"Искушение дьявола" - читать интересную книгу автора (Логан Кимберли)

Глава 17

Мора замерла под его ласкающей рукой. Ее первым порывом было вырваться и убежать, чтобы не пришлось отвечать на его вопросы. Но она все же сдержалась, только испуганно отвела взгляд.

— Не понимаю, о чем вы.

— Не надо мне лгать, — сказал Хоксли мягко, но настойчиво, заставив девушку опять взглянуть на него.

— Я не лгу.

— Лжете! — Вырвав руку, граф встал со скамьи и с новым раздражением посмотрел на нее сверху. — Послушайте, Мора, вы напрасно держите меня за дурака. Я видел, как вы обыскивали мою комнату, а теперь пропала долговая расписка лорда Каннингтона. В такой ситуации даже самый круглый идиот поймет, что вы затеяли нечто опасное. — Он помолчал. Маленький мускул на челюсти, безошибочный показатель его настроения, опять задергался. — Скажите, — продолжил он тихим сердитым тоном, — Страттон — ваш тайный поклонник?

Мора не знала, как реагировать — смеяться или обижаться. Да она и близко не подошла бы к такому гнусному типу, как Страттон! Помимо его омерзительной внешности, в нем было что-то пугающее. Он обращался с ней нарочито нахально, и девушка не раз спрашивала себя, за что он так ее ненавидит.

— Конечно же, нет! — воскликнула она.

На лице Хоксли отразилась неописуемая радость.

— Слава Богу, — выдохнул он и, расслабившись, устало потер затылок. — Но это еще не все, что я хотел у вас узнать. Неужели вы не понимаете; что вам следует быть благоразумной. Кем бы ни был ваш воздыхатель, он заставляет вас совершать необдуманные поступки, которые могут повлечь за собой большие неприятности.

Его покровительственный тон задел Мору за живое, и признание слетело с ее губ раньше, чем она успела подумать:

— Черт возьми, Хоксли, у меня нет никаких тайных воздыхателей!

— Что?

Мора со всей силы прикусила щеку изнутри и даже удивилась, что не пошла кровь. Но уже было поздно жалеть о своей оплошности.

— Что слышали. У меня нет никакого тайного воздыхателя. Письмо, которое вы нашли, адресовано не мне.

Граф застыл на месте, заметно напрягся, затем отвернулся, подошел к перилам и сквозь листву деревьев, окружавших беседку, стал смотреть вдаль, в сторону озера. Девушка ждала, затаив дыхание.

Но время шло, а он продолжал молча смотреть вдаль. Она уже думала, что больше ничего от него не услышит, как вдруг Хоксли заговорил странным сдавленным голосом, бросая слова через плечо:

— Мне было невыносимо думать, что вы… позволили кому-то… — Он осекся и обернулся. Его глаза полыхали огнем. — Так, где же вы взяли это письмо? Кто его написал и кому?

Мора покачала головой, не зная, как поступить. Сознаться, что письмо адресовано маме? Тогда придется рассказать все — от начала до конца, но она чувствовала, что пока не готова к этому.

Не дождавшись ответа, граф стукнул кулаком по перилам так, что задрожала вся беседка.

— Проклятие, Мора! Я не знаю, что ты затеяла, но ты рискуешь своей репутацией. Неужели есть вещи, ради которых стоит губить свое будущее?

Не в силах больше сидеть на месте, девушка вскочила со скамьи и принялась сердито вышагивать из одного конца беседки в другой.

— Какая разница, как я себя веду? — вскричала она. — Я очень старалась доказать им всем, что я не такая, как они думают! Но что бы я ни делала, это не меняло их мнение обо мне. Меня осуждают, и будут осуждать за те преступления, которых я не совершала, так почему бы на самом деле не стать преступницей?

Мора слышала, как Хоксли отошел от перил. Когда она проходила мимо, он схватил ее за руку, нежно, но решительно развернув к себе лицом.

— Потому что ты другая.

— С чего ты взял? Ты меня не знаешь.

— Я знаю тебя. Лучше, чем ты думаешь. И потом, это не так просто, Мора. Боль все равно останется.

Глаза Моры опять увлажнились, угрожая ее спокойствию. Она подняла руку и смахнула еще не успевшую пролиться слезинку.

— Тебе не понять. Ты не знаешь, что творится у меня на душе.

Лицо графа потемнело, он слегка встряхнул девушку.

— Погоди-ка. Ты что, в самом деле, считаешь, что свет незаслуженно осудил только тебя одну?

— Нет, но…

Хоксли не дал ей договорить. Легко оттолкнув ее от себя, он вернулся к перилам и встал, опустив голову, как будто пытался осмыслить что-то важное. Когда он опять взглянул на девушку, ее поразило его искаженное страданием лицо.

— Когда я был маленьким мальчиком, люди уже видели во мне моего отца, — произнес он охрипшим от волнения голосом. — Общество вычеркнуло меня из своих рядов как будущего пьяницу и развратника еще до того, как я повзрослел. Я говорил, что меньше всего хочу быть похожим на отца, но никто не хотел меня слушать. Я ненавидел его всеми фибрами своей души. За то, что он приходил домой по ночам, с запахами духов и спиртного. За то, что мама со слезами умоляла его уделить ей хоть немного внимания, а он поворачивался к ней спиной и уходил. Я твердо решил, что буду другим. Я не хотел иметь с ним ничего общего. — Судорожно сглотнув, он стянул с головы шляпу, швырнул ее на скамью и запустил в волосы пятерню, словно пытаясь собраться с духом, прежде чем продолжить рассказ. — Но аристократы заранее составили обо мне свое мнение. Они следили за мной, как стервятники. Каждый раз, когда я выпивал лишнего или заигрывал с хорошенькой барышней на светской вечеринке, они говорили, что я иду по стопам своего отца. Если я озорничал вместе с другими школьниками, проказничал или приударял за девушками, они понимающе переглядывались: мол, чего вы от него хотите — шальная кровь дает о себе знать! Меня называли Дьяволом во плоти еще до того, как я заслужил это прозвище.

Мора поморщилась. Она и сама считала его «дьяволом», даже не будучи с ним знакома. Ее сердце трепетало от жалости. Хоксли открывал перед ней свои душевные раны, и она догадывалась, что он делает это впервые. Семейные распри сказались на нем, и это ей было хорошо знакомо: она очень болезненно переживала скандалы между мамой и отцом.

Может, рассказать ему все, что ей известно об отношениях его родителей? Почему покойный граф обратился за утешением к ее маме. Наверное, он имеет право это знать.

— Спустя какое-то время, — продолжил граф, не замечая ее минутной задумчивости, — мне надоело с этим бороться. Я устал опровергать предвзятые мнения, впустую доказывать и спорить. И я решил: раз они хотят видеть во мне дьявола, они его получат. — Он взглянул на девушку, и она увидела целый вихрь эмоций, круживший в зеленых омутах его глаз. — Но это всего лишь маска, хотя и очень убедительная. Я увлеченно играл свою роль и, конечно, далеко не безгрешен. Но я не дьявол, каким все меня считают.

Он опять подошел к ней и отвел с ее щеки выбившуюся прядь волос.

— Так что, как видишь, я тебя понимаю лучше, чем кто-либо другой. Мне известно, что такого рода протест не решает проблему. В конце концов, ты станешь еще более несчастной, потому что будешь не в ладах с собой. А так жить очень тяжело — ты будешь, обречена на одиночество.

Мора ощутила комок в горле. Как часто она страдала от одиночества и отчужденности? Даже с Джилли и Эйми ей было непросто, она всегда держалась особняком. Нет, она не сомневалась в их любви, но сестры были гораздо ближе друг к другу, чем к ней — возможно, потому что они в отличие от нее иначе смотрели на какие-то вещи: то, что было важным для нее, казалось им ерундой.

Как будто угадав, о чем она думает, Хоксли опять заговорил, озвучивая ее мысли:

— Я отдалился от всех, Мора. Отстранился от всего. Меня больше ничто не интересовало. Все изменилось в ту ночь, когда ты забрела в кабинет лорда Графтона. — Он провел большим пальцем по ее нижней губе, потом взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. — Впервые я ощутил связь с другим существом. Почувствовал, что встретил человека, который способен меня понять.

Мора вспомнила, что в тот момент она испытала то же самое. Это был момент мощного притяжения, взволновавший и потрясший ее. В последние месяцы она боролась с этим чувством, пыталась его отрицать. Но безуспешно.

— Ты не такая, как твоя мать, Мора, и я не такой, как мой отец. То, что с ними случилось, не имеет к нам никакого отношения. Теперь я это понимаю. Мне хочется, чтобы ты это тоже понимала.

Она поймала его руку и приложила ладонью к своей щеке. В ее взгляде читалась мольба.

— Я понимаю. Но… я не понимаю другое. Я не давала тебе повода ходить за мной. Я набрасываюсь на тебя с упреками и отталкиваю от себя, а ты все равно продолжаешь меня спасать. Ты постоянно возвращаешься ко мне. Почему?

— Если бы я знал! — Нагнувшись, он коснулся лбом ее лба и, обхватив упругие бедра Моры, крепко прижал ее к себе. Жар, исходивший от его мускулистого тела, обжег ее. — Я только знаю, что хочу тебя. И не могу сдержать своего желания.

От этого признания по жилам Моры прокатилась теплая волна.

— Т-ты наверняка и раньше хотел женщин. Разве я чем-то от них отличаюсь?

— Да, отличаешься. — Он тронул губами ее висок — мимолетная ласка, почти благословение. — Конечно, я и раньше хотел женщин, но никогда мое желание не было таким сильным. Здесь нечто… большее.

— Большее? — еле выдохнула она, но он услышал и, откинув голову назад, снисходительно улыбнулся.

— Большее, — хрипло повторил он.

Пульс Моры участился, во рту пересохло от нарастающего желания. Она честно призналась самой себе, что испытывает то же, что и он. Какой смысл это отрицать? Зачем бороться с собственными чувствами, идти против зова сердца?

Медленно и неуверенно она подняла руки и обняла его за шею.

— Я тоже хочу тебя… Гейбриел.

Ее робкое признание было встречено молчанием, вызванным внезапным потрясением. Девушка с трепетом ждала его реакции. Она видела, как раздуваются ноздри Хоксли, а высокие скулы окрашиваются лихорадочным румянцем.

— Это правда? — хрипло спросил он. — Ты уверена? Она кивнула:

— Абсолютно уверена.

В следующее мгновение она оказалась в его жарких объятиях и ощутила на своих губах страстный, нежный и требовательный поцелуй. Они с жадным упоением ласкали друг друга языками, и Мора, в конце концов, почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Ей пришлось прильнуть к нему, чтобы не упасть.

Внезапно она очутилась в воздухе и поплыла — он вновь подхватил ее на руки, прижал к своей сильной груди и понес к скамейке. Там он опустил девушку на сиденье и лег сверху, прижав ее спину к мягким подушкам, не прерывая взаимного обмена ласками и поцелуями.

Голова Моры кружилась. Она наслаждалась тяжестью его тела, которое идеально сливалось с нею. Это было так приятно! Но ей хотелось еще большей близости, хотелось дотронуться до его обнаженной кожи…

Она отпустила его плечи, дрожащими пальцами развязала галстук и раскрыла ворот белоснежной рубашки, затем, прервав поцелуй, прошлась губами по его подбородку и опустилась к жилистой шее. Гладкая загорелая кожа была слегка солоноватой на вкус. Адамово яблоко конвульсивно дернулось под ее влажным языком, и Хоксли со стоном откинулся назад.

— Мора, — обхватив ладонями ее скулы, чтобы она не смогла отвернуться, он внимательным острым взглядом ловил каждую черточку ее лица, словно пытаясь понять, о чем она думает. — Я не хочу, чтобы ты о чем-то жалела. Если у тебя есть хоть капля сомнения, если потом ты будешь раскаиваться в том, что между нами произошло, то лучше давай остановимся сейчас, пока не поздно.

— Нет! — Боясь, что он, в самом деле, решил прерваться, девушка отчаянно вцепилась пальцами в его бицепсы. — Пожалуйста, продолжай! Я хочу, чтобы ты стал моим любовником.

— Милая, здесь нас в любой момент могут увидеть. К тому же это у тебя впервые, и я не хочу, чтобы ты запомнила поспешное соитие под открытым небом. Ты заслуживаешь гораздо большего — удобную постель и атласные простыни, а не жесткую скамью с подушками…

— Мне все равно! — выпалила Мора, стараясь передать всю глубину своего желания. — Я так устала от одиночества! Я хочу быть с тобой. Хочу почувствовать тебя в себе.

Очевидно, эти слова вполне убедили Гейбриела. Содрогнувшись, он запустил пальцы в ее волосы и приник к ее губам в очередном пылком головокружительном поцелуе. С этого момента время остановилось. Они растворились в мире ощущений, где не существовало ничего, кроме взаимного удовольствия.

Не прерывая серии глубоких поцелуев, Мора кое-как расстегнула сюртук и стянула его с широких плеч Хоксли, а он в это время распустил шнуровку на ее платье. Развязав лиф, он опустил его вниз, подставив пышную грудь прохладному ветерку и своему жадному взгляду. Розовые соски мгновенно затвердели. Гейбриел коснулся одного из них пальцами, потом накрыл ладонью грудь и слегка приподнял ее, чтобы приникнуть благоговейным поцелуем к этой мягкой плоти. Затем с хриплым гортанным стоном он захватил губами болезненно вздувшийся бутончик и нежно втянул его в себя.

Мора выгнула спину. Его влажный язык начал ласкать ее возбужденный сосок, и эти ощущения казались почти невыносимыми. Судорожно вскрикнув, она запустила пальцы в волосы на затылке Гейбриела и крепче прижала его к себе, откинув голову и закрыв глаза…

Странно, но в сознании вдруг возник образ Хоксли, занимающегося тем же самым с белокурой красавицей леди Лэнскомб. Это видение пронзило ее сердце. Она моментально вспомнила, как вчера вечером виконтесса игриво прижималась к графу, по-хозяйски положив свои длинные изящные пальчики на его руку. По телу Моры прокатилась волна мучительной ревности.

— Жаль, что я так неопытна, — прошептала она ему на ухо. — Я хотела бы любить тебя, как другие женщины, с которыми ты был близок. Как леди Лэнскомб.

Гейбриел отпустил ее сосок, провел по нему большим пальцем и, басовито усмехнувшись, с искренней нежностью посмотрел на девушку.

— Милая, не сочти это за притворство, но я в полном восторге от твоей неопытности. А леди Лэнскомб недостойна, даже держать свечку у твоей постели. — Он помолчал, и лицо его вдруг стало серьезным. — К тому же, что б ты знала, я никогда не был с ней близок. Не буду лгать и говорить, что никогда не спал с другими женщинами, но она не была моей любовницей.

Мора вздохнула с облегчением:

— Хорошо, а то мне хотелось оттаскать ее за волосы.

— Мстительная бестия! — Он улыбнулся, потом скользнул рукой ей под юбки, погладил ножку и повел ладонь выше, к белоснежной коже над чулком. — Ты совершенно уверена, милая? После того, что ты испытала сегодня со Страттоном…

Она прервала его очередным поцелуем.

— Ты не Страттон. И я уверена.

Взяв графа за запястье, она направила его руку к своим трусикам. Он погрузился в завитки волос, окружавшие вход в ее женский туннель. Его пальцы осторожно исследовали горячую бархатистую плоть, затем скользнули чуть глубже, чтобы проверить степень ее готовности. Он провел большим пальцем по дрожащему чувствительному бугорку клитора.

Она шумно втянула ртом воздух и дернула бедрами в ответ на дразнящее прикосновение.

— Ты такая упругая, такая влажная, милая, — пробормотал он сипло.

Затем развязал брюки и прижал к ее лону свой напряженный пульсирующий член, который она ласкала ранее. Мужская плоть проникла в ее скользкие складки, но эти новые ощущения не пугали Мору. Она была во власти беспокойного, настойчивого желания.

Гейбриел приподнялся. Его глаза искрились теплыми огоньками.

— Будет немножко больно, милая, — ласково предупредил он, — а потом — лишь одно удовольствие. Обещаю.

С этими словами он вошел в нее, постепенно наполняя ее собой и растягивая узкий проход вздувшимся твердым и сильным жезлом. Затем, издав какой-то нечленораздельный звук, он сделал плавное движение бедрами и полностью погрузился в девушку. Она ахнула и закусила губу, потрясенная этим вторжением. Гейбриел по-прежнему нависал сверху, сдерживаясь и давая ей время перетерпеть боль.

Он сделал над собой усилие, но когда она, наконец, слегка расслабилась под ним, он опять задвигался, установив постоянный ритм. С каждым толчком жар в ее теле уменьшался, сменяясь чудесным ощущением наполненности. Мора удивленно округлила глаза. Ее ладони, распластанные на широкой спине графа, сквозь рубашку осязали игру его сильных мускулов. Она обхватила ногами его неутомимые бедра, пытаясь прижать его крепче, поймать то ускользающее чувство, которое нарастало внутри.

Они вместе достигли края блаженства — Мора еще никогда в жизни не испытывала такого острого, ошеломительного, взрывного восторга.

— Гейбриел!

Секундой позже он достиг вершины разрядки. По ее бедрам потекло горячее семя, а его стройное крепкое тело содрогалось и дрожало.

Потом они лежали, уютно устроившись в объятиях, друг друга, и медленно восстанавливая дыхание. Хоксли гладил ее по волосам и спине, успокаивая.

Как только буря утихла, он кашлянул и хрипло проговорил:

— Мора, это было восхитительно, но я не забыл, что мы не закончили наш разговор. Ты должна мне все рассказать. Тем более, сейчас. Я должен знать, что происходит.

— Я… — Она осеклась, закусив губу. После только что пережитого общего экстаза ей хотелось ему довериться. Но каковы бы ни были их отношения, она еще не готова к откровенному разговору. Прежде чем раскрыть свою тайну, надо серьезно подумать и все как следует взвесить.

— Дай мне время, Гейбриел. Подожди еще немного.