"Дитя Феникса. Часть 2" - читать интересную книгу автора (Эрскин Барбара)Книга пятая 1281–1302Глава двадцать восьмаяДождь лил несколько недель не переставая. Вокруг рек образовались болота, с гор текли мутные потоки воды. Когда наконец выглянуло солнце, земля изменилась до неузнаваемости. Старик постоянно приходил к святому источнику. Иногда он завязывал на счастье клочок ткани на соседнее дерево, а однажды, словно отчаявшись, бросил в колодец пенни. Это был его заработок за целый день. Потом он зачерпнул полный кувшин прозрачной ледяной воды и побрел домой в горы, где в жару металась его жена. Дождь углубил пруд возле источника. Струйка, которая обычно мирно падала со скалы, превратилась в грохочущий поток. Старик видел, как стремительный напор воды перевернул все камни: те из них, что раньше были в середине пруда, теперь оказались на берегу. Вдруг он заметил какой-то блестящий предмет, нагнулся и поднял его. Это был слегка заросший мягкой тиной феникс, который, казалось, бился в руке, словно пойманная стрекоза. Старик долго смотрел на него, раздумывая, не стоит ли бросить украшение обратно в пруд. Кто-то ведь оставил эту дорогую вещь как приношение, и было бы плохим знаком забрать это. С другой стороны, эту драгоценность не стыдно было бы приобрести самому королю. Вереск на полях за замком Килдрамми играл пурпуром иод теплым летним солнцем. Элейн сидела в любимой комнате Снежной башни и наблюдала, как Изабелла и Марджори вышивают, и рассказывала им старые сказки Уэльса. Aгнес принесла ей кипу писем, только что прибывших с юга. Элейн панически боялась писем. Слишком часто за последние годы в них были плохие вести. Первая ужасная новость пришла четыре года назад. Письмо было от Алисы Гудир, старшей дочери Лунед: Лунед оставила любящего мужа, пятерых детей и шестнадцать внуков. Ее смерть потрясла Элейн. Ее сводная сестра, камеристка и самая первая подруга Лунед была ей ближе всех столь долгое время, что нельзя было поверить в то, что она может вот так просто умереть и Элейн никогда больше ее не увидит. Пять месяцев назад пришла еще одна весть о смерти – ее сестры Гвенлиан, а еще через три месяца ее любимая Маргарет скончалась от воспаления легких, завещав похоронить свое сердце в усыпальнице любимого мужа в Аконбери, на цепи холмов, протянувшейся на краю болот. Никого из них теперь не было с нею. Лунед, Граффид и Сенена, Даффид и Изабелла, Гвладус, Ангхарад, Гвенлиан и Маргарет. Элейн осталась единственной из семейства Ливелина Йорверта и Джоанны, дочери Джона Безземельного. Элейн нахмурилась, погрузившись в размышления. Генрих, король Англии, объявивший ее мертвой, умер девять лет назад. В его глазах, и в глазах всей Англии, Элейн была мертва уже около тридцати лет. Она не сожалела о его смерти, – он обращался с ней, как с пешкой в своей игре, ни секунды не подумав, отдал ее за такого человека, как Роберт де Куинси. Элейн передернуло. Все эти годы воспоминания о Роберте бросали ее в дрожь. Власть короля наводила страх, словно власть над жизнью и смертью, власть обращаться с людьми, как с принадлежащими ему вещами. Великая Хартия, которую заставили подписать ее деда, мало что в этом изменила. Теперь правил Англией новый король, ее кузен Эдвард. Неофициально он признавал ее существование, он знал, что Элейн была здесь, и это наполняло ее неприятными предчувствиями. Она знала, что долгое время Эдвард считал ее своим врагом. Элейн задумчиво посмотрела на стопку писем. Дональд с отцом были в Роксбурге, при шотландском дворе. Письма, полные сиюминутных указаний по хозяйству, которые она, возможно, выполнила уже две недели назад, без сомнения, были от них. Она улыбнулась, беря письмо, написанное почерком мужа. В письме действительно была новость. Отец Дональда был все еще нездоров, поэтому Дональда приглашали выступить свидетелем брака маленькой принцессы Маргарет, младшей дочери короля Александра, и Эрика, короля Норвегии. Сам же граф короткими наездами возвращался в Килдрамми. Уильям, который был таким здоровым и крепким, за последнее время заметно состарился. Его здоровье ухудшилось из-за внезапной смерти его жены Мюриэль от воспаления легких. Элейн отложила письмо. Рядом с ним на подушке лежало другое, почерк которого она не узнавала. На нем была печать де Боуна, и у Элейн защемило сердце. – Мама! Дорасскажи нам сказку! – попросила Изабелла. В свои двенадцать лет она была высокой и худощавой, но ей еще предстояло расцвести. – Подожди минутку, дорогая. – Повертев письмо в руках, Элейн наконец открыла его. Когда она оторвалась от письма, в глазах ее стояли слезы. – Мама! Мама, что случилось? – Изабелла бросила работу и кинулась обнимать мать. – Это от твоей сестры, – улыбнулась Элейн, пытаясь совладать со своими чувствами. – От сестры? – Изабелла в недоумении посмотрела на Марджори, которая в свои одиннадцать лет походила на задиристого мальчишку. – Не от младшей сестры, а от старшей. – Элейн усадила дочь рядом. – Задолго до вашего рождения я жила в Англии, и у меня были такие же две дочери, как ты и Марджори. Но когда я переехала жить в Шотландию с отцом Макдаффа, мне пришлось оставить их. – Но нас-то ты не оставишь? – с неуверенностью сказала Марджори, которая отложила шитье и приготовилась к новой сказке. – Конечно нет, дорогая, – с горечью сказала Элейн, пряча жуткие воспоминания. – А как их зовут, наших сестер? – спросила Изабелла, глядя на письмо в руке матери. – Ее зовут Джоанна, а ее сестру Хавиза. – Что она пишет? – перебила Марджори. – Она приедет повидать нас? – Она хотела бы повидать нас, но она очень больна, медленно проговорила Элейн. Она ничего не написала ни о сестре, ни о своей болезни. – Когда она приедет? – с нетерпением спросила Марджори. Она облокотилась на колени матери и рассматривала почерк на конверте, пытаясь прочитать слова. – А сколько ей лет? У нее непонятный почерк. Она сама писала? – Девочка улыбнулась. Учитель, который давал девочкам уроки чтения и письма дважды в неделю, считал, что ее собственный почерк куда хуже, чем у мальчика. – Она же совсем взрослая, дорогая. Я не знаю, когда она приедет и сможет ли она отправиться так далеко. Может быть, я сама поеду к ней на юг. – Тогда мы ее не увидим! – расстроилась Изабелла. – Это точно! Возьми нас навестить кузена Ливелина в Уэльс. Тогда мы встретимся с ней там и еще посмотрим Абер. Правда? Эта мысль была заманчивой. – Посмотрим, я поговорю с отцом. Мне бы тоже хотелось съездить в Абер. – Она встала и потянулась. Абер и Джоанна. Это было бы здорово. Теплые потоки воздуха, пришедшие вместе с дождем, принесли с собой сильную бурю. В горах сверкали молнии, озаряя скалы и вереск серебром, гром эхом отзывался по всей округе. Элейн созвала всех женщин в свою комнату, они не ложились спать, напуганные громом. За столом тихо играли Изабелла и Марджори. Элейн стояла у ниши окна, наблюдая, как вспышки молний вспыхивают под разными углами к стене, имевшей восемнадцать футов толщины. Дональд с отцом все еще не вернулись в Map. Элейн беспокоилась, так как вестей от них больше не было. Что-то было не так. Ей было зябко, хотя в комнате стояла жара. – Элейн… У нее перехватило дыхание. Шепот звучал в ее голове, он окутывал мозг. Элейн оглядела комнату. Несмотря на жару, они вынуждены были зажечь свечи, чтобы видеть шитье. Лица женщин не потели, в комнате сладко пахло пчелиным воском от свечей. – Элейн… На этот раз голос повторился сильнее и отчетливее. – Пресвятая Богородица, Матерь Божья… – сами собой шептали губы. Еще одна молния озарила комнату, и Элейн увидела, как Изабелла закрыла глаза рукой. Девочка уже готова была заплакать. – Все хорошо. – Голос Элейн звучал бесстрастно, словно издалека. – Гроза скоро пройдет. Беток, где твоя лютня? Поиграй нам немного, чтобы мы отвлеклись от бури. Элейн подошла к столу, чувствуя, как юбка неприятно липнет к вспотевшим ногам. Она коснулась головы Изабеллы, задев стопку тростинок, которые девочки использовали в игре. – Ну вот, мама, ты все испортила, – вспылила Марджори. – Прости, дорогая, я не хотела, – улыбнулась Элейн. Он снова был рядом, – невероятно, но это была правда. Женщины, сидевшие кружком при свете свечей, ничего не почувствовали. Глубокая ниша окна была пуста, и все же Элейн почувствовала присутствие Александра. Впервые за многие годы. Почему? Почему он снова вернулся? Но Элейн и так знала ответ. На этот раз она не вызывала его. Кто-то нашел феникса. Элейн рассказала Дональду об их планах посетить Уэльс, как только они с отцом вернулись две недели спустя. Это был единственный способ скрыться от Александра. – Неужели тебе действительно будет приятно снова побывать в Уэльсе? – Ты же знаешь, что да. – Элейн пыталась скрыть волнение и страх, вызванные возвращением Александра. Только уехав из Шотландии в Уэльс, она окажется вне пределов его досягаемости. – Я хочу увидеть Ливелина, хочу побывать в Абере. Я старею, Дональд. Скоро я уже буду не в состоянии отправиться в такое путешествие. – Ты стареешь? Ничего подобного! – засмеялся он. В шестьдесят три она была по-прежнему стройна и полна энергии. Она также могла обскакать Дональда и всю ночь сторожить лошадей, не доверяя конюхам, а наутро быть совсем свежей. И она оставалась для мужа все такой же желанной. Временами, когда она возвращалась из своих ночных конных прогулок, в которых ее сопровождали только две собаки, Саэр и Люси, потомки древней породы Доннета, муж спрашивал, каким волшебством она занималась под луной. Ее кожа блестела, глаза сверкали молодым огнем, в ней было удивительное очарование, так сильно околдовавшее его при первой встрече. Дональд нахмурился. Откуда-то вдруг к нему снова прокрался страх, тайное подозрение, что в этих одиноких прогулках Элейн встречается с призраком Александра. Вскоре после возвращения Уильям пригласил к себе Элейн. Его лицо осунулось, а голос ослаб, но он не растерял своей самоуверенности и превосходства при обращении к невестке. – Я привез тебе приветствие от короля. Он благодарит тебя за соболезнования. – Второй сын Александра, Дэвид, умер в июне. – Уильям застонал от боли в суставах. – Ты, несомненно, слышала, что я был слишком болен, чтобы выступить в роли свидетеля на свадебной церемонии юной Маргарет и короля Норвегии. Однако там был Дональд. Из него выйдет ценный советник для короля, когда меня не будет, если ты ему не помешаешь. – Уильям нахмурил кустистые брови. – Ты сильная женщина, Элейн, и ты до сих пор держала моего сына там, где тебе нужно. Не стой у него на пути. Элейн холодно взглянула на свекра: – Я никогда и не стояла у него на пути. – Еще как стояла. Ты держишь его здесь, в Килдрамми, на сворке вместе со своими псами, а он должен быть рядом с королем. Отпусти его, женщина. – Он вытянул шею и пристально посмотрел на Элейн. – Скоро я умру, а он станет графом. Ты подарила ему троих сыновей, и спасибо тебе за это. – Он помолчал, видимо, гадая, как это у нее получилось. – А ты оставайся здесь и присматривай за графством. Ты прекрасно управляешь им. Отпусти Дональда ко двору. Или ты боишься, что теперь он найдет себе другую женщину, – ведь ты постарела? – Он злобно взглянул на нее краем глаза. – Нет, не боюсь. – Элейн улыбнулась, она действительно больше не боялась. – И не надо. – Он примирительно улыбнулся. – Ты выглядишь вдвое моложе своих лет, уж не знаю, как тебе это удается. И последнее. Я посылаю своих людей в Уэльс, – это часть армии, которая поддержит там мир. Подожди! – Он поднял руку, когда Элейн хотела было его перебить. – Таков мой долг в соответствии с нашим договором с Англией. Не пытайся вмешиваться в это. Политика Уэльса тебя больше не касается, даже если король разрешит тебе навестить Ливелина, как ты просишь. Если шотландцы помогают королю Англии Эдварду сохранять мир с Уэльсом, то лишь потому, что твой племянник сам не в состоянии этого сделать. Он потерял большую часть Уэльса из-за собственной слабости. Теперь, когда Эдвард настроил повсюду замков, он заставит Уэльс подчиняться английским законам, и ты ничем здесь не можешь помочь. Элейн поморщилась. Свекор был прав, но ей было больно думать об иноземных солдатах на земле Уэльса. С тех пор как она последний раз побывала в Уэльсе, там многое произошло. Даже после восшествия Эдварда на английский престол дух сотрудничества, существовавший между Ливелином и Генрихом, не нарушался до тех пор, пока Ливелин не заявил во весь голос об отказе признать господство Англии над Уэльсом. Тогда Эдвард вторгся в Уэльс с помощью недовольного и завистливого младшего брата Ливелина Даффида. Этот союз привел к поражению Ливелина. Принцу оставили небольшую северную территорию Гвинеда и заставили его освободить старшего брата Оуэйна, которого Ливелин так долго держал в тюрьме, чтобы не допустить его к власти. Эдвард в интересах мира пошел на уступки. Он не отобрал у Ливелина титул принца Уэльского и позволил ему, наконец, жениться на Элинор, дочери Симона де Монфора, с которой он уже давно был помолвлен. Венчание состоялось в Уорчестерском соборе. Тогда Элейн в последний раз видела племянника. Они с Дональдом ездили на свадьбу, и ей было приятно думать, что, в конце концов, в Уэльсе наступил хоть какой-то мир. Мир, однако, был не из простых. Лорд Map мрачно покачал головой. – Было время, когда я думал, что Шотландия объединится с Уэльсом, чтобы сдерживать аппетиты Англии. И то, что этого не произошло, плохо для Уэльса, потому что Эдварл совсем другой человек, по сравнению с его отцом. Элейн вздохнула. Она была слишком стара, чтобы спорить с Уильямом по таким щекотливым вопросам. – Вы уверены, что Эдвард не бросит однажды вызов Шотландии и не посягнет на ее суверенитет? – мягко спросила Элейн. Она никогда не доверяла Эдварду, с того самого дни, когда он с такой враждебностью смотрел на нее в Вудстоке. Она чувствовала в нем какое-то безразличное хладнокровие, которое отстраняло его даже от его отца. – Они всегда хорошо ладили с Александром. У Эдварда нет причины нам угрожать. Мы независимое королевство с сильным королем и действенным правительством. Хотя очень жаль, что Дэвид умер. Старший сын короля, лорд Александр, не слишком крепок здоровьем. Он едва ли будет надежной опорой Шотландии, особенно если вспомнить, что королева умерла, а король не женился снова. Его слова прозвучали в сознании Элейн странным предупреждением. – Но король уже выбрал жену, – сказала Элейн. Уильям кивнул. – Официально об этом еще не объявлено, но он уже говорил с графом Фландрским о его дочери. Но они слишком долгo тянут. Сейчас он сильный, здоровый мужчина, и ему нужна жена и дюжина сыновей как можно скорее. На всякий случай. Элейн нахмурилась. Ее видение с Александром на лошади больше не возвращалось. Как будто, предупредив его тогда, она изменила судьбу короля. Конечно, теперь ему было известно, что он не должен садиться на серую лошадь. Элейн встала и из вежливости поцеловала свекра. – Я должна идти. Вы ведь устали. – Да, я устал, черт возьми. Через две недели Уильям Map скончался. В ноябре новоиспеченный граф Map и наместник Кабрала ехал в Уэльс со своей женой. Они собирались провести Рождество с принцем Ливелином в Абере и встретиться после того с Джоанной. По пути они останавливались в замке короля Эдварда в Раддлене, стоявшем на канале, отведенном от реки Клайд. Они осмотрели новый замок короля в сопровождении его строителя мастера Джеймса из Сэн-Джорджа, восхищаясь не только самой постройкой, но и конюшнями и мастерскими на внутреннем дворе, а также королевским дворцом с расписанными стенами, садом королевы, который уже успели разбить, и большим прудом для рыб. Придя в их чудно обставленную комнату, Дональд порылся в одном из дорожных сундуков и достал письменные принадлежности. Через несколько минут он был глубоко погружен в составление чертежей только что осмотренного замка. Элейн стояла над ним и внимательно наблюдала за работой. – Ты собираешься показать это Ливелину? – Не думаю, чтобы это было секретом, любовь моя. – Он взглянул на жену. – Куда больше мне хочется показать эти рисунки своим строителям. Мы можем почерпнуть здесь полезные идеи для укрепления Килдрамми, с одобрения короля. – Он потянулся и поцеловал ее. – Дети устроились? Она кивнула. – Они устали и возбуждены. Он заигрывающе взглянул на нее. – И ты тоже? – Не так, как ты думаешь. Увидишь позже. – Она отошла к окну взглянуть на реку Клайд. Темнело, восточный ветер начал завывать в недостроенных внутренних башнях. Предыдущую ночь они провели в Честере, а завтра они уже будут в гостинице аббатства Конви, где она помолится на могилах отца и двух братьев. И затем наконец они приедут в Абер. Облако пыли, поднятое ветром, закрыло вид на замок. Пришел слуга, чтобы зажечь свечи и развести огонь в камине. Все было как будто хорошо, но что-то беспокоило Элейн. В Абере Ливелин и Элинор с радостью встретили чету Map. Но тут же Ливелин огорчил их. – Леди де Боун недостаточно здорова, чтобы приехать, тетя Элейн. Мне очень жаль. – Он протянул ей письмо Джоанны. Элейн посмотрела на него, не замечая письма в руках племянника. – Я знала, что она не приедет. Элинор нахмурилась и посмотрела на мужа. Нельзя было вот так сразу сообщать это Элейн. – Он просто имеет в виду, что вы всегда можете приехать сюда, например, в следующее лето, когда ваша дочь поправится. – И когда у нас будет новый член семьи, чтобы вы на него посмотрели, – добавил Ливелин, ласково обнимая жену. – Июнь как раз будет самое подходящее время. Элейн отложила письмо Джоанны. – Значит, у вас будет дочка, я так рада, – не успев даже подумать, сказала Элейн, целуя Элинор в щеку. – Нет, мы ждем сына, – твердо сказал Ливелин. Элейн взглянула на него. Его красивое лицо возмужало с тех пор, как она в последний раз видела его, под глазами были круги от усталости. Она слегка вздрогнула. – Конечно, сына. Эиниона здесь не было. Элейн долго стояла на берегу реки, вспоминая о Ронвен. Уходя, она бросила бутон розы в воду, словно дань своему прошлому. Дети молча смотрели на мать. Гратни, высокий и статный, очень похожий на отца, как и близнецы, в свои четырнадцать лет был уже оруженосцем у своего кузена, племянника Элейн, с которым они дружили многие годы, Роберта Брюса, лорда Аннандейла. Близнецы были пажами у графа Бакана в Слэйнзе. Теперь все трое, совершив паломничество в места, где родилась их мать, впервые наслаждались ее королевским происхождением. Она показала им Ир-Виддфу, пролив и Ланфаэс, виды покрытого облаками массива Эрири, вершины заснеженных гор. К могиле Эиниона с матерью поехал только Сэнди. В отличие от брата-близнеца, он был более тонкой, мечтательной натурой. Сэнди держал лошадей, пока мать склонилась к покрытому лишайником камню. – Странные эти леса, – сказал он, содрогнувшись. – Почему? – Элейн всматривалась в лицо сына. Серые глаза Сэнди были устремлены вдаль. – Здесь привидения и духи. – Он пожал плечами и потрепал гриву лошади. – Дункан не заметил, поэтому я не стал говорить с ним об этом. – Ты видел этих духов раньше? – осторожно спросила Элейн. – Она вспомнила, как в детстве ей самой задавала те же вопросы Изабелла де Броуз и как она смущалась, когда Изабелла презрительно сообщила ей, что люди не видя того, что дано видеть Элейн. Сэнди кивнул. – И в Килдрамми тоже? – И в Слэйнзе, и в горах, – подтвердил мальчик. Он помедлил. – А ты тоже видишь их? – Вижу, – тихо ответила Элейн. – Один из них особенно заметный, иногда я думаю, он всюду следует за мной, – возбужденно продолжал Сэнди, пользуясь тем, что решился заговорить об этом. Элейн заставила себя улыбнуться. Внезапное чувство страха охватило ее. – Может быть, это твой ангел-хранитель, – прошептала Элейн, положив руку на плечо мальчика. – Как он выглядит? Ты его рассмотрел? Сэнди встретился глазами с Элейн, но не отвел глаз. Легкий румянец появился у него на щеках. – Он высокий, с темными внимательными глазами. Но он всего лишь тень, я никогда четко не видел его. – Мальчик смущенно отвернулся от матери. – Конечно, это глупо, его ведь здесь нет… Просто я чувствую его. Элейн дышала с трудом. – И он наблюдает за тобой? Сэнди кивнул. Элайн поняла, что призраком был Александр. – Ну, кто бы это ни был, должно быть, он очень тебя любит. – Она поцеловала сына в лоб. – С такими видениями очень тяжело жить, Сэнди. Это бремя. Люди, не видящие других миров, наверное, очень счастливы. А у Дункана бывают видения? Сэнди уверенно покачал головой в знак отрицания. – Это единственное различие между нами, мы ведь так похожи во всем. Это как будто мы – часть друг друга. Я чувствую, когда он обижен, опечален, даже когда лорд Бакан взял одного из нас ко двору, а другого оставил в Слэйнзе, я знал, что испытывает Дункан. Но у него никогда не бывает видений, как у меня. – Значит, боги по какой-то причине выбрали тебя. У тебя есть их благословение и их защита. – А у Дункана нет? – Сэнди не знал, то ли ему радоваться за себя, то ли огорчаться за брата-близнеца. – На Дункане лежит свое благословение, – успокаивающе улыбнулась Элейн. Она отвернулась, дрожа как осиновый лист. Значило ли это, что Александр, так пристально наблюдающий за Сэнди, был отцом мальчика? Той ночью, оставшись одна в спальне, пока Дональд беседовал в большом зале с Ливелином, Элейн распахнула северное окно и смотрела в темноту моря у Ланфаэса и распростертые пляжи Пенмона. – Где ты? – закричала она в темноту. – Где ты? Почему ты не придешь ко мне и не расскажешь правду? Ответа не было. Александр не последовал за ней в Уэльс. Изабелла больше всех радовалась возвращению. Ей понравился месяц, проведенный в Гвинеде, и полюбился ее очаровательный кузен принц Уэльский, но все же она скучала по дому. Все свои двенадцать лет она прожила в Маре и привыкла к горам и равнинам северо-восточной Шотландии. Хребет и пики Ир-Виддфы поразили ее своей первозданной красотой, но девочку пугало, что, вернувшись на родину к горам Эрири, мать была очень замкнута и отдалилась от нее. У Изабеллы было свое укромное местечко, о котором не знала ни Мэг, ни кто-либо из нянек. Это была небольшая кладовая под самой крышей, где девочка проводила часы в мечтах, чтении ценных книг своей матери или в играх с дюжиной котят. Но главным достоинством места было то, что ни Марджори, ни братья не могли ее здесь найти. Дважды ее младшая сестра поднималась в кладовую и звала Изабеллу, но оба раза она не замечала маленькую деревянную дверь, спрятанную за деревянными бочками, ведущую в частные владения Изабеллы. Так сестра и уходила ни с чем, ее зов удалялся от Изабеллы вниз по лестнице. Через несколько часов после приезда в Килдрамми Изабелла направилась в свою заветную комнатку, чтобы спрятать новую книгу сказок, заботливо переписанную для нее одним из писарей Ливелина. В этой книге тоже рассказывалось о королях, и принцах, феях, и волшебстве, и чудесной принцессе, на которую Изабелле так хотелось быть похожей. Кутаясь в плащ, она пододвинулась поближе к свече. За узким окном лежала долина, занесенная снегом. Скоро все будут ужинать. Казалось, Изабелла уже забыла длительную поездку, черные утесы и ледяные вершины Гвинеда. Она блуждала в своих мечтах. Поэтому она была сильно удивлена, когда ее мать тихо, как тень, вошла в комнату и села рядом на пыльный пол. – Так вот где ты прячешься, – улыбнулась Элейн. – Ничего, что я теперь это знаю? – Если только ты не расскажешь Марджори. Элейн рассмеялась. Изабелле нравились морщинки и уголках глаз матери, когда та улыбалась. Это делало Элейн юной и беззаботной. – Не скажу, обещаю. – Элейн всматривалась в лицо дочери. – Тебе ведь не понравилось в Уэльсе? Изабелла знала, что притворяться бесполезно. – Там было страшно и грустно. Элейн вздохнула. – Тебе надо бы увидеть Уэльс летом, когда снег уже сошел с гор, а поля покрыты цветами. Ты пришла сюда почитать?' Изабелла робко кивнула. – Я тоже всегда любила побыть одной. Но мои тайные места были под открытым небом или на конюшне. Ты собираешься спускаться? Здесь очень холодно, да и скоро позвонят к ужину. – Мама. – Закрыв книгу, Изабелла положила ее аккуратно на полку в стене. – Можно тебя кое о чем спросить? – Конечно. – Элейн обхватила ноги и положила подбородок на колени. – За кого я выйду замуж? – Это неизвестно… – А разве вы с папой еще не говорили о моей свадьбе? Элейн покачала головой. – Конечно, мы говорили об этом и рассматривали разные возможности. Но пока ничего не решили. У нас еще много времени, чтобы думать об этом. – А ты мечтала о том, за кого ты выйдешь замуж? – Изабелла придвинулась ближе. – Да, но видишь ли, у меня это было иначе. Меня выдали замуж совсем ребенком, поэтому я всегда знала, кто мой муж. – Он был очень красивым? – Изабелла облокотилась на колени. – Да, очень красивым и добрым. – Он был отцом Джоанны? Элейн медленно покачала головой. – Нет, у нас с Джоном не было детей. Отцом Джоанны был мой второй муж. Минуту Изабелла помолчала. – А второй муж тоже был красивый? – Думаю, да. – А потом твоим мужем был отец Макдаффа? – А потом и твой отец, – улыбнулась Элейн. – У меня тоже будет четыре мужа? – Не думаю. Наверное, только один, но зато ты будешь очень его любить. – Так говорят звезды? – Изабелле нравилось, когда Элейн что-то предсказывала. Они с Марджори часами глядели на ночное небо, гадая, что их ждет. – Да, так говорят звезды. – И у меня будет много детей? – Достаточно вопросов на сегодня, дорогая. Я не знаю, сколько детей у тебя будет и когда и за кого ты выйдешь замуж. Пойдем ужинать, и пусть будущее говорит само за себя. Морна смотрела на женщину, лежавшую на соломенном матрасе в Моссете. Больная была бледна и дрожала: пот лился с нее градом. Морна обернулась. – Жар не спал, ей хуже. Муж больной принес ее вниз с гор осенью на собственных руках. Ее жар возвращался десятки раз, и тогда остальные пастухи шли пасти овец без него. – Прошлым летом я часто ходил к источнику. Думал, его вода исцелит ее, – грустно сказал старик. Он крутил в руках шапку, поглядывая на жену. Морна нахмурилась. – Вода от этого не излечивает. От жара надо избавиться раз и навсегда, – сказала она со знанием дела и покопалась в сумке с лекарствами. Морна склонилась над женщиной и, придерживая ее голову, напоила ее горячим зеленым чаем. – Весной я кое-что подобрал у источника, – стыдливо продолжил старик. – Я знал, что нельзя этого делать, что это принесет беду. Морна была поражена. – Ты обокрал хранителей водоема? Старик кивнул. – Ты должен немедленно вернуть его. Пожалуйста, отнеси его обратно. Иначе твоя жена не поправится. Морна дала больной еще какое-то лекарство и осторожно накрыла ее овечьими шкурами. – Давай-ка я сама отнесу эту штуку, но не обещаю, что боги не будут гневаться. Это страшный проступок, Эдди, – обокрасть богов. – Она протянула руку и взяла завернутый в материю предмет, не глядя на него. – Держите Джинни в тепле. Дай ей еще немного чаю и лекарства на рассвете. Я приду осмотреть ее утром. Когда Мейри уснула, Морна сидела у потухшего огня, пытаясь собраться с силами и лечь в постель, как вдруг вспомнила о свертке. Она полезла в сумку, где лежали сушеные травы, и достала сверток. Развернув мешковину, Морна увидела феникса, покрытого сухой тиной, которая прилипла к коготкам и клюву. В тусклом свете злобный красный глаз уставился на нее. Она, как и старик, чувствовала силу феникса. Морна долго разглядывала диковинку, затем спрятала ее назад. Она легла спать, когда огонь совсем угас, – и в комнате стало холодно. Роберт Брюс, лорд Аннандейл, всегда был желанным гостем в Килдрамми. На этот раз с ним был его сын, которого тоже звали Робертом. Он был уже взрослым мужчиной, у него самого были дети, и он унаследовал титул графа Каррика от своей жены, Марджори. – Ну, что там в Уэльсе? – спросил Роберт Аннандейл, поднимая кубок с вином и бодро чокаясь с Элейн и Дональдом. – Там прекрасно, как всегда, – ответила Элейн. – Но ты же приехал не за тем, чтобы спрашивать про Уэльс, Роберт. – Теперь гостям можно было не скрывать причину визита. – Надеюсь ты приехал не за тем, чтобы жаловаться на своего оруженосца. – Гратни вернулся к Брюсам в Лохмэйден два месяца назад. – Напротив, он чудесный молодой человек. Он заставляет нас составить о своих родителях самое лучшее мнение, правда, отец? – сказал Роберт Каррик. – Вы должны гордиться своими детьми. – Мы ими гордимся. – Дональд взял руку жены. – И у вас, я думаю, есть повод гордиться вашими. Каррик засмеялся. У него уже было несколько сыновей и дочерей, и его жена Марджори снова ждала ребенка. – Да, я тоже ими горжусь. Мой старший сын пошел в деда! И они так хорошо ладят. – Он с обожанием посмотрел на отца. – Хотя юному Роберту всего семь лет, он способный и честолюбивый мальчик. А Кристиан очень похожа на мать. Она когда-нибудь станет отличной женой. – Краем глаза он глянул на Элейн. Та улыбнулась в ответ. – Ты никогда не был искусен в дипломатии, Робби. Он откинул голову и засмеялся. – Нет, пусть уж это останется уделом моего отца. Уговоры кнутом и пряником – это по его части. Непревзойденная комбинация! Но перейдем к делу. Вы еще не присмотрели пару для Гратни? Это одна из тем, о чем мы хотели бы поговорить. Надеюсь, до какого-нибудь решения мы договоримся. Элейн не могла сдержать радости. – Это было бы чудесно, просто замечательно. – Ну теперь, когда с этим мы решили, поговорим о новой женитьбе короля, – продолжил лорд Аннандейл. – Кто-нибудь знает, кто у короля на примете? – Я знаю, – ответила Элейн, хотя Роберт ожидал ответа от ее мужа. – Иоланда де Дре, дочь графа Фландрского. — Она засмеялась, увидев, что все трое застыли, словно пораженные громом. – Кто тебе это сказал? – спросил Роберт. – Король, кто же еще, – ответила Элейн. – Он давно ее присмотрел, но все никак не решит, когда свадьба. Сейчас, после смерти первого сына, ему нелегко будет признать, что и второй слаб здоровьем и, возможно, не выживет. Но король поступит так, как нужно. Она стала безотчетно смотреть в огонь. Пламя облизывало сосновые поленья, распространяя приятный аромат. В огне снова были видения: она узнала всадника, скачущего в бурю, тучи, сгустившиеся вокруг него, но вот он исчез во вспышке, и больше уже ничего не было видно. Элейн вздрогнула, возвращаясь к реальности. – С тобой все в порядке? – спросил Дональд. – Да. – А что вы видели? – прошептал Роберт Каррик. – Ничего, – покачала головой Элейн. Морна взяла Элейн за руку и повела к окну, задергивая штору у алькова, чтобы они остались наедине. В зале художник расписывал стены, а его подмастерье работал в углу, рисуя розы на зеленой стене. Комната стала понемногу оживать. – Я должна знать наконец, что мне делать. Если хочешь, я верну его в святой источник. – Жена Эдди поправлялась: очевидно, боги простили непрошеное вторжение. – Хотите, я оставлю его у себя в доме, а могу принести сюда. – Я так и знала, что его нашли. – Сердце Элейн учащенно билось. Она глубоко вздохнула. – А он что, снова приходил? – Морна сочувственно всматривалась в лицо Элейн. Та кивнула. – Ничего страшного пока не случилось, но он снова здесь. И он становится все нетерпеливее. – Голос Элейн выдавал ее страх. – Что мне делать, Морна? Ее подруга сомневалась. – Сила его возрастает. Однако сколько бы вы ни просили его не приходить, теперь он может прийти в любую минуту, хотя украшение и не лежит в самом замке. – Я очертила круг возле нашей кровати, – печально сказала Элейн, – и он никогда не пересекал его. Теперь я могу очертить круг и возле комнаты, даже вокруг замка. – И ты веришь, что этот круг не подпускает его? – Один могучий волшебник научил меня этому. Но однажды он может прийти, когда я буду вне этого круга. И тогда он заберет меня у Дональда. – Его еще кто-нибудь видит? – прошептала Морна. – Да, его видит Сэнди. Элейн держала феникса в сжатых ладонях. Она чувствовала его силу, чувствовала, как воздух вибрирует между пальцами. Она разжала пальцы и посмотрела на камень. Тина еще осталась между коготками феникса. Элейн аккуратно положила его в шкатулку и обернула в овечью шерсть. Она направилась к часовне, поднялась по ступеням и вступила в полумрак здания. Отец Гиллеспи стоял на коленях перед алтарем; он с трудом поднялся на ноги и обернулся, услышав шаги. Он зажег свечи на алтаре и перед статуей Мадонны. – Вы готовы, святой отец? – Элейн испытывала нервное напряжение. – Да. – Его лицо было изборождено глубокими морщинами, а глаза сузились от густой вязи церковных книг. Он испытующе взглянул на Элейн; та нервничала и вся сжалась. Из ее исповедей священник мало знал о ее грехах, но подозревал, что какому-то богу она поклонялась особо. Но святой отец был терпим, а кроме того, в горах было много богов. Он знал, что Элейн любила и уважала его, и отвечал ей взаимным уважением. Она прилежно исповедовалась и молилась. Христос и Пресвятая Дева помогут ей в трудный час. А разве сам король Александр не был правнуком Святой Маргарет? – Вы принесли его, миледи? – Он смотрел на коробочку в руках Элейн. – Благословите его, святой отец, чтобы никто больше его не трогал. – Я прочитаю молитву, миледи, и попрошу нашего Господа, Богородицу и всех святых охранять эту вещь. Большего я не смогу сделать. – Спасибо, отец мой, – улыбнулась Элейн. – В часовне было необычайно холодно – она задрожала. Элейн видела, куда священник хотел положить феникса. У подножия алтаря была новая ступенька, и доска под ней была смещена. – Положите коробочку на алтарь, госпожа, – голос священника был жестким. Элейн отступила. Она чувствовала, что Александр был здесь, в часовне. Он протестовал и злился, и его чувства носились в воздухе. Краем глаза Элейн видела, как отец Гиллеспи дважды быстро перекрестился. – Элейн… «Ave Maria, gratia plena, intercede pro nobis…» – Слова Джона Честера так часто приходили ей на ум. «Молись за меня в час нужды…» – Элейн… Отец Гиллеспи начал громко и уверенно читать молитвы. – Элейн… Зов ослабевал. Голос священника уносился под купол. Зов прекратился совсем, и Элейн почувствовала слезы на холодных щеках. Отец Гиллеспи склонился над ступенькой и взял коробочку. Опустив ее в темноту, он задвинул доску и поправил камень. Отряхивая пыль с рук, он улыбнулся. – Вот и все, миледи. – Спасибо, – сказала Элейн, поднимаясь с колен. – Никогда и никому не говорите об этом. – Я нем, как могила. Я попрошу каменщика зацементировать ступеньку. Он и не догадается, почему она расшаталась. Свечи ярко горели. Элейн и священник были абсолютно одни в часовне. Теперь в месте, где умерла Элизабет, надо было просто оставить другой золотой амулет. И тогда Элейн будет жить в покое. «Мы окружены со всех сторон. Эдвард атакует Энглси с моря. Он пытается установить блокаду вокруг Эрири. Но ему это не удастся. Ливелин хорошо знает своих людей и горы, муж приказал рыть потайной ход из замка в долину, так чтобы мы смогли уйти на свободу, если Эдвард загонит нас в ловушку. Я очень хотела бы помочь мужу, но приближаются роды, и он вынужден оставить меня здесь, в Абере, с надежными людьми, ждать, когда родится наш сын. Молись за нас, дорогая Элейн, и, если шотландский король тебя послушает, попроси его о помощи. Если Уэльс падет под английской тиранией, кто знает, может быть, Шотландия будет следующей…» Элейн отложила письмо Элинор, присланное из Абера, и ее глаза увлажнились. Ее племянник Даффид, младший брат Ливелина, наконец разорвал предательский союз с королем Эдвардом, подняв восстание против английской тирании в Уэльсе. Это случилось всего через несколько недель после отъезда Элейн и Дональда из Абера. За несколько дней мятеж охватил весь Уэльс, а предводителем восстания был Ливелин. Гвинед был далеко от Мара, но Элейн не потребовалось короткое душераздирающее письмо Ливелина, пришедшее неделю спустя, чтобы узнать о смерти Элинор и о том, что наследницей принца Уэльского стала его новорожденная дочь. Элейн видела агонию несчастной женщины в пламени свечи. В вое ветра, несущегося над болотами, она слышала страдания Уэльса. Спустя неделю Элейн и Дональд прибыли ко двору, и Элейн без труда добилась аудиенции у короля. – Вы должны что-то сделать, вы должны послать помощь моему племяннику. Разве вы не видите, какой чудовищной опасностью грозит нам завоевание Уэльса Эдвардом? – Мне очень жаль Ливелина, и я надеюсь, что он сможет исправить положение, но это дело очень тонкое, тетя Элейн, – задумчиво сказал король Александр. – Слишком многие мои вассалы являются вассалами Эдварда, разве вы не знаете, скольким шотландцам принадлежат в Англии владения и наоборот? Значит, я заставлю их выбирать между Англией и Шотландией по причине, которая не касается нашей страны – Но еще коснется, – вспыхнула Элейн. – Если падет Уэльс, что, по-вашему, Эдвард будет завоевывать дальше? – Не Шотландию, уверяю вас. – Александр скрестил руки на груди. – Мы с Эдвардом хорошо понимаем друг друга, и независимость Шотландии в безопасности. – Разве? – Их глаза встретились. – Не доверяйте Эдварду Плантагенету. Я давно знаю своего кузена. С детства он был честолюбивым, злобным и вероломным. И не дай вам Бог испытывать это на себе. – Я и не буду. Ведь в отличие от вас я хорошо с ним лажу. У меня нет причин сердить его. Словом, я не стану воевать за Уэльс только ради вашей к нему привязанности. – Но прежде вы заключили с ним союз против Генриха… – Непрочный союз, которого больше нет. Нет, нет и нет. Элейн в отчаянии посмотрела на него. – Но в огне я видела картины войны и бедствий! Ваш отец послушал бы меня, – добавила она тихо. – Значит, отец бы слушал сердце, а не разум, – резко ответил Александр. – А сейчас прошу простить, меня ждут дела. «Александр, почему ты не покажешься ему… Почему не скажешь ему об опасности… На благо Шотландии?» Элейн вздохнула. – Тогда послушайте по крайней мере еще вот что. Когда ваши советники попросят вас назначить дату вашей свадьбы, сделайте это. Я знаю, как сильно вы скорбите по Маргарет и как сильно любите Александра, и знаю, как это тяжело для вас, но у вас должны быть и другие сыновья. Лицо Александра потемнело. – Вы позволяете себе слишком много, тетя Элейн. – Я лишь пользуюсь привилегией женщины в возрасте! Она властно подняла бровь, и король громко расхохотался. – В возрасте? Вы? Ни за что не скажешь! – Он вздохнул. – Я не дурак и знаю, что снова должен жениться. И мне известно, что, если я умру, не оставив сильного наследника, Эдвард получит возможность вмешаться в дела Шотландии. Я не стану зря рисковать, обещаю вам. Кстати, я избавился от всех серых лошадей на моих конюшнях, и я никогда не поеду верхом в бурю. – Я очень рада. – Взяв его руку, она сделала почтительный реверанс и поцеловала ее. – Берегите себя, милорд монарх. Я вижу, как все заволакивают черные тучи, и это меня пугает. Изабелла вязала шерстяные ошейники для собак. Наблюдая за этим, Элейн с горечью думала о кануне Иванова дня много лет назад. От Джоанны с прошлого Рождества больше не было ни строчки. Дрожа, Элейн придвинулась к огню. – Что с тобой, мама? Тебе плохо? – Изабелла измеряла шелковой лентой серую, лохматую шею волкодава. – Не знаю. – Закрыв глаза, Элейн почувствовала ледяную волну, накатившую на нее. Она повернулась к огню, охваченная странным отчаянием, которое мгновенно рассеяло ее радость. – Как будто свет погас. Кто-то умер… – Кто? – Изабелла нервно перекрестилась. – Не папа? – Голос девочки был очень испуганным. Отец снова уехал к королю. – Нет, не он. – А почему ты не знаешь кто? – Изабелла привыкла к тому, что ее мать обладала этим шестым чувством. Хотя Сэнди был единственным, унаследовавшим эту способность, остальные дети Элейн принимали это как должное, как более короткую дорогу к знанию. – Я не знаю, я ведь не всегда вижу то, что хочу. Огонь отвечает не на все мои вопросы. Сейчас я ничего не вижу, кроме воющего над холмами ветра, – в отчаянии сказала Элейн, придвигаясь ближе к огню. – Но здесь нет ветра, мама, – удивилась Изабелла. Она с грустью обняла Саэра за шею, и собака лизнула ее в лицо. – Есть, – прошептала Элейн. – Это ветер из Уэльса. Ливелин ап Граффид, отрезанный от своих людей при отражении нападения на Билт в самом сердце Уэльса, был убит ополченцем из Шропшира по имени Стивен Франктон. Тот даже не понял, кого он убил. К тому времени, когда эта весть дошла до Шотландии, голова Ливелина была представлена Эдварду на военном параде в Энглси, а маленькая дочь убитого принца Уэльского, Гвенлиан, находилась в плену. Остаток жизни ребенку суждено было провести в монастыре. |
||
|