"Экспедиция инженера Ларина" - читать интересную книгу автора (Белов Михаил Прокопьевич)

ГЛАВА 5 «УРАГАН» УХОДИТ В ПЛАВАНИЕ

Ночью «Ураган» тихо отшвартовался и, медленно развернувшись, вышел в океан. На высокой мачте вспыхнул прожектор, и яркий луч света, прорвав чёрную тьму, выхватил полосу воды перед кораблем. На освещённом пространстве горбились высокие пенящиеся волны. Они словно старались побыстрее ускользнуть из цепких лап прожектора в спасительную темь.

Соболеву никогда ещё не приходилось видеть таких больших волн. Они с шумом и рёвом гнались за траулером и, казалось, вот-вот доберутся до палубы и тогда конец всему. Но «Ураган», непостижимо как, вскидывался на гребень и, подминая волны, всё шёл и шёл вперёд, в темноту, в океан. Ветер подхватывал брызги и солёным дождём сеял их по палубе. На полную мощность работали дизели, и дрожь сотрясала судно. Матросы, свободные от вахты, стояли неподалёку от Соболева, о чём-то переговариваясь.

«Куда это мы спешим?.. Почему покинули бухту в такую погоду? Где инженер Ларин?» — с волнением думал Соболев. Он хотел уже было идти к себе, как вдруг из темноты раздался голос:

— Новенький, к начальнику экспедиции!

Соболев вздрогнул: ему показалось, будто это океанская волна швырнула на палубу приказание и умчалась вдаль. Кого же вызывают?

— Эй, салака, к тебе обращаются, — сказал Новиков и ехидно добавил: — Только в «ригу» там не вздумай ехать…

— Слушай ты, — Соболев, вспыхнув, шагнул к Новикову. — Какого чёрта надо?

Ссора готова была разгореться, но тот же властный громкий голос повторил:

— Соболев, немедленно явитесь к начальнику экспедиции!

— Запомните, долги я платить умею! — Соболев круто повернулся и растаял в темноте.

— Подумаешь… Не таких видывали, — пренебрежительно бросил вслед Новиков.

— Брось, Юрка, задираться, — заметил ему другой матрос.

— Не люблю таких. Первый раз на палубе, а ведёт себя, как старый морской волк.

— Парень как парень. Самостоятельный… И потом, не тебе бы это говорить.

— А почему не мне? Я кончил мореходку. Наберу плавательный стаж — и перед вами — не штурвальный Новиков, а капитан Новиков. Понятно? Я далеко пойду.

— Далеко… — усмехнувшись, матрос сплюнул за борт.

— Скажешь, нет? Я же на «отлично» кончил мореходку. Погоди, я и тебя к себе на траулер возьму, Коля. Ты же машины знаешь…

— Я тебе не Коля, а Николай Петрович Щербань.

— Пусть. Всё равно возьму на траулер…

— Брось трепаться, Юрка. Будущих капитанов не списывают с судна, а тебя списали.

— Подумаешь, списали! А за что, знаешь? Капитан неправильно курс проложил. Навигацию я знаю, как свои пять пальцев, сразу увидел. А когда сказал ему об этом…

К матросам неожиданно подошёл боцман.

— Новиков, не зарывайся, — сердито бросил он. — Списали тебя за самовольство, за изменение курса. А капитана, у которого служил, порочить нечего. Он плавал, когда тебя ещё на свете не было. Совесть надо иметь. Понял?

— У него нет диплома, — запальчиво возразил Новиков. — Такие, как он, своё отплавали. А у меня будет.

Самонадеянность Новикова покоробила боцмана.

— Гусь ты, видно, порядочный, Новиков. Может быть, в мореходке тебе кое-что и сходило с рук. Но здесь крылья ты себе обломаешь. Учти! — Боцман, тяжело топая сапогами, ушёл.

Новиков хрипло рассмеялся.

А Соболев в это время сидел в каюте начальника экспедиции. Кожаное кресло качалось вместе с полом, и Вася опять почувствовал себя плохо. Ларин, вытянув ноги, курил. На столике стоял электрический чайник. Ларин налил стакан, положил в чай ломтик лимона и придвинул Соболеву.

— Пейте, помогает!

— Спасибо! — чтобы не расплескать, Вася обеими руками держал стакан.

— Не боитесь воды? — спросил Ларин.

— Нет. Тонуть не приходилось, чего же её бояться? — спокойно ответил Соболев.

— Вот и отлично. Мы с вами будем раскрывать тайны мира, ещё неведомого человеку. Там есть густые мерцающие леса, горные вершины… Мы увидим такие переливы красок, такие картины, о которых и не подозревают художники.

Ларин помолчал.

— А когда мы начнём спускаться под воду? Скорей бы! — нетерпеливо сказал Соболев.

— Мне понятно ваше нетерпение, но помните, под водой встретятся опасности. Надо уметь избегать их и бороться с ними. У подводников существуют строгие правила, и соблюдение их обязательно. Нужно привыкнуть к снаряжению, научиться им пользоваться, знать, как вести себя под водой. Я надеюсь, вы будете дисципинированным и хладнокровным подводником. А теперь поставьте стакан в буфет и пойдёмте в лабораторию.

Соболев поднялся и, балансируя, двинулся к маленькому буфету. Широко расставив ноги, упираясь левой рукой в стенку, он открыл дверку, но не успел поставить стакан — его швырнуло, и он, как мяч, влетел в койку Ларина. При этом так стукнулся головой о стенку, что в глазах потемнело.

— Не ушиблись?

Соболев потряс головой — цела! Начальник экспедиции склонился над ним. Он не смеялся, нет, но юноша готов был биться об заклад, что в глазах инженера прыгали весёлые огоньки. Вскочив с постели, он извинился.

— Ничего, бывает. Море… — коротко сказал Ларин. — Пошли!

Он распахнул шторы из тяжёлого зелёного сукна на левой стенке каюты. За шторами была дверь. Ларин открыл её и щёлкнул выключателем.

Переступив порог, они оказались в крохотном коридорчике с тремя глухими стенами. Передняя стенка не сходилась в углах с боковыми. Мебели тут не было. Только к потолку, как капля воды, прилип абажур из матового стекла, да на стене белела круглая кнопка. Вася держался за ручку двери — качка была ужасная. Ларин нажал кнопку. Передняя стенка бесшумно раздвинулась и, как только они очутились в находившейся за ней комнате, тут же сомкнулась. Это была лаборатория. Никакие звуки сюда не доходили. Как будто за кормой не ревел океан, не свистел в снастях свирепый ветер, как будто не сотрясалось судно от работавших на полную мощность многосильных двигателей. Соболев прислушался, но не уловил грозного голоса океана. И ещё: в помещении почти не было качки.

— Да, тут тихо, — сказал Ларин, перехватив недоуменный взгляд Соболева. — Мы находимся за двумя звуконепроницаемыми стенами.

Соболев одним взглядом окинул лабораторию. Слева вдоль стены — книжные шкафы. В дальнем углу — письменный стол. Возле него на стене светлым туманным пятном выделялся экран. На столе — стопа книг и настольная лампа. Посредине комнаты ещё один стол — узкий, длинный. На нём колбы, пробирки, микроскоп, причудливые весы и ещё какие-то незнакомые Васе приборы. Справа от двери — аквариум…

Ларин уселся за письменный стол и нажал маленькую блестящую кнопку возле экрана. Экран вспыхнул. Минут пять инженер молча вглядывался в пробегающие, как рябь по воде, линии, потом подвинул к себе микрофон:

— В рубке!

— Есть в рубке!

— Когда включили гидролокатор?

— Час назад.

— И что же?

— Пока ничего не обнаружили, Василий Михайлович.

— Продолжайте следить.

— Есть продолжать следить!

Соболев ничего не понял из этого разговора. Ларин поднялся.

— Времени у нас в обрез, — сказал он. — Надо посмотреть, как вы будете плавать. Пошли.

— Да вы не сомневайтесь, Василий Михайлович. Плаваю я хорошо!

— Я и не сомневаюсь. — Ларин достал из шкафа две коробки. — Не сомневаюсь. Только ведь плавать придётся не в реке, а в океане, на больших глубинах.

Вася стоял возле кресла и никак не мог оторвать глаз от светящегося экрана.

— Что это за штука, Василий Михайлович?

— Долго объяснять, — сказал Ларин, хлопоча возле коробок. — Гидролокатор — есть такой прибор — ищет катер, затерявшийся где-то в океане. А перед нами — экран телевизора. Он соединён с приёмником ультразвуков.

— И гидролокатор найдёт катер?

— Найдёт. Гидролокатор. — такая ищейка, что обязательно найдёт, даже в темноте. Если он, конечно, не очень далеко от нас. — Ларин взглянул на Соболева. — Вы ведь проходили в школе звуковые колебания? Ну, тогда вам должно быть известно, что звук, встретив на своём пути твёрдое тело, обязательно возвращается к источнику. Это явление и использовано в акустических приборах. Гидролокатор через особое устройство в подводной части судна посылает отрывистые ультразвуковые сигналы — импульсы. Если они не встретят в пути никаких препятствий, то бегут дальше, встретят — поворачивают назад и стучатся в вибратор-приёмник. А он такой, что сразу же услышит стук и отметит вернувшиеся из океана звуки на специальной ленте… Да, импульсы ищут катер. И как ещё ищут! Они бегут со скоростью более тысячи метров в секунду. И где-нибудь наткнутся на катер и дадут знать…

Соболев слушал Ларина, и перед мысленным взором юноши возникала картина. Импульсы… Они почему-то представлялись ему в виде поблескивающих спиц, какими бабушка в долгие зимние вечера вязала тёплые шерстяные носки. Длинные, гладкие, веером рассыпаясь от корабля, мчатся импульсы сквозь громадные волны, потом натыкаются на катер и, радуясь, что наконец нашли, сразу же несутся назад: добежали до траулера — и давай стучать…

— Соболев, вы о чём размечтались? Одевайтесь скорее.

Вася обернулся. Перед ним стоял Ларин в тёмно-зелёном комбинезоне с откинутым капюшоном-маской; на спине инженера — батарея из трёх плоских баллонов, соединённых с небольшим приборчиком, похожим на карманные часы.

— Это — «ЛЛ-3» — костюм для подводных плаваний, — сказал Ларин.

Помогая Соболеву одеваться, он объяснял принцип работы аппарата. Вася узнал, что в баллонах находится сжатый воздух. Круглый приборчик — регулятор воздуха. В кружочках возле ушей — мембрана крохотной рации, вмонтированной в капюшон. Ныряльщик может всплыть на поверхность и слушать передаточную станцию, а также посылать свои позывные. Костюм снабжён теплоизоляционным слоем, внутри обшит мягкой тканью из искусственной шерсти. В нём можно плавать при температуре воды один-два градуса выше нуля и не мёрзнуть.

— Вот и готово, — сказал Ларин, оглядывая Соболева.

Соболев взмахнул руками, прошёлся по лаборатории, присел. Движения были легки и свободны. Ларин укрепил у него за плечами батарею с баллонами, на голову натянул капюшон-маску, привинтил дыхательную трубку и кивком предложил следовать за собой. На полу у письменного стола он нажал ногой рычажок. Плиты бесшумно раздвинулись, открылся люк. Ларин и Соболев по крутой лесенке спустились вниз и очутились в похожем на башню помещении высотой в пять-шесть метров. Люк закрылся. На потолке, на полу и стенах вспыхнули электрические лампы. В башне была узкая, в рост человека будка со стеклянной дверью. Прикрепив к голове Соболева слуховые трубки, соединённые с помощью длинного резинового шланга с будкой, Ларин приказал:

— Держитесь за скобу!

Он скрылся в будке и захлопнул за собой дверь. В ту же минуту из круглого отверстия в полу хлынула морская вода. Она вырывалась с шумом, клокотанием и, перекатываясь от одной стенки к другой, быстро заполняла башню. Вот вода поднялась до груди, до шеи, до глаз и наконец накрыла Соболева с головой. Он дышал ровно и спокойно. В лёгкие входил чистый, свежий воздух. Регулятор подавал его столько, сколько было необходимо.

— Как самочувствие? — вдруг отчётливо услышал Соболев голос Ларина.

Вася закивал головой: хорошо, мол.

— Я буду задавать вопросы, — продолжал Ларин. — Если «да», — поднимите правую руку, если «нет» — левую. А теперь проверим вашу плавучесть. Закон Архимеда не забыли? Тело, погружённое в жидкость… Другими словами, на вас сейчас действует подъёмная сила, равная весу вытесненной вами жидкости. Так ведь?

Соболев кивнул; это — было ему знакомо: ещё в детстве, играя на Волге в пятнашки, он, чтобы дольше удержаться под водой, выпускал из лёгких весь воздух.

— Тогда отпускайтесь!

Стоило разжать руки, как неудержимая сила вытолкнула Соболева к потолку. Он нырнул, снова ухватился за скобу и вопросительно уставился на инженера.

— Сейчас мы столкуемся с Архимедом, — весело поблескивая глазами, сказал Ларин. — На полу лежат свинцовые грузила, возьмите и повесьте парочку к поясу по бокам.

Соболев так и сделал. Теперь меньше тянуло вверх, но удержаться на месте он всё же не мог, ноги помимо воли оторвались от пола.

— Вот упрямый старик, — засмеялся Ларин. — Подвесьте, тёзка, ещё пару пластинок. Ну, теперь как? Хорошо? Попробуйте всплыть.

Соболев чуть присел, слегка оттолкнулся и плавно, «солдатиком» пошёл вверх. Когда сила толчка ослабла, он повис в воде.

— Хорошо ли поступает воздух? — спросил Ларин. — Тяжело дышится? Приходится как бы всасывать воздух? Не беспокойтесь, к этому надо привыкнуть. Тут ничего не поделаешь. Дыхание под водой не совсем такое, как на поверхности. Теперь плывите по кругу. Так, так… У вас голова и плечи клонятся книзу. Немного прогнитесь в талии. Хорошо. Рыба управляет своим телом, учитесь и вы. Теперь руки к бёдрам. Пользуйтесь ими как горизонтальными рулями. Выше, выше голову. Сейчас лучше?

Соболев утвердительно кивнул. Он плавал по кругу, переживая небывалое ощущение полёта.

— Вы уже пятнадцать минут под водой. На первый раз, пожалуй, хватит.

Ларин натянул маску и впустил в будку воду. Когда будка наполнилась, он легко открыл стеклянную дверь и снял с головы Соболева слуховые трубки. Вода в башне начала убывать. Не дожидаясь, пока она вся уйдёт, пловцы поднялись в лабораторию. Переодевшись, Ларин поудобнее устроился в кресле и окутался клубами табачного дыма.

— Поплавать бы в океане, — мечтательно сказал Соболев.

— Ещё надоест, — улыбнулся Ларин. — Под водой у нас много дел. Одно плохо — курить нельзя под водой, — произнёс он с сожалением. — Как вы думаете, Вася, можно придумать что-нибудь?

«Вот чудак, — подумал Соболев. — Разве там до курева?» А вслух сказал:

— Надо изобрести подводную трубку.

— А что ж, неплохо. Идея!

— Василий Михайлович, а зачем эта башня и в ней будка?

— Хотите узнать всё сразу? — засмеялся Ларин. — Сейчас удовлетворю ваше любопытство. Положим, учёному надо наблюдать за повадками рыб в естественных условиях. Как быть? Это вот теперь имеются лёгкие водолазные костюмы, а три-четыре года назад мои коллеги вылавливали рыб, выпускали их в башню в трюме судна и из будки наблюдали за ними. Дверь, между прочим, закрывается герметически. Ясно?

Соболев утвердительно кивнул головой, и оба замолчали, каждый думая о своём.

— Василий Михайлович, — вдруг воскликнул Соболев. — Пляска на экране…

Ларин круто повернулся к экрану. На матовом стекле мелькали тени. По знаку инженера Соболев выключил свет. Экран стал ярче, изображения чётче. Какие-то палочки, закорючки, ещё палочки… И писк тоньше комариного. Соболеву казалось, что это толпятся за экраном замёрзшие в холодной океанской воде импульсы и жалобно просятся погреться.

— Это катер, да, Василий Михайлович?

— Может быть, — Ларин наклонился к микрофону. — В рубке?

— Есть в рубке, Василий Михайлович!

— Когда зарегистрировано появление сигналов?

— В три ноль-ноль. По-видимому, впереди катер. Идём на сближение.

— Расстояние?

— Приборы показывают две мили с небольшим.

— Ну, тёзка, на сегодня хватит, можете идти отдыхать, — сказал Ларин и направился к двери.

Соболев вышел на палубу; там толпились матросы. Все молчали, да и говорить было невозможно: шторм усилился, океан ревел. Траулер шёл, не зажигая огней. Но вот разом вспыхнули все прожекторы и осветили седой взлохмаченный океан. Волны, тяжело ворочаясь, перекатывались вровень с палубой корабля.

— Подготовить шлюпку к спуску, — раздался хриплый бас капитана, усиленный рупором.

Шлюпка, как люлька, раскачивалась на талях. Матросские руки, вцепившись в верёвки, стали спускать её вниз. Может быть, быстрее, чем следовало. Шлюпка с размаху стукнулась о борт, затрещали доски.

— Вира — подымай! — крикнул боцман и, увидев проломленные доски, яростно погрозил океану кулаком.

В это время в рубке происходил тревожный разговор.

— Как вы думаете, что сие значит? — капитан искоса взглянул на Ларина. — Прибор показывает, что до катера осталась всего одна миля, а ничего не видно.

Это беспокоился Ларина. На траулере были мощные прожекторы, и свет их падал далеко, но нащупать катер почему-то не удавалось — под лучами бесконечной чередой дыбились и кружились лишь причудливые гребни волн.

Новиков стоял у штурвала. Ударами волн судно постоянно сбивало с курса, и Новикову приходилось туго, но он не подавал виду.

— Смотрите! — вдруг крикнул Ларин. — Катер… А рядом человек в воде. Второй!

— Лево руля! — приказал капитан.

В рубку вошёл Веригин. Лицо его было хмурым.

— Шлюпка вышла из строя.

У капитана нервно дёрнулись губы.

— Не судно, а детский сад! — гневно бросил он.

— При таком волнении шлюпка едва ли помогла бы, — примирительно сказал Ларин и, обращаясь к боцману, добавил: — Кузьма Степанович, выпустите за борт грузовую стрелу с тросом.

Боцман взглянул на капитана, но тот, сердито посапывая, молчал.

— Есть!

Траулер подходил к терпящим бедствие.

Усков взглянул на Новикова, на его покрытый крупной испариной лоб и вызвал на подмену второго штурвального.