"Задача на выживание" - читать интересную книгу автора (Зан Тимоти)

10

Поиски паразитов начались ранним утром следующего дня. Четыре пары чиссов, вооружившись газоанализаторами и начав с кормы и носа «Посланника Чаф», проверяли каждую комнату, каждое складское помещение, трубопровод, съемную панель и упаковки с припасами. К «Мечу Джейд» они добрались около полудня, и Мара с вежливым и невозмутимым молчанием наблюдала за их методичным продвижением через ее корабль.

К счастью, предсказание Формби подтвердилось. Ни один кабельный ползун здесь не был обнаружен, и спустя половину стандартного часа поисковая команда отбыла по переходному туннелю, не оставив после себя ничего, кроме слабого металлического аромата, который исходил от их оборудования.

Имперский транспорт Фела обыскали столь же быстро и с тем же результатом. Зато на челнок героонцев ушло почти втрое больше времени — главным образом из-за того, что очень многое на этом судне были отремонтировано, перестроено или заменено, так что там почти не было запечатанных модулей оборудования, которые имеются на большинстве кораблей и обычно не требуют проверки. Досмотр занял бы еще больше времени, если бы находившиеся за герметичными дверьми каюты и складские отсеки, на которые обратил внимание Скайуокер при своем первом визите, не были открыты в космос. Проверив показания давления этих дверей, чиссы заверили Люка, что кабельные ползуны не могут выжить в вакууме, и двинулись дальше.

Вся эта процедура заняла большую часть дня, а в итоге ничего не нашли.

— Итак, у нас, по-видимому, есть два варианта, — подытожил Скайуокер, когда они с Марой расположились вдвоем в переднем холле, созерцая небо гиперпространства. — Или одиночная стайка кабельных ползунов проникла на корабль и, игнорируя прочее, забралась почти в самый его центр, или кто-то принес их и намеренно выпустил именно в этом месте.

— Угадай, какой вариант я выберу, — предложила Мара.

— Что ты выберешь, я знаю, — сухо ответил Люк. — Но вот что меня беспокоит — это что у нашего саботажника, была, похоже, лишь эта одна стайка. А если он не добился того, что планировал, и ему потребуется устроить новую диверсию?

— Может, у него были еще, но он выкинул их в космос до того, как начался досмотр, — предположила Мара.

— И что это означает? — спросил Скайуокер. — Что он испугался и поспешил избавиться от улик, хотя еще не закончил?

— Более вероятно, что прошлым вечером он сделал, что хотел, — сказала Мара. — И вот это меня действительно беспокоит.

— Почему?

— Потому что я не могу понять, что это было. Драск проверил каждую единицу оборудования в носовой части корабля и ничего не нашел. И в чем тогда заключались эта диверсия?

Люк задумчиво потер щеку.

— Может, Драск не там ищет? — предположил он. — Может, мы имеем дело с двухступенчатой диверсией: кабельные ползуны в линиях управления и погасшие лампы в носовой части, — а настоящая акция происходила тем временем где-то в другом месте.

— Отлично, — сказала Мара. — Но где? И что именно? Не забывай: чиссы сегодня проверили каждый кубический сантиметр корабля.

— Выискивая кабельных ползунов.

— Всматриваясь во все, — поправила Мара. — Скайуокер, я же следила за тем, как они обследуют «Меч». Даже при взятии проб воздуха чиссы глядели по сторонам. Если бы тут было какое-нибудь лишнее оружие, взрывчатка или еще что-то неуместное, они б это засекли. И могу поспорить, что к имперцам и героонцам это относится вдвойне.

— К имперцам, вероятно, даже втройне, — согласился Люк. Пестрое небо, окружавшее корабль, сменилось яркими линиями, затем вокруг проступили звезды. Наверно, еще одна навигационная остановка. И какие огневые точки чиссы устроили в этом месте? рассеянно подумал он. — Итак, каков наш следующий ход?

— К сожалению, это, по-видимому, зависит от него, — сказала Мара уныло. — Инициатива всегда на стороне нападающего. Едва ли не все, что мы можем сейчас сделать, — это быть готовыми к…

Ее прервала хриплая трель, вспоровшая воздух холла, точно вибролезвие,

— Тревога «т-семь»! — пролаял из динамиков чисский голос— Сектор двенадцать-два. Повторяю: тревога «т-семь»; сектор двенадцать-два.

Ближайший пульт коммуникатора был встроен в подлокотник соседнего дивана Скайуокер оказался возле него первым.

— Говорит мастер Скайуокер, — сказал он. — Что происходит?

— Вас это не касается…

— Мастер Скайуокер, это аристокра Формби, — вклинился новый голос. — Пожалуйста, как можно быстрее прибудьте к судну героонцев.

— Уже выходим, — пообещал Скайуокер. — А что случилось?

Из динамика донесся едва различимый вздох.

— Одного из героонцев подстрелили.

Когда Люк и Мара подошли к челноку героонцев, в прилегающем к нему коридоре толпилось с десяток чиссов. Двое из них: Фиса и еще кто-то в черной форме Флота Обороны, — опустившись на колени рядом со стонущим героонцем, оказывали ему первую помощь. Формби с мрачным видом стоял чуть в стороне от них, стараясь не мешать.

— Что случилось? — спросил Скайуокер, пронизав вместе с Марой внешний круг чиссов.

— Как только он вышел из своего судна, в него выстелили из чаррика, — сообщил Формби. — Верхняя часть спины, слева. Сейчас мы ищем оружие.

Обогнув Фису, Люк посмотрел вниз, и когда увидел лицо жертвы, у него упало сердце. Это был Эстош, самый юный из героонцев. Его черты искажала боль, а кожа на левом плече обуглилась и почернела.

— Вы джедай, — продолжил Формби. — Мне говорили: джедаи способны исцелять.

— Некоторые способны, — сказал Скайуокер и, опустившись рядом с Эстошем на колени, вгляделся в поврежденное место. Рядом с собой он ощутил сострадательную боль Мары, тоже взиравшей на рану. Когда-то ее тоже подстрелили из чисского чаррика, и она отлично знала, каково это. — К сожалению, мы в это число не входим.

— Но хоть что-то вы можете сделать? — спросил Формби.

Люк поджал губы, пытаясь думать. Если бы речь шла о нем или о другом джедае, очевидным ответом стал бы исцеляющий транс. Возможно, он даже рискнул бы испытать это на Феле или штурмовике-человеке, если бы пострадал кто-то из них. Но для инопланетянина, чья физиология, а также умственная и эмоциональная структура были Скайуокеру незнакомы, это слишком опасно, и если есть иной вариант…

— Вы можете сказать, насколько опасна эта рана? — спросил он у Фисы. — Она представляет угрозу для жизни или только очень болезненна?

— Она, безусловно, болезненна, — сухо сказала Фиса. — Насчет прочего не знаю. А это имеет значение?

— И очень большое, — ответил Люк, озирая коридор. — А где Беаш и прочие героонцы? — удивленно спросил он.

— Внутри своего судна, — сказал Формби. — Они говорят, что опасаются за свои жизни.

Скайуокер состроил гримасу. Хотя, пожалуй, их нельзя винить.

— Кто-нибудь, сходите к ним и позовите сюда, — попросил он. — Скажите, что бояться нечего.

— Они не придут, — презрительно произнес один из чиссов. — Теперь они боятся, что против них вся Чисская Держава. — Он издал горлом щелкающий звук. — Эта раса легко пугается.

— Они могут пугаться в свое свободное время, — отрезал Люк. — А сейчас мне нужно, чтобы кто-то сказал, опасна ли эта рана.

— Я пойду, — вызвалась Мара, направившись по коридору к челноку. — Если они не доверяют чиссам, то, может, поверят человеку.

Что бы она им ни сказала, но это сработало. Через пару минут Беаш и остальные трое нерешительно возникли из переходного туннеля, озираясь по сторонам, точно дети в фестивальном доме ужаса.

— Подойдите сюда, Беаш, — позвал Скайуокер, делая ему знак рукой. — Мне нужно знать, насколько эта рана серьезная.

— Это ужасно! — простонал Беаш, опасливо пробравшись мимо чиссов к Эстошу. — Как мог кто-то сотворить с ним такое?

— Мы надеемся это скоро выяснить, — откликнулся Формби. — А пока мастеру Скайуокеру нужно знать, угрожают ли эти повреждения его жизни.

Робко опустившись на колени, Беаш прощупал пальцами края обожженной кожи. Эстош напрягся, но ничего не сказал.

— Нет, — сообщил Беаш спустя минуту. — Но он очень страдает.

— Знаю, — неохотно сказал Люк. — Но, боюсь, с этим я ничего не могу поделать. Использовать исцеляющую силу джедаев может быть опасно. Если он, скорее всего, выздоровеет и сам, я не могу рисковать.

— Конечно, нет, — произнес Беаш с горькой ноткой в голосе. — Ведь он всего лишь героонец!

— Я имею в виду: это может быть опасным для него, — уточнил Скайуокер, стараясь не раздражаться. В конце концов, это не его вина. — А пока я могу лишь помочь занести его внутрь.

— Вы очень добры, — пробормотал Беаш уже без прежней горечи. — Спасибо.

— Нет проблем.

Потянувшись наружу Силой, Люк мысленно ухватил Эстоша…

— В этом нет необходимости, — вдруг сказал Формби, прежде чем Скайуокер начал поднимать раненого. — Медицинские носилки уже на подходе. Мы сами доставим его в челнок. Беаш встал.

— Мы бы предпочли помощь людей, — холодно произнес он. — Мы бы предпочли, чтобы чиссы больше не вступали в наш корабль.

— У вас нет выбора, — решительно заявил Формби. — «Посланник Чаф» — судно Пятой Семьи Чисской Державы. Поскольку вы находитесь внутри этого судна, то должны подчиняться чисским законам. И если мы решим взойти на ваше судно, то сделаем это.

С минуту два инопланетянина молча стояли друг против друга, и рядом с высоким, величественным чиссом Беаш выглядел до нелепости маленьким и хрупким. Затем героонец со вздохом понурил плечи.

— Конечно, — пробормотал он, отворачиваясь. — Как пожелаете.

Люк шевельнулся, готовясь ступить вперед. Формби ведет себя совершенно неразумно…

Нет!

Он застыл на середине мысли и на полушаге, ощутив настойчивое предостережение Мары. Оглянувшись, Скайуокер увидел в ее взгляде то же предостережение.

Его вспыхнувший было протест потух, так и оставшись невысказанным. В конце концов, это корабль Формби. И если аристокра решил сделать этот факт очевидным для всех присутствующих, то кто такой Люк, чтобы с ним спорить?

К ним уже подходили двое чиссов, направляя парящую между ними медицинскую тележку. Вновь взглянув на жену, Скайуокер уловил чуть заметный наклон ее головы и шагнул в сторону от раненого, освобождая место для чиссов. Спустя минуту те, уложив Эстоша на носилки, повезли его к челноку. Остальные героонцы шли рядом с ними, храня могильное молчание.

— Что ж, вот и все, — сказал Формби, когда вся эта группа исчезла в переходном туннеле, и обратил взгляд пылающих глаз на Люка и Мару. — Спасибо за вашу помощь.

Сделав над собой громадное усилие, Скайуокер ограничился кивком.

— Не за что, — откликнулся он. — Полагаю, Эстош не видел, кто в него стрелял?

Формби покачал головой:

— Он сказал Фисе, что в него выстрелили, как только он вступил в коридор. Он даже не знает, откуда стреляли. Сейчас мы ищем это оружие.

— Ясно, — кивнул Скайуокер. — Пожалуйста, дайте нам знать, когда его найдете.

— Конечно, — сказал Формби. — Спокойной ночи.

— Они ничего не найдут, — прошептал Люк супруге, когда они, пробравшись сквозь толпу чиссов, направились в каюту. — Десять против одного, что оно уже вернулось в стойку или в кобуру — короче, туда, откуда его взяли.

— По-твоему, это и искал наш приятель прошлым вечером? — спросила Мара. — Оружие?

— Может быть, но в тот раз он его не взял, — сказал Скайуокер. — Иначе сегодняшние поисковые отряды заметили бы, что оно пропало. Нет, все, что он вчера хотел, — это выяснить, где можно будет этим вечером взять оружие, чтобы выстрелить в первого героонца, который выйдет из их челнока, а затем положить чаррик обратно до того, как его хватятся.

— Но зачем нужно было стрелять в героонца?

— Не знаю, — с неудовольствием признался Люк. — Может, кто-то хочет вогнать клин между ними и чиссами. Или, возможно, только между ними и Формби. Кто-то, не желающий, чтобы они обзавелись собственной планетой.

— Или, может, кто-то хочет поссорить Формби с нами, — предположила Мара. — Ты чуть не затеял с ним спор на глазах его подчиненных. Думаешь, он бы тебе спустил это?

— Он вел себя не слишком разумно, — со вздохом проворчал Скайуокер. — Но ты права. Его корабль — его правила. И вообще, хорошие гости не спорят со своими хозяевами.

— Вот и будь хорошим гостем, — сказала Мара, успокаивающе беря его за руку. — И пока мы это делаем, мы можем заодно обезопасить его тылы.

Он бросил на нее косой взгляд:

— Думаешь, Формби грозит опасность?

— Кто-то пытается посеять на этом корабле хаос, — напомнила она. — Тебе не кажется, что крупное политическое убийство — или даже просто покушение — положит конец всей этой затее?

Люк покачал головой:

— Хотел бы я знать, что было в «Дальнем полете» такого важного!

— Я тоже, — сказала Мара. — И полагаю, скоро мы это выясним.

Спустя полчаса чаррик нашли в вентиляционном отверстии — метрах в пяти от того места, где подстрелили Эстоша. Как показало дальнейшее расследование, он был украден из оружейного шкафа, находившегося на корме корабля, неподалеку от главных двигателей, — шкафа, чьи замки аккуратно переделали, чтоб их можно было легко открыть. Догадка Скайуокера, пришлось Маре признать, попала прямо в точку.

Конечно, никаких указаний на то, кто взял это оружие или кто из него стрелял, там не обнаружилось.

Следующие два дня Мара занималась собственным негласным расследованием, изучая сцену преступления, узнавая, что можно, о чарриках и их рабочих режимах, заводя небрежные разговоры с каждым, кто соглашался с ней общаться.

К сожалению, эти беседы мало что прояснили. Большинство чиссов, которых Мара останавливала, были безразличны к ней и ее вопросам и отвечали неохотно или не отвечали вовсе. Что до пассажиров, то они вели себя более дружелюбно, но пользы от них было даже меньше. Многие в момент выстрела находились в одиночестве, и подтвердить их алиби было некому. Лишь штурмовики утверждали, что все они были на своем корабле, но даже тут осторожные расспросы показали, что большую часть критического времени они провели не на виду друг у друга. Мара также говорила два раза с Эстошем, пытаясь вытянуть из него более детальное описание инцидента. Но и от него было мало толку. Он находился спиной к стрелявшему, думая совсем о другом, а шок и боль, вызванные ранением, еще добавили тумана его впечатлениям. Едва ли не единственным позитивом, вынесенным из этих бесед, стал тот факт, что Эстош явно находился на пути к выздоровлению.

Раз за разом влетать в тупик — это обескураживало. И все же, как ни парадоксально, Мара находила этот процесс странно волнующим. Во многих смыслах подобное расследование было именно тем, на что ее натаскивали, когда Палпатин готовил из нее своего тайного агента. Несомненно, это было одним из главных стимулов ее служения Императору.

Но сейчас было даже лучше. Здесь не было и следа той атмосферы безнадежности, которая была, по-видимому, нормой в Империи Палпатина, — безнадежности, висевшей точно черное облако над каждым делом и каждым заданием. На борту «Посланника Чаф» никто при виде Мары не съеживался от страха и не приветствовал ее с фальшивой любезностью, надеясь использовать ее властные полномочия в своих личных целях.

Правда, большинство чиссов, похоже, испытывали к имперцам искреннюю неприязнь. Но это была презрительная неприязнь, рожденная из осознания превосходства своей культуры и своих целей, а не напуганная, безнадежная ненависть, которую пребывавшие под пятой Империи ощущали к своим хозяевам. Отвечая на нее, Фел расхаживал по кораблю с высоко поднятой головой — не с надменностью Гранд Моффа или имперского генерала, но с чувством гордости за то, кто он есть и что совершил вместе с Империей Руки. Это была та же гордость, которую Мара часто замечала в Хэне и Лейе, или в пилотах Разбойного эскадрона, или даже в самом Скайуокере.

Наблюдая и анализируя все это, она не могла удержаться, чтобы не сравнить это с совсем другим ароматом жизни, оставленным ею в Новой Республике. С пререканиями в Сенате, где отражались сотни противоречий и конфликтов соседствующих звездных систем; с фракциями и центрами влияния, добивающимися верховенства на Корусканте, на что постоянно тратились ресурсы и силы, которым можно было найти гораздо лучшее применение. Палпатин был злобным и порочным разрушителем, особенно в отношении сотен инопланетных рас, попавших под его власть. Но приходилось признать, что, по крайней мере, на уровне чистой практики в его империи было куда больше эффективности и порядка, нежели в раздувшейся от бюрократии и погрязшей в коррупции Старой Республике, которая ей предшествовала.

Какой была бы та империя, невольно спрашивала себя Мара, если вместо Палпатина ее возглавляли бы люди вроде Парка или Фела. И чего можно достичь с такой эффективностью и таким порядком, окажись они в руках, скажем, Трауна, который и сам не был человеком?

И не раз но ночам, лежа в постели рядом с Люком, она ловила себя на мысли: а каково было бы служить такой империи?

Был разгар корабельной ночи, и Мара только что уснула, очередной раз поломав над всем этим голову, когда их разбудил звонок комма. Отпрянув от нее, Скайуокер перекатился к переговорному пульту и включил микрофон.

— Да? — откликнулся он.

— Это аристокра Формби, — сообщил голос— Возможно, вы и джедай Скайуокер пожелаете проснуться и одеться.

— Что случилось? — спросила Мара.

— Ничего не случилось, — сказал Формби. — Мы прибыли.

— Вон там, — произнес Формби, указывав на главный экран центра управления. — Там, чуть вправо от центра. Видите?

— Да, — подтвердил Люк, вглядываясь в изображение.

Там действительно виднелся корабль, чей некогда полированный корпус почернел и растрескался от множества попаданий лазерных лучей и снарядов. Он лежал на самой вершине высившегося на поверхности планетоида крутого холма, будто примерз к нему, когда переваливался через край.

И пока «Посланник Чаф» следовал по закрученной внутрь спирали, подлетая все ближе, Скайуокер разглядел, каким образом корабль ухитрялся сохранять равновесие. Возле носа и кормы из его днища выступали тонкие трубы, полого протянувшиеся вниз и соединявшие его с другим судном, почти целиком погребенным в груде камней, скопившейся у подножия холма. Посередине от каждой из труб отходила еще пара изогнутых труб, исчезая в каменистом склоне холма.

— Это и есть ваш «Дальний полет»? — негромко спросил Формби.

Люк кивнул Несомненно, этот корабль был дредноутом: шесть сотен метров длины, оснащен устрашающим набором турболазеров и прочего оружия, способен перевозить почти двадцать тысяч членов экипажа и пассажиров.

Вернее, когда-то был способен. Больше нет. Глядя на искореженный корпус, Скайуокер ощутил, как в нем всколыхнулась давняя боль за тех, кто находился на борту корабля, когда все это случилось.

— Думаю, да, — ответил он вслух. — Во всяком случае, он подходит под описание,

— Двигатели, похоже, почти не пострадали, — заметила Мара. Ее голос был спокоен, почти равнодушен, но за этими словами Люк чувствовал боль и смятение. — Турболазерные блистеры и полевые отсеки раздолбали основательно, но прочее выглядит не так плохо. Если над ним поработать, он вполне сможет летать.

— Судно, которое на поверхности, по-видимому, способно поддерживать жизнь, — согласился Формби. — Сенсоры показывают, что внутри него есть воздух и тепло и что оно потребляет кое-какую энергию. Другое судно — то, что проступает у подножия холма, — таких признаков не демонстрирует.

— Неудивительно, — пробормотал Скайуокер. — Трубы, соединяющие его с верхним кораблем, во многих местах пробиты насквозь.

— А что насчет остальных? — спросил Джинзлер. — Насколько знаю, «Дальний полет» был составлен из шести дредноутов.

— Остальные, наверное, под землей, — предположил Фел. — Во всяком случае, то, что от них осталось.

— Под землей? — потрясенно повторил Беаш. — Это судно способно путешествовать под землей?

— Нет, конечно, — сказал Формби. — Возможно, было бы точнее сказать, что остальное находится под… — Он задумчиво зашипел. — Не знаю правильного слова. Незакрепленные мелкие камни в овраге между холмами.

— Щебень? — предположил Люк. — Морена?

— Полагаю, щебень, — медленно произнес Формби. — Во всяком случае, наши приборы показывают, что незакрепленных камней там очень много, а под ними явно присутствует металл.

— А какие у него очертания, вы не знаете? — спросил Джинзлер. — У тех частей, что под землей, я имею в виду.

— Вот этого наши приборы не могут определить, — сказал Формби. — Чтобы это выяснить, нам придется дождаться, пока окажемся внутри корабля.

— При условии, что соединительные трубы, находящиеся под скалой, в лучшем состоянии, чем вот эти, — заметил Скайуокер — Если это так, то мы, вероятно, сможем пройти внутри них по кругу. В противном случае придется копать.

— Если только там уцелело достаточно, чтобы это стоило усилий, — сказал Фел.

— Во-первых, как он попал туда? — спросила Мара. — Вот что мне хотелось бы знать.

— Это остается загадкой, — признался Формби — По-видимому, его отбуксировал туда Траун, чтобы затем обследовать. Хотя нет никаких свидетельств, что он или еще кто-либо возвращался к этому планетоиду.

— Вообще-то, меня больше интересует механика этой операции, — сказала Мара. — Вы говорили, что в тот период он командовал небольшим сторожевым отрядом. Неужто каждому младшему чисскому офицеру известно, как проникать внутрь скопления Редут, а затем и выбираться из него?

— Безусловно, нет, — ответил Формби. — Чтобы добыть такие сведения, ему пришлось бы основательно порыться в информационных архивах, предназначенных для высокопоставленных офицеров.

— Это похоже на Трауна, — заметил Фел. — Информация была его страстью.

— Да, — угрюмо сказала Мара. — А его работой было убийство людей.

По спине Люка пробежал холодок. По словам адмирала Парка, в момент гибели «Дальнего полета» на борту этих шести дредноутов находилось пятьдесят тысяч человек. И что, их тела все еще там — лежат, где их застала смерть? Конечно, Скайуокер и раньше видел трупы, но большинство из них были останками повстанцев или имперских солдат, погибших в бою. А здесь большую часть погибших составляли гражданские, включая, возможно, и детей.

С усилием Люк отогнал эту мысль. Что бы там ни находилось, с этим придется иметь дело, ничего не попишешь.

— Итак, каков план? — спросил он.

— Этот планетоид слишком мал, чтобы удерживать атмосферу, — сказал Формби, кивнув на экран. — Поэтому мы опустим «Посланник Чаф» на вершину холма, рядом с верхним судном, и протянем к его правому кормовому люку переходной тоннель. После чего все желающие смогут взойти на борт «Дальнего полета».

Он вгляделся в экран, где дредноут делался все больше — по мере того, как сокращал дистанцию чисский корабль.

— Как только мы там окажемся, состоится короткая церемония, на которой я расскажу о роли чиссов в уничтожении судна и выражу всю глубину нашего сожаления, — продолжил Формби. — Затем от лица Девяти Правящих Семейств и Чисской Державы я попрошу прощения и официально верну остатки судна послу Джинзлеру, представляющему здесь Новую Республику, а также мастеру Скайуокеру и джедаю Джейд Скайуокер, представляющим Орден джедаев.

— А мы? — с беспокойством спросил Беаш. — Будет ли на этой церемонии предоставлена возможность героонскому народу выразить свою благодарность?

— Будет ли вам позволено говорить, решать послу Джинзлеру, — рассудительно произнес Формби.

— Конечно, вы сможете высказаться, — заверил героонца Джинзлер, ободряюще улыбаясь. — Так же как и вы, коммандер Фел, — прибавил он, кивая Фелу. — Хотя я до сих пор не очень понимаю, чем вас так заинтересовал «Дальний полет».

— Воспоминания приходят во всех размерах и формах, — уклончиво произнес Фел. — Так же как и акты сожаления или искупления за прошлые ошибки. Как бы то ни было, мы сочтем за честь участие в этой церемонии.

— Тогда предлагаю всем вернуться в свои каюты или суда и приготовиться, — сказал Формби. — Мы начнем через час.

Опустить «Посланник Чаф» рядом с верхним дредноутом было не так уж сложно, хотя существовала опасность, что незакрепленные камни не выдержат вес корабля, тем более что под ними, возможно, похоронено сильно поврежденное судно. Но все, как видно, было достаточно прочным. Установку соединительного туннеля провели с той же оперативностью.

И тут столкнулись с неожиданной проблемой. Выбранный Драском люк стыковочного отсека, со стороны выглядевший вполне целым, оказался поврежден настолько, что открыть его не удалось, и кончилось тем, что для проникновения в отсек чиссам пришлось применить газовые резаки.

Это был медленный процесс. Даже относительно тонкий люк военного корабля Старой Республики был невероятно прочен, а необходимость соблюдать меры безопасности в этом тесном пространстве ограничивала допустимую мощность резаков. Наблюдая за стараниями чиссов, Скайуокер не раз и не два порывался подойти к Формби, чтобы предложить выполнить эту работу лазерным мечом. Это было бы легче, чище и намного быстрей. Но каждый раз он подавлял порыв. В его памяти еще был свеж полуночный разговор с аристокрой насчет «легкомысленного размахивания инопланетным оружием», а Люк уже знал о чисской гордости достаточно, чтобы понимать: Формби и члены экипажа скорее сделают по-своему, нежели примут его помощь.

Особенно если эта помощь не так уж и нужна.

Поэтому вся компания дожидалась, пока чисские техники закончат работу. Когда они пробились сквозь люк, последовала еще одна заминка пришлось дожидаться, пока корабельный медик, проверив атмосферу, не подтвердит, что тут нет микроорганизмов, газовых примесей или взвесей, опасных для чиссов или людей. С данными по биохимии героонцев он ознакомился лишь несколько дней назад, поэтому не был уверен, что для них здешний воздух будет безвреден, и зашла речь о том, чтобы четырех героонцев, собиравшихся взойти на древний корабль, снабдить защитными костюмами. Но Беаш это предложение отклонил. Внутри такого костюма невозможно носить подобающее ритуальное одеяние, заявил он и заверил Формби, что он и его товарищи готовы пойти на любой необходимый риск. Со всеми этими задержками потребовалось, на самом деле, почти три часа, прежде чем отряд смог наконец выступить.

К тому же этот отряд выглядел весьма странно, подумалось Скайуокеру, когда они выстроились на чисской стороне переходного туннеля. Драск и Формби вырядились в те же роскошные облачения, что и на приемном ужине в первый вечер; тогда как Фиса и чисские воины, один из которых нес искусно вышитое знамя, были одеты гораздо проще. Фел облачился в черный церемониальный костюм, и Люк мог бы поклясться, что четверо штурмовиков приложили немало стараний, чтобы добавить блеска броне. Джинзлер отказался от своего прежнего многослойного мундира — в пользу более скромной и менее стесняющей одежды; то ли оттого, что ожидал обнаружить внутри дредноута грязь и тесноту, то ли просто устал исполнять роль посла.

Каждый из четырех героонцев, собиравшихся присутствовать на церемонии, нес на плечах, поверх коричневой мантии из толстой ткани, тушу волвкила с золотисто-голубой гривой, что странно контрастировало с Эстошем и перетягивающими его плечо бинтами. Юный героонец долго спорил с Беашем на их мелодичном языке, отстаивая свое право идти вместе с остальными, и был явно несчастлив от того, что присутствует здесь лишь в роли провожающего. Он стоял в стороне от остальных, нянча свое плечо, и выглядел даже более потерянным и жалким, чем обычно.

Скайуокер опять надел темный комбинезон и плащ, а Мара парадный костюм сменила на комбинезон, почти такой же, как у Люка, — чтоб было легче двигаться, если потребуется. Хотя ее природная грация и элегантность создавали у Скайуокера впечатление, что она одета гораздо нарядней, чем он.

— В следующий раз, — прошептал Люк, когда чисский знаменоносец двинулся по туннелю, возглавив процессию, — напомни мне упаковать пару парадных костюмов.

— Я всегда говорила, что ты и Хэн — самые неряшливые герои, которые мне когда-либо встречались, — прошептала она в ответ.

Скайуокер покосился на нее. Это замечание было типичным для Мары; такая саркастическая манера нередко оказывалась весьма полезной, отвлекая и раздражая оппонентов. Но сейчас, судя по всему, это было простым рефлексом — она явно была сосредоточена на другом. Обратив взгляд внутрь себя, Люк потянулся к Силе. Если Мару что-то беспокоит, ему тоже лучше быть в курсе.

Из туннеля они вышли в тамбур и площадку для складирования, которые были раза в полтора больше аналогичных им помещений, коими располагал «Посланник Чаф». Вдоль переборок все еще высились штабели ящиков, чьи маркировки несколько потускнели от времени; но большая часть зала была пустой. И все покрывал тонкий слой пыли.

— Поразительно чисто, — заметил, озираясь, Джинзлер, когда все собрались в центре зала. Его голос отразился от голых металлических стен странным эхом. — Разве не здесь должно быть больше пыли?

— Наверное, некоторые хозяйственные дроиды все еще работают, — предположил Фел. — Или, по крайней мере, работали до недавнего времени. А также ремонтные дроиды… Видите, они заделали трещины в корпусе?

— После стольких лет эти машины еще работают? — с изумлением спросил Беаш. — Без чьего-либо присмотра и ремонта?

— На «Дальнем полете» было автоматизировано почти все, — сказал Фел. — В противном случае им потребовалось бы, вероятно, по шестнадцать тысяч людей на каждый дредноут — просто затем, чтобы укомплектовать экипажи.

— Так мало? — спросил Беаш, озираясь. — Наше судно вдвое меньше этого корабля, но везет более шестидесяти тысяч героонцев.

— Да, но это же был не просто колонизаторский корабль, под завязку забитый пассажирами, — пояснил Фел. — Дредноуты — это военные корабли, самые большие, какие имелись в Старой Республике до Войны клонов, с оружием и оборудованием…

Формби кашлянул, и Фел замолчал, поняв намек.

— От лица Девяти Правящих Семейств Чисской Державы приветствую всех вас на этом торжественном и скорбном событии, — начал аристокра глубоким и звучным голосом. — Сегодня мы стоим на палубе древнего судна, которое лежит здесь как символ человеческого мужества и чисской неудачи…

Пока Формби говорил, Скайуокер блуждал взглядом по здешней группе. Невдалеке от него Беаш на мелодичном героонском языке шептал что-то в громоздкий комлинк. Наверно, ведет для Эстоша репортаж об этой церемонии, решил Люк и вновь удивился тому, что юного героонца оставили на «Посланнике Чаф». Вряд ли столь короткая прогулка стала бы таким уж испытанием для его раны. Единственное, что пришло Скайуокеру в голову, — это что раненое плечо не позволяет Эстошу носить церемониального волвкила.

Сам-то Люк считал эту причину нелепой, но, прожив столько лет в Новой Республике, он понимал, что далеко не каждый аспект инопланетной культуры должен казаться ему разумным. Достаточно того, что эти нормы и обычаи важны народу, который им следует, и как таковые они достойны его уважения, если не одобрения.

А затем, без всякого предупреждения, его сознания что-то коснулось. И вот этого ощущения Скайуокер ожидал здесь меньше всего.

Повернув голову, он посмотрел на Мару. И увидев ее расширенные глаза, сразу понял, она тоже это уловила.

— Люк? — прошептала Мара, почти не разжимая губ.

— В чем дело? — резко спросил Формби, обрывая речь на середине предложения. — Что случилось?

Скайуокер сделал глубокий вдох.

— Дело в «Дальнем полете», — ответил он, вновь потянувшись к Силе. Все верно. Они были там — сознания… человеческие сознания, не чисские… где-то глубоко внизу. Множество сознаний. — Мы здесь не одни, аристокра Формби. На этом корабле есть выжившие.