"Большой беговой день" - читать интересную книгу автора (Гладилин Анатолий)

глава третья ОТРЫВОК ИЗ САМИЗДАТСКОЙ СТАТЬИ УЧИТЕЛЯ "ТАК КТО ЖЕ ПОБЕДИЛ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ?" (часть вторая)

...Позвольте мне высказать парадоксальную мысль: победителей в социальных революциях не бывает. Недаром еще Вернио, один из героев Французской революции, говорил: "Революция как Сатурн, она пожирает собственных детей". На примере Французской революции доказано, что все ее лидеры погибли в ее огне, а активные революционеры, монтаньяры и якобинцы, нашли свою смерть на фронтах войны или под ножом гильотины. Даже советская историография согласна с тем, что плодами Великой Французской революции воспользовались не революционеры, а буржуа.

Что же произошло в России? Известно, что Февральскую революцию 17-го года (подчеркиваю, на мой взгляд, великое и поворотное событие в нашей истории) сделал целиком питерский пролетариат. Питерский пролетариат был активнейшей, наиболее организованной и наиболее революционно подготовленной частью российского рабочего класса. Он имел немалый опыт политической, профсоюзной и забастовочной борьбы. Я убежден, что советской власти не удалось бы уничтожить основные права рабочих, закрепостить их, а профсоюзы превратить в придаток полицейского аппарата, если бы питерский пролетариат сохранил свой прежний контингент. Но перелистаем страницы Гражданской войны. Заголовки в советских газетах: "Отряды питерских рабочих против войск Колчака", "Отряды питерских рабочих против банд атамана Дутова", "Питерский пролетариат сдержал наступление деникинских армий"... Звучит, конечно, красиво, но вдумаемся в смысл этих сообщений. Рабочие - против профессиональных военных! Да, они, конечно, защитили республику, отбили вражеский натиск. Но какой ценой? Ценой собственной жизни! Один из печальных итогов революции состоит в том, что авангард российского рабочего класса почти полностью погиб на фронтах Гражданской войны.

Далее, мы знаем, что в русскую революцию пошли профессиональные социал-революционеры, имеющие большой опыт революционной работы и солидный запас социально-теоретических знаний. Революция увлекла за собой и молодежь, наиболее идейную, политически активную ее часть, юношей и девушек, готовых пожертвовать своей жизнью ради фанатической веры в марксистское учение, обещавшее принести народу счастье и справедливость в ближайшем будущем. Именно эти молодые люди закрывали райком и уходили на фронт. Именно они дрались на передовой, а не отсиживались в тыловых учреждениях. И, естественно, этот цвет революционного движения был тоже почти полностью фактически выбит в Гражданскую войну.

И еще необходимо указать на одно чрезвычайно важное обстоятельство: наиболее активные сторонники "белой идеи", защитники Учредительного собрания, приверженцы конституционной демократии - тоже не отсиживались по кабакам Одессы или в тылах белых армий. Они сражались с "большевистским злом" на фронтах и несли самые большие потери.

Печальный, трагический итог для страны. Цвет нации, люди, искренне верящие в свои идеи, готовые не на словах, а на деле отстаивать свои убеждения, взаимно перебили друг друга. Из миллиона активных функционеров, способных построить новое государство, уцелели сотни. Но "идейные белые" отправились в эмиграцию и исчезли с горизонта общественной мысли нашей страны. Уцелевшие "идейные красные" именно благодаря своей идейности, верности идеалам в скором времени оказались в левой или правой оппозиции и были уничтожены сталинским партийным аппаратом, а единицы, чудом пережившие все "чистки" и тридцать седьмой год, практически использовались на низовой работе и не играли никакой роли.

Итак, победителей в русской революции не оказалось. Но кто же воспользовался плодами этой революции, какая часть населения выгадала от нее? Если в Великой Французской революции выгадала буржуазия, то русская революция выдвинула на авансцену... мещанство. Да, да, то самое дремучее, корыстолюбивое мещанство, которое еще в начале нашего века осмеивали все прогрессивные русские писатели, начиная с Чехова и кончая Горьким. Уточняю, под мещанством я разумею в данном случае не социальный строй, а людей, чье жизненное кредо зафиксировано в Большой Советской Энциклопедии, цитирую: "В переносном смысле мещанами называют людей, взглядам и поведению которых свойственны эгоизм и индивидуализм, стяжательство, аполитичность, безыдейность". Именно мещанин, эгоистичный, аполитичный и безыдейный, переждал в тихой заводи, когда успокоятся бури Гражданской войны, и целым и невредимым вылез наружу, чтобы служить советской власти, не важно какой, важно, что власти, чтобы отхватить себе кусок правительственного пирога побольше.

Не буду сейчас цитировать русских классических писателей, в свое время сломавших много перьев о морду этого мещанина без всякого, впрочем, вреда для последнего, ибо у мещанина есть одно завидное качество: его никто никогда ни в чем не смог переубедить. А убеждения, то есть суть мещанской идеологии, просты и надежны: дают - бери, бьют - беги; моя хата с краю; не пойман - не вор; своя рубашка ближе к телу. Эта нехитрая мудрость всегда помогала мещанину выйти сухим из воды. Общечеловеческие, гуманные проблемы мещанина никогда не волновали, а жертвенность и героизм были противопоказаны самой его природе. Революция, конечно, сначала испугала мещанина, но потом привлекла его своей идеей "великой грабиловки". Впрочем, осмотревшись, мещанин скоро понял, что советская власть не так страшна, как ее малюют. Надо было только освоить новые правила игры. Вместо церкви - ходить на собрания, вместо псалмов - петь революционные песни, вместо белого царя - славить красного; сперва "Карлу Марлу", а потом мудрого и великого вождя всех времен и народов, гения человечества, лучшего друга советских физкультурников... В глубине души мещанину импонировала власть, он любил, чтобы был порядок, и когда милую его сердцу фигуру околоточного в длиннополой шинели сменил милиционер с красной звездой, - мещанин возрадовался: все возвращалось на круги своя. Но не совсем. Если раньше предел мещанина был ограничен чином будочника, то теперь он мог пробраться к власти, причем к таким вершинам власти, от которых голова шла кругом. Однако, повторяю, надо было придерживаться новых правил игры. А игра стоила свеч. И мещанин взял портфель и пошел служить Советам. Совмещанство полезло из всех щелей. К старым проверенным мудростям своих отцов и прадедов мещанин прибавил новые, советские: "Пускай начальство думает - у него зарплата большая" и "Пускай медведь работает - у него четыре лапы".

"Эгоизм, стяжательство и аполитичность", так метко подмеченные Советской Энциклопедией в характере мещанина, здорово помогали его карьере и благополучию. Эти ценные качества позволили мещанину устоять на ногах при крутых поворотах советской истории, которые людям, мало-мальски идейным и верным своим убеждениям, стоили головы. Мещанину было абсолютно все равно, кого бить на собраниях - троцкистов, бухаринцев, зиновьевцев, подкулачников, космополитов, "врачей-убийц", - лишь бы самого его не трогали. Новые кадры, выдвинутые молодежью, энтузиастами первых пятилеток (а были и такие), начисто срезал тридцать седьмой год. И поделом! - одобрил мещанин, - нечего было высовываться, нечего было воображать, что ты умнее других.

В этом отношении любопытно посмотреть биографии всех нынешних вождей советского государства. В их карьере присутствует одна закономерность: до тридцать седьмого года - это рядовые инженеры, преподаватели техникумов, заштатные агрономы, в лучшем случае низовые партаппаратчики. Тридцать седьмой год - резкий скачок! Секретари облисполкомов, секретари горкомов, директора крупных комбинатов. По моему мнению, именно тридцать седьмой год подвел итог русской революции: к власти пришли люди, проявившие способность к слепому повиновению и доказавшие свою ужасающую беспринципность. У кормила власти встал мещанин. Революцию можно было считать оконченной.

Но мещанство победило не только благодаря своей аполитичности и жажде любой ценой урвать кусок пирога. У советской власти была одна черта, которая делала ее очень привлекательной для мещанства, и пожалуй, более привлекательной, чем любая другая власть. Советская система уничтожала все талантливое, ярко индивидуальное, все свободно и особо мыслящее. Идея всеобщего равенства, доведенная до абсурда, соответствовала мещанской идеологии, ибо мещанин всегда, во все времена, хотел жить "как все люди" и чтобы у него было все "как у людей". Для мещанина, с его звериной ненавистью ко всему исключительному, советская власть стала просто подарком.

Где и когда мы еще можем найти такую систему, в которой торжествовали бы, как правило, серость и посредственность? "Как правило" - не оговорка, а закономерность. Естественно, бывают и исключения, особенно в такой огромной стране, как Россия. Но смотрите: в нашей стране, как правило, процветают самые посредственные и послушные писатели, художники, музыканты, деятели искусств, историки, социологи, журналисты... Быть оригинальным, быть самим собой опасно. Будь как все! - и твоя карьера обеспечена. Талантливые, самобытные инженеры директорами не становятся: кто же доверит завод или предприятие "неуправляемому человеку"? Даже среди ученых яркие фигуры появились только в областях, связанных с военной промышленностью. Тут уж, как говорится, "подпирало", и властям скрепя сердце пришлось терпеть Туполева и Курчатова, Сахарова и Капицу, Королева и Ландау. Впрочем, когда была возможность уничтожить, то уничтожали - таких, как Вавилов, и выдвигали таких, как Лысенко.

Ну а сами властители? Члены Политбюро, секретари ЦК, члены ЦК, министры, секретари обкомов? Вглядитесь внимательно в их лица. Не правда ли, что для "пролетариев, которым нечего терять", они слишком упитанны? Но бог с ним, с так называемым внешним обликом. Беда в другом: эти люди, от которых зависит судьба нашей страны, а может быть, и судьба всего мира, не в состоянии иметь не только своих собственных идей, но даже хоть какой-то завалящей, но оригинальной мыслишки! Самостоятельности, хоть и в мелочах, соваппарат, совмещанство не потерпит. Более того, эти люди даже слова не могут сказать без бумажки! Все торжественные речи, все политические выступления, даже тосты на приемах "в верхах" пишутся и утверждаются работниками аппарата.

И здесь дело даже не в идеологии. В нее уже давно никто не верит, и в первую очередь сам правящий аппарат. Душная атмосфера серости, затхлости, мещанства окутала всю страну. Нормальному человеку в ней трудно, почти невозможно дышать. Но в этой атмосфере мещанин чувствует себя как рыба в воде, она ему привычна, она его "живородит". Напомню, что до революции правящий класс - дворянство - насчитывал около трехсот тысяч человек. По самым скромным подсчетам, нынешний правящий класс - власть имущее совмещанство - составляет более пяти миллионов человек. И мещанин цепко держится за свои привилегии, за свой кусок пирога. То есть за свои посты и должности, персональные дачи, машины, спецраспределители, за саму возможность подавлять то, что не похоже на его мещанский облик. И вот эти свои блага, которые он получил благодаря советской власти, мещанин так просто не отдаст...

БЕГА

И снова давка у касс. Я занял очередь сразу, как только дербисты выехали на парад. Глянул мельком - вроде бы у всех лошадей по четыре ноги и никто явно не хромает, - а уж смотреть разминку нет времени, не успеешь поставить. Очередь продвигается медленно, заряжают помногу. Как же мне играть? Надо срочно решать. В следующем заезде два фонаря - Заботливый и Верный. На Заботливом - Паша, который уже проиграл на Лабиринте, на Верном - Коля, который, по моим расчетам, должен выиграть на Лиане. Если Лиана будет первой, то Коля умрет, но постарается протянуть свой дубль, то есть приехать и на Верном. Значит, на эту комбинацию кладу рубль. Но ведь глупо угадать Лиану и упустить выигрыш, если придет Заботливый. Однако ты же клялся не играть Пашу! Не играть, не играть, а как он подготовил Лабиринта? С точки зрения имен - Лиана и Заботливый плохо сочетаются. То ли дело: Отелло и Верный, верный Отелло - в этом есть смысл. Но заботливым Отелло никак не назовешь (удушил Дездемону, странная забота). Верный Колос? Как Колос может быть верным? Но заботливый Колос - это вообще абракадабра. Ладно, еще два рубля - от Отелло и Колоса к Верному. Верный Обрыв? Сами имена гарантируют проигрыш, отпадает. Благозвучно: Верный Идеолог и Заботливый Идеолог ("Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это"). Ну прояви характер: Идеолога - ни рублем! Три комбинации у меня есть, может, хватит?

Ну что за хамство, что за нахальство - влез без очереди и застрял на час! Почему вы его пустили? Эй, касса, не давайте ему! Да он пятьдесят рублей ставит! И откуда у жулья столько денег? Сам жулик? Сам дурак! А ну, братцы, поднажмем! Так, порядок, одного выперли... Теперь и этот двадцать рублей ставит! Тут со своим рублем давишься... Нет, видно, не успеем, не успеем сдать свои трудовые, законные рубли в доход государству... Эй, дамочка, куда? Да гоните ее к чертовой матери, не за молоком стоим, обойдется! Сейчас звонок, и закроют кассу перед носом. Нет, кажется, успеваю. Передо мной один человек. Человек этот неторопливо достает червонец и глазом не моргнув ставит его от Идеолога к Заботливому, потом достает еще червонец и... повторяет комбинацию. Двадцать рублей в лобешник, не дрогнув! Значит, хорошо информирован. Теперь я у окошка и на меня прут со всех сторон.

С трудом отваливаю от кассы и лишь теперь соображаю, что натворил: в руках пачка билетов - от Колоса и Отелло я сыграл по рублю к Верному; от Лианы - к двум фонарям; от Идеолога - по два билета - к Верному и Заботливому. Итого, порезвился на восемь рублей! Такими темпами через пару заездов останусь без копейки... Это называется "поддался на провокацию". И зачем мне Идеолог? Однако мужик передо мной очень уверенно заряжал, неспроста.

- Здравствуйте...

- День добрый...

- Простите, пожалуйста, вы человек культурный...

...Необычное обращение на бегах. Любопытно, чего хочет от меня этот шустрый старикан?

- Не сочтите за труд, подскажите, пожалуйста...

...Все понятно, и он туда же. Кажется, меня уже считают профессионалом, спрашивают совета.

- Помилуйте, в этом заезде никто ничего не знает. Бьют в основном Отелло и Идеолога, подыгрывают темноту...

Старик морщится:

- Вы меня неправильно поняли. Вы же учитель, преподаете в школе, и, говорят, хороший учитель...

...Чувствую, что краснею. Плохо дело. Известность, конечно, вещь приятная, но в один прекрасный момент у меня в школе пронюхают, что я увлекаюсь бегами, и на очередном педсовете кто-нибудь вставит реплику: "Да, дорогие товарищи, какой пример подает наш историк подрастающему поколению?"

Старичок милостиво не замечает моего смущения:

-...Так вот, подскажите, пожалуйста, - в "Вечерке" последний кроссворд. Там пьеса Тургенева, длинное слово, вторая "а"... Разве Тургенев писал пьесы?

- Да, писал, "Месяц в деревне"...

Старичок уныло:

- Совершенно верно, но нужно одно слово, длинное слово, вторая "а"...

- "Нахлебник".

- Вот спасибо, вот выручили!

Уфф!..

Возвращаюсь в ложу. Наши уже на местах. Смотрят демонами и помалкивают. Ясно, все зарядили по крупной, окунулись в заезд.

- Ну, мужики, за кого болеть прикажете?

- Сам-то чего играл? Небось темноту?

Я, в свою очередь, тоже напускаю на себя демонический вид. Стыдно признаваться, что ничего сверхъестественного не придумал и главную ставку сделал на битого фонаря.

И понеслось, и завертелось, и запрыгало, и заскакало!

...Идеолог отмерил две четверти - рядом никого, и третью четверть спокойненько проехал, и никто не достает, потому что сзади рубка, давка, Колос зацепился качалкой за Отелло, и пока они там собачились, Идеолог - на последней прямой, и тут уж, конечно, Петю не поймать, и Петя приезжает, спокойненько приезжает первым, раскланивается с почтенной публикой, а Петина жена с трибуны пачкой билетов машет - от Примата десяточкой доехала, рублей по семь дадут, и то хлеб.

...и поехали, все чинно-ровно, а Коля на Лиане молодцом в пейсе разобрался, пока Петя и Моисейка сторожили друг друга, третью четверть за 35 сделали, а Колос под Гунтой вообще не заладил ходом, так вот, пока они друг друга сторожили, Идеолог и Отелло, - Коля на Лиане вихрем с поля промчался, держи-лови его. Моисейка и Петя своих жеребцов кнутами хлыщут и плачут, и рыдают, а Лиана уже у финиша, первая, и радио объявляет приказ по Управлению: "Наезднику Коле дать первую категорию и назначить бригадиром в тридцатое тренотделение". Жалко только, что себя ни рублем не сыграл, да не в деньгах счастье...

...и бросились они как сумасшедшие, первая четверть - 29, вторая четверть - 29, а Женя едет спокойненько, Черепеть придерживает, песенки поет. Но на третьей четверти видит Женя, что все встали, в обрез встали, лапти плетут. А Женя мимо, спокойненько так, спокойненько, почему ж не выиграть, если шанс подворачивается. Дерби на дороге не валяются.

...И вот на третьей четверти они все встали, а Черепеть мимо шустранула, одна к финишу идет. Женя приостановил кобылку, решил, что дело сделано. Тут Самсонов и бросил Гуль-Гуль, у самого столба полголовы выиграл. Полголовы - а достаточно, главное - свою голову на плечах иметь. А на трибунах стон, санитары в белых халатах мелькают, жуликов, что по сотне рублей фаворитов заряжали, на носилках уносят. Москва, она, конечно, бьет с мыска, да мы в Калинине тоже не лыком шиты.

...как дали старт, Мося закрыл глаза, а открыл - Отелло первым на финише. Всех потерял на дистанции.

...а Магидов на Гуаши солидно проехал. После первой четверти остановился, ему в качалку ковер погрузили, сразу стало веселей. Он прибавил пейс, как тут не прибавить, когда после второй четверти копченую колбасу дают. На последнем повороте прихватил платки из ГДР, рубашки польские, пальто румынские, еще кой-какой дефицит. Тут все лошадей на себя взяли, потому что апельсины без очереди взвешивают, но Магидов апельсинами побрезговал, завтра в ГУМе успеется. В конце концов, апельсины - это забава, надо Приз Большой Всесоюзный забирать.

...как только вышли со второго поворота, видит Гунта: стоит у дорожки ее муж, бледный, губы трясутся, просит-умоляет - "Не подведи, родная, на тебя последние деньги поставил", - а рядом с ним, с кобелем проклятым, его черненькая очкастая отрава, патлы нечесаны, задом крутит. А плевала я на тебя! - говорит Гунта. А муж свое гнет: "На выигрыш телевизор "Рубин" купим, заживем тихо, по-семейному". А очкастая змея юбку задирает, ухмыляется. Не верю я тебе! - говорит Гунта. Муж в голос воет: "Гунточка, последний шанс, клянусь, никаких баб. А на мелочь, что от телевизора останется, в кино с тобой пойдем вечером". Ладно! - говорит Гунта. И очкастой стерве - хлыстом пониже спины! Та - в крик и бежать, да разве убежишь от Гунты? А Гунта за ней, и хлыстом, хлыстом! Очкастая сгинула, как сквозь землю провалилась, а Гунта глядь на секундомер оказывается, она четверть за 29 сделала! Ну, дальше все по-научному: на финишной прямой Колоса еще никто не обыгрывал.

...Тут такое дело: раз коллектив во главе с товарищем из райкома доверил Липину ответственную поездку, то Липин не подведет. Тут такое дело: вчера перед дербями на каждую лошадь усиленное питание выдали - по три яйца и по три бутылки боржома. Другие, конечно, небось быстро сообразили: водку боржомом запивали, а из трех яиц себе яичницу сварганили. А Липин - человек ответственный, он знает, когда можно брать, а когда - нельзя. Яйца в отруби замешал и соли не пожалел - ешь, Обрывушка, веселись. И боржом весь жеребцу скормил, пущай гуляет, если это полезно. Ну, конечно, жеребец заботу понял, повел с места до места, даром, что ли, его Валька в Перми натаскивал.

...ну и выдался первый гит для Вани! В страшном сне такого не увидишь. Началось с того, что Петя был не прав, со старта послал Идеолога адом, жеребец зарубился и съехал с круга, а на него, когда он с круга съезжал, Отелло наскочил - и сразу залепил проскачку! Ваня, естественно, посочувствовал мужикам: вот как не повезло им, да все потому, что они не правы, нельзя резко рвать со старта, - и поехал спокойно, горя не зная. Чего нервничать, когда впереди еще шесть лошадей? А тут, глядь, Обрыв скачет; скачет и скачет, Липин, пермяк - солены уши, удержать его не может. И Обрыву объявили проскачку! Но вдвойне не прав был Липин, потому что врезался в Колоса и поломал Гунте качалку! Гунта съехала, и тут Ваня стал подозревать, что запахло жареным. Хоть впереди еще четыре лошади, да не соперники они Белому Парусу. Пришлось подтягиваться, ехать в кучке, за Гуашь прятаться. А трибуны уже свистят, на трибунах шум. Ехали так, ехали, вдруг у Магидова обрыв сбруи, и Гуашь галопом к конюшне несется! Правда, с полей проехал Мося и хоть возглавил бег, да не в счет он, ведь Отелло проскачка объявлена. А у мужиков, что впереди Вани телепались, от страха руки задрожали: не знали - не гадали, что первый гит выигрывают. Дернулась Черепеть - и выпал Женя из качалки. Хорошо, что Ваня жеребца остановил, а то бы задавил ненароком. Теперь вся надежда на Лиану и Гуль-Гуль. Последняя прямая. Ну, мужики, не подкачайте! Нет, такое и во сне не приснится: под Самсоновым колесо отваливается, а Лиана захромала и перешла на шаг... Ваня изо всех сил жеребца держит, а тот не слушается, к финишу рвется. Трибуны свистят, надрываются, трибуны волком воют. Финишная прямая - и некуда Ване деваться. Совсем встала Лиана, расковалась. И вот Ваня один-одинешенек, а до финишного столба - десять метров. Что же делать Ване-бедолаге? Ведь нельзя ему приезжать в первом гиту, убьет его Илюша-Овощник! И прав будет по-своему. Раз Ваня деньги взял - Ваня должен выполнять уговор. А уговор был такой только второй гит. Да и Ваня на себя в этом заезде ни рубля не поставил, а бесплатно только дурак ездит. Вот горе-то какое! Куда деваться? Пять метров до столба. И мысленно перекрестился Ваня, и собрался с духом - а, была не была! Хлестнул Паруса, дернул вожжи, заорал диким голосом, якобы молодецкий посыл демонстрируя, - испугался жеребец и прошел в столб галопом. Вот так. Теперь пущай публике деньги возвращают. Ваня и перед людьми невиновен, и перед Илюшей-Овощником чист. А во втором гиту разберемся...

КОРИФЕЙ: - Стоп, что такое? Старт задерживается? Из "Волги" выскочил шофер, открыл капот. Ну, это обычное дело: перед крупными призами всегда что-нибудь ломается. Ипподром - миллионер, а стартовую машину не может содержать в порядке! А на прошлогодних дербях стартовое табло не работало, выдачи по радио объявляли. Техника - на грани фантастики... Да, на прошлых дербях я Павлина играл, а пришла Гугенотка, по десять рублей давали. На этот раз завала не будет. Должен выиграть Отелло. Или Идеолог. Или Колос. Я на всякий случай сыграл всех трех. Профессионалу, конечно, смешна такая игра, он ставит лишь на одну лошадь. А Учитель и Пижон наверняка зарядили темноту. Эх, мальчики, вот вы издеваетесь над стариком, а я сорок лет на бегах и знаю: надо верить кассе. Кто по кассам - фаворит, тот и выигрывает. У наездников полно дружков, они им обязательно скажут, кого считают в шансах. У дружков - свои приятели, у приятелей - знакомые, с которыми они делятся информацией... Глядишь, половина ипподрома уже пронюхала, что к чему. И вся эта информация находит свое отражение в кассовых ведомостях. Отсюда - мораль: касса всегда права. Я, мальчики, на своем веку все варианты игры перепробовал. Я вязал "веером", и двух с двумя, и фаворитов выбрасывал, и за темнотой охотился. В пятьдесят первом году, девятого июля, пробил мой звездный час: угадал я Гвардию с Орионом, и платили... Нет, мальчики, вы смеетесь над стариком - дескать, за копейками гоняется... Так вот, получил я тогда за билет, как сейчас помню, восемь тысяч сто тридцать два рубля - это по новым деньгам! Один такой билет от третьего к седьмому - и был на ипподроме, мой! На такую сумму, мальчики, три "Победы" я мог купить, дачу выстроить. Кооперативных домов тогда, правда, еще не заводили, в кооператив я бы влез, как-никак всю жизнь в одной комнате коммунальной квартиры маюсь, но не было тогда кооперативов, это, наверно, и решило. Ну, мальчики, что б вы сделали на моем месте? Деньги на книжку положили? Кольца с бриллиантами закупили? На курорт к Черному морю поехали? Да, мальчики, плохо вы меня знаете, старика. А тогда, в пятьдесят первом году, я был еще - о-го! Носил я костюм из английского бостона, и Марья Яковлевна, супруга, на меня не обижалась, раз в неделю с ней в "Метрополе" ужинали. А еще, ребята, была у меня любовница, секретарша директора, Анечка. В общем, в расцвете я был, мальчики, и казалось мне, что жизнь еще впереди и ой-ой-ой как далеко еще до пенсии... Словом, получил я выигрыш (кассиршам сотню оставил - и лиц их, мальчики, мне никогда не забыть... потом меня еще года два без очереди к кассе допускали) и позвал своих друзей, что в этой ложе вместо вас стояли - Иван Иваныча (покойного), Михал Михалыча (покойного), Моисея Наумыча (с инсультом в Боткинской больнице лежит), Кирилла Трофимыча (давно завязал с бегами!), и соседнюю ложу пригласил, и еще знакомые набежали, и какие-то молодые бабы - откуда только взялись! Те, что набежали, суетились, выслуживались, а я приказывал. Такси для всех! Мигом достали. В Химки на Речной вокзал! Приехали. И заказал я, мальчики, целый пароход - рейсовый пароход, что по каналу четырехчасовые экскурсии совершал. А дальше так: в салоне парохода пир горой! Буфетчицы сообразили, обслуживали по первому классу. А в каждой каюте бутылка шампанского стояла, чтоб, значит, если кто с дамой захочет, то пожалуйста, все к вашим услугам... Крутилась возле меня рыженькая, шустренькая - то ли официантка, то ли с боку припека, но если честно, то не помню, смог ли я воспользоваться... Вот тогда-то меня торжественно и провозгласили Корифеем! Шутка ли, Гвардию с Орионом угадать! На это, мальчики, надо было решиться. Да, мальчики, гуляли мы славно - пили только коньяк "КС", подавали нам икру, осетрину, цыплят жарили (в то время это не было дефицитом), танцевали на палубе. Весь пароход пел здравицу в мою честь, с капитаном целовались!.. А теперь, мальчики, раскиньте мозгами: мог ли я, простой советский служащий, когда-нибудь в жизни позволить себе такое - если б не бега?.. М-да-а... Очнулся я утром на квартире у человека, которого никогда раньше не видел, да и потом не встречал, извлек я слабой рукой кошелек, а там ровно семьдесят рублей (семь по новым деньгам). Душевность проявили ко мне товарищи, на опохмел оставили. И поплелись мы с незнакомым другом-приятелем пиво пить. С Марьей Яковлевной, с супругой, вечером, конечно, особый вышел разговор, а Анечка нисколько не обиделась, наоборот, зауважала меня. И вот поверьте, мальчики: совсем мне не жаль этих восьми тысяч. И перед смертью этот сладкий день вспомню. Ведь впервые в жизни человеком себя почувствовал... Ну, что там, починили машину? Поехали! Давай, Идеолог, жми! Идеолог один. Отелло один! В крайнем случае, Колос! Мальчики, забыл сказать вам самое главное: после того светлого дня я столько денег проиграл в поисках темненьких лошадок, что на собственном опыте убедился - в большинстве случаев приходит тот, кого играют в кассе. Касса все знает...

В первом гиту ничего особенного не произошло. Со старта приняли все кучно. Обрыв сразу сделал проскачку, сбил Колоса, но Гунта, правда, удержала жеребца. Бег повел Идеолог, 31 - первая четверть, 31 - вторая... Тут уж стало ясно, что никто из гастролеров для резвой езды не годится. Отелло спокойно держался за Идеологом, в третьей четверти Петя, видимо поняв, что шансов нет, приостановил жеребца. А может, Идеолог просто выдохся. А может, Петя "мудрствовал лукаво". Колос после сбоя вообще не принимал участия в борьбе, а Лиана попробовала выйти на третье место, да заскакала. На финишной прямой Мося легко послал жеребца, и Отелло выиграл гит с рекордным временем - 2.06.3.

Ипподром ликовал. Все тотошники доехали - тремя, пятью билетами, а умные люди - и тридцатью. У меня же оказался только один выигрышный билетик - 7-5. И в следующем заезде Коля без приключений довел Верного, а Паша на Заботливом приехал на последнем месте.

Итог: от Примата к Отелло дали 3 рубля 10 копеек, от Отелло к Верному - 2 рубля 90 копеек. Проставил я 11 рублей, получил - 6. А сколько было страданий!

По радио объявили, что со второго гита Большого Трехлетнего Приза снимаются Примат, Балет и Лабиринт, а со второго гита Большого Всесоюзного Обрыв и Лиана. И зачем я выбросил на Лиану два рубля?!

- Ну, мужики, что делать будем? - бодро спросил Профессионал (он в лобешник играл к Отелло, ему хорошо).

- Лично я на Патриция и копейки не поставлю, - заявил Пижон, - больше я на Виталины номера не поддаюсь.

Мы быстренько обмозговали ситуацию. Два гита следуют один за другим. Лошадей мы видели. Ясно, что во втором гиту Большого Всесоюзного (дерби) Отелло никому не уступит. И время его никто не улучшит. Правда, Колос под вопросом, он ведь сбился с приема. Ладно, одним билетиком подстрахуем Колоса, а так в лобешник играем к Отелло. Но кого? Сейчас посмотрим. Патриция - к чертовой матери! Ни копейкой, ни рублем! Клянемся? Клянемся! Любезная? - не впечатляет. Ребята, заезжает Солист. Ой как запустил! Решено: один Солист! И я на это дело ассигновал пять рублей. Четыре билета к Отелло и один - к Колосу. Трус в карты (и на бегах) не играет!

В кассы побежал Пижон и вернулся с приятной новостью: Солиста мало трогают, а бьют разную дребедень, преимущественно гастролеров. Это значит, что Солист достаточно темен и за него даже к Отелло как минимум по десятке заплатят. У меня - четыре билета, и Колос на подстраховке. Живем, братцы!

Появился Корифей, и по его блудливым глазам я понял, что и он задумал нечто хитрое. Мы взяли Корифея в оборот. Он жался, мялся, а потом показал пять билетов - от Солиста к Отелло.

- Плохо дело, - помрачнел Профессионал. - Если уж Корифей ставит на Солиста - Солист никуда не попадет, гарантия!

Есть у нас такая примета: Корифей угадывает только битейших фаворитов. Если он выбирает лошадь потемнее, то с ней обязательно что-то происходит - или проскачка, или обрыв сбруи.

Корифей, конечно, обиделся: эх, мальчики, не цените вы старика, да я в пятьдесят первом году... Ладно, хватит, слышали мы эту древнюю историю, и не очень-то верится. Оставить разговоры! Внимание, мужики, заезд начинается!

Ну, ну, Солист, давай, милый, пошел! Так, порядок, ребята, Солист хорошо принял, 31,5, и идет, идет... И никого рядом. Профессионал - молодец, углядел лошадь. И говоришь, Солиста мало трогали? - В двух кассах и строчки на него не было! И вторая четверть - 32, а остальные далеко. "Далеко, далеко, где кочуют туманы..." А это что за рыжая сволочь вырывается? Захватывает Солиста, проходит как мимо стоячего... Мужики, да это Патриций! Вот гадина! Вот скотина! Завял Солист, отпал на третьи места. А Патриций все прибавляет...

На лестнице сорокакопеечной трибуны пьяный, тот самый, что успел нализаться с утра, вопит:

- Сбейся, Виталькина рожа! Сбейся, Виталькина рожа!

Вот именно, сбейся. Куда там... Все кончено, Патриций прошел финишный столб. А что на секундомере? 2.07.5. Время Примата он не улучшил, занял общее второе место, но ведь если бы Виталий поехал в первом гиту, кто знает, в борьбе, возможно, Патриций и обыграл бы Примата.

Профессионал с остервенением швыряет билеты и ругается лютым матом. Действительно, сволочь Виталий и падаль! В первом гиту мы бы на нем мильоны заработали, ну не мильоны, так по сотне, а тут он и сам Приз не выиграл, и нас потопил.

Между прочим, от основного капитала у меня осталось 2 рэ. А впереди еще тринадцать заездов. Вот и вертись как хочешь... Чтоб получить мой жалкий выигрыш по первым заездам, я должен полчаса у касс простоять, хвосты у окошек огромные...

Эх, нищета проклятая!