"Информатор" - читать интересную книгу автора (Айхенвальд Курт)Глава 7Дежурная по спрингфилдскому офису ФБР посмотрела сквозь пуленепробиваемое стекло на вошедшего с улицы молодого человека в строгом костюме. Незнакомец шести с лишним футов, с рыжевато-каштановыми волосами и уверенными манерами, был хорош собой. Он вынул кожаный бумажник и раскрыл его. Дежурная увидела значок и удостоверение. Агент. – Доброе утро, – произнес он. – Меня зовут Боб Херндон. Работаю у вас с сегодняшнего дня. Для тридцатишестилетнего агента этот июньский день 1993 года был счастливым. Он снова мог свободно зайти в офис Бюро, предъявить удостоверение, назвать свое имя. Всего этого он был лишен давно. Предыдущие три года он вел тайную жизнь под чужим именем, выполняя задание контрразведки. Все это время они с женой жили вдали от родных и друзей и не могли связаться с ними. Он не имел права предъявлять свои подлинные документы или зайти в Бюро, где состоял в штате. Задание, конечно, интересное, но он был рад снова стать Бобом Херндоном. Он хотел вернуться на родной Средний Запад, а спрингфилдскому отделению Бюро как раз требовались сотрудники. Это место подходило ему как нельзя лучше. Хердон и его жена Рилен только что купили домик неподалеку, и Боб хвалился друзьям, что теперь живет всего в трех милях от работы. По телефонному разговору с новым начальником Бобом Андерсоном у него сложилось впечатление, что их отношения сложатся хорошо. Через несколько минут Боб Андерсон вышел в приемную, провел Херндона в свой кабинет, сел за стол и ухмыльнулся. – У меня для вас новость, – сказал он. – Мы вас продали на сторону. И объяснил, что в последний момент поступил приказ перевести одного из сотрудников к Дину Пейсли, который уже несколько месяцев вел сложное финансовое расследование. – Им, несомненно, требуется подкрепление, – сказал Андерсон. – Вы будете работать с двумя отличными парнями. В преступлении замешана не больше не меньше как АДМ, объявил начальник, выжидающе глядя на Херндона, но тот понятия не имел о том, что такое АДМ. Почти час Андерсон вводил Херндона в курс дела, рассказывая об АДМ, лизине и фиксировании цен. Упомянул он и переданную осведомителем непроверенную информацию о промышленном шпионаже и «жучках» в «Декейтер Клаб», а также вымышленную историю о вымогательстве. – Расследование ведет Декейтер. Это в сорока милях отсюда, но добраться можно быстро, движения почти нет. Андерсон добавил, что Херндон может работать и в Спрингфилде, но в Декейтере ему придется бывать часто, там у него тоже будет свое рабочее место. Покончив с объяснениями, начальник замолк, ожидая вопросов. Но Херндон лишь обронил: – Звучит неплохо. Андерсон встал, показал новому сотруднику его стол и дал ему телефон декейтерской резидентуры Бюро для связи с Шепардом и Везероллом. Возможно, будет правильнее съездить в Декейтер прямо сейчас, посоветовал он, и поймать агентов за ланчем. Сев за стол, Херндон набрал номер декейтерского отделения. Расследование, к которому его прикомандировали, заинтересовало его, да и хотелось поскорее увидеться с новыми коллегами. Он сожалел лишь о том, что трехмильное расстояние до работы оказалось иллюзией. В тот же день три агента шагали по пыльной декейтерской дороге, направляясь в ресторан «Лок Сток энд Баррел», находившийся в миле от их отделения. Несмотря на жару, Шепард и Херндон были в пиджаках, которые скрывали висевшие на поясе пистолеты. Везеролл пиджак снял, оставив оружие в кейсе. По пути Шепард и Везеролл устроили Херндону настоящий перекрестный допрос. Сотрудничество с осведомителем наконец наладилось, и они опасались, что им в коллеги достанется не в меру молодой да горячий служака, который нагонит на Уайтекера страху. Они выясняли, не принадлежит ли Херндон к тем, кто идет к цели кратчайшим путем и считает, что знает свое дело лучше всех. Херндон ответил на все вопросы и рассказал о себе. Вырос он в Оверленд-Парке, в Канзасе, был единственным ребенком главного бухгалтера-ревизора штата и школьной учительницы. Еще в школе он изучил бухгалтерское дело и после школы устроился в одну из фирм в Канзас-Сити. Но ему всегда хотелось работать в ФБР, и в 1986 году он подал заявление. Момент был выбран удачно: в стране разразился кризис ссудо-сберегательных ассоциаций, и Бюро требовались сотрудники, разбирающиеся в бухгалтерии. Двадцатитрехлетнего Херндона тут же отправили на учебу в Национальную академию ФБР в Куантико, штат Виргиния. После учебы Херндона направили в Новый Орлеан, где он расследовал мошенничество в одном из сберегательных банков.{151} В первом же деле его ждал успех: ему удалось так обработать мошенника-клерка, что тот признался во всех грехах и стал сотрудничать. Затем ему досталось дело федерального судьи, подозреваемого во взяточничестве. Вместе с коллегами он установил «жучки» в кабинете судьи и подослал к нему одного из свидетелей со спрятанным магнитофоном. В результате агенты добыли доказательства, а судья из своего кресла пересел в тюремную камеру. После этого дела начальство выбрало Херндона для участия в контрразведывательной операции. Херндон спохватился, не слишком ли он много болтает, – ему вовсе не хотелось, чтобы новые коллеги приняли его за хвастуна. Поэтому он сменил тему: – Боб Андерсон рассказал мне о вашем расследовании. По-моему, это что-то исключительное. – Давай не будем об этом здесь, – отозвался Шепард. Они подошли к ресторану, который показался Херндону вполне приличным и доступным по цене для агентов ФБР. Херндон и Везеролл совершили набег на салатный бар, предлагавший закуски на любой вкус, Шепард ограничился черным кофе без кофеина. Во время ланча Шепард и Везеролл в свою очередь рассказали новому сотруднику о себе. Шепард признался, что учился сначала на метеоролога, вслед за чем, естественно, последовала серия шуток о прогнозах погоды. Везеролл поведал о том, как вырос в Техасе, как служил в армии и какими делами занимался с тех пор, как его направили на работу в Шампейн. Удовлетворив таким образом взаимное любопытство, агенты почувствовали, что они сработаются. В первые дни Херндон изучал документы расследования, подшитые в три папки. Он понимал, что нужно спешить: дела не ждут. Через несколько дней в Ванкувере, Британская Колумбия, должны были состояться очередные переговоры по фиксированию цен. Херндон выписал из дела все имена – в первую очередь Дуэйна и Мика Андреасов и Джима Рэнделла как главных лиц в АДМ, а также Марка Уайтекера и Терри Уилсона, непосредственно связанных с переговорами о ценах на лизин. Запомнить имена их конкурентов было труднее. Основным соперником АДМ была компания «Адзиномото», от лица которой чаще всего выступали Кандзи Мимото и Хирокадзу Икэда – японские Уайтекер и Уилсон. Кадзутоси Ямада занимал в компании примерно такую же должность, как Мик Андреас в АДМ. Около месяца назад Ямада прилетал в Декейтер для беседы с Миком Андреасом, и Уайтекер записал их, но ничего нового сказано не было.{152} Ямаду легко было спутать с Ямамото из компании «Киова хакко». Но Ямада был более значительной фигурой как по должности, так и по масштабу деятельности его компании. Чтобы отличать их друг от друга, Херндон запомнил, что важнее из них тот, у кого имя короче. Помимо японцев, среди фигурантов имелись и другие иностранцы – служащие европейских филиалов «Адзиномото» и корейских компаний «Мивон» и «Чейл йеданг». Херндон надеялся, что со временем усвоит все эти имена. Прослушал он и аудиозаписи, которых к этому моменту было уже пятьдесят. Только за последние недели переговоры проводились несколько раз. Менеджеры АДМ встречались с японцами и за океаном, и на своем поле. Херндон решил составить по всем сделанным записям краткое резюме. В свое время этот способ очень помог ему в деле с федеральным судьей. Он предложил эту идею Шепарду, и тот дал добро. Весь день 23 июня{153} в ванкуверском международном аэропорту высаживались представители крупнейших мировых производителей лизина. Всего месяц назад сотрудники АДМ летали в Токио, и выбрать местом встречи американский континент было только справедливо. К тому же в Ванкувере они были за пределами досягаемости правоохранительных органов США, жестко следивших за соблюдением антитрестовских законов. Представители разных компаний прилетали в разное время. Приехали не только бизнесмены из США, Японии и Кореи, но и сотрудники двух европейских отделений «Адзиномото», остановившиеся в отеле «Хайет ридженси Ванкувер».{154} Проходя через терминалы прилета, участники встречи не подозревали, что их фотографируют и снимают на видеопленку. Американские блюстители закона не могли действовать за рубежом самостоятельно, но с северным соседом у них был договор о взаимопомощи. Королевская канадская конная полиция[43] следила за каждым шагом заговорщиков. Следующее утро, 24 июня, Джо Везеролл провел в своем номере ванкуверского отеля «Хайет ридженси Ванкувер». Он составил программу оперативных действий на время переговоров. Сам он обеспечивал контакт с Уайтекером и взаимодействие с канадской полицией. Без десяти девять раздался телефонный звонок. – Джо? Привет, это Марк. И Уайтекер описал свои планы на утро. Они с Уилсоном должны встретиться с представителями «Адзиномото» и обсудить продажу глютамата натрия, который употребляется главным образом в качестве добавки к блюдам китайской кухни. Уайтекер не имел прямого отношения к производству этого продукта – им, как и лимонной кислотой, в АДМ занимался Барри Кокс. На этой встрече он мог ознакомиться с тем, как ведутся переговоры не только по лизину, но и по другим продуктам.{155} Все утро Уайтекер то и дело звонил Везероллу, информируя его о развитии событий. «Адзиномото» выразила желание встретиться с Барри Коксом и поговорить о рынке глютамата натрия. Один из японцев спросил: «Может, стоит заниматься глютаматом по той же схеме, как и лизином?» Обсуждение вопросов по лизину, добавил Уайтекер, назначено на час дня. Он пообещал Везероллу позвонить во время перерыва в заседаниях. Везеролл задумался. Эти компании возжелали манипулировать ценами на все продукты, которые они производили, на все без исключения. Ближе к вечеру Дин Пейсли вышел из своего кабинета и окликнул Херндона: – Эй, Бобби! Звонит Джо, хочет с тобой поговорить. Херндон поспешил в кабинет начальника, который успел вернуться за свой стол. – Бобби сейчас возьмет трубку, – произнес Пейсли в микрофон. – Как там у вас? – Наш друг говорит, что встреча была толковая, – осторожно ответил Везеролл. И кратко изложил суть состоявшихся переговоров. Они шли весь день, и в них участвовали все пять основных производителей лизина. Уайтекер сообщил, что договоренность о ценах была достигнута, а с объемами производства дело застопорилось. Представители АДМ рвали и метали. Агенты взволнованно обсудили новости из Ванкувера. Канадцы запретили делать аудиозаписи переговоров, но теперь у ФБР было первое солидное доказательство, что в тайных встречах участвуют не две-три компании, а все производители лизина. И еще один обнадеживающий факт: Уайтекер больше не хитрил и не изворачивался, а вел честную игру. Мексиканское кафе «Карлос О'Келли» пользовалось в Декейтере популярностью. Вдоль многоцветной стены зала были разбросаны пластмассовые бычьи черепа и росли пластмассовые кактусы. Уайтекер и его коллега Дэвид Пейдж обедали за столиком у стены. Уайтекеру нравилась здешняя кухня, и несколько часов назад они с Пейджем уже заходили сюда на ланч.{156} Они беседовали под мексиканскую музыку, доносившуюся из стереосистемы. Пейдж был исполнительным директором компании «Ванетта», которая поставляла АДМ витамин С. Они познакомились еще в начале 80-х, когда Уайтекер работал в компании «Ролстон пурина», а Пейдж – в «Гетерохимической корпорации». С тех пор Уайтекер успешно продвигался по служебной лестнице, и Пейдж не терял связи с ним. И теперь Уайтекер встретился со старым товарищем, чтобы предложить ему работу в своем подразделении биопродуктов. За обедом Уайтекер изложил Пейджу условия: в первый год ему заплатят сто двадцать тысяч долларов, не считая аванса в тридцать тысяч, а в дальнейшем его зарплата будет расти. Уайтекер подчеркнул, что, как начальник отдела, он обладает полномочиями нанимать служащих. Пейдж внимательно слушал. Деньги неплохие, не говоря об авансе, но он не понял, в чем будут заключаться его обязанности. – А за что я буду отвечать? – спросил он. На лице Уайтекера промелькнула улыбка. – Ни за что, – обронил он небрежно. Через несколько дней Уайтекер сидел за столом, составляя отчет о недельных затратах. Достав чеки «Карлоса О'Келли» за ланч и обед, он приплюсовал их к общей сумме. В графу «Принимаемые лица» он вписал имя Дэвида Пейджа, пояснив, что встречался с ним по поводу приема на работу. Следующая графа называлась «Представляемая этим лицом компания». Сюда Уайтекер вместо «Ванетты», где работал ныне Пейдж, вписал «Гетерохимическую корпорацию», которую тот покинул шесть лет назад.{157} «Ванетта», в отличие от «Гетерохимической корпорации», была поставщиком АДМ, и тот факт, что Уайтекер обхаживал крупного административного работника компании-поставщика, мог вызвать нежелательные вопросы. Он не хотел, чтобы в АДМ спрашивали, для чего ему понадобился Пейдж.{158} ФБР устроило «мозговую атаку». Агенты бились над тем, как заманить зарубежных производителей лизина в США. Если встреча состоится не на американской земле, записать на пленку важнейшие переговоры конкурентов о ценах скорее всего не получится. Американские законы строго карали фиксирование цен, и поэтому представители компаний ни за что не согласятся приехать в США. Везеролл вдруг выпрямился. – У меня мысль, – проговорил он. Большинство интересующих их лиц любили гольф. Но все знают, что в Азии, а особенно в Японии, хороших полей для гольфа очень мало. А есть ли в мире поля лучше, чем на Гавайях? Идея Везеролла пришлась всем по душе. Решили поручить Уайтекеру, не тратя времени даром, начать склонять конкурентов к проведению встречи на Гавайях. Они надеялись, что сочная трава на гавайских полях для гольфа станет соблазном, который победит страх иностранных производителей лизина перед тюремной камерой. К северу от Декейтера, на пересечении 72-й магистрали с 51-м шоссе, есть деревушка Форсит. Основанная в 1854 году во время строительства Центральной железной дороги штата Иллинойс, в последующие годы она была малозначительным придатком Декейтера. Но в конце 70-х годов XX века там построили торговый центр «Хикори пойнт», а за ним массу недорогих отелей. Так Форсит стал популярным центром, где предпочитали останавливаться все те, кто ограничен в тратах. К лету 1993 года отели Форсита оценили и агенты ФБР, которые перенесли сюда встречи с Уайтекером.{159} Вечером 13 июля над дорогой, по которой Херндон ехал в служебной машине в Форсит, нависли грозовые тучи. Херндон участвовал в расследовании уже месяц, на впервые встречался с Уайтекером лишь сегодня. Завидев бело-коричневый указатель торгового центра, Херндон включил поворотник и свернул налево, к гостинице «Хэмптон». Припарковавшись, он взял с пола коврик и прикрыл им портативную красную мигалку, а рацию сунул под сиденье, не то прохожие задумаются: что делают представители закона в этой гостинице? Шепард и Везеролл уже ждали его. Агенты проверили аппаратуру для записи телефонных разговоров, которой собирались воспользоваться в тот вечер. Шепард и Херндон отстегнули пистолеты и убрали их в кейсы. Ни к чему лишний раз нервировать Уайтекера.{160} Он прибыл минут через сорок пять. К этому времени дождь лил как из ведра. – Привет, как дела? – произнес Уайтекер, входя и отряхиваясь. Он огляделся. На диване сидел Везеролл, а на кровати – молодой, атлетически сложенный незнакомец. – Марк, это специальный агент Боб Херндон, – представил его Шепард. – Я уже говорил вам, что его перевели нам в помощь. Уайтекер расплылся в улыбке: – Рад познакомиться. Здорово, что вы теперь будете тут работать. И они обменялись рукопожатиями. Херндону Уайтекер скорее понравился – уверенный, он, казалось, заполняет собой всю комнату. Словно опытный продавец, стремящийся расположить к себе покупателей. Заметил Херндон и то, что белокурые волосы Уайтекера были двух заметно отличающихся друг от друга оттенков. (Неужели он носит накладку?) Уайтекер носил дорогой костюм и яркий галстук, притягивающий взгляд. Херндон решил, что нашел подходящий предлог, чтобы наладить доверительные отношения. – Ого, красивый галстук, – сказал он. – Спасибо, – ответил Уайтекер. – Это от «Бахраха». Мне нравится их лавочка. Херндон кивнул. – А ваш галстук тоже хорош, – сказал Уайтекер. Херндон посмотрел на свой галстук: – Спасибо. Уайтекер с притворной скромностью взглянул на Шепарда в неприметном спортивном пиджаке из магазина готового платья и монотонно-тусклом галстуке и перевел взгляд на Херндона. Они улыбнулись друг другу, подумав одно и то же: «Надо бы и нашего друга приодеть». Шепард вынул блокнот: – Есть новые записи, Марк? Уайтекер извлек из кармана две микрокассеты и несколько минут перечислял, какие сведения содержит эта запись двух телефонных разговоров с «Адзиномото». Как только Шепард начал оформлять прием записей, Уайтекер уселся за стол против Везеролла. – Итак, Марк, что творится у вас в АДМ? – спросил тот. Уайтекер ответил, что в последнее время был в отпуске и путешествовал по Мексике. Но этим утром он разговаривал с Икэдой и истратил на него одну из двух кассет. Японец считал, что два ответственных руководителя их компаний, Мик Андреас и Кадзутоси Ямада, должны встретиться и уладить свои разногласия по объемам производства. Они виделись в апреле, во время визита японской делегации в Декейтер, но сколько-нибудь серьезных переговоров между двумя производителями лизина тогда не было. Везеролл велел Уайтекеру дать им знать, когда компании договорятся о встрече. Уайтекер кивнул. – Марк, еще одно, – сказал Везеролл. – Мы уже говорили, что желательно провести одну из встреч в США, и у нас в связи с этим возникла идея. Узнав о замысле ФБР соблазнить азиатов гольфом, Уайтекер расплылся в улыбке. Это и вправду может сработать. Прошло минут двадцать. – Я должен использовать свою собственную телефонную карту? – спросил Уайтекер, берясь за телефон. – Ну да, – ответил Шепард. Сидя на кровати, Уайтекер набрал номер рабочего телефона Кандзи Мимото. До этого он несколько раз репетировал свое предложение бизнесмену из «Адзиномото» встретиться на Гавайях. К телефону подключили звукозаписывающее устройство. После гудков в трубке раздался женский голос. – Могу я поговорить с мистером Мимото? – Простите, он сейчас на совещании. Он освободится в двенадцать часов. – Мистер Мимото сказал, чтобы я вызывал его в любом случае, даже если он на совещании, потому что это очень важно. Женщина спросила его имя, и Уайтекер стал ждать. Наконец на том конце провода ответили: – Алло? – Это мистер Тани из Нью-Йорка или мистер Мимото? – спросил Уайтекер, употребив выдуманный им псевдоним Мимото. – Да, это мистер Тани, – усмехнулся японец. – Как ваши дела? – Марк? – Да, это Марк Тани. – А, понятно, – засмеялся Мимото. – Марк Тани. Они обсудили возможные последствия запланированного ими повышения цен. Уайтекер сказал, что АДМ хочет полностью удовлетворить спрос на лизин. – Вы же помните, в Ванкувере Терри Уилсон говорил совершенно определенно, что мы стремимся поддерживать уровень производства лизина на максимально возможном уровне. – Да, помню, – согласился Мимото. – Но не повышать цены чрезмерно, чтобы не сузить рынок. – Да, конечно, – отозвался Мимото, – если рынок сузится, придется снизить цены. Уайтекер взглянул на агентов. Пора ставить силки на дичь. – Раз в Ванкувере принимающей стороной были вы, то, наверное, в следующий раз в роли хозяина должна выступить АДМ, да? – Да, правильно. – Я думаю, что мы, может быть, устроим встречу в Мауи. – В Мауи? – Да, в Мауи, на Гавайях. Соберем всех производителей лизина, как в Ванкувере. – Но Гавайи – это США, – насторожился Мимото. Агенты просили Уайтекера попытаться уговорить Мимото и, если тот заартачится, заставить его назвать причину, по которой он не хочет встречаться на американской территории. Уайтекер посмотрел на Шепарда. – Ну и что же, что США? – Ну как «что»?.. – замялся Мимото. – Это США, а у вас в Америке, э-э-э, очень строгая антитрестовская деятельность, разве не так? Глаза Уайтекера блеснули. После этого заявления Мимото будет трудно отвертеться. И он отмел тревоги Мимото: – На Гавайях, рядом с полем для гольфа на восемнадцать лунок. А? – Ну хорошо, – засмеялся Мимото. – Если АДМ считает, что проблем не будет, я посоветуюсь с нашим юридическим отделом. Уайтекер напомнил, что прошлогодние переговоры о фиксировании цен проходили на Мауи. Что ж, сказал Мимото, можно провести на Гавайях учредительную встречу для ассоциации производителей аминокислот. Похоже, «Адзиномото» приняла идею проведения встречи по фиксированию цен под видом конференции отраслевой ассоциации производителей. – Ладно, – сказал Уайтекер. – Это будет организационное собрание ассоциации. К тому же, – добавил он, – расстояние примерно одинаковое и для нас, и для вас. – Да, правда, – отозвался Мимото. – И там поле для гольфа. – Вот именно. – Думаю, проблем не будет, – сказал японец. Дело сделано. Мимото заглотил наживку.{161} Через несколько минут Уайтекер повесил трубку. – Вы только послушайте! – вскричал он, захлебываясь словами. – Он выдал нам все! Он знает, что это незаконно, и он говорил об американских антитрестовских законах. Агентам и той половины разговора, которую они слышали, хватило, чтобы прийти в волнение. Вытащив кассету из магнитофона, они выломали защитные пластинки, чтобы случайно не стереть запись. Затем перемотали пленку и стали слушать. Уайтекер в нетерпении ходил взад-вперед по комнате. – Вот сейчас, сейчас! – сказал он. «…У вас в Америке, э-э-э, очень строгая антитрестовская деятельность, разве не так?» – прозвучал голос Мимото. – Вот оно! Вот оно! – приговаривал Уайтекер. Агенты хладнокровно покивали. Но и они понимали всю важность произнесенной фразы: Мимото фактически сознавался в нарушении американских законов. Прослушав запись, агенты поздравили Уайтекера с успехом и, сверившись с расписанием, договорились о следующей встрече. На этом с делами было покончено. – О'кей, парни, спасибо, – сказал Уайтекер, надевая плащ. – До скорого! Группа лизиновых магнатов закончила вкушать изысканный ланч. Ресторанчик находился в историческом районе крепости в Будапеште, неподалеку от готического коронационного собора венгерских королей. Завершив споры о мировых ценах на лизин и объемах производства, японские, корейские и европейские бизнесмены распрощались и разбрелись в разные стороны.{162} Масару Ямамото, шагавший рядом с другими представителями «Киова хакко», вел беседу с одним из младших коллег. Война между АДМ и ее японскими конкурентами, похоже, затихает, сказал он. Их сотрудничеству уже ничто не мешает; цены на лизин растут везде. – Теперь с американцами можно разговаривать, – объявил Ямамото. – АДМ нам больше не враг. В Линкольне, штат Небраска, показались первые светлячки, когда Джон Хойт вышел на веранду и опустился в большое кресло. Рядом сидел его шурин Дж. Р. Ховелсруд. Агент взял краткосрочный отпуск, чтобы навестить вместе с женой ее родственников. Тем вечером на ферме Ховелсруда в их честь устроили обед. Все пребывали в благодушном настроении. Воздух был теплым и свежим. Хойт поднял голову, разглядывая первые звезды. Он уважал шурина и с удовольствием гостил у него. Ховелсруд трудился на ферме почти всю жизнь и бился за урожай практически без выходных. Всю жизнь он зависел от погоды, от банков, от перерабатывающих компаний. Недавно они с другом решили взять судьбу в свои руки и открыли небольшое предприятие по производству кормов. У Хойта до сих пор не было возможности расспросить шурина о его бизнесе. – Как продвигаются дела? – спросил он. – Продвигаться-то продвигаются, – ответил Ховелсруд с некоторой досадой, – но со скрипом. Прямо не знаю, как свести концы с концами, при таких-то сумасшедших ценах. – Ценами на что? – Да есть такое вещество, лизин называется. Хойт замер, уставившись в пространство. Он не мог рассказать родственнику о секретном расследовании, которое вел сам, и потому спросил: – А что такое лизин? – Искусственная аминокислота, которая добавляется в свиной корм и другие продукты, – ответил Ховелсруд. – И вдруг – бабах, и цена на нее взлетает до небес. Хойту и без шурина были известны кое-какие цифры. В июне, когда производители еще не достигли договоренности о ценах, фунт лизина стоил всего шестьдесят центов. Но к концу июля, после ванкуверской сделки, цена взлетела до одного доллара двадцати центов за фунт – вдвое, и всего за несколько недель.{163} Хойт слушал Ховелсруда, сетовавшего на финансовые трудности, и в нем рос гнев. Он понимал, что этим компаниям плевать на его шурина. Они не станут снижать цену, чтобы привлечь лишнего покупателя. У них все схвачено. И как бы усердно ни трудился Ховелсруд, успех и неуспех его нового предприятия определяла кучка джентльменов в номере дорогого отеля. Всего несколько недель назад Хойт смотрел телевизионное шоу «Неделя с Дэвидом Бринкли» и видел сюжет про АДМ, называвшей себя «мировым супермаркетом». Эта попытка компании предстать в образе морально безупречного радетеля об общественном благе разъярила Хойта. А теперь, слушая рассказ Ховелсруда о трудностях, он ясно понял причину своего гнева. Хойту приходилось слышать проклятия в адрес шишек из АДМ, рассекающих по дорогам Иллинойса на своих «феррари» и других дорогих спортивных автомобилях. Он знал, что из-за высоких цен разорились очень многие клиенты АДМ, и в том числе боровшиеся за выживание фермеры вроде Ховелсруда. Он знал, что грабят всех простых американцев, вынужденных еженедельно переплачивать за продукты ради того, чтобы удовлетворить ненасытные аппетиты АДМ и ее конкурентов. Хойт и его коллеги, конечно, всегда понимали теоретическую концепцию антитрестовских законов и преступную природу ценового сговора. Но жертв этого сговора он увидел воочию только теперь. Они были реальны, эти жертвы, и это были обычные люди. Такие как Ховелсруд. Дело не в экономической теории, думал он, а в том, что это настоящее Хойт знал, что в ближайшее время проблемы Ховелсруда усугубятся, но не имел права сказать ему об этом. Производители лизина вот-вот согласуют объемы производства, и цены подскочат еще выше. И Хойт поклялся сделать все, чтобы защитить своего шурина и других фермеров и сельскохозяйственных рабочих. Увидев реальные результаты преступной деятельности руководителей АДМ, он понял, чего они заслуживают. Всем крупным делам, которые ведет ФБР, даются кодовые имена, чтобы агенты могли свободно говорить о них при посторонних, не опасаясь утечки информации. А делом АДМ занимались уже восемь месяцев, но оно до сих пор было безымянным. Шепард предложил пару имен, но управление их отвергло – одно уже использовалось раньше, а другое, обыгрывавшее словосочетание «мировой супермаркет», слишком прозрачно намекало на объект расследования. В один из летних вечеров Пейсли вызвал Херндона и сказал, что пора наконец дать расследованию кодовое имя. – Это просто нелепо, Бобби, – заявил Пейсли. – Сядь и придумай как можно больше названий, а завтра сообщишь их мне. Вернувшись на место, Херндон раскрыл блокнот и задумался. Первый вариант: лизин как добавка к кормам для цыплят. – «Цыплячьи нежности»? «Цыплячья радость»? «Куриная слепота»? Второй вариант: Иллинойс – «страна Линкольна». – «Предатели Авраама»? «Кёльн ли?» «Утраченные иллюзии»? Третий: Декейтер – «гордость прерий». – «Заблудившийся в прерии»? «Прелая гордыня»? Четвертый: сельскохозяйственная компания. – «Свое поле»? «Поле сражения»? «Нива преступления»? «Сельские забавы»? Пятый: фиксирование цен во всемирных масштабах. – «Фикса»? «Идея фикс»? «Глобальное остолбенение»? Просидев три часа, Херндон сочинил шесть десятков названий. На следующее утро он отнес список начальнику. Пейсли в него даже не заглянул. – Брайан тебя опередил – предложил неплохое название, я его переслал в штаб-квартиру, там одобрили. Расследование лизинового сговора называлось теперь «Битва за урожай». – Мимото передумал, – сообщил Уайтекер Шепарду и Херндону. – Он говорит, что Гавайи для встречи не годятся. Было это в отеле в Форсите вечером 24 августа.{164} За несколько недель, прошедших со дня, когда Уайтекер предложил Гавайи, Мимото обсудил предложение с другими производителями лизина. Гольф на одном из лучших в мире полей – это замечательно, но рисковать свободой – ну уж нет, увольте. Они выдвинули контрпредложение: собраться в Париже 5 октября. Обсуждение цен на другие продукты идет своим чередом, сказал Уайтекер. 23 сентября Уилсон должен встретиться в Цюрихе с представителями европейского отделения «Адзиномото», которое производит глютамат натрия. Возможно, его будет сопровождать Барри Кокс. Насколько Уайтекеру известно, намечена еще и встреча производителей лимонной кислоты с участием фармацевтического гиганта «Хоффман-Ларош». – А еще Мик сказал, что круг моих обязанностей расширится, – похвастался Уайтекер. – Я буду отвечать за совместные предприятия и за поглощения компаний по всему миру. И еще сказал, что на следующем заседании совета директоров предложит повысить мне оклад на сто тысяч долларов или больше. Агенты выслушали это сообщение скептически. С какой стати вдруг решили платить Уайтекеру так много? – Марк, – спросил Херндон, – вы не считаете, что это либо плата за молчание, либо премия за успехи в фиксировании цен? – Да ничего подобного, – обиделся Уайтекер. – Парни, я пашу как карла. И встречи по фиксированию цен не главное мое занятие. Мне платят за всю мою работу. Агенты не возразили. Может, Уайтекер прав и эта прибавка вовсе не плата за преступление. Но они решили проследить за тем, как АДМ будет рассчитываться с Уайтекером. Не исключено, что их предположение подтвердится и руководство компании хочет таким образом подкупить Уайтекера. А этот факт может быть использован в суде. По заснеженной дорожке возле вашингтонского Мемориала ветеранов войны во Вьетнаме шагал молодой человек. Рядом шел агент ФБР. – Если я вас правильно понял, – сказал он, – я должен выкрасть документы в своей фирме, передать их ФБР, затем донести на своих коллег и засадить их за решетку? Актер Эд Харрис, игравший роль специального агента Уэйна Тарранса, посмотрел на Тома Круза. – Они же подставили вас, – возразил он.{165} Зрители, заполнившие кинотеатр в этот летний вечер 1993 года, наслаждались игрой Круза в роли молодого адвоката по имени Митч Макдир, который узнал, что его фирма вошла в сговор с мафией. ФБР предлагает Митчу сотрудничество. Вернувшись домой, он рассказывает обо всем жене. Та приходит в ужас. Сидевшие в зале Марк и Джинджер Уайтекер поежились. Все это было им так знакомо. Экранизация бестселлера Джона Гришэма «Фирма» была тем летом одним из кинохитов. Марк любил эту книгу. Он прочел ее несколько лет назад и очень хотел посмотреть фильм. Но изображенная в фильме ситуация до ужаса напоминала его собственную. Герой Круза не хочет сотрудничать с ФБР. Тогда агенты начинают давить на него и угрожают уголовным преследованием в случае отказа от сотрудничества. Казалось бы, выбора у Макдира нет и ему придется выдать коллег. Но молодой адвокат находит выход. Встретив агента Тарранса на собачьих бегах, он выдвигает требование: – Миллион долларов на номерной счет в швейцарском банке. «Ай-би-джи интернэшнл», банк в Цюрихе. Играющий агента ФБР Харрис снимает пальто. – Что-то вас вдруг жадность одолела. Кроме того, Макдир требует, чтобы ФБР добилось освобождения из тюрьмы его брата, осужденного за непредумышленное убийство. Тарранс приходит в ярость и грозит Макдиру, что засадит за решетку его самого, сфабриковав неопровержимые улики. Но Макдир перехитрил агента: он взял с собой магнитофон и записал все слова Тарранса. Так что, если тот не выполнит его требований, аудиозапись будет обнародована. В конце фильма Макдиру удается отделаться и от мафии, и от ФБР, и он вновь становится хозяином своей жизни. Возникли заключительные титры на фоне панорамы Мемфиса. В зале зажегся свет. Марк и Джинджер вышли из кинотеатра, делясь впечатлениями. Книга, по мнению Марка, была лучше. Но по дороге домой они говорили главным образом о сходстве сюжета с реальными событиями в жизни Марка, о пугающем сходстве. От реальности фильм отличался тем, что характер его героя был сильнее, чем у Марка, и он добился и денег, и иммунитета от преследования. Вечером 26 сентября Шепард примерно в половине восьмого закончил разговор со спрингфилдским офисом и набрал номер Уайтекера. С коммутатора сообщили, что Уайтекер звонил сам и хотел поговорить. В последние недели в поведении Уайтекера произошли непонятные перемены. Серьезных проблем пока не было, но чувствовалось, что их не избежать. Десять дней назад он сказал Шепарду, что выполнил все условия заключенного между ними соглашения и хочет, чтобы ФБР занялось расследованием других преступных действий АДМ без его участия. Этот неожиданный всплеск строптивости не удивил Шепарда, но он не желал участвовать в очередной игре, которую затевал Уайтекер.{166} Уайтекер ответил на звонок агента. Он кипел энтузиазмом. – Я только что узнал важную новость! – воскликнул он. – Мне сказали, что я, возможно, буду следующим президентом АДМ. Шепард записал это. Рэнделлу было около семидесяти. Ничего удивительного, что АДМ подыскивает ему замену. Уайтекер всегда говорил, что у него неплохие шансы получить эту должность. Шепард спросил, нет ли других новостей. – Цены зафиксированы по крайней мере на десять продуктов, выпускаемых АДМ. – На десять? – Да. И, по моим прикидкам, все компании, участвующие в этом, получают дополнительную прибыль от восьмисот миллионов долларов до миллиарда. Это только цифры прибыли от фиксации цен. Шепард снова записал цифры и поинтересовался подробностями, но Уайтекер не добавил ничего, кроме того, что в переговорах о ценах и объемах участвуют по два-три человека от каждой компании. – Брайан, – сказал он, – если против этих компаний выдвинут обвинение в фиксировании цен, им придется выплатить колоссальные штрафы, правда? – Не знаю, Марк. Конечно, если их признают виновными или они сами признаются, то, возможно, должны будут заплатить большой штраф. Но трудно сказать, как все обернется. – Ну да, я понимаю. Помолчав, Уайтекер продолжил: – Вы знаете, Брайан, я ведь очень многим рискую. А я должен думать о своей семье. – К чему вы клоните, Марк? – Было бы неплохо, если бы АДМ заставили заплатить и мне, – скажем, в размере моего оклада за десять лет. – Но, Марк… – Брайан, это было бы только справедливо. – Марк… – И еще. Я не думал, что это расследование продлится так долго. И если я соглашусь сотрудничать с вами и дальше, до конца, то вы, я считаю, должны обеспечить мне иммунитет от уголовного преследования. Вот и выяснилась истинная цель звонка: Уайтекер ставил свои условия. – Послушайте, Марк. Лично я не могу гарантировать вам неприкосновенность и не могу сказать ничего определенного о том, будет или не будет наложен штраф на АДМ. Единственное, в чем я уверен, – рано или поздно эти вопросы будут обсуждаться с участием Министерства юстиции. Уайтекер настаивал, но Шепард повторил, что на этом этапе он ничего не может обещать. – Ну ладно, Брайан, – разочарованно протянул осведомитель.{167} Спустя два дня Уайтекер встретился с Шепардом и Везероллом в одном из отелей Форсита.{168} На следующей неделе, 5 октября, конкурирующие производители лизина собирались съехаться в Париж на переговоры. Уайтекер сообщил, что Мик Андреас велел ему предварительно встретиться с французскими бизнесменами и договориться об объемах производства – он надеялся таким образом поддержать цены в Европе на высоком уровне. – Мик хочет встретить азиатов во всеоружии, – пояснил Уайтекер. Парижское совещание обещало быть интересным, но агентам не удалось получить у французского правительства разрешения на аудиозапись. Еще одни важные переговоры пройдут для ФБР впустую. После встречи с ФБР Уайтекер вернулся домой, когда все уже пообедали. Поздоровавшись с женой и детьми, он поднялся в свой кабинет. Достав из кармана диктофон, он раскрыл его и вытащил микрокассету. Агенты о ней не знали – он сделал эту запись во время разговора с ними. Подобно герою Тома Круза, он тайком записывал агентов ФБР.{169} Чувствуя себя продувной бестией, Уайтекер открыл шкаф и положил кассету на полку. Забавно, что технику, выданную ФБР, он использует для того, чтобы записывать сотрудников Бюро. 5 октября в 11.53 Филип Ролье и двое его коллег из французского филиала «Адзиномото» вошли в вестибюль парижского отеля «Риц». Минут через пятнадцать в вестибюль из своего номера спустился и Уайтекер.{170} Все четверо встретились в центре вестибюля и направились в ресторан. По дороге Уайтекер бросил взгляд на одно из кресел. В нем сидел Брайан Шепард, притворяясь, что читает газету. Он вел наблюдение в паре с французским полицейским. Уайтекер про себя усмехнулся. Шепард выглядел в точности как агент ФБР. «Надо приодеть этого парня», – подумал Уайтекер. В тот же день Уайтекер выскочил из дверей отеля «Ле Гран Интерконтиненталь» и сел в такси. В машине он вынул из кармана записку с адресом. – В американское посольство, – сказал он водителю и протянул листок с адресом. Подъехав к посольству, он увидел на тротуаре Шепарда. Остановив такси, Уайтекер быстро расплатился и вышел. Вместе с агентом они поспешили ко входу. Времени у Уайтекера было в обрез – скоро начинался обед заговорщиков, на котором он должен был присутствовать. В вестибюле их встретила Реджина Суперно. Она была помощником атташе по правовым вопросам. Суперно провела Шепарда с его подопечным к лифту, и вскоре все трое были в ее кабинете. Уайтекер вкратце описал Шепарду события этого дня. За ланчем Ролье согласился с предложением АДМ поддерживать в Европе высокие цены на лизин даже в том случае, если в Америке они упадут. Затем они переместились в «Ле Гран Интерконтиненталь», где в 14.20 начались общие переговоры. После официальной части, провозгласившей образование Ассоциации производителей лизина, перешли к основной, нелегальной. По ценам на лизин принципиальных разногласий не было, и продавать его постановили за один доллар двадцать центов за фунт в Америке и за один доллар восемьдесят центов в Европе. Договориться об объемах производства так и не смогли. В конце концов все согласились, что эту проблему смогут разрешить только Мик Андреас и Кадзутоси Ямада, и только при личной встрече.{171} – Что ж, прекрасно, Марк, – сказал Шепард. – А теперь давайте сообщим новости Андреасу. Шепард включил магнитофон, Уайтекер сел за стол и набрал номер Мика Андреаса. Запись будет сделана в присутствии двух свидетелей, Шепарда и Суперно. Правда, слишком многого от этой записи никто не ожидал, но будет, по крайней мере, лишнее свидетельство того, что Андреас знал о цели парижской встречи. Французские власти запретили записывать телефонные переговоры, но здесь, в посольстве, они были на американской территории и могли отвести душу. Они могли записать не только отчет о переговорах, которого ожидал Андреас, но и все, что им заблагорассудится. Агенты ФБР чувствовали, что приближается кульминация «Битвы за урожай». Пора было форсировать события. Они изложили план действий Уайтекеру, и тот радостно его одобрил. План привели в действие 12 октября. В шесть утра Уайтекер постучал в дверь номера 121 отеля «Хэмптон-Инн» в Форсите.{172} На нем были темно-синие костюмные брюки, а пиджака не было. – Ну как? – спросил он, быстро входя в комнату. – У меня мало времени. – Много и не требуется, – отозвался Херндон. У него был наготове темно-синий пиджак, идеально подходивший к брюкам Уайтекера и начиненный новейшей звукозаписывающей аппаратурой. Уайтекер улыбнулся. За прошедшую неделю он ни разу не виделся с Миком Андреасом, а сегодня расскажет ему о переговорах в Париже. Если повезет, Андреас выскажется и насчет предполагаемой встречи с Ямадой. Так что техника ни в коем случае не должна была подвести. Пиджак принадлежал Уайтекеру и составлял пару к брюкам. Неделю назад агенты забрали у него этот пиджак, и в Спрингфилде в его подкладку вшили маленький магнитофон, а в лацканы – микрофоны. Уайтекер надел пиджак. Никаких изменений в нем он не почувствовал. – О'кей, Марк, – сказал Херндон. – Когда захотите начать запись, выключатель в кармане. Выключатель был маленький и простой. ФБР поработало отлично. Уайтекер передал Херндону микрокассету и магнитофон, и тот вставил пленку и батарейки. Затем Уайтекер рассовал звукозаписывающие устройства по местам – все четыре штуки. Он был готов к работе. Чуть позже, в 9.15, Уайтекер и Уилсон пробирались сквозь лабиринт столов дилингового зала АДМ к кабинету Мика Андреаса. Мик вызвал их, затребовав отчет о переговорах в Париже. Записывающие устройства в подкладке пиджака Уайтекера и в нагрудном кармане были включены. – Как они оценивают наше производство? – спросил Андреас. – Примерно в пятьдесят тысяч тонн, – ответил Уайтекер. – А на самом деле мы производим около шестидесяти восьми. – Они считают, сорок пять, – рыкнул Уилсон. Уайтекер покачал головой: – Они хотят, чтобы мы производили не больше сорока пяти, но думают, что мы производим пятьдесят. – А у нас, значит, семьдесят? – Пока шестьдесят восемь, – уточнил Уайтекер. Андреас спросил, может ли АДМ сократить производство на двадцать тысяч тонн, чтобы ублаготворить конкурентов, но Уайтекер ответил, что проблема не в этом. Количество лизина, которое хотят производить в совокупности все компании, превышает объем текущего рынка. Если все выбросят продукцию на рынок, цены неизбежно упадут. – Я думаю, все было бы в порядке, если бы не Икэда, – сказал Уайтекер. – Мы с Терри его на дух не переносим. – Не будь наивным! – презрительно фыркнул Уилсон. – Он делает то, что велит ему Ямада. Чтобы решить проблему, сказал Уайтекер, потребуется личная встреча Андреаса с Ямадой. – Вот кто меня действительно беспокоит, – отозвался Андреас. – Да, но он-то вроде бы мыслит разумно, – сказал Уайтекер. – А Икэда – задница, и, я считаю, он-то и заварил кашу. – Ямада действует как остальные: посылает на переговоры своего болванчика, – откровенно брякнул Андреас. – Велит ему: «Поезжай, сражайся, не уступай ни пяди». – Да, похоже, что такова их политика, – согласился Уайтекер. – Ты передал Ямаде, что я могу встретиться с ним где угодно? – спросил Андреас. – Передам сегодня же вечером, – кивнул Уайтекер. Ситуация требует срочных мер, добавил он. Иначе цены неминуемо упадут. – Месяца три-четыре мы продержимся, а потом, если ничего не изменится… – …мы все потеряем кучу денег, – закончил за него Андреас.{173} В 15.30 того же дня все трое встретились еще раз. Андреас хотел досконально разобраться в положении дел на рынке лизина и в объемах этого рынка. Уайтекер и Уилсон подробно изложили мнения конкурентов. Уилсон почесал подбородок. – Цены запросто могут упасть процентов на десять, – сказал он. – На десять? – удивленно переспросил Андреас. – Да, – ответил Уилсон. – Это верно, – подтвердил Уайтекер. Андреас улыбнулся и поднял руки ладонями вверх: – Тогда нам остается только врать конкурентам. А уж если мы врем, то делаем это с открытыми глазами, этого у АДМ не отнимешь. Уилсон согласился, что в этом преимущество АДМ перед японцами. Независимо от размеров рынка, продолжил Андреас, надо продумать позицию на переговорах. Месяцев через шесть надо начать жаловаться на ограничения по объему производства – даже если АДМ будет тайно производить намного больше. Если к тому времени конкуренты будут готовы договориться об объемах, следует создавать искусственные препятствия, чтобы оттянуть этот момент до тех пор, пока не удастся скрыть обман. – Таким образом, мы на время избавимся от этих разборок, – сказал Андреас. – Правильно, – поддакнул Уайтекер. – Итак, – заключил Андреас, – начинаем врать, прямо сейчас. В 16.40 Уайтекер снова был в кабинете Андреаса, на этот раз один на один. Единственным звуком, нарушавшим тишину в кабинете, было пыхтение аквариумного насоса. Мик вызвал Уайтекера, чтобы получить дополнительную информацию о японцах. По-видимому, он понял, что настал критический момент. Выбор был один: либо извлекать максимальную прибыль, либо развязывать войну цен. Мик снова и снова прокручивал варианты развития событий. Врать конкурентам имело смысл в том случае, если они не пойдут на соглашение. Если пойдут, ну что ж, тогда дело другое. Андреасу в некотором смысле даже нравилось положение АДМ на рынке. Все азиатские компании присутствовали на нем еще до появления АДМ и действовали, сговариваясь о ценах. Когда АДМ стала стучаться в дверь, желая вступить в клуб, ее проигнорировали. Не получив ответа, компания снизила цены, послав ясный сигнал тем, кто поначалу не принял новичка всерьез. Андреас откинулся в кресле. Теперь пора сделать паузу и успокоить рынок, сказал он. Если спрос упадет, АДМ сократит производство. – Вот так им и скажи, – велел он Уайтекеру, – но предупреди, что никаких штучек с их стороны мы не потерпим. Если они начнут переманивать наших клиентов, никакого сокращения не будет. И пусть знают: все, что мы потеряем, мы отберем назад, когда цены вырастут. Но, вообще-то, я не думаю, что они попрут против нас, как ты считаешь? – Да, вряд ли, – согласился Уайтекер. – Кишка у них тонка. – Тут еще и вопрос доверия. – Знаю. – Я хочу сказать, что Терри нагнал на них страху. – Совсем как Икэда, – улыбнулся Андреас. – Терри – это наш Икэда. Уайтекер засмеялся: – Терри сделал нужную вещь в нужное время. – Ну да, ну да. – Андреас наклонился к Уайтекеру. – Икэда, наверное, пошел к своему боссу и сказал: «Я велел этим ублюдкам, чтобы они сократили производство вдвое, или им будет плохо». А Ямада про себя подумал: «Плохо-то, может, и будет, только кому, сукин ты сын?» Ямада наверняка понимает, что конфронтация с АДМ ничего не даст, рассуждал Андреас. Американцам уже случалось сбивать цены на лизин, и они сделают это снова, если им не пойдут навстречу. – Ведь по правде говоря, им известно, на что мы способны. – Да, – согласился Уайтекер. – Мы трижды сбивали цену до шестидесяти центов. – Вот именно. В третий раз это было просто чудо. Андреас наклонился к нему, съехав на самый край кресла. – А знаешь, я с удовольствием встречусь с Ямадой. Уайтекер навострил уши: – Правда? Я думаю, рано или поздно придется это сделать. – Да-да, я с удовольствием лично переговорю с ним. Наедине. Я сяду и скажу ему: «Знаете, у меня ведь есть акционеры…» – Мне предупредить его о личной встрече? – спросил Уайтекер. – По-моему, Икэда собирался быть на ней. – Сделаем это в последний момент. Может, лучше сначала переговорить всем вместе, предложил Уайтекер, а потом Андреас и Ямада уединятся. Тогда все будут довольны. – М-да. Возможно, действительно стоит сначала выслушать их бред, – согласился Андреас. – Да. – А после этого я заведу Ямаду в укромное местечко и скажу ему: «Смотрите, что получается. Эти ребята грызутся и стараются перерезать друг другу глотки, а деньги при этом теряем мы с вами. Почему бы нам не договориться?» – Отлично, – рассмеялся Уайтекер. – Обязательно устрой так, чтобы мы оказались наедине. Так я смогу говорить гораздо откровеннее. – Угу. Андреас улыбнулся, не разжимая губ. – Не исключено, что Икэда записывает все наши переговоры. Таскает магнитофон под пиджаком. Уайтекер заморгал и принужденно засмеялся. Диктофон в его кармане вдруг стал очень тяжелым. – Он, наверное, записывает их, чтобы потом перевести на японский, чтобы японцы могли прочитать… – бессмысленно забормотал он, лихорадочно пытаясь сменить тему. – Я очень ценю все, что вы сделали… – Язык его от волнения начал заплетаться. – И мне очень, да, очень нравится заниматься всем этим. Мы… вы… достигли таких успехов. Не то что с лимонной кислотой, говоря честно. – Ну да, знаю. Это напомнило Андреасу, что он хотел распорядиться о назначении Барри Кокса президентом группы лимонной кислоты. А это вело к ряду кадровых перестановок. – Возможно, мы назначим вице-президентом его помощницу, а девушку из Канады – знаешь, симпатичную такую – вторым вице. – Ну да. – Надо сделать это до заседания совета директоров. Уайтекер подхватил тему. В его отделе работала женщина по имени Кэти, которую он тоже хотел повысить в должности. Она была предана компании и честолюбива. – Я говорил отцу, что нам надо бы создать женскую команду по продажам. Назначить, например, Дебби[44]{174} ответственной за Западное побережье. Будем почаще устраивать корпоративные вечеринки. Уайтекер засмеялся. – А он говорит: «Ага, здорово! Обязательно приду на первую же вечеринку». – Андреас прочистил горло. – Не боится, что его привлекут к ответственности. Ему уже семьдесят пять, блин. Уайтекер снова перевел разговор на Кэти, сказав, что она ничуть не хуже Анны из отдела лимонной кислоты. Андреас заметил, что Анну он продвигать не собирается. Вообще-то, сказал он, Анна его пугает. Однажды на собрании просто забомбила его вопросами. Все спрашивала, как он относится к обязательствам АДМ перед обществом. – Я ответил, что вижу наши обязательства перед обществом в том, чтобы обеспечивать трудолюбивых людей высокооплачиваемой работой. Уайтекер затеребил галстук. – А она говорит, что этого мало, – продолжал Андреас. – Завела шарманку про детские сады и всякую муть. А я сижу и думаю: «Шла бы ты…» – Да, она феминистка, – отозвался Уайтекер. – С ней надо быть начеку. Может, раздумывал вслух Андреас, продвинуть пару женщин в вице-президенты, а еще одну в президенты Западного отделения. – А чего мне, на хрен, бояться? – добавил он. – Ну да, это просто название, и только, – сказал Уайтекер. – По сути, это ничего не меняет, а публика будет довольна. – Вот и хорошо, – кивнул Андреас. Вечером Уайтекер снова увиделся с Херндоном и Везероллом в отеле «Хэмптон» и передал сделанные за день записи. Встреча Андреаса с Ямадой, по-видимому, состоится скоро, сказал он. Проблема в том, что Мик хочет разговаривать с японцем наедине. Если так и будет, как тогда сделать запись, которую примет суд? Разве что с разрешения того же суда спрятать микрофон в помещении. Агенты посоветовали Уайтекеру устроить все так, чтобы японцы потребовали общего участия в переговорах, как и планировалось вначале. Они сверили часы. Около половины восьмого. Икэда, по-видимому, уже на месте. Решили, что Уайтекер попробует договориться о встрече прямо сейчас. Херндон подсоединил к телефону записывающее устройство. Включив диктофон, Везеролл произнес в микрофон: – Я специальный агент Джо Везеролл-младший. Я говорю в присутствии специального агента Роберта Херндона и Марка Уайтекера. Мы находимся в отеле «Хэмптон-Инн» в Форсите, Иллинойс. Мистер Уайтекер будет говорить по телефону с Хирокадзу Икэдой. Уайтекер набрал номер, заплатив своей картой «Эй-ти-энд-ти». К телефону подошла секретарша. Уайтекер назвался и попросил позвать Икэду. В трубке раздался голос японца: – Алло? – Добрый день. Мистер Икэда? – Да. Как поживаете, доктор Марк Уайтекер? Уайтекер перешел прямо к делу: – Я звоню по поручению Мика Андреаса. Он считает, что наши отношения налаживаются, но мы должны пойти дальше. – Да, это верно. Уайтекер объяснил, что Андреас хочет встретиться с Ямадой, но в ближайшие месяцы не сможет прилететь в Японию и поэтому предлагает встретиться в США. Уайтекер поставил японцев перед жестким выбором – либо ехать в Америку, либо терпеть убытки из-за того, что отсутствует договоренность по объемам производства лизина. И если любви к гольфу оказалось мало, то любовь к деньгам победила. Икэда согласился в конце года провести переговоры в Калифорнии. Теперь Уайтекеру требовалось обеспечить свое присутствие на встрече, чтобы ФБР могло ее записывать. – Андреас считает, что лучше встретиться вчетвером: вы с мистером Ямадой, Андреас и я. А затем он хотел бы поговорить с мистером Ямадой наедине. – Да. Таково и наше мнение. Уайтекер улыбнулся. Икэда сказал, что обсудит с Ямадой время встречи и сообщит Уайтекеру о решении факсом. – Вы сейчас у себя дома, я полагаю? – вдруг спросил Икэда. Уайтекер растерялся. К этому вопросу он не был готов. – Д-да… – ответил он, но сразу осознал, что Икэда может прислать ему факс буквально через несколько минут и захочет сразу обсудить его. Он быстро поправился: – Точнее, я звоню из телефона-автомата. Я уезжаю и вернусь только завтра к вечеру. Икэда, казалось, был озадачен. – Но какое-то время вы еще будете дома? – спросил он. – Нет-нет! Я уже еду в Чикаго и вернусь в Декейтер только завтра. – А, понятно, – отозвался Икэда. Опасность, кажется, миновала. – Я смогу позвонить вам в отель? – спросил Икэда. Час от часу не легче. Уайтекер сказал, что будет в Чикаго, но по телефонному коду Икэда поймет, что на самом деле он близ Декейтера. Уайтекер лихорадочно искал выход. Агенты ничем не могли ему помочь и наблюдали за его муками. – Понимаете… Дело в том… Дело вот в чем, – запинаясь, произнес он, – я остановлюсь у одного из наших оптовиков. Глупее не придумаешь. АДМ из соображений экономии заставляет свое руководство селиться у оптовиков? Однако Икэду это объяснение удовлетворило. – Понятно, – сказал он. – И мне не хотелось бы при нем обсуждать эти дела, понимаете? – О! Да-да, конечно. Уайтекер был ни жив ни мертв. Икэда пообещал отправить факс Уайтекеру в его кабинет АДМ, а тот пообещал поговорить на следующий день с Андреасом. На этом разговор закончился. Все вздохнули с облегчением.{175} Назавтра в 14.00 Уайтекер взял присланный Икэдой факс и быстро пробежал его глазами. Ямада выражал желание встретиться с Андреасом и Уайтекером в Лос-Анджелесе 25 или 26 октября. Точное место встречи можно было выбрать позже, когда договорятся о дате. Уайтекер направился к Мику Андреасу, не забыв включить диктофон в кармане. – Мик, – спросил он в дверях кабинета, – найдется минутка? Андреас поднял голову от бумаг на столе: – Угу. Уайтекер протянул ему факс. – На нас поработал Икэда, да так быстро, – сказал он. – Ямада хочет встретиться в Эл-Эй через две недели. – Серьезно? – По телефону Икэда сказал мне, что тоже приедет. – Чего ради? – проворчал Андреас. Пока Уайтекер объяснял подробности, Андреас проверил свое расписание и убедился, что 25 октября он свободен. Уайтекер сказал, что пойдет сделать для Мика копию факса Икэды. Оригиналом, полагал он, заинтересуется ФБР. Когда Уайтекер вернулся, они обсудили детали встречи. Андреас спросил, есть ли у них в Лос-Анджелесе человек, у кого котелок варит. Уайтекер ответил, что туда переехала их бывшая сотрудница Тина. – Она выходит замуж, – пояснил Уайтекер. – Какая потеря! – откликнулся Андреас. Позвонив пилотам компании, Андреас выяснил, что перелет в Лос-Анджелес займет четыре часа. Он предложил вылететь в семь утра. Тогда переговоры можно будет начать в 9.00 по местному времени. А часам к семи вечера они смогут вернуться домой. Уайтекер сказал, что отдаст соответствующие распоряжения. Пользуясь моментом, он решил напомнить начальнику о продвижении Кэти, работавшей в его подразделении, и заодно спросил, как обстоят дела с Анной. Андреас ответил, что ее босс против этого повышения. – Он сказал, что у нее слишком большие аппетиты. То и дело спрашивает: «Вы повысите меня или нет? Вы дадите мне машину? Вы дадите мне то? Вы дадите мне это?» – Кэти не такая. Она ничего не выпрашивает. – Это хорошо, но… – Она удовлетворится тем, что ей дадут. Анна другая. – Да, чересчур агрессивна. Уайтекер закашлялся. – Наверное, трахать ее – просто фантастика, – сказал Андреас с мечтательной улыбкой. – Но боюсь, что возникнут Проблемы с большой буквы, как ты считаешь? – Да, наверное, – ответил Уайтекер и поспешил добавить, что с Кэти не будет никаких проблем, у нее нет привычки жаловаться. Какое-то время они продолжали обсуждать продвижение женщин. Откинувшись в кресле, Андреас улыбнулся: – Значит, моя Тина выходит замуж? – Да, через две или три недели, – ответил Уайтекер. – Я думаю, это ненадолго. Как ты считаешь? – Да. – Знаешь, у нее куриные мозги, – заметил Андреас. – Она еще вернется к нам. Надеюсь, что не с пузом. На фиг нам ее пеленки. – Да, – согласился Уайтекер. – Красивое тело, – продолжал Андреас, – особенно титьки. У нее самые потрясающие титьки в мире. – Его улыбка стала еще шире. – Во всем мире.{176} В тот же день в 15.15 в декейтерской резидентуре ФБР зазвонил телефон. Везеролл снял трубку. – Джо? Привет, это Марк. – Привет, Марк. Как дела? – Всё на мази. Я получил факс от Икэды. Они хотят встретиться через две недели. – Уайтекер рассказал о предложении японцев и о своем разговоре с Андреасом. – Ему не терпится поговорить с Ямадой. Он свободен двадцать пятого, так что, по-видимому, это и будет датой встречи. Мы возьмем самолет компании, «Фэлкон», и вылетим в семь утра. А где-нибудь в час дня, после ланча, отправимся обратно. Так что все уже расписано. – Вот и хорошо, Марк. Здорово.{177} Они простились, и Везеролл позвонил Херндону. Все должно пройти без сучка без задоринки. |
||
|