"Нефритовые глаза" - читать интересную книгу автора (Гилл Уильям)

Глава Восьмая

— Разве это не самая великолепная комната в Буэнос-Айресе? Грандиозно, просто грандиозно! — восклицал Эдуардо де Чакас, его руки словно танцевали в воздухе по всей гостиной Мелани, полностью преображенной за время ее пребывания в Пунта дель Эсте.

— Действительно, я полагаю, вы задумывали меньше, чем выполнили, — ответила Мелани. Она разливала чай. Ее ноги были элегантно сложены, тонкие пальцы рук придерживали крышку серебряного чайника, а ожерелье из причудливого жемчуга и кусочков бирюзы всякий раз переливалось на шее, когда она наклонялась вперед.

— Вы превосходно смотритесь здесь, дорогая, — сделал ей комплимент Эдуардо. — Вы подобны…

— …Марии, — вмешалась Мелани. — По крайней мере, это именно то, что я сейчас чувствую, разливая чай в своей новой гостиной и желая быть снисходительной.

— Чепуха, — протестовал Эдуардо, — в вас есть настоящий шик, а в Марии все искусственное. Уж я разбираюсь в подобных вещах, как вы знаете. У вас шарм знаменитых особ, когда они были молодыми. Вы настоящая звезда…

Мелани видела ситуацию с другой стороны, своими глазами: женщины богатого общества не удостаивали беседой ее веселого друга-дизайнера и ей совсем не нравилось это.

— Ох, не дурачьтесь, Эдуардо, — взорвалась она. — Вам не нужно делать из себя осла.

— Хорошо, хорошо, хорошо. Воспринимайте это как шутку, Мелани. Вас не было целых три недели, но, может быть, вам необходимо еще отдохнуть, — фыркнул Эдуардо, притворяясь обиженным. Мелани пододвинулась к софе и села напротив него.

— Я сожалею, действительно, — извинилась она. — Просто я чувствую себя ужасно, но не могу взвалить все это на вас. Вы ведь мой единственный настоящий друг.

Ее слова успокоили его.

— Мы всегда были друзьями. И знаете почему? Потому что мы оба пришли из другого мира, — объяснил Эдуардо, успокаивающе поглаживая ее по руке. — Все очень напряжены в эти дни, дорогая, — продолжал он. — Армия рассыпалась, Гэлтиери в любой день станет президентом, и экономика на грани катастрофы. На самом деле то, что творится вокруг, — это лишь представление, так что не стоит принимать все так близко к сердцу, только продолжайте притворяться, что у вас нервное расстройство, как и у остальных. Этот бум лишь на месяц, поверьте мне.

— У вас странный способ ободрять людей, — улыбнулась Мелани. — Честно говоря, я не уверена, что дела обстоят именно так, как вы говорите. Хотя в этом доме никто не показывает особого беспокойства, я чувствую, что что-то изменилось. И в первую очередь — Диего. Неожиданно он стал совсем другим человеком, постоянно чем-то озабочен. Мы стали как будто чужими, я чувствую, как он отдаляется от меня, он…

— Ну, не будьте такой застенчивой, дорогая. Вы хотите сказать, что Диего больше не занимается с вами любовью?

— Вы больше одарены воображением в создании интерьера, чем в проблемах, Эдуардо. Наша с Диего личная жизнь так же восхитительна, как и прежде, благодарю вас, но…

Мария остановила пленку, на ее лице появилась маска неодобрения.

— Эта девочка действительно дрянь. Как она может обсуждать свою интимную жизнь с этим человеком? Эдуардо Чакас может разболтать все ному угодно, — жаловалась она Амилькару, который стоял за ее спиной. Он наклонился и снова включил магнитофон.

— …есть нечто странное в его поведении. Я не могу объяснить этого, потому что он поступает так же точно, как обычно, и ничего не говорит, но он обеспокоен. Я только хочу знать, о чем он думает, — продолжалась запись.

— Я тоже хочу, — проворчал Амилькар.

Они дослушали запись до конца, затем Амилькар выключил пленку.

— Я не думаю, что она что-то знает. Ты всегда подозреваешь сына безо всяких причин, — возразила Мария.

— А ты всегда готова защищать его. — Амилькар прохрустел суставами пальцев. — Это было ошибкой — позволить ему держать в своих руках так много. Я поговорю с ним. В следующий раз, когда он отправится в Нью-Йорк, я полечу с ним.

Мелани протискивалась сквозь полуденную толпу вдоль узкого тротуара Реконкиста-стрит. Она находилась в нижней части Буэнос-Айреса, где, важно повернувшись к центру города, расположились банки и здания офисов. Офисы Лас-Акесиас размещались в одном из них. Но Диего просил Мелани встретиться с ним в „Эль Пульпо", через пару домов отсюда. Она увидела вывеску над угловым входом: страдающий от безнадежной любви осьминог, смотрящий на русалку. Мелани открыла стеклянную дверь и вошла. Мужчины в рубашках с короткими рукавами, их пиджаки висели на спинках стульев, обсуждали деловые проблемы с разной степенью увлеченности, по залу сновали официантки в накрахмаленных передниках, на полках вдоль стен расположились винные бутылки и баночки со всевозможными сортами соусов. Это был самый что ни на есть рядовой буэнос-айресский ресторан, резко отличающийся от тех, в которые Диего обычно водил Мелани.

Он уже сидел за столиком в самом дальнем углу зала. Заметив жену, он спокойно встал и поцеловал ее. Посторонний наблюдатель не заметил бы в этом ничего необычного, особенно если учесть, что они супружеская пара, но Мелани это поразило и обеспокоило. Никогда не было ничего механического в его приветствиях, он всегда был внимателен к ней. Мелани обычно полностью завладевала его мыслями, но не сейчас. Она села. Его взгляд несколько раз останавливался на входной двери.

— Мы ждем кого-нибудь еще? — спросила она.

— Нет. Только мы, конечно, — ответил Диего. Появился официант и каждому из них протянул меню.

Мелани мельком взглянула на длинный список блюд.

— Мне, пожалуйста, жареного лангуста с салатом, — попросила она.

— Мне то же самое. Вина не надо, только бутылочку „Виллавиченцио", — сделал свой заказ Диего, не заглядывая в меню. Обычно он пристально изучал список блюд или советовался с официантом.

Они опять остались одни. Его глаза были опущены.

— Ты, должно быть, удивлена, что я пригласил тебя на ленч без предупреждения. У меня появилась проблема, и мне нужна твоя помощь. Ты поможешь мне? — спросил Диего. Это не было риторическим вопросом, чему Мелани крайне удивилась. Какая у него могла быть проблема, если он даже сомневается, захочет ли жена помочь ему.

— Конечно, я помогу тебе, — ответила она, скрывая от него свои чувства, как и тогда, когда они были в Нью-Йорке. Диего взял ее за руку и грустно и сдержанно улыбнулся, как будто контролировал выражение своего лица.

— Спасибо, Ojos de Jade.[19] — Диего пользовался этим прозвищем редко и только в особых случаях. — Ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Я не могу объяснить тебе всего, так что ты должна просто поверить мне.

В памяти Мелани шевельнулось нечто, вызвавшее волнение. Она вспомнила одну мудрость Донны, сказанную как-то за ленчем: только мужчины, которые лгут, просят тебя доверять им.

— Ты не скажешь мне, что я должна делать? — спросила она.

— Скажу, но ты обещаешь, что не будешь прерывать меня до тех пор, пока я не закончу, хорошо?

— Хорошо.

— Я должен уехать на неделю, — начал он, — но мои родители должны быть уверены, что ты со мной. Я скажу им, что мы собираемся в Рио праздновать годовщину нашего знакомства и что мы остановимся во дворце Копакабана…

Они встретились в январе, а не в марте. Но это было не важно, если, конечно, исключить то, что для нее это кое-что значило.

— Но это не… — начала она. Диего поднял руку.

— Пожалуйста, не перебивай меня, дорогая. Все это довольно трудно для меня, и я прошу подождать, пока я закончу. Здесь твой билет. — Диего достал маленькую книжечку из своего дипломата и положил на стол у ее тарелки. — Мы уедем из дома вместе, в один вечер, и я отвезу тебя в аэропорт. В Рио ты остановишься в отеле и будешь отвечать на телефонные звонки для меня. Если позвонят родители, скажи им, что я играю в теннис, или бреюсь, или на массаже, короче, придумаешь что-нибудь, а затем позвонишь мне в номер в Нью-Йорке, по телефону, который я тебе дам. Тан я смогу перезвонить им. Для тебя все это будет нетрудно, ты только сообщай мне об их звонках. Я присоединюсь к тебе через четыре-пять дней, и мы побудем пару суток вместе, а затем вернемся назад. Надеюсь, все это не затруднит тебя.

Ее изумление стало перерастать в гнев.

— Уверена, что не затруднит, — усмехнулась Мелани. — Я буду полировать свой загар в Рио, в то время как ты будешь с кем-то, кого я не знаю, и заниматься чем-то, о чем я не знаю! — Она швырнула билет через стол обратно к нему. — Но, поскольку я не настолько бесчувственна и глупа, ты лучше забери его назад.

— Ты что, думаешь, я буду впутывать тебя во все это лишь ради того, чтобы обманывать тебя? Зачем я волнуюсь о неведении своих родителей и все рассказываю тебе?

— И действительно, что за причина, — огрызнулась Мелани. — Совсем бестактно заявлять о том, что собираешься изменить.

— Подожди, Мелани, это же чушь какая-то! — воскликнул Диего. — Мне необходимо уехать, и мне нужна твоя помощь. Если бы все было так, как ты говоришь, я мог бы просто сказать, что это одна из моих обычных деловых поездок, и ты ни о чем даже не подозревала бы. Не выдумывай того, чего нет.

Это была правда. Иногда Мелани беспокоилась, что становится слишком подозрительной и сомневается во всех: сначала в свекрови со свекром с их таинственными разговорами, теперь в Диего.

— Почему тебе нужно уехать? Зачем? — спросила она.

— Я не могу сказать тебе. Извини, но я действительно не могу, — тихо ответил он.

Ее ощущение доверия, родившееся пару минут назад, испарилось так же быстро, как и появилось.

— Я не знаю, что ты замышляешь, должны быть очень серьезные причины, если я не могу знать всего. Но почему ты не доверяешь мне? — Мелани открыла свою сумочку, вынула солнцезащитные очки и надела их. Диего взял ее за руку.

— Мне не нравится, когда ты плачешь, — прошептал он. — Я не хочу рассказывать тебе, потому что этим причиню тебе боль и буду глупцом. Ну ладно. Это…

Официант подошел к их столику, и Диего замолчал.

— Это касается моей сестры, — продолжал он, когда они остались одни. — Я должен вывезти ее из страны.

— Но ведь ее уже нет в стране!

— Тсс… Не кричи так, — прошептал Диего, оглядев столики, расположенные рядом с ними. — Никогда не знаешь, кто может подслушивать тебя. Так говорит моя мать, но я узнал, что это неправда. Марина находится под присмотром в нашем поместье в Сальте. Это была сделка…

— Какая сделка? С кем?

— С людьми моих родителей, известными в службе безопасности. Марина была партизанкой, но в их группе оказались доносчики, и однажды ночью их всех арестовали. Это было четыре года назад. Моим родителям удалось добиться ее освобождения, но при условии, что она будет находиться под постоянным наблюдением, то есть под домашним арестом. Она не может получить свободу, так как нет гарантий, что она не расскажет журналистам о виденном ею в тюрьме или не сможет найти подпольщиков и снова примкнуть к террористам. Ее отвезли в Сальту и держат там до сих пор, ей не позволяют никого видеть, полностью отрезали от внешнего мира. Она просто в ужасном положении, и я хочу освободить ее. Касильдо, брат Ремиго, присматривает за ней.

Каждая история семьи Диего вызывала в Мелани смешанное чувство изумления и недоверия.

— Я не понимаю, зачем тебе так срочно нужно освободить ее именно сейчас, — сказала она.

Диего вертел в руках вилку.

— Моя сестра употребляет героин. Я не знаю, принимала ли она его раньше или ее приучили к этому в тюрьме, но наркотики стали ей необходимы. Я знаю, что Касильдо — ее поставщик, он дает ей столько, сколько она просит, для него это легкая нажива. Чем больше она принимает их, тем меньше у нее возможностей убежать. Но она нашла телефон и позвонила мне несколько недель назад в офис. Она рассказала мне все, я был в ужасе от ее рассказа. Марина сказала мне, что была на грани самоубийства от больших доз героина. Она умоляла забрать ее оттуда. Я однажды останавливался в Сальте по дороге в Нью-Йорк и видел ее. Она выглядит такой больной, такой потерянной… Она ведь была чудной девушкой, Мелани. В Нью-Йорке я навел справки и нашел клинику по лечению наркомании, которая считается одной из лучших в мире. Сестру могут принять туда сейчас, поэтому я и собираюсь лететь в Сальту сегодня ночью. Именно сегодня ночью, потому что Касильдо не будет до завтрашнего утра.

Мелани вспомнила своего брата Дена, найденного мертвым в подвале полуразрушенного здания. Ему было всего лишь пятнадцать.

— Ты должен сделать все, что сможешь, чтобы помочь Марине. Я поеду с тобой, — возбужденно сказала она.

— Я люблю, когда ты бываешь со мной, но сейчас мне нужно, чтобы ты была в Рио в соответствии с моим планом, Мелани. Мои родители не знают, что я помогаю Марине бежать, иначе они заставят меня вернуть ее назад.

— Почему? Уверена, они будут рады вылечить свою дочь.

Она прочитала ответ на лице Диего, отразившем смешанное чувство равнодушия и отвращения.

— Все не так просто. Мой отец очень беспокоится о выполнении соглашения с секретной службой, и его единственное решение всех проблем, связанных с Мариной, — это обвинять во всем мою мать, отгораживая себя от неприятностей. А мать предпочитает скрывать Марину либо совсем отказывается от нее. Я уверен, что это она покупает наркотики — у сестры нет своих денег. Но я также уверен, что мать притворяется, что не знает, откуда берутся деньги. Если Марина окажется в клинике, они столкнутся с множеством неприятных последствий, что им совсем не нужно. Я не могу враждовать с ними. Вот почему мне нужно, чтобы ты была в Рио. Тогда они направятся по ложному следу…

— Я не могу поверить, что твоя мать желает своей дочери смерти. Ты должен поговорить с ней, — настаивала Мелани.

Диего горько улыбнулся.

— Моя мать верит лишь тому, что ее устраивает, — ответил Диего. И его слова выражали истину, к которой Мелани пришла уже много раньше.

— Это не сработает, — внезапно сказала она, — сразу же, как только завтра утром твои родители узнают об исчезновении Марины, они позвонят нам в Рио и прикажут немедленно вернуться. Твоя мать будет в истерике. Она обязательно захочет, чтобы ты был рядом.

— Нет, она не признается в том, что случилось, вот увидишь. После стольких лет молчания она не сможет сказать мне, что сестра жила у нас на вилле все это время. Однако ты начинаешь учиться лгать, к этому легко привыкнуть…

Атмосфера, царившая в ресторане, сделала Диего до странного откровенным. Было трудно представить, что Мария, так уверенно сидящая во главе своего испанского обеденного стола, со своими ухоженными волосами, одеждой, жемчугом, всегда прекрасно выглядящая, мило беседующая с гостями и ни на минуту не позволяющая себе сбросить маску, каждую неделю летает за сотни миль, чтобы следить за увяданием своей дочери-наркоманки, которую все эти годы прячут от людей. Картина эта была настолько нереальной и чудовищной, что в голове Мелани снова зародились сомнения.

— И еще кое-что, Мелани, — произнес Диего тихо. — Я знаю о твоем брате, мне рассказала мать в прошлом году в Нью-Йорке. Я знаю, что это причиняет тебе боль, ты никогда не вспоминала о случившемся тогда, поэтому я и не хотел вначале рассказывать тебе о Марине. Я не хотел будоражить твои воспоминания…

Мелани почувствовала стыд, оттого что сомневалась в правдивости рассказа Диего.

— Я помогу тебе, — с жаром откликнулась она. — Когда мы должны выехать в аэропорт?

— Около шести часов. Я приду домой где-то в половине пятого, — пояснил Диего.

В три часа у Мелани был назначен прием у врача. У нее уже два месяца не было обычных женских недомоганий, она была уверена, что беременна, но необходимо все точно проверить. Мелани решила пока хранить свой секрет, позвонить врачу из Рио и, убедившись в правильности своего предположения, найти подходящий момент и сообщить обо всем Диего.

Мария позвонила в колокольчик, через минуту дверь открылась и вошел дворецкий. Осторожно наклонясь, он поставил с ее стороны серебряный сервиз и вышел. Амилькар отложил газету.

— Где Диего, черт возьми? Он опаздывает к завтраку. Пабло болен, и он должен отвезти меня в офис, — проворчал Амилькар с противоположного конца стола.

— Следи за своей речью, — бросила Мария на английском, кивая головой в сторону кухни. — В своей комнате, конечно. Он, наверное, проспал. Они, скорей всего, очень поздно вернулись. Я не слышала их.

— Бенито! — проревел Амилькар. На лице Марии появилась гримаса отвращения. В комнату примчался дворецкий.

— Поднимись в комнату Диего и скажи ему, что я желаю видеть его здесь через пять минут, — приказал он.

— Ты должен называть его сеньор Диего для прислуги, — напомнила Мария мужу, когда они остались одни. — Если мы не будем придерживаться правил в этом доме, Амилькар, то и никто не будет.

— У меня нет времени на подобную чепуху, — огрызнулся он.

— Каждая мелочь имеет значение, — отчеканила Мария. Некоторое время безмолвие нарушалось лишь шелестом газеты Амилькара и постукиванием ножа Марии о тарелку с маслом. Вернулся Бенито, выглядевший довольно взволнованно.

— Сеньора Диего и сеньоры Мелани нет в комнате, дон Амилькар, — заявил он.

Амилькар вскочил со стула и вышел из столовой вслед за Марией.

— О Боже! Он попал в аварию! Он, должно быть, в больнице, Амилькар! — запричитала она, увидев пустую несмятую постель.

— Или обчистил нас, что более вероятно. Осталось еще полчаса до открытия банков в Нью-Йорке. Сейчас я лучше поеду в офис, позвоню туда и немедленно заморожу все счета.

— И это единственный вывод, который ты можешь сделать из происшедшего? — упрекнула Мария мужа. — Не будь смешным. Диего никогда не совершит ничего подобного.

— Не стоит меня обвинять, Мария. Ты первая начала подозревать всех и каждого, а именно и в первую очередь свою невестку, которая, как ты решила, настраивает Диего против нас.

— Но ведь это не так. Ты же слышал ее ежедневные разговоры и сам знаешь, что нам не в чем обвинять Диего, — его женушка ничего не знает. Успокойся.

— Я поеду в Нью-Йорк сейчас. Я поговорю с ним завтра утром. Со следующей недели я увольняю его. — Амилькар шагал по комнате из угла в угол, наугад открывая выдвижные ящики и серванты. Внезапно появился Бенито с небольшим серебряным подносом в руках.

— Вам телеграмма, дон Амилькар, — проговорил он. Амилькар разорвал конверт и, прочитав, швырнул его Марии.

Дорогие мама и папа!

Абсолютно забыл о годовщине встречи с Мелани. Она была очень расстроена. И я решил в утешение взять ее в Рио. Прости, папа, но у меня нет времени для поездки с тобой в Нью-Йорк. Любовь — это безумие, извини. Увидимся в понедельник. Если будем нужны вам, то мы остановились в „Копакабане".

С любовью, Диего.

— Вот видишь? Не о чем беспокоиться. Он молод и влюблен, Амилькар. Позволь ему быть беспечным и наслаждаться жизнью, — сказала Мария.

Амилькар был уже у телефона.

— Соедините меня с дворцом „Копакабана". Рио-де-Жанейро. Да, сейчас. Немедленно, — прорычал он телефонистке. — Ты слишком хорошо разбираешься в его любовной жизни, — едко бросил он жене.

— Потому что сейчас, я уверена, она любит его, а это самое важное, пока нет детей. Она не захочет видеть его в тюрьме.

Амилькар жестом велел Марии замолчать.

— Мистера Сантоса, мистера Диего Сантоса, — объяснял он. — Мелани? Это Амилькар. Мне нужно поговорить с Диего… Что?.. Скажи ему, чтобы он немедленно перезвонил мне. — Амилькар положил трубку и, посмотрев на Марию, произнес: — Он играет в теннис.

— Я говорила тебе, что не о чем беспокоиться. — Мария была явно довольна тем, что оказалась права.

— Поехать в Бразилию играть в теннис и развлекаться со своей женушкой — это еще не значит, что все в порядке. Так нельзя заниматься бизнесом, — воспротивился Амилькар. — Он должен постоянно держать все под контролем, а у него все слишком легко получается.

— Минуту назад он расчетливо обобрал тебя, сейчас он вдруг стал слишком легкомысленным… Можешь ты быть справедливым к своему сыну, Амилькар? Ты всегда ждешь от него слишком многого, всегда заставляешь его чувствовать унижение…

— Потому что он все делает не так.

— Ты предпочел бы, чтобы здесь была Марина, я полагаю. Твой ребенок… — усмехнулась Мария. Амилькар гневно посмотрел на нее. Раздался телефонный звонок, и он поднял трубку.

— Какого черта ты делаешь в Бразилии? — прорычал он, но Марию не обманул его тон. Она услышала облегчение в его голосе и успокоилась сама.

— Я скучаю по тебе. Я умираю без тебя.

— То же самое ты говорил вчера, но тем не менее ты все еще там, а я здесь, — ответила Мелани. — Я ненавижу телефонную связь и этих девушек с переливчатыми голосами.

— Клиника находится за пределами Нью-Йорка, — объяснял Диего. — Я провел много времени с Мариной, но она с трудом привыкает к окружающей обстановке.

— Я часто думаю о ней. Мне хочется повидать ее. Она знает, что ты уезжаешь ко мне? — спросила Мелани.

— Да, конечно. Было бы жестоко лгать ей. Я говорил ей, что сегодня уезжаю, хотя мы можем изменить наши планы. У меня кое-что повредилось в топливной системе самолета. Его чинят, но он будет готов не ранее, чем через пару часов. Если же нет, то мой полет отложится. Может быть, вместо этого ты приедешь сюда сегодня вечером? Я поговорю с отцом, он тоже собирался прилететь. Ему я объясню, что самолет сломался в Рио и поэтому мы вместе прилетели в Нью-Йорк. О Боже! Когда начинаешь лгать, то не можешь остановиться, — простонал Диего.

— Они начали лгать первыми. Это не твоя вина, — ответила Мелани, пытаясь приободрить его. — Это так чудесно, быть снова вместе в Нью-Йорке, — продолжала она, искренне взволнованная такой возможностью. Она даже не обратила внимания на то обстоятельство, что, кроме нее и Диего, там будет и Амилькар.

— Ты самая замечательная. Спасибо. — Его голос прозвучал слегка приглушенно. — Закажи себе билет, я перезвоню через полчаса.

— Мест до Нью-Йорка нет до завтрашнего утра. Я взяла на десять часов на рейс „Пан Америкэн"… — сна-зала Мелани. — Я буду у тебя вечером…

— Это невозможно, — перебил ее Диего. — Ты должна вылететь сегодня вечером, лети, если необходимо, эконом-классом или поезжай в аэропорт и жди отказов от билетов.

— Мест нет, Диего. Я была там, служащий проверял все рейсы. Я не могу сидеть в аэропорту, надеясь на спекулянтов. Что за спешка? Несколько часов не играют роли, — настаивала она.

— Ты права, только я безумно хочу видеть тебя. Я хочу прилететь к тебе сейчас, но не могу, — произнес он несчастным голосом, и Мелани почувствовала жалость к нему.

— Не унывай, у меня для тебя грандиозные новости, — начала она, нарушая свою внутреннюю клятву о молчании. Она хотела рассказать об этом, когда увидит его, но внезапно решила, что сейчас подходящий момент. — Я разговаривала с доктором Арриолой вчера днем. Он подтвердил… У нас будет ребенок…

— Что? Когда? Ты уверена? Когда он родится? Ты должна опять позвонить врачу и спросить, можно ли тебе лететь. Ты должна беречь себя, — неистовствовал Диего.

— Не будь смешным, — улыбнулась Мелани. — Я не парализованная, и срок всего только десять недель. Я хотела сохранить эту новость до встречи с тобой.

— Я рад, что ты сказала это сейчас. Ты должна побольше отдыхать, слышишь?

— Я только и делаю, что отдыхаю. Вот и сейчас после нашего разговора решила пойти прогуляться.

— Это безумная идея! Все знают, что Рио — опасный город. Ты должна обещать мне, что не покинешь отель.

— Хорошо, если ты так беспокоишься. — Мелани, конечно, не собиралась выполнять свое обещание, но не было смысла что-то доказывать по телефону.

— Я не могу дождаться того времени, когда увижу тебя, — прошептал Диего.

— Я тоже…

Мелани ждала выражений нежности.

— Послушай, дорогая, если позвонят мои родители, ничего не говори им о своем приезде сюда, хорошо? — произнес Диего вместо ожидаемого. — Я расскажу им сам. Я буду ждать тебя в аэропорту. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. Увидимся завтра, — быстро ответила она, на глаза по многим причинам стали навертываться слезы, и она не хотела, чтобы Диего понял это. Мелани не предполагала, что беременность так изменит ее: она расстраивалась из-за любого пустяка, из-за любого неудачно сказанного слова, вот как сейчас. Положив трубку, она взяла сумочку и вышла из комнаты. Вместо того чтобы ждать лифта, сбежала вниз по ступенькам.

Панорама, открывшаяся ее взгляду при выходе из отеля, была великолепной. Около бассейна, по форме напоминавшего залив, лежали и сидели отдыхающие, возле которых, как потревоженный рой ос, суетились официанты. Огромные пальмы, окаймлявшие этот островок воды, выглядели так романтично и так естественно, что Мелани опять ясно ощутила отсутствие Диего. И какой бы привлекательной ни казалась жизнь там, внизу, Мелани знала, что, даже если она сейчас вернется в номер, наденет купальник и присоединится к шумному веселью, уже через пять минут ей станет скучно. И поэтому она решила не менять своих планов и отправиться на прогулку.

Мелани, не торопясь, шла вдоль набережной, наслаждаясь картинами морского пейзажа, суетливых кафе, пустынных пляжей, рассматривала узоры из черно-белой мозаики на асфальте под ногами, ощущала на своем лице касание легкого прохладного ветерка и чувствовала дурманящий запах моря.

Мелани хотела повернуть налево, когда услышала нежный негромкий голос: „Миссис! Миссис!" Ее звал ребенок. Мальчик был невероятно красивым, с кожей цвета светлого молочного шоколада, копной черных волос и смеющимися глазами. Ему было лет десять, не больше. Он сидел на корточках на тротуаре, рядом стоял лоток с цветами, а около него сидел другой мальчик.

— Цветы, госпожа? — предложил он, указывая на букеты из тропических цветов. Каждое утро в ее номер доставляют корзины цветов, икебаны и шикарные букеты от Диего, именно к таким цветам Мелани привыкла в последнее время, но в ней вдруг проснулась жалость к ребенку, и она решила купить несколько цветков. Мальчики почтительно встали, когда она приблизилась к ним, ослепительно белые зубы сверкнули в широких улыбках, озаривших их лица. Мелани наклонилась за букетом, как вдруг почувствовала руну, обхватившую ее сзади за талию и потянувшую назад. Мелани представила себе, что ее грабят, и пронзительно закричала, надеясь на детей, которые могут либо прыгнуть на грабителя, либо позвать на помощь, но они не сделали ничего подобного, а вместо этого бросились бежать прочь.

Руна, державшая ее, ослабила свою хватку, мужчина отпустил Мелани, и она повернулась к нему лицом.

— Я очень извиняюсь, что обошелся с вами таким образом, но вы чуть не лишились своей сумки, — объяснил он.

Его акцент, похоже, был английским. Внешне он выглядел довольно приятно, вежлив, по предположению Мелани, ему около тридцати.

— Извините… — повторил он. — Я видел этих ребят пару дней назад. Они с огромной скоростью убегали от привратника. По их программе, когда вы склонитесь над лотком, другой мальчик должен будет мгновенно перерезать лезвием ремень вашей сумочки и, схватив ее, убежать. И, прежде чем вы успеете сообразить, что случилось, они разбегутся в разные стороны.

— Они оставили свои цветы, — заметила Мелани.

— Они, скорее всего, нарвали их в ближайшем сквере. Очень скоро они снова будут сидеть у какой-нибудь гостиницы, на другом конце набережной, и ловко продавать букеты, — улыбнулся он.

— Вы, кажется, знаете местные обычаи… извините, я еще не поблагодарила вас за помощь. Я просто потрясена, — растерянно проговорила Мелани.

— Я часто приезжаю в Рио по делам. Меня ограбили пару лет назад, и я прекрасно понимаю, как вы должны были бы себя чувствовать. Может быть, выпьете что-нибудь… — предложил он, и Мелани не поняла, что это — приглашение или дружеский совет. Его манеры показались ей несколько искусственными.

— Я иду на встречу с друзьями и не могу заставить их ждать, — ответила она. — Еще раз спасибо за помощь. — Мелани чувствовала себя виноватой, отказываясь от его внимания. Но если он приехал в Рио по работе, то у него должны быть собственные планы. Она не хотела проводить вечер в вежливых разговорах, для этого Мелани слишком устала.

— Тогда я тоже пойду. Удачи вам и будьте осторожны, — посоветовал незнакомец и пошел к отелю, находящемуся в конце улицы. Еще несколько минут Мелани стояла на месте.

Солнце садилось, и ночь стала быстро опускаться на город. Внезапно у Мелани отпало всякое желание продолжать прогулку. Она развернулась и пошла назад, в спокойную безопасность гостиницы.

Мелани отбросила домашние тапочки в сторону. Нет смысла пытаться обмануть себя, она уже не сможет заснуть. Было лишь около шести часов, а она проснулась в четыре, ворочалась в темноте на кровати, потом почитала, потом отвернулась от света, надеясь хотя бы немного вздремнуть, но ее нервы были напряжены от ожидания наступления утра, когда она отправится в путь.

Мелани позвонила в комнату обслуги и заказала завтрак, затем вошла в ванную и до упора открыла краны душа. Клубы дыма сгущались в воздухе и покрывали мраморные стены полотном мельчайших капелек. Мелани почувствовала воду, струящуюся по ее волосам, плечам, груди, тонким ручейком спускающуюся к пупку; ее мыслями завладел образ Диего, его руки, скользящие по ее мыльной коже, убыстряют свой темп…

Мелани вышла из душа. Энергично растираясь белым банным полотенцем, она разглядывала свое отражение в зеркальной стене ванной комнаты. Махровая ткань подчеркивала золотисто-коричневое сияние ее кожи, и Мелани наслаждалась созерцанием своего тела. Отбросив полотенце, она достала бутылочку косметического молочка и, налив крем на ладонь, долго втирала его в тело, пока ножа не приобрела спокойный равномерный блеск. Воспоминания о Диего все больше заполняли ее существо.

Стук в дверь нарушил ход ее мыслей. Она обернула влажные волосы другим полотенцем, скользнула в махровый халат и открыла дверь горничной. Девушка поставила завтрак на стол у окна и ушла.

Мелани налила из серебряного кофейника крепкого ароматного кофе, густого и черного, подобно самому лучшему шоколаду. Сделав несколько глотков и отставив кофе чуть в сторону, она принялась за фрукты. Разрезав пополам папайю, ядро которой, состоящее из вязкой массы блестящих зерен, находилось среди зрелой мякоти и сока, Мелани отломила ложкой маленький кусочек от нее; восхитительный кислый душистый вкус заполнил рот. Этот вкус прекрасно гармонировал с горечью кофе. В хрустальной чаше находились и другие экзотические фрукты. Манго, гуаява, ананас — это все, что она знала, но было еще много других, о которых Мелани раньше не имела представления, но они тоже имели божественный аромат и вкус. Их кожура была пронизана солнечными лучами и сияла всевозможными оттенками красного, оранжевого и желтого. Таким же ярким светом переливалось неспокойно шумевшее море, предпочитавшее другие цвета: от темно-синего до серебристо-серого. Горы вдали были окрашены в золото, а их спокойные обнаженные скалы обернули свои подножия в густой слой бархатной зелени.

Солнечные лучи уже проникли в глубь комнаты и скользили по кровати, одеялу и простыням. Все это было бы прелестным началом дня, если бы рядом с ней сейчас был Диего, притягивающий, как всегда, с мокрыми после душа волосами. Они долго смотрели бы друг на друга через стол, и в конце концов он поднял бы ее на руки и отнес на кровать. Их смеющиеся губы были бы сладкими и липкими от фруктов; ее руки быстро бы стянули с него полотенце, и они долго и лениво любили друг друга этим ранним утром. Мелани всем сердцем хотела, чтобы Диего оказался здесь.

Еще не было и семи утра. Мелани позвонила в отделение обслуги и заказала носильщика и такси. Она только закончила одеваться, как зазвонил телефон.

— Это портье, сеньора. Здесь вас спрашивает мистер Сантос.

Мелани улыбнулась. Диего так же, как она, не мог больше ждать и приехал к ней сам.

— Пожалуйста, проводите его ко мне, — торопливо проговорила она в телефонную трубку и, положив ее на рычаг, бросилась к двери. По коридору раздались шаги, быстро приближавшиеся к ее номеру. Мелани открыла дверь и распахнула объятия.

Но за дверью стоял не Диего, а Амилькар. Его глаза были налиты кровью, два черных диска в красных кольцах. Он был мертвенно-бледен, намного бледнее, чем обычно. Мрачный, безмолвный. Ремиго неуверенно шел позади своего господина. Руки Мелани опустились.

— Самолет Диего разбился в середине ночи в Мехико. Он погиб. — Амилькар оттолкнул Мелани в сторону и решительно прошел в комнату. Ремиго последовал за ним. — Лучше расскажи мне всю правду, — повелительно произнес Амилькар.