"Медные колокола" - читать интересную книгу автора (Анненкова Ирина)

Глава одиннадцатая

— Да тише же! Ты что, не можешь двигаться бесшумно?

— Не могу! У меня нога куда-то провалилась и застряла! Здесь вообще ничего не видно!

Темно было и впрямь — как в погребе. Небо, деревья, мох под ногами, — всё слилось в сплошную черноту и залепило мне глаза. Было невозможно рассмотреть даже собственную руку, не говоря уже о накрепко застрявшей ноге. До сих пор я слепо ковыляла вслед за Даром, беспомощно цепляясь за рукав его куртки. Так что, короткое емкое слово, вырвавшееся у меня, как нельзя лучше отражало моё настроение.

— И вообще, разве нельзя зажечь «светлячок?!

На меня безмолвно вытаращились две пары глаз, полыхающих потусторонним огнем, одна — желтым, другая — красным. До сих пор не знаю, как я тогда не заорала на весь лес! Наверное, голоса лишилась от ужаса.

Пока я собиралась с силами, чтобы всё-таки поведать миру о подкравшихся ко мне чудовищах, те глаза, что подобрались ко мне совсем близко, укоризненно моргнули и прошептали голосом Дара:

— Слав, ты совсем рехнулась? Какой, к бесам, светлячок?!! Ты ещё огненную потеху тут устрой, чтобы все полюбовались! Ты что, не умеешь пользоваться заклинанием ночного зрения?

— Не знаю я никакого ночного зрения! — злобно прошипела я. — Мог бы и научить!

— Вот горе луковое! — в сердцах проворчала вторая пара глаз. — Говорили же тебе: останься с Ванькой и зверьем. Нет, у тебя же шило в штанах!

— А у тебя стрела в голове! — шёпотом рявкнула я. — Может, вытащите меня отсюда? Дар, какое нужно сказать заклинание?

Остаться мне и впрямь предлагали. И даже довольно громко. Собственно, мы с Даром развлекали народ нашей руганью до тех пор, пока Радош не предложил нам подраться. Тут мы почему-то очень обиделись и слаженно накинулись уже на оборотня. После этого чародей мрачно поставил меня в известность, что, если со мной во время вылазки что-нибудь случится, то он собственноручно оторвет мою тупую голову.

Интересно, а застрявшая нога уже считается?!

Дар сделал какое-то движение, которое я скорее почувствовала, нежели увидала, и лес вокруг посветлел, став из угольно-черного прозрачно-серым. Я с облегчением узрела стволы деревьев, заросли орешника, своих спутников и зажатую трухлявой колодой ногу. И тут же поинтересовалась:

— Дар, а у меня теперь глаза каким цветом горят?

— Красным, — буркнул чародей, но потом всё-таки смягчился и снизошел до пояснения: — У людей от этого заклинания всегда так.

— Ну, что, теперь-то мы можем идти дальше? — недовольно поинтересовался желтоглазый оборотень, нервно подергивая пышным хвостом. — Ни у кого больше ничего нигде не застряло? Наконец-то все всё видят?

Радош уверенно вел нас вперед. Кицунэ не требовалась ни магия, ни дневной свет, ни какое бы то ни было подобие дороги — он безошибочно шел туда, где находилось существо, напугавшее нас своим ревом. Лис нервничал: время от времени с той стороны доносились странные звуки — не рев и не рык, а пощелкивание, посвистывание, шипение и даже бульканье.

Постепенно лес стал реже, под ногами зашуршала прошлогодняя трава, а потом деревья расступились. Прямо перед нами, в какой-нибудь четверти версты от опушки, вздыбились невысокие холмы, но не привычно-пологие, заросшие кустарником и деревьями, а, скорее, исполинские обломки скал, отвесные и безжизненные. Их изножье было густо усыпано каменным крошевом, выметнувшим свои серые языки к самому лесу.

Мы напряженно вглядывались в темные глыбы, когда рядом с ними что-то шевельнулось. Невидимое существо завозилось, раздраженно засопело, защелкало, а затем с пронзительным свистом в небо ударила струя пара высотой с вековую сосну. На наши головы водопадом хлынули сухие иглы.

— Дракон! — с восхищением выдохнул Радош и подался вперед, явно намереваясь бежать туда, где клокотал чудовищный источник. Дар неуловимым движением сцапал лиса за загривок. От неожиданности оборотень припал грудью к земле и попытался огрызнуться, но не тут-то было! Рука чародея держала крепко.

— Эй, ты что? Отпусти! — возмутился зверь. Говорить ему было трудно, и Радош злился.

— Да пожалуйста, — фыркнул маг. — Только, чур, никуда пока не убегать, хорошо?

— Это ещё почему? — проворчал оборотень.

Дар усмехнулся:

— Ты, конечно, большой знаток драконов, но тогда тебе должно быть известно, что не бывает «драконов вообще», как нет «вообще людей» или «вообще оборотней». Зная одного ящера, ты не можешь говорить обо всех. Словом «человек» мы называем и твою подругу Славку, и того безымянного «героя», который додумался забрасывать поселения эльфов, кентавров и гномов горшками со знаменитой горючей смесью. Или, к примеру, мы запросто назовём собакой и моего Угрюма, спокойно выходящего один на один с взрослым кабаном, и собачку сестрицы Алгуши — пустолайку размером с пол-Степки.

— И что? — подозрительно сощурился Радош.

— Да ничего! Только мы не знаем, что за дракон там плюётся и как он среагирует на появление рядом с ним симпатичного оборотня. Это магия тебя не берет, зато прицельная струя пламени достанет только так!

— Драконы слишком умны для того, чтобы поливать огнем каждого встречного!

— Да ты что?! Правда, что ли? А если там черный пещерный или красный огненный? А? Тогда как?

Лис смущенно потер лапой нос и неохотно пробурчал:

— Огненные паром не плюются.

— Зато черные — со всем удовольствием!

— Дяденьки, — я немедленно сунула свой любопытный нос в их обмен мнениями, — а это кто? Черные там, красные, огненные? Это такие драконы, да? А почему про них ничего в книжках нет?

— Слав, я тебе потом поподробнее расскажу о разновидностях драконов, хорошо? — с легкой досадой в голосе ответил Дар. — Просто их довольно много. А в книжках нет, так как там всё больше пишут о существах совсем уж почти мифических. Какого-нибудь линдворма или виверна нынче днем с огнем не найдешь! Где мы, и где они? Что же о них не поведать миру? А напишешь, к примеру, о сером скальном или о малом янтарном, которые прежде в наших краях повсюду встречались, а люди прочтут, и станет им интересно, отчего драконы вдруг взяли, да и все перевелись! Ты же теперь знаешь, к чему могут привести подобные вопросы?

— Всё это прекрасно, — невнятно промямлил оборотень, — однако пойти туда и посмотреть всё-таки надо.

— А кто спорит? — удивился чародей. — Вот сейчас я наложу на нас с тобой чары неопределимости, да отправимся на разведку.

Ух, ты! Чары неопределимости! Такая редкость! Ни разу не видела. Это же магия высочайшего уровня! Это вам не простое заклинание невидимости. Человека или не-человека, заколдованного на неопределимость, невозможно ни увидеть, ни услышать, ни унюхать, ни почувствовать, ни найти магически! Исчезает даже его аура. Он как бы перестает быть, и даже драконы, эти высшие существа, способные учуять врага за несколько верст, не заметят его.

Я слишком увлеклась, вспоминая всё, что я читала об этом колдовстве, чтобы обратить внимание на оброненные Даром слова.

«На нас с тобой»…

Серебристое облачко сорвалось с пальцев чародея и окутало меня с головы до ног. От неожиданности я вздрогнула и резко вдохнула мерцающий туман.

И застыла на месте.

Если бы я умела метать глазами молнии, то лес бы выгорел на версту вокруг — конечно, при условии, что в нем бы находился этот подлый предатель, этот злодей, этот гнусный тип!

Его чары лишили меня возможности пошевелить даже кончиком пальца! Всё, что мне оставалось — это задыхаться от бессильной ярости, пока он пристраивал поудобнее мое бесчувственное тело в корнях старого кряжистого дуба.

— А ловко ты ее вырубил! — хохотнул Радош. — Я-то грешным делом всё думал, что так она с нами и дальше пойдет. А что? Можно было бы и на приманку в случае чего пустить, а? Тихо, тихо! Не надо на меня так свирепо сверкать глазками. Это ж я так шутю! Шу-тю! Шутка такая, понятно?

Наградив оборотня тяжелым взглядом, Дар опустился на землю рядом со мною.

— Слав, прости! — он взял мою безжизненную руку и прижал ладонью к своей слегка шершавой щеке. — У меня нет другого выхода. Я знаю, что ты сейчас кипишь от негодования и была бы рада собственноручно скормить меня ящеру покрупнее и позубастее я внутренне улыбнулась — а что, идея-то богатая!. Но у нас совсем нет времени, чтобы уговаривать тебя не идти сейчас с нами. К тому же, неплохо зная тебя и твоё… ммм… упорство в достижении цели, сомневаюсь, чтобы нам это вообще удалось. Но и взять тебя с собой я не могу. Во-первых, я не сумею наложить чары неопределимости на всех — попросту не хватит сил, заклинание очень тяжелое. А во-вторых, если дракону придет в голову идея прожарить всё вокруг себя они это дело любят, то со мной ничего не случится — это моя стихия, как ты помнишь. Кицунэ, скорее всего, сумеет удрать, особенно находясь под заклинанием. У тебя же нет шансов: ты рассыплешься в пепел. А здесь ты будешь в безопасности — я тебя куполом прикрою. Поэтому не надо злиться. Давай так: мы быстренько там всё осмотрим, и сразу вернемся. Хорошо?

Да просто отлично! Какие могут быть сомнения? Я изо всех сил постаралась ответить взглядом: «Чтоб тебя дракон больно сожрал, гад!» и принялась мрачно наблюдать, как эти предатели, помахав мне на прощанье, начали медленно растворяться в воздухе, повинуясь магическому приказу Дара.

Едва они совсем исчезли, как серые сумерки вокруг меня внезапно сгустились до прежней непроглядной черноты. Перестали действовать чары ночного зрения, тоскливо подумала я. Остаться в полном одиночестве и бессильно таращиться в чернильную тьму ночного леса было очень страшно. Ну, Дар, я тебе это припомню!

Однако быстро становилось не только страшно, но ещё и холодно. Прежде, чем раствориться в воздухе, Дар укрыл меня своей курткой, но сидеть на влажной после зимы прошлогодней листве было не особенно приятно. Так, а кто, собственно, сказал, что я обязана безропотно дожидаться возвращения этого тирана?! Надо только напрячь память и сообразить, как можно взломать обездвиживающее заклинание.

Я даже не удивилась, когда почувствовала, как наложенная на меня магия подалась, сперва медленно и неохотно. Пришлось поднажать — и цепкие чары скатились с меня, как с гуся вода. С облегчением потянувшись, я поднялась на ноги и тщательно счистила с отсыревших штанов прелую листву. Всё-таки правильно я делала, когда на привалах при первой же возможности начинала отрабатывать заклинания по бабушкиной колдовской книге: ведь мало просто знать наизусть все формулы, необходимо научиться наполнять их именно теми силами, которые им необходимы. Вон как легко рассыпались чары, наложенные магом, куда более могучим, чем я!

Поплотнее завернувшись в куртку Дара и мстительно наплевав на защитный контур, я принялась расхаживать между деревьями. Мне было необходимо не только согреться, но и решить, что же делать дальше. Сидеть на опушке, злобно придумывая варианты мести, мне было скучно, тем более, что некоторую но только некоторую! долю правоты в действиях молодого чародея приходилось признать. Бежать же сломя голову вслед за ними с криками: «Подождите меня! Я тоже хочу посмотреть на настоящего живого дракона!» что-то не хотелось. Конечно, было можно ломануть через лес и самостоятельно отыскать дорогу к лагерю, чтобы уже там сидеть с гордо поднятой головой и ждать появления Дара и Радоша. От этого соблазнительного варианта меня удерживало, во-первых, то, что я не знала заклинания ночного зрения, во-вторых, возможность легко заблудиться в незнакомом месте, а в-третьих, банальный страх.

Словом, куда ни кинь — всё клин.

И даже костер развести нельзя!

Усевшись на сухую кочку, заросшую вихрами прошлогодней травы, я подняла повыше воротник куртки, спрятала руки в рукава и принялась вглядываться туда, где в какой-то четверти версты от меня вздыхал и возился сплошной мрак.

Вдруг темнота за моей спиной пошевелилась, тихонько щелкнула, и мой рот зажала чья-то рука лапа? иная конечность? в которую я, не растерявшись, вцепилась со всех своих зубов. Темнота сдавленно зашипела, непонятно ругнулась, сделала какое-то движение, и вместо ладони во рту очутилась гадкая на вкус тряпка — кляп. Затем моя голова была ловко обмотана полосой плотной ткани, а руки и ноги спутаны крепкой веревкой. Я отчаянно забилась на месте, стараясь освободиться от удерживающих меня пут. Укушенная темнота издала несколько негромких звуков, напоминающих щелчки и клекот, и я с ужасом почувствовала, как вокруг меня сжимаются твердые, как сталь, обручи. Ещё щелчок — и земля из-под меня ушла, а воздух наполнился упругими хлопками огромных крыльев. Ледяной ветер попытался сорвать тряпку с моей головы, но безуспешно. Снизу послышался грохот, свист, обручи сжались чуть сильнее, делая больно, и меня куда-то стремительно понесло.

Летели мы недолго. Как раз столько, чтобы не успеть замерзнуть окончательно и бесповоротно. Ещё я сумела на время загнать куда поглубже охватившую меня панику и сообразить, что меня уносит в неизвестном направлении огромная птица, а, может, и дракон, но это уже было сложнее представить. Для чего я понадобилась моему похитителю, думать не хотелось. Съест сам? Накормит деток? Сварит в зелье? Доставит к хозяину? Это ещё не самые плохие варианты. В мою не лишенную фантазии голову пришло и что похуже.

Полет окончился так же неожиданно, как и начался. Совершенно бесшумно, если не считать шелеста невидимых крыльев, мы опустились на землю. Стальные обручи разжались, и тут же чьи-то руки или всё-таки лапы? ловко подхватили и куда-то поволокли извивающуюся и злобно мычащую меня.

О, боги! Куда же он меня тащит-то? Глухие шаги того, в чьих лапах я билась, безуспешно пытаясь освободиться от опутавших меня веревок, сменились гулким топотом, больше напоминавшим удары тяжелого кузнечного молота по наковальне. Эхо весело их подхватывало и принималось радостно скакать вокруг, создавая иллюзию, что за нами несется целый отряд латников.

Это где ж надо идти, чтобы так громыхать? У них тут что, полы из железа?!

Уй-я!!! Похоже, угадала: меня бесцеремонно бросили на пол, и я со всей силы приложилась локтем и боком о его жесткую холодную поверхность. Зловеще лязгнула дверь, шаги глухо прогрохотали, удаляясь, и всё стихло. Я осталась наедине со звуком своего тяжелого дыхания и болью в ушибленных частях тела и неудобно вывернутых руках. Плотная тряпка, обмотавшая голову, плохо пропускала воздух, который, похоже, и так не отличался свежестью.

Запястья мне скрутили на славу: сколько я ни пыталась вытащить хоть полпальца, веревка затягивалась всё сильнее. Или это так отекли связанные за спиной ладони? Словом, о попытке освободиться пришлось забыть: распухшие пальцы вскоре и вовсе потеряли чувствительность. Вот демоны, так ведь и без рук остаться недолго! Чем тогда колдовать-то буду?

На смену этой «приятной» мысли пришла другая, не менее жизнеутверждающая: вряд ли меня приволокли в это гостеприимное место, чтобы попозже извиниться и отпустить на все четыре стороны. Так что сейчас я должна беспокоиться не о том, смогу ли я в будущем колдовать, а о том, сразу меня убьют, или сперва как следует помучают.

Постепенно мысли становились вялыми, равнодушными; время растянулось в бесконечность и замерло — я начала медленно тонуть в болоте тупого безразличия.

К счастью, утонуть совсем мне не дали.

Грохнул замок, скрипнула отворяемая дверь, и стало понятно, что моё одиночество закончилось. Ничего хорошего ожидать не приходилось, и я замерла на холодном полу, напряженно вслушиваясь в приближающиеся звуки. Кто-то, уверенно стуча подкованными сапогами, шагнул через порог, а вслед за ним зашаркали, зашуршали, заскользили мягкие лапы.

— Развяжите! — властно бросил мужской голос, и кто-то мягко подхватил меня, быстро и бесшумно освобождая от веревок мои руки и ноги, разматывая противную тряпку и вытаскивая кляп. В глаза хлынул свет факела, показавшийся ярче, чем полуденное солнце. В боку сильно закололо; я мучительно закашлялась, затем перевернулась на спину и устало закрыла глаза.

А рук я вообще не чувствовала.

— Встань! — приказал всё тот же голос. В ответ я вяло помотала головой. Пусть лучше сразу меня съедят. Голос же немного выждал и велел: — Поднимите ее!

Сильные руки вздернули меня за локти и привели в вертикальное положение. Потоптавшись на месте, я нащупала спиной жесткую стену и оперлась на нее, прикрыв локтем лицо. Постепенно дурнота немного отступила, а глаза начали привыкать к свету. Выглядывая из-под руки, я смогла рассмотреть, что нахожусь в довольно просторном зале с очень высоким потолком, теряющимся во мраке, причем его стены и пол оказались каменными! Ничего себе! Мне никогда прежде не доводилось бывать в подобном помещении: дома в Синедолии строят исключительно из дерева, лишь изредка ставя избу на каменное основание или даже подклет. Интересно, как же тут можно жить? От серых выглаженных камней исходил могильный холод.

Именно такого цвета был похожий на скалу замок, возвышавшийся посреди долины. Впрочем, я и так догадывалась, куда меня приволокли.

У дверей столпилось с полдюжины странных фигур в длинных, под цвет стен, балахонах с низко надвинутыми капюшонами. Чуть поодаль от них, недовольно разглядывая свои пудовые кулаки и время от времени озираясь, переминался с ноги на ногу здоровенный бородатый дядя в льняной рубахе распояской и рваных штанах, заправленных в высокие бродни. Лицом к ним и спиной ко мне стоял высокий мужчина в отороченном темным мехом плаще, ниспадающем широкими прихотливыми складками, и тяжелых сапогах со шпорами. Его длинные волосы небрежной волной рассыпались по широким прямым плечам. Мужчина что-то негромко говорил — судя по всему, отдавал приказания людям в балахонах; те по очереди сгибались в поклоне и выскальзывали из зала.

Хозяин замка. Злодей-некромант, уничтоживший пол-Синедолии. У меня не было сомнений, в чьи лапы я угодила.

Что-то знакомое было в посадке его головы, властных движениях руки, затянутой в черную кожаную перчатку с раструбом, в манере держаться. Я пристально вглядывалась в незнакомца, пытаясь сообразить, кого же он мне может напоминать, но свет факелов показался мне ослепительно ярким лишь по сравнению с кромешной темнотой. На самом деле их тусклый свет едва разгонял сумрак по углам.

Наконец, последний капюшон, прихватив с собой бородатого дядю, покинул зал, и мужчина в плаще обернулся.

Ноги отказались меня держать, и я медленно сползла по стене на пол.

Передо мной стоял Дар…

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга: он — сурово нахмурившись, я — открывая и закрывая рот в бесплодных попытках обрести утерянный дар речи и рассказать подлому лжецу всё, что я о нем думаю.

О боги, боги! Значит, я была с самого начала права, и именно он оказался тем самым некромантом-убийцей! С самого первого дня Дар виртуозно обманывал меня, водил за нос; ему удалось обвести вокруг пальца даже мою несговорчивую интуицию, упорно твердившую, что он — вовсе не тот, кем старается казаться.

И я поверила ему — наперекор внутреннему голосу. Я даже… но об этом уж точно не стоит! Он добился того, что я доверчиво последовала за ним…

Я закрыла глаза. Всё кончено. Я не справилась и теперь должна погибнуть. Более того, за мной на верную смерть отправились Ванятка, Тинка, Горыныч, Степка, и даже хитрый оборотень Радош, на свою рыжую голову повстречавший нас на своем пути. Мне не удалось найти того, кто помог бы защитить мой Черный Лес, да и всю Синедолию в придачу.

По моему лицу текли злые, безнадежные слезы.

…а, собственно, за каким таким бесом Дару понадобилось это счастье?!!

Нет, моё любопытство так безропотно умирать вовсе не желало!

Зачем тащить через леса, горы и долы девчонку в сопровождении непоседливого мальчугана, старой говорящей лошади, вредного болтливого кота и грача, имеющего обо всем собственное мнение? Для чего с риском для жизни пробираться сквозь туман, форсировать ядовитую реку, мерзнуть на ветру и терпеть выходки нахального оборотня? Чтобы заманить нас в свою собственную долину, надежно укрытую от посторонних глаз? Да к чему всё это?!! Не проще ли было убить всех нас на месте — чтобы не путались под ногами?!

Дар заговорил первым.

— Ты кто такая?

А это ещё как понять? Что значит «кто я такая?» Ты что, сам не знаешь? Это кто ты такой, если уж на то пошло?!

— Ты что, не понимаешь человеческую речь? — он высокомерно приподнял правую бровь. — Повторяю: я желаю знать, кто ты такая и как очутилась в моей долине. Советую тебе отвечать: в противном случае придется тебя заставить говорить. В моем распоряжении есть немало крайне неприятных способов сделать тебе очень больно, так что в твоих интересах не доводить до этого.

Неся эту ахинею, чародей сделал несколько шагов вперед и очутился прямо передо мной в круге зыбкого света, отбрасываемого факелами.

Я чуть не расхохоталась от облегчения, на миг позабыв, где нахожусь.

Передо мной стоял вовсе не Дар!

Правда, отличить их друг от друга было нелегко. То же узкое лицо с правильными, чуть резковатыми чертами, такие же длинные темные волосы Дар, правда, чаще всего завязывал их на затылке в хвост. Тот же возраст, рост, осанка, разворот плеч, посадка головы, жесты. Но у стоящего передо мной мужчины подбородок был чуть тяжелее, волосы немного светлее, по левой щеке змеился довольно приметный шрам, нос хищно горбился, а темные, почти черные глаза обдавали меня холодом и презрением.

И ещё. Я не сразу сообразила: этот высокий ледяной голос никак не мог принадлежать Дару.

Боги всемогущие! Какое счастье, что это не он!

Я была готова запеть!

Видимо, на моем лице отразилась богатая гамма взаимоисключающих переживаний. А если учесть, что всё это время я громко ойкала, оттирая друг о друга затекшие руки, которые раз за разом взрывались болью, то выглядела я, судя по всему, довольно интересно. На лице мужчины, внимательно наблюдавшего за мной, появилось выражение брезгливого сожаления. Возиться с сумасшедшей бродяжкой — что может быть противнее?

— Ты собираешься отвечать? — нетерпеливо поинтересовался он. Я старательно закивала:

— Травница я, люди Веславой кличут, — и скромно опустила глаза.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать, — на всякий случай не грех и приврать.

— Замужем?

— Девица, — мои щеки залил стыдливый румянец. Фокус, кстати, нехитрый, освоенный ещё в глубоком детстве.

— Значит, говоришь, девица? — удовлетворенно повторил некромант. — Колдовать умеешь?

— Да вы что? — я несколько раз возмущенно хлопнула глазами. — Я девушка честная! Так, травки разные в лесах собираю, отвары делаю, настойки всякие, притирания там… да я и без ворожбы поганой любой корове больное вымя вылечу! А что? — я постепенно входила в роль селянской травницы-самоучки, не забывая закрывать свои мысли от подслушивания, а то знаем мы этих чернокнижников! — Если кому лихорадку полечить надо, или там мозоли, может, замучили — так милости прошу! Мои травки всегда при мне, — и я выразительно похлопала себя по карманам, попутно установив, что на мне, на манер капусты, накручено сразу две куртки: одна — моя, а вторая — трофейная, княжеская. Драгоценная сумка осталась в лагере под Ванькиным присмотром, и хорошо, что осталась. В противном случае прикидываться безобидной травницей стало бы гораздо сложнее: бабушкина колдовская книга, а также мешочки с сушеными крыльями летучих мышей, русалочьими хвостами и толченым зубом дракона сами бы всё рассказали обо мне…

— Что ты несешь? Какие ещё мозоли? — раздраженно отмахнулся двойник Дара. — Быстро говори, кто ещё с тобой пришел? И что вам тут надо?!

Мысли заскакали в моей голове, как мыши в амбаре. Если сразу не велел убить, а начал расспрашивать, то, может быть, ещё не всё безнадежно? Зачем-то я ему понадобилась живой. В жертву там принести, или разобрать на части и в зелье сварить…. Шутка.

В любом случае, едва я поняла свою ошибку, малодушное желание сложить лапки и сдаться без борьбы растаяло, как одинокая тучка в полдень.

— Дяденька, — я таинственно вытаращила глаза и понизила голос, — да тут ведь, говорят, где-то настоящие драконы водятся! А в пещерах-то у них лежат-пропадают несметные сокровища! Вот мы с братьями Панисием да Донатом вспомнила я тётки-Брониных отпрысков и решили те сокровища добыть! Стали бы мы тогда первыми богатеями на селе — так у меня б тогда отбою от женихов не было! Очень уж нам с братцами хочется в тех женихах, как в сору покопаться… — памятуя о пристальном взгляде моего тюремщика, я живо представила себе круглую гладкую физиономию Петраша, сына мельника из Березовки и первого парня на деревне. — Скажите, дяденька, а вы, часом, не знаете, где нам с ними тех драконов сыскать?

«Дяденька» посмотрел на «племянницу» с видимым отвращением.

— Какие тебе ещё драконы, какие сокровища? — процедил он. — Да как вы вообще сумели сюда пробраться, убогие? Вы же шли со стороны Синедолии? Отвечай, как вам удалось перейти через Мертвую реку?!

Ага, значит, ты тоже называешь эту милую речку Мертвой?

— Вы что, дяденька? — я помахала ресницами. — Мы никакой Мертвой реки и не видали. После Пиляйки нам встречались только ручьи. Правда, в соседней долине мы переходили какое-то пересохшее русло; там вокруг ещё всё было выжжено, будто пожаром, да только никак не пойму, чему ж там было гореть-то? Сплошные ж камни кругом!

Лицо чернокнижника уродливо перекосилось от злобы, и он в сердцах произнес несколько слов на непонятном языке, причем было ясно, что не стихи читал. Но мой фокус удался: он явно поверил в то, что мы перешли долину по следам какого-то сгоревшего там бедолаги — похоже, история, рассказанная нам Радошем, была хорошо известна хозяину серого замка.

Колдун быстро взял себя в руки.

— Ну, и куда же делись твои братья? — хмуро поинтересовался он.

— Так, дяденька…

— Не смей называть меня дяденькой! — наконец-то взорвался некромант. Я опять с готовностью затрепыхала ресницами техника подсмотрена у селянских девчат; вот ведь: всю жизнь я над ними подсмеивалась, а глянь — пригодилось-таки!.

— Ну, а как же мне вас тогда называть, дяденька?

— Зови меня Повелителем, — буркнул он.

Я пощелкала языком, пожевала губами, а затем решительно замотала головой:

— Па… по… нет, не выговорю! Слишком длинное слово!

Двойник Дара, похоже, обалдел от моей тупости.

— Так зови Хозяином! — с досадой бросил он.

— Вот ещё! Не буду! — надулась я. — Это у Жучки хозяева есть, да у Бурёнки, а я — девушка честная, а скоро ещё и богатая стану! Какой такой ещё хозяин? Срам один! — и отвернулась, вздернув нос и теребя кончик растрепавшейся косы.

Колдун от изумления даже рот раскрыл, да так закрыть и позабыл.

Да, мой милый, это тебе не балахонами командовать. Коль уж ты меня сразу не убил, я постараюсь доставить тебе, гаду, несколько незабываемых моментов!

— А у вас имя есть, дяденька? — невинно спросила я.

Ага, щас, так он мне и сказал! Кто ж врагам такие вещи выбалтывает? Этак и злые чары можно привязать — на имя-то!

Но хозяин замка, видно, окончательно решил, что большей дуры, чем я, свет ещё не видывал.

— Меня зовут Владан, — поморщившись, поведал мне он, но тут же спохватился: — но ты должна обращаться ко мне «господин Владан», поняла?

Я закивала, решив пока не перегибать палку.

— Так куда пошли твои братья? — тоскливо переспросил меня некромант Владан, притомившийся от беседы со мной.

— А дракончика посмотреть! — с готовностью откликнулась я. — Там в темноте кто-то шипел и стрекотал, так они сказали — то дракон, да пошли разведать, где его сокровища лежат, да когда их забрать можно. А мне велели их на косогорчике дожидаться. А меня твои слуги унесли! Нехорошо это, господин, братья-то придут, а меня и нет…. Опозорили вы меня! Если в нашем селе кто про такое дело прознает, не видать мне женихов, как своих ушей! — для достоверности я громко хлюпнула носом.

Но на этот раз выпущенная стрела улетела в болото. Колдун не обратил внимания на мою прочувственную тираду, занятый собственными мыслями.

— У дубов, говоришь, на косогоре? — он что-то прикинул на пальцах. — Ну, так Нукера сегодня и завтра вполне можно не кормить.

— Кого-кого?

— А как раз напротив того «косогорчика» живет мой болотный дракон по имени Нукер, — злорадно пояснил Владан. — Он отличается крайней прожорливостью, а ест всё, даже птиц на лету хватает. Судя по твоим словам, он сегодня неплохо позавтракал двумя недотепами!

По-хорошему, тут мне было положено разрыдаться — по безвременно усопшим братцам. Но я решила пока не доставлять своему тюремщику такого удовольствия.

— Да прям! — я вызывающе уперла руки в бедра. — Это кто ещё кого съест! Мои братья на кулачках пол-деревни за раз побивают! Все, все сокровища у твоей ящерицы заберут!

— Ага, — кивнул колдун, — если они такие же бараны упертые, как их сестра, то дракон точно подавится их рогами!

— Сам ты баран! — огрызнулась я, не желая уступать завоеванные позиции. — Похитил девушку, а теперь обзываешься!

— Слушай, — возмутился злодей, — ты что, не понимаешь, что твоя жизнь находится в моих руках?! Мне достаточно лишь пальцем пошевелить, и от тебя даже мокрого места не останется! А ты мне хамишь!

— Ну вот, а теперь ты мне ещё и угрожаешь! Сперва обзываешься, а потом — такое…. А я, между прочим, есть хочу, мне, в отличие от твоего дракона, никто и кусочка хлеба не принес! И одежда моя вся промокла, пока твои прислужники меня похищали, да в темницу кидали. Не волнуйся, можешь на меня сил не тратить: я и сама отличненько тут загнусь от голода и холода!

А вот тут уже без рыданий было никак не обойтись. Я не растерялась и выдала целый фонтан слез, сопроводив их вполне художественными подвываниями. И заметьте, никакого колдовства, полностью натуральный продукт! Магию этот чернокнижник бесов мигом бы учуял.

Оказалось, что на зловещих некромантов простые женские слезы действуют ничуть не хуже, чем на шорников, мельников или кузнецов! Вскоре давешний бородатый мужик молча отконвоировал меня в просторную комнату, располагавшуюся в башенке: нам пришлось долго карабкаться по узкой каменной лестнице, завивавшейся вокруг толстой опоры.

К моему разочарованию, стены и пол отведенного мне помещения были всё из того же гладкого серого камня. Я же прекрасно помнила слова Дара: мага земли достаточно поместить в каменной башне, чтобы разорвать природную связь с его стихией и таким образом лишить возможности восстанавливать силы.

В комнате имелось довольно широкое окно, забранное частой решеткой, что само по себе показалось мне странным: от подоконника до мощеного брусчаткой двора замка было не меньше двух десятков саженей. Кроме того, кто-то старательно зачаровал всю комнату, включая окно и дверь: колдовать в ней было не только бесполезно, но и небезопасно. Этот «кто-то» не очень-то и старался замаскировать свою магию, так что я ее почувствовала, едва успев шагнуть через порог. Клетка для чародеев, а?

Несмотря на то, что из предметов мебели наличествовали только пара табуреток, дощатый стол, очаг в стене пустой и холодный, небольшая ширма в углу да довольно широкая кровать под балдахином, явных поводов выражать свое недовольство размещением я не нашла. В самом деле, не могла же я пожаловаться на чары, мешающие колдовать, или на хмурое привидение, которое втихаря шпионило за мною, осторожно выглядывая из кладки. Вот когда оно заявит о себе напрямую, тогда и я получу возможность громко выразить свой протест по поводу подобного соседства.

Но, выбрав в качестве примера для подражания главную Сосновскую красавицу Марёну и ее манеру общения с любым представителем мужского пола в возрасте от семи до семидесяти лет включительно, я собиралась неукоснительно следовать образцу. Ничего, что этот самый образец выше меня на полголовы и располагает недоступными мне пышными формами, милыми селянскому глазу. Главное — уверенность в себе! Вон, говорят, в городах, напротив, ценят изящество и субтильность.

Так вот, вышеупомянутая девица ни в коем случае не смирилась бы с тем, что ее засунули в какую-то одинокую башню, где весело подвывал ветер, протискиваясь через щели в свинцовых рамах.

Подойдя к двери, я решительно забарабанила по тяжелым дубовым доскам. Как ни странно, ждать ответа не пришлось: судя по всему, бородача оставили меня караулить, либо он просто не успел далеко уйти.

— Дядечка, — проникновенно завела я, вздрагивая ресницами и умильно заглядывая ему в глаза, — но тут так холодно! И мне необходимо помыться и переодеться, скажите, а где тут у вас банька? И когда же мне принесут поесть? А то где ж это видано: честную девушку голодом да холодом морить?!

Ну, тут, похоже, любой выстрел попадет точнехонько в цель! Этот «дядечка» против моего беспробудного нагловатого кокетства совсем не возражал. Правда, круг моих запросов заставил его серьезно призадуматься, чем он и занялся, старательно вороша свою и без того кудлатую бороду. Поскрипев мозгами я терпеливо разглядывала его восхищенными глазами, мужик в конце концов сообразил, что же я от него хочу, обрадовано мне закивал и куда-то помчался, бухая сапогами по узкой лестнице. Правда, дверь запереть не забыл…

Вскоре он вернулся, но на этот раз не один. Вместе с ним пожаловала охапка дров, вместительная купель совершенно пустая, небольшой сверток с какой-то мягкой рухлядью, блюдо с вяленым мясом и краюхой хлеба, кувшин, а также существо в балахоне с низко опущенным капюшоном. Из всего перечисленного бородач нес только дрова, а остальное летело само, подчиняясь легким движениям серых костлявых пальцев, выглядывающих из широких рукавов хламиды.

Я кокетливо приподняла брови и изогнула губы в усмешке: дескать, а мыться я в пустой лохани буду, что ли? Но дрова, повинуясь безмолвным командам, сноровисто нырнули в очаг и сразу вспыхнули, а купель приземлилась на пол, и в ней тут же заплескалась вода. Капюшон небрежным щелчком запустил туда мерцающую точку, и над лоханкой заклубился пар.

Так-так! Значит, здесь блокируется не вся магия, а только чужая! Запомним, авось пригодится…

Сидя в горячей воде, я едва не заснула — помешали разнывшиеся от тепла запястья. Заклинание, нагревшее воду, долго не давало ей остыть, и мне удалось не только хорошенько вымыться самой, но и выстирать крепко перепачканную одежду. В доставленном свертке оказалось длинное платье невиданного фасона: ровного темно-голубого цвета, с узкими рукавами и довольно большим вырезом, оно было перехвачено под грудью поясом и ложилось на пол мягкими ровными складками. К платью прилагались смешные башмачки без задников чтобы быстро не бегала?! и теплый плащ того же цвета.

Одеяние было мне немного длинно, но я подавила в себе естественное желание укоротить его с помощью колдовства, подозревая, что об этом тут же станет известно моим тюремщикам. Вместо этого я мужественно подобрала подол и устроилась у огня, разбирая влажные волосы на пряди и грызя жесткое мясо.

Два дня я провела в полном одиночестве, не считая кратковременных визитов бородача в компании балахона, которые время от времени приносили мне еду. Заняться было совершенно нечем, а попросить, чтобы мне принесли хоть несколько книг, я по понятным причинам не могла: не тот образ выбрала. Всё, что мне оставалось — это сидеть у распахнутого окна и целыми днями разглядывать открывавшийся из него вид. До рези в глазах я всматривалась в подернутые едва появившейся листвой кроны деревьев и лиловые холмы в надежде заметить хотя бы намек на присутствие моих друзей, но только птицы изредка оживляли пейзаж. В голову настойчиво лезли разные мысли — одна неприятнее другой.

На третий день с утра пораньше я поняла, что пришло время для решительных действий. От безделья я начала потихоньку сходить с ума, к тому же я хорошо помнила о том, что время работает против нас. А значит что? Рискнем…

В то утро не успели Бородач и Балахон зайти в моё узилище, как я, заливаясь горючими слезами, потребовала немедленной встречи с их хозяином. Балахон сделал попытку оставить мои слова без внимания, но я наддала, и жалостливый Бородач нахмурился, решительно дернул своего напарника за рукав, едва не оторвав оный, сердито забурчал и поволок того за собой. Колдун попробовал было возразить, но упорхнул за дверь, увлекаемый медвежьей лапой. Горшок с кашей и кувшин с водой, до этого момента непринужденно парившие в воздухе, сразу потеряли летучесть и смачно приложились об пол, разлетевшись на мелкие осколки, крупинки и брызги. А и ладно! Всё равно я завтракать не собиралась, по крайней мере, здесь и сейчас.

Однако пришлось подождать. То ли некромант был сильно занят своими злодейскими делами, то ли он просто любил поспать, но я уже шмыгала носом из последних сил. Совсем перестать хныкать было нельзя — привидение увлеченно за мной подглядывало, так что просто сидеть, надувшись, было бы неубедительно. Несколько раз, заслышав его возбужденное сопение, я принималась подвывать, чем доставляла призраку-шпиону чистую детскую радость.

Наконец на лестнице послышались шаги, стукнул открываемый засов, дверь распахнулась, и в мой застенок шагнул господин Владан собственной персоной.

Вот тут мне даже притворяться не пришлось: негодяй был всё-таки настолько похож на Дара, что, как и при нашей первой встрече, у меня на миг перебило дыхание. Слезы так и брызнули из глаз, но я резко выпрямилась и усилием воли остановила водопад: всё, что надо, мой противник уже увидал, а вот позволить ему любоваться распухшим носом в мои планы не входило. Приличный румянец и слегка покрасневшие глаза — это как раз то, что нужно!

Сегодня мой похититель глядел на меня с куда меньшим отвращением. Я бы даже сказала, что в его темных презрительных глазах промелькнула крошечная искорка удовольствия. Да кто ж спорит-то? Нет слов: смотреть на нарядно одетую барышню сегодня я вновь вырядилась в присланное мне темно-голубое платье и даже распустила по плечам до скрипа вымытые волосы гораздо приятнее, нежели лицезреть перед собой чумазую лохматую деваху. Более того, по мере разглядывания преображенной меня, глаза колдуна начали приобретать откровенно сальное выражение. Похоже, ещё немного, и он будет вовсе не прочь употребить девицу по прямому, так сказать, назначению. Бр-р-р-р!!!!

Тем не менее, его голос прозвучал крайне холодно.

— Мне передали, ты хотела меня видеть. Что тебе надо?

О как! Знай свое место, деревенщина! Мои глаза послушно моей же воле! налились свежей порцией слез, а горько дрогнувшие губы проговорили:

— Мне скучно…

Ура! Похоже, на этот раз мне удалось его достать! Я немного полюбовалась на выпученные от изумления глаза колдуна, немедленно утратившие выражение снисходительного высокомерия, послушала, как булькают в его горле застрявшие там плохие слова, и с удовлетворением убедилась, что он вовсе не так уж и похож на нашего «князь-воеводу», как повадился дразниться ехидный Радош. Выждав ещё чуть-чуть, я прочувствованно повторила:

— Мне так скучно! Я просто умираю от тоски!

— Ну, ты даешь! — выдохнул Владан, разом подрастеряв похотливую ухмылку. — Ты что ж, на ярмарку приехала?

Он хотел ещё что-то добавить — не менее едкое — и даже открыл рот, но я его решительно перебила:

— Меня, если ты позабыл, похитили и приволокли сюда насильно! Я, к твоему сведенью, никого об этом не просила! Это что же получается: надругался над несчастной девушкой…

— Да что ты врешь?! — искренне возмутился некромант. — Я тебя и пальцем не тронул!

— Тронул-тронул, — покивала ему я. — Опозорил перед братьями, а теперь что — в кусты? Засунул в какой-то каменный мешок, держишь в одиночестве, моришь голодом!

Может, и не стоило так хамить повелителю Долины Драконов, могущественному чародею, наглядно продемонстрировавшему половине Синедолии свои возможности? Однако что-то мне подсказывало: стоило, да ещё как! Не привыкший к такому обращению чернокнижник от неожиданности ушел в оборону:

— А можно подумать, ты в своей деревне во дворце жила!

— Дворец — не дворец, а хоромы у нас знатные, ещё батюшкой строенные! — спесиво надулась я. — Батюшка-то, чай, не мужиком-лапотником век коротал! Торговал он с прибытком немалым, по всей Синедолии товары возил, а то и в иные земли хаживал. Избу он с тех прибытков выстроил, высокую, светлую, в два жилья, да службы разные — подворье у нас немалое! Всё живое, деревянное, сердце радуется. А здесь? Камень мертвый, фу!

— Да что б ты понимала?! — повысил голос обескураженный колдун, не особо впечатленный успехами «батюшки» на торговом поприще. — Это ж замок, не изба! Тебе понятно: за-мок!

— И что с того? — я насмешливо прищурилась. — Замок, замок! Вот у нашего великого князя замок — это да! А здесь — скала скалой, живешь, как в пещере. А потом, что я тут видела?! Темницу да келью в башне? Может, тут у вас расписные терема понаставлены, да только я вот на серый камень вынуждена любоваться, да пустую кашу жевать… и та рассыпалась! — я прикусила нижнюю губу и слегка отвернулась от моего тюремщика — вроде как пытаясь скрыть не к месту навернувшиеся слезы. Разваренная крупа сиротливо валялась на полу в окружении черепков, немым укором свидетельствуя в мою пользу.

Ну вот, наконец-то дошло! Немного помявшись и задумчиво посопев, злодей пригласил меня разделить с ним трапезу. В награду я постаралась выдать ему самый восхищенный взгляд из Марёниного арсенала. По-моему, получилось совсем неплохо!

Похоже, в этой каменной орясине под названием «замок» легко могли разместиться Мутные Броды целиком с Березовкой и Сосновкой в придачу. После того, как я умудрилась сползти в длинном платье по винтовой лестнице, Владан повел меня огромным, всё время забирающим влево коридором, конца-края которому не наблюдалось. Я с трудом поспевала за чародеем. Противное платье путалось в ногах, неудобные туфли без задников всё норовили свалиться, и больше всего на свете мне хотелось зашвырнуть их в темный угол и идти босиком, завязав подол узлом выше колен. К сожалению, я прекрасно знала, что ни одна селянская красотка в жизни себе не позволит подобных вольностей — если, конечно, она по совместительству не лесная ведьма, привыкшая всю жизнь щеголять в мужских штанах. Поэтому я обреченно плелась за моим мучителем по бесконечному каменному коридору, старательно подбирая юбку, ловя на ходу гадкие тапки, ругаясь сквозь зубы словами, которые вовсе не следовало знать юной невинной деве, и размышляя, не является ли путешествие по замку вариантом утонченной пытки для особо дорогих гостей.

Порой мимо нас скользили уже ставшие привычными серые балахоны. В просторном зале, через который лежал наш нелегкий путь, мы наткнулись на компанию из полудюжины этих безликих существ. Сдвинув островерхие куколи {13}, они словно шушукались между собой, впрочем, не производя при этом ни звука. При виде Владана балахоны обернулись к нему, слаженно поклонились и шмыгнули прочь.

— Твои слуги? — небрежно поинтересовалась я. Предательский подол незаметно зацепился за острый каблук, и я с вымученной улыбкой пыталась его незаметно высвободить.

— Единомышленники, — качнул головой колдун. — А почему ты спрашиваешь?

— Ну-у-у, — я кокетливо повела глазами, делая вид, что остановилась полюбоваться видом, открывающимся из высокого стрельчатого окна, — интересно же, как устроена жизнь в этом огромном замке, принадлежащем такому могущественному мужчине!

«Могущественный мужчина», явно не ожидавший комплиментов от капризной особы, покосился на меня с подозрением, а затем гаденько улыбнулся:

— Что ж, если ты так хочешь, я покажу тебе мой замок.

Умница. Наконец-то до тебя дошло, чего мне от тебя надо! Какая тут к бесам еда?! Пойдем скорее разнюхивать все твои секреты!!

Я вздохнула, и покорно шагнула в отворенную передо мною дверь.

Завтрак, накрытый в неожиданно уютном небольшом покое для хозяина замка, заметно превосходил мои ожидания. Я заставила себя с аппетитом съесть зажаренную на вертеле перепелку, два блина и карася в сметане, выпила кружку горячего сбитня и ухватила из серебряной миски моченое яблочко, послав Владану нежную улыбку. Всё это время маг лениво щипал с большого блюда темное копченое мясо, прихлебывая травяной отвар.

Иногда в светлицу заходили уже знакомые мне серые балахоны. Повинуясь движениям их высохших пальцев, со стола исчезала использованная посуда, одни кушанья сменялись другими. Похоже, все в замке делалось с помощью магии.

— А обычных слуг у тебя нет? — Я кокетливо сунула в рот тянучку, и она тут же склеила мне челюсти, так что слова пришлось цедить.

— Они мне не нужны, — Владан пожал плечами.

— И какая разница? — пробубнила я, втихаря отдирая от зубов сладкую замазку. Ну, скажу вам, это вещь! Надо спросить у здешнего повара рецептик: незаменимая, должно быть штука в строительстве и военном деле! Они тут, поди, с помощью этого, с позволения сказать, лакомства, свой замок ремонтируют, камни между собой скрепляют, не иначе. Теперь тысячу лет простоит — не рассыплется!

— Разница большая, — усмехнулся некромант. — Людей надо кормить-поить, им свойственно делать ошибки, рассуждать и иметь собственное мнение. Кроме того, их возможности весьма ограничены. Зачем мне эти проблемы, когда я вполне могу их не иметь? — злодей искренне наслаждался моим недоумением. Я и действительно ничего не поняла.

— А бородатый дяденька, который приносил мне еду?

— Это повар. Готовить нормальную человеческую пищу могут только люди.

Ага! Творец кулинарного шедевра установлен!

— Ты что же, хочешь сказать, что все остальные — не люди?! — я, конечно, чувствовала нечто странное, исходящее от фигур в сером, но что именно — определить не могла. Задействовать же чары распознавания было опасно: вдруг от меня как раз этого и ожидают, чтобы поймать на вранье? Простая селянка ну никак не может попытаться прощупать незнакомца с помощью магии.

— Нет, не люди, — с удовольствием подтвердил чернокнижник. — Это личи. Ты знаешь, кто это?

Боги пресветлые! Конечно, я знаю, кто такие личи, страшные темные маги — некроманты, вступившие в сделку со смертью и добровольно ставшие нежитью! Они прошли через жуткий ритуал Вечной Ночи, принесли немало кровавых жертв, а затем совершили ритуальное самоубийство, дабы достичь бессмертия и невиданной мощи своей разрушительной магии. И мне известно, что стая голодных мортисов по сравнению с одним личем — это просто утренник в храмовой школе с бесплатной раздачей пряников. Прикосновение такой твари парализует волшебников и наводит ужас на простых смертных, она отражает большинство направленных на него чар, да и заговоренным оружием её взять непросто.

Но всё это знаю я, лесная ведьма Веслава, а вовсе не красотка Марёна.

— Ну, и кто же это такие, Владан? — озадаченно нахмурилась сельская дива, деликатно дожевывая остатки стратегической замазки, которая, по счастью, потихоньку дотаивала во рту.

— А это такая нежить, — мерзко ухмыляясь, пояснил чародей. — При жизни же все они были могучими некромантами. Стра-а-ашно могучими!… Слушай, немедленно прекрати визжать! Они тебя не тронут без моего приказа, это понятно?

А вот это уже совсем интересно! Я-то читала, что, во-первых, личи — существа исключительно одиночные, стараются держаться друг от друга подальше ну прямо как упыри!. А во-вторых, рядом с собой они не терпят только других личей, при этом окружая себя покорной свитой из упырей, призраков, умертвий и прочей воинственной нежити. И уж никак не служат никому сами. Тут же всё наоборот: балахоны носятся по замку толпами, охотно исполняя все прихоти своего хозяина и кланяясь ему в пояс.

Похоже, покончив с делами и вернувшись в Черный Лес оптимистка, а? я посвящу остаток своих дней внесению изменений и дополнений в имеющиеся у меня книги.

Однако нужно попробовать разузнать у этого павлина, как ему удалось приручить стаю такой необычной нежити. Я вылезла из кресла, куда, изображая законный ужас, забралась с ногами, уселась поудобнее, восхищенно посмотрела на некроманта и спросила прерывающимся от волнения голосом:

— Владан, и что же, эти невероятные существа подчиняются тебе?! И ты можешь им что угодно приказать?

— Могу! — самодовольно осклабился колдун.

— Наверное, ты сам — великий волшебник! — щедро подбавила я медку. — Подумать только: ты сумел подчинить нежить! Как же тебе это удалось?!

Некромант призадумался. С одной стороны, покрасоваться перед девицей хотелось. С другой — правильно, как бы чего лишнего не брякнуть! Впрочем, собеседница была настолько глупа, что опасений не вызывала.

— Видишь ли, моя милая, — вкрадчиво сказал он, — я являюсь хранителем душ этих порождений тьмы. Так что, в их интересах безоговорочно повиноваться мне.

— А разве у нежити может быть душа? Она ж нежить! — неосторожно брякнула я. Марёнин интерес к любой нечисти, по идее, должен был бы ограничиваться вопросом «а куда от нее улепетывать?».

На моё счастье, Владан не придал странному любопытству значения.

— Вообще-то не может. Но личи довольно сильно отличаются от прочей нежити. Это, если хочешь, их элита. Когда маг проходит обряд трансформации и становится личем, большая часть его души отрывается от плоти и заключается в специальное хранилище, которое так и называется — «сосуд души», или филактерия. Если лича уничтожат, то с помощью этой самой филактерии он сможет воскреснуть и вновь обрести плоть. Вот эти ценные артефакты я и храню. Тебе понятно?

Да уж куда там понятнее? Хорошо, мерзавец, устроился! Абсолютное повиновение самых необыкновенных и могущественных в мире слуг он себе обеспечил. Та-а-ак! Кто-то там заимел свое собственное мнение?! А где тут у нас кочерга потяжелее завалялась? Хрясь по «сосуду души», и нет запасной жизни! Так что, давайте, давайте, кланяйтесь!

Узнать бы ещё, где эти сокровища спрятаны!

Пока я стремительно обдумывала услышанное, красотка Марёна в моем лице захихикала, стрельнула глазами и пропела:

— Это ж какие такие сосуды? Навроде горшков, что ли? Ха-ха!

Колдун побагровел.

— Какие, нет, ну какие горшки?! Скажи ещё — ушаты! Это же такое выражение, понимать надо! Филактерии могут представлять собою вообще, что хочешь! Хоть перстень, хоть статую. Но чаще всего это драгоценный камень или ларец.

— Ну, вот! — слегка обиделась я. — А сам сказал — сосуды! Морочишь мне голову!

— Так я ж не виноват, что ты всё буквально понимаешь!

Очень хорошо! Просто отлично! Высокомерный некромант уже начал оправдываться перед деревенской красоткой! Лесть в паре с чугунной самоуверенностью и безудержным кокетством, оказывается, действуют безотказно.

Правда, только на идиотов.

Я решительно поднялась из-за стола, отряхивая платье от крошек. Ничего себе, если я каждый день буду так объедаться, то в скором времени, наверное, обрету любезные мужскому глазу пышные формы. Ужас какой.

— Пошли! Покажешь мне свои драгоценные черепки! А что это ты так на меня уставился?! Если ты их у себя под кроватью хранишь, так я туда не пойду! Я девушка честная!

— Слышал, слышал я это уже! — проворчал Владан. — А скоро ещё и богатой станешь, так, что ли?

— И стану! — я подбоченилась и задрала нос, умудряясь смотреть на рослого колдуна сверху вниз. — Вот братья вернутся с сокровищами, так сразу и стану!

— Да сожрали твоих братьев давным-давно! — злорадно сказал тот.

— Что, косточки нашли? — деловито поинтересовалась я. — Нет? Ну, я так и думала. А драконы, часом, от несварения не помирали? Тоже нет? Вот и не болтай, чего не знаешь. Вернутся мои братики, дай срок! Всё-ё, всё спросят с похитителя их сестрицы любимой! Веди давай, показывай мне, что тут у тебя есть такого поинтереснее, тогда, может быть, и замолвлю за тебя словечко!

Владан терпеливо выслушал весь этот бред и подал мне руку, одновременно обшаривая недвусмысленным взглядом мою фигуру, которую противное голубое платье какой-то хитростью заставило появиться. Мало того, что оно путалось в ногах! При этом мягкая ткань на редкость зазывно струилась по моим бедрам, а грудь, подхваченная широким поясом-лентой, нахально округлилась и так и норовила покрасоваться в низком вырезе. То ли дело моя любимая свободная куртка с кучей карманов и штаны, заправленные в высокие сапоги!

К счастью некромант пока не определился с моей дальнейшей судьбой — то ли использовать в каком-либо общественно-неполезном обряде, то ли припрятать для себя лично. Я от всей души надеялась, что его колебания продлятся достаточно долго: целее буду. Но вот как мне выкручиваться, когда он склонится к одному из вариантов?!

Всё-таки, путешествие по огромному замку, изобилующему залами, галереями, переходами, лестницами как винтовыми, так и обычными — акт большого человеческого мужества. Особенно, если вы одеты в длинное платье и хлопающие по ногам тапки без пяток. Хвала богам, я все-таки сообразила, что совсем не обязательно покорно тащиться за вредным хозяином через пятую оружейную и седьмую трапезную подряд. На выручку охотно пришла всё та же Марёна вот ей-ей, вскоре я ее, наверное, даже полюблю! которая закапризничала и потребовала показать «что-нибудь поинтереснее».

— А всё-таки, у нашего Великого князя дворец побогаче будет! — мечтательно протянула я, искоса наблюдая за реакцией чернокнижника. И она не заставила себя ждать!

— Да неужели? — злобно прошипел он, презрительно кривя рот. — Ничего, скоро этому негодяю никакое богатство не поможет!

— Ты его не любишь? — искренне удивилась я. — А почему? Он тебе сделал что-нибудь плохое?

— А разве он хоть кому-нибудь сделал что-нибудь хорошее?

— Не знаю. Лично мне князь Велимир не сделал ничего. А тебе? Тебе лично? За что ты его так ненавидишь?

Владан мрачно посмотрел на меня исподлобья.

— Много лет назад он женился на девушке из нашего рода. Она была очень сильной колдуньей, в то время единственной в нашей семье — я родился двумя годами позже. Девушку заставили выйти замуж за правителя Синедолии — тому, видите ли, захотелось, чтобы в его потомках текла кровь магов! Жена-чародейка родила своему супругу двоих сыновей, но этот венценосный осёл не сумел сберечь ни детей, ни их мать. Они погибли один за другим. Нашей семье тоже пришлось несладко: окружение князя выместило на нас свою ненависть к покойной княгине, а овдовевший Велимир и не подумал прекратить травлю. Дело закончилось тем, что из многочисленной семьи в живых осталось лишь несколько человек, успевших бежать, в том числе и мы с матерью. Тогда ещё никто не знал, что я унаследовал от каких-то далеких предков их магический дар. Я выжил, вырос, сумел овладеть всеми тайнами магии, и вскоре проклятому князю, принесшему мне и моей семье столько горя, настанет конец! Я заберу Синедолию себе и установлю в ней свои порядки!

— А как звали ту девушку? — спросила я и замерла, заранее догадываясь, что услышу в ответ.

— Светана, — буркнул колдун.

— Кем же она тебе приходилась?

— Мой дед и ее мать были родными братом и сестрой.

Вот так-то. Неудивительно, что я сперва приняла Владана за Дара: волей богов троюродные братья оказались похожи друг на друга почти как две горошины. И оба, что примечательно — чародеи. Правда, на этом их сходство заканчивалось. Насмешливый, снисходительный Дар, отказавшийся от придворной жизни и посвятивший себя науке, ничем не походил на жестокого самовлюбленного Владана, жаждущего отмщения и власти.

— А что же ты с князем Велимиром сделаешь? — я изумленно распахнула глаза, демонстрируя полную неосведомленность в вопросах чародейства.

— Доживешь — увидишь! — угрюмо посулил колдун и с гаденькой усмешкой добавил: — Если, конечно, доживешь…

Мне отчего-то не захотелось развивать эту леденящую кровь тему. Вместо этого я сделала вид, что попросту не расслышала его зловещих слов. Так, похоже, срочно пора «включать Марёну», тем более что за разговором мы добрались до самой интересной для меня комнаты в замке: лаборатории некроманта.

— Ой, а что это такое? — защебетала я, намереваясь цапнуть со стола изящную полупрозрачную фигурку витязя. Владан перехватил мою руку в дюйме от нее.

— Ты что, с ума сошла?! — рявкнул он. — Сейчас бы без руки осталась!

Да уж конечно! Я тебе прям вот так взяла, да и поверила! Обычная статуэтка, враждебную магию я бы почувствовала. Но Марёна-то этого не знает!

С испуганным писком я отскочила подальше от стола.

— Предупреждать надо! Это куда ж ты меня завёл? Тут всё опасное, что ли? Тогда давай, показывай мне всё сам!

А посмотреть и впрямь было на что. Огромные шкафы, полные старинных книг в потертых кожаных переплетах, на полу — потускневшие от времени драгоценные ковры; стены затянуты гобеленами тончайшей работы, на которых изображены странные остроухие люди с чуть раскосыми глазами и длинными прямыми волосами. Повсюду — чучела птиц. Ещё шкафы, битком набитые травами, когтями, зубами, камнями, амулетами и прочим необходимым чародейским прикладом вот бы порыться!. Змеевики, реторты, плошки, стеклянные трубочки, щипчики, жезлы. Полдюжины котлов разных размеров, причем в двух из них бойко пузырятся зелья, и, судя по их внешнему виду, уже не первую седмицу. Оч-чень интересно! Напротив входа на стене — большущая картина в блестящей раме: высокая огненная гора, по склонам которой струится темное пламя, а над ее дымной вершиной радостно реет алый дракон с острыми шипами на спине и кучей маленьких голов на длинных-предлинных шеях.

Комментарии Владана в основном сводились к пожеланию ничего не трогать, «не то оно мне руки оторвет». Я старательно пугалась, ахала, делала большие глаза, задавала дурацкие вопросы, бросала восхищенные взгляды на «могучего чародея, повелевавшего всеми этими чудесами», а сама внимательно рассматривала лабораторию, пытаясь сообразить, может ли здесь располагаться хранилище филактерий. Кроме того, меня очень интересовали темные склянки с готовыми снадобьями, стоящие рядком в одном из шкафов, а также содержимое тех самых двух кипящих котлов. Интуиция подсказывала мне, что в злодействе, уничтожившем пол-Синедолии, не последнюю роль сыграли мастерски приготовленные зелья.

— Ну, так и где же твои драгоценные черепки? — я решила попробовать пойти напролом.

— Это ещё зачем? — изумился некромант.

— Как это — зачем? — я удивилась не меньше. — Обещал! Там, говорил, камушки красивенькие, перстеньки, шкатулочки. Показывай-показывай, не жмотись!

— Ага! Знаю я вас, девиц! Тебе покажешь — а ты и сопрешь колечко!

— Вот те крест — не притронусь! — истово перекрестилась я, подражая последователям учения Молодого Бога. — Даже близко не подойду! — Для убедительности я сделала шаг назад и спрятала руки за спину. — Ну, пожалуйста! Хоть одним глазком!

Владан немного полюбовался на моё честное лицо, скептически пофыркал носом, а затем направился к противоположной от входа стене — той самой, с картиной. Взмах рукой — и красный дракон вместе со своей огнедышащей горой отъехал вправо. Колдун прикоснулся к открывшимся серым камням, произнес короткое заклинание, и плотно притертые булыжники начали раздвигаться, открывая обширную нишу. Моему взору открылась груда крупных, с перепелиное яйцо, камней: опалов, изумрудов, рубинов, топазов. Слева от пыльной кучи стояла небольшая миска, полная перстней, ожерелий, браслетов и прочих украшений. С полторы дюжины шкатулок скромно теснились по бокам.

— Ух, ты! — выдохнула я, закатывая от восхищения глаза. — А поближе подойти можно? — Не то, чтобы меня сильно интересовали драгоценные булыжники: сваленные в кучу, они тускло поблескивали и не производили особого впечатления. К тому же, когда я думала о том, что скрывалось в них, меня начинало ощутимо подташнивать. Но мне было необходимо попытаться понять и запомнить особенности заклинания, которым чародей отпер своё хранилище.

— На три шага, — неохотно разрешил Владан. — Всё? Посмотрела? Ну, и хватит с тебя.

Повинуясь легким движениям его длинных пальцев, стена вновь закрылась, картина скользнула на свое место, и через мгновенье от тайной сокровищницы не осталось и следа.

— Понравились колечки-то? — хрипловато мурлыкнул чародей. Я внутренне передернулась, но вслух томно пропела:

— Да неужели ж найдутся на свете такие люди, кому такая красотища не понравилась бы?! А ожерелья?! А браслеты?!!

— Хочешь, подарю любое — на твой выбор?

Опс! Я быстро шагнула назад и опять спрятала руки за спину.

— Хитренький какой нашелся! Я возьму, а мне руку и оторвет! Сам же говорил!

— Да не эти же! — в голосе Владана появилась мягкая хрипотца, его взгляд стал тяжелым. — У меня в другом месте ещё есть, гораздо красивее. Пойдем: посмотришь и сама выберешь…

— Это ещё куда? — подозрительно осведомилась я.

— В моём спальном покое стоит ларец, наполненный до самого верха кольцами, браслетами, ожерельями, подвесками, очельями — всего и не перечислить… — голос замаслился и потек. — Ну что, идешь?

Так, похоже, с кокетством я всё-таки переборщила — вот где сказалось полное отсутствие опыта! У настоящей Марёны колдун ходил бы по струнке ещё очень долго, послушно, а самое главное — охотно. А мне придется посмотреть в лицо неприятной правде: Владан явно решил, что девушка пригодится ему самому. Для личного, так сказать, использования…. Конечно, некромагические обряды в этом случае пройдут без меня, что не может не радовать… ну и как мне теперь выкручиваться?! Я его, конечно, о стенку шарахну, но потом он меня живую в котел кинет.

— Ты что это удумал, а? — грозно нахмурилась я, уперев в бедра кулаки. — В спаленку к тебе пожаловать?! Да пропади твои цацки пропадом! Мои братья вернутся — ещё не то мне в подарок принесут! А я — девушка чест…

— Знаю, знаю, честная, и уже почти богатая, — подхватил маг, делая шаг вперед и пытаясь сцапать меня за локоть. Я увернулась, подхватила подол платья и резво отскочила вглубь комнаты.

Очень умно! И куда же дальше? Теперь между мною и входной дверью находился нагло ухмыляющийся колдун, снисходительно наблюдающий за моими прыжками.

Я оглянулась. В крайнем случае, можно попробовать добежать до окна и слевитировать вниз. Вряд ли у меня это хорошо получится — несколько дней пребывания в каменном мешке сделали своё дело, и мои магические силы заметно ослабли я уже научилась это определять! да и со двора замка далеко не убежишь. Но всё лучше, чем масляная физиономия и потные лапы мерзавца! Так-так-так, а что это у нас лежит на столе? Драконий зуб? Какая прелесть! Пока погожу прыгать в окно. Мы ещё поторгуемся!

Схватив желтоватый изогнутый клык, я быстро перебежала к кипящим котлам и встала между ними.

— Ну, в какой из них бросить: в правый или левый?

У-га-да-ла!!! Лицо Владана перекосилось от злости и страха, а кожа приобрела веселенький зеленоватый оттенок.

— Не смей! Вот только попробуй! Я потом с тебя заживо шкуру спущу и в кипящем масле сварю!

— А мне так и так терять нечего, — доверительно сообщила ему я. — Но хоть напоследок тебе гадость сделаю. Ведь даже малые дети знают, что, если кинуть в зелье драконий зуб, то оно испортится! Так с какого начнем? Выбирай!

— А зуб-то у тебя один! — позлорадствовал некромант, впрочем, не трогаясь с места. — Так что, нагадить получится лишь однажды!

— Ничего, — «успокоила» его я, — во второй котелок я плюну! Ядом! Или просто его переверну. Так что ты подходи, не стесняйся!

Терять мне и впрямь было нечего, так что выламываться под Марёну я перестала, и теперь зорко следила за малейшими движениями Владана. Вдруг он отошел в сторону и уселся на стоящий у стены высокий стулец с резными подлокотниками и спинкой.

— Интересно, — пробурчал он, — это у вас в деревне все девицы такие бесстрашные?

— Мы не бесстрашные, — возразила я, — мы очень даже пугливые. Но это только если нас не обижать.

— Так и будешь там стоять? — через некоторое время поинтересовался колдун. — Не надоело? Может, присядешь, отдохнешь?

— Ага, хитрый какой! — вновь «объявилась» Марёна. — Я отойду, а ты тут как тут? Цап-царап, и «колечки примерять»? Нетушки!

— Да ладно уж, не трону!

— Не верю. Давай залог!

— Какой такой залог?!

— А не знаю. Да только таким он быть должен, чтобы ты им дорожил. Обидишь меня — вмиг сломаю или разобью! Да вон хоть вот тот перстень давай, что у тебя на правой руке! Тот, тот, с прозрачным камнем.

Я сразу определила, что перстенек был непрост! Да и не стал бы этот надменный чародей носить на руке кусок простого горного хрусталя, ограненного «розой», не являйся тот серьёзным артефактом. Каким именно? Надену на руку — узнаю. Вот такие неброские колечки чаще всего под завязку наполнены магией.

— Да брось ты! — принужденно рассмеялся Владан. Он привстал со стульца, на котором сидел, но я выразительно подбросила в руке драконий зуб и кивком головы вернула парня на место. Тот послушно плюхнулся обратно и покачал головой: — Ну, зачем тебе это кольцо? Смотри, какое оно некрасивое! Давай я тебе что-нибудь получше подберу, а?

— В спальном покое? — съязвила я. — Вот спасибо тебе большое! Нет уж, я это хочу. Понравилось оно мне!

Мы немного попререкались, но, так как я располагала очень убедительным аргументом, да к тому же время от времени принималась подбрасывать его прямо рядышком с вкусно булькающими котлами могу себе представить, какая гадость в них понамешана! то вскоре колечко благополучно перекочевало ко мне. Судя по всему, некромант рассудил, что на руке не умеющей колдовать девицы он представляет собой не более, чем красивую игрушку. Может, увлечется цацкой, да и позабудет про драгоценные зелья?

Прежде, чем надеть перстень на палец, я придирчиво его рассмотрела, потихоньку прощупав на магию. Так и есть: встроенная защита, поглощение враждебных чар, подчинение воли противника. Странно — с таким-то артефактом Владан мог бы спокойно заставить меня повиноваться, но отчего-то этого не сделал. Почему?

В ответ на моей груди самодовольно нагрелась подвеска-оберег, полученная мною в Истопках от Гапки. Дескать, я тут! Всё под контролем!

Да только что же ты не отразила обездвиживающие чары, которые изловчился наложить на меня Дар?! Или его подлое колдовство исподтишка было расценено тобою как жест любви и дружбы?

Я вздохнула: сильная и одновременно слабая сторона любого артефакта или амулета заключается именно в том, что они обо всем имеют собственное мнение. С одной стороны, это позволяет им оценить степень угрозы жизни и здоровью хозяина и соответственно среагировать. Но вместе с тем, их можно хоть и довольно сложно! обмануть, например, замаскировав атакующие чары под что-нибудь невинное. Чем некоторые и пользуются, причём совершенно беззастенчиво!

Тем временем некромант глядел на меня с откровенным ехидством. И я с ним была вполне согласна: ничего, кроме насмешки, мои жалкие потуги потянуть время не вызывали. Ну, хорошо, допустим, что от магической атаки я была худо-бедно прикрыта: надеюсь, подвеска и перстень не передерутся между собой, поднатужатся и не дадут меня в обиду. Но вот грубой физической силе противопоставить было по-прежнему нечего. Вытребовав кольцо в качестве мифического «залога» но не есть же его, в самом-то деле, я ничего этим, собственно, и не добилась. Моя относительная безопасность обеспечивалась исключительно близостью дорогих сердцу некроманта снадобий, которые я легко могла испортить или разлить. Стоило сделать от них хоть шаг, и Владан вновь получал меня в своё полное распоряжение…

И он это прекрасно знал. Глумливо ухмыляясь, колдун терпеливо, как кот у облюбованной мышиной норки ждал, когда же мне надоест столбачить посреди комнаты, зажав в кулаке ценный компонент зелий.

Мы старательно буравили друг друга взглядами я — вызывающим, он — насмешливым, когда тяжелая дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель скользнул серый балахон. Неслышно ступая, он приблизился к Владану и что-то прошелестел. Лицо чародея на миг окаменело, затем он коротко кивнул, и лич, поклонившись, исчез.

Некоторое время некромант молчал, внимательно изучая рисунок на ковре у себя под ногами. Потом он поднял на меня глаза и с плохо скрываемой досадой сказал:

— Всё, игры закончились. Пошли, тебя желает видеть госпожа Тиамат.

— Кто-кто?! А я-то думала, что господин в этом замке ты!

— Я господин, а она — госпожа, — сухо пояснил колдун, — и тебе придется перед ней предстать, даже если ты перебьешь здесь всю посуду, разольешь все зелья и порвешь все книги. Но лично я бы тебе этого не советовал.

Он быстро справился со своим раздражением, но в его голосе появилась какая-то будничная обреченность, от которой меня, непонятно почему, продрал мороз по коже. Вот ей-богу, ругань и приставания пугали меня гораздо меньше, может, потому, что я была к ним заранее готова. Чего я не ожидала, так это того горького, затравленного выражения, которое тенью скользнуло по лицу чародея.

— Так это что, твоя жена? — с любопытством поинтересовалась я, хотя что-то мне подсказывала, что к личной жизни Владана эта загадочная Тиамат не имела никакого отношения.

— Нет, — буркнул тот, не вдаваясь в подробности, а затем повторил: — Пошли. Не заставляй меня тащить тебя силой. По-моему, ты уже поняла, что я легко с тобой справлюсь, невзирая ни на какие колечки. Без вариантов.

Я поняла. И поэтому последовала за ним.

На этот раз мы дошли до широкой винтовой лестницы, расположенной, как мне показалось, в самом центре замка, и начали спускаться. Петля за петлей ложились нам под ноги пыльные серые ступени, и казалось, что конца-края им нет и не будет. Свет факела плясал по каменному своду, отбрасывая зловещие дымные тени, и мне казалось, что я спускаюсь в подземное Царство Мертвых. Владан торопился; он не оборачивался, и я изо всех сил старалась не отстать от него, с ужасом думая о том, что могу остаться одна в этом мрачном месте. Туфли я потеряла примерно на третьем витке лестницы, и теперь шлепала по шершавым камням босыми пятками, наплевав на деревенские представления о приличиях и поддернув подол платья чуть не до колен.

Внезапно колдун остановился, и я с разбегу врезалась в его спину. Чародей пошатнулся, факел в его руке затрещал, а затем ярко вспыхнул. Я отскочила в сторону и быстро огляделась. Лестница закончилась, и мы стояли перед тяжелой бронзовой дверью высотой примерно в два человеческих роста, густо покрытой незнакомыми мне рунами.

Владан внимательно посмотрел на меня, криво усмехнулся и свободной рукой ухватился за витое кольцо на двери. Массивная створка подалась неожиданно легко, и вслед за моим тюремщиком я шагнула вперед, в темноту, пропитанную странным тяжелым запахом, подобного которому мне никогда прежде не приходилось ощущать.

Сперва я ничего не увидела. В обширном подземелье царила не то чтобы кромешная тьма, но густой сумрак, в котором свет факела отчего-то потускнел и стал белесым. Постепенно глаза привыкали к странному потустороннему освещению ну точно, на тот свет попала! и я заметила, что мгла в дальнем от входа конце огромного зала начала двигаться. Она бесшумно струилась, перетекала, сворачивалась в гигантские кольца, которые затем распадались и взмывали вверх. Послышался шорох, похожий на протяжный вздох, и вдруг в самом сердце пульсирующей мглы загорелись два огромных злых глаза с вертикальными змеиными зрачками.

Моим первым желанием было распахнуть мягко чмокнувшую за нашими спинами дверь и бежать прочь со всей возможной скоростью. Я быстро взглянула на Владана. Некромант стоял рядом со мною совершенно неподвижно. На его лице застыла ничего не выражающая маска. Колдун не делал попыток ни бежать, ни приблизиться к немигающим желтым глазам. Посмотрев на него, я собрала остатки мужества и осталась стоять на месте.

Между тем мгла продолжала наблюдать и действовать. Рядом с первой парой глаз вспыхнула вторая — огненно-красная, затем третья, изливавшая ледяное голубое пламя; четвертая тускло-болотная и пятая искристо-прозрачная появились у самого пола. Постепенно мгла начала наливаться темно-красным светом, по ней пробежали быстрые огоньки, и я поняла, что стою перед исполинским драконом…

Застыв на месте и разинув от изумления рот, я разглядывала гигантское чудовище. Мне показалось, что в высоту оно никак не меньше бродненского храма. Гребень на его широкой спине терялся где-то под потолком колоссального помещения. Передние лапы дракон поджал под себя, а затем обвил их могучим хвостом, украшенным парой огромных шипов. Ящер нетерпеливо постукивал шипастым кончиком хвоста по плитам пола, что придавало ему определенное сходство с котом. Огромные крылья он опрятно сложил по бокам.

Все пять пар разноцветных глаз тоже принадлежали ему. Пять исполинских голов располагались на длинных гибких шеях, которые то распрямлялись, то сплетались между собой, то пригибались к самому полу. Чудовищные пасти, в каждую из которых свободно поместилась бы корова, были слегка приоткрыты, и свет факела отражался на кривых влажных клыках.

Толстая шкура гигантской ящерицы неторопливо наливалась огнем, и я поняла, что она постоянно меняет свой цвет. Мрачное пламя перетекало из желтого в красный, тускнело до серого, вспыхивало глубоким изумрудным оттенком, а затем, едва мигнув синим отблеском, вновь начинало отливать золотом.

Несмотря на испытываемый мною ужас, любопытство привычно заработало. А как же классифицировать такого дракона? Со слов Дара я поняла, что чаще всего эти разумные ящеры разделялись всё-таки по цвету и месту обитания, иногда — по размеру или еще каким-либо признакам. Но категория цвета присутствовала непременно: к примеру, синий пещерный, пепельный туманный или малый янтарный. А этот? «Гигантский разноцветный подвальный»?!

Тем временем, все пять пар глаз уставились на меня, и в этих взглядах нельзя было прочесть ничего хорошего. Интересно, дракон меня проглотит целиком или сперва разжует?! Никогда прежде за свою недлинную жизнь я не была так близка к самой настоящей истерике.

Вдруг все пять чудовищных голов метнулись к Владану и нависли над ним. Колдун, похоже, забыл дышать.

— Почему девчонка сопротивляется моему мысленному приказу? — прошипел дракон вернее, одна из его голов — та, что с красными глазами. — Она что, ведьма?!

Некромант покачнулся, выронил факел и упал на колени.

— Госпожа… госпожа Тиамат! — просипел он. — Девчонка вовсе не ведьма. Просто на ее руке перстень Белого Дракона.

Госпожа Тиамат?! Так вот это кто! И, если верить тому, что сказал мне Владан, она вместе с ним повелевает замком и долиной. Впрочем, посмотришь на них сейчас, и становится ясно, кто тут главный!

— А откуда же у нее это кольцо? — злобно рявкнула дракониха. — Насколько я помню, с тех пор, как я подарила тебе этот перстень, ты его носил, не снимая. Как же он оказался на руке этой девки?

— Я дал…

— Догадываюсь. Вряд ли она могла отнять у тебя это кольцо силой. Остается только один вопрос: за какие такие заслуги или услуги ты отдал могучий артефакт человеческой замарашке? Ты что, не знаешь, для чего нам нужна молодая девица, не обладающая магическим даром?!

— Знаю, госпожа Тиамат, — парень покорно наклонил голову. — Но клянусь: я к ней не прикасался! Девочке было тоскливо, и я показал ей несколько комнат нашего замка, а затем она попросила у меня этот перстень. Пусть поносит денек-другой — вреда это не принесет, а ее потешит.

— Потешит, говоришь? — с подозрением протянула дракониха, и две из ее голов повернулись ко мне. Под пристальным взглядом разноцветных глаз я поёжилась и ощутила новый прилив желания бежать, куда глаза глядят. — Ну, Влад, смотри у меня, тронешь ее хоть пальцем — без пальцев и останешься. Без всех! — многозначительно добавила она, а желтоглазая голова пыхнула черным вонючим дымом.

Чернокнижник начал униженно бормотать что-то вроде «да ни в жисть», «ни за какие коврижки» и «не извольте беспокоиться», но ящерица его бесцеремонно перебила:

— Зелья когда будут готовы?

— Еще дней десять, госпожа!

— Быстрее никак не получится? — нахмурилась дракониха.

— Госпожа, это невозможно, — твердо ответил Владан, приходя в себя и поднимаясь на ноги. — Если мы хотим получить снадобья со строго заданными свойствами, то и готовить их приходится очень тщательно, не отходя от рецепта ни на волосок.

— Ладно… иди! Да смотри: за девчонку головой отвечаешь! Чтобы через десять дней она пребывала в целости, сохранности и полном здравии! Ты меня понял?!!

Пять огромных пастей злобно выщерились в лицо чародею, но тот уже овладел собой. Отвесив церемонный поклон своей клыкастой госпоже, он ухватил меня, по прежнему пребывающую в ступоре, за локоть и, не поворачиваясь к драконихе спиной, сделал несколько шагов назад. Под пристальным взглядом пяти пар свирепых глаз он нащупал на двери витую ручку, потянул за нее, и мы дружно вывалились из подземелья.

Факел остался валяться там, где упал. Кромешная темнота сомкнулась вокруг нас. К счастью, ненадолго: Владан щелкнул пальцами, и над нашими головами заплясал магический светлячок. Я проследила за ним и слабо улыбнулась:

— А зачем вообще было тащить с собою факел?

— Госпожа не любит магии, — криво усмехнулся колдун, — и терпеть не может магов. Для меня она делает исключение. А вот личи сюда без крайней нужды даже и не приближаются.

— Поэтому она и рассердилась, что я могу оказаться ведьмой?

— И поэтому тоже, — мы начали медленно подниматься по лестнице.

— А почему ещё? — не унималась я.

— Ну… как тебе сказать… — чародей явно подбирал слова. — Вскоре будет проведен один очень важный… кхм… обряд. Мы готовились к нему несколько лет. И для того, чтобы он успешно прошел, требуется присутствие… хм… молодой непорочной девицы… без магических способностей… да вот, собственно, и всё!

— Присутствие в качестве кого? — подозрительно уточнила я.

— В качестве гостьи, разумеется! — с большим воодушевлением ответил некромант. — Как видишь, ничего такого!

Да-да, как же! Муха тоже приходит на обед к пауку в качестве гостьи! Я безмятежно улыбнулась и томно спросила:

— А обряд красивый? Мне там не будет скучно?

— Да ты что?! — очень искренне воскликнул Владан. — На свете просто нет ничего интереснее! Да любая девица с радостью умерла бы за одну только возможность увидеть его хоть краешком глаза! Вот как тебе повезло!

Это точно. Кто везет, тому и везет. Так глубоко я в жизни не влипала!