"Саоми" - читать интересную книгу автора (Кай Ольга)

Глава 3

— Далась тебе та кошка! — пробормотала Инга. Тихо, но с таким расчетом, чтобы Ярат услышал. Они шли по изрезанной колеями поселковой дороге, но люди не показывались на подворьях, а потому подслушать разговор было некому.

Он не ответил, тогда девушка сказала чуть громче:

— Далась тебе та кошка! Могли ведь поймать. И тебя, и меня заодно. Ты, получается, ночью не спал, выбрался потихоньку за калитку и в город вернулся? Быстрый… Только глупо все это!

Ярат слышал, но все еще молчал. Подобное поведение выводило Ингу из себя.

— Ну вот зачем, скажи, зачем ты это сделал, а? Из-за какой-то кошки… Ну ладно, я слышала, вам эти кошки дороги… э… Значит, ты из саоми? Странно, Учитель говорил, их всех истребили до последнего младенца. Не доверял мне, значит… Ну ладно. Это уже в прошлом. Но кошку выпускать — это лишнее, особенно после той дурацкой выходки, когда ты у всех на виду полез ее гладить!

Она покачала головой — выплеснуть негодование в монологе было нелишне, но хотелось дождаться реакции собеседника, хоть какой-то реакции…

— Кошка не может жить в неволе, — наконец отозвался Ярат. — Она либо умрет, либо перестанет быть кошкой.

— Она все равно… погибнет. Леса поблизости нет.

— Она очень быстро двигается, и за ночь могла уйти далеко. К тому же кошка умеет прятаться.

Инга передернула плечами, но не стала продолжать спор.

По серым камням весело звенела хрустально-прозрачная вода, холодная, вкусная. Здесь, у обрыва, лес выпускал ее на свободу, и вода летела вниз, падая с огромной высоты, разлетаясь мелкими брызгами и собираясь в неглубокую чашу. У воды наклонила голову молодая черная кошка, достаточно крупная для своего возраста. Мальчик, наблюдавший, как лакает воду розовый язычок, выглядел по сравнению с ней котенком, хрупким и бледным. Но рядом с кошкой он был в безопасности — эти огромные когти и клыки никогда не станут угрозой для любого человека из горного народа, который люди низин называют саоми. А всем известно — кошки слишком аккуратны, чтобы поранить ребенка даже нечаянно, играючи.

Черная кошка напилась, позволила ребенку погладить ее пушистую щеку маленькой ладошкой и медленно, красиво, словно танцовщица перед привередливой публикой, пошла вдоль воды. Но вдруг остановилась, прислушалась. Шерсть на спине приподнялась, и мальчишка расслышал негромкое, настороженное рычание.

Приближались чужие. Теперь и мальчик слышал их и чувствовал, как плывет по лесу волна холодящего сердце страха, вызванного тем огромным, невиданным злом, которое быстро двигалось, находя пути меж ущелий и обрывов, поднимаясь из низины все выше и выше…

Ярат проснулся сразу и окончательно. Просто открыл глаза и смотрел в низкий потолок. Тревожно… Почти в каждом селении серо-фиолетовых можно встретить. Расползлись по стране, и все приходят новые и новые, и все больше их. Как тут не попасться на глаза?

Ему казалось, что на них с Ингой не обратили внимания, но чутье подсказывало — опасность близка, вот она, совсем рядышком, крадется на мягких лапах. Он поднялся и, едва слышно прошелестев по соломенной подстилке, разбудил Ингу. Девушка тоже проснулась на удивление быстро, но, увидев в предутреннем мраке его лицо, молча выхватила нож, соблазнительно сверкнувший в темноте безукоризненно-острым лезвием.

— Тихо, — прошептал он, надеясь, что Инга расслышит. — Уходить надо.

Девушка поднялась, не выпуская ножа из руки. В сарае, куда их пустили на ночь, было полно садовой утвари, и двигаться нужно было осторожно, чтобы не задеть чего, иначе грохот падающих лопат, граблей и сапок не всполошил бы только мертвого.

Следом за Яратом она приблизилась к маленькому окошку в боковой стенке, но выглянуть не решилась.

Ему хватило одного взгляда.

— Окружили.

Инга перевела дыхание.

— Далась тебе та кошка! — прошипела она.

Кошка была не причем — они оба это знали. Просто хозяин господы либо узнал Ярата, либо попросту пошел посоветоваться со стражниками относительно подозрительных путников. Так, на всякий случай… А может, выследили? Но как?

Инга напряженно ждала того момента, когда начнут ломиться в дверь, но те, снаружи, посовещавшись, решили не повторять безрассудства своих товарищей и не лезть в тесное помещение сарая к запертому беглецу с разными глазами, которого опознали по описанию.

— Эй, выходи! — донеслось снаружи. — Выходи давай, все равно бежать некуда!

Ярат отшатнулся от окна и прижался к стене. Словно дохнуло плесенью сырых подвалов, самых страшных, самых нижних этажей императорской тюрьмы…

— Что там? — спросила Инга, полагая, что так его напугало нечто увиденное снаружи. Он медленно качнул головой, перевел дыхание и, отойдя от окна, превратился в едва заметный силуэт, который осторожно двигался среди садовой утвари, но что он делал — Инга видеть не могла. Тут в окне заплясал рыжий свет пламени, и девушка сама осторожно подошла посмотреть.

— Давай, выходи! Или предпочитаешь сгореть заживо?

Стражники держали наготове зажженные факела. Несомненно, хватит и одного. Соломенная крыша быстро загорится, вовнутрь попадают горящие пучки, от которых мгновенно займется подстилка… Инга быстро подошла к дверце и толкнула ее наружу.

Арбалетный болт врезался в дверь совсем недалеко от ее лица. Девушка среагировала мгновенно, снова закрываясь и прячась внутри обреченного на сожжение сарайчика. Еще удар, и рядом с острием первого болта из пробитой насквозь доски теперь торчал и второй.

От испуга и негодования Инга не нашла слов, только беззвучно открывала и закрывала рот, словно большая рыба. Тем временем их перестали уговаривать выйти. Девушка услышала короткую команду, а потом на крыше зашипело-затрещало…

Дальнейшее происходило слишком быстро, чтобы Инга успела во всем разобраться. Ярат бросил ей какую-то ткань, местами влажную, и девушка, накинув ее на плечи и голову, наблюдала, как ее спутник, забравшись на стеллаж, делает прореху в занявшейся веселым пламенем крыше. Наверное, еще до поджога он подготовил эту лазейку, потому что просвет расширялся быстро.

"Сейчас мы выберемся через крышу" — подумала Инга, и тут же вспомнила арбалетчиков, что поджидали снаружи. Да еще окружение…

— Ярат, прекрати! Ты сошел с ума! Мы не убежим, слышишь? Они будут стрелять! Слышишь, Ярат? Я не хочу, не хочу!..

Но Ярат вдруг исчез — словно втянулся в образовавшуюся на крыше прореху. Инга полезла на стеллажи, скидывая хозяйские инструменты, зло размышляя при этом, что хозяин ведь не останется в убытке — и денежку стребует за причиненный ущерб, и инструменты все сохранит, ведь сгорят только древки, а металл всего-то почистить хватит.

Ярат стоял на крыше, оставаясь незаметен из-за густого дыма, поднимающегося вокруг, да пламени, что взметывалось высоко, жаром опаляя кожу, но пока не решаясь наброситься на дерзкого беглеца, оказавшегося в самом центре пожара. Ярат наклонился, Инга увидела протянутую руку и заколебалась — худой, весь какой-то тщедушный… да разве он поднимает ее, здоровую девку? Но все-таки ухватилась за эту руку и с удивлением и радостью почувствовала, как отрываются от опоры ее ноги, а спустя несколько мгновений оказалась рядом, на крыше.

— Я отвлеку. Подождешь, сколько надо, и беги!

"Подожду? Где, сумасшедший? Здесь, в огне? Да я же сгорю! Сгорю заживо!.."

Не выпуская ее руки, Ярат нырнул меж двух будто специально разошедшихся языков рыжего пламени. Видно, стражники не ожидали его появления, потому стрелять начали далеко не сразу. Ярат успел спрыгнуть вместе с девушкой и, оставив ее под прикрытием стоящей у стены деревянной бочки, бросился вперед.

Не в первый раз и, возможно, не в последний. Неожиданность сделала свое дело — они выстрелили, хоть и с запозданием, но все промахнулись. И те секунды, которые заняла перезарядка, для многих стали последними. Нет, не зря боялись стражники запертого в сарае беглеца, не решались заходить, понимая, что там, где их не будет разделять пространство, длиннее одного прыжка, преимущество полностью и целиком на стороне человека с разными глазами, даже несмотря на то, что он один, а их много.

Огонь достаточно освещал пространство вокруг, и, если б мишень оказалась менее подвижной, стражникам было бы очень удобно целиться. Но Ярат двигался слишком быстро для них, однако он осознавал со всей ясностью, что этой ночью невредимым ему не уйти — полукруг его противников отодвинулся еще немного, и теперь они готовы были стрелять…

Но тут черная тень обрушилась на ряд серо-фиолетовых мундиров, которые казались тусклыми в отблесках огня. Ярат удивился, не сразу сообразив, кто пришел ему на помощь, а стражники, нарушив стройную линию, беспорядочно оглядывались в разные стороны, позволяя рыжему зверю приземляться на спины, рвать противника когтями и клыками.

Я осторожно высунулась из-за бочки. В зоне видимости — никого. То есть никого живого, но где-то там, с другой стороны злосчастного сарая — крики, выстрелы… значит, там еще дерутся. Значит, мой спутник жив. Невероятно!

Выбравшись из своего укрытия, я поползла вдоль стены. Ткань, наброшенная на голову, защищала от летящих сверху горящих комьев, которых становилось все меньше и меньше — треск пожираемого огнем дерева доносился уже изнутри постройки.

Хозяин господы наверняка спрятался в доме и сидел тише мыши, ожидая, пока закончится пляска огня и крови на его дворе. Что ж, назавтра ему хватит забот — убирать придется много и долго. А еще, судя по всему, хозяева останутся единственными живыми свидетелями произошедшего — ведь смотрят же в окошко, как пить дать!

Среди неуклюжих фигур вооруженных императорских стражников метались две черные тени, два диких зверя, которых невозможно было разглядеть подробно, особенно ту, что напоминала человека. Вторая же сперва показалась мне порождением моего собственного воображения, и только потом я узнала в ней ту самую саомитскую кошку, которую видела в клетке на базарной площади оставшегося позади города. И они двигались, словно договорившись, помогая друг другу и понимая… А потом вдруг остановились, кошка улеглась у ног Ярата, и я, осознав, что живых врагов больше не осталось, выпрямилась и, сбросив пыльную мешковину с головы, подошла ближе.

Ярат обернулся. Весь правый бок был залит кровью, но я не обратила внимания на его рану — кошке досталось больше. Несколько арбалетных болтов торчали, зловеще отблескивая, среди ее густой, кирпично-рыжей шерсти. Кошка слабо оскалилась в мою сторону, потом посмотрела на Ярата и успокоилась. Я помнила, как когда-то давно, в кабинете учителя, саомитский кот разрешил мне себя погладить, и думала, что кошка не будет против. Но когда я протянула руку, Ярат сказал тихо:

— Не надо.

Я присела и смотрела в желто-зеленые глаза лесного хищника, больше не пытаясь дотронуться. Ярат гладил ее широкую морду, что-то тихо говорил в чутко вздрагивающее пушистое ухо, потом провел ладонью по спине кошки и ласково обнял. Кошка чуть повернула голову и, ткнувшись носом в подставленную ладонь, закрыла глаза. Прошло еще немного времени, когда я вдруг поняла, что кошка больше не двигается. Совсем. И тяжелое дыхание, поднимавшее раненый бок, замерло.

— Ты ее спас, чтобы теперь она умерла за тебя.

Ярат посмотрел на меня так, словно я уже воткнула нож ему под ребра, но… я не чувствовала угрызений совести за свои жестокие слова — мне было жаль кошку.

Он поднялся, с ненавистью и грустью глянул в сторону притихшего дома. Мне тоже очень не хотелось оставлять нашу спасительницу здесь, но приходилось. Теперь, когда кошка была мертва, я, наверное, могла дотронуться до нее, погладить между пушистых ушек, но не посмела. Я поднялась на ноги и низко поклонилась кошке, как не кланялась даже Учителю.

— Пойдем, — сказал Ярат.

Он был ранен. Опасно или нет — я не знала, однако крови мог потерять много, вся кофта пропиталась, и темная жидкость уже ползла по штанине. Надо бы перевязать, но чем? Рвать свою одежду на лоскуты я не собиралась.

— Погоди… — я наклонилась, взяла арбалет из чьих-то рук, зарядила его и немного неуверенно обернулась к Ярату: — Правильно?

Он кивнул. Ну и хорошо, потому что арбалеты стражников здорово отличались от того, с каким привыкла иметь дело я. У лесника арбалет был легкий, этот же оказался неудобно тяжелым.

Заприметив невдалеке еще одну постройку, я направилась туда. Можно было стребовать с хозяина лоскуты и даже одежду в обмен на оставляемую нами кошку, чья шкура ценится чрезвычайно дорого, но я решила сначала покопаться среди рухляди в другом сарае, прежде чем направилась к крыльцу.

— Эй, хозяин! — крикнула я, уверенная, что, притаившись за дверью, он слышит каждое мое слово. — Нам нужны лоскуты для перевязки и какая-нибудь одежда для моего спутника. Кошку мы оставим здесь, и ты сможешь забрать себе ее шкуру, слышишь? Я отойду на несколько шагов, но если через пять минут на крыльце не появится то, что я прошу, мы подпалим твой дом. Слышишь? И каждого, кто попробует высунуть свой нос наружу, я пристрелю не задумываясь!

Действительно я просила очень мало, может поэтому хозяин решил не связываться и выполнить мою просьбу. А может, хозяйка испугалась, что я исполню угрозу? Я вспомнила, какой ужас ощутила, сообразив, что нас собираются сжечь заживо в маленьком сарае, и усмехнулась.

Небольшой сверток с лоскутами и старой, заношенной фуфайкой появился на крыльце. Чувствуя невероятное удовлетворение от того, что смогла выполнить собственный дерзкий замысел, я подхватила сверток и пошла обратно, туда, где догорал сарайчик.

— Давай, снимай кофту. Перевяжу. Не беспокойся, они — я кивнула в сторону дома — не высунутся до утра.

Он нехотя поднял кофту, вынул из рукава правую руку и придерживал пропитанную кровью ткань, пока я наскоро обматывала его лоскутами.

— Ну все. Пока этого хватит.

Ярат не спорил. Все это время он смотрел на тяжелую голову рыжей кошки. И, наверное, остался бы здесь, если б я не дернула его за рукав, увлекая следом.

Рана была неопасной, но очень болезненной, и потому небольшой лесок, встретившийся на пути, стал настоящим спасением. Ярат обессилено повалился на ворох желто-бурых листьев и прикрыл глаза. Солнце сегодня так и не выглянуло из-за туч, и потому веки не просвечивало жаром — глаза тоже отдыхали…

Он слышал, как Инга, ненадолго остановившись напротив, отошла в сторону. Вероятно, если б он открыл глаза, успел бы заметить полный презрения взгляд… Ничего нового. Инга постоянно смотрела на него то с ненавистью, то с раздражением, то с презрением. Заслужил? Ярат устало вздохнул — возможно.

Несмело чирикнула какая-то птица, решившись нарушить заунывную песню ветра.

— Значит, мы идем в северные леса? В бывшие земли саоми? — спросила Инга.

— Да.

— Зачем?

Молчание.

— Зачем?

— Не хочешь — не иди.

Теперь молчала Инга. Ярат поленился открыть глаза, поэтому так и не увидел ее реакции. Вскоре девушка, как ни в чем не бывало, возобновила допрос.

— Это Учитель научил тебя драться?

— Да.

— Он и сам так умел?

— Лучше.

— А почему тебя ищут люди императора? Только потому, что ты был учеником нашего Учителя?

— Не знаю. Возможно, не только.

— Потому что ты — саоми?

— Может быть.

— И что? Ты уже три года бегаешь по стране и прячешься?

— Меньше. Полтора.

— А до этого почему тебя не искали?

— Потому что и так знали, где я.

— А потом вдруг решили арестовать, да? Как Учителя? А ты сбежал?

Ярат не ответил. Золотой лист с шорохом пролетел мимо лица, и он открыл глаза. Где-то далеко по дороге проскакал конный отряд — Ярат слышал топот и лязг оружия. За ними? Вряд ли, иначе командир отдал бы приказ прочесать лесок.

Инга тоже уловила какой-то шум, насторожилась: брови сошлись к переносице, заложив вертикальную складку на высоком лбу, серые глаза внимательно смотрели куда-то в слабый просвет меж деревьев. А ведь путешествуя в одиночку, девушка подвергалась бы куда меньшей опасности, чем с ним. Ну почему тогда, в лесном домике, злосчастный отвар не подействовал, вернее подействовал не сразу, позволив проснуться, почувствовать опасность? Да Инга и не первая, далеко не первая, кто в праве винить его в собственных бедах.

— Прости, — прошептал он. — Мне, наверное, лучше было умереть раньше, намного раньше.

— Лучше, — эхом отозвалась Инга, соглашаясь. Как-то равнодушно, без злости и без сожаления… И ведь права, он это знал. И пытался, но ничего не мог поделать с собой, в последний момент уходя от опасного удара.

— Инга, ведь ты ненавидишь меня, правда?

— У меня есть причины.

— Есть… — он сглотнул, перевел взгляд на колышущиеся на фоне серых туч листья. — И тебе хочется меня убить?

Она ответила не сразу. Подошла, заглянула в лицо лежащего на земле человека.

— Очень.

Ярат приподнялся на локтях, несколько раз глубоко вздохнул и, встав на ноги, выпрямился. Он запомнит эти слова. До северных лесов, лесов саоми, осталось немного. Если никто не помешает — дня четыре пути. Намного больше уже пройдено, и было бы глупо остановиться, когда цель так близка. Он поднимется в горы, посмотрит, что осталось от родного поселка, а потом… потом будет видно.

Горы показались на следующий день. За невысокими круглыми холмами синели в пасмурном небе их вершины, покрытые густым лесом. Инга старалась не смотреть на них, и лишь пару раз поднимала голову, вглядываясь в величественные силуэты, пытаясь понять — далеко ли еще.

Но прошло долгих три дня почти непрерывного движения вперед, и вот в темноте осенней ночи они вошли в ароматную мглу, пахнущую сосной. Вымотанные путники остановились на привал. Уже привыкшая спать не под крышей, без матрасов и одеял, Инга свернулась калачиком, пытаясь согреться. В лесу было теплее — сюда не заглядывал ветер. Да и опавшая хвоя на земле будто хранила солнечное тепло. Ярат прислонился спиной к стволу, достал нож, попробовал пальцем лезвие…

— Что это ты вдруг решил побриться? — язвительно поинтересовалась Инга.

Блеснувшее лезвие оставило светлую полосу на подбородке Ярата. Он не стал отвечать — девушка сама все прекрасно понимала. Ярат вернулся домой. У него есть дом, пусть и такой — дикий, страшный на ее взгляд, но это — дом. Дом…

"Даже ему есть куда возвращаться, а мне?.." — Инга крепко сжала челюсти, изо всех сил пытаясь не заплакать, перед широко раскрытыми глазами все влажно поплыло, но картинка вновь стала четкой, и девушка увидела Ярата. Теперь, избавившись от темной щетины, он был очень похож на школьного учителя Вонга.