Роберт Закс Контролекс

Джес потуже затянул гравитационный пояс и взмыл вверх. Вылетев из дверного проема шестидесятого этажа, он смешался с толпою на высоте двух тысяч футов.

Через несколько минут показалось овальное здание, в котором размещалось главное правление Супер-Контролекса. Джес оторвался от общего потока уличного движения и помчался вниз по строго заданной спирали под подозрительным взглядом полисмена в золотистом панцире. Он приземлился у проема восьмидесятого этажа и по широким коридорам пробрался в огромный зал, центр которого занимала цилиндрическая стена, почти целиком покрытая множеством распределительных щитков, контактов и дисков с цифрами.

За широким стеклом кабины главного управляющего виднелась фигура Дирдона. Здесь, на виду у всех, он принимал жалобы на цели и смысл закона о реестре. Такова была традиция Супер-Контролекса: жалобщики сразу же попадали в самую высшую инстанцию, а твердая позиция шефа оказывала благотворное влияние на дальнейшее столь же непримиримое поведение мелких сошек-контролеров, которые в настоящее время присутствовали в зале.

На экране видеофона шефа маячила фигура в мундире чиновника Бюро брачных союзов.

— Вы желаете подать нам жалобу? — спросил фигуру Дирдон.

— Глаза бы мои вас не видели, — возопило Бюро супружеских союзов. — Это какое-то узаконенное жульничество! Это же какая-то дичь с этим новым законом. Я понимаю, что можно запатентовать какое-нибудь произведение искусства или изобретение. Но распространять это на разговорную речь, на самые обычные обороты речи…

— Минуточку! — прервал его Дирдон. — Я полагаю, что вам случалось покупать поздравительные открытки?

— Случалось, ну и что же?

— А чем они, по-вашему, являются? Просто кусками бумаги с парой слов, выражающих какое-либо чувство. С несколькими словами, которые каждый может сам…

— Естественно, что любой кретин сумел бы лучше выразить свои чувства, чем эти дрянные открытки.

— И, несмотря на это, вы их иногда покупаете?

— Да… бывает…

— А почему?

— По-видимому, потому, что они избавляют меня от необходимости писать, — пробормотал тот.

— Согласен. Но вы ведь платите за эти несколько дурацких слов. И платите добрыми солидными кредитками. Потому что открытки эти запатентованы и охраняются законом. Так почему же отказывать в правовой защите собственнику выражения в тех случаях, когда кто-либо использует это выражение в разговоре?

— Но ведь я вовсе не собирался нарушать закона о патентах! — воскликнул человек на экране. — Я и не подозревал, что выражение это запатентовано. Да и откуда мне было знать? Их прибывает с каждым днем, ежедневно кто-то заявляет о своем исключительном праве! Еще немного, и уже не останется ни одного свободного слова!

— Вот и неправда, — возразил Дирдон. — Закон о регистрации — это подлинное благодеяние для общества. Параграф семь в качестве непременного условия опатентования ставит тривиальность выражения. При этом назначаются штрафы за банальность и пошлость, что, конечно, является делом справедливым и полезным. Вы сами должны стыдиться пошлых и тривиальных выражений и поэтому должны испытывать только благодарность к нашим контролерам. Они заставляют вас выбирать слова и продумывать их перед тем, как произнести вслух.

— Послушайте, вы, надутый болван…

— Вот видите, — продолжал Дирдон в ораторском запале, — вы уже сейчас обогащаете ваш язык, проявляете словотворчество, отказываясь от избитых оборотов речи!

Бюро брачных союзов с отвращением поморщилось.

— Черт с вами, ничего тут…

«Дзинь!» — прозвенел контролекс Джеса.

Чиновник Бюро брачных союзов только глухо застонал, когда увидел контролекс Джеса, на котором вспыхнул красный огонек. Новое нарушение! Джес весело улыбнулся и включил громкоговоритель.

— М-зет, Р-14, — послышался механический голос. — Восемь часов тридцать минут. Контролекс 27965 регистрационного Контролера Джеса зафиксировал нарушение…

Чиновник Бюро брачных союзов, фигура которого маячила на экране видеофона, закрыл ладонями уши. Минуту спустя он опустил руки и тупо глядел на шефа и контролера. Дирдон насмешливо улыбался, одобрительно поглядывая на Джеса.

— Сколько с меня? — спросило Бюро.

— Десять кредиток за употребление выражения «черт с вами», — ответил Джес. — Счет мы вам вышлем.

Когда Джес, наконец, отошел от окна, лицо Дирдона сияло благодушием.

Выйдя из поля зрения шефа, Джес недовольно поморщился: подобные трюки хороши для новичков или для тех, кто старается лишний раз попасться на глаза начальству, но в его положении не было выбора.

Он поздоровался с несколькими сотрудниками, но в разговоры с ними не вступал. Он не смог бы настроиться на веселое настроение тех, кто со смехом рассказывал, как ловко им удалось поймать различных нарушителей. Джес подошел к цилиндрической стене, подключил свой контролекс и нажал кнопку с надписью «Пополнение реестра». Он подождал, пока жужжание утихло, что означало: запоминающее устройство прибора пополнилось всеми выражениями, которые в последнее время были занесены в список запатентованных. Потом Джес зашел в реквизиторскую, где выписал требование на футляр для счетчика засоренности воздуха, в котором он замаскировывал свой контролекс. Чья-то рука коснулась его плеча.

— Как дела? — окликнул его контролер Платт, худощавый и франтоватый тип, к которому Джес испытывал искреннюю неприязнь. — Я как раз возвращаюсь с ночного дежурства. Можешь поздравить меня с недурным уловом.

— Поздравляю! — неохотно отозвался Джес. Платт специализировался по нарушениям в окрестностях парка и озер, где влюбленные все еще продолжали повторять слова, уже давно не новые, но все еще не утратившие свою ценность.

— Моим неисчерпаемым источником кредиток был старый почтенный свист, который издавна многие издают при виде женщины. Оплата — сто кредиток.

— Но ведь это вовсе не выражение! — поразился Джес.

— Нет, но ни в тривиальности, ни в пошлости ему не откажешь. Вот его и внесли в патентный реестр.

— Ничего себе! В следующий раз мы вдруг узнаем, что под охраной закона состоит глубокий вздох или звук поцелуя.

Платт расхохотался, плененный подобной перспективой. И пока Джес, морщась, прилаживал контролекс к футляру счетчика засоренности воздуха, Платт потчевал его дальнейшими подробностями своей ночной охоты, которая принесла ему неплохой заработок:

— Заметил я одну дамочку. Очень недурна! Сидит она, голубушка, с каким-то типом в парке на лавочке. Объятия у них идут полным ходом! И тут она говорит: «Знаешь ли, это мой первый поцелуй!» Тррах — и пятьдесят кредиток штрафа! Еще одну пару я застал в лодке у берега. Обстановочка — луна, озеро… Этот ее тип и говорит: «До сих пор я и не думал о женитьбе, но теперь…» Нe успел он сделать предложение, а тридцать кредиток ему уже пришлось выложить. Да, неплохая жатва! В последние дни в реестр внесли целую кучу душещипательных словечек, а об этом еще никто не знает!

— Недурная идея! — проворчал Джес, который, с одной стороны, не любил наживать себе врагов, а с другой — не хотел откровенно говорить, что он думает о подобных источниках заработка. — Я, правда, составил себе на сегодня другой план. Но идея эта недурна, и я при случае ею воспользуюсь.

— А куда ты сейчас отправляешься?

Джес с облегчением услышал резкую трель звонка, которым оповещали контролеров, что пора, наконец, бросать сплетни и отправляться в погоню за нарушениями и прибылями предприятия. Толстый чиновник, сидящий на балконе, откуда был виден весь зал, с возмущением отметил, что сегодня, как обычно, никто не обращает внимания на сигнал. Он нажал кнопку на своей таблице, и зал начал наполняться газом с отвратительным запахом. Контролеры поспешно хватали приборы и выбегали наружу.

Джес установил свой пояс на скорость тридцать миль в час и поравнялся с незнакомцем в сером мундире гражданина без определенных занятий. При виде его истощенного лица Джес настолько расчувствовался, что даже и не попытался прятать свой контролекс в футляр для счетчика. Нужно уж совсем потерять всякие остатки совести, чтобы заработать на таком бедняге. «Пусть видит и следит за собой! А инспекция может думать обо мне, что ей заблагорассудится!»

Тем временем гражданин без определенных занятий внимательно приглядывался к раскинувшейся перед ними панораме огромного города. В воздухе носились миллионы граждан, летящих в самых различных направлениях. На дне узких ущелий, образуемых провалами между домами, вились узкие пешеходные дорожки, усеянные человеческим муравейником.

— Отвратный видик, не правда ли? — спросил Джес.

В ответ незнакомец посмотрел на него долгим печальным взглядом.

— Это зрелище кажется мне великолепным. Особенно по сравнению с тем, куда мне предстоит лететь.

Джес был поражен:

— То есть как это?

— Меня внесли в списки несостоятельных, — признался незнакомец. — На моем счету не осталось ни одной кредитки, и правление Банка обратилось в Бюро опеки. Еще месяц назад у меня была собственная мастерская по ремонту гравитационных поясов. Однако появились новые пояса, которые не портятся… Мастерская прогорела, а конец известен.

— Боже мой! — вздохнул Джес. — Это ужасно! Но почему вы говорите о каком-то отлете? Останетесь здесь, хотя вас и определят на какую-нибудь тяжелую работу — под землю или к кабельным линиям.

— Значит, еще не знаете? — грустно улыбнулся человечек. — В последнее время в списки несостоятельных попало столько мелких предпринимателей вроде меня, что Бюро опеки уже не может обеспечить нас даже такими работами. А по закону каждый должен быть обеспечен каким-либо занятием. И надо же такое несчастье — как раз теперь открывают новые шахты на Марсе, и там не хватает рабочей силы. У меня нет другого выбора.

— На Марсе? — испуганно повторил Джес. — В этой мельбонитовой пыли? Ведь достаточно, чтобы одна-единственная песчинка ее попала под защитный комбинезон — и возникают ожоги, которые до сих пор не научились лечить! — И, взглянув на гражданина без занятий, он добавил ободряюще: — Я, правда, слышал, что теперь комбинезоны безукоризненной конструкции. Абсолютно надежные.

— Не вполне, — отозвался человек в сером мундире. — Герметизацию-то наладили, да с вентиляцией ничего не получается. А когда стали налаживать новые вентили, то сквозь них попадало столько пыли, что… — он безнадежно махнул рукой. — Вот и приходится пользоваться старыми комбинезонами. Живьем хоронят!..

«Дзинь!»

Контролекс Джеса загорелся пурпурным огоньком. «Заживо хоронят» было старомодным сентиментальным выражением, которое какой-то ловкач раскопал в словарях и запатентовал, надеясь заработать пару кредиток.

Пока Джес совершенно обалдело выслушивал, как механический голос объявляет о нарушении и определяет сумму штрафа — четыре кредитки, — человек в сером мундире горько произнес:

— Только этого мне еще недоставало до полного счастья! Благодарю тебя, приятель, за приятный сюрприз.

Джес выключил контролекс.

— Послушайте, — поспешно проговорил он, — это была простая случайность. Штраф пойдет на мой счет. Берите, — он вытащил из кармана четыре серебристых квадрата и сунул их в руку гражданина без определенных занятий. — Сохраните эти кредитки и расплатитесь ими, когда вам будет прислан счет. Ладно?

— Спасибо, — отозвался тот с благодарностью. — Я вас никогда не забуду.

Невеселая усмешка искривила губы Джеса.

«Возможно, что это будет не так трудно сделать. Не исключено, что в следующем транспорте мы окажемся на соседних местах. Мой Банк уже прислал мне уведомление о недостаточности доходов. Если сегодня не удастся прилично заработать, то и меня без лишних разговоров упакуют в ракету — и в шахту».

Гражданин без определенных занятий собрался было пожелать ему успеха, но Джес поспешно прервал его:

— Тсс, выражение запатентовано! Но вы не огорчайтесь.

— Угу, сердце мое будет сопутствовать тебе в твоих трудах, — отозвался тот, старательно подбирая слова. — Руки моего сочувствия будут поддерживать тебя изо всех сил. А сейчас они обнимают тебя на прощание.

— Великолепно! — воскликнул Джес. Он пожал руку будущему обитателю Марса. — Мне это и в самом деле нравится. Есть в этом какая-то свежесть и выразительность.

Они улыбнулись друг другу и разлетелись в разные стороны.

Вскоре Джес оказался в лабиринте глубоких провалов, отделяющих один небоскреб от другого, но вместо того, чтобы взмыть вверх, опустился еще этажей на сорок и принялся кружить на этой высоте, инстинктивно прикрывая нос, поскольку воздух здесь был ужасный. В голове у него промелькнула мысль, что при нынешнем уровне техники совершенно недопустимо терпеть подобные антисанитарные условия. Но воспоминание об угрозе Банка тут же вернуло его к действительности. Сейчас для него главное не состояние санитарной службы города, а состояние его счета.

Джес живо направился туда, где по его предположениям имелась возможность прилично заработать, — в отдел личного состава Главного управления по борьбе с засоренностью воздуха. Выключив гравитационный пояс, он прошел по темному коридору и очутился в мрачном помещении, где группа инспекторов взволнованно дожидалась своей очереди.

Джес присоединился к ним. Его инспекторская форма не привлекла внимания. Подобно остальным, он уселся на одной из жестких лавок и прислушивался к отдаче рапортов, которые принимал добродушный лысый господин, сидящий за барьером. Перед ним стоял худой и взволнованный инспектор с бледным и измученным лицом.

— Да, у вас безупречный послужной список, — говорил чиновник личного состава. — Ни одного прогула за пять лет, ни одного опоздания. Мне вас не в чем упрекнуть.

— В таком случае я могу рассчитывать на повышение? — в голосе инспектора послышались проблески надежды. — Мне уже два года обещают.

Чиновник откашлялся, но сияющая улыбка так и не сошла с его лица.

— Как только наметится малейшее улучшение в делах, вы получите и повышение в должности и прибавку…

«Дзинь!»

Среди ожидающих воцарилось веселое оживление, когда Джес нервным движением достал контролекс, спрятанный в футляре счетчика засоренности воздуха, и процитировал взбешенному чиновнику причитающийся с него штраф: пятьдесят кредиток за употребление запатентованного выражения. «Как только наметится улучшение в делах, вы получите и повышение в должности и прибавку».

Кто-то из инспекторов сказал:

— Ну, теперь нашему шефу придется хорошенько пошевелить мозгами, пока он сумеет придумать новую формулу для одурачивания простачков.

В следующие три часа Джес работает без передышки. Ему удалось получить двадцать кредиток с распорядителя телетеатра, который выкрикивал: «Полно свободных мест!» Другое нарушение было замечено за каким-то типом с сизым носом, который шептал барменше: «Эта уже последняя!». Джес приостановился подле телефонной будки, и минуту спустя его контролекс зазвенел под действием слов какого-то смазливого субъекта, мурлыкавшего в трубку: «Знаешь, дорогая, у нас сегодня такая масса работы, мне придется задержаться допоздна».

Время летело незаметно, и, когда Джес решил перекусить, он с удивлением обнаружил, что рабочий день его уже подходит к концу, а заработок… Сумма приличная, но как ей далеко до той, которая необходима, чтобы Банк истребовал обратно рекламацию о несостоятельности! Да, на мелких штрафах в двадцать-тридцать кредиток не разбогатеешь.

«Мне необходимо что-то поистине чрезвычайное», — подумал Джес.

Дрожащими пальцами он нащупал кнопку на боковой стенке контролекса.

Аппарат засиял голубым светом.

— Информация! — проскрежетал механический голос.

— За что, — охваченный внезапным приступом решимости, спросил Джес, — за что назначены штрафы от тысячи кредиток и выше?

Несколько мгновений спустя тот же голос оповестил, что в последнее время запатентованы многие политические лозунги в связи с ведущейся избирательной кампанией: «Если я буду избран, то торжественно заявляю, что добьюсь снижения налогов…», «Вглядываясь в умные лица присутствующих, я уверен…», «Это напоминает мне историю с…», «Ах, какой милый ребенок!..», «Геликоптер на каждой крыше…».

Джес выключил аппарат и отер пот со лба. Да это настоящие урановые залежи! Его поражала высокая оплата за каждое нарушение — тысяча кредиток! Видимо, правящая партия не хотела упускать ни малейшей возможности поставить палку в колеса оппозиционным традиционалистам. Пользуясь этим, Джес мог молниеносно избавиться от финансовых трудностей.

Если, конечно, ему удалось бы выпутаться из этой истории живым.

Полный радужных надежд, он помчался к близлежащему зданию, в котором на пятидесятом этаже находился центральный конференц-зал партии традиционалистов. Сердце его лихорадочно стучало. С парнями из боевой дружины традиционалистов шутки плохи. Некоторых граждан с природной склонностью к диспутам полиция находила в верхних слоях атмосферы, замерзшими как камень, с гравитационными поясами, установленными на максимум, и с завязанными назад руками, чтобы они не могли приостановить беспрерывного подъема.

Джес решительно проскользнул в проем здания и выключил гравитационный пояс. Затем он через открытые двери пробрался в переполненный зал. На трибуне стоял плотный краснолицый человек.

После недолгих поисков Джесу удалось обнаружить боковой выход. Убедившись в наличии путей отхода, Джес принялся протискиваться в сторону трибуны и постепенно добрался до укромного огороженного местечка под самой трибуной, где в стародавние времена обычно располагался оркестр.

Тяжело дыша, он затаился там. Прямо над ним гудел ораторский бас. Джес приложил контролекс к щели в полу, и голос стал слышаться вполне отчетливо.

— Послушайте, ребята, — гремел докладчик, — каждый из вас стоит во главе целого района, но грош цена вашей власти, пока наша партия не правящая. Но стоит только нам опять усесться на карусели… Я полагаю, что мне можно не распространяться о том, как это отразится на вашей судьбе!

Приглушенный рев аудитории заставил Джеса съежиться от страха.

— Итак, перед нами выборы, — продолжал оратор, — и эти выборы мы должны выиграть во что бы то ни стало! А всех вас, преданнейших деятелей нашей партии, я хочу видеть…

«Дзинь!»

Бешеный вой потряс стены зала. Все поняли, что кто-то спрятался с аппаратом, который автоматически записал на пленку голос оратора.

— Смерть подлому шпику! — возопил оратор.

«Дзинь», — отозвался контролекс.

— Линчевать его!

«Дзинь».

За три минуты Джесу удалось заработать десять тысяч кредиток на нарушениях, от которых нельзя было отказаться или опротестовать, поскольку все голоса, так же как и отпечатки пальцев, были зарегистрированы у властей.

Джес пробрался боковым проходом, с минуту передвигался ползком, а потом пустился бежать. Однако на повороте он попался прямо в объятия какой-то огромной фигуры. В мгновение ока Джес оказался на земле, на него обрушился град ударов.

Но тут раздался полицейский свисток. В темноте блеснул золотистый панцирь, и тяжелые кулаки исчезли, как по мановению волшебного жезла. Джес с трудом приподнял голову. Полицейский пристально глядел на него, властно поддерживая под локоть.

— Я, кажется, явился вовремя, не так ли? — спросил он. — Удалось спасти тебе шкуру.

 «Дзинь!» — брякнул контролекс.

— Это ничего! — торопливо выкрикнул Джес. — Не обращайте внимания — это пойдет за счет фирмы.

— Полагаю, — проворчал полицейский. — Если у тебя есть хоть капля здравого смысла…

«Дзинь!» — прозвенел контролекс.

— Вон отсюда! — взревел представитель власти. — Проваливай, пока я добрый!

«Дзинь!»