"Лара Крофт - расхитительница гробниц" - читать интересную книгу автора (Чернецов Андрей)

Глава 6 Послание мертвеца

Ранним утром в одной из тридцати шести комнат палаццо Скакки грянула трель телефонного звонка.

Невысокий седой мужчина с несколько кислой физиономией нажал кнопку на портативном пульте, включая расположенный на стене перед ним плоский монитор спутниковой видеосвязи. Дорогая игрушка, доступная немногим, но Гроссмейстер Ордена Иллюминатов мог позволить себе подобное.

На экране появился самодовольный, улыбающийся — нет, ухмыляющийся! — Манфред Пауэлл. У человека за пультом тут же зачесались руки запустить в экран бокал с французским шампанским. Однако он сдержался. Этот человек научился хранить спокойствие.

— Ваше Высочество… — «человек-змея» постарался поклониться как можно вежливее, однако от его вежливости за милю несло самодовольством.

— Я вас слушаю, мистер Пауэлл, — равнодушным голосом откликнулся человек в кресле, ничуть не удивившись неподходящему обращению. Как известно, граф — всего лишь «Его Светлость». Не удивился — ибо это был его Настоящий Титул.

— Надеюсь, что у вас добрые вести?

Он мог бы и не спрашивать — лицо англичанина было слишком выразительным.

— Ключ у меня! — выдохнул Пауэлл. — Он оказался у дочери нашего хорошего знакомого. Вы о ней тоже слыхали, Ваше Высочество, это Лара Крофт…

— Крофт! — кустистые брови Гроссмейстера поползли вверх. — Опять! Мало нам неприятностей от этой семейки!..

Вновь самодовольная улыбка на экране. Бокал с шампанским в руке Гроссмейстера дрогнул.

— О-о, девчонка не опасна, как ее отец. Хотя и любит пошуметь.

— То есть? — брезгливо осведомился человек в кресле. — Чем она занимается?

— Черной археологией. Она — расхитительница гробниц.

Гроссмейстер скривил губы, плечи слегка дернулись.

— Вижу, страсть к археологии в генах у этого семейства. Ладно… У вас есть какие-либо проблемы?

Пауэлл на миг задумался.

— Нет, Ваше Высочество. Все идет по плану, собираюсь в экспедицию.

Гроссмейстеру явно хотелось сказать своему собеседнику какую-нибудь колкость — а то и гадость, но он недаром был Гроссмейстеров

— Да пребудет с вами Чистый Свет! — его голос сгустился, набрал силу. — Обо всем докладывайте немедленно — и только мне. Лично!

— Есть! — по-военному отчеканил Пауэлл.

Когда экран погас, человек в кресле внезапно хмыкнул. А еще говорят, что англичане — люди сдержанные, воспитанные! А этот? Шут гороховый, Панч-Петрушка!

…Когда все будет кончено, этого Петрушку — первого!

Мало кто из знакомых догадывался о настоящем роде занятий графа Андреа Скакки, потомка древнего, но давно уже ничем не знаменитого рода. Для большинства он был просто средней руки банкиром. Ну, душа общества, весельчак, мастер петь комические куплеты. Не очень удачливый в делах, правда, что и вынудило потомка древнего рода отдать родовое гнездо под музей. Ни в чем плохом и тем более позорном за всю свою жизнь граф замечен не был. Даже сплетен про него не ходило. С мафией дел не имел, наркотики не перевозил, «грязных» денег, в отличие от своих коллег-банкиров, чурался.

А еще его жалели женщины. А как не пожалеть? Все знали, что в результате сложной операции, перенесенной после автомобильной катастрофы, граф… Граф, увы, перестал ощущать радости жизни в полной мере — в той самой, которая так важна и для женщин, и для мужчин. Бедный, бедный Андреа Скакки! У него никогда не будет наследников… И если бы только это!..

Граф не обращал внимания на досужие сплетни. Мало того, дамы изрядно бы удивились, узнав, что первоисточником пикантных слухов был сам Скакки. На подобное он был мастер. Графу требовалось, чтобы любопытные женские носы держались подальше от тайн, скрытых в графском палаццо. На самом же деле синьор граф не испытывал ни малейших затруднений по части прекрасного пола, однако решать подобные вопросы где-нибудь в другом городе, а то и путешествуя вокруг света — инкогнито, конечно. В нескольких городах Италии у него были дома и домишки, где он раз или два в неделю весело проводил время. Имелась кое-какая недвижимость в Швейцарии, во Франции, в Испании, США и Аргентине… Впрочем, не это было главным в его непростой жизни.

А главным было то, благодаря чем Скакки носил титул Его Высочества Мощи и Силы Гроссмейстера Ордена иллюминатов. А это давало многое, в том числе, конечно, средства. Денег хватало и на общественную деятельность и на невинные шалости, и на шалости не такие уж невинные…

К иллюминатам Андреа примкнул в юности, в бурные шестидесятые, когда нужно было определять будущую жизнь. В силу своего рождения граф Скакки не мог сочувствовать левому движению. Его семья, в прошлом близкая к дуче и королевскому двору, серьезно пострадала после падения Муссолини и упразднения в Италии монархии. У Скакки были конфискованы почти все средства, нажитые, как гласило постановление Верховного Суда республики, «нечестным и неправедным путем».

Бог отвернулся от Скакки. За это Скакки отвернулись от Всевышнего. Отец Андреа вступил в одну из масонских лож, попытавшись привлечь к обществу вольных каменщиков и своего единственного сына. Не вышло — Скакки-младший оказался настроенным куда более радикально. Масоны с их «тихой» властью через внедренных в правительства и парламенты людей? Власть под маской, власть без славы?

Увольте!

С иллюминатами молодой граф познакомился совершенно случайно. Случилось так, что в университете Андреа увлекся фигурой знаменитого Джузеппе Мазини, хоть и радикала, зато человека сильной воли и сильной руки, решив написать о нем докторскую диссертацию. Как-то, работая в библиотеке над очередным документом, он обратил внимание на высокого худощавого синьора, пристально наблюдавшего за ним уже не первый день. Заметив, что Андреа на него смотрит, худощавый синьор решительно подошел к его столу.

— Добрый день, — коротко кивнул он. — Разрешите присесть рядом с вами?

«Наверняка какой-нибудь извращенец, — зло подумал молодой граф. — Этого мне только не хватало!»

— Я не извращенец, — усмехнулся мужчина, словно прочитав его мысли. — Зато можно сказать, что я ваш будущий друг.

— Вы так уверены? — хмыкнул Андреа, но синьор, казалось, не заметил насмешки.

— Я внимательно читал ваши публикации о Мазини…

— В самом деле?

Скакки, будучи, как и всякий начинающий ученый, очень тщеславным, немедленно забыл все свои сомнения.

— Да, — вновь кивнул худощавый. — Елей лить не буду. Много вздора! Мазини у вас чуть ли не по водам ходит. Но вот ваша трактовка его отношений с масонами, а особенно комментарии к переписке с главой Шотландского круга Вольных каменщиков Северо-Американским Штатов Альбертом Пайком заслуживают внимания. Да, молодой человек, у вас правильная точка зрения на многие вещи. Это ваши собственные воззрения или так, переосмысленные цитаты?

— Конечно, собственные! — удивился Андреа. — Ведь эту переписку ни в одной монографии всерьез не…

— Вы так ненавидите людей?

Молодой граф замер, решив что ему послышалось. Обычно о таком не спрашивают. Впрочем…

— Да, ненавижу! Ненавижу людей, которые лишили мою семью куска хлеба!

— Ну уж, ну уж! — засмеялся худощавый. — Не прибедняйтесь. А как же счета в «Банко ди Рома» и то, что лежит в его хранилище?

Если бы молодой граф стоял, у него точно подкосились бы ноги. О тайном вкладе семейства Скакки в ватиканском банке знали немногие, только несколько человек. Неужели старый хвастун Альберто проболтался на одном из заседаний?

— Не беспокойтесь, ваш отец никому ничего не говорил. — понял его странный собеседник. — У нас другие… источники информации.

— Что вам от меня нужно? — наконец-то возмутился Андреа. — Мои деньги? Да кто вы, в конце концов?

— Я же сказал, — терпеливо повторил мужчина, — ваш будущий друг. Такой же, каким мой далекий предшественник был для Джузеппе Мазини. Не верите? Тогда приходите сегодня в тратторию Мингоцци. В восемь вечера. Там и поговорим. Не бойтесь, вас никто не собирается грабить и убивать. Мы поговорим, а вы послушаете. А там сами решите.

Так началось сближение Андреа Скакки с орденом иллюминатов. Его новый наставник оказался одним из членов Внутреннего круга «светоносцев». Под его руководством молодой граф прошел посвящение, всей душой приняв Устав ордена. И сейчас, через много лет, он помнил эти слова наизусть:

«…Первая тайна в деле управления людьми — овладение общественным мнением, причем нужно настолько долго сеять раздоры, сомнения и насаждать противоречащие друг другу воззрения, пока люди не потеряются окончательно и не утратят ориентировку в замешательстве, и не решат, что лучше в политических кругах вообще не иметь собственного мнения.

Вторая тайна состоит в том, чтобы во главу угла ставить слабости людей, все дурные привычки, все достойное сожаления и все ошибки — до тех пор, пока люди не перестанут понимать друг друга.

Нужно прежде всего бороться с силой отдельной личности, поскольку нет ничего опаснее ее. Если она обладает творческой духовной энергией, она в состоянии достичь большего, нежели миллионы людей.

Посредством зависти, ненависти, раздоров и войны, через лишения, голод и распространение заразы все народы должны быть доведены до того, что они не будут видеть никакого выхода, кроме того как полностью отдаться в подчинение иллюминатам…»

Как хорошо и четко сказано! Никакой лишней словесной шелухи, как у братьев масонов и этих, прости Дева Святая, коммунистов!

…Однажды, лет через пять после их знакомства, Скакки спросил у своего наставника, к тому времени занявшего кресло Гроссмейстера:

— А что было бы, если б я тогда не согласился вступить в общество?

Его Высочество Мощь и Сила улыбнулся, развел руками:

— Ничего особенно. В Венеции, как вы знаете, много глубоких каналов…

За прошедшие двадцать четыре года, последние три из которых Скакки сам уже был «Мощью и Силой», граф ни разу не пожалел о принятом им когда-то решении. Иллюминаты, действительно, были силой, размахнувшейся на пять континентов, к пяти концам Великой Пентаграммы.

За два столетия была проделана огромная работа. Не хватало лишь самого малого — толчка, который сдвинет расклад мировых сил в пользу Ордена.

И вот теперь Судьба дает иллюминатам шанс, которым нельзя не воспользоваться. Такое бывает раз в пять тысяч лет, раз в пять тысяч!

Его Высочество не сомневался в успехе. Ни на йоту! Книги великий арийских учителей, бережно хранящиеся в стальном сейфе сверхнадежного «Банко ди Рома» не могут лгать!

Но время не ждет. Уже совсем мало осталось до начала Полного солнечного затмения в Великом параде планет. Нужно действовать, нужно успеть!

Гроссмейстер взял в руки мобильный телефон…

Генерал-лейтенанту Петру Гвоздеву было хорошо. При желании да с толковыми подчиненными можно устроить маленький праздник для души и среди этих распроклятых сопок.

Глаза б эти сопки не видели! Все нормальные люди в его чинах и возрасте уже давно сидят в Москве, где-нибудь в Генеральном штабе или Министерстве, в крайнем случае — округами ворочают. Один он кормит проклятых камчатских комаров!

…Тяжелый кулак врезал по полированной лавке.

Обидно, да только сам виноват! Это ж надо такого дурака свалять, чтобы осенью девяносто третьего поставить не на ту лошадку? Лапоть, да и только. Кому поверил? Что нашел в этом Вице-президенте? Ну, боевой товарищ, ну, воевали вместе в Афгане. Так и что? Мало ль их, таких соратничков? Вон, парочка из них, совсем желторотых, так и вовсе президентами кавказских республик стала. Или пойти к ним в замы или министры обороны? Звали ведь, звали! Такие солдаты, как Петр Гвоздев, всем нужны. Штучный товар! Потому и остался на своей должности после тех событий. На должности остался, а вот дальше…

Генерал вновь хотел врезать по в ни в чем не повинной лавке, но сдержался. Должность, как ни крути, неплоха. Не хрен моржовый, а Особо Важный Стратегический Объект, куда там американам с их зелеными человечками и ангарами 18! Тут этакая хренотень, что никто уже сто лет разобраться не может. Сам товарищ Сталин зубы сломал, пытаясь приспособить ЭТО к нуждам Отечества. Он-то зубы, а тысячи других — совсем не зубы… Ну, а эти дерьмократы так ничего и не поняли, держат здесь неполный полк охраны, хоть и под командованием генерал-лейтенанта.

«Одно название осталось — «начальник Объекта». А толку-то? — вздохнул Гвоздев. — Трындюки! Все распродали, к ядреной матери. Р-родину пр-родали, говнюки позорные! Эх!..»

— Поддать парку, Петр Игнатьич? — услужливо предложил вестовой, капитан Громов.

— Давай, брат! — кивнул генерал. — Тошнехонько, мочи нет!

Капитан плеснул из ушата на раскаленные камни. Душистый квасной пар наполнил баньку, разом улучшив генеральское настроение. Ох, и хороша, куда там новомодным саунам до нашего русского парку! Пусть в саунах дерьмократы парятся. Совсем оторвались от национальных кореньев (чтоб им все коренья-то поотрывали!). Забыли, наймиты заморские, кто их выучил и выкормил — на свою голову!..

— А веничком, веничком? — не отставал капитан.

— Секи, секи, парень, — согласился Гвоздев. — Да не шибко свирепствуй, не живо залетишь у меня на точку-5!

— Как можно! — ужаснулся тот. — Вы же меня не первый год знаете!..

При всем своем характере, генерал не любил холуев. Холуйков же — в особенности.

— Потому и доверяю тебе свою жопу! А то кто вас сейчас разберет, одни гомики кругом…

Капитан незаметно покраснел и отвернулся…

После четвертого захода, обмотавшись простыней, генерал засел в предбаннике «за самоваром». Опустошив бутылочку «Балтики Љ6», он удовлетворенно крякнул. Любил Петр Игнатьевич продукцию далеких питерских пивоваров. Умеют же делать и в России, если не ленятся и не воруют!..

…Эх, еще бы этих дерьмократов к ногтю!

— Прими, Семен Петрович, — уважил он труды праведные капитана, протянув и тому запотевшую бутылку «Балтики». — Прими для души! Ведь есть у тебя душа все же, хоть и такая, я тебе скажу…

Громов не стал отнекиваться — как и обращать внимание на генеральские слова. Знал, паршивец, что в такие минуты из шефа можно веревки вить!

…Да только какие веревки? Прав Петр Игнатьевич, гиблое здесь место. Ни продвижения, ни наград. В отпуска попроситься что ли?

После пива пришел черед водочки — опять-таки не поганой «Smirnoff», а нашенской, российской, московского завода «Кристалл». Да под огурчик, да под черную икорочку…

Эх! Ехал, значит, мать его, на ярмарку…

…Все испортил говенный мобильник.

— Пьетро? — услыхал генерал знакомый голос.

— А ну, пошел на хер! — цыкнул разом протрезвевший вояка на расставившего уши Громова.

И, совсем очухавшись, шепнул в трубку:

— Я!

— Не забыл о нашем уговоре? — по-английски поинтересовался голос?

Генерал промычал что-то нечленораздельное, но вполне понятное.

— Тогда жди гостей. На днях. Возможно, сам буду.

— Zametano! — выдохнул Петр Игнатьевич.

Телефон замолчал, и Гвоздев вытер вспотевший лоб. Вот до чего довели дерьмократы, мать их туды! Чтобы боевой русский генерал жидомасонам продался.

…Даже если платят не в пример родному министерству!

— С-с-сталина на них нет! С-с-суки!.. — гаркнул он и, опрокинув полный стакан водки, решительно отворил дверь в парную.

Шурша по присыпанной гравием дорожке, к Крофт Менор подкатил небольшой почтовый фургон темно-синего цвета. Подкатил, скрипнул тормозами. Из него выскочил чернокожий посыльный и вертлявой походкой (рэп! рэп! рэп!) вошел в дом. Вошел — тут же удивленно попятился обратно.

…Разгром! Полный, ужасающий! Осколки стекла на полу и на лестнице, обломки мебели, обрывки ковров…

Посыльный сглотнул и сложил пальцы знаком оберега. Не то, чтобы он верил в вуду, но все-таки…

Посреди этого бедлама топтались двое мужчин — постарше, другой и помладше, без особой сноровки пытавшиеся разгрести завалы.

— Какого дьявола! — не выдержал посыльный. — Да что здесь случилось, парни?

Те, что разгребали мусор, разогнулись… переглянулись…

— Доброе утро, молодой человек — невозмутимым голосом отозвался мужчина в темном смокинге.

— Добрый! — согласился тот, решив ничему не удивляться. — Леди Лара Крофт здесь проживает?

— Проживает, — не стал спорить кучерявый парень и кивнул куда-то себе за спину.

Посыльный поглядел, куда было указано — и вновь обомлел. По лестнице, ведущей со второго этажа, спускалась красотка с каштановой косой за плечами, одетая в джинсы и облегающий топик.

— У вас что-то есть для меня? — равнодушно поинтересовалась она, подходя к темнокожему юноше.

— Да-да, — закивал тот. — Распишитесь… Вот тут…

Пока мисс Крофт ставила свою подпись, посыльный продолжал, ничего не понимая, оглядываться по сторонам.

— Проснулась сегодня утром, — все так же равнодушно дернула плечами леди Крофт, — и, знаете, просто возненавидела все на свете…

— П-понятно, — хихикнул паренек. — Оно бывает, мэм! Бывает…

Он быстро сунул в руки девушке большой плотный конверт и, подхватив на лету чаевые, поспешил ретировался из этого странного дома.

Лара, все так же равнодушно, проводила его взглядом.

…Невзирая на уговоры законопослушного Хиллари, она не стала обращаться в полицию. Девушка знала, кто стоит за ночным налетом на Суррей. Да что толку? Как объясниться с полицией? Как доказать, что всему виной блистательный мистер Манфред Пауэлл. Да и не это сейчас важно. Зачем этому змееглазому понадобились «Часы»? Ради очередного пополнения коллекции редко посылают «зеленых беретов». Тогда почему?

Вмешательство доблестной суррейской полиции лишь усложнило бы работу. Лара Крофт привыкла работать в одиночку!..

Девушка повертела конверт в руках, внимательно рассмотрела. Странно!

— «Стриблинг, Клайв и Винтерсет», — прочитал из-за ее спины Брайс надпись на конверте. — Похоже на название адвокатской конторы.

— Так оно и есть, — подтвердила Лара. — Наша семейная адвокатская контора.

Брайс пожал плечами и поспешил отойти. Адвокатов он, как и всякий американец, терпеть не мог. В лучшем случае, обдерут, как липку, а худшем…

Рой обожал старый бородатый анекдот: «Что такое сорок тысяч адвокатов на морском дне? Это очень хорошее начало!»

— …Вы очень любопытны, сэр, — укорил Брайса вездесущий Хиллари.

— Я не любопытный, — развел руками тот. — Просто поинтересовался… Неужели тебе все равно?

Между тем Лара распечатала конверт. Пробежав глазами первые строчки, она внезапно замерла, побледнела… бессильно опустилась на ступеньки.

— Мэм? — Хиллари мигом очутился рядом. — Что случилось с леди? Что там?

— От отца, — с трудом выговорила девушка. — От моего отца… Написано давно, до того, как он… исчез. Тут какие-то инструкции.

— Удивительно, — покачал головой дворецкий. — Однако, смею заметить, мэм, весьма вовремя.

— Дьявол его раздери! — только и мог выговорить Брайс.

Между тем Мисс Крофт немного подождала, а затем принялась открывать небольшой пакет, запечатанный темным сургучом. Хиллари громко кашлянул и подтолкнул Брайса к куче мусора. Даже американцам надо иметь совесть! Неужели непонятно? Хозяйке следует побыть одной…

В отцовском послании было всего четыре строчки. Слезы мешали видеть, мешали понять…

Поначалу девушка ничего не поняла. Блейк, конечно, же, Вильям Блейк, любимый поэт отца. Она тоже любила Блейка — в детстве, когда они с папой вместе читали его стихи…

После того, как лорд Хеншингли Ричард исчез, она ни разу не открывала Блейка… Но что хотел сказать отец, послав ей первую строфу из «Прорицаний невинности»?

Может быть, это ключ. Еще один Ключ? И разгадка хранится в тексте поэмы? К своему стыду, Лара не помнила, о чем там говорится дальше. Впрочем, это и не требовалось.

Девушка аккуратно сложила письмо и решительно отправилась в библиотеку.

Библиотека считалась гордостью Крофт Менор. Собранию книг семьи Крофт полтора века назад положил начало самый знаменитый предок Лары — сэр Ричард Крофт, первым удостоенный лордства за подвиги, совершенные во время подавления сипайского мятежа в Британской Индии. Он-то и перестроил долго перед этим пустовавший и почти брошенный Крофт Менор в солидном викторианском стиле, сделав имение наследственным семейным гнездом.

Наследники сэра Ричарда оказались его достойными продолжателями. Почти все они оставили заметный след в общественной и научной жизни Империи. Пополнялась и библиотека. Из самых отдаленных уголков привозились в Суррей, книги, редкие документы, свитки рукописей. Собрание разрасталось и благодаря частым визитам на аукционы — конечно же, в те годы, когда позволяли финансы.

Семья Крофт знала нелегкие времена. Но ни один листок из библиотеки не был продан.

Том Блейка был приобретен отцом Лары на аукционе «Кристи» — не без помощи мистера Уилсона. Изданный в прошлом веке братьями Уильямом и Майклом Россетти, он был считался раритетом. Одни иллюстрации Бердслея дорогого стоят!

Лара быстро перелистала книгу, нашла нужные страницы. Нет, ничего — ни пометок, надписей. Текст, странный, пронизанный мистикой и пессимизмом тоже ни о чем не говорил.

Девушка начала перелистывать тяжелый том. «Песни невинности» — именно это они читали с отцом. «Тигр, о тигр, светло горящий в глубине полночной чащи!» Лара невольно улыбнулась — и это она помнила.

А это что?

Странные непонятные рисунки, странные непонятные имена. Ринтра, Лос, Юрайзен… Так-так… «Бракосочетание Неба и Ада»… Неба и Ада?!

…Страшное стихотворение, приснившееся ей пару дней назад, отсутствовало. И слава Богу! Но что хотел сказать отец? Ведь эти строчки — не просто так!..

Да не просто! На последней странице обложки…

Девушка вздрогнула. На последней странице обложки было вытеснено что-то очень знакомое.

Треугольник! Треугольник со вписанным в него Всевидящим Оком! Есть!

Резать книгу не хотелось, но выбора не было. Не долго думая, Лара вытащила из кармана перочинный нож и аккуратно подрезала картон с изображением Ока.

Есть! Есть!

Несколько листов тонкой папиросной бумаги, исписанной знакомым отцовским почерком. Папа!.. Лара закусила губы, собираясь с силами. Папа хочет что-то рассказать своей маленькой дочке. Дочка должно слышать очень-очень внимательно…

Лара вытерла со лба холодный пот. Пока еще она почти ничего не понимала. Арьи, Треугольник… Нечестные руки? Чьи?

— …Итак, — резюмировал Брайс, после того, как Лара показали им с Хиллари письмо, — Второй уровень! Ты должна попасть в Камбоджу в течении пятнадцати часов. Как ты собираешься это отапгрейдить?

— Ну, кое-кто должен будет оказать мне кое-какие услуги, — неопределенно протянула девушка, что-то уже явно придумав.

— Что леди имеет в виду? — нахмурился осторожный Хилари. — Рискну напомнить, мэм, что услуги… э-э-э

— Это секрет! — дернула губами мисс Крофт. — И не спрашивайте меня, а то придется вас пристрелить, мой верный Хиллари!

Ствол «глока», который девушка держала в руках, дрогнул. Леди, конечно, шутила. То есть, скорее всего, шутила…

Брайс и дворецкий переглянулись и красноречиво вздохнули. Ну, разве от хозяйки можно добиться чего-нибудь вразумительного? Сказано же, расхитительница гробниц!