"Большой беговой день" - читать интересную книгу автора (Гладилин Анатолий)

глава вторая ОТРЫВОК ИЗ САМИЗДАТСКОЙ СТАТЬИ УЧИТЕЛЯ "ТАК КТО ЖЕ ПОБЕДИЛ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ?" (часть первая)

...Наивно да и неразумно предполагать, что основоположники марксизма были ловкими авантюристами, которым удалось обвести бедный род людской вокруг пальца. Маркс являлся крупнейшим экономистом для своей эпохи, Энгельс прекрасным политическим писателем. Но я не буду тут вдаваться в тонкости философии и экономики. На мой взгляд, первоначальный успех коммунизма объясняется в основном психологическими причинами. Молодой развивающийся капитализм, кроме своих достоинств, имел массу пороков, но никто не мог точно сказать, как и когда их можно устранить. Между тем господствующая христианская вера обещала человечеству рай, но рай на небесах, а не на земле. "Христос терпел и нам велел", - так говорили в народе. И вдруг приходит марксизм, не какая-то фантастическая утопия, а вроде бы научная теория, которая обещает рай не через тысячу лет, а в обозримом будущем, не на небе, а на земле. И наступление этого светлого будущего каждый человек может ускорить своей активной деятельностью.

Лишь мы, работники всемирной,

Великой армии труда,

Владеть землей имеем право,

А паразиты - никогда.

Разве мог истинно честный человек не подписаться под этими строчками "Интернационала"? Как все, оказывается, просто: надо только дать "последний, решительный бой", и человечество будет счастливо навечно! Счастье человечества - великая цель, и если оно, согласно Марксу, близко и вполне достижимо, то понятно, почему люди шли на этот "последний бой" и жертвовали своими жизнями. Лишь спустя столетие со всей очевидностью стало ясно, что конца-края марксистскому последнему бою не видно и загублены не десятки, а десятки миллионов человеческих жизней, но, увы, светлая мечта человечества нисколько не приблизилась, а, наоборот, в странах, где марксизм победил, - торжествуют отнюдь не райские порядки.

Вот уже почти шестьдесят пять лет существует государство, построенное на марксистской основе, - Советский Союз, страна победившего социализма. Все остальные социалистические страны - копии этой модели. Есть, конечно, кое-какие отклонения, но сущность одна, а именно: 1) вместо гибкого, конкурентоспособного капитализма - капитализм государственный, нерентабельный; 2) огромный, неповоротливый, прожорливый правящий класс, новое "дворянство", не потомственное - а бюрократическое, номенклатурное; 3) никаких личных и общественных свобод и тяжелое материальное положение трудящихся, особенно по сравнению с капиталистическими странами Запада. Таков итог. Повторяю, все страны победившего социализма похожи друг на друга, и исключений не предвидится. Кажется, факты очевидны? Но любопытно, что современные неомарксисты все же мечтают построить общество, отличное от советского. Восхищаться Советским Союзом теперь не модно. Модно указывать на ошибки, отступления от теорий и многочисленные нарушения законности. И вообще, дескать, русские в 1917 году сделали революцию не лучшим образом.

Я утверждаю, что русская революция была произведена не только в соответствии с марксистским учением, но и, более того, по характеру своему она была очень удачлива. Правда, надо помнить, что в 17-м году в России было две революции - Великая Февральская, которая могла стать главным поворотным событием в истории России, и другая, трагическая, в октябре того же года. Мне, например, смешно слушать рассказы о том, каким хорошим и добрым человеком был "товарищ Николай Второй", Император всея Руси. К слову сказать, французский король Людовик XVI, казненный во времена Великой Французской революции, был тоже, как утверждают, очень "душевной" личностью. Оба, и Николай и Людовик, были примерными семьянинами со множеством других достоинств, но обоим была противопоказана власть. Русская пословица гласит: "Взялся за гуж, не говори, что не дюж". За две ужасные и бессмысленные войны - японскую и германскую, - за поражения, за море крови, за развал страны должен был отвечать Верховный правитель. Я не сомневаюсь, что все сегодняшние так называемые инакомыслящие, не задумываясь, пошли бы в Февральскую революцию. Но будь мы помоложе, в возрасте наших отцов, мы так же слепо и фанатично пошли бы и в Октябрьскую, правда, в восемнадцатом году - сомнительно, но в октябре семнадцатого непременно. На фоне русских политических деятелей того периода Ленин выглядел гениальным тактиком: в момент разрухи, военных поражений и бесконечного словоблудия он выдвинул три коротких заманчивых лозунга: "Мир - народам! Хлеб рабочим! Земля - крестьянам!" Эти три лозунга были на знаменах Октября. Неужели мы с вами не встали бы под эти знамена?

Лишь время убедило в демагогичности этих лозунгов. Вместо мира началась кровопролитная Гражданская война, вместо хлеба рабочие получили голодный паек, а землю, которую крестьянам действительно дали, отобрали через двенадцать лет.

Большевики так и не смогли свести концы с концами. Они так и не выполнили своих обещаний. Но большевикам необыкновенно повезло, повезло в том смысле, что у них были враги, на которых можно свалить всю вину. И речь идет не о врагах, которые рождались самой советской властью, - то есть крестьяне, у которых забирали весь хлеб, рабочие, которые этого хлеба не получали, солдаты, которых заставляли опять воевать, - нет, были исконные враги: помещики, не желавшие расставаться с землей, старое чиновничество, высшее и среднее офицерство, терявшее свои привилегии, крупные собственники. Еще в школе мы учили, что "дрянь адмиральская, пан и барон шли от шестнадцати разных сторон", и вот почему большевикам было трудно, и "в голоде, холоде и наготе" большевики еле-еле с ними справились. Однако в принципе советская историография должна не проклинать этих врагов, а молиться на них, ведь только благодаря им советская власть победила, только благодаря им советской власти верил народ - мол, если бы не враги, то, глядишь, коммунисты выполнили бы свои обещания.

С тех пор советское государство ищет врагов, ищет их на протяжении шестидесяти пяти лет, ибо без врагов государство победившего социализма существовать не может. Ужас, если вдруг по мановению руки враги исчезнут! Ничего не останется, как торжественно объявлять наступление давно обещанного рая. А где его взять, этот рай?

* * *

Октябрьскую революцию 17-го года, на знаменах которой был написан прекраснейший гуманистический лозунг "Мир - народам!", надо считать началом Гражданской войны в России. Не взятие Зимнего дворца и холостой выстрел крейсера "Авроры", а три года братоубийственной войны, стоившей жизни миллионам российских граждан, окончательно закрепили победу советской власти, победу социалистической революции. Могли ли обойтись большевики без гражданской войны? Нет, не могли бы. И это не только мое субъективное мнение историка. Вот что говорил на Пленуме ЦИК в июне 18-го года более авторитетный товарищ: "Так же, как рабочий класс передал помещичьи земли в руки крестьянства, он научит теперь беднейшее крестьянство отнимать у кулаков, мародеров, спекулянтов наличные продовольственные запасы и превращать их в общий продовольственный фонд. Другого пути у нас нет! Нам говорят: это путь гражданской войны. Советская власть и есть организованная гражданская война. Советская власть не боится сказать это и открыто призывает массы к организованной гражданской войне против помещиков и буржуазии". Эти слова принадлежат товарищу Троцкому, который в то время еще не был оппозиционером. Его роль в Политбюро была огромна, и он занимал пост Председателя Реввоенсовета республики. И если Председатель Реввоенсовета сказал: "Советская власть - это есть организованная гражданская война", - видимо, у него были веские основания для этого.

Но вот к 21-му году на основной территории Российского государства (за исключением Дальнего Востока) война кончилась. Помещики, буржуазия и белое офицерство были физически уничтожены или изгнаны за пределы Советской республики. По идее, для рабочих и крестьян, от чьего имени делалась революция, должен был наступить праздник, ведь они победили! Однако я сейчас не буду говорить о тяжелейшей экономической разрухе, в которую была ввергнута страна, о страшном голоде - не надо отвлекаться от темы, а наша тема: победители и побежденные. Поэтому разрешите процитировать один документ: "Внешних фронтов нет. Опасность буржуазного переворота отпала. Острый период гражданской войны окончился, но оставил тяжелое наследие - переполненные тюрьмы, где сидят главным образом рабочие и крестьяне, а не буржуи..."

Какая-то чертовщина получается! Побежденные - помещики и буржуа уничтожены, а победители - рабочие и крестьяне - сидят в тюрьмах? Но так свидетельствует документ. Неискушенный читатель ему рад бы не поверить; наверное, решит неискушенный читатель, это высказывание принадлежит какому-нибудь белогвардейцу или западному злопыхателю, словом, клеветнической буржуазной прессе. Однако я процитировал отрывок из приказа ВЧК от 8 января 1921 года (сборник "История ВЧК", Госполитиздат, 1958 год). Думаю, что в данном случае товарищам из ВЧК надо верить. Им, как говорится, было виднее.

Так кто же победил в русской революции?

БЕГА

Второй заезд.

Большой Всесоюзный приз.

"Ехать три гита. Участие в третьем гите не обязательно. Призовые места распределяются по наименьшей сумме занятых мест в двух любых правильно совершенных гитах (при обязательном занятии в одном из них первого места - для победителя). При равенстве суммы занятых мест у нескольких лошадей призовые места распределяются по наименьшей сумме резвости в зачетных гитах" - выписка из правил.

Под звуки торжественного марша Дунаевского из кинофильма "Цирк" девять лошадей выезжают на парад. Их встречают пятнадцать тысяч пар глаз. Пожалуй, ни на одном концерте, ни одного артиста не рассматривают так придирчиво и внимательно, как этих девятерых дербистов. Пятнадцать тысяч человек оценивают каждый шаг лошадей, пытаются угадать, на какую резвость они способны и на что рассчитывают сами наездники. Пятнадцать тысяч голов работают как электронно-вычислительные машины, выбирают наиболее выгодные денежные цифровые комбинации. Дикторы по радио представляют участников Большого Всесоюзного приза:

- Под первым номером жеребец Дубровского коннозавода Идеолог. Мастер-наездник - Петр...

Интересно, о чем же думают сами герои дня?

ПЕТЯ: "О чем думаю, чего думаю?! Ехать надо, а не думать. Я своей бабе сказал, чтобы на меня поставила десятку, а больше не тратилась. У Моисейки жеребец силен. Моисейка - хитрый еврей, за моей спиной отсиживается, а на финише стреляет. Большой приз намастырился выиграть, сопляк, а я сорок лет на ипподроме и ни разу этот приз не брал. По усам течет, а в рот не попадает... Так и уйду на пенсию несолоно хлебавши... Но я еврею не поддамся. Уеду сразу, а там - лови, свищи! А в общей куче мне нельзя, того гляди, собьют жеребеночка, ироды... Да, руки уже не те, годы уже не те, последний случай отличиться. Я только эту Отеллу и боюсь... Гунта - баба глупая, правильно пейс не построит... Кто ж тогда остается? Белый Парус? Меня, старика, не проведешь: я же чую, Ваня чего-то задумал. А чего думать, чего думать? Ехать надо, а не думать. Они примут в тридцать две, а я - в тридцать одну. Они в тридцать одну, а у меня тридцать в запасе. А ежели они в тридцать четыре фальшпейсом поедут? А я тогда - в тридцать одну, третью четверть - в тридцать две сделаю, а там... буду плакать и молиться, авось не догонят".

ИДЕОЛОГ: "Я самый сильный, самый быстрый, самый красивый; я ужасно честолюбивый! И эта вертихвостка Лиана перестанет смотреть на рыжего Отелку и ржать, как идиотка, когда встречается с ним на дорожке. Конечно, пока я выигрывал, она клялась мне в верности. Задеру Отелку, забью копытами, этот приз - мой! Лишь бы хозяин не гнал меня весь круг, я же не могу весь круг, мне хоть немного передохнуть надо, а он меня гонит и гонит, бьет и бьет. А потом ругается и сахару не дает. Он, по-моему, не очень умный... Как трудно бежать, когда слышишь сзади хрипение рыжего! Ловко он устроился! Вот давай наоборот, я за тобой пристроюсь, сохраню дыхание, и тогда последний бросок - мой. Эх, Лианка, Лианка, все кобылы - бляди!"

- Под вторым номером кобыла Прилепского коннозавода Лиана. Наездник второй категории - Николай...

КОЛЯ: "Бедный я, несчастный! Ну почему мне так не везет? Такую кобылку подготовил! И надо же, захромала на левую заднюю, растянула связку. Я ветеринару поллитры ставил, я ему деньги давал, да все безтолку. Теперь бригадир меня съест. Скажет, просс... дерби! Ему, бригадиру, небось завидно, что не угадал он с Лианкой, отдал ее мне как неходягу, а я из двух десяти на ней выехал. Если б я дерби взял, меня бы самого бригадиром сделали. Определили бы в тридцатое отделение, там, правда, плохой товар, да ничего, как-нибудь бы в люди выбился. Видно, век мне зимовать в помощниках. Лиану отвезут в завод, и что у меня останется? Две с половиной кобылы, годные только на колбасу? Значит, так, я укол сделал обезболивающий, полчаса должно держать, вроде бы пока она не хромает, не жалуется. Скорее бы начинали! И если они фальшпейсом поедут, если сторожить друг друга до финиша будут, то у меня есть шанс. На последней прямой разберемся. Мне бы взять один гит, а там вгоню ей два укола, три укола, забью насмерть, но приз не выпущу! Как надоело ходить в помощниках... Идеолог хорош, Отелло огнем пышет... Нет, видно, нет счастья в жизни!.."

ЛИАНА: "Больно мне, ой как больно! Укололи меня, укололи, вроде бы ступить могу, да ноги не чувствую, нога как неживая. Рыжий морду воротит, зазнался, а еще недавно таращил влюбленно глаза. И гнедой совсем ополоумел, проходу не дает, у них, у жеребцов, одно на уме... Да не до баловства мне сейчас, на трех ногах ковыляю. Век наш девичий короток".

- Под третьим номером кобыла Локотовского коннозавода Черепеть. Наездник первой категории - Евгений...

ЖЕНЯ: "Я в первом гиту рубиться не буду, нашли дурака. А вот второй и третий гит - мне баллы нужны, четвертое место вполне устроит. Ребятам я сказал, чтоб заряжали Отелло: приз его, никому не уступит. Отелло им такой пейс задаст, что в первом гиту они все сдохнут. Я же Черепушку попридержу, а когда к третьему гиту фонари снимутся, тут я пошлю брата в кассу. Много платить не будут, но кое-что заработаю. Сто рублей братану должен, сто пятьдесят Клавке на мебель отдай, Нюрке пятьдесят, Машка обойдется десяткой и бутылкой... Край-то мы найдем, край угадаем, тридцаткой в лобешник вмажу. Интересно, сколько дадут?"

ЧЕРЕПЕТЬ: "Я смирненькая, я покладистая, мне как прикажут. Сегодня, чую, большой работы не будет, не в том настроении хозяин. А Лианка-то, хи-хи! хромает. У меня глаз острый, не утаишь. Воображала несчастная! Все нос задирала, мол, отец ее знаменитый призовик, американец... Не спорю, Апикс-Гановер - конь маститый, зато мать ее, Латунь, известная шлюха. Мне старые кобылы рассказывали, что когда Апикса к Латуни вели, он брыкался отчаянно. И Лианка в мать пошла, тоже блядует. А кому она теперь нужна хромоногая? Тьфу!"

- Под четвертым номером кобыла Прилепского коннозавода Гуль-Гуль, Калининского ипподрома. Наездник первой категории - Самсонов...

САМСОНОВ: "Меня так сразу и предупредили: ты, парень, сиди и не рыпайся, а то невзначай ноги переломаем твоей дохлятине. Сено положили сырое, отруби некачественные, моркови меньше нормы. Москва бьет с мыска, не любит гастролеров. Да я бы их всех и в рот, и в нос, и в ухо... но не тот у меня товар. У кобылки максимум - две девять. Конечно, если шансец подвернется своего не упустим. Только не так надо с Москвой разговаривать. Рассказывали, как Тальник из Таллина позапрошлые дерби выиграл: первую четверть за двадцать девять сделал и сразу потерял всю компанию, москвичи ему хвост нюхали, от злобы только зубами скрипели. Подождите, будет и на нашей улице праздник... Есть у меня двухлеточка..."

ГУЛЬ-ГУЛЬ: "Как интересно! Какие красивые жеребчики! Сколько приятных знакомств! Я тут одному подмигнула, так тот за мной кинулся, чуть своего хозяина из качалки не выбросил... Люблю темпераментных!.. У нас в Калинине и поговорить не с кем! Кобылы - мелкие интриганки, а у жеребцов одна тема - мол, овес нынче дорог. Скука, провинция. В Москве другая жизнь, столица, культура, интеллигентные беседы. Сосед мой белогривый, что записан в Приз Элиты, шепнул на ухо: мол, обдерет всех в первом гиту, и приглашал в парк, на прогулку... А что? - жеребец он в самом соку, вальяжный, обходительный, наржал мне с три короба... Эх, где наша не пропадала!"

- Под пятым номером жеребец Псковского коннозавода Отелло. Наездник второй категории - Моисей...

МОСЯ: "Спокойно, Мося, спокойно! Сегодня твой день. Возьмешь приз - и приказом по министерству тебя представят к званию мастера-наездника, директор намекал. Мы с ним одной веревочкой связаны. Когда он меня бригадиром сделал, кругом шипели: мальчишке отделение доверили, завалит работу! А директор молоток, стоял на своем, надо, дескать, выдвигать молодежь. Не дрейфь, Сан Саныч, не подведем. Я Отелло год готовил, но в призу не трогал, ждал, пока он силу наберет; теперь у нас с ним только первые места. Жулье мне деньги совало: дескать, уважь, Мося, пропусти кого-нибудь, большой куш сорвешь. Но я им - от ворот поворот! На любой другой лошади - пожалуйста, а Отелло не пачкайте! Не понравилось, однажды подстерегли, избили... Ладно, кто прошлое помянет... Я с Отелло дневал и ночевал, я его из рук кормил, все боялся: опоят коня, погубят. И сегодня - мой день. Спокойней, Мося, спокойней. Главное - не поддавайся на провокации. Если они в тридцать секунд запустят первую четверть, не рви жеребца - пусть хлебают ложками, а к финишу обязательно начнут лапти плести. Ты же репетировал все варианты: и вел с места до места, и бросал концом, и уходил на третьем повороте. Отеллушка, спокойней, мальчик, не нервничай!"

ОТЕЛЛО: "Я их всех ненавижу, всех до единого! Как они смеют тягаться со мной на дорожке! Никто меня не обгонит, никто меня не догонит! И чего тянут время? Скорей бы колокол! А там - бежать, бежать, бить копытами землю, отрываться от земли, лететь по воздуху! И никого рядом, и никого близко! Потому что я - Отелло - самый лучший на ипподроме. Они все лентяи, им лишь бы не работать: покажут одну приличную четверть, а дальше идут прогулочным шагом, анекдоты рассказывают, - а я вкалываю ежедневно, по нескольку кругов врезываю, до седьмого пота! В последнем гиту гнедой от меня ушел, думал, я его не достану. А я бросился, достал, сердце из груди выпрыгивало, а потом, пока я к паддоку плелся, мне казалось, что все вокруг - и небо, и трава - мутно-красное. Но мне нельзя иначе, ведь я хочу быть только первым!"

- Под шестым номером кобыла Прилепского коннозавода Гуашь, Харьковского ипподрома. Наездник первой категории - Магидов...

МАГИДОВ: "Вот беда, сегодня и ГУМ закрыт, и ЦУМ на замках! Ну москвичи, ну комики! Что же они делают в выходной? Телевизор смотрят? Значит так, в понедельник утречком сначала в ГУМ - пальто, пиджак, ковер для тещи, ремень для зятя, рубашку для сына, платок для дочки. С коврами, говорят, трудно, но тут один на конюшне крутился, вынюхивал, обещал помочь. Я же ему программку метил не бесплатно... Не забыть: апельсинов десять килограмм, колбасы копченой, колбасы вареной (сколько смогу достать - дают, говорят, только по два кило на рыло, во жизнь пошла, честное слово!). Ах да, еще чернослива три килограмма. И ежели еще какой дефицит попадется - все куплю. Я в Москву задаром не езжу".

ГУАШЬ: "Ну и нравы в столице, срамота! Мы с Гуль-Гуль и Лианой вместе росли - на одном лугу бегали, скромные были кобылки, застенчивые, можно сказать. А теперь они - чуть завидят жеребца - хвостом крутят, вертят! Ни стыда, ни девичьей гордости! Им бы у ресторанов бить копытами, как то делают их двуногие сестры, а не в призах участвовать! Распустили молодежь, честное слово... Я им на дистанции холку взгрею - ни одну вперед себя не пропущу!"

- Под седьмым номером жеребец Еланского коннозавода Колос Второй. Наездник второй категории - Гунта...

ГУНТА: "Муженек мой отличился - в шесть часов утра домой приперся. Загулял, говорит, в компании, мол, "битлов" на магнитофон записывал. Не понимает, старый кобель, что девок ему специально подсылают. Он уши развесит любовь, мол, ля-ля, ля-ля! - а девки ему программку подсовывают. Им ведь только информация нужна - кто, в каком заезде, какой имеет шанс. Впрочем, не только информация... Эта черненькая, в очках, в любом подъезде согласна... У нее, наверно, мой муженек и гужевался. Знаю я эти записи на магнитофон! Чем он ей там записывал - плевать, обидно лишь, что про меня проговорился: мол, Гунта возьмет приз. Уверена, что и сам уже на меня деньги поставил. Ведь не в семью выигрыш пойдет - на эту же стерву очкастую протратится. В Дом кино она его водила, он и растаял... И почему шлюх в Дом кино пускают? Со мной в кино пойти - так у него нет времени, на магнитофон, видите ли, записывает... Назло ему на приз не поеду. Вот так, точка! Нельзя, надо ехать. И обидно дерби упускать из-за этого негодяя. В Риге мы хорошо с ним жили, и я на его левые номера сквозь пальцы смотрела, а перевели его в Москву, назначили бригадиром - и все пошло к чертям! Спрашивается, где справедливость? Я с утра до ночи на кругу, лошадей работаю, за ветеринаром бегаю, с зоотехником ругаюсь, комбикорм выбиваю, а муж приходит на готовое, выигрывает - и к бабам!.. Хоть бы приличия соблюдал, ведь знает, какой для меня сегодня день! Все настроение испортил!"

КОЛОС 2-й: "И гнедой, и рыжий - тупые одры! "Сила есть - ума не надо"! Привыкли гнать с места до места, деревенщина! А мы построим бег интеллигентно, тактически грамотно. К третьей четверти они зарежутся, я их броском и накрою. Однако хозяйка моя не в духе, и руки дрожат... Ну, Гунточка, не вешай нос!"

(Колос заржал, чем вызвал немалое оживление на трибунах.)

- Под восьмым номером жеребец Обрыв Лавровского коннозавода, Пермского ипподрома. Наездник первой категории - Липин...

ЛИПИН: "Говорил я Валентину: сиди тихо и не рыпайся, а главное - на собраниях помалкивай! Да горяч парень! И кто его за язык тянул? Ну, рацион нам срезали, это верно, и с морковкой, и с овсом туговато... Начальник производства Шинкарев объяснил: так и так, мол, объективные условия, в прошлом году в стране был неурожай, засуха, вот в Америке хорошо, там нет стихийных бедствий... Объяснил толково, чин чинарем, как по писаному. А Валентин полез на трибуну, олух небесный, права качать, дескать, все это - вранье, конюха домой полные кошелки уносят, казенным рационом своих поросят откармливают, мол, на объективные причины ссылаться глупо, а в газетах все время пишут, что в Америке наводнения, тайфуны, однако их сельское хозяйство никакая холера не берет, нам же хлеб продают... Эх, Валька, решил парень, что он умнее других, что ему все позволено! В Перми действительно от Валькиного Обрыва спасу не было - все крупные призы забирал. Обиделись на него мужики: умный-то какой выискался, из себя целку строит... Нет, Валя, нельзя идти супротив коллектива! А тут еще на собрании товарищ из райкома присутствовал, сразу созвали партгруппу: так, мол, и так, нельзя с такими настроениями человека в Москву посылать. И накрылся Валька, передали Обрыва мне... Валька - парень боевой, да говорил я ему: тише едешь, дальше будешь. Вот так, товарищи, и получается - коня он готовил, а в призу еду я. Жеребчик классный, да весь в хозяина пошел: злой, горячий, укусить норовит. Тпрру, скотина, да не рвись ты так! Тише, тише - шагом, шагом!.."

ОБРЫВ: "Сам ты скотина! Посадили бестолочь мне на шею! Ему на козе ездить, а не на рысаках! Аптечку, которую мне в поездку выделили, к себе домой утащил! Мои новые ремни обменял на старые за три поллитры! Да от него уже с утра разит портвейном!.. Где хозяин мой ласковый? Бывало, он меня за ухом почешет - сердце радуется. А этот - кнут показывает, дерьмо! Чтоб я для него уродовался?.. Я ему сладкую жизнь устрою: выброшу козла из качалки на первом повороте!.."

- Под номером девять жеребец Белый Парус Еланского коннозавода. Наездник первой категории - Иван...

ВАНЯ: "Ушлый мужик Паша, а нарвался. Темнил, темнил, шесть секунд сбросил, а все равно вторым приехал. Я-то давно понял, что Лабиринт готов. Конечно, Илюшке-Овощнику я ничего не сказал, Пашины секреты меня не касаются, но попросил Нюрку подстраховать Лабиринта парой билетиков, всего-то на ипподроме билета четыре было. Любопытно, вязал ли Паша со мной? За такую ставку тыщи по две отвалили бы (я-то, конечно, вязал). Нет, Паша, ты не прав. Во-первых, от таких старых дружков таиться грех; во-вторых, надо было пропускать первый гит. Примата некому было поджимать, он бы показал свои две девять, а во втором гиту Боря, решив, что никто его рекорда не побьет, попросту снял бы коня. Вот тогда, Паша, ты и поезжай с ветерком на свои две семь! Даже если бы Примат и участвовал, он на второй гит не способен, жеребчик хоть резвый, но с надрывом. Что ж ты, Пашенька, потерпеть не мог?! Мог, да не хотел. Жадность, Паша, тебя одолела: посчитал, что без Примата за Лабиринта копейки заплатят. Что б ни платили, а все свои. И поэтому ты не прав, Паша. Грех таиться от старых друзей. Лабиринта ты поломал, теперь соси лапу..."

БЕЛЫЙ ПАРУС: "Какой смысл бегать без толку? Дураков работа любит. Вот у меня с зимы - ни одного первого места. Что я - хуже других? Что я, не могу? Я-то пожалуйста, да хозяин не пускает. Бывает, запряжет меня, потреплет гриву и шепнет: "Подожди, малыш, еще не время..." А вообще, как говорит мой хозяин - в гробу я видал всю эту компанию..."

У заборчика, напротив финишного столба, плотная группа мужчин. Все примерно одного возраста, одной комплекции - Пузан Пузаныч, Брюхан Брюханыч, Жир Жирович, Сал Салыч. И прячется за их мощными спинами маленький, в меру упитанный Илюша-Овощник. Друзья-приятели держатся обособленно, перешептываются, пересмеиваются, тянут пиво из бумажных стаканчиков, и, кажется, страсти ипподрома их абсолютно не волнуют.

Около этой группы кружат какие-то помятые субъекты со скучающими индифферентными лицами - мелкие тотошники, спившиеся, проигравшие все до нитки, которым уже давно никто не дает и рубля в долг. Тотошники не рискуют приближаться к компании Илюши-Овощника. Но стоило только перед первым заездом Пузан Пузанычу направиться к кассе, как эта мелюзга гурьбой повалила следом. Правда, Пузан Пузаныч, подойдя к окошку и посмотрев ставки, сам ставить не стал; резко обернувшись, он увидел за собой горящие глаза и жадно открытые рты.

- Вынюхиваете? - беззлобно осведомился Пузан Пузаныч и, легким движением плеча раздвинув группу, неторопливо вернулся на место.

Худой долговязый тотошник вынырнул, словно из-под земли, умудрившись протиснуться между Сал Салычем и Жир Жировичем.

- Какие люди! - подобострастно проблеял тотошник. - Мое почтение...

- А вот и Юрочка-Заправщик, - весело поприветствовал его Илюша-Овощник. Какие новости принес?

- В "Элите" - один Павлин, Толя божился, что поедет.

Компания сдержанно заулыбалась, а Илюша отхлебнул пива и еще больше развеселился:

- Джентльмены, скажите спасибо благодетелю, Юрочка-Заправщик нам Павлина принес, битейшего фонаря на рубь сорок... Вы мне лучше скажите: когда Толя в призу не ехал? Про Павлина вся Москва еще вчера знала. - И уже обращаясь непосредственно к тотошнику, резко, в упор Илюша спросил: - Сколько вечером у Бакинца просадил?

Юрочка замялся и ответил с замученной улыбкой:

- Полтора куска... Подловили на мизере.

- Это при твоих-то доходах? Зойкины серьги заложил?

- Зойкины серьги давно в ломбарде, - вставил Сал Салыч, - белье у тещи тащит.

- Илюша, Христом Богом заклинаю, - жалобно проблеял Юрочка, ловя ускользающий взгляд Овощника, - на пределе я, дай шанс, подскажи лошадь.

Короткий смешок компании и возмущенный голос Илюши:

- Джентльмены, как вам нравится этот фраер? Я наездникам деньги плачу, я заезд готовлю, я рискую, я горю, а этому - вынь да положь! Говорил тебе, не связывайся с Бакинцем, говорил?

- Илюшенька, я же твой! - с отчаянием на лице шепотом прокричал Юра-Заправщик. - Вспомни, как на темной девятерной я продал тебе Бакинца. Я же помог тогда его раздеть!..

- Древняя история, - скривился Илюша. - Ты после этого сколько из меня денег вытянул... Нет, Юрочка, я бесплатно не работаю!

- Выручи, Илюша, - канючил Юра-Заправщик. - Подскажи лошадь в дербях, хошь, на колени встану...

- Велика радость! Вот пускай Зойка ко мне приходит да раком встанет...

Лицо Юрочки дернулось.

- Обижаешь, Илья, - сказал он глухо.

"И Зойка встанет, и сам он встанет, - подумал Илья-Овощник, - ублюдок, продаст за копейку тому же Бакинцу... Впрочем, идея: Заправщик сегодня мне пригодится. И вообще не в моих правилах доводить человека до крайности..."

И другим, снисходительным голосом Илюша миролюбиво продолжил:

- "Гоп-стоп, Зоя, кому давала стоя?" Ладно, Юрок, все это - шуточки. В первый гит не лезь, не угадаешь. Я и сам играть не буду. А во втором гиту начнутся чудеса.

Юрочка-Заправщик аж присел, потом вытянул шею, и глаза его заискрились.

- Кто во втором? - еле слышно спросил он одними губами.

- Шалишь, Юрок, - рассмеялся Илья. - Тебе шепнешь, так через пять минут весь ипподром узнает.

- Да ни в жисть!

- Все, кончено, - отрезал Илья. - Подойдешь к пятому заезду. Дам тебе денег, и поставишь мне, как я скажу, можешь добавить и свои, уж так и быть, пара рублей меня не разорит. Поставишь на сороковке, чтобы никто не видел. Теперь проваливай...

И не успел Юрочка и глазом моргнуть, как оказался за спинами Сал Салыча и Пузан Пузаныча.

И бросился Юрочка стремглав на третий этаж и с балкона вниз на компанию Овощника глянул - стоят все пятеро, пиво пьют, стоят и не чешутся, а уж по радио объявили о трех минутах до закрытия, значит, не обманул Овощник, пропускает заезд, ну, во втором гиту будет дело! Нет, не обманывает Илюха, в кассу перед заездом он может не успеть, а раньше пойдет, так за ним хвост выстроится. Всей тотошке любопытно, что Илюша-Овощник ставит. А я на сороковке да и повторю Илюшкину комбинацию не рубликом, а десяточкой - десяточка-то припрятана!..

И бросился Юрочка на второй этаж, и с лестницы еще раз, для страховки, глянул: стоят Пузан Пузанычи, Сал Салычи, пиво тянут, стоят, ироды проклятые, кровопийцы! Я за Зойку с ними рассчитаюсь!.. А Илюха все же человек, выручил, ему это зачтется.

Потом, как водится, потолкался в кассовом зале. Народ очумел, голову потерял. К Юре подбегают, спрашивают:

- Юрок, кто в первом гиту?

Юрочка - человек не гордый, ради друзей-приятелей на все готов. Осторожно, на ухо, шепнет верную лошадь...

- Отелло не проиграет, сымай штаны, ставь все.

- Первый гит за Идеологом, обещал проехать две ноль семь.

- Колос всех дернет. Его играют? Ну, так публика не дура, а в одинаре он на пятерку потянет.

- Вообще-то Отелло, но Коля божился, что первый гит его. Лиана заезжала адом. Не видел? А я видел. Рискни парой рубликов и мне билетик поставь.

- Тут такое дело: Обрыв в Перми никому не проигрывал. А с кем ему было ехать в Перми? Не дадут гастролеру? А если Обрыв на две ноль пять готов? Не знаешь? А я знаю. Вспомни Тальника...

- Идеолог с Отелло зарежутся, а на финише Женя бросит Черепеть. Не веришь? Как хочешь. Подстрахуй трояком - бешеные деньги.

Вот так Юрочка и работал. За это его и прозвали Заправщиком. Каждому разное говорил. Его слушали и не слушали. С одной стороны, Юра ахинею несет, но с другой стороны - ведь возле конюшни трется, с Бакинцем и Овощником за руку здоровается. Вдруг действительно что-то пронюхал? И сдавали нервы у людей, и ставили они на жуткую темноту. А у Юры, опять же, свой расчет: придет фаворит Юрка не виноват, сам рисковал, вот билетики (с пола заранее поднимет), а если завал на ипподроме и темнота припрется, Юра тут как тут: "Играл? Играл! А где моя доля? Иначе больше не подойду". И счастливчики, ошалевшие от больших денег, делились с Юрой выигрышем.

В буфет Юра сунулся и вдруг почувствовал, как сдавила ему шею железная рука. Узнал Юра хватку и не оборачиваясь просипел:

- Чего тебе, Бакинец?

- Кого Овощник метит? - пророкотал тихий бас.

- Пусти, Илюхины люди увидят.

- Нет тут никого.

Железная хватка ослабла, и Юра вывернулся. Был он высок ростом, но по сравнению с Бакинцем казался подростком. Черные глаза Бакинца выпытывали, и, повинуясь им, с дрожью в коленях (ежесекундно мог прийти кто-то от Ильи, и уж донесет точно) Юрочка заблеял:

- Первый гит Овощник пропускает, а в пятом заезде он пошлет меня в кассу на сороковку.

- Кого метит? - повторил Бакинец.

- Не сказал, клянусь Богом, не сказал, вот тебе крест, - и, произнося эти слова, Юра как бы взглянул на себя со стороны и подумал, что, наверное, смешно клясться и божиться крестом перед мусульманином. Поэтому уже более спокойно он попросил: - Бакинец, скости мне половину долга.

Бакинец убрал руку за спину, окинул Заправщика придирчиво-ироническим взглядом.

- Пожалуй, ты не врешь. Овощник еще не полный идиот и темноту тебе не доверяет. Но сделать под звонок ставку через тебя - разумно. Что ж, если все будет так, то половину я тебе прощу... На сороковку пойдешь вниз, сто тридцать девятая касса. Стасик тебя встретит.

И снова подняв свою могучую длань, Бакинец подтолкнул Юрочку к выходу, толкнул легонько, даже ласково, но Заправщик пулей вылетел из буфета.