"Приключение" - читать интересную книгу автора (Агафонов Сергей Валерьевич)

Глава III

Коля встал и занял место у чайного столика. Ему налили ароматного чаю, отрезали булки, намазали её маслом, а сверху положили овальчики свежего огурца. Молодой человек с аппетитом принялся за еду. Женщины воздали должное сушёной саранче.

На второй чашке завязалась беседа.

— Ты, Коля, думаешь, почему я тебя навестила? — заговорила первой дама.

— Я не знаю. Проверить мои расходы. Оценить мой моральный облик…

— Опять "не знаю"! — Возмутилась женщина, — Посмотрите на него, Настя! Он "не знает"! Сколько раз я ему говорила, чтобы он никогда… Ты слышишь, сын, никогда! Чтобы ты никогда не говорил "не знаю", даже если действительно не знаешь, всегда что-нибудь говори, выдвигай версии…

— Пори чушь. — Вставила стриптизёрша, — Правильно, я говорю, Марина Викторовна?

— А я что делаю?

— Агх! — отмахнулась Марина Викторовна от сына, — Правильно, Настенька, правильно! Пусть лучше порет чушь, чем расписывается в собственной несостоятельности. Молодец, Настенька! Вот умненькая девочка…

— Она не… — начал, было, Коля.

— Помолчи… — Настя легонько шлёпнула его ладонью по губам, — Мать лучше послушай.

— Да, послушай! Не так часто мы видимся…

— Чего ты кипятишься, мать! — на этот Коля успел перехватить руку девушки, — Всё нормально. Я же не на собеседовании по поводу занятия вакансии.

— Мозгляк! — рассердилась мать, — Ещё не хватало, чтобы ты вёл себя таким глупым образом на собеседовании. Тогда мне придётся тебя содержать до…

— Всегда можно пойти на другое собеседование. — Парировал сын.

— Посмотрите на него, Настя! Он пойдёт на другое собеседование. Да ты и на другом собеседовании ляпнешь тоже самое…

— "Я не знаю". — Передразнила юношу стриптизёрша.

— Именно! — провозгласила Марина Викторовна и стала разливать чай.

Некоторое время чаёвничали в тишине. Только на экране tele бегали друг за другом в каких-то мрачных лабиринтах плотоядные монстры: одни в полицейской форме, другие в партикулярном платье.

— Сейчас просто ужас в мире творится какой-то! — Первой прервала молчание дама, — Кризис, безработица, всё такое…

— Ой, и не говорите, Мариночка Викторовна. — Поддержала её Настя.

— Вот, слушай, что тебе говорят трудящиеся женщины! — наставительно сказала мать Коле и погладила его по голове.

— Да, Мариночка Викторовна, да! Возьмём, к примеру, меня… — захотела что-то рассказать девушка.

— Возьмём, правда, Настеньку, — перебила стриптизёршу дама, Разве она мечтала, что будет вертеться с голым задом вокруг скользкого шеста в душном помещении и подрабатывать частными уроками м-м-м…науки нежной таким соплякам как ты?

— Интересно, Настенька, а о чём ты мечтала? — заинтересовался Коля.

— Пожалуйста, без иронии. — Обиделась за девушку Марина Викторовна. — Что ж ты трахаешь девушку четвёртый weekend подряд, и не в курсе того, как она дошла до жизни такой?

— Какая бездуховность! — согласился с матерью Коля и получил от неё подзатыльник.

— Да, бездуховность! И я не боюсь громких слов, торжественно провозгласила дама и привлекла к себе Настеньку. — Все мужики — козлы…

— Власть женщинам! — поддержала Марину Викторовну девушка, и тоже отвесила Коле подзатыльник.

— Ну, вот даётся девятьсот девяносто седьмое представление дурацкой комедии "Тридцать три подзатыльника или женское воспитание"… — пошутил Коля и серьёзно, — Мальчиков по голове бить нельзя. Вы мне так самооценку понизите.

— Она у тебя итак ниже плинтуса, — мать снова взялась за чайник, — Подобное излечивается подобным…

— Эх, — сказал Коля, — Всё же зачем ты меня навестила, милая мамочка? Это даже хорошо, что ты меня навестила: меня ведь возникло к тебе одно важное дело.

— Надо же, дело! Какое ещё дело у тебя возникло? Денег, наверное, будешь просить? Опять вывалился за пределы бюджета? Всё на публичных девок, поди, издержал? Я не о вас, Настенька. Я сразу поняла, что вы не из этих…

— Да, да, Марина Викторовна, я на самом деле не из этих. У меня есть учёная степень по социологии. Хотите, сертификат покажу?

— Не надо, девочка, я верю вам, дорогая, верю… А ты, юный негодяй, смотри, куда сливаешь свою сперму! Это же сосуд разума!

— Я смотрю, смотрю… Разве я отказываюсь? Я тоже не прочь получить какую-нибудь учёную степень…

— Что? Что я слышу! И давно ты дозрел до такого желания?

— Мамочка, мне уже двадцать один год минул…

— Вот как! И я тебя не поздравила? Где моя кредитная карточка!

— Мама ты меня поздравила, поздравила… Мы же вместе гуляли в New Human's Food. Помнишь?

— Ага…

Коля взял пульт дистанционного управления tele и нажал пару кнопок. На экране возникли кадры такой оргии, что даже Настенька смутилась и отвела глаза.

— Достаточно, — сказала Марина Викторовна, — Теперь я припоминаю… Я, кажется, купалась в фонтане?

— И качалась на люстре!

— А что же я тебе подарила, в таком случае?

— Ты мне подарила годовой абонемент в Лужники на бои роботов-гладиаторов.

— Нравится?

— Иногда.

— Мужчине надо посещать такие зрелища…

— Я знаю…

— Наконец, я слышу, слова не мальчика, но мужа! Дай я тебя поцелую… М'уа, м'уа. А он у меня ничего! Да, Настенька?

— Ничего… Не кончает долго, сперма густая, не горькая…

— Так. Что тебе нужно, самец, от твоей бедной мамочки? Где моя кредитная карточка…

— Кредитка будет кстати, мамочка… Дело в том, что мне пора сделать укол.

— Укол… Укол! Какой укол? Чем ты заразился, гадёныш?

— Мама, мне нужен укол высшего образования.

— Ах, это… А я то уж испугалась… Ох уж эти мне новации, модернизации, перетрубации и проч.

— Что вы говорите, Марина Викторовна, — улыбнулась ей стриптизёрша, — вы же такая молодая современная…

— Ах, Настя, знали бы вы, как тяжело мне в своё время далось высшее образование, да и вообще образование. Вы не поверите, милая, как мы тогда мучились. Приходилось таскать целые килограммы всяких тупых книжек, слепнуть за компьютером, протирать брючки и юбочки на лекциях, срывать голос на семинарских занятиях. Зарабатывали по целому букету дичайших болезней: близорукость, сколиоз, геморрой, нервное истощение, синдром хронической усталости и чёрт знает, что ещё… И всё ради того, чтобы получить эти треклятые дипломы, и, разумеется, вместе с ними высокооплачиваемую работу, положение в обществе, уверенность в завтрашнем дне и возможность избавиться от всех этих болезней…

— Ой, Мариночка Викторовна, и не говорите, я вас так понимаю, так понимаю… А ещё мне родители рассказывали, это просто ужас какой-то…

— И вот, мои юные друзья, образование стало инъекционным. Прелесть. Прелесть. Вашему поколению удивительно повезло. Я завидую вам белой завистью. Вы можете между инъекциями, как следует оттянуться, оттопыриться, покуролесить, отсарафаниться, и это, заметьте, в лучшие годы, когда только и стоит прожигать жизнь, отдаваться порокам, срывать цветы наслаждений. Нет, я ничего не хочу сказать против зрелого возраста и даже старости, благо современная медицина являет нам чудеса продления молодости и замены любого износившегося органа на другой, чуть ли не лучшего качества, но согласитесь, мои любезные слушатели, от растления невинности получаешь гораздо более глубокое и острое наслаждение…

— Святая правда, Марина Викторовна, — согласилась с женщиной Настя и прикрыла веки, будто унеслась мыслями в своё прошлое.

— Эка, ты завернула, мать! — подивился Коля и зевнул.

— Фу, дерзкий! — воскликнула дама и ударила сына по губам ладонью, — Завтра же переведу деньги. Ты где зарегистрирован? Дай мне координаты, пожалуйста… А хочешь, можно на дом вызвать инъекционную бригаду.

— Можно и на дом… — уныло согласился Коля, — Только…

— Что-то я не вижу энтузиазма? — нахмурилась Марина Викторовна.

— Да он просто работать не хочет. — наябедничала Настя.

— А кто хочет! — вскричала дама, — Покажи? Я не хочу. Коля не хочет. Можно подумать, Настя хочет работать. Даже киборги не хотят работать. Что киборги! Даже роботы не хотят работать: сплошь и рядом ломаются! Сразу после техосмотра ломаются, после модернизации ломаются… Работа — тяжкое наказание для человечества, гуманоидов и носителей искусственного разума. Я не верю в первородный грех и изгнание из Рая, но рациональное зерно в этом, безусловно, есть…

— Конечно, есть! — с жаром поддержала Марину Викторовну стриптизёрша, — Современная антропология…

— Ты же социолог? — перебил её Коля, — Какая антропология?

— Тёмный ты! — смерила его презрительным взглядом Настя, — Какой же ты социолог, если не знаком с основными теориями антропогенеза. Общество, дурень, из людей состоит…

— А при чём тут антропология, я не понимаю.

— Настенька, детонька, ему же только укольчик об общем среднем образовании сделали…

— А я то думала, ты гуманитарий…

— Что вы, девочка моя, я не хотела его перегружать.

— Не хотела… А теперь меня, стриптизёрша стыдит.

— Коленька, сыночка, она не простая стриптизёрша. У неё степень по социологии есть.

— Понял!

— Понял, понял…Так что ж такое антропология, мне кто-нибудь объяснит?

— Это наука о происхождении человека, мальчик, — съязвила Настя

— Не задавайся, девочка, — с сарказмом ответил Коля.

— Не ссорьтесь ребята. — Оборвала их пикировку Марина Викторовна. — Просто я хочу сказать Коля, что я не вечная, и тебе придётся идти работать, как всякому достойному члену человеческого общества.

— Мать то пожалей, — вставила девушка.

— Я жалею.

— Оно и видно…

Пикировка между молодыми людьми возобновилась. Тем временем Марина Викторовна обратилась к своей электронной записной книжке.

— Оно и видно! — повторила дама слова стриптизёрши, прерывая её перебранку с Колей, — У тебя, когда было день рождения, fucking bustard? Восемь, нет, девять месяцев назад! Да тебе уже скоро двадцать два года будет! Мне за тебя ещё штраф придётся платить за два месяца задержки. Куда смотрит полиция министерства образования! Не могли мне предупреждение прислать!

— Как же, ждите, пришлют они! — разделила возмущение дамы Настя, — Предупреждение прислать, денег стоит. Они лучше с вас штраф слупят, c того, и живут. Вон у нас в "Cумеречной зоне" darkroom работал, работал, посетители трахались, трахались, ну понятное дело, мы их разгорячим… А потом, оказалось, что стриптиз-клубам, darkroom не полагается, нет бы при регистрации нашим учредителям это объяснили. Фиг! Мы открылись. Поработали. Они тогда на нас полицию министерства культуры наслали. Пожалуйста, штраф! А мы без премии остались…

— А вы, Настенька, наверняка, хотели этой премией мамочку свою чем-нибудь порадовать? — спросила Марина Викторовна.

— Я? — озадаченно посмотрела на женщину юный социолог.

— Вы. На премию.

— Точно! Хотела! Очень хотела. Мечтала! И вот такое говно…

— Видишь, Коля, какая хорошая дочь Настя. Она заботится о своих родителях. А ты, что делаешь?

— Я не хотел, мама, тебя огорчить. Прости меня, пожалуйста…

— Прощу, прощу, конечно, прощу, я же мать… Ах, Настенька, девочка моя, вы то родителей своих так не огорчаете.

— Никогда в жизни, Марина Викторовна, никогда! Родители это святое, Марина Викторовна! Это те, кто дал нам жизнь, кто наставил нас, кто дал нам практически всё! Мы обязаны им. Родители это… Это… Это как к венерологу раз в неделю сходить, а то и чаще, Марина Викторовна…

— Ах, родная, глядя на вас, я просто избавляюсь от присущего моему поколению социального пессимизма. Есть, есть кому передать построенное нами здание…

— Какое здание? — удивилась Настя, — Вы, разве, работаете в строительном бизнесе?

— Какое здание? — удивился Коля, — Ты, разве, больше не трудишься в консалтинге?

— Не важно. Я, по-прежнему, занимаюсь консалтингом, и не тружусь в строительном бизнесе. "Построенное нами здание" — это такая фигура речи. Короче говоря, мне очень симпатична Настя, особенно своей жизненной позицией.

— Чем? — хором спросили Марину Викторовну молодые люди.

— О, Господи! Не важно… Сложно с вами всё же общаться на предметы высоких материй. Ну, ладно, Коля… У него всего лишь общее среднее образование в правой ягодице сидит. Но вы то, Настя, вы, как минимум магистр социологии, если не доктор, должны понимать мою терминологию…

— Э… — сказала Настя.

— Поверьте мне, ласточка моя, я не сухарь. Я всё понимаю. Я работаю с молодёжью и всё такое… Я тоже хотела бы весь свой век прошастать по кафешкам, игровым клубам, стриптиз-барам, опиумокурильням и массажным салонам. Это гораздо занимательнее, чем торчать в офисе с девяти до шести и наращивать документооборот…

— Э… — опять сказала Настя.

— Э… — поддержал её Коля

— Я, знаете ли, с удовольствием просыпалась бы в сумерках, делала бы для себя дорожку другую кокаина, вызванивала бы себе парочку-троечку жеребцов или кобылок, чтобы они меня, как следует, выходили, и айда зажигать по фитнесс-центрам, ресторанам и клубам. Но всё это стоит денег, не малых. А деньги не падают с неба, их не находят в морозильных камерах и почтовых ящиках. Их не высылает по «мылу» добрый волшебник. Поэтому, мой сын, выбирай какую хочешь учёную степень, в какоё угодно области и вперёд: в чистилище собеседований на замещение вакантных должностей…

— Мам, я собственно, не отказываюсь работать, но, как бы это сказать, мне претит работа в офисе… — Коля медленно подбирал слова, — Мне не хочется наращивать документооборот. Меня привлекает что-нибудь эдакое, творческое что-нибудь, что-нибудь приключенческое… Креатив, короче… Я не знаю…

— Опять! — возбудилась мать.

— Прости, мам, ляпнул, не подумавши… Вот, может быть, мне получить степень магистра словесности, ну чтобы, сочинять сценарии рекламных роликов или может взять магистратуру по дизайну, и разрабатывать дизайн зубных щёток, или, допустим, есть магистратура по уголовному праву, она позволяет драгдилеров ловить…

— У-ё! — издала возглас изумления Настя.

— Я с вами, совершенно согласна, деточка… Коленька, ты, что хочешь нарушить законодательство о труде? Человеческим существа не имеют права занимать все, выше перечисленные, должности, и им подобные, из-за своего буйного воображения. Ты можешь стать только проклятым поэтом или художником. Но для этого тебе придётся сделать уколы алкоголизма, опийной наркомании, двух-трёх венерических заболеваний. Ты должен будешь жить в дерьме, и страдать.

— Я не хочу страдать.

— Поэтому иди наращивать документооборот или, как Настенька, в сферу культурного досуга, ну и вообще, в сферу услуг. Стань барменом, стриптезёром, драгдилером… Чем тебе не творческая, приключенческая работа? Ты же знаешь, что торчка легко спутать с андроидом из агентства по борьбе с незаконным оборотом наркотических веществ. А знаешь, как быстро они бегают?

— Знаю…

— Вот и славно! На днях тебе сделают укол, и ты станешь драгдилером. Где ты хочешь стать драгдилером? В «Атриуме»? В «Плазе»? Или в "Мавзолее"?

— Ништяк в «Мавзолее» драгдилером тусоваться… — поддержала Марину Викторовну Настя, — Драгдилер, вообще, очень хорошая профессия. Они все такие в золоте, красивые, блестят. Всегда при деньгах, добрые. Я бы замуж за драгдилера вышла. А ещё профессия драгдилера общественно полезная. Пока существуют драгдилеры, мы застрахованы от социальных потрясений. Короче, революции не будет…

— Замечательно, Настенька, замечательно! Вот, девочка рассуждает, любо-дорого послушать. Не просто живёт, небо коптит. А сознательно осуществляет свою миссию…

— Спасибо, Марина Викторовна.

— Не за что, дитя моё.

— Она, вообще-то, стриптизёрша, мам…

— Ну и что? Ты же, вот, будешь драгдилером, и ничего. Тебе тоже надо взять степень, если не магистра, то хотя бы бакалавра по социологии…

— Я не хочу быть драгдилером.

— Только что ты меня уговаривал.

— Это был не я

Мама ущипнула Колю.

— Ай!

— Это был ты.

— Мне, Коля, социология очень помогает, — вступила в разговор Настя, — Она меня правильно мотивирует. Я не просто визуально торгую свои телом, я снимаю стрессы у клиентов, занимающихся наращиванием документооборота, а без осознания этого факта я бы давно уже спилась и сторчалась, и из меня бы давно уже сделали удобрения, а клиенты пошли бы жечь супермаркеты и строить баррикады.

— Из всех сделают удобрения рано или поздно. — Рассудительно заметил Коля.

— Лучше поздно. — Серьёзно заметила мать.

— Я не хочу быть драгдилером со степенью социологии. — Повторил Коля.

— Кем же ты хочешь быть? Или ты хочешь сидеть на шее у матери? Кошмар! Кого я вырастила. Я вырастила тебя без отца. Твой отец… Но не будем о нём. Твой отец — трагедия всей моей жизни. Он не создал мне угла. Он был некрасив. Он был домосед. И не мог вбить гвоздя. В сущности, твой, так называемый отец, был мерзкой ничтожной личностью. Слава Богу, его уже отправили на удобрения! Я сделала тебя, Коля, только я. Сынок, я отдала тебе лучшие годы своей жизни, можно сказать я посвятила тебе всю свою жизнь и даже больше. И вот плата за всё, ты вырос тунеядцем, ты не хочешь наращивать документооборот или снимать стрессы у тех. Кто наращивает документооборот. Злой, злой, бесчувственный мальчик…

Марина Викторовна зарыдала. Насты бросилась к ней утешать, успокаивать, целовать. Коля, не зная, что делать, встал из-за чайного стола и стал слоняться по комнате. Послонявшись, некоторое время, юноша сообразил, чем ему заняться.

— А чего ты, правда, ко мне приехала, мам? — спросил он Марину Викторовну, склонившую голову на груди стриптизёрши.

Рыдания и всхлипывания прекратились. Марина Викторовна утёрла лицо и ответила:

— Сегодня в полночь прилетает твой дядя Андрон. Я хотела, чтобы мы его вместе встретили.

— Дядя Андрон! — вскричал Коля, — Прилетает!

— У тебя нет другого дяди. Из космоса прилетают. Как оттуда придёшь или приедешь…

— Ура!

— "Ура"… Вот он тебе задаст, как узнает…

Коля с радостным рёвом бросился обнимать женщин.

— Дядя Андрон прилетает! Дядя Андрон прилетает! Дядя Андрон прилетает! — повторял и повторял Коля, кружа и кружа женщин.