"Покушение на Россию" - читать интересную книгу автора (Кара-Мурза Сергей Георгиевич)

От Льва Толстого — к Мальтусу?

Мы не выберемся из кризиса, пока не поймем, какого жизнеустройства хотим — не в мелочах, а в самых главных его чертах. Это гораздо важнее, чем политика — надо же знать, куда толкать политиков. Как же возникла у нас эта страшная разруха?

Чуть ли не главным принципом, который надо было сломать в человеке, чтобы устроить «реформу», была идея равенства людей. Она была представлена в виде уравниловки, из которой сделали такое пугало, что человек, услышав это слово, терял дар разума. Даже КПРФ поначалу не раз заявляла, что то общество, к которому она зовет, будет свободно от уравниловки. А недавно на Пленуме ЦК Аграрной партии, часть руководства которой порвала с оппозицией, заявили: «уравниловку крестьянин никогда душой не принимал». И дело тут не в политике, а в увлечении «общим мнением».

Почему же так важно трубить об отказе от уравниловки? О чем речь? Строго говоря, стремясь сломать уравнительный принцип, «демократы» представили его ложным понятием. Уравниловка — это, мол, когда хороший токарь получает столько же, сколько лентяй и неумеха. Тут идея равенства подменена дефектом мелким, совсем другого уровня. Это — вообще другая проблема. А в чем же суть?

Теперь уже никто не скрывает, что целью реформ было втиснуть Россию в капитализм и узаконить присвоение общей собственности. Как возник капитализм? Реформация в Европе отвергла идею коллективного спасения души, братство людей, разделила их на избранных и отверженных (было сказано: «Христос пошел на крест не за всех!»). Возник индивидуализм, изъято право на жизнь, на пищу. В общине всегда сильна уравниловка — право на получение некоторого минимума жизненных благ «по едокам». Капитализм это отверг (бедные есть отверженные). Человек теперь — товар на рынке и имеет цену, в зависимости от спроса и предложения. А значит, не имеет ценности, не есть носитель искры Божьей. Если это перевести в плоскость социальную, то человек сам по себе не имеет права на жизнь, его дает или не дает рынок.

А как же «равенство» буржуазных революций? Наше уходящее корнями в общину равенство — совсем иного рода, чем в западном обществе (чего часто не хотят видеть патриоты). Там — равенство перед законом людей-«атомов», ведущих конкуренцию. Философ Гоббс дал формулу: «Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе». Наше же равенство идет от братства — мы равны, ибо за каждого из нас Христос пошел на крест.

Капитализм ищет обоснование неравенству. Так возник социал-дарвинизм — учение, переносящее животный принцип борьбы за существование в общество людей. Это придает неравенству видимость «естественного» закона. Г.Спенсер писал: «Бедность бездарных, несчастья, обрушивающиеся на неблагоразумных, голод, изнуряющий бездельников, и то, что сильные оттесняют слабых, оставляя многих «на мели и в нищете» — все это воля мудрого и всеблагого провидения». Ницше говорит еще более жестко: «Сострадание, позволяющее слабым и угнетенным выживать и иметь потомство, затрудняет действие природных законов эволюции. Оно ускоряет вырождение, разрушает вид, отрицает жизнь. Почему другие биологические виды животных остаются здоровыми? Потому что они не знают сострадания».

Это деление людей и есть расизм. Отцы политэкономии говорили о «расе рабочих», а первая задача рынка — через зарплату регулировать численность этой расы. Все теории рынка были предельно жестоки: рынок должен был убивать лишних, как бездушный механизм. Это ясно сказал заведующий первой в истории кафедрой политэкономии Мальтус: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».

Капитализм рос вместе с колонизацией «диких» народов. В первой трети XIX века характер деградации английских рабочих был тот же, что у африканцев: пьянство и проституция, расточительство, апатия, потеря самоуважения и способности к предвидению (даже в покупках). Социолог из США Ч.Томпсон, изучавший связь между расовыми и социальными отношениями, писал: «В Англии, где промышленная революция протекала быстрее, чем в остальной Европе, социальный хаос, порожденный драконовской перестройкой экономики, превратил обнищавших детей в пушечное мясо, которым позже стали африканские негры. Аргументы, которыми в тот момент оправдывали такое обращение с детьми, были абсолютно теми же, которыми впоследствии оправдывали обращение с рабами».

Расизм и его философию отвергало и Православие, и вся русская культура. Россия — община христианская, и уравниловка заложена в подсознание, в корень цивилизации. Здесь «право на жизнь» всегда было естественным правом. Человек, просто потому, что он родился в России и есть один из нас, имеет право на жизнь, а значит, на некоторый минимум благ. И это — не подачка, а право. За ним и стоит уравниловка. Социальные механизмы ее могут быть разными. Например, часть заработка советского человека была его дивидендами как частичного собственника национального достояния. Ясно, что она давалась ему независимо от работы, это была уравниловка. То, что рабочие добровольно отдали эту собственность березовским, войдет в историю как загадка всех времен и народов. Уравниловки испугались! Мол, дай-ка я все дивиденды с моей доли буду брать себе сам! Ошибка вышла, и надо ее осознать.

Отказ от уравниловки оправдал ограбление трудящихся. СССР был страной «среднего класса», весьма однородного по доходам. Есть такой показатель — коэффициент фондов — отношение доходов 10% населения с наиболее высокими доходами к доходам 10% беднейшего населения. Даже через три года после начала реформ, в 1991 г., он был равен 4,5, а уже к 1994 г. подскочил до 15,1 (в США 5,6). Согласно данным ученых РАН, которые учли скрываемые богатыми доходы, реально коэффициент фондов в России в 1996 г. был 23. А группа экспертов Мирового банка, Института социологии РАН и Университета Северной Каролины (США), которая ведет длительное наблюдение за бюджетом 4-х тысяч домашних хозяйств (большой исследовательский проект Russia longitudinal monitoring survey), приводит коэффициент фондов за 1996 г. — 36,3! В 1999 г. разница в доходах еще сильно возросла.

Ненормально высока у нас доля нетрудовых доходов. В СССР зарплата составляла 80% всех доходов населения, а в 1998 г. 37%! Россия по типу доходов стала как Ботсвана. Даже капитализмом тут не пахнет. При нем на 1 доллар зарплаты собственники получают не более 0,2 доллара нетрудовых доходов (и уже это много, потому что работников много, а хозяев мало). В США нетрудовые доходы составляют около 16% всех доходов граждан. В Испании столько же — 1 песета против 5 песет на зарплату. А в России в 1998 г. на 1 рубль зарплаты приходилось 1,22 рубля нетрудовых доходов. При этом и в зарплате разрыв стал чудовищным. Министр энергетики СССР получал 5 средних зарплат, а теперь директор РАО ЕЭС только оклад имеет в 400 раз больше средней зарплаты по стране (об остальных доходах умолчим).

Обеднение вызвало шок. Согласно докладу Пироговского съезда врачей (1995 г.), свыше 70% населения России живет в состоянии затяжного психо-эмоционального и социального стресса. Отсюда аномальные сверхсмертность (600 тыс. «лишних» смертей в год) и падение рождаемости (800 тыс. «нерожденных»), В среднем у каждого в России жизнь сократилась на 9%, что можно приравнять к гибели 9% населения России. Уровень смертности в рабочих возрастах в России сегодня выше, чем был 100 лет назад (в 1897 г.).

В Россию пришло недоедание и голод. Дневной рацион 40% населения составляет в среднем 1778 ккал при необходимых для условий России 2237 ккал, потребление животного белка составило у них в среднем 24,9 г в сутки при физиологическом минимуме 29 г. Сложилась устойчивая группа в 10-11 млн. человек, которые из-за крайне плохого питания быстро угасают. Плохое питание вызвало невиданный рост пьянства, что создало порочный круг быстрой утраты здоровья народом России.

Но не только большинство семей сброшено в бедность при отказе от равенства. Удушается деревня — корень России, наша кормилица и образ жизни трети народа. И увязаем мы все глубже, мышление не меняется. Вспомним, что теперь говорят лидеры Аграрной партии: «Коммунистическую идеологию и уравниловку крестьянин никогда душой не принимал. Сегодня крестьянство постепенно возвращается к своему истоку: быть хозяином своей судьбы, собственником и владельцем средств производства и готовой продукции».

Это — голос сельских «новых русских», на которых пытается теперь опереться верхушка АПР. Так эти люди всегда отвергали уравниловку. Что же касается «истоков и души» крестьянина, то в России именно общинное крестьянство было главным носителем коммунистической идеологии и идеи уравниловки (коммуна — это по-латыни община). Как писал исследователь культурных корней капитализма Макс Вебер, идейной базой русской революции с 1905 г. был «общинный крестьянский коммунизм». М.Вебер у нас малоизвестен, но, похоже, товарищи из АПР и Льва Толстого не читали. На что же они надеются?

В разделе «Наши задачи» доклада на последнем Пленуме ЦК АПР сказано: «Государство ни в коем случае не должно уходить от проблем социального развития села. Школы, больницы, клубы, дороги, связь, коммунальное хозяйство, воспитание, забота о старшем поколении, — от всего этого государство не должно уходить в сторону. Все достижения социализма должны быть восстановлены». Хоть стой, хоть падай. Какая там «забота о старшем поколении», когда объявлено вообще об отмене государственного пенсионного обеспечения — оно будет заменено «накопительной» системой. Накопил — получай, не накопил — суму на плечо, посох в руки и — «в куски». Впрямь, «вернутся к истоку».

Знает М.И.Лапшин, каков при нынешней экономической системе бюджет государства и каковы его долги. Знает — а требует: «Школы! Больницы! Коммунальное хозяйство!» Нет, так не бывает. Нельзя в одном абзаце клеймить советский строй и уравниловку — а в другом требовать советских социальных прав и уравниловки. Ведь чего хочет лидер «новых русских аграриев»: «Главная задача — добиться создания достойных условий для агропромышленного комплекса в складывающейся рыночной экономике, обеспечить защиту внутреннего рынка от продовольственной экспансии, гарантировать бюджетную поддержку крестьян. Рынок по Чубайсу за десять лет принес колоссальные беды и разрушения в российское село».

Какие иллюзии! Рынок по Чубайсу был щадящим для села, он содержал в себе еще много «достижений социализма». Сколько наше село платит за электричество и газ и какова их реальная рыночная цена? Она в десять раз выше. Кто же оплачивает разницу? Государство — за счет всего общества. Это и называется «уравниловка», которой якобы не желают селяне. А что такое «бюджетная поддержка крестьян»? Это — тоже «уравниловка». Но одно дело, когда мы жили обществом-семьей, а не рынком — тогда уравниловка была выгодна всем, как это бывает в семье. Теперь-то «новый русский аграрий» становится «собственником и владельцем средств производства и готовой продукции». Ради бога, выделяйся из семьи, но тогда с какой стати «бюджетная поддержка»?

Трудно будет восстановить общество-семью, многое стоит на пути, а другого способа выжить у нас нет. Но главное препятствие — разруха в сознании. Если не поймем, чего же мы хотим, высосут нашу кровь, как у лошади, увязшей в болоте.

Сентябрь 2000 г.