Глава седьмая

Целую неделю я выполняю свои обязанности (их у меня почему-то стало меньше) и стараюсь помалкивать о той радости, которая тлеет внутри. Единственное, что меня огорчает, это Мойра. Я искренне надеюсь, что ей хватит той крови, которую я уже дала, и они смогут продолжить исследования без новых порций. Я даже предложила Кайлу взять у меня больше крови – так, на всякий случай, ведь они ее и так замораживают. Он хмурится, но не спорит.

Мойра видит, что я очень счастлива, но я не виновата – эта девочка стала мне настолько родной, что я уже не воспринимаю ее как врага.

- А ты не боишься, что я о чем-то догадываюсь? – спросила она однажды.

Сначала мне страшно, но потом я смотрю на ее лицо и успокаиваюсь.

- Мойра, милая, я уже давно тебя не боюсь. Знаю, это глупо, но только с тобой я бываю настоящая. Ведь другие же не заметили моей радости, а ты видишь.

Вампирша молчит, но я вижу, что она тронута моим доверием. Она встает с кровати и обнимает меня, и мне это очень приятно.

- Как бы я хотела быть с тобой всегда рядом, - шепчу ей на ухо так тихо, что кажется, будто шевелятся только мои губы.

- Правда?! – вскрикивает она удивленно.

- Да, - отвечаю искренне.

Наверное, эти слова послужили поводом для раздумий, потому что, зайдя к ней через несколько дней, чтобы дать лекарства, она мыло улыбнется и взмахнет рукой.

- Что? – не пойму.

- У меня для тебя подарок, - скажет хитро и укажет на столик, где лежит толстая тетрадь в твердой, я бы даже сказала, старой обложке.

Она прочитает в моих глазах немой вопрос и улыбнется.

- Я не имела права это брать, но мне пришлось. – Она делает красивую паузу. – Это, Диана, дневник Кристофа, который он всегда вел, к тому же последний, где, я уверена, ты найдешь все то, что может тебя интересовать.

Я зачарованно смотрю на дневник, еще не веря, но уже представляя, сколько интересного можно в нем найти.

- Он, естественно, не знает о пропаже?

Мойра кивает. В ней уже нет лукавства – девочка смотрит вполне серьезно, и даже я понимаю, как она рисковала.

- Но ведь он узнает, - шепчу, уже касаясь красивой обложки.

- Да, но я надеюсь, что не скоро.

Мойра подходит ко мне и кладет свою тоненькую руку мне на плечи.

- Возьми это с собой, когда будешь убегать. Ты должна эго прочесть, я просто уверена, что должна.

Я с неожиданной бережностью касаюсь твердой обложки и кладу книгу во внутренний карман униформы, чтоб потом спрятать среди своих вещей в комнате. Мне и в голову не приходит идея положить дневник на место – слишком велик соблазн.

Всю неделю буду пытаться прочитать хотя бы страницу, но так и не смогу. В результате моей трусости дневник остается нераскрытым вплоть до субботы – дня моего побега.

** ** **

Я снова жду на приезд Кристофа, и снова этот приезд может изменить всю мою жизнь. Помню, когда я уезжала из дома, была поздняя осень – подходящая пора для моего настроения. Сейчас, по истечению почти шести месяцев, наступил май, и мне это почему-то не нравиться – уж слишком пахнет воздух ароматом свободы и радости, которой у меня пока нет.

Я снова жду…

Всего за пол года моя жизнь круто изменилась, и я стала совершенно другим человек, не знаю, хорошо это или плохо. Мне кажется, что не было юной девушки, которая постоянно влипала в неприятные ситуации, что жизнь в былой роскоши – сказка, которая просто приснилась. Я даже рада, что перед побегом мне придется увидеть родителей. Пусть их холодные лица станут для меня источником силы, и я смогу не сожалеть об утраченной родине, куда больше никогда не вернусь.

Как и пол года назад, я вижу его машину, которая резко тормозит почти у моих ног. Он открывает дверцу и молча ждет, пока я сяду. Я хочу сесть сзади, но он взглядом приказывает, чтоб села около него. Я чувствую неловкость, ведь никогда еще не находилась с Кристофом рядом такое долгое время.

Он заводит мотор и мы молча следим за дорогой. Да, это прекрасный повод, чтоб не нужно было говорить, и я этому несказанно рада. Последнее время я вообще чувствую себя прекрасно, когда не нужно говорить.

Я постоянно ощупываю небольшую полупустую сумку (большая выглядела бы подозрительно) где лежат всякие нужные мелочи, духи для маскировки и дневник. Накануне отъезда Кайл дал мне нужные документы на совершенно другое имя и сказал, что сделал все так, что ему неизвестна моя новая ипостась, и он не знает никого, кому это известно. Да, он действительно боится, что его разоблачат.

Мы почти подъехали к дому, я уже узнаю алею и деревья, но он останавливает машину, не заезжая во двор, и поворачивается ко мне.

- Я знаю, ты что-то задумала, Снегова, и просто хочу тебя предупредить: ты не убежишь от нас… и ты никогда не сможешь убежать от меня. Я буду недалеко, и если ты выйдешь за переделы своего дома, то это будет считаться нарушением приказа, и тебе за это не поздоровиться. Поняла?

- Это не мой дом, - только и отвечаю я, будучи еще более уверенной в том, что сегодня либо освобожусь, либо умру.

Я выхожу из машины и жду, пока он уедет, и только потом поворачиваюсь к дому, в котором прожила восемнадцать лет и где была столь несчастна.

Здравствуй, милая тюрьма. Здравствуй бунтарство и беззаботность. Да, я соскучилась по вас.

** ** **

Я осторожно захожу в дом, с первого взгляда подмечая удивленные взгляды прислуги. Да уж, наверняка им как-то объяснили мой отъезд – отъезд младшей дочери босса, к который дважды в год наведывался странный мужчина. Отец боялся, что будут ходит слухи, поэтому прислуга у нас менялась очень часто.

На верхней ступени появляется моя мать, и я, сама не понимая почему, улыбаюсь. Да, мне приятно видеть женщину, абсолютно ко мне безразличную.

- Диана, Дианочка, - всхлипывает мать, и я понимаю, что соскучилась по своему имени. У меня возникло ощущение, будто на некоторое время я потеряла право его слышать.

Она подбегает ко мне и крепко обнимает. В ее глазах стоят слезы, и хотя я не могу осветить тем же, во мне все же просыпаются давно забытые чувства к матери.

- Мои молитвы услышаны… ты жива… доченька родная, прости нас… Мы так боялись тебя полюбить…

Я вижу отца, в нерешительности стоящего совсем рядом. Я никогда не видела на его лице подобной робости, и это улыбка, кажется, компенсирует все мои страдания. Это улыбка говорит о том, о чем я так долго мечтала: он меня любит.

Я рассказываю им некоторые детали моего плана, сообщая, что мне нужна одежда и деньги. Конечно, Кайл дал много наличных, но мне страшно ехать в неизвестность, поэтому я прощу еще.

Отец открывает сейф и достает из него две крупные пачки. Он молчит, ведь относиться к моему выбору совершенно серьезно. Я прошу передать привет Наташе и Павлу, и он обещает исполнить просьбу в ближайшее время.

Собрав с сумку деньги и перепрятав документы, я оставляю в ней место для еще одной пары джинсов, белья и нескольких кофт. Я обуваюсь в теплые ботинки, хотя даже представить не могу, понадобятся ли они мне в моей следующей жизни.

А теперь последнее – мои духи. Я закрываюсь в своей комнате, оглядываю ее в последний раз и взбрызгиваю флакончик на волосы и тело. Кайл предупредил, что нужно подождать около двадцати минут, пока вещество полностью изменит мой запах. Пожалуй, без этой баночки я действительно не смогла бы даже выйти из дома без ведома Кристофа. Хорошо также то, что именно в этом доме так много моего запаха, и он – даже обладая прекрасным нюхом – не зафиксирует моего исчезновения.

Я жду. Я еще раз проверяю свои вещи и нахожу среди них дневник, подаренный Мойрой. Странно, но именно сейчас мне кажется, что записи будут очень кстати. Дневник заполнен не полностью, в нем свободно около ста страниц, но даже без них читать придется много. Я перелистываю страницы, сначала просто читая, но уже через несколько минут понимая, что прочитанное в этом дневнике полностью меняет мое мировоззрение.