и большего количества населения, генерируя новые преступления.

Известно, что отношение общества к системе уголовной юстиции, чувство защищенности социальных групп и отдельных граждан, неудовлетворенность своим местом и ролью в социальной структуре, толерантность к девиациям являются стандартными индикаторами криминогенности общественных отношений в государстве [[64]].

Обострение социальных процессов, ведущее к дисфункции социальных институтов, искажениям образа жизни и преступлениям, детерминирует преступность. Преступность, актуализируя виктимность, самовоспроизводится в новых социальных группах, вербуя себе соратников из числа бывших жертв, оставшихся без присмотра и экономической поддержки в действующей системе отношений.

Применительно к проблеме криминогенности виктимности в данном случае важно подчеркнуть то, что, несмотря на генетические взаимозависимости преступности и виктимности, виктимность - достаточно сложное, относительно автономное социальное образование.

В этой связи виктимность оказывает и обратное воздействие на преступность: определяемый неудовлетворенными, забитыми и забытыми предпринимателями уровень аномии от злоупотреблений властью и повышение их расходов на собственную защищенность детерминирует вторичную преступность.

Указанный процесс в чем-то схож с описанным Ф. Лемертом [[65]] процессом стигматизации: первичная девиация определяет виктимность – отсутствие реакции на проблемы жертвы вызывает ее отчуждение и страх, обиду и враждебность, приводя либо к девиациям, либо к мести и самосуду со стороны жертв [[66]].

Массовое отчуждение виктимизированных граждан, соответственно, ведет к усилению страха перед преступностью, принятию защитных мер, увеличению неосторожных преступлений, связанных с применением мер безопасности, и "охоте на ведьм".  Навязанные "обиженным" электоратом репрессии по отношению к организованной преступности (либо к правоохранительным органам, "не могущим" справиться с валом преступности) через определенный период времени вызывают структурные изменения в преступности и усиление жесткости и жестокости криминалитета.

Таким образом, противостояние "преступник-жертва" на единичном уровне сменяется симбиозом и взаимодополнением на уровне "предприниматель – организованное преступное формирование".  Определенным  подтверждением вышесказанному является материал следующего раздела.

Раздел 3. Виктимизация предпринимателей: опыт регионального исследования

3.1. Методика исследования

        Высказанные выше соображения привели нас к гипотезе о том, что виктимизация предпринимательства может рассматриваться как один из элементов косвенного анализа распространенности организованной преступности.

В целях проверки распространенности виктимизации предпринимательства в течение апреля-июня 2000 года осуществлен опрос предпринимателей

Цель опроса: выяснение виктимизации предпринимателей в 1999 году.

Опрос проведен в г. Одессе.

Методика: телефонное интервью по технологии CATI, используемой Мировым обществом виктимологии и личный опрос. Количество респондентов: 500 человек – телефонное интервью, 100 человек – личный опрос.

Методика формирования выборки: определение квоты и распределения лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью среди населения города посредством истребования и анализа статистических данных; отбор телефонов с помощью таблицы случайных чисел; составление карточки для интервьюера, - для телефонного интервью.

Случайная несистематичная выборка 100 человек - предпринимателей, занимающихся реализацией товаров на вещевых рынках г. Одессы.

Опрос проводился преподавателями и сотрудниками кафедр криминологии и уголовно-исполнительного права и кафедры уголовного права Одесской национальной юридической академии, а также студентами 4 курса судебно-прокурорского факультета ОНЮА.

При этом студенты предварительно в рамках спецкурса "Виктимологическая профилактика преступлений" прошли подготовку по методике и технике проведения интервью жертвы преступления, с учетом положений разрабатывавегося при участии руководителя проекта Учебника ООН для жертв преступлений, [[67]] отработали документацию и инструментарий опроса, провели пилотажный опрос 50 предпринимателей.

Образец опросника для телефонного интервью приведен в Приложении к Отчету.

После устранения недостаков опросника в течение трех недель был проведен основной опрос, после чего материалы исследования были сгруппированы и обработаны с использованием стандартного для криминологических исследований пакета статистических программ SPSS.

Результаты анализа приводятся ниже.

3.2. Виктимизация предпринимателей: основные характеристики

        Рассмотрение результатов анализа виктимизации предпринимателей необходимо предварить некоторыми показателями характеризующими оперативную обстановку в Украине в 1999 году. Так, по данным А.Кулика в 1999 г.  было выявлено 1166 преступных группировок и 4673 лица(-3,4%), совершивших преступления в их составе, зарегистрировано 9307 преступлений, совершенных организованными преступными группировками (+0,4%). Активизировалась деятельность организованных преступных формирований экономической направленности, устанавливающих контроль над процессом приватизации госимущества, кредитно-финансовыми учреждениями, распределением квот и лицензий, создающих целую систему коррумпированных связей. Весомым фактором дестабилизации обстановки в предпринимательстве является и коррупция. В 1999 г. согласно данным опроса населения уровень коррумпированности был оценен следующим образом (по степени убывания): сотрудники госавтоинспекции, медицинских учреждений, милиции, вузов, министерств и иных центральных ведомств, органов местного самоуправления, таможни, налоговой инспекции, Верховной Рады, судов, прокуратуры, администрации президента, приватизационных органов.[[68]]

Как видим, рапространенность преступных посягательств и коррупционных актов ужасаюбщая. Естественно это должно было бы сказаться на результатах нашего опроса.

Вместе с тем, на первый взгляд полученные результаты поражают. Так угрозы насилием в связи с осуществлением предпринимательской деятельности испытывало в течение 1999 года лишь 4 % предпринимателей, угрозы уничтожением имущества предприятия, - лишь 1%. Таким образом, реальные угрозы со стороны криминальных структур в этой области испытывали в 1999 году лишь 5 %  респондентов (№=600). Тем не менее, указанные показатели корреспондируют с данными представительных исследований российских виктимологов. Так, по данным Д.В.Ривмана и В.С.Устинова, 7,8 % потерпевших от вымогательства составляют предприниматели и другие работники коммерческих структур. Наиболее виктимными потерепвшими от вымогательства со стороны организованных преступных групп являются участники экономической деятельности и представители нелегального бизнеса " которых можно, в известной мере условно, назвать жертвами экспроприаторского вымогательства. Эти потерпевшие воспринимают вымогательство как неизбежную издержку своей деятельности". [[69]]

Около 3 % опрошенных предпринимателей считают, что в районе, где они работают, существуют организованные преступные группировки, мешающие им работать. 77 % - затруднились ответить. И лишь 20 % предполагают, что такие группировки отсутствуют. Возможно, высокий процент респондентов, давших неопределенный ответ, и вызван нежеланием предпринимателей давать характеристики своим "покровителям" со стороны преступного мира.

Вместе с тем, показательны и такие факты: 17 % предпринимателей считают район осуществления бизнеса полностью безопасным в плане защиты от преступления, 60 % - достаточно спокойным и лишь 23 % небезопасным.

Тем не менее, для защиты имущества и личной безопасности от преступных посягательств:

27 % предпринимателей заключило договор с Государственной службой охраны;

21 % заключили договор с частным охранным агентством,

25 % создали собственную службу безопасности,

27 % установили защитные решетки на помещения,

43 % установили охранную сигнализацию.

Тревожным фактором, свидетельствующим в определенной мере о наличии криминальных связей и взаимозависимостей между предпринимателями и преступностью служит высокий уровень создания собственных служб безопасности, ориентированных на решение криминальных проблем без привлечения правоохранительных органов,  а также  заключение предпринимателями, специализирующимися на сфере торговли, сделок с частными охранными агентствами, - в целом 53 %.

Учитывая контроль указанных агентств организованными преступными формированиями, уровень скрытой виктимизации здесь может быть достаточно высок. Дань легально выплачивается охранной фирме и дирекции рынка за место, организацию безопасности торговли и имущества и пр.

Таким образом,  несмотря на низкий уровень выявленных согласно данным опроса угроз предпринимательской активности, виктимные перцепции предпринимателей достаточно высоки, что объясняется как обеспокоенностью общим уровнем преступности, так и связанностью определенной части предпринимателей в своей деятельности с легализованными структурами, прикрывающими тот или иной вид "охранной" криминальной организованной преступной деятельности.

Основными формами криминальной виктимизации по предварительным данным являются: хищения имущества, в том числе, личного, вовлечение в коррупционную сеть через конвертационные центры и системы параллельной хозяйственной юстиции, мошенничества, изредка, вымогательства.

По меньшей мере, 7 % опрошенных за 1999 год становились жертвами краж и иных форм хищений имущества предприятия; 4 % - жертвами хулиганства, 5 % - вымогательства, поборов, 0,2 % - жертвами телесных повреждений, 12 % - жертвами краж личного имущества, 9 % - жертвами мошенничества.

В целом, около 37 % опрошенных становились жертвами преступлений хотя бы раз за указанный период времени. При этом лишь 20 % из них (60 % потерпевших) обращались в правоохранительные органы за помощью в раскрытии преступления. Мотивировка была определена либо неверием в возможности органов охраны правопорядка, либо недостаточно значительным ущербом, требующим внимания правоохранительных органов.

Показательны ответы: "Мы привыкли решать проблемы собственными силами или с помощью друзей".

Анализ данных уголовной статистики по делам о вымогательстве,  а также данных материалов опроса подтвердил, что чаше всего жертвами преступных посягательств становятся предприниматели, специализирующиеся на торговле, и оказании бытовых услуг (60 %).

Указанные данные подтверждаются и сходными показателями, выявленными  В.Н.Сафоновым по результатам анализа уголовных дел об организованном вымогательстве в России. Согласно данным его исследования, 48,8 % потерпевших от организованного вымогательства составили служащие частных торговых предприятий и предприниматели-индивидуалы. [[70]]

Результаты опроса свидетельствуют также, что, к сожалению, основным виктимизирующим фактором для предпринимателей является сегодня государство и некоторые его органы. Указанное обстоятельство может содействовать вовлечению значительной группы предпринимателей в незаконную деятельность, связанную с активностью организованных преступных формирований.

С одной стороны, проведенный нами выборочный анализ актов локального правового регулирования и действующего законодательства в целом свидетельствует о том, что некоторые формирования сознательно рассматривают предпринимателей как потенциальных правонарушителей, планируя поступление доходов от штрафов. Так, например, органам валютного контроля государственной налоговой инспекции в 2000 году предписано проверить не менее 26 процентов предприятий с иностранными инвестициями и по результатам проверок взыскать в бюджет 30 млн.грн.; проверить не менее 50 процентов нерезидентов и взыскать в бюджет 10 млн.грн.; дополнительно проверить субъектов внешнеэкономической деятельности, которые проводят свою деятельность через оффшорные зоны и взыскать в бюджет около 15 млн. грн. налога на прибыль (письмо № 781/7/22-2217 от 20 января 2000 г.). Подобные и множество иных попыток обогатиться за счет предпринимателей, просчеты и недостатки в фискальной политике, подталкивают предпринимателей в руки криминальных структур, криминализируют их бизнес.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о перспективности для организованной преступности развития таких направлений как "параллельная" банковская система (конвертационные центры, схемы уклонения от уплаты налогов), "защита" бизнеса от посягательств со стороны правоохранительных органов и иных органов государственного управления, транснациональные и внешнеэкономические операции.

С другой стороны, высокий уровень коррумпированности, незащищенности предпринимателя со стороны государства подтверждается и тем, что 60% предпринимателей, участвовавших в анонимном опросе признались, что им довелось давать взятки государственным служащим (в большинстве случаев – около 40 % представителям налоговых органов), 25 % отказались ответить на данный вопрос и лишь 15 % утверждали, что давать взятки им не приходилось. Думается, что последняя цифра весьма завышена и объяснима скорее, высокой правовой культурой определенной части предпринимателей, знакомых с возможностью привлечения к уголовной ответственности за дачу взятки.

Выдвижение на первое место представителей государственной налоговой службы среди лиц, выступающих в качестве субъектов коррупции объяснимо двумя обстоятельствами. Во-первых, Одесса относится регионально к городам с "южным" типом преступности, сориентированным прежде всего на преступность в сфере экономических отношений и злоупотреблений. Что, естественно, порождает определенные перекосы в деятельности контролирующих органов. Недаром наибольшее количество уголовных дел по материалам подразделений по борьбе с коррупцией в органах государственной налоговой службы ГНА Украины в 1999 году было возбуждено в Одесской (22), Запорожской (17) областях, Автономной республике Крым (17) и г.Киеве (25). [[71]]. Во-вторых, социальный ставтус предпринимателей предполагает их "активность" в деле минимизации налогов и сборов.

При этом, объясняя свое поведение, мотивировка дачи взятки была стандартной: вымогательство государственного служащего и полная негативная оценка сложившейся ситуации в государстве.

Недаром, на вопрос, что необходимо сделать для защиты предпринимателей от коррупции большинство (65 %) желало бы усилить режим законности в стране и гарантировать государственным служащим стабильную заработную плату и относительно высокие доходы. 35 % отказались комментировать это, считая процесс борьбы с коррупцией,  заранее обреченным на провал.

Показателен также и ответ на вопрос, посвященный предполагаемым мерам ограничения организованных преступных группировок. По мнению большинства предпринимателей лидеры и участники большинства преступных группировок прекрасно известны правоохранительным органам, однако: "Знают же кого посадить, но не садят".

                Неверие в эффективность правоохранительной системы, пораженность коррупцией свидетельствуют о растущей аномии среди предпринимателей и может быть расценено как тревожный фактор, способствующий о возможности дальнейшей криминализации предпринимательской активности, распространенности прооцедур сращивания предпринимательских структур с организованными преступными формированиями.

Выводы

1.   Уровень виктимизации предпринимательства отражает не только опыт общения жертв с правонарушителями, но и виктимные перцепции предпринимателей, их ощущения собственной личной и социальной безопасности, изменения в социальной политике, политике страхования, установках средств массовой информации, общественном настроении в целом.

2.   Уровни виктимизации предпринимателей всего в полтора раза превосходят уровни зарегистрированных в отношении них преступлений. Вместе с тем, уровень виктимизации населения целиком в 2/ 2.5 раза выше количества регистрируемых в отношении них преступлений.  Причем, разрыв тем больше, чем более активно население в борьбе с преступностью и чем менее развито ощущение личной безопасности в обществе. В этой связи, обеспокоенность предпринимателей защитой собственности, принятие ими дополнительных мер безопасности, выравнивает уровни виктимизации и преступности. С другой стороны, выравнивание уровней виктимизации и преступности обусловлено процессом объективного сращивания предпринимательских структур с преступными группировками и наблюдаемой тенденцией ограничения воздействия организованной преступности на предпринимателей.

3.   Виктимизация предпринимательства в его взаимосвязях с организованной преступностью зависит наиболее от экономического состояния предпринимателя и вовлеченности сферы деятельности предпринимателя  в поле интересов организованных преступных группировок.

4.   Индикатор такой виктимизации (пораженность вымогательством) свидетельствует, что, как правило, в числе наиболее виктимных оказываются категории предпринимателей, связанные с криминальным рынком (проституция, торговля алкоголем, табачными изделиями).

5.   Процесс вовлечения предпринимателей в криминальный оборот прошел несколько стадий. На первой – формирования рыночных отношений, предприниматель рассматривался как "дойная" корова организованных преступных группировок бандитского типа. На второй, в процессе сращивания организованных преступных формирований и органов государственной власти и управления, предприниматели чаще сталкиваются с давлением со стороны властных структур и их коррумпированных представителей.

6.   "Защита" и "вымогательство" предпринимателей носят тотальный характер и применяются сотрудниками правоохранительных структур, и негосударственных охранных служб контролирующими соответствующий сегмент рынка, а не организованными преступными группировками. Указанное явление в особенности характерно для Одесского региона с его мощной инфраструктурой и нацеленностью предпринимателей на внешнеэкономическую деятельность.

7.   Организованные преступные группировки, легализовав значительную часть своей деятельности, сосредоточили свое внимание на: создании и эксплуатации параллельной банковской системы (конвертационные центры), "отмывании" денег через фиктивные структуры, создании фирм-насосов, которые, пользуясь льготами по налогообложению, способствуют уклонению значительной части клиентов от уплаты налогов, мошенничестве с кредитными ресурсами, доминировании в сегментах рынка, направленных на экспорт и импорт высоколиквидной продукции, контрабанде.

8.   Учитывая что указанные виды экономической деятельности преступных формирований требуют постоянного контакта с представителями правоохранительных органов и расширения сфер влияния, продолжается борьба за передел власти и процесс коррупционного разложения определенной части госслужащих. При этом виктимность предпринимателей лишь повышается, поскольку пресс неналоговых платежей и втянутость в криминальный экономический оборот обусловливают их зависимость от криминальных структур в области управления финансами, осуществления внешнеэкономической деятельности, торговли ликвидной продукцией, параллельной юстиции

9.   Теоретические материалы исследования нашли отражение в созданном в Украине первом виктимологическом веб-сайте "Виктимология в Украине"  http://www.victimology.org.ua

10.                    Материалы исследования использованы в учебном процессе посредством привлечения студентов Одесской национальной юридической академии к проведению виктимологического опроса и создания спецкурса для студентов судебно-прокурорского факультета ОНЮА "Виктимологическая профилактика преступлений"

Вместе с тем, следует отметить, что комплексный, многосторонний анализ данной проблемы предполагает дальнейшее углубленное изучение данной проблемы посредством:

а) создания системы виктимологического мониторинга, сравнения индексов виктимизации населения и предпринимателей;

б) изучения динамики виктимизации и ее характеристик и закономерностей, а, следовательно, - последовательного осуществления хотя бы еще двух обзоров виктимизации в 2001-2002 гг.

в) монографического изучения личности типичных жертв-предпринимателей с выявлением закономерностей виктимизации, зависящих от вида деятельности и социальной активности субъектов;

г) оценки характеристик и распределения виктимизации от социального статуса жертв преступлений и жертв злоупотребления властью;

д) разработки методик использования коэффициентов виктимизации предпринимателей как косвенных показателей, способствующих оценке, познанию и характеристикам распространенности организованной преступной деятельности;

е) продолжения компаративистского исследования данной проблемы с целью выявления типичных для Украины закономерностей распределения виктимизации;

ж) разработки методик виктимологической профилактики предпринимателей-жертв преступлений;

з)внедрения и реализации этих методик и рекомендаций в правоохранительную практику.

Ряд из этих проблем может быть решен только в результате продолжения исследования данной темы, ряд нашел частичное отражение в материалах проведенного исследования.

Доцент                                              Туляков В.А.

31.06.2001

Приложение

ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЙ ОПРОСНИК ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ

Дата интервью ______

№ телефона _________

В случае проведения личного опроса:

Род занятий __________________________

Место проведения опроса ___________________________________

Доброе утро/день/вечер. Я из Одесской национальной юридической академии.

Могу я поговорить с директором предприятия (его заместителем)?

Мы проводим исследование о проблеме преступности. Это исследование является частью международного проекта, целью которого является разработка в Украине законодательства о защите предпринимателей и борьбе с организованной преступностью.

Можно задать Вам несколько вопросов? Это не займет много времени. Разумеется, Ваши ответы останутся анонимными и будут использованы конфиденциально.

Если Вы хотите, я могу оставить Вам телефон кафедры, ведущей исследование, если Вы захотите проверить, кого мы представляем или получить дополнительную информацию.

• В случае, если респондент просит оставить номер (636404), - Могу я позвонить Вам  через 30 минут /завтра?
• В случае отказа отвечать, опрос прерывается и делается отметка в списке номеров.
• В случае требования номера телефона – опрос продолжается на следующий день.

1) После установления связи с респондентом, укажите его пол:

Мужской                 01

Женский                      02

Мы начнем  с нескольких вопросов, касающихся состояния преступности и безопасности вашего предприятия

2) В нашем государстве достаточно остро стоит проблема коррупции. Случалось ли в течение 1999 года, что государственный служащий просил у Вас взятку за свои услуги?

     Да                        03

     Нет                      04

     Отказ                   05

3) Если да, то кто именно? Если нет, переход к вопр.№ 5.

_________________________________________________________

4) Как Вы на это реагировали?

_________________________________________________________

5) Если Вам лично, членам вашей семьи или предприятию, которым Вы руководите,  в течение последнего года приходилось быть потерпевшим от преступлений, то укажите, пожалуйста, каких именно и как Вы на это реагировали? (обведите кружком номер ответа)

Если нет – переход к вопросу № 9

6) Как часто это было в 1999 году?

7) Если Вы сообщили о совершенном против Вас преступлении в правоохранительные органы, то каковы были последствия?

060         - Заявлению вообще не был дан ход

         062         - Преступник не был найден      

         064         - Преступник был установлен, но его освободили от уголовной ответственности

         065         - Преступник был осужден

         067         - Вас не известили о принятых мерах

         068         - Иное, что именно? _________________________________

8) Если Вы не обращались в правоохранительные органы, то почему?

_______________________________________________________________

_______________________________________________________________.

9) Случалось ли Вам за прошлый год сталкиваться с фактами воздействия на Вас, ваше предприятие, сотрудников предприятия со стороны представителей криминальных структур с различного рода угрозами:

- Угрозы насилием в отношении Вас, ваших близких, сотрудников предприятия:

069 – да

070 – нет

- Угрозы, связанные с перехватом важной коммерческой информации

071 – да

072 –нет

- Угрозы уничтожением имущества предприятия

073 –да

074  -нет

10) Если да, то какие меры Вы предприняли?

11) Как Вы думаете, насколько хорошо правоохранительные органы контролируют преступность в месте нахождения Вашего предприятия?

         075 – хорошо

         076 – не очень

         077 – затрудняюсь ответить

12) Какие меры защиты вы предпринимаете для обеспечения безопасности Вашего предприятия?

         076 – заключил договор с Государственной службой охраны

         077 – заключил договор с частным охранным агентством

         078 – создал собственную службу безопасности

         080 – установил защитные решетки

         081 – установил охранную сигнализацию

         082 – иное, что именно ___________________________________

13. Как Вы считаете, насколько безопасен район местонахождения Вашего предприятия в плане защиты от преступности?

         083  - полностью безопасен

         084  – район достаточно спокойный

085  - небезопасен

14. Как Вы думаете, существуют ли организованные преступные группы, влияющие на деятельность предпринимателей в Вашем районе?

         086 – да

         087 – нет

         088 – затрудняюсь ответить.

15. Какие, по Вашему мнению, меры должно принять государство для защиты предпринимателей от преступности?

16. Что, по Вашему мнению, необходимо сделать для уменьшения случаев злоупотребления властью, коррупции по отношению к предпринимателям?

17. Будьте добры, сообщите, пожалуйста, Ваш возраст.

18. Если возможно, расскажите, пожалуйста, на чем специализируется Ваше предприятие:

089 – промышленность

090 – торговля

091 – транспорт

092 – связь

093 – строительство

094 – сельское хозяйство

095 – бытовые услуги

096 – иное ___________________________________________.

Благодарим Вас  за Вашу помощь в исследовании. Мы понимаем, что мы задавали достаточно трудные вопросы и надеемся, что Ваши ответы окажут существенную помощь в нашей работе.

СПАСИБО, всего доброго

·        Укажите пол интервьюера:

097 – муж

098 - жен

Использованная литература

ВИКТИМИЗАЦИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Отчет по научно-исследовательской программе "А" за 2000 год

Руководитель проекта: Туляков Вячеслав Алексеевич, заведующий кафедрой уголовного права Одесской национальной юридической академии, кандидат юридических наук, доцент

Одесская национальная юридическая академия,

Пионерская 2, Одесса, 65009, Украина

(+380482) 606187

e-mail – [email protected]

Одесса, 2001 г.

Содержание

Содержание. 2

Аннотация. 3

Раздел 1. Виктимизация и преступность. Закономерности, тенденции, взаимосвязи. 16

1.1. Понятие и виды виктимизации. 16

1.2. Показатели виктимизации. 19

1.3. Общая характеристика виктимизации. 20

1.4. Виктимизация в Украине. 31

1.5. Генезис виктимизации. 42

Раздел 2. Предпринимательство и организованная преступность. 51

2.1. Дуализм предпринимательской активности как фактор организованной преступности. 51

2.2. Организованная преступность и предпринимательство: симбиоз или противостояние?. 60

Раздел 3. Виктимизация предпринимателей: опыт регионального исследования. 82

3.1. Методика исследования. 82

3.2. Виктимизация предпринимателей: основные характеристики. 83

Выводы.. 91

Приложение. 95

Использованная литература. 99

Аннотация

Обычно в виктимологических исследованиях под виктимизацией понимается социальный процесс превращения лица (социальной общности) в жертву преступления и результат этого процесса. По сути дела, понятие виктимизации представляет собой своеобразную характеристику виктимности, которая объективно существует и может быть измеренной количеством случаев причинения вреда жертвам преступлений, а также совокупностью количественных и качественных характеристик потерпевших от преступлений. Таким образом, можно говорить о понимании виктимизации как общей совокупности всех случаев причинения лицу (социальной общности) физического или морального вреда преступлением. В этом значении понятие виктимизации как обобщение всей реализованной виктимности  наиболее соответствует понятию преступности, являющемуся в определенной степени мерой обобщения человеческой деструктивности, реализующейся в преступлениях.

В зависимости от уровня социального взаимодействия преступности и виктимности, его продолжительности и объектно-субъектных связей обычно выделяются следующие виды виктимизации: первичная, вторичная и третичная.

При этом под первичной виктимизацией понимается причинение материального, физического и морального вреда жертве непосредственно в процессе совершения преступления.

Вторичная виктимизация охватывает случаи косвенного причинения вреда жертве, связанного с отношением к жертве социальной общности в целом, лиц из ближайшего социального окружения, органов социального контроля, посредников и персонала, работающего с жертвами. Стереотипная предубежденность в отношении "виновности" жертвы, грубое, невнимательное обращение и негативное отношение к ней как к лицу, чем-то запятнавшему себя,  стереотипы "греховности" жертвы, ее запятнаности совершением преступления, унижение ее чести и достоинства составляют перечень типичных форм вторичной виктимизации, содействующих отчуждению жертвы, ее десоциализации.

Немецкими исследователями выделяется также третичная виктимизация жертвы преступления, представляющая собой использование жертвы представителями правоохранительных органов и работниками средств массовой информации в своих целях и в целях проводимой уголовной политики [[1]].

Практически сегодня в целях виктимологического анализа преступности и ее соотношения с иными видами отклоняющегося поведения мы чаще всего используем понятие первичной виктимизации, оставляя анализ вторичной и третичной виктимизации специалистам по организации обращения с жертвами преступлений и по виктимологической профилактике.  

        В указанном контексте в данной работе мы попытались на основании характеристик феноменологического анализа виктимизации предпринимателей на Юге Украины рассмотреть основные закономерности проявления виктимизации в ее взаимосвязях с организованной преступностью, определить перспективные пути ограничения данного вида активности, снижения его криминогенности.

        Нет нужды говорить о том, что виктимизация, выступая такой же  мерой обобщения для виктимности, как преступность для преступления, может быть выражена в сходных показателях. Это естественно,  поскольку описание первичной виктимизации сегодня представляет собой более глубокий, чем  это представляется возможным сделать на основании данных уголовной статистики, анализ преступности и ее составляющих, проделанный с учетом латентности значительной части совершаемых преступлений. Отсюда при анализе виктимизации мы вправе выделить и рассматривать:

        состояние виктимизации как общий интегративный показатель, описывающий особенности количественного, временного и территориального распределения виктимности и ее структурных элементов на конкретной территории, исчисляемый в абсолютных и относительных (коэффициенты) показателях;

        структуру виктимизации применительно к типам и видам преступлений, а в перспективе - к типам и видам жертв преступлений и типам виктимной активности;

        динамику виктимизации, описывающую процесс и закономерности распределения виктимности во времени;

        географию, экологию и топографию виктимизации, описывающую особенности и закономерности распределения виктимности в пространстве применительно к  экономико-географическим характеристикам регионов, экологическим характеристикам среды обитания социальных общностей, пространственным характеристикам конкретных криминогенных ситуаций.

        Следует отметить, что определенная ограниченность фондов и временных рамок исследования не позволила нам в полной мере осуществить сквозной, комплексный анализ виктимизации предпринимательства, позволяющий оценить проблему в комплексе. Вместе с тем, полученные данные позволяют утверждать, что уровень виктимизации предпринимательства отражает не только опыт общения жертв с правонарушителями, но и виктимные перцепции предпринимателей, их ощущения собственной личной и социальной безопасности, изменения в социальной политике, политике страхования, установках средств массовой информации, общественном настроении в целом.

Следует уяснить, что характеристики виктимизации отражают, как правило, усредненные закономерности распределения преступности с учетом латентной ее части в той или иной стране за прошедшие несколько лет. Это объективно связно с особенностями общественного сознания и отражает нашу потребность как можно дальше дистанцироваться от зла и той информации, которую мы оценивали как травмирующую нас.

Помимо этого, характеристики виктимизации отражают усредненное распределение преступлений, не являющихся тяжкими и обладающих наименьшей степенью латентности.

Главный вывод исследования следующий. В наиболее общем виде можно сказать, что уровни виктимизации предпринимателей всего в полтора раза превосходят уровни зарегистрированных в отношении них преступлений. Вместе с тем, уровень виктимизации населения целиком в 2, 2.5 раза выше количества регистрируемых в отношении них преступлений.  Причем, разрыв тем больше, чем более активно население в борьбе с преступностью и чем менее развито ощущение личной безопасности в обществе.

Указанное обстоятельство вызвано выявленной нами закономерностью существования гомеостатических связей между преступностью и виктимизацией: чем выше преступность, тем ниже виктимизация в случаях, когда общество обеспокоено состоянием преступности, и наоборот, стабильность социальных отношений, понижая страх перед преступностью, выравнивает показатели виктимизации и преступности.

        В этой связи, обеспокоенность предпринимателей защитой собственности, принятие ими дополнительных мер безопасности, выравнивает уровни виктимизации и преступности. С другой стороны, выравнивание уровней виктимизации и преступности обусловлено процессом объективного сращивания предпринимательских структур с преступными группировками и наблюдаемой тенденцией ограничения воздействия организованной преступности на предпринимателей.

        По нашему мнению, предпринимательство как инициативная  хозяйственная деятельность, направленная на извлечение прибыли, в существующих условиях построения украинской государственности имеет дуалистический характер.

С одной стороны, радует активный процесс вовлечения все большего количества населения в процесс занятия предпринимательской деятельностью. Так, в 1999 году в Украине работало 148 тыс.малых предприятий, на которых работает 7 %  занятых в хозяйственном секторе (1,2 млн.чел). Общее количество субъектов хозяйствования превысило 730 тысяч, сосредоточивших свое внимание на торговле, сфере обслуживания, рекламном бизнесе, производстве продуктов питания, финансовой сфере.

Вместе с тем, диспропорции в развитии народного хозяйства, наличие объективных и субъективных социальных и политических процессов криминализации, свидетельствует, что значительное число предпринимателей вовлечено и в занятие криминальной деятельностью. Как правило, каждое второе предприятие уклоняется от уплаты налогов, обороты лиц, платящих т.н. "единый налог" вовсе не поддаются контролю. 40% валового внутреннего продукта Украины вообще находятся в тени. Большинство из указанных лиц так или иначе связано с конвертационными центрами, контролируемыми по экспертным оценкам преступными группировками.

При этом, как правило, предприниматели одновременно выступают как жертвами, так и участниками преступной деятельности. Указанный дуализм определяется: объясняемым совокупностью социальных и психологических факторов стремлением к неконтролируемому обогащению со стороны предпринимателей, а также стремлением криминальных структур и государства обогатиться за счет предпринимателей. Ни для кого ни секрет, что расширение объектов преступных посягательств ведет к увеличению криминализации общества, переориентации преступных групп на работу с лицами, участвующими в сером и черном секторе экономики.

Наблюдается закономерность: чем честнее работает фирма, чем менее руководство и сотрудники предприятия "завязаны" в различного рода "черных" сделках, чем меньше неучтенных средств и имущества вращается на предприятии, тем менее вероятность, что данному предприятию и его руководству в своей деятельности придется столкнуться с криминалом.

Наше исследование процесса виктимизации предпринимательства показало: в процессе развития украинского государства, совершенствования системы социального контроля и трансформации значительной части организованных преступных формирований из "бандитско"-рэкетирских в законспирированные и зачастую легализированные хозяйственные структуры, занимающиеся предпринимательской деятельностью, вектор виктимизации предпринимателей изменился: от массового уголовного вымогательства, - к массовому легализованному "вымогательству" посредством злоупотребления властью. Во многом этому способствовало происшедшее сращивание криминальных капиталов и властных структур. Сращивание предпринимателей и криминальных структур, отмывание денег через предпринимательские структуры также в определенной степени ограничивает виктимизацию предпринимателей.

 Проведенный нами экспертный опрос (опрошено 50 человек: предпринимателей, оперативных работников, адвокатов, специализирующихся на юридическом обслуживании предпринимательской деятельности) подтверждает, что на сегодняшний день большинство торговцев на рынках, лиц, специализирующихся на поставках и реализации импортной продукции, не испытывают проблем с неконтролируемыми теми или иными государственными структурами угрозами со стороны преступных группировок. Предпринимательство превратилось в "дойную корову", которую не стоит только обирать, но и охранять. Указанные мероприятия и исполняют глубоко законспирированные преступные структуры через сеть подставных охранных фирм и фирм-посредников.

К основным угрозам, которые виктимизируют предпринимателей со стороны криминала, относятся:

угрозы системе управления предприятием (саботаж выполнения своих обязанностей сотрудниками, отсутствие четкого распределения между правами и обязанностями управленцев на фирме, в отсутствие жесткой вертикальной подчиненности и информационной иерархии между сотрудниками, неблагонадежность отдельных сотрудников);

угрозы сотрудникам предприятия (угрозы захвата заложников, совершения против сотрудников иных терактов и диверсий, угрозы безопасности передвижения сотрудников, угрозы безопасности семьям сотрудников, угрозы связанные с  социальной незащищенностью сотрудников);