"Подростки" - читать интересную книгу автора (Коршунов Михаил Павлович)

Глава XI Реактивный локомотив

Игорь вставал в четверть седьмого, чтобы успеть в институт к восьми часам. Мать уходила к девяти — она поступила в детский сад нянечкой, — но вставала вместе с Игорем. Игорь быстро ел, хватал учебники, с которыми он потом из лаборатории шел в вечернюю школу, и мчался к станции метро. Ему в свой НИИ надо было добираться больше часа.

В НИИ он пока что помогал Анастасии Федоровне, которая вела подготовку технических документов для предстоящих испытаний СЛОКа.

У Анастасии Федоровны хранилась огромная серая папка, цвета маренго, с бумагами. Оказывается, основным была пока что не работа непосредственно по подготовке СЛОКа, а поиск взаимопонимания между организациями, которые были «так или иначе причастны» (слова Бориса Андреевича Чеботарева, когда он мог обо всех этих организациях говорить спокойно) к предстоящим испытаниям СЛОКа.

МПС соответственно подчиняются все железные дороги. Для испытания СЛОКа-5 необходим определенный путь по качеству, по протяженности и по профилю. Это было понятно даже Игорю, сразу. Еще от Тоси Игорь знал, что лучший в стране путь — между Москвой и Ленинградом: цельнометаллические рельсы на бетонных шпалах. Развивай скорость, испытывай. Игорю требуется скорость, а Борис Андреевич засадил его за бумаги. Игорь помогает Анастасии Федоровне в оформлении — сбегать в машбюро, напечатать, передать на подпись в приемную директора, принести с подписью. Вложить в конверт (законвертовать), если надо. Потом отнести в экспедицию на отправку. Зарегистрировать исходящий номер. Или самому отвезти по назначению и вручить такому же делопроизводителю, как и сам Игорь.

Постоянного места в комнате у Игоря не было. Сидел сбоку за столом Анастасии Федоровны, всегда готовый бежать с очередной официальной бумагой. Читал бумаги.

«Министерству путей сообщения. Делегация Института механики недавно посетила Англию, лабораторию проф. Лейтуэйта, который занят исследованиями по созданию сверхскоростного транспорта на воздушной подушке с применением линейных электродвигателей. Мы отстаем в этом вопросе, хотя идея применения линейных электродвигателей была высказана нашими специалистами еще в 20-х годах. Руководитель Института механики член-корреспондент АН СССР К. Е. ОСОКИН».

«Члену-корреспонденту АН СССР К. Е. ОСОКИНУ. МПС разделяет Вашу точку зрения по вопросу развития научных исследований в области высокоскоростного транспорта, однако вопросы организации и планирования подобных испытаний входят в компетенцию Гос. комитета Сов. Мин. СССР по науке и технике и Академии наук СССР».

…«Директору НИИ скоростного транспорта. Научно-технический совет МПС заявляет, что испытания СЛОКа с реактивной тягой на линии Москва — Ленинград производить сейчас не представляется возможным».

На этой бумаге резолюция директора НИИ: «Тов. Чеботарев, прошу переговорить и дать предложения».

Чеботарев пишет в МПС: «Просим выделить участок линии Рутул — Павшиново». Ответ МПС: «Целесообразно на линии Белореченская — Майкоп». Борис Андреевич отвечает: «Участок не пригоден из-за малой протяженности прямого пути. Просим пересмотреть решение и дать указание о проведении испытаний на Октябрьской жел. дор. в сентябре — октябре (после окончания летних перевозок). Безопасность движения будет обеспечена».

Вмешивается Центральный институт механики и Министерство тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения («Поддерживаем лабораторию Чеботарева»).

И все спорят, спорят.

Игорь сказал Борису Андреевичу, что он больше не может возиться с бумагами.

— Не можешь, значит? — с раздражением сказал Чеботарев. — Самый важный участок работы, голубчик! Тогда не путайся понапрасну под ногами.

— Хочу видеть СЛОК.

— Сперва надо добиться, чтобы его вывели с завода. У нас, знаешь ли, не выставка народного хозяйства. Здесь работают.

— Я что, не работаю! — огрызался Игорь.

— Канючишь!

Игорь канючит! В жизни такого не бывало и не будет. Никому не дождаться. Игорь готов был немедленно низвергнуть с пьедестала Чеботарева, хотя сам его на пьедестал и водрузил.

У Игоря была уже мысль — узнать подробнее, что делается в лаборатории прочностных испытаний Устинцева. Может быть, там сразу дадут настоящее дело? «Путаешься под ногами…» А тут с ног сбиваешься от пустой беготни. Игорь даже Але не рассказывал, чем он занимается. Скорость — моя стихия. Прицепим телегу к звезде!.. Москва — Ленинград за два часа!.. Все, оказывается, на бумаге. Вот Чеботарев и сходит с ума. Орет на всех в лаборатории, обвиняет. Ну, не на всех. На Игоря орет. Господин начальник, е-мое.

Но на следующий же день Чеботарев подсел к Игорю, полистал его бумажки.

— Ты мне учись прилично, — сказал Борис Андреевич. — И вникай!

— Я вник.

— Куда?

— В ваши министерства, МПСы.

— МПС тоже понять можно. Боятся. Москва — Ленинград загруженная линия. А тут мы как бешеные носиться будем. И шум от двигателей. Пока что.

— Ясно, — кивал Игорь. Он все-таки любил Чеботарева.

— Ты думал: сел и поехал? — говорил Чеботарев.

— Погалопировал.

— Галопируют иногда тележки СЛОКа, чего быть не должно.

Игорь пожал плечами.

— Одной девочке я кое-что обещал.

Борис Андреевич внимательно посмотрел на Игоря.

— СЛОК ты ей не обещал? Пока что.

— Пока что — не обещал, — ответил Игорь. — Так… телегу…

Игорь прочел много и технических инструкций. Пытался в них разобраться, понять. Самостоятельно — он гордый. На худой конец, выучить, запомнить. Но локомотива все-таки не видел. Локомотив стоит на заводе, готовый к новым испытаниям. Все приветствуют его появление, но никто не может пока что решиться выпустить его на хорошие рельсы, чтобы он попробовал свою максимальную скорость.

— Ну, куда еще податься? — говорил Чеботарев, нахохлившись и вяло постукивая пальцами по столу. — Что предпринять?

Перед ним лежала раскрытая папка цвета маренго. Гроб-папка. На самом верху — документ, который совсем недавно Чеботарев отправил в МПС — «Устойчивость движения СЛОК-5», в котором подтверждалось, что движение СЛОКа будет устойчивым при скоростях 100 м/сек (360 км/час) и определяется системой нелинейных дифференциальных уравнений сорокового порядка.

Чеботарев сидел, и, казалось, не было никакой устойчивости в его позе. Он продолжал вяло постукивать пальцами, наклонил голову. Не столько наклонил, сколько свесил ее на грудь. Время близилось к концу рабочего дня.

Собрались все — кто выкурить по последней сигарете, кто перекинуться последними на сегодня словами. Пепельница давно была полна окурками и бумажками от леденцов «Театральные». У Бориса Андреевича в кармане пиджака всегда имелась горсть «Театральных». Это ему заменяло на день пачку сигарет.

— В троллейбусе маленький мальчик говорит матери, — пыталась расшевелить всех Бронислава: — «Если не купишь мороженое, опять буду называть тебя бабушкой».

Улыбнулись. Кое-кто. Чеботарев движением головы дал понять, что принял к сведению эту веселую историю.

В комнате — тишина. Бронислава делает последнюю попытку:

— В баре разгулялся пьяный карлик и кричит бармену: «В щепки разнесу твой паршивый бар!» Из кармана у него высовывается маленькая, тоже пьяная, мышь.

— Кто высовывается? — спросил вдруг Борис Андреевич.

— Мышь.

— Что же мышь?

— Закричала, что они и кошку бармена съедят.

— Н-да. Истина где-то рядом с мышью, — ответил Чеботарев, все еще нахохлившись.

Игорь одной рукой подбрасывает, другой ловит коробку со скрепками: мобилизация остроты зрения. Испытателю необходимо острое зрение.

Протрещал зуммер переговорного устройства. Секретарь директора института попросила забрать поступившую в адрес СЛОКа корреспонденцию.

— Кто теперь от нас отказывается? — меланхолично спросил Борис Андреевич, доставая из кармана последнюю на сегодняшний день конфету «Театральная».

— Казахстан, — ответила секретарша.

— А вы, Прекрасная Елена?

— Я? Нет, Борис Андреевич.

— В свои восемнадцать лет вы очень разумны. И мы не будем называть вас бабушкой и кошку вашу не съедим.

— Что?

— У вас есть кошка?

— Нет.

— Вы не любите кошек?

— Я люблю скорость, как один ваш сотрудник.

Все в лаборатории, конечно, посмотрели на Игоря. Игорь перестал подбрасывать и ловить коробку, потому что сейчас может понадобиться не острота зрения, а острота языка.

— Один наш сотрудник и явится за депешей из Казахстана, — сказал Чеботарев, сладкая бумажка в его пальцах легко заклеилась в маленький шарик, и Борис Андреевич удачно зашвырнул его в пепельницу.

— Океан сменился спокойной гаванью, — сказал Галаншин («наличие действительности»). И непонятно было, для кого океан сменился спокойной гаванью — для Казахстана или для лаборатории.

Тут не удержался и сказал свое слово Беседин. Он был таким толстым, что пиджак на животе едва застегивался и пуговицы были предельно напряжены. Бронислава даже вывела формулу напряжения этих пуговиц.

— Творческая личность всегда неудобна. — И Беседин при этом осмотрел самого себя.

Теперь уже засмеялись все. Вопреки сообщению из Казахстана.

Игорь подкинул коробку, поймал ее на голову и так с коробкой на голове и вышел из комнаты. Недавно разослали программы испытаний начальникам дорог с просьбой подумать, что они могут. Начальники, значит, ничего не могли: поступали ответы с отказами.

Игорь должен был сходить в приемную директора, получить депешу от Прекрасной Елены и вложить в папку цвета маренго, над которой сидел Чеботарев.

Да, Игорь типичный конторщик, а не испытатель. Кто бы подумал? Превратности судьбы. Нет, гримасы злобствующей судьбы!

Игорь шел по коридору, нес на голове скрепки. Он готовил себя к встрече с Еленой. Он не очень понимал, куда и к чему могут привести его отношения с Еленой, но что-то в этих отношениях с каждым разом непонятно обострялось и приближало Игоря к Елене.

Коробка скрепок на голове — дурашливость, своеобразная защита от Елены.

В приемной Елены не было. На столе лежала раскрытая пудреница и тоже открытый тюбик губной помады, похожий на маленький артиллерийский снаряд.

Кто-то подошел сзади и быстро снял у него с головы скрепки. Игорь испугался, решил, что это директор, но оказалось — Елена. Она стояла совсем близко. Он чувствовал ее дыхание, запах ее налакированной прически, чем-то напоминавший конфеты «Театральные».

— Где депеша из Казахстана? — спросил Игорь нарочно грубо.

— Нет никакой депеши.

— Ну чего ты? — нахмурился Игорь, потому что Елена придвинулась к нему еще ближе. — У тебя что — конъюнктивит? — Игорь имел в виду подкрашенные фиолетовым ее глаза.

Елена промолчала. Казалось, Игорь победил.

Но вдруг Елена затарахтела коробком, как кастаньетами, и начала в такт, ловко и красиво танцуя, наступать на Игоря. Он оглянулся на дверь, ведущую в директорский кабинет.

— Василия Поликарповича нет, — пропела под тарахтение скрепок Елена. — Я одна здесь. Испугался, князь Игорь?..

Когда он решил, что не сделает больше ни шагу назад от наступающей Елены, раздался звонок, который своей пронзительностью перешиб возникшее между Игорем и Еленой очередное острое напряжение. Звонок возвещал об окончании рабочего дня.

…Что-то в поведении Игоря стало смущать Галину Степановну. Новые заботы у сына, вокруг него новые люди. Галина Степановна знает, что среди новых забот и людей очень важно не потерять, не забыть старых друзей. Не обидеть невниманием, не оскорбить занятостью. Тем более — Алю. У Игоря на уме реактивный локомотив. В доме только и разговоров — вход СЛОКа в туннель и выход из туннеля. А каким будет взаимодействие встречных поездов? А газовый хвост — будет удерживать поезд в колее? Это все слова Чеботарева. Игорь их только повторяет. Влияние Чеботарева. Неплохое влияние, конечно. Но, к сожалению, не единственное, это очевидно. У Игоря появилось не свойственное ему прежде желание прифрантиться. Отпустил коротенькие бакенбарды, каждое утро разглядывает себя. Однажды спросил:

— Я старше с бакенбардами?

— Зачем тебе это?

— Все сейчас с бакенбардами.

— Для чего?

— А просто так.

Но Галина Степановна почувствовала, что не просто так. Не иначе — девица. Наверное, старше его. Когда он с Алей, он совсем другой. Никаких бакенбард и заграничных наклеек на рубашке. Откуда у него взялись эти наклейки?

А может быть, просто мальчик повзрослел? Бакенбарды, наклейки. Что поделаешь. Прежде он носил на поясе большую самодельную пряжку и металлический браслет. Мода у каждого возраста своя.

Галину Степановну не покидало чувство, что Игорь при всей своей занятости все еще мечется, ищет себя. Где-то он на перепутье, а на перепутье любая тропинка может легко увести с дороги. Галина Степановна не переставала мечтать о невестке. И лучшей невестки, чем Аля, она не ждала. Хотя и понимала, что все это преждевременно, наивно с ее стороны, даже смешно. Но все равно Аля — это надежно, в ней мать видит счастье своего теперь единственного сына.

…Фабрика учебно-наглядных пособий Московского железнодорожного узла расположена в здании депо, рядом с клубом.

В первом цехе горел дневной свет. Приятно пахло канифолью, горячими паяльниками. От паяльников, когда их очищали бурой, взвивались голубоватые, как от сигарет, дымки. Ребята из училища собирали схемы — сквозные станции, разъезды, обгонные пункты, ограждения.

Игорь увидел Виталия Ефимочкина из Тосиной группы. Виталий обрадовался, подбежал.

— Чего пришел?

— Здесь должна быть модель СЛОКа, — сказал Игорь. — Я хочу посмотреть. А ты чего?

— Я бригадиром тут.

— Как же электровозы?

— Здоровье… Временно паять буду.

Игорь понял, что спросил об электровозах неудачно.

— Я не знал.

— Да что ты. На электровозе я все равно буду. Не курю. Гимнастика, режим. Пан спортсмен. Ну, а ты определился?

— Я в испытательной группе СЛОКа.

— Загибаешь.

— Не загибаю.

— СЛОК, — повторил Ефимочкин. — А с чем его едят? Модель тут стоит. Мы ее на втором курсе делали.

— Поглядеть пришел. Тося знал о СЛОКе?

— Заказ выполняли на фабрике для авиационного КБ, чтобы проверить на аэродинамику. А нам зачет поставили.

Виталий повел Игоря в соседний цех. Игорь шел и думал, почему Тося никогда не рассказывал ему о СЛОКе? А что вообще он мог сказать Игорю о себе, о своей работе? Именно — ничего. Игоря это не интересовало. Чему ж удивляться? Это теперь Игорь бредит СЛОКом, теперь для него так важно оказаться причастным к железной дороге. Может, все-таки Тося незаметно подвел Игоря к себе, к своему увлечению, к своей работе. Не специально, не навязчиво. Может быть, Тося считал, что Игорь здесь найдет себя, что это для братишки — нормальный путь? Как теперь узнать?

В цехе стоял огромный полигон. Ефимочкин включил тумблеры. На полигоне вспыхнули светофоры, щелкнули автоматические стрелки, и тронулись составы: грузовой и пассажирский. Они пошли по линии в разных направлениях. На их пути попадались станции, мосты, кривые участки, разъезды. Составы шли, выполняя инструкции. Вокруг полигона собрались ребята с первого курса училища. Фабрика была производственной базой училища. Полигон все любили.

Ефимочкин нажал на пульте кнопку, и из низкого помещения, которое было построено на одной из станций полигона, вышел обтекаемый локомотив, чем-то даже похожий на подмосковную электричку, только над крышей были установлены реактивные двигатели, впереди — герб СССР. Это был СЛОК. Его модель. И она медленно тронулась по рельсам. Игрушечному СЛОКу хорошо, а вот настоящему некуда выйти. Негде разогнаться, чтобы показать подлинную скорость. Зато у игрушечного не было скорости, вернее, скорость была такая же, как у остальных моделей электровозов, потому что работал он, как и все они, от электрического моторчика в 27 вольт постоянного тока через выпрямитель.

Вчера Игорь и Аля разговаривали по телефону. Аля диктовала Игорю задачи по физике для экзаменов. У Игоря тоже экзамены, да еще в чужой, незнакомой школе. Аля думала, как он с ними справится? Предлагала помощь — не надо, говорит. Ему помогают Бронислава, старший инженер Галаншин. Они ему не дают прохлаждаться, наваливаются сразу. Спрашивают: «Что там с арифметикой? Показывай тетради». Теперь он понял, что надо уметь рассчитывать силы. И не надо пижонить. Тем более на словах. И при встречах с Алей не надо пижонить: испытатель, скорость… Ну почему он совсем не похож на Тосю! Почему он фанфарон? Вечно себя накрахмаливает. Але же казалось, что он просто не хочет ее видеть. Недавно он примчался к ней поздно вечером, кричал и обижался, что Аля его забыла. Хотя бы в институт пришла и поглядела, как он устроился, где работает. Он бы ее познакомил с Чеботаревым. Чеботарев для него главный человек в жизни.

— Катализатор, — сказал Игорь. — Буду у него всегда работать.

— Испытателем реактивных локомотивов?

— Да.

Аля взглянула на Игоря. Что-то в нем опять появилось от прежнего самоуверенного Игоря. Снова он слышал только самого себя, а до Али, до ее мнения ему и дела нет. Ей показалось, что они могут поссориться.

— Тебе надо нормально учиться, — сказала Аля.

— А я что делаю?

— Как-то не так учишься и работаешь.

— Хочешь сказать — странно?

— Да.

Поссорятся, сейчас поссорятся.

— Не запрограммирован на другое, — сказал Игорь уже с явным вызовом. — Я не готовлюсь к жизни, я живу! Не вибрирую.

Аля подумала: «А может быть, Игорь прав? Он живет, а она все только готовится жить! Вибрирует!»

Анастасия Федоровна снова ушла на пенсию. За ее столом расположился Игорь. Теперь у него постоянное место. Появился служебный телефон и даже переговорное устройство с Прекрасной Еленой. Вот только разговаривать с ней стало совсем некогда. Игорь должен был теперь детально разбираться не только в документации СЛОКа, но и в материалах, инвентаре по отделу снабжения. У него были заявки на фотобумагу для осциллографов, радиолампы, клеммы, гальванометры, хлорвиниловые трубки, кабельную массу, целлулоид, индикаторы и просто на сверла, ножовки, надфили, технические пинцеты, драчевые напильники. Десятки и десятки названий по справочникам и номенклатурам. Теперь он не просто конторский служащий, но еще и хозяйственник.

— Привыкай к паутине, — посмеивался Чеботарев.

У Игоря скапливались груды заявок, требований от техников, механиков, слесарей. Ему выделили настоящий большой сейф. Стоял он в коридоре. Комод времен нэпа. Ключ с четырьмя бородками и весом в полфунта. Вошел Игорь в служебные отношения и с директором института Василием Поликарповичем Бейдачным.

— Арифметика, ты обретаешь масштабы, — говорил инженер Беседин, добродушно толкая Игоря своим мощным животом. — И если ты еще укланяешь МПС — цены тебе не будет.

— Двигаюсь, развиваюсь, — отвечал Игорь. — Возвожу в степень интеллект.

Щелкнуло переговорное устройство.

— Да? — отозвался Игорь.

— Отделение Юго-Западной магистрали готово принять СЛОК, — сказала Елена.

Игорь кинулся к Чеботареву:

— СЛОК берут на испытания!

— Кто?

— Юго-Западная магистраль. Отделение какое-то.

— Поступила телеграмма? Быстренько ее сюда.

Игорь сбегал в приемную и притащил телеграмму. Чеботарев прочел: второе отделение Юго-Западной магистрали готово выделить линию для СЛОКа. Нашли подходящий участок. Укрепят его, зашьют стрелки на разъезде и на одной станции. Если надо.

— Что ценно, — сказал Чеботарев, — так это заинтересованность людей. В МПС обнаружены романтики… Завтра же выезжаю на место. Мы кузнецы, и дух наш молод!

— Возьмите меня, — попросил Игорь.

— Ты моя правая рука, и ты останешься здесь, — пошутил Чеботарев. Но, заметив, как переменилось лицо у Игоря, добавил: — Пока что.

Борис Андреевич уехал.

Игорь по поручению Чеботарева позвонил в МПС в отдел негабаритных перевозок. Борис Андреевич хотел заблаговременно заручиться согласием отдела о доставке СЛОКа к месту испытаний. СЛОК сам не может следовать, даже на малой скорости: его отбуксирует тепловоз или электровоз. СЛОК считается негабаритным грузом: реактивные двигатели поднимаются достаточно высоко над крышей. Контактного провода они не касаются. Отдел негабаритных перевозок не оказывал никаких препятствий, даже, наоборот, содействовал изо всех сил реактивной технике. Но все-таки оформить все надо как можно скорее.

Игорь позвонил в отдел. И тут произошло для Игоря несколько непредвиденное: трубку взял отец Али. Игорь не мог ошибиться и положил трубку.

Что делать, раздумывал Игорь. Называть себя или не называть? Может, явиться лично? Семен Аркадьевич снимает где-то в центре города комнату. Живет один. Работает, значит, в отделе негабаритных перевозок. Что ж, министерство. Достиг, чего хотел.

Игорь снова набрал номер:

— Говорит Игорь Вандышев. Я звоню по поручению…

— Я прошу вас, — перебил тихо Семен Аркадьевич. — Я должен объяснить ей и вам, что я не ушел ни от какой, как бы вам сказать, моральной ответственности… — он помолчал, — в отношении гибели вашего брата. Я как инженер по технике безопасности…

— Я знаю. Хотите, я объясню это Але? — не без удивления для самого себя предложил Игорь.

— Вы? Сами?

— Не верите?

— Игорь… — Это, пожалуй, впервые Алин отец назвал его по имени. Обычно он никак его не называл. — Сделайте не только для меня… для моей семьи.

— Хорошо.

И они положили трубки. Такой вот разговор, так вот странно повернувшийся.

Игорь поговорил с Алей. Надо отдать должное Але.

Она вдруг задала вопрос:

— Он тебя попросил?

— Я сам.

Аля взглянула на него долгим внимательным взглядом.

— Ты что же, с ним виделся?

— Разговаривал по телефону.

— И ты сам предложил поговорить?

— Сам, Аля.

— Ты по-прежнему его презираешь? Так ведь, Игорь?

— Ты этого не хочешь?

— Не знаю.

— Любишь его?

— Не знаю. Но я думаю о нем.

— И он думает о тебе.

Больше в тот день они ничего не сказали на эту тему.

На другой день после отъезда Чеботарева Беседин сказал:

— Надо смотаться на природу, передохнуть от локомотивной суматохи, проведать растительный и животный мир.

Бронислава сказала:

— Можно послезавтра, в субботу. Слушайте, приезжайте ко мне в гости в Теплый стан. За порогом дома лес, растительный мир.

— А животный мир? — спросил Игорь.

— А ты, птенчик мой, готовься к экзаменам в школе, находясь при этом в собственном доме, — сказал Беседин. — Вот такие пироги, дяденька.

— Бронислава, ты замотала новоселье! — воскликнул Галаншин.

— Из центра города, с Большой Грузинской, переехать в Теплый стан и по этому поводу еще праздновать?

— Праздновать надо по любому поводу и без повода, — заметил Галаншин.

— Какие могут быть сомнения, — потирая ладони, произнес Беседин. — В субботу гребем через Бенгальский залив и Охотское море в Теплый стан. Предварительно мы с Галаншиным смотаемся в магазин, цапнем кусок снеди.

— В «Дары природы», — ввернул Игорь.

— Не исключено. — И Беседин угрожающе покачал своим большим животом и даже похлопал по нему руками.

Казалось, все забыли о СЛОКе, о Чеботареве и уж, конечно, об Игоре. Игорь подумал, что он действительно путается в лаборатории под ногами. С ним забавляются, но от забав люди иногда устают. Наскучивают забавы. Игорь воспринял слова Беседина о том, чтобы он сидел в собственном доме, как обиду. Люди хотят отдохнуть, а тут им ребенок навязывается. Если им сейчас СЛОК не нужен, то Игорю и подавно.

— Ну и черт с вами! — крикнул Игорь и выбежал из комнаты.

Чеботарев вернулся в понедельник. Немедленно собрал сотрудников. Испытания могли начаться под личную ответственность начальника дороги. Начальник дороги согласился. При этом Чеботарев сказал:

— Восхитительный факт сам по себе!

Теперь должна была вступить в силу договоренность с начальником негабаритных перевозок, чтобы доставить СЛОК к месту испытаний. И тогда — или победа и победителей не судят, или…

— Вот так, ученые. Это лирическая преамбула. Практически — снимемся и уведем СЛОК незаметно. На линии испытаний имеются две кривые, но есть и прямой участок. Линию укрепят. Нам хотят помочь путейцы.

— А как мы снимемся, чтобы никто не знал? — спросила Бронислава.

— Исчезнем в предутреннем тумане.

— В мокасинах, — сказал Чеботарев торжественно.

— Клянусь! — поднял палец Галаншин.

— Клянемся! — подняли мизинцы Чеботарев и Беседин.

— Клянемся! — подняли мизинцы все остальные.

Игорь тоже поднял. Он опять забыл о всяких своих обидах.

— А Прекрасная Елена? Директор?

— Беру на себя, — сказал Борис Андреевич.

— Лейкопластырь, — предложил Беседин строго, без улыбки. — Вдоль рта каждому. И шпагатом к батарее.

— Годится, — сказал Чеботарев.

Игорь подумал — и правда годится. Особенно в отношении Прекрасной Елены.

— Следы засыплем табаком.

— Зальем авиационным керосином, — сказал Га-ланшин.

— Угон поезда! — рявкнул Беседин.

— Чарующе чудовищно! — воскликнул Чеботарев и забросил в рот «Театральную».

Потом Борис Андреевич объяснял детали предстоящего испытания. Его выслушали уже без шуток. Оставалось связаться с КБ по авиационной технике, чтобы выделили на испытания механика по двигателям, и самим определить состав выездной бригады.

Перед Игорем стоял СЛОК. Его только что вывел из заводского цеха толкач-мотовоз. Над лобовыми стеклами — пилон с турбореактивными двигателями. Локомотив закрыт обтекателями почти до самых рельсов. Колес не видно. Фары и габаритные огни глубоко убраны в корпус, и над ними торчат пластиковые острые конусы, будто головки маленьких ракет.

Когда сегодня утром Игорь уходил из дома, в кухне за столом сидела мама. Она знала, куда и зачем уезжает Игорь. Игорь вначале не хотел говорить: тайна, значит, тайна. Но Борис Андреевич велел ему все рассказать матери.

Попрощался Игорь и с Алей. «Пиши мне письма мелким почерком». Они не будут видеться почти месяц — таков график опытных поездок, составленный Чеботаревым. Поездки будут происходить через два дня на третий, и таких дней будет девять. Игорь, правда, еще не был полностью уверен, возьмет ли его с собой Борис Андреевич. А то опять окажешься за канцелярским столом и при телефонах. Печальное зрелище, что ни говори. Але он признался во всем честно.

— Я рада, что ты теперь такой.

— Какой?

— Не скажу.

— Но я должен знать, какой я!

— Обыкновенный.

Игорь едва не обиделся — он обыкновенный!.. Ничего себе определение. А впрочем, Аля права. И хорошо. Честно с ее стороны. И с его стороны все было честным, никакой бравады, никаких внешних эффектов. Все просто.

Но когда Игорь увидел настоящий СЛОК, скрытую в его формах стремительную силу, еще не изведанную, не отгаданную до конца, Игорем снова завладела жажда исключительности.

К СЛОКу медленно подошел электровоз, который поведет СЛОК к месту испытаний. Впереди электровоза были укреплены из деревянных планок и фанеры контрольные размеры СЛОКа — негабаритного груза.

Приехал Чеботарев с группой — старший инженер Галаншин, инженер Беседин, механик Ловчев. Открыли двери СЛОКа, и все поднялись в локомотив. Поднялся и Игорь. Вокруг знакомые ему по спискам отдела снабжения самописцы, индикаторы, гальванометры, осциллографы, измерители нелинейных искажений, дизель-генераторная установка, вырабатывающая переменный ток промышленной частоты. Во втором салоне — слесарный верстак, кресла для сидения, шкафы для размещения приборов и электрооборудования. У самого лобового стекла — пульт управления машиниста и пульт управления авиационного механика; механик уже что-то налаживал, пробовал, проверял. Совсем молодой парень. Игорь ему позавидовал и вышел из кабины локомотива.

Но кто будет вести СЛОК? Кто будет непосредственно машинистом? Займет кресло под самым пилоном с турбинами? Игорь ждал, а машиниста все не было. И тут вдруг на территории завода появился Федя Балин. Он медленно шел к СЛОКу. Игорь знал, что в депо Ховрино Федя успешно водит большегрузные составы. Что он уже дублер машиниста. Недавно был у них дома и рассказывал маме. Почему Федя уже машинист? Он говорил — не знаю, поставили. Это же Федя — никаких лишних слов, а о себе тем более. Но как Федя оказался здесь? Для чего?

Федя подошел к Игорю, улыбнулся, пожал руку — солидно, не спеша. Еще раз дружески улыбнулся и направился к СЛОКу, внутри которого не затихала суета. Поднялся на него — и сразу в водительскую кабину. Видно было через лобовое стекло, как он начал что-то говорить механику, касаясь ручек управления.

Игорь смотрел на Федю. Завидовал? Конечно. Самой нехорошей черной завистью.

Кто-то тронул Игоря за плечо. Это был Ефимочкин.

— Пришел проводить, — сказал он не без грусти.

— Смотри, Балин, — сказал Игорь.

— Я знаю.

— Завидуешь?

— Кому? Феде? Ты что!

Ефимочкин рассказал Игорю, что Чеботареву не сразу разрешили пригласить Балина, говорили, что он выбрал недостаточно опытного машиниста. Чеботарев ответил: «А у кого есть опыт вождения реактивных локомотивов? Зато я пригласил молодого, у которого самый современный уровень знаний. Диплом с отличием. Занимается теорией транспорта. Это вам что-нибудь говорит?» Ефимочкин гордился Федей и не скрывал этого. И тогда все, конечно, согласились с Чеботаревым. Еще бы, подумал Игорь, один вид Феди Балина чего стоит. Федя человек серьезный, а Чеботарев любит в работе таких — несуетливых, спокойных. Игорь даже временами думал, что, может быть, Чеботарев и его выдерживает до таких вот своих идеалов — как Федя или как Тося. Борис Андреевич не раз говорил Игорю, каким он себе представлял Тосю. И не ошибался. Может быть, это и есть благодатная обыкновенность, за которую так ценят людей? Игорю еще тогда показалось, что Борис Андреевич при этом в чем-то обидел Игоря, унизил. Теперь Игорь не сомневался. Определенно — унизил. Игорь может стоять около СЛОКа. Каждый вежливо ему улыбается, но каждый делает при этом свое дело. А у Игоря своего дела не было. Все бумажное цвета маренго было закончено. И электровоз получен, который отбуксирует СЛОК-5 на Юго-Западную дорогу до станции Коуш. Если угнали поезд, то у него, у Игоря!

— Я тебе мешаю. — Ефимочкин дружески хлопнул Игоря по плечу и ушел. Точнее, не ушел, а направился к строгого вида девушке с рыжими волосами, которая все время ждала неподалеку.

Игорь остался один. Никто ему не мешал сейчас быть одному. Ни одна собака им не интересовалась. Никто! Он с большей и большей силой чувствовал зависть к Феде Балину, и делалась она все чернее и злее. Игорь с самого начала представлял себя именно на этом месте. Чтобы вся скорость прежде всего проходила через него, летела через него, и он — один на один с ней за пультом управления. Он испытатель, и скорость подвластна ему, а потом уже всем остальным, сидящим сзади него в локомотиве. Он никогда не думал, каким реально может быть его место в СЛОКе. Что он по-настоящему знает, умеет? А ведь действительно так. Одни несуразные мечты. Вроде Красного коня какого-то… Шебалда ты, князь Игорь. Чеботарев тебя любит и поэтому так себя ведет. Дал время, хотя бы сейчас, постоять, подумать. Сделал, может быть, сурово, но по-мужски. Вот когда, оказывается, надлежало Игорю решать свою судьбу!

Он понял. Окончательно понял. В эти минуты, когда у всех есть определенное место в СЛОКе. У Игоря такого рабочего места нет. А пассажиром он быть не хочет. Кукиш с маслом!..