"СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ" - читать интересную книгу автора (Азимов Айзек)Часть VI. АЛЬФА16. Центр планетНекоторое время Тревиц недовольно смотрел на Пелората. — Вы что, — сказал он, наконец, — видели там что-то, чего не видел я, и не сказали мне? — Нет, — спокойно возразил Пелорат. — Вы это видели, и я пытался вам объяснить, только вы были не в настроении слушать. — Тогда попытайтесь еще раз. — Не дразните его, Тревиц, — сказала Блисс. — А вы не нянчите его. Я не дразню, я спрашиваю. — Пожалуйста, — сказал Пелорат, — перестаньте спорить и послушайте меня… Вы помните, Голан, как мы обсуждали ранние теоретические попытки найти прародину? Проект Яриффа? Ну, попытку составить схему по времени основания различных планет, в предположении, что заселение шло одинаково во всех направлениях от центра? Тревиц нетерпеливо кивнул. — Я так понял, что из этого ничего не вышло, потому что даты освоения планет оказались недостоверными. — Верно, старина. Но Ярифф работал с планетами второй волны колонизации. К тому времени гиперпространственные полеты очень усовершенствовались, и колонизация, должно быть, усложнилась. Прыжки на огромные расстояния стали простыми, и радиальная симметрия заселения новых планет нарушилась. Но подумайте, Голан, о планетах космитов. Они принадлежат к первой волне колонизации. В те времена гиперпространственные полеты еще не были так развиты и дальние Прыжки еще не получались. Тогда заселили только пятьдесят планет, примерно в одно время и, вероятно, упорядоченно. Они должны находиться приблизительно в сферической симметрии около планеты-прародины. У нас есть координаты этих пятидесяти планет. Вы их сфотографировали со статуи. Кто бы или что бы ни уничтожало информацию о Земле, оно пропустило эти координаты или не удосужилось подумать, что они сообщат нам нужную информацию. Вам только осталось, Голан, исправить координаты, чтобы учесть движение звезд за последние двадцать тысяч лет, а потом найти центр сферы. Тогда вы окажетесь довольно близко от солнца Земли или от места, где оно было двадцать тысяч лет назад. Во время этой лекции рот Тревица открылся и закрылся только после того, как Пелорат закончил. — Как же я об этом не подумал? — воскликнул Тревиц. — Я пытался вам сказать еще на Мельпомении. — Конечно, конечно. Простите мне, Янов, что я не хотел слушать. Мне даже в голову не пришло, что… — Тревиц смущенно замолчал. — Что я мог сказать что-то важное, — договорил Пелорат, негромко откашлявшись. — Я уверен, что в других случаях вы правильно делаете, что не слушаете меня. — Нет. Это не так, Янов. Я чувствую себя дураком и совершенно заслуженно. Простите меня, Янов… А теперь мне надо к компьютеру. Они прошли с Пелоратом в каюту пилота, и Пелорат, как всегда с восхищением, смотрел, как Тревиц положил руки на контакты и сделался человеко-компьютерным организмом. — Мне придется сделать некоторые допущения, Янов, — сказал Тревиц с отрешенным видом, так как был поглощен мысленной беседой с компьютером. — Мне придется предположить, что первое число — это расстояние в парсеках, а два другие числа — углы в радианах. Первый, так сказать, вверх-вниз, а второй вправо-влево. Я должен предположить, что использование плюсов и минусов — стандартное галактическое и что отметка ноль-ноль-ноль есть точка, в которой находится солнце Мельпомении. — Звучит вполне разумно, — сказал Пелорат. — Да? Существует шесть возможных способов расстановки чисел, четыре возможных способа расстановки знаков, расстояния могут быть не в парсеках, а в световых годах, углы не в радианах, а в градусах. Это уже девяносто шесть вариантов. Добавьте к этому, что если расстояния в световых годах, то я не знаю точной продолжительности года, который здесь использовался. Учтите также, что я не знаю, как на самом деле было принято измерять углы — в одном случае, надо полагать, от экватора Мельпомении, но где у них нулевой меридиан? Пелорат нахмурился. — Теперь вы убедили меня, что все безнадежно. — Нет, не безнадежно. Ведь в нашем списке Аврора и Солярия, а их местоположение в пространстве я знаю. Я найду при помощи этих координат Аврору и Солярию. Если не попаду в нужное место, я буду менять координаты, пока не попаду в него. Так я выясню, которые из допущений были неверными. Когда я их исправлю, можно будет искать центр сферы. — Если изменений будет много, будет трудно решить, что делать. — Что? — Тревиц все больше углублялся в расчеты. После того как Пелорат повторил, он сказал: — Ну, скорее всего координаты все-таки следуют галактическому стандарту, а настроиться на неизвестный нулевой меридиан несложно. Системы нахождения координат в пространстве разработаны давно. Большинство астронавтов считает, что системы разработаны еще до межзвездных путешествий. В некоторых отношениях люди очень консервативны, они практически никогда не меняют способы записи чисел после того, как к ним привыкнут. Мне кажется даже, что люди начинают принимать эти способы записи за законы природы… И это хорошо, потому что, если бы каждая планета использовала свою систему измерений, да еще меняла бы ее в каждом веке, я думаю, прекратилась бы всякая научная деятельность. Тревиц, очевидно, работал во время разговора, его речь то и дело прерывалась. Наконец он пробормотал: — Помолчим. Он сосредоточенно нахмурился и через несколько минут с глубоким вздохом откинулся на спинку кресла, тихо сказав: — Способы употребления координат сохранились. Нет никакого сомнения. Я попал на солнце Авроры. Видите? Пелорат посмотрел на яркую звезду в центре экрана и сказал: — Вы уверены? — Мое мнение ни при чем, уверен компьютер. Мы ведь побывали на Авроре, у нас есть характеристики ее солнца, а также его диаметр и масса, светимость, температура, анализ спектра, не говоря уж о рисунке расположения соседних звезд. Компьютер утверждает, что это солнце Авроры. — Значит, мы можем положиться на заключение компьютера. — Теперь я настрою обзорный экран, и компьютер примется за работу. У него есть наборы координат пятидесяти планет, и он будет по очереди их находить. Говоря все это, Тревиц настраивал экран. Компьютер работал в четырехмерном пространстве-времени, но при выводе информации для человека редко использовал больше двух измерений. Теперь экран как будто распахнулся на такую же глубину, каковы были его ширина и высота. Чтобы лучше видеть, Тревиц почти полностью приглушил освещение каюты. — Начинает, — пробормотал Тревиц. И почти тут же на экране появилась звезда, за ней еще одна и еще одна. С каждой новой звездой обзор на экране менялся, чтобы захватить ее в поле зрения. Пространство как будто отодвигалось от наблюдателя, и обзор становился шире. Это сочеталось со сдвигами вверх и вниз, вправо и влево. Наконец в трехмерном пространстве появились пятьдесят светящихся точек. — Я бы предпочел красоту правильной сферы, — заметил Тревиц, — а это похоже на остов снежного кома, причем слепленного в спешке из слишком твердого и рассыпчатого снега. — И центр нельзя найти? — Можно. Эти трудности преодолимы. Неравномерность неизбежна, поскольку звезды расположены неравномерно, в том числе звезды с пригодными для обитания планетами. Компьютер сделает поправку на движение звезд за последние двадцать тысяч лет — она не очень велика — а потом приблизит звезды "наилучшей сферой". Другими словами, найдет сферическую поверхность, от которой расстояние до этих точек минимально. Затем найдет центр сферы, и где-нибудь около этого центра должна оказаться Земля. По крайней мера, я надеюсь… Все это не займет много времени. Так и вышло. Даже Тревиц, привыкший к компьютерным чудесам, поразился, как быстро справился компьютер. Тревиц запрограммировал компьютер так, чтобы тот, определив координаты наилучшего центра, издал негромкий вибрирующий звук. Необходимости в этом не было, просто Тревицу хотелось торжественно отметить окончание поиска. Через считанные минуты раздался звук, подобный негромкому благозвучному гонгу. Звук нарастал, пока не начала ощущаться вибрация, а потом постепенно затих. Почти тотчас же в дверях появилась Блисс. Глаза у нее были круглые. — Что это? — воскликнула она. — Сигнал тревоги? — Вовсе нет, — сказал Тревиц. — Дорогая, мы, возможно, нашли Землю, — торопливо добавил Пелорат. — Этим звуком компьютер возвестил об окончании работы. Блисс вошла в каюту. — Могли бы предупредить меня, — сказала она. — Извините, Блисс, — сказал Тревиц, — я не ожидал, что он окажется таким громким. Вслед за Блисс в каюту вошла Фоллом и спросила: — Что это был за звук, Блисс? — Ей, я вижу, тоже интересно? — заметил Тревиц. Он устало откинулся на спинку кресла. Теперь нужен был следующий шаг: проверить находку на реальной Галактике. Навестись на центр планет космитов и убедиться, что там действительно есть звезда класса G. Снова Тревицу не хотелось предпринимать очередной шаг. Он боялся разочарования. — Да, — ответила Блисс. — Почему бы нет? Она такой же человек, как мы. — Ее родитель думал иначе, — рассеянно сказал Тревиц. Этот ребенок меня беспокоит. Она дурное предзнаменование. — В чем же это проявилось? — требовательно спросила Блисс. Тревиц развел руками. — Просто предчувствие, — ответил он. Блисс бросила на Тревица негодующий взгляд, затем обратилась к Фоллом. — Мы пытаемся найти Землю, Фоллом. — Что такое Земля? — Тоже планета, только особенная. С этой планеты пришли наши предки. Тебе встречалось в книгах слово "предки", Фоллом? — Это значит?… — последнее слово было не на галактическом. — Это древнее слово, — сказал Пелорат, — оно означает "предки", Блисс. К нему ближе наше слово "прародители". — Очень хорошо, — сказала Блисс с неожиданной светлой улыбкой. — Земля — это планета, откуда пришли наши прародители, Фоллом. Твои, мои, Пела и Тревица. — Твои, Блисс… и мои тоже, — голос Фоллом звучал озадаченно. — И твои, и мои? — Прародители у всех людей были одни и те же, — сказала Блисс. — На мой взгляд, — сказал Тревиц, — этот ребенок очень хорошо знает, что он от нас отличается. Блисс тихо сказала Тревицу: — Не говорите так при ней. Нужно дать ей понять, что она ничем не отличается. По крайней мере, ни в чем существенном. — Я бы сказал, что быть гермафродитом существенно. — Я говорю о разуме. — Трансдукторные доли мозга тоже существенны. — Ну, Тревиц, не вредничайте. Независимо от мелочей она разумное существо и человек. — Блисс повернулась к Фоллом и сказала громче: — Подумай об этом спокойно, Фоллом, и ты увидишь, что это значит для тебя. И твои, и мои прародители были одни и те же. И у всех людей на всех планетах — многих, многих планетах — были одни и те же прародители. И эти прародители первоначально жили на планете под названием Земля. Это ведь означает, что мы родственники, верно?… Иди в нашу каюту и подумай об этом. Бросив задумчивый взгляд на Тревица, Фоллом повернулась и выбежала, а Блисс слегка подтолкнула ее ласковым шлепком. — Пожалуйста, Тревиц, — сказала Блисс, повернувшись к нему, — обещайте мне, что вы воздержитесь в присутствии Фоллом от замечаний, которые наводили бы ее на мысль, что она от нас отличается. — Обещаю, — ответил Тревиц. — Я не хочу мешать вам обучать и воспитывать ее, но вы-то знаете, что на самом деле она отличается от нас. — В некоторых отношениях. Как отличаюсь от вас я. Или Пел. — Не притворяйтесь наивной, Блисс. Фоллом отличается намного больше. — Немного больше. Сходство важнее. Когда-нибудь она и ее народ станут частью Галаксии. Я уверена, очень полезной частью. — Ладно. Не будем спорить. — С явной неохотой Тревиц повернулся к компьютеру. — И боюсь, я все-таки должен проверить местонахождение Земли в реальном космосе. — Боитесь? — Н-ну, — Тревиц пожал плечами и сказал, как он надеялся, беззаботно: — Вдруг, около этого места не окажется подходящих звезд? — Нет, так нет, — сказала Блисс. — Не знаю, обязательно ли проверять это немедленно. Еще несколько дней нельзя совершать Прыжок. — И вы хотите провести эти дни, мучаясь неизвестностью? Лучше выясните сейчас. Ожидание ничего не изменит. Тревиц сжал губы. — Вы правы, — сказал он. — Что ж, прекрасно, начинаем. Он повернулся к компьютеру и положил ладони на контуры рук на столе. Обзорный экран погас. — Я пойду, — сказала Блисс. — Если я останусь здесь, вы будете нервничать, — и, махнув рукой, она вышла. — Сначала, — пробормотал Тревиц, — проверим галактическую карту компьютера. Даже если солнце Земли находится в расчетном месте, на карте его не должно быть. Но потом мы… Голос Тревица прервался от удивления, когда обзорный экран вспыхнул, сплошь заполнившись звездами. Большинство звезд были тусклыми, но кое-где по экрану рассеялись ярко сверкающие звезды. Очень близко к центру сияла самая яркая звезда. — Мы нашли ее, — торжественно сказал Пелорат, — мы нашли ее, старина. Смотрите, какая она яркая. — Любая звезда, взятая за начало координат, покажется яркой, — сказал Тревиц, явно стараясь подавить преждевременное торжество, которое могло оказаться необоснованным. — В конце концов, этот обзор представлен с расстояния одного парсека от точки, выбранной за начало координат. Но все-таки звезда в центре не красный карлик, и не красный гигант, и не горячая бело-голубая. Подождите, компьютер проверяет свой банк данных, сейчас будет справка. Установилась тишина. Через минуту Тревиц сказал: — Спектральный класс G2, — затем, после паузы, — диаметр 1,4 миллиона километров… масса 1,02 массы солнца Терминуса… температура поверхности 6000 градусов по абсолютной шкале… вращение медленное, немного меньше тридцати суток… никакой необычной активности или отклонений. — Разве, — спросил Пелорат, — это не типично для звезды, имеющей в своей системе пригодные для обитания планеты? — Типично, — сказал Тревиц, кивая, — и мы должны ожидать чего-то вроде этого от солнца Земли. И если там возникла жизнь, параметры солнца Земли должны были установить первоначальный стандарт. — Значит, есть шанс, что около этой звезды обращается пригодная для обитания планета. — Можно не гадать, — сказал Тревиц. Все это время в его голосе слышалась некоторая озадаченность. — В каталоге галактической карты указана планета с человеческим населением, но с вопросительным знаком. Энтузиазм Пелората усилился. — Этого и следовало ожидать, Голан. Население на планете есть, но, поскольку они скрываются, сведений нет, и разработчики карты поставили вопрос. — Меня беспокоит не это. Мы ведь ожидали другого. Учитывая, с какой тщательностью уничтожались сведения о Земле, разработчики карты не должны были знать, что на планете есть население. Они вообще не должны знать о солнце Земли. На карте нет планет космитов и их звезд. Почему на ней должно оказаться солнце Земли? — Но оно есть! Зачем оспаривать это? Какие еще сведения приводятся о звезде? — Название. — О! Какое? — Альфа. Пелорат помолчал, затем торжественно произнес: — Это она, старина. Учитывая смысл названия, это последнее доказательство. — А какой у него смысл? — спросил Тревиц. — Для меня это просто название, причем странное, не похоже, что на галактическом. — Это не галактический. Это один из доисторических языков Земли, тот самый, из которого происходит название планеты Блисс, Гея. — И что же означает Альфа? — Альфа — первая буква алфавита этого языка. Это один из немногих надежных фактов, известных об этом языке. Наверно, в древности "альфа" означало первое солнце. И разве первое солнце — это не то, около которого обращается первая населенная людьми планета — Земля? — Вы уверены? — Абсолютно! — А нет ли в древних легендах — вы ведь мифолог чего-нибудь необычного у солнца Земли? Какого-нибудь особого признака? — Нет. Да и с чего бы? Оно по определению должно быть стандартным. И компьютер нам дал стандартные характеристики. Или нет? — Я полагаю, солнце Земли — одиночная звезда? — Ну, конечно! — сказал Пелорат. — Насколько я знаю, все обитаемые планеты вращаются вокруг одиночных звезд. — Я тоже так считал, — сказал Тревиц. — Но звезда в центре нашего экрана не одиночная. Она двойная. Более яркая из двух действительно имеет стандартные характеристики, о ней и привел данные компьютер. Однако около нее с периодом примерно восемь лет вращается другая звезда с массой четыре пятых более яркой звезды. Невооруженным глазом мы видим их как одну звезду, но если увеличить изображение, мы, я уверен, увидели бы обе. — Вы уверены, Голан? — в растерянности спросил Пелорат. — Так говорит компьютер. И если перед нами двойная звезда, то это не солнце Земли. Тревиц отключился от компьютера, и пилотская кабина осветилась ярче. Очевидно, это послужило сигналом для возвращения Блисс с цеплявшейся за нее Фоллом. — Ну, и каковы результаты? — спросила Блисс. — Разочаровывающие, — без выражения сказал Тревиц. — На том месте, где я ожидал найти солнце Земли, оказалась двойная звезда. Солнце Земли — одиночная звезда, так что это не оно. — Что же дальше, Голан? — спросил Пелорат. Тревиц пожал плечами. — Я и не ожидал увидеть в центре солнце Земли, — сказал он. — Космиты при колонизации не старались создать точную сферу. Аврора, самая первая из заселенных людьми, могла сама отправлять колонистов, что могло исказить сферу. Ну и потом, солнце Земли могло двигаться в Галактике не с такой скоростью, как солнца планет космитов. — Вы что, хотите сказать, — спросил Пелорат, — что Земля может оказаться где угодно? — Не "где угодно". Все эти факторы влияют не так уж сильно. Солнце Земли должно находиться где-то в окрестностях этих координат. А звезда в центре должна быть ближайшей соседкой солнца Земли. Странно, что нашлась соседка, так похожая на солнце Земли, если не считать, что она двойная. Но тем не менее это так. — В таком случае, — сказал Пелорат, — мы бы увидели рядом с Альфой солнце Земли? — Не увидели бы. Потому что на карте компьютера, я уверен, солнца Земли нет. Именно это и заставило меня удивиться, когда мы увидели Альфу в центре экрана. — Ну что ж, — сказала Блисс, — почему бы не поискать солнце Земли в реальном космосе? Если вблизи Альфы найдется похожая на нее одиночная звезда, то это и будет солнце Земли? Тревиц вздохнул. — Если бы это оказалось так, — сказал он, — я готов поставить половину своего состояния на то, что около такой звезды на орбите окажется планета Земля… Я опять не решаюсь. — Боитесь потерпеть неудачу? Тревиц кивнул. — Но, — сказал он, — дайте мне пару секунд, чтобы перевести дыхание, и я это сделаю. И пока трое взрослых смотрели друг на друга, Фоллом подошла к столу и с любопытством уставилась на контуры рук на нем. Она осторожно протянула руку к контуру, но Тревиц быстро взмахнул рукой и задержал это движение, резко сказав: — Нельзя трогать, Фоллом! Юная солярийка испугалась и отступила в объятия Блисс. — Мы не должны уходить от действий, Голан, — сказал Пелорат. — Вдруг вы ничего не найдете? — Тогда, — сказал Тревиц, — придется вернуться к старому плану: посетить поочередно сорок семь планет космитов. — А если и это ничего не даст? Тревиц с досадой покачал головой, как бы не позволяя этой мысли слишком глубоко укорениться. Опустив голову, он сказал: — Тогда и буду думать. — А если планеты прародителей вообще нет? При звуках этого тонкого голоса Тревиц поднял голову. — Кто это сказал? — спросил он. Он мог бы и не спрашивать. Момент удивления прошел, и он очень хорошо знал, кто задал этот вопрос. — Я, — сказала Фоллом. Нахмурившись, Тревиц посмотрел на нее. — Ты поняла, о чем мы говорим? — Вы ищете планету прародителей, — сказала Фоллом, — но вы ее еще не нашли. Может быть, эта планета никогда не была? — Этой планеты никогда не было, — негромко поправила Блисс. — Нет, Фоллом, — серьезно объяснил Тревиц, — эта планета тщательно прячется. Если так старательно что-то скрывают, значит, есть что скрывать? Ты меня понимаешь? — Да, — ответила Фоллом. — Вы мне не разрешаете дотрагиваться до рук на столе. Раз вы не разрешаете, значит, это было бы интересно. — Но не для тебя, Фоллом… Блисс, вы растите чудовище, которое нас всех уничтожит. Не пускайте ее сюда, если я не сижу за столом. Но и тогда сначала хорошенько подумайте. Похоже, эта маленькая интермедия стряхнула нерешительность с Тревица. — Очевидно, мне лучше заняться делом, — сказал он. — Если я буду просто сидеть в нерешительности, эта маленькая террористка захватит корабль. Освещение стало слабее, а Блисс тихо сказала: — Тревиц, вы обещали. Не называйте ее чудовищем и террористкой в ее присутствии. — Тогда следите за ней лучше и научите ее хорошим манерам. Скажите ей, что детей должно быть совсем не слышно и почти не видно. Блисс нахмурилась. — Вы просто ужасно относитесь к детям, Тревиц, — сказала она. — Может быть. Сейчас не время это обсуждать. Затем с облегчением и удовлетворением он сказал: — Вот снова Альфа, в реальном космосе… А слева от нее и чуть выше почти такая же яркая звезда, и в галактической карте компьютера ее нет. Уж это точно солнце Земли. Я готов поставить на это почти все свое состояние. — Ладно уж, — сказала Блисс, — мы не возьмем и части вашего состояния. Так что можно сразу решить вопрос. Давайте навестим эту звезду, как только сможем совершить Прыжок. — Нет. — Тревиц покачал головой. — На этот раз дело не в нерешительности или страхе. Дело в осторожности. Трижды мы посещали неизвестные планеты и трижды натыкались на опасные неожиданности. Более того, трижды мы были вынуждены поспешно бежать с этих планет. На этот раз решается все, и я не хочу играть вслепую. По крайней мере, насколько могу. Мы слышали пока только туманные рассказы о радиоактивности. По странной случайности в парсеке от Земли находится планета с человеческим населением… — Мы уверены, что у Альфы есть планета, населенная людьми? — спросил Пелорат. — Вы сказали, что в компьютерных данных стоит вопросительный знак. — Все равно, — сказал Тревиц, — надо попробовать. Почему бы не посмотреть? Если там найдутся люди, узнаем, что им известно о Земле. Для них Земля не далекая планета из легенды. Это соседний мир, яркий, заметный на их небе. — Неплохая идея, — задумчиво сказала Блисс. — Я подумала, что, если планета Альфы населена и если ее обитатели не такие уж законченные изоляты, они могут отнестись к нам дружески, и нам удастся для разнообразия пополнить запасы продуктов. — И, может быть, мы встретим приятных людей, — сказал Тревиц. — Не забывайте об этом. Вы не возражаете, Янов? — Вам решать, — сказал Пелорат, — куда бы вы ни полетели, старина, я с вами. — Мы найдем Джемби? — неожиданно спросила Фоллом. — Мы поищем его, Фоллом, — торопливо, прежде чем успел бы ответить Тревиц, сказала Блисс. — Значит, решено. На Альфу, — резюмировал Тревиц. — Две больших звезды, — сказала Фоллом, показывая на обзорный экран. — Верно, — сказал Тревиц, — две… Блисс, следите за ней. Я не хочу, чтобы она чем-нибудь здесь играла. — Ее увлекает техника, — сказала Блисс. — Да, я знаю, — сказал Тревиц. — Но меня не увлекает ее увлечение… Хотя, сказать по правде, меня, как и ее, увлекает зрелище на обзорном экране: две звезды рядом, и обе такие яркие. Две звезды уже казались дисками, экран автоматически усилил плотность фильтра, чтобы приглушить яркость и не повредить сетчатку глаз. В результате большая часть звезд стала незаметной, а эти две гордо царили. — Дело в том, — сказал Тревиц, — что я никогда не бывал так близко от двойной системы. — Никогда? — удивленно сказал Пелорат. — Неужели не были? Тревиц рассмеялся. — Я облетел много мест, Янов, но не такой уж я галактический бродяга, как вам кажется. — Я вообще не бывал в космосе до того, как встретил вас, сказал Пелорат, — но мне всегда казалось, Голан, что любой человек, которому удалось выбраться в космос… — Побывает везде, — закончил Тревиц. — Я знаю. Это естественно для планетоседов. Дело в том, что охватить истинный размер Галактики они не в состоянии, что бы ни говорили им разум и воображение. Можно путешествовать всю жизнь и оставить неизведанной большую часть Галактики. Кроме того, никто не летает к двойным. — Почему? — спросила Блисс, сдвинув брови. — Мы на Гее астрономию знаем хуже, чем постоянно странствующие изоляты, но у меня такое впечатление, что двойные не такая уж редкость. — Да, — сказал Тревиц, — их даже больше, чем одиночных звезд. Однако при образовании двойных нормальный процесс генерации планет нарушается. У двойных меньше планетного вещества, чем у одиночных звезд. Планеты, которые все-таки образуются около них, часто движутся по нестабильным орбитам и очень редко подходят для заселения. Древние исследователи, наверно, изучили множество двойных, а после этого стали искать для заселения только одиночные. Конечно, когда Галактика плотно заселилась, путешествия стали нужны для торговли и связи, а люди путешествуют только между заселенными планетами, обращающимися вокруг одиночных звезд. Во время войн иногда на маленьких планетах около двойных звезд устраивались военные базы, если эти планеты располагались в стратегически удобном месте: но когда гиперпространственные полеты усовершенствовались, такие базы стали ненужными. — Поразительно, сколько я еще не знаю, — скромно сказал Пелорат. Тревиц только улыбнулся. — Не удивляйтесь, Янов, — сказал он. — Во время службы во Флоте я прослушал уйму лекций по устаревшим военным тактикам, которых никто не собирался применять. Эти лекции нам читали просто по инерции. Я всего лишь пересказал кусочек такой лекции… Вспомните, сколько вы знаете о мифологии, фольклоре, древних языках, чего не знаю я, а знаете только вы… и очень немногие люди. — Да, — сказала Блисс, — но перед нами двойная система, и у одной из звезд имеется обитаемая планета. — Как мы надеемся, — возразил Тревиц. — Нет правил без исключений. И официальный вопросительный знак намекает на какую-то загадку… Нет, Фоллом, эти ручки не игрушки… Блисс, или держите ее в наручниках, или уведите. — Она ничего не сломает, — сказала Блисс, но все-таки притянула юную солярийку к себе. — Почему вы медлите? — Во-первых, — ответил Тревиц, — мне хочется полюбоваться зрелищем двойной звезды с такого близкого расстояния. А во-вторых, я просто осторожничаю. Все, что случилось после отлета с Геи, учило меня только осторожности. — Какая из этих звезд Альфа, Голан? — спросил Пелорат. — Мы не заблудимся, Янов. Компьютер знает, какая из них Альфа, да и мы тоже. Это более горячая и более желтая. Вы заметили, что свет той звезды, что справа, имеет оранжевый оттенок, как у солнца Авроры? — Да, теперь вижу. — Очень хорошо. Это меньшая… Как называется вторая буква в том алфавите, о котором мы говорили? Пелорат немного подумал и сказал: — Бета. — Тогда назовем оранжевую звезду Бетой, а желто-белую Альфой. И мы направляемся к Альфе. |
||
|