"Вторжение в Персей" - читать интересную книгу автора (Снегов Сергей Александрович)3— Ты, конечно, удивлен, что наша беседа наедине, — так начала Вера. — Дело в том что речь пойдет о личностях. По решению Большого Совета я должна посоветоваться с тобой, кого назначим адмиралом нашего флота. Требования к адмиралу иные, чем к командирам кораблей и даже эскадр. Я пожал плечом: — Я раньше должен услышать, что это за требования. — Во-первых, общечеловеческие — смелость, решительность, твердость, целеустремленность, быстрота соображения… Надеюсь, не нужно подробней? Во-вторых, специальные — умение командовать кораблем и людьми, хорошая ориентировка в галактических просторах, понимание противника и его приемов борьбы. И, наконец, особенные качества — широкий ум, острота мысли, ощущение нового, а также живое, доброе, отзывчивое сердце, глубокое понимание наших исторических задач… Ибо этот человек, наш адмирал, будет верховным представителем человечества перед лицом пока малознакомых, но, несомненно, древних и мощных галактических цивилизаций. Я расхохотался. — Ты нарисовала образ не человека, а божества. Сусальный лик, а не лицо. К несчастью, люди не боги. — Нужен лишь такой человек. Никому другому люди не могут вручить верховное командование. Мы стали перебирать кандидатуры. Ни Ольга, ни Леонид, ни Осима, ни Аллан не подходили, это было ясно. Я упомянул Веру, она отвела себя. Я сказал, что, если бы Андре не был в плену, он всех лучше бы подошел. Вера отвела и его: она считала, что у Андре ум остер, но не широк. Я рассердился: эта игра в кандидатуры начала мне надоедать. Мне все равно, кто будет мною командовать. Пусть обратятся к Большой — бесстрастная машина даст точный ответ. — Мы обращались к Большой. — Что-то не слыхал. — Это держалось в секрете. Мы предложили машине проверить правильность нашей кандидатуры, принятой единогласно Большим Советом. Машина подтвердила наш выбор. Я был уязвлен, и даже очень. Что-что, а решение Большого Совета от меня могли не таить, кое-что и я смыслю в делах Персея. Я спросил сухо: — Кто же этот удивительный человек, так совершенно наделенный прописными достоинствами, что вы единогласно прочите его в свои руководители? Она сказала спокойно: — Этот человек — ты, Эли. Я был так ошеломлен, что даже не возмутился. Потом я стал доказывать, что их решение — вздор, ералаш, чепуха, ерунда, нелепость и недомыслие, она может выбирать любое из этих определений. Себя-то я знаю отлично. Ни с какой стороны я не вписываюсь в нарисованный ею силуэт идеального политика и удачливого военачальника. Она заранее подготовилась к спору. Мои аргументы отскакивали от нее, как горох от стены. — Ты, кажется, вообще отрицаешь какие-либо достоинства у себя? — Кое-какие хорошие человеческие недостатки у меня есть. — Не очень основательно, хотя и хлестко, Эли. — Уж каков есть. — Я выслушала тебя внимательно, но не услышала ничего дельного, — объявила Вера. — Если ты будешь упорствовать, твое сопротивление вызовет недоумение и обиду. Зачем оскорблять поверивших в тебя? Подавленный, я молчал. Как и в детстве, когда она меня распекала, я не находил сейчас защиты от ее настояний. Но и радости не было. Я припомнил, как возмутился спокойствию Ольги, когда ее назначили командующей эскадрой. Былая наивность основательно повыветрилась из меня — я не ликовал, а страшился огромной ответственности. — И долго ты собираешься так молчать? — иронически спросила Вера. — Рассмотрим еще разок другие кандидатуры, Вера. — Большой Совет рассматривал их. Государственная машина придирчиво исследовала каждого человека на годность в командующие. Капитаны кораблей пришли в восторг, узнав о решении Большого Совета. Тебе мало этого? Я понял, что выхода мне не оставили. — Согласен, — сказал я. Она хладнокровно кивнула головой. Иного она и не ждала. — Теперь сообщу о других назначениях. У тебя будут два заместителя и три помощника. Заместитель по государственным делам — я. Заместитель по астронавигации — Аллан Круз. Помощники, командующие тремя отдельными эскадрами, — Леонид, Осима и Ольга. Возражений нет? — Нет, конечно. — Еще один пункт. Ты когда-то был моим секретарем, правда, не очень удачным. Теперь тебе самому нужно иметь секретаря. В секретари предлагают… — Надеюсь, не тебя! — сказал я с испугом. — Я твой заместитель, а это выше, чем секретарь. — Извини, я не силен в рангах. Так кого определяют мне в секретари? — Павла Ромеро. На него возложены также функции историографа похода. Но если ты возражаешь, мы подберем другого. Я задумался. Взаимоотношения с Павлом были слишком сложны, чтобы ответить простым «да» или «нет». Я не знал другого человека, столь резко отличавшегося от меня самого. Но, может быть, несхожесть характеров и требовалась для удачной совместной работы? Вера спокойно, слишком спокойно, ожидала моего решения. Я улыбнулся. Я видел ее насквозь. — Разреши задать один личный вопрос, Вера. — Если о моих отношениях с Ромеро, то они сюда не относятся. Действуй так, словно Ромеро мне незнаком. — Павел, вероятно, будет лучшим секретарем, чем я командующим. Я принимаю его с охотой. Теперь можно задавать щекотливые вопросы? — Теперь можешь задавать любые. — Вера явственно испытывала облегчение. — Я никогда не вмешивался в твою жизнь, Вера, но один раз я позволил это себе. Должен ли я извиниться? — Скорее, я должна благодарить тебя за вмешательство. Мне не хотелось говорить об этом, но оставлять что-либо недосказанным было еще хуже. — Павел передавал тебе, при каких обстоятельствах произошла наша последняя беседа? — Чуть не превратившаяся в драку, — это ты о той? Я знаю обо всем: как он чуть не влюбился в Мэри, и как ты стал на его дороге, и как Мэри, перед тем праздником в лесу, призналась Павлу, что любит тебя и любит давно, с какой-то вашей встречи в Каире. И если бы не опьянение, Павел поздравил бы тебя там же, у костра, а не полез в драку, во всяком случае, он так собирался… — А вот я этого не знал. В Каире Мэри обругала меня, как если бы возненавидела с первого взгляда. И в те несколько месяцев, что мы провели вместе, она ничего не говорила о Каире. — А мне сказала сегодня, что ты так беспомощно взглянул, когда она обозвала тебя грубияном, что у нее застучало сердце. Тебе повезло, Эли, и я хочу, чтоб ты знал: я очень люблю твою жену. Я встал. — Я тоже, Вера. У нас с тобой не так много было случаев, когда бы мы сходились во мнениях. Можно уйти? — Теперь ты должен мне разрешать или не разрешать, — педантично напомнила она. — В таком случае я разрешаю себе уйти, а тебе разрешаю остаться. |
||
|