ГЛАВА 6

Кавена лежал, наблюдая, как занимается рассвет, пробивающийся сквозь череду облаков, и лениво размышлял над чувством удовлетворения, пронизывающим его тело. Чувствовал он себя замечательно. Более того — просто великолепно. И силился вспомнить, случалось ли с ним нечто подобное хоть раз в жизни. Словно нечто существенное в его мире было упущено, а теперь оказалось вдруг в его руках. И он будет дураком, если упустит это нечто. Впрочем, ему к тому же явилось откровение, что, оказывается, он жадина и собственник. Кавена хотел единолично греться у огня по имени Ким. И желал, чтобы этот огонь поглотил его.

Кимберли рядом с ним заворочалась, начиная просыпаться. Ее голая ножка задела его ногу, а изгиб бедра прижался к нему в невольном приглашении к действиям. Кавена убеждал себя, что, наверное, ведет себя как озабоченный подросток или, по меньшей мере, не по-джентльменски, что пребывает в полувозбужденном состоянии, но тут уже ничего не попишешь. И все из-за женщины, что лежала рядом с ним. С практичностью, свойственной его полу, Кавена решил прекратить попытки постигнуть, почему эта именно эта женщина приобрела такую власть над ним. Он хотел ее, она была ему нужна. Овладев ею, Кавена теперь даже помыслить не мог, что можно от нее отказаться. И у него имелись все возможности заставить ее хотеть его.

Эта мысль принесла дикое удовлетворение. Кимберли таяла, как мягкий, теплый воск в его руках, цепляясь за него и откликаясь на самые сокровенные требования его тела и своего собственного. Вдобавок он сам пропал, потерялся в точности в тот момент, когда полностью овладел ею. Это был парадокс, на решение которого он, будучи по природе мужчиной, решил не тратить время зря. Так уж вышло, и он довольствовался тем, что просто принял ситуацию к сведению. Кавена довольно пожил на свете и был достаточно умен, чтобы понять: такие отношения приходят лишь раз в жизни, и то, если очень повезет. Только дурак станет задавать вопросы, а анализировать это можно хоть до самой смерти. Гораздо важнее потратить время на отыскание опасности, что угрожала этим отношениям. И когда придется иметь дело с такой угрозой, Кавена будет более чем готов потратить время на исследование, оценку и, в конечном счете, на ликвидацию этой опасности. Он уже предпринял шаги, чтобы защитить Кимберли от странных попыток физической расправы, которым она неожиданно подверглась. Естественно, это сражение было самым насущным. Впрочем, существовала и другая опасность более тонкой природы и, следовательно, более трудная для мужчины, чтобы разобрать ее по косточкам и устранить.

Номером первым в списке значилась ее осмотрительность по отношению к семейному вопросу, а также к обязательствам и давлению, что идет следом за ними. Он должен отыскать способ показать ей, что прошлое не имеет право диктовать, как ей жить и любить в настоящем. Когда-нибудь он продемонстрирует Кимберли, что ее родственники не являются олицетворением жестокой эгоистичной заносчивости, как она о них всегда думала, он мог бы снизить меру ее недоверия к мужчинам, преданным семье. А потом еще предстоит иметь дело с этим Джошем Валерианом. Кавена почувствовал, как его тело напряглось и пришло в полную боевую готовность, когда Кимберли заворочалась в его руках. Он смотрел, как затрепетали перед пробуждением ее ресницы, и чуть улыбнулся. Его позабавило смущение, на миг мелькнувшее в ее глазах. Это к тому же доставило ему удовольствие.

— Не привыкла просыпаться с мужчиной под боком, верно? — пробормотал Кавена. Он повернулся к ней и захватил своим поросшим волосами бедром ее ноги. — Лучше привыкай. Впереди предстоит множество таких пробуждений на заре.

Он опустил голову и запечатлел собственнический поцелуй на теплом плече Кимберли.

— Разве? — спросила она, глядя снизу на него с неопределенным таинственным выражением глаз.

— Точно. — Он позволил ладони скользнуть к роскошным холмикам, пока та не накрыла ее грудь, отчего утренний голод в нем обострился.

— Точнее не бывает, — повторил он, осознав, что голос у него звучит с хрипотцой. — Более того. Я вовсе не подразумеваю, что ты проведешь их с другим мужчиной.

Она заморгала, удивившись со сна.

— С каким еще другим мужчиной?

— Валерианом.

— Джошем Валерианом?

— Умм. — Он протиснул колено меж ее шелковых бедер и попробовал темную виноградину, венчавшую грудь. — Я тут размышлял насчет него.

— Пришел к каким-то судьбоносным умозаключениям? — тут же спросила Кимберли.

— Только к очевидному. Я думаю, самый быстрый и эффективный способ выкинуть одного мужчину из твоей головы — это постоянно напоминать тебе о том, что другой, а именно твой покорный слуга, завладел твоим телом.

И он подался вперед, пока свидетельство его мужественности не оказалось у ворот ее женственности.

— Кавена, ты что, шутишь?

Он слегка зловеще улыбнулся, встретив ее вопросительный взгляд.

— А ты как думаешь?

Кончиком языка она коснулась уголка рта, пытаясь решить, насколько Кавена серьезен. Кавена не обратил внимания на это свидетельство настороженности женщины. Это всего лишь означало, что она сосредоточена на нем, а не на каком-то иллюзорном мужском идеале.

— Не думаю, что ты шутишь.

Медленно он вошел в нее, растягивая время, чтобы почувствовать каждый сантиметр ее тесной бархатной сердцевины. Жаркая и влажная, она сомкнулась вокруг него, и дрожь удовлетворения пронзила его при звуке тихого краткого стона, вырвавшегося из глубины ее горла.

— Ты права, — прорычал он, когда непроизвольно она подалась ему навстречу. — Я не шучу. Ты ведь видишь, как тесно мы общаемся в эти дни?

— Временами ты ведешь себя как высокомерное животное, Кавена, — заметила Кимберли, в то время как тело ее воспылало и напряглось под ним. Ее пальцы вцепились в его плечи, и она требовательно обвила его ногами.

— Зато я настоящий. А тебе нужен реальный мужчина, а не этот вымышленный скучный персонаж, который никогда не будет вот так держать тебя и не оживит в своих объятиях.

— Джош вовсе не скучный персонаж!

— Но сейчас не он тебе подходит, верно? Точнее сейчас тебе нужен я. Признайся, — хрипел Кавена, пока между ними росло чувственное напряжение. — Скажи, что тебе нужен я!

— Ты мне нужен, Кавена. Пожалуйста. Сейчас. Весь ты. Ах, Кавена!

Потом Кимберли нежилась в постели и наблюдала, как Кавена натягивает джинсы и просовывает руки в рукава рубашки. Он не позаботился застегнуть пуговицы. По его словам, ему нужно только проскочить в свою комнату напротив.

— Не то, чтобы есть надежда, что все семейство не узнает, где я провел ночь, — шутливо проворчал Кавена, стоя рядом с кроватью. — Но, может, тебе легче будет спуститься к завтраку, если у тебя будет возможность притвориться, что мы соблюдаем приличия.

— Это так, э, внимательно с твоей стороны, — сдержано заметила Кимберли, благодарная ему за то, что он понимает, насколько неловкой такая ситуация может быть для женщины. Его изумрудные глаза замерцали скрытым огнем.

— Леди, если бы я думал только о себе, то сегодня же утащил тебя в свою спальню и послал к черту приличия. Но не совсем уж я бесчувственный. К тому же понимаю, то, что предположительно ты под моей защитой, еще не дает мне преимущества над тобой.

Он склонился над кроватью, опершись руками по обеим сторонам от ее тела.

— Поэтому постараюсь сдерживаться, пока мы не уладим все между нами. Если желаешь, чтобы я так поступал, предлагаю не слишком усердствовать в моем соблазнении.

— Если ты опять заявишься ко мне посреди ночи, мне останется только винить себя и никого больше? — сухо усмехнулась Кимберли.

— Верно. — Он поцеловал ее в лоб, а затем выпрямился. — Увидимся за завтраком.

Жестом собственника шлепнув ее по бедру, Кавена повернулся и вышел за дверь.

Кимберли смотрела ему вслед, наполовину сбитая с толку, а наполовину очарованная этой самоуверенной беззастенчивой мужской заносчивостью в нем. Она решила, что сегодня утром у него просто очень хорошее настроение. Наверное, мужчины особенно опасны, когда чувствуют себя так хорошо. С другой стороны, ей доставляло несомненное удовольствие знать, что она послужила причиной этого всецело мужского чувства удовлетворения.

Гадание на картах у Ариэль этим утром оказалось далеко не личным делом. По этому случаю она появилась при полном параде в тюрбане цвета красного вина и в великолепном развевающемся цветастом платье с зелеными горошинами. К тому времени, когда она приготовилась разложить колоду самых обыкновенных игральных карт в ряд пронумерованных квадратов, вокруг собрались Джулия, миссис Лоусон и тетушка Милли. В самом добром расположении духа Кимберли сидела за мозаичным столиком, который использовала Ариэль, и ожидала, что же прочит ей судьба.

— Она мастер в своем деле, — охотно сообщила Джулия. — Несколько месяцев назад она предсказала, что мы с Марком будем помолвлены, так в точности и случилось.

Тетушка Милли энергично закивала.

— И она предсказала, что меня стошнит в ресторане в Мехико прошлым летом. И оказалась права.

— Множество людей получают расстройство желудка от незнакомой пищи в иноземных странах, — посчитала своим долгом указать Кимберли. — А после того, как увидишь Марка и Джулию вместе, думаю, и я могла бы предсказать их помолвку.

Джулия рассмеялась.

— Не портите все разумными доводами.

— Джулия абсолютно права, — откровенно заявила Ариэль, тасуя карты. — Вы испортите удовольствие, пытаясь ко всему подойти рационально.

— Ладно, ладно. Обещаю не умничать.

— Вам когда-нибудь предсказывали судьбу? — спросила Ариэль.

— Нет.

— Ну, раз уж имеешь дело с картами, то к ним всем примешиваются отношения с другими картами в дополнение к своим собственным значениям. Это может все очень усложнить. Вот этот квадрат имеет отношение к процветанию. Этот имеет дело с планами, которые вы, возможно, строите, а вот тот — ваши любовные дела.

— Не могу дождаться, когда карта попадет в этот квадрат, — сказала со смешком Джулия.

— Будто мы не знаем, — ласково с ударением вставила миссис Лоусон.

— Готовы? — безмятежно спросила Ариэль, раскладывая карты в квадраты.

— Готова, — покорно подтвердила Кимберли.

Приступив к гаданию, Ариэль стала неожиданно серьезной. Когда она начала переворачивать и изучать карты, казалось, она полностью погрузилась в решение задачи.

— Превосходно, — пробормотала она, перевернув червонную карту на квадрате, отвечающем за благосостояние. — Вы добьетесь успехов в работе. Деньги для вас не проблема. Вот этот квадрат рядом представляет собой перемены в вашей жизни. Здесь у вас пики. Это не очень хорошо. Пиковая масть показывает изменения к худшему. Возможно, настоящая опасность. Тем не менее, ее смягчает появление рядом червонного короля на квадрате счастья.

Гадание по картам шло своей чередой, и, как решила Кимберли, процесс этот был в значительной степени туманный и противоречивый. Когда бы ни возникала карта, сулившая беду, Ариэль тут же, кажется, находила другую, которая умаляла или сводила на «нет» первую. Карты благоприятно легли для таких вещей, как здоровье, стремления, деньги и путешествия.

— Недавнее путешествие ведет к переменам в вашей жизни, — вещала Ариэль, переворачивая карту в квадрате, отвечающем за путешествие. Кимберли подавила желание произнести «да неужели?», но поймала взгляд Джулии и обнаружила, что другие дамы посмеиваются над ней.

— А сейчас мы перейдем к любовным делам, — торжественно объявила Ариэль. Слушатели нетерпеливо подались вперед. Кимберли ощутила волну неловкости, и ей стало интересно, не осведомлены ли все присутствующие, как она провела ночь. Она наблюдала, как Ариэль перевернула короля треф.

— Хмм, — произнесла старая леди, воззрившись на карту. — По крайней мере, он человек надежный.

— Ну? — нетерпеливо спросила Кимберли. — Это все, что говорит карта?

— Не совсем. Карта намекает, что, хотя вы можете ему всецело доверять, он не будет лишен недостатков.

— А у какого мужчины их нет? — задала Джулия риторический вопрос.

— В сущности, — продолжила Ариэль, открывая еще одну трефовую масть, — временами он может проявлять неуравновешенный характер.

— Как заметила Джулия, — вмешалась миссис Лоусон, — а какой мужчина обойдется без этого?

Ариэль склонилась над картами, открывая те, что лежали по соседству с «любовным» квадратом.

— За этим стоит большее, — медленно произнесла она. — Снова опасность. Вам нужно остерегаться, Ким.

— Остерегаться? Но чего?

Ариэль проигнорировала вопрос и открыла бубновую масть.

— Будет очень больно от предательства и обмана.

— Наверное, это имеет отношение к авторским гонорарам, которые я получаю от разного рода издателей. Оставим это. Лучше скажите, чего мне стоит бояться?

Ариэль медленно покачала головой.

— Трудно сказать, Ким. Я вижу темноту. Темноту и серебро.

Кимберли застыла, вспомнив темную фигуру в капюшоне с серебряным кинжалом, который запустили ей в голову.

— Мужчину? — Во рту у нее вдруг совсем пересохло.

— Может, да, а может, нет. — Ариэль нахмурилась и перевернула следующую карту. Она немного дольше рассеянно всматривалась в нее, а потом откинулась назад и собрала все карты в колоду.

— Ну и где конец? — радостно спросила тетушка Милли.

— Вот и все, — ответила Ариэль.

— Ну, Ким, похоже, вам лучше остерегаться черноволосого опасного возлюбленного с серебром в волосах, — смеясь, прокомментировала Джулия.

— Но которому можно доверять, — решительно вставила тетушка Милли.

— По мне, так звучит, как описание кое-кого, кого мы все очень хорошо знаем, — весело объявила миссис Лоусон.

— Ну ладно, это было забавно, Ариэль, — поблагодарила Кимберли, решительно поднимаясь на ноги. — А сейчас, если позволите, я должна вернуться к работе. Этот черноволосый опасный тип в точности похож на злодея в моем последнем романе. Лучше пойду, посмотрю, как он там поживает.

И вечеринка с гаданием на картах завершилась на том, что Джулия и миссис Лоусон вернулись к своим собственным делам.

Кимберли была уже на полпути к выходу из гостиной, в которой они все сидели, как когда Ариэль слабым взмахом руки остановила ее.

Кимберли смутил пристальный взгляд пожилой дамы.

— Не стоит так легко отмахиваться от карт, Ким. Гадание не всегда просто салонный фокус.

Кимберли мягко улыбнулась.

— Я запомню, Ариэль. Спасибо. О, кстати, как идет подготовка к вечеринке?

— Великолепно, — оживилась тетушка Милли. — Сегодня рассылаем приглашения. Согласно договоренности прием состоится в субботу вечером.

— Всех ли успеют пригласить за столь короткий срок?

— О, сегодня утром мы всех обзвонили. Приглашения — всего лишь формальность, — самодовольно пояснила Ариэль, снимая свою руку с руки Кимберли. — Так уж выходит, что суббота самое удобное время для приема. Бегите, дорогая, мы с Милли сегодня собираемся поработать над меню.

Тетушка Милли кивнула в знак согласия.

— Мы хотим, чтобы все было как надо во время этого особенного мероприятия.

— А что особенного в этой вечеринке? — беспечно спросила Кимберли.

Тетушка Милли воззрилась на нее в немом изумлении.

— Да без сомнения, потому что вы там будете. А сейчас делайте, что сказала Ариэль, бегите к себе, дорогая.

Кимберли не пришлось дважды уговаривать. Она и так уже сильно отстала в работе над «Вендеттой».

В субботу вечером чуть позже десяти Кавена бросил взгляд через заполненную людьми гостиную и умудрился поймать мимолетный взгляд Кимберли. Он посчитал себя счастливчиком. Сегодня вечером было трудно за ней уследить. С того момента, как стали съезжаться гости, один за другим они слетались к ней, как мотыльки на свет. Тот факт, что кое-кто из присутствующих прочел ее книги, определенно шел в счет того внимания, которое она получала, но Кавена догадывался, что все гораздо сложнее. Детали похищения были в местных газетах, да и Джулия проследила, чтобы все знали, что Кимберли — женщина, спасшая Скотта. К тому же все домочадцы Кавены обращались с Кимберли в сущности как с членом семьи. И последний неоспоримый факт трактовался большинством гостей, как примета, что Ким вскорости станет членом семейства. За последние полчаса Кавена подслушал по меньшей мере три группы людей, обсуждающих, когда будет объявлено о свадьбе. И ничего не предпринял, чтобы развеять догадки. Точно также он не опроверг слухи, которые разнеслись среди его служащих после того, как он в начале недели провел экскурсию для Ким по винодельне. К этому времени Кавена четко понимал, что Кимберли сама уже осознала, как каждый рассматривает ее присутствие в доме. Она посмотрела в его сторону, и в глубине ее глаз промелькнула настороженность. На мгновение их взоры встретились, затем она отхлебнула большой глоток вина с виноградников Кавены и вернулась к разговору с кружком местных виноделов. Казалось, они все в восторге от того, что она вещала. Кавена отступил к краю толпы и налил себе вина. Потом встал в сторонку и продолжил наблюдение за Кимберли. Не считая этой легкой тревоги в глазах, она сегодня неплохо выглядит, подумал он, сухо осознав ожившее чувство собственника. Под присмотром Старки вчера Кимберли с Джулией прошлись по магазинам. Вернулись они с желто-бирюзовым платьем, которое сейчас было на Кимберли. Картину довершали бирюзовые босоножки на тонких ремешках и золотая цепочка на шее. Кавена хотел, было, оплатить это явно дорогущее платье, но благоразумно воздержался от предложения.

Что-то ему подсказывало, что Ким придет в ярость. У нее была своя гордость, которую он уважал, хотя временами это и допекало его. Кавена изучал ее янтарные волосы, которые она забрала наверх, выпустив в обманчивом беспорядке копну кудрей. Мысли о том, что позже он запустит пальцы в это замысловатое сооружение, вызвало уже знакомое сильно причиняющее неудобство ощущение в теле.

Он изгнал этот образ из головы. Есть дела, которые нужно закончить, прежде чем снова затащить Ким в постель. Или, во всяком случае, он так себя убеждал. Кавена глотнул еще превосходного мерло и позволил себе пофантазировать, чем они займутся с Ким в постели после того, как разойдутся гости. Он был беспощадно строг к себе после единственной ночи, проведенной с ней.

Между ними все еще было много неясного. Разговор с адвокатом из Лос-Анджелеса это показал. Кавена полагал, что Кимберли просто подумала, будто он держался подальше от ее постели из джентльменских соображений. Он позволил ей верить в это, поскольку еще не придумал, как сообщить ей, что все гораздо сложнее. Становится все труднее держать руки от нее подальше. Скоро, пообещал себе Кавена, он со всем разберется, и Кимберли освободится от груза прошлого. Он позволил себе предаться мыслям о будущем, когда рядом с ним словно из-под земли бесшумно появился Старки.

— Она прекрасно справляется, — озвучил свое наблюдение Старки, глядя на Кимберли.

— Особенно для той, что привыкла быть в одиночестве, — согласился Кавена.

Старки пожал плечами.

— Все одиноки, так или иначе.

— Почему после пары стаканов виски тебя всегда тянет пофилософствовать, Старки?

— Пробуждается интеллектуальная сторона моей натуры. Кимберли тебе хорошо подходит, Дэр. Мне она нравится.

Кавена слегка скривил рот.

— Зная, как ты разборчив по отношению к людям, эти слова что-то да значат. Так уж выходит, что я с тобой согласен.

Старки все еще не сводил с Кимберли глаз.

— Так когда ты собираешься расчистить дорогу и прекратить играть в игры?

— Я назначил встречу на послезавтра.

— На нейтральной территории?

Кавена утвердительно кивнул.

— В вестибюле отеля в Сан-Франциско.

— Ты уверен, что правильно поступаешь?

— А у тебя есть идея получше? — мрачно бросил вызов Кавена.

Старки вздохнул.

— Нет.

— Я хочу, чтобы над ней не довлело прошлое, Старки. Единственный способ это сделать — взглянуть ему в лицо. Кроме того, родственники будут преследовать ее, пока не достанут. Они в отчаянии. Лучше устроить встречу на наших условиях, чем на их.

— Ты собираешься сообщить все Ким?

— Она никогда не согласится встретиться со своими родными.

— Ты не понимаешь, Дэр. Женщины таких сюрпризов не любят.

— Ким поймет, почему я так сделал. Когда все закончится, она увидит, что иного выхода не было.

В противоположном конце зала Ким извинилась перед людьми, стоящими вокруг нее кружком, и направилась к выходу в патио. Там было прохладно, но после душной жаркой атмосферы вечеринки, это только принесло ей облегчение.

У Кимберли было впечатление, что ее снова загнали в ловушку. Не осталось никаких сомнений, что думали люди, глядя на нее. Они рассматривали ее как новоиспеченную невесту Кавены, и никто из семейства Кавены не предпринял ничего, чтобы развеять заблуждение. Даже сам Дариус Кавена.

Что творится сегодня в его голове, удивлялась Кимберли, прогуливаясь по краю патио. Бывали моменты, когда она могла сказать точно, о чем он думает. Но в иных случаях он оставался для нее непостижимым. Кавена не возвращался в ее комнату с тех самых пор, как они провели вместе ту единственную ночь. Сотни раз Кимберли размышляла над этим. Он в самом деле строил из себя джентльмена или за этим крылось нечто большее? Возможно, в физическом плане она не настолько его удовлетворяла, как он ее. Кимберли судорожно сжимала пальцами шест, поддерживающий навес, и всматривалась в темноту. Перед ней расстилался уголок темного сада, а вдали виднелась та каменная изгородь, за которую ей запрещено выходить. Вдалеке в темноте выступали очертания здания, где содержались цистерны, в которых бродило вино. Во все стороны простирались акры виноградников, покрывая тихие холмы под бледной луной. Это была красивая и мирная картина процветания. Кимберли предалась раздумьям, как это отличается от того образа жизни, который вел Кавена, прежде чем вернулся домой.

— Разве здесь не прохладно, Ким?

Она обернулась на звук знакомого хрипловатого голоса Старки и улыбнулась ему. Кимберли уже решила, что ей нравится этот странный отчужденный тип, хотя она не совсем понимала его.

— Мне нужен свежий воздух. Я вернусь через несколько минут, — оправдывалась она. — Хорошо проводите время, Старки?

— Не очень-то я жалую коктейльные вечеринки, — любезно пробормотал он

— Я тоже. А Кавена?

— Вы еще многого о нем не знаете, верно?

Удивленная его вопросом, Кимберли покачала головой.

— Временами я думаю, что знаю его. А иной раз… — она не закончила предложение.

— Думаю, он то же самое чувствует относительно вас. Это все природа человеческая.

Кимберли скользнула по нему изумленным взглядом.

— Вы что, изучаете человеческую природу?

Старки поднял вверх стакан.

— Это все виски. Пробуждает интеллектуальные способности, как я только что объяснял Кавене.

— Очаровательно. Какие еще выводы вы сделали, изучая сей предмет?

— Насчет вас и Кавены? Думаю, только самые очевидные.

— То есть?

— Что вы подходите друг другу, — пояснил Старки. — Он нуждается в вас, Ким.

— Прямо не знаю, Старки, — тихо отозвалась она. — У него другая жизнь, и все эти люди рядом с ним, винодельня опять же, долг по отношению к семье. Всего с избытком. Зачем ему еще я вдобавок?

— Вы можете держать эти вещи в узде, чтобы они не подмяли под себя всю его жизнь. Сможете подарить ему обособленный мир, где он мог бы расслабляться и оставаться наедине с той, которая поставит его на первое место.

Она беспокойно пошевелилась.

— Может, это то, о чем мечтаю и я, Старки. Чтобы кто-то ставил меня на первое место.

— Вы думаете, что Кавена не способен на это?

— Как может любой человек на его месте быть на это способным? — безнадежно спросила она.

— Вы его еще хорошо не знаете. Дайте ему шанс, Ким. И… — Старки заколебался, а затем резко закончил — …постарайтесь быть с ним помягче в тех случаях, когда вы его не совсем понимаете. Он ведь всего лишь мужчина.

Губы Кимберли сложились в дразнящую улыбку.

— Так же как и вы. Вы уверены, что сведущи по части трактовки рода человеческого?

Старки отхлебнул изрядный глоток виски.

— Наверно, нет, но чувствую, что обязан попытаться.

Ким тут же смягчилась.

— Вы ему преданный друг, верно?

— Давным-давно он спас мою жизнь. Позже я оплатил долг. Такое, хочешь, не хочешь, связывает людей.

— Как он спас вам жизнь? — чуть нахмурившись, потребовала ответа Ким.

— Сейчас это уже не важно, — неловко пытался уйти от ответа Старки, что подсказало Ким: это не тот предмет, который он хотел бы обсуждать. — Как-то я попал в заварушку на Ближнем Востоке. Пытался кое с кем связаться и попал в самую гущу мятежа. Кавена тоже угодил в ловушку посреди улицы. Разверзся ад, вокруг царил хаос, а поскольку мы были по соседству ближайшими американцами, толпа по ошибке приняла нас за злодеев. Меня в буквальном смысле приперли к стенке. А затем появился Дэр. Он знал кого-то в районе по делам бизнеса. Это знакомство придало ему достаточного влияния, чтобы освободить меня от толпы. К тому времени, как все поняли, что его связям не стоит стоять на пути мстительной кучки людей, мы уже слиняли. Дэр использовал свои контакты, нажал на кое-какие кнопки и вызволил нас из страны в паре шагов от полномасштабной войны, которая разразилась днем позже.

Кимберли глубоко выдохнула.

— Я и понятия не имела, что бизнес, связанный с импортом и экспортом, может быть столь, э, нестабильным.

— Временами случается, — философски заметил в ответ Старки, снова поднимая стакан. Несколько мгновений он вглядывался в виски, словно пытаясь там разглядеть что-то, невидимое Кимберли. — Особенно при том, каким образом Дэр проворачивал дела.

Кимберли не совсем была уверена, что расслышала последние слова. Она сказала громче.

— А когда вы спасли ему жизнь, Старки?

Ей пришло на ум, что в этом мужчине крылось больше, чем было с виду. Его немногословная речь и спокойные манеры смягчали его суровую наружность. Он взглянул на нее и по-совиному заморгал.

— В переулке в Гонконге случилась драка на ножах. Дэр пытался договориться с тремя подонками, которые подстерегли его за пределами отеля. Я отправился на его поиски и обнаружил за квартал от отеля в переулке. Я прилично обращаюсь с ножом, — любезно пояснил Старки.

Кимберли содрогнулась.

— О.

Брови Старки сошлись к переносице.

— Обещайте мне не говорить Дэру, что я вам все это рассказал, ладно? Он снесет мне башку, если подумает, что я тут до смерти вас напугал всякими байками.

— А зачем вы решили напугать меня до смерти этими сказками, Старки? — спросила проницательно Кимберли.

— Думаю, я только хотел дать вам понять, что в Дэре гораздо больше, чем можно разглядеть, наблюдая его здесь в поместье.

— Я знаю, Старки, — произнесла тихо Кимберли.

Казалось, Старки испытал облегчение.

— Уверен, что это так. Если было иначе, вы бы не полюбили его, верно?

Кимберли отпрянула, возражение готово было сорваться с ее губ. В данный момент ее любовь была ее личной тайной. Она даже представить не могла, что кто-то об этом знал. Но прежде чем она смогла найти слова и дать понять Старки, что слишком рано делать такие выводы, он выскользнул из своего пиджака и вручил его ей.

— Вот, — угрюмо добавил он. — Если собираетесь еще тут какое-то время торчать, лучше оденьте это.

Потом повернулся и направился опять в дом. Вздохнув, Кимберли вышла из патио в сад. Она и в самом деле не хотела еще возвращаться. Ее вдруг стали подавлять мысли об этих людей, глазеющих на нее, обсуждающих ее отношения с Кавеной, возможно пришедших к тому же заключению, что и Старки. Ей просто необходимо на время остаться одной. Правда, не стоит отсутствовать слишком долго. Похоже, Джулия, тетушка Милли, Ариэль, миссис Лоусон или даже Кавена со Старки заскучают и отправятся на ее поиски. Так много людей, которые будут беспокоиться за нее. К такому она не привыкла. Кимберли обернулась и взглянула наверх, удаляясь на прогулку в сад. Свет в комнате Скотта наконец погас. Пару часов назад его отправили спать, впрочем, против воли. Задача уложить Скотта в постель была поручена Марку, его будущему отцу. Кимберли заметила, что взгляд Джулии потеплел, когда та наблюдала за тем, как ее нареченный обращается с мальчиком. На краю сада Кимберли остановилась и стала вглядываться в темное здание винодельни в нескольких ярдах от каменной ограды. Несколько фонарей освещали прекрасные угодья перед зданием, где целыми днями толпились туристы. Задняя часть огромного сооружения скрывалась в темноте. Вот куда ей следовало пойти. В два счета она бы перебралась через низкую каменную стену. Подобное деяние включило бы сигналы тревоги и подняло переполох, который в свою очередь испортил бы сегодняшнюю вечеринку, весело подумала Кимберли. Тетушка Милли и Ариэль никогда не простят ее. Конечно, было самонадеянностью предполагать, что Старки хватил лишку сегодня и был не способен понять, что сработала система безопасности. Что же касается реакции Кавены, скорей всего он перекинет ее через колено, а потом потащит в постель, чтоб неповадно было еще раз выкинуть такой фокус. Один раз прощается. Неподчинение приказам во второй раз, наверное, не получит одобрения властелина и повелителя «Виноградников Кавены». Улыбнувшись своим мыслям, Кимберли неохотно пустилась в обратную дорогу через сад к патио, в сторону шумного ярко освещенного дома. Застывшая как статуя фигура в одеянии с капюшоном ожидала ее, преграждая путь. Кимберли была так поражена явлением темного призрака, что целую вечность не могла даже завизжать.

Застыв в лунном свете, эти двое уставились друг на друга, а потом фигура в капюшоне подняла обе руки, обнажив витиеватый серебряный кинжал.

Кимберли закричала, но только крик этот был из разряда тех, что видятся в кошмарах: удушливый беззвучный вопль, который никого не достигнет. Ужас подавил первую попытку, и прежде чем она собралась для второй, человек в капюшоне сделал угрожающий шаг вперед. На этот раз с губ Кимберли сорвался крик, но даже если звук отразится эхом в ночи, сказала она себе, вряд ли кто-то расслышит его сквозь шум вечеринки. Она находилась на задворках сада слишком далеко от дома. Кинжал влажно блеснул в свете луны, и Кимберли очнулась от оцепенения. Она подхватила юбки своего шелкового платья и побежала, пытаясь увернуться от ужаса в капюшоне, который так непристойно вторгся в красоту сада. Человек в капюшоне поменял позицию, легко преградив ей путь. У него было преимущество. Она не могла вернуться в дом, не пройдя мимо его. Когда он снова двинулся в ее сторону, ей ничего не оставалось, как пронестись через сад и перемахнуть через каменную ограду. Рискнув бросить взгляд назад, она увидела, что призрак преследует ее. Кажется, у него возникли проблемы с тем, как управиться с громоздкими полами длинной рясы. В темноте блеснуло серебро страшного кинжала, и Кимберли похолодела еще больше, вспомнив предсказание Ариэль. На бегу пиджак Старки соскользнул с ее плеч. Он приземлился на каменную ограду, когда Кимберли пробиралась через нее. У нее осталась единственная надежда, что включится сигнал тревоги в доме, и что Старки не настолько набрался виски, чтобы не распознать его. В панике Кимберли со всех ног понеслась к единственному убежищу, которое смогла вообразить, к зданию винодельни. Если она сможет опередить преследователя, то возможно ей удалось бы забежать внутрь и закрыть дверь. Бирюзовые босоножки предательски вязли в песке на пути через виноградники. Несколько раз она споткнулась и чуть не упала, но слепой страх гнал ее к зданию, очертания которого маячили впереди. Призрак в капюшоне, казалось, испытывал еще большие затруднения, чем Кимберли, из-за тяжелого одеяния, что давало Кимберли надежду спастись. Может, развевающиеся одежды помешают его передвижениям настолько, что она достигнет здания раньше его. А там уж внутри есть телефоны, по которым можно будет позвонить в дом. Она заметила телефоны несколькими днями раньше, когда Кавена водил ее на экскурсию по винодельне. Легкие жгло огнем, когда Кимберли долетела до заднего входа в здание. Позади нее раздавался хруст шагов преследователя. Это было безумие, но она почти испытала облегчение, расслышав угрожающие звуки. Уж верно только человек мог производить такой шум при беге. По крайней мере, ее преследовал не призрак. Там в одиночку, в темноте не так уж и трудно было поверить, что имеешь дело с потусторонними силами. Задыхаясь, с бухающим от страха и напряжения сердцем, Кимберли врезалась со стуком в заднюю дверь здания и остановилась. Она даже не колебалась. Уже решила, что делать, будучи еще в нескольких ярдах от цели. Ударив одной из своих босоножек, Кимберли разбила дверное окно. Потом просунула руку внутрь, достала до замка и открыла его, прежде чем стекла упали на пол. Руку пронзила внезапная боль, но она не обратила на нее внимания. Дверь уже была открыта, она оказалась внутри и захлопнула ее со стуком за собой. В холле все было погружено в непроглядную темноту.

Кимберли была вынуждена замедлить шаг. Позади нее послышалось, как открылась и снова закрылась дверь. Потом наступила тишина. Для ее преследователя тьма была столь же кромешной, как и для нее. Но у Кимберли было одно преимущество. Она имела представление, в каком месте помещения находится. Если повезет, этот тип с ножом будет бесцельно шастать в темноте, пытаясь преследовать ее только на слух. Сняв другую босоножку, чтобы двигаться как можно бесшумней, Кимберли осторожно на ощупь прокладывала путь в направлении огромного зала с высокими потолками, где содержались баки для брожения вина и бочки, в которых годами это вино выдерживалось.