"Картер побеждает дьявола" - читать интересную книгу автора (Голд Глен Дэвид)

Глава 12

В восемь пятнадцать оркестр заиграл тему Картера – торжественный марш Элгара, – и артист под рукоплескания зала вышел на сцену. Стоя перед декорациями с изображением чертей и летящих карт, он сосредоточился на дыхании – ровно пятнадцать вдохов и выдохов в минуту. Позади были занавес и ширмы, скрывающие аппаратуру для левитации. Картер поблагодарил публику, сказав: «Большая радость вернуться в родные края», что, разумеется, вызвало новые овации, и глубоко вдохнул через нос, чувствуя горячий запах рампы. Хотя софиты били в глаза, сегодня он, вопреки обыкновению, видел весь зрительный зал, от роскошной публики в партере до третьего яруса галерки, где мужчины сидели в шляпах, а их подруги щеголяли нарядами из дешевых каталогов трехлетней давности. В родительскую ложу Картер не смотрел. Он вспомнил про снимок, который прислала Сара. Может быть, и она здесь, сидит в зале?

– Поскольку я местный уроженец, – сказал Картер, – от меня, естественно, ждут многого. С первым пунктом разделаемся прямо сейчас. – Он снял цилиндр, сунул туда руку в перчатке и потянул за пару белых пушистых ушей – однако это оказался не кролик, а белый, непропорционально большеухий плюшевый мишка.

Зал засмеялся. Картер сухо принес извинения и вынул, в быстрой последовательности, черепаху и змею (на обеих были надеты длинные белые уши), а лишь потом – настоящего кролика. Зал захлопал. Олби, сидевший в середине второго ряда, между Мердоком и стариком с тростью и белой гвоздикой в петлице, аплодировал от всей души. Отлично.

Картер продемонстрировал быструю серию карточных фокусов, вызывая добровольцев из первых рядов партера. Искомые карты всякий раз оказывались в самых невероятных и труднодоступных местах, а последнюю он, как в Денвере, пригвоздил ножом к кулисе.

Как и в Денвере, Мистериозо стоял сбоку от сцены (выбрав сторону, противоположную той, в которую Картер метал кинжал). Теперь, перед завершающим номером, Картер взглянул на соперника. Тот поднял руку ладонью вверх, словно умоляя продолжать.

Картер повернулся к залу.

– Дамы и господа, сегодня у меня скромный финал: левитация. Не соблаговолит ли самый выдающийся человек в зале выйти на сцену? Я вижу некоторые руки в первых рядах.

Он поднес палец к губам и, поставив локоть на ладонь, стал оглядывать публику. Смех, ободряющие возгласы, предположения, кто самый выдающийся человек в зале. Мэр! Тэсси Уолл! В воздухе ощущался слабый запах цитронеллы.

– Если подумать, сегодня в зале слишком много выдающихся людей. Я нарушу главное правило и сам выберу добровольца – того, кто менее всего этого хочет. Пожалуйста, покажите, что Сан-Франциско думает о Мистериозо!

Мистериозо нахмурился. Овации нарастали. Картер жестом поманил его на сцену. Мистериозо попятился и налетел на Тома, который вежливо подтолкнул его к Картеру.

Наконец Мистериозо вышел, поклонился залу и пожал Картеру руку.

– Я знаю, о чем вы думаете, дорогие друзья, – сказал Картер, – неразумно выпускать двух фокусников на одну сцену. – Он хлопнул в ладоши, Джеймс выбежал и убрал ширму. Взглядам предстала обычная с виду доска на спинках двух стульев – аппаратура для левитации, заказанная по каталогу братьев Мартинка, но с одним дополнением: снизу торчали остриями вверх заточенные до блеска восемнадцатидюймовые железнодорожные костыли.

Картер повернулся к Мистериозо.

– Не соблаговолите ли лечь на эту доску, чтобы я убрал стулья и продемонстрировал искусство левитации?

– Нет. – Мистериозо разглядывал свои ногти.

– Потому что мы в сговоре?

– Я точно с вами не в сговоре.

– Тогда вы объясните публике, почему?

– Потому что не уверен в ваших способностях.

– Вы хотите сказать, что…

– Ваша дешевая аппаратура сломается, и я покалечусь.

– Ясно. – Картер нахмурился. – Дамы и господа, перед вами и впрямь самый умный человек в зале. Однако, хотя Мистериозо и дал слабину, это по-прежнему не исключает, что мы в сговоре.

Занавес взметнулся вверх. Аппаратура для левитации показалась крошечной, когда взглядам предстал весь ее скрытый механизм: шарниры, шкивы, исполинские шестерни, шатуны и кривошипы – гибрид двигателя внутреннего сгорания и гигантского часового механизма. Большая часть деталей была чисто декоративной, но Картер, две недели рисовавший проект, знал, как важно внешнее впечатление. Никто еще не видел ничего подобного; даже неотесанная публика на галерке смолкла и затаила дыхание. Механизм был полностью неподвижен.

– Что… что это? – выговорил наконец Мистериозо.

Картер отвечал с гордостью:

– Я называю это «Шантаж». Выберите карту.

– Что?

Казалось, Мистериозо на мгновение позабыл, что они на сцене.

Картер раскрыл колоду веером.

– Возьмите карту.

– Ладно, возьму, хорошо.

Мистериозо потянулся к колоде, но не успел ее коснуться, как одна карта начала высовываться и призывно подрагивать. Зрители засмеялись. Мистериозо оттолкнул карту.

– Я не стану брать ту, которую вы подсовываете.

– Я в отчаянии, – сказал Картер. – Просить ли мне в третий раз?

Мистериозо выхватил всю колоду, разделил, поменял половинки местами, перетасовал, провел пальцами по краям, раздвинул веером и вынул карту, а те, что остались, вернул Картеру.

– Вы невероятно осложнили мою задачу, – сказал Картер, перебирая колоду. – Может быть, теперь она мне не по зубам. Должен признаться, что понятия не имею, какую карту вы взяли. – Он шагнул к рампе. – Господин мэр, вы не видели, какую карту он взял? Нет? Мистер Олби? Тоже нет? – Картер поскреб затылок. – Что ж, многоуважаемый соперник, вы поставили нас всех в тупик. По счастью, мы живем в эру технических чудес. Шантаж подскажет, какую карту вы взяли.

Картер положил колоду – без той карты, которая осталась у Мистериозо – на медный поднос и поставил его на игрушечную вагонетку, установленную на миниатюрных рельсах.

– Вперед! – приказал он.

Поднос стремительно понесся по рельсам, в конце которых вагонетка с лязгом сгрузила его на весы.

– Очень умно, – пробормотал Мистериозо. Картер на ощупь определил, что его соперник взял бубновую тройку, но понимал: какую бы карту ни выдала машина, Мистериозо покажет другую.

Чаша весов, на которые лег поднос, пошла вниз, вторая взлетела вверх, задела кремень, тот высек огромную искру, огонь взмыл по нитям к двум воздушным шарам, которые лопнули, и из каждого вылетело по белому голубю. Немедленно по вращающимся роликам на вторую чашу соскользнул деревянный ящик, и весы пришли в равновесие.

Картер осторожно подошел к весам. Ящик был закрыт тяжелым замком. Картер начал открывать его, затем повернулся к Мистериозо.

– Ваша карта, случайно, не тройка бубен?

Мистериозо крикнул, обращаясь к зрителям:

– Кто кому должен говорить – он мне или я ему?

Галерка заулюлюкала. Картер приметил, что Мистериозо еле заметным движением вытащил и теперь держит в ладони пиковую восьмерку. Публика ее еще не видела. Карта из другой колоды, но это не важно – если Мистериозо не остановить, он всё испортит.

Картер сказал сурово:

– Даю вам последний шанс. Вы взяли бубновую тройку?

– Картер, с величайшим прискорбием…

Договорить он не успел, потому что Картер открыл ящик.

Внутри была металлическая клетка. В клетке сидел Красавчик.

– Это ваша собака?

Мистериозо шумно выдохнул и всплеснул руками.

– Не трогайте его! Не трогайте!

Он в панике рванулся к ящику и остановился, только когда Картер вытащил пистолет.

Зал зашелся от хохота.

Кто-то выкрикнул:

– Поймай пулю зубами!

Новый взрыв смеха.

Картер несколько раз сморгнул, считая биения сердца. Ему было хорошо.

– Наши досточтимые слушатели высказали удачную мысль. Поймайте пулю зубами.

– Вы блефуете.

– Конечно. Но вам придется ответить на два вопроса. Первый: это ваша собака?

– Да, это Красавчик. Не смейте его трогать.

– И второй: хорошо ли Красавчик умеет лгать?

– Что?

Картер указал дулом на клетку. Красавчик скулил и скреб лапами. Под его ошейник была заткнута бубновая тройка. Картер старательно прикрывал дыру на перчатке, которую пес прокусил, пока он засовывал карту под ошейник. Картер следил за каждым движением Мистериозо и одновременно чувствовал, что за кулисами собралась целая толпа. Он обратился к залу:

– Жители Сан-Франциско, видели ли вы хоть раз, чтобы бедному фокуснику пришлось столько трудиться ради одного простого карточного трюка?

Редкие хлопки, по большей части из партера.

– Раз вы не отвечаете, Мистериозо, мне придется пойти на крайние меры.

Свободной рукой Картер набросил на клетку свой плащ, а когда сдернул его, клетка – а с ней Красавчик – исчезли. Снова раздались аплодисменты, более громкие, но не те рукоплескания, на которые рассчитывал Картер.

– Конечно, трюк де Кольта,[22] – сказал Мистериозо. – Где Красавчик?

Вспышка, клубы дыма, и скулящий Красавчик появился на доске, поддерживаемой двумя стульями – на испорченном аппарате для левитации! Пес, даже вместе с клеткой, был куда легче человека, тем не менее механизм зловеще заскрипел.

– Нет! – закричал Мистериозо.

– Так-то лучше, – сказал Картер. – Смотрите!

Прямо над клеткой висела на цепи огромная наковальня.

– Итак, ваша карта?…

– Тройка бубен! Да, вот, тройка бубен!

Мистериозо показал бубновую тройку.

– Спасибо.

Картер поклонился под грохот долгожданной овации. Рукоплескали ложи, галерка, партер – весь зрительный зал. Олби, Мердок и особенно старик с белой гвоздикой в петлице хлопали от всей души. Картер спрятал пистолет в кобуру и поблагодарил публику.

– Номер окончен.

Однако на самом деле это был еще не конец. Мистериозо рванулся к песику и на ходу обернулся, готовый выкрикнуть в зал какие-то ехидные слова. Когда он был в десяти футах от цели, сверху донесся отчаянный вопль, цепь провисла, на мгновение образовав в воздухе вопросительный знак, и наковальня рухнула прямо на клетку, ломая доски и стулья.

Мистериозо, как подкошенный, упал на колени. Из раскрытого рта вырвался дикий вопль. Два оптических зеркала разбились, под коленями у него были осколки стекла.

Зрители ахнули и вцепились в подлокотники. В наступившей тишине слышались только крики Мистериозо. Картер отметил про себя, что в следующий раз, показывая этот трюк, лучше расположить зеркала так, чтобы они не разбились, и, пожалуй, перебить цепь выстрелом, чтобы это не походило на случайность.

Он подошел к брату, стоявшему за кулисами.

– Это было чересчур, – сказал Джеймс.

– Обсудим позже. Позволь… – Картер взял у Джеймса клетку, в которой сидел маленький злобный Красавчик, и, посвистывая, вышел на сцену. Мистериозо поднял глаза.

– Это ваша собака?

Мистериозо издал нечленораздельный вопль, вскочил так быстро, что осколки стекла посыпались с его брюк, и выхватил клетку.

– Знаете, – тихо, чтобы не слышали в зале, сказал Картер, – я люблю животных. Как Эвелина и Карл Ковальские. Красавчик ни на секунду не подвергался опасности. – Он сделал отрепетированную паузу. – Как вы сказали о Гудини.

Мистериозо не ответил. Опустился занавес, отрезав их от публики. Другие исполнители окружили Картера, они ерошили ему волосы и говорили: «Здорово!» Рабочие принялись разбирать «Шантаж» и ставить школьные декорации. Картер пошел прочь. Леонард, Адольф и другие хлопали его по спине, однако в груди остались холод, пустота и легкий стыд за свой номер.

Кабинет мистера Мердока располагался на четвертом этаже театра «Орфей», окнами на Маркет-стрит, чтобы видеть, какая очередь выстроилась за билетами. Артисты называли вызов к Мердоку «визитом к святому Петру», поскольку он означал что-то либо очень плохое, либо очень хорошее.

Мердок был на девяносто девять процентов бездушен, на один процент – отзывчив. В своем кабинете он велел выстроить огромную каминную трубу с металлическими скобами внутри – из нее на святках вылезал наряженный Санта-Клаусом человек и раздавал премиальные чеки. Любой артист, сидя на стуле с жесткой спинкой, независимо от времени года и причин, по которым его вызвали «на ковер», нет-нет да поглядывал на трубу в смутной надежде на что-то хорошее.

Когда Картеру велели подняться к Мердоку, он двинулся по лестнице нарочито пружинистой походкой, тем не менее ему было не по себе. Он воображал гнев Мистериозо, и радость отмщения за Ковальских не могла развеять дурных предчувствий.

Мердок выглядел угрюмей обычного. Весь мед мира не мог бы подсластить его короткое:

– Ничего не могу поделать. Вы уволены.

– Что? В каком смысле?

Мердок выташил скоросшиватель и надел очки.

– В контракте Мистериозо сказано, что никого из членов его труппы нельзя трогать. Получается, что это относится и к его чертовой шавке.

– Чушь какая-то! – Картер вцепился в жесткие подлокотники и резко закинул ногу на ногу, изображая спокойствие духа.

– Согласен. – Мердок покачал головой. – Но Мистериозо – главный исполнитель и держит нас за горло.

– Мистер Мердок, собака не подвергалась ни малейшей опасности. Это все были дым и зеркала. Только казалось, что пес под наковальней, потому что…

– Знаю, знаю. А как вы раздобыли пса? Разве он не был в поезде или еще где?

– Ну…

– Кража со взломом. Конечно, это ваш город, но…

Картер прочистил горло. Он так легко не сдастся.

– Обычный розыгрыш.

– Зрителям не очень понравилось.

– Они хлопали.

– М-м-м. – Мердок поднял ладонь и развернул ее вертикально. – Слишком путаный конец.

– Зрителям понравилось! Я видел, они хлопали!

– В конце – нет.

– Знаю, надо было перебить цепь выстрелом.

– Нет, не в том дело. Слишком жестоко.

– Иллюзия называется «Шантаж». Ей не положено быть доброй. – Картер покраснел от гнева – и от растущего стыда.

– Неудачная идея для иллюзии. Как вы сможете ее повторить?

– Ну, я уже сказал, что перебью цепь выстрелом и сдвину зеркала, чтобы…

– Нет, нет. Вы пригласили на сцену своего врага. Украли его собаку. Это можно сделать раз. Может быть, два. Но каждый вечер? Маловероятно.

Картер молчал. Ему вспомнился случай в школе: он оседлал лошадь, но забыл затянуть подпругу; а когда сел, седло повернулось на сто восемьдесят градусов, и Картер, думавший увидеть округу с лошади, увидел ее из-под конского брюха. Враг, пес… каждый вечер… эту сторону он не проработал.

– Если я чем-то могу помочь… Замолвить за вас словечко у Шуберта…

Роковые слова – всё равно что выстрел в упор. Вылет из варьете означал, что осталась одна дорога – к Шубертам, где придется тянуть лямку, давая по пять представлений в день, а зрители будут плевать в тебя табачной жвачкой. После Шубертов в приличное место не возьмут.

– Мистер Мердок, шесть месяцев этот человек изводил всех. Он без всякой причины потребовал, чтобы двух исполнителей выставили на улицу…

– Его право, Картер.

– Он пытался сорвать мой номер. Вывести из строя аппаратуру.

Несколько секунд Мердок быстро кивал, как будто у него тик.

– Серьезно. Очень серьезно. Доказательства есть?

Доказательства. Картер, в полном отчаянии, сделал то же, что тысячи других артистов до него – уставился на каминную трубу, мечтая, чтобы веселый краснолицый толстяк вылез оттуда и вручил ему жирный чек.

– Если мы будем верить всем поклепам на главного исполнителя…

– Но Мистериозо заслужил! Мистер Мердок, поймите, Мистериозо не уважает магию!

Слова – глупые слова – повисли в воздухе. Мердок ссутулился. Положил ложку меда на крекер и стал жевать. Картер пожалел, что заговорил об искусстве.

– С голода вы не умрете, – отрезал Мердок.

Все доводы исчерпаны.

– Что ж, мистер Мердок. – Картер встал и по-джентльменски протянул руку. – Шуберты так Шуберты.

Он обменялись рукопожатием.

Разговор был окончен. Картер пошел вниз – четыре лестничных пролета показались тридцатью. Мердок и не подозревал об истинных масштабах катастрофы. Картер потратил тысячу долларов на иллюзию, которую не сможет показать снова – даже если его возьмут назад. Работая у Шубертов, денег не скопить. А когда он не вернет вовремя долг – отец точно не поможет, – то утратит и остальной капитал.

За кулисами ему встретилась Аннабель; она кивнула, но Картер был не в настроении разговаривать. Он прошел за сцену и стал тупо смотреть представление. Показывали «Курильню опиума» – несчастная девушка-наркоманка порхала по сцене, а жестокий хозяин-китаец мучил ее, не давая дотянуться до трубки.

Глядя на танец, Картер прислонился лбом к стене, гадая, сильно ли надо удариться головой, чтобы потерять сознание. Когда профессия зависит от силы восприятия, легко спутать иллюзию и реальность. Именно это с ним и произошло. Бедность – не позор; позор – бедность, в которую ты впал по собственной дури…

Джеймс, Том и родители сидели в ложе и ждали хороших вестей, но Картер не мог двинуться с места. Он воображал разговор, в котором отец окажется кругом прав. Картер – иллюзионист. Картер – неудачник. Картер – банкир. Он нашел пустую бочку в укромном уголке, взгромоздился на нее и стал, подпершись рукой, думать, как жить дальше.

Несколько минут спустя, когда Уиппл и Хьюстон исполняли на сцене мягкую чечетку, его отыскал Юлиус из «Балагана в старших классах». Адольф играл придурка, Леонард – макаронника, Мильтон – мальчишку, а Юлиус – тараторящего еврея или неповоротливого немца, в зависимости от города, в котором они выступали. Юлиус был умен и читал книги, но дружбы у них не возникло – Картера раздражала привычка Юлиуса любую фразу сводить к остроте.

– Итак, – сказал сейчас Юлиус, – слышал, тебя вышибли.

– Новости распространяются быстро.

– Эйнштейн ошибся: скорость слухов больше скорости света. Вот. – Юлиус вручил Картеру бутылку виски.

Картер отхлебнул и проговорил:

– Слышал, вам на будущий год обещали пятнадцатипроцентную прибавку. Поздравляю.

– Если еще немного прибавят, мы сможем наконец протянуть ноги.

– Ясно. – Картер хотел вернуть ему бутылку.

– Оставь себе. Паршивая работенка. Будь у меня пол-унции совести, я бы стал писателем. Будь у меня унция – доктором. – Когда Юлиус разогревался, шутки сыпались из него с раздражающей легкостью. – А будь у меня две унции, я бы продал одну Леонарду, только он бы тут же спустил ее в карты. Кстати, о полной бессовестности… я слышал, эта гнида Мистериозо потребует себе пятидесятипроцентную прибавку. По всему сдается, Олби не сможет отказать – иначе Мистериозо просто уйдет в настоящий театр. Несколько продюсеров готовы профинансировать ему полноценную постановку – на целый вечер. Я понял, что он гад, еще когда он уволил ту девицу… как же ее…

Картер собирался подсказать, но заметил, что Юлиус полез в нагрудный карман и вытащил маленькую прямоугольную фотокарточку. У Картера упало сердце.

– Да, Сара О'Лири, – прочел Юлиус.

– Так она и тебе прислала фотографию?

Юлиус кивнул.

– Славная девочка. Прислала свои снимки всей труппе. Часть благотворительной программы для тех пингвинов, с которыми ей пришлось гастролировать.

– А… – Картер вздохнул так неприкрыто, что Юлиус немедленно всё понял.

– Ясно. Она тебе приглянулась.

– Спасибо за сочувствие.

При слове «сочувствие» Юлиус поднял брови, и Картер тут же пожалел, что оно сорвалось с языка. Начался артобстрел.

– Ты в два раза лучше Мистериозо, хоть это и не бог весь какой комплимент. Ума не приложу, как два взрослых человека могут зарабатывать на жизнь, вытаскивая из цилиндра бессловесных тварей. Но послушай, раз теперь ты даже хуже, чем фокусник – то есть безработный фокусник, – мы с братьями собираемся к девочкам и подумали, может, ты захочешь поговорить, так сказать, с коллегами – они знаешь, какие трюки откалывают, – и, может быть, тебе удастся оторвать себя от этой бочки и двинуться с нами в одном строю, короче, если ты вполовину такая скотина, как я о тебе думаю, то ты пойдешь.

Юлиус шевельнул бровями, и Картер рассмеялся. Под градом шутливых оскорблений катастрофа на миг забылась. Он пообещал Юлиусу, что пойдет, хотя идти не собирался. Лучше просидеть на бочке всю ночь. По крайней мере теперь у него есть виски.