"Две повести. Терунешь. Аска Мариам" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр Николаевич)

VIII

Я помню, какъ сейчасъ, этотъ день. Л#1123;то прошло. Ливни прекратились. Стояла роскошная тропическая осень. Травы были въ ростъ челов#1123;ка, чудные цв#1123;ты цв#1123;ли и благоухали между ними. Терунешь приносила мн#1123; ц#1123;лые букеты и гирляндами украшала мою хижину. Въ ея глазахъ св#1123;тился какой-то особенный огонекъ, и мн#1123; нечего было долго догадываться: она была матерью… Матерью моего ребенка!

Отъ одной этой мысли меня бросало въ жаръ. А Терунешь не понимала моего душевнаго состоянiя и ласкалась ко мн#1123; попрежнему, будто гордясь своимъ положенiемъ.

Однажды, ко мн#1123; въ лавку зашелъ старикъ поваръ Захарычъ изъ посольскаго двора.

Поворчавъ и пославъ тысячу проклятiй Абиссинiи и абиссинцамъ, назвавъ себя старымъ дуракомъ за то, что по#1123;халъ въ такую даль, онъ подалъ мн#1123; свою заскорузлую руку, потомъ потянулся и вытащилъ изъ-за пазухи конвертъ. Это было письмо ко мн#1123; отъ моей Ани.

Она писала на-авось. Все письмо было проникнуто любовью ко мн#1123;. Она ни на минуту не переставала думать обо мн#1123;, любить меня. «Прi#1123;зжай скор#1123;е, — писала она въ заключенiе — Ты пошлешь мн#1123; телеграмму о дн#1123; твоего прi#1123;зда, и я встр#1123;чу тебя на борту парохода. Прi#1123;зжай, мой ненаглядный!.»

Я плясалъ и прыгалъ по хижин#1123; къ великому удивленiю Захарыча и см#1123;ху Лифабечу и двухъ-трехъ покупателей, находившихся въ магазин#1123;.

— Что ты, съ ума спятилъ? — сурово остановилъ меня Захарычъ.

— Домой, Захарычъ; ты пойми, я #1123;ду домой… Когда?. Сегодня, завтра, какъ можно скор#1123;е.

— Отъ кого письмо-то? — попрежнему сурово буркнулъ Захарычъ.

— Отъ жены.

— Отъ жены…. А эта какъ же?.. Не хорошо, — и Захарычъ кивнулъ головой на входившую въ это время Терунешь.

Кровь бросилась мн#1123; въ голову. Эта!? — Я и не подумалъ. Неужели эта?! Эта маленькая коричневая абиссинка можетъ стать мн#1123; поперекъ пути…. Она можетъ разлучить меня съ Аней…. Омрачить мое счастье, въ Россiи?! Да никогда!.. Для Ани я выброшу ее вонъ, я уничтожу ее, какъ уничтожилъ въ сердц#1123; своемъ, какъ пересталъ любить… Она противна мн#1123; со своими розовыми пятками и ладонями. Ея тонкiя, страстныя губы меня злятъ, а этотъ носъ съ раздувающимися ноздрями, это рабское покорное выраженiе всего лица…. О! если только она слово скажетъ протеста!.. Если она посм#1123;етъ хоть подумать разлучить меня съ Аней! — Лучше бы ей никогда не видать этого подлаго, безоблачнаго неба, этихъ желтыхъ горъ, и зеленыхъ долинъ!!. Мы напились съ Захарычемъ чаю, и она прислуживала намъ, а я не обращалъ на нее вниманiя, смотря на нее, какъ на Лифабечу или кого-нибудь изъ слугъ.

Терунешь ходила, какъ виноватая, тихо и робко смотря мн#1123; въ глаза и не зная, какъ угодить. Захарычъ ушелъ, я возился въ лавк#1123;: мн#1123; не хот#1123;лось остаться съ глазу на глазъ съ моей второю женой. Но идти было нужно. Она сид#1123;ла въ углу комнаты на ящик#1123;, накрытомъ цыновкой, охвативъ руками кол#1123;ни и поникнувъ головой. Она давно такъ сид#1123;ла. Я вошелъ и, не обращая на нее вниманiя, сталъ возиться въ углу.

— Гета! — тихо окликнула она меня.

— Мынну?[13] — сурово отозвался я.

— Гета, ты сердитъ на что-то? Маленькая Терунешь прогн#1123;вила тебя? Прости меня, Гета.

— Я не сердитъ на Терунешь, — сурово сказалъ я, не глядя на нее.

— Н#1123;тъ… Ты обманываешь меня. Ты получилъ бумагу изъ Московiи, и ты ей обрадовался.

— Теб#1123; какое д#1123;ло?

— Я жена твоя, Гета. Я твоя рабыня…

Я люблю тебя, Гета.

— Н#1123;тъ! — воскликнулъ я и внезапно почувствовалъ, какъ страшный приступъ гн#1123;ва охватилъ меня: — н#1123;тъ! Ты не жена мн#1123;. Кто насъ в#1123;нчалъ? Скажи…. У меня есть другая жена! Тамъ, на Руси… а ты… Тебя я не люблю и не хочу… и мн#1123; не надо тебя!.. Мынну!? Ты меня любишь! Да я-то! Пойми: я тебя не люблю…

Она сид#1123;ла, подавленная горемъ, и по м#1123;р#1123; моихъ словъ все ниже и ниже склонялась. Я замолчалъ, и вдругъ она встала, кинулась на кол#1123;ни, и, простирая ко мн#1123; руки поползла ко мн#1123;.

— Гета, возьми меня съ собою къ московамъ. Я никому не скажу, что я твоя жена. Я буду твоей рабыней, рабыней твоей… твоей жены!.. — И она зарыдала…

— Н#1123;тъ, Терунешь, — холодно сказалъ я. — Этого никогда не будетъ. Ты вернешься къ своему отцу завтра. Я подарю теб#1123; сто талеровъ, и ты забудешь меня.

— Я забуду тебя!.. Н#1123;тъ, Гета… Я умру… И сто талеровъ мн#1123; не нужно. Я не за деньги тебя любила…

Она замолчала, будто что-то соображала, вдругъ вскочила, какъ изступленная, и дико закричала, поднимая руки кверху.

— А! Гета?.. Н#1123;тъ… Этого не будетъ… У насъ есть Менеликъ, царь-царей! Онъ насъ разсудитъ… Я твоя! У меня будетъ твой ребенокъ! — Я была теб#1123; в#1123;рной женой… Ты не бросишь меня… Н#1123;тъ… Н#1123;тъ… Я … пойду … я скажу … я … я попрошу…

Она забилась на полу въ нервной истерик#1123;.

Я холодно пожалъ плечами и вышелъ на улицу. Что могъ я сд#1123;лать!? Я не любилъ ее больше, меня звала моя Аня….

И я смотр#1123;лъ, смотр#1123;лъ на темное небо на ясныя зв#1123;ды и думалъ о счасть#1123; вернуться домой…