"Галактеры" - читать интересную книгу автора (Балабанов Олег Николаевич)

Глава 10.

Шли двадцатые сутки нескончаемой ночи. Луна приближалась к третьей четверти, изо дня в день истончая свой серп на фоне Земли, готовясь исчезнуть на небосводе — как тогда, в тот день начала общей беды.

Сергей, и напросившаяся с ним на улицу Вика — сколько я могу сидеть взаперти? хоть свежим воздухом по-дышать! ха, свежий воздух! минус пятьдесят два градуса! — поднялся ко второй видеокамере и щеткой стряхнул нависший над козырьком камеры снег, частично перекрывший изображение. Несколько движений и камера снова смотрит в ночь.

— Готово! — воскликнул он, спускаясь к кутавшейся в шубу Вике, — пошли в дом?

— Уже? Погоди немного! — попросила она.

— Хорошо, но что-то я не очень расположен на таком морозе стоять. Ну, хорошо-хорошо, пойдем, прогуляем-ся во внутреннем периметре, — как называл ее отец их владения.

— Смотри, звезды на небе видны! — сказала Вика.

И вправду невидимые облака разошлись, открывая свет от далеких звезд. Часть небосвода была скрыта у горизонта, но и там чувствовалось, что облачный покров отступает.

— Да, как и говорил Степан — следующий этап.

— Что за этап?

— Основная масса теплового воздуха поднялась вверх, остался холодный фронт, и предпосылок для формирования других облаков нет. Поэтому мы снова видим звезды, их бр-р-р, холодный и далекий свет. Теперь процесс общего похолодания ускориться, — мрачно закончил он.

Стареющий серп луны сиял у горизонта, и казалось, с тоской смотрел на родную массу тяготения, вокруг которой она кружилась неисчислимое количество циклов. С другой стороны горизонта подсвечивался орнамент скрытого Солнца, малая толика косых лучей которого все равно пробивалась окольными путями сюда сквозь конус пришельцев.

«Все равно катастрофично мало этого света!» — подумал Горшенин-младший, рассматривая черный диск конуса, свет далеких звезд, все также горящих, но… «мне кажется или на самом деле так?» — мерцания, так характерного для света звезд, проходящего сквозь атмосферу и взаимодействующего с кислородом, почти не наблюдалось.

«Конечно, — пришло горькое понимание этого эффекта, — атмосфера разряжается. Скоро, очень скоро будет трудно дышать, а там…!»

Тут пришло осознание того, что ветра не было, вернее, он стих до таких пределов, что за последнее время та сила, с которой он дул сейчас уже не воспринималась — легкое дуновение сейчас было сродни его полному отсутствию. Оглянувшись кругом, он вдруг осознал какую-то неприятную тишину, постепенно опускающуюся на Землю. Легкий-легкий ветерок, почти неощутимый лицом в виду кусачего, сильного мороза, почти не ощущался. Где-то вдали в лесу потрескивают стволов деревьев и… и больше ничего. Почти полная тишина замиравшей природы на всем окружении их маленького мирка.

«Неужели так все и произойдет? Тихо, незаметно мы заснем и больше не проснемся?».

Вдруг, неожиданно громко в наступившей тишине прозвучал сигнал вызова.

— Вика, у тебя звонит телефон, — напомнил Сергей Вике, никак не отреагировавшей на звонок.

— А? А, точно, — ответила она, доставая телефон. — О! Что-то я не знаю этого номера! Алло?

И услышав кого-то на том конце трубки, перешла на английский язык.

«Интересно, кто это?» — удивился Сергей, местами понимая английские слова, которыми как из пулемета час-тила жена.

Через какое-то время, уже основательно продрогнув и чтобы окончательно не окоченеть, он начал вприпрыж-ку бегать вокруг нее, но она явно не замечала его, слушая кого-то там. В свете уличного фонаря, «хм, надо, на-верное, выключить свет, чтобы не привлекать внимание любопытных!» — подумал он. «Хотя какие любопытные будут шастать сейчас в такой мороз?»

Подбежал к машине, полностью промерзшей и заиндевевшей, наполовину скрытой в сугробе и от нечего де-лать смел снег с лобового стекла, заглядывая вовнутрь салона.

«Наверное, сиденья, дубовые! Замерзла моя ласточка!» — промелькнула мысль, но тут его окликнули:

— Сереж, пойдем в дом, я замерзла!

— Пошли! Давно пора! — воскликнул он, сразу же направляясь от машины к ней. — Кто звонил?

— Не поверишь — Карен Спенсер, из Штатов!

— Оп-па! И как там у них?

— Да плохо все, — ответила она, открывая дверь и входя вовнутрь.

Захлопнув дверь за собой и, опустив массивный замок, Сергей снял шапку:

— Что именно?

— Что-что? Холодно у них — два часа назад отключили отопление в доме. Наверное, прорыв теплотрассы, Карен не знает, но они, по-видимому, готовятся к эвакуации куда-то в центр выживаемости. Говорит, это рядом, но надежды мало — желающих много, надежда только на связи Роберта. А сейчас это мало что значит. Привет передавала, говорит, как выберет время, позвонит еще, сейчас им пора — машина приехала, — закончила она.

— И это все? — спросил он, не дождавшись продолжения.

— Все.

— Хм, вроде бы говорили вы намного дольше!

Глянув на него, ответила:

— Да так, чисто женские разговоры, неважно — в общих словах, говорит, что до сих пор не может свыкнуться с мыслью, что с миром и с ними это происходит наяву. Пошли, кофе выпьем. На улице и вправду холодно.

— Пошли.

На кухне, переоборудованной под кухню отгороженной части залы второго этажа сидела Наташка, что-то жуя и смотря телевизор.

— Что там? — кивнул головой Сергей сестре.

— Мороз и беспорядки, митинги, манифестанты, какие-то глобалисты выступают, требуют, а… ерунду всякую требуют, кретины, как будто не из мира сего, — ответила она. — А в основном обычные митингующие, большие требующие, чем грозящие правительству! Хм, требуют послать делегационный корабль в космос и… в общем, чушь, полная ересь! И это говорят образованные люди — я вот слушала некоторых: представительные дядьки, руководители немалых предприятий. Неужели они не понимают, обморозились, что ли? что сами запутывают окружающих, а правительству приходиться все это расхлебывать?! Правда оно мне уже кажется, потеряло нить управления. Или воздерживается от комментариев — ведь говорил же президент, что будут молчать об истинных предпринимаемых решениях? Только Серега я что-то сама начинаю сомневаться в этом — ничего так и не проис-ходит!

Ему нечего было ответить и он просто молча включил чайник, пододвигая кофе и сахар к севшей рядом Вике.

— Чего молчишь? — спросила сестра, повернув лицо к нему.

— А что ты хочешь услышать от меня? Я не правительство, я сам жду от него решений.

— Да это понятно, просто всегда хочется знать мнение сильной стороны, мужской. Да и ученый-астроном ты, как-никак, — вздохнула Наташа. — Я посижу тут? Не помешаю? В комнате на кровати уже наскучило валяться.

— Нет, прямо сейчас встала и ушла! — ухмыльнулся брат.

Улыбнувшись, озорно глянув на них обоих:

— Сейчас, ага, метнулась! Я же так, для проформы спросила!

— Ты меня моложе и должна беспрекословно слушаться!

— Сам-то хоть подумал, что сказал? Или попутал чего?

— Ладно вам, грызлики, — раздался голос Антонины Игоревны, вошедшей на кухню, — ты их одергивай Вика, а то ведь сами не успокоятся.

— А я пока слушаю. Когда надоест, тресну обоих по башкам — сразу утихомирятся! — наконец подала голос Вика.

— Как? Ты? Меня? — притворно-возмущенным голосом произнесла Наташа.

— А я твой муж! — вставил Сергей, состроив грозный вид и сведя брови вместе.

— Знаешь, а как в том анекдоте: а мне все равно, на каком глазу у тебя тюбетейка, когда я делаю руки вот так! — и уперла руки в бока, для пущего эффекта придавая лицу разгневанное выражение. Вышло смешно…

Наутро Михаил Анатольевич только присвистнул, пройдя к умывальнику, и удивился вначале, почему это вода бежит не полным напором, затем поднялся на первый этаж, подошел к двойному окну и глянул на градус-ник:

— Ничего себе — пятьдесят восемь градусов! Мать, — позвал жену, — на улице минус пятьдесят восемь! За три дня температура упала почти на пятнадцать градусов. Да таких морозов не было… хм, да я что-то и помню, была ли такая низкая температура здесь?

— Да смотрела я градусник уже, — проворчала она, готовя завтрак. — Таких холодов на нашем с тобой веку здесь не было — наверное, только наши родители помнили подобное, но это могло быть до повсеместного потеп-ления климата, — отчего-то недовольным голосом говорила она, гремя посудой, на что он указал ей. Она, чуть потише став перебирать посуду, вдруг села на стул и вымолвила:

— Миша, мне страшно. До какого предела опуститься температура? Сережа не говорил мне и не говорит — отнекивается, мол, я точно не могу знать! Может тебе говорил, а?

— Да он сам точно не знает — спрашивал я его. Точно не знает. Одно сказал — по законам природы температу-ра может опускаться до абсолютного нуля, если не восстановить прилив солнечной энергии. А пришельцы этого не допустят, не должны допустить.

— Но наверняка, же мы не знаем? — подытожила она. — О-хо-хо! Какое время лихое!

— Да. У нас где-то начинает перемерзать водопроводная труба. Пойду, посмотрю где: по идее не должно; под дом артезиан уходит…

…Ближе к четырем часам дня показания термометра приблизились к отметке минус шестьдесят градусов. Как прикинул Сергей, каждые три часа она опускалась на один-полтора градуса.

За это время нашли место перемерзания трубы — это на первом этаже и только потом она поступала сюда, вниз. Недочет проектирования, но ведь и не предполагалось, что жить-то придется чуть ли не в подвальном по-мещении при подобном морозе. Как могли, они утеплили этот участок водопровода, и вода пошла полным напо-ром. Вот и вся работа на день.

Горшенин-старший находился в бойлерной. Сейчас он подкинул несколько лопат угля в печку и ждал, когда температура в котле поднимется до необходимой отметки — сегодня была его очередь дежурить, хотя он не видел необходимости; никого за все время так и не было. По крайней мере, никто не приближался и эта вероятность падала. Дождавшись, когда уголь разгорится и даст необходимый жар, он не спеша вышел, прикрыв за собой дверь, и направился в выделенное место, где располагался монитор наблюдения за дорогой.

«Эх, нужно было в свое время подключить отопление через электричество — сейчас бы не жгли уголь!» — по-думал рачительный хозяин. Но в свое время он подсчитал, сколько бы это выходило по деньгам, поэтому так и не довел задумываемый проект. «Сейчас бы не помешало. Кто бы сейчас считывал показания счетчика? Ну, да ладно. Чайку попить, что ли?»

Прислушиваясь к затихающим голосам засыпающих он, прихлебывая из кружки, пялился в экран. Там ниче-го, кроме темени ночи не было видно, поэтому, изредка переключал вид передачи изображения на инфракрас-ный, как его обучил Лепин. Но в этом положении все было в том же цвете — никаких красных тепловых пятен не наблюдалось. Тогда он переключил на систему ночного видения. Все сразу стало более-менее видно в зеленом свете. Все тоже самое, но в ином ракурсе — те же кусты, деревья и ни одной души — только легкая поземка метет по земле, такой холодной, неприветливой…

Наметенные сугробы и в некоторых торчащие верхние ветки кустов представлялись феерическими наплыва-ми-сетками, прикрывающие спрятавшиеся и ждущие своего часа злобных пришельцев, ждущих и ждущих, когда можно будет без сопротивления присвоить чужое. От этого сопоставления мурашки пробежали по спине. Взгляд переместился дальше — выступающие стволы деревьев вдали казались диковинными орудиями, приготовив-шихся к броску машин тяжелой поддержки атакующих. Почти не двигавшиеся, только вверху порой содрогаемые порывами ветра, деревья отбрасывали неестественные отблески каких-то особых волн излучения, несущих горячий, теплый, прохладный воздух, становящийся поистине ледяным. Помимо этого от них исходил заунывный, монотонный, повторяющийся через равномерные промежутки времени звук: звук тревоги и надвигавшейся беды.

От этого мороза хотелось укрыться, убежать, но бежать некуда, только сжаться, по возможности пытаясь сохранить остатки улетучивающегося тепла. Плотнее сжаться и думать о теплом светлом прошлом; но нет, тепло просачивалось через поры тела…

В какой-то момент Михаил Анатольевич вздрогнул и…проснулся. Твою…он заснул, положив голову на стол! Зачем-то выключил свет. С этой мыслью выпрямился, поворачиваясь к выключателю за спиной, но в глаза попал мигающий и монотонно пищащий сигнал автономного питания сберегающего режима экрана. Тот не светился.

— Что за черт? — нахмурился Михаил Анатольевич, щелкая выключателем в полной темноте, но свет не за-жегся.

«К тому же выключатель находится в положении «Включено», — машинально отметил Горшненин-старший.

Нащупав в выдвижной полке стола фонарик, приготовленный Павлом Христофоровичем, «на всякий случай», «случай подходящий!! — опять же мелькнула мысль, он глянул на системник компьютера, для очистки совести нажал пуск, но ничего. Питания не было. Тогда Михаил Анатольевич, подсвечивая себе под ноги подошел к ле-стнице на первый этаж и начал подниматься — щитовая находилась там.

«Здесь почему-то через чур уж холодно! — подумал он, но сразу же пришла объясняющая мысль: — Так в пе-реходе батарей же нет!»

Она, эта мысль улетучилась с дуновением последнего теплого воздуха, когда он открыл просто ледяную дверь наверх — порыв, именно порыв ледяного воздуха обдал Михаила Сергеевича, рефлекторно заставив его отпрянуть и закрыть дверь.

«Кто-то забрался, разбив окна!» — было первое предположение, «но кто-то не стал бы сидеть там, на морозе, а спустился бы к ним, значит, просто ветер разбил окно!» С этим выводом Михаил Анатольевич вернулся вниз — как здесь тепло! — и стал одеваться по-настоящему: шуба и шапка не помешают! Будить остальных не стал, ре-шив сперва самому все разведать — как-никак заснул-то он — и восстановить электропитание.

На этот раз зимняя стужа безрезультатно ринулась на подготовленного к встрече с ней человека. В свете фо-нарика нашел разбитое окно, сквозь которое в главную залу намело с полметра сугроба.

«Отопление! Вот почему мне показалось, что стало холодновато там, внизу! Как бы не переморозить систе-му!» — мелькнула тревожная мысль.

Но вначале нужно проверить предохранители в распределительном щитке. Вот и он. Поворот запорной скобы и крышка открыта, но какого было его изумление, через некоторое время переросшее в страх после осознания общей причины отсутствия света, когда увидел исправные переключатели, находящиеся в положении «Включено».

В паре километров отсюда один из столбов с высоковольтными проводами упал, замкнув линию.

Под воздействием низкой температуры до этого замерзшая в месте трещины вода расширила этот наметив-шийся разлом. Затем несколько усилий напора ветра и столб, покачиваясь их стороны в сторону, в один момент преодолел точку возврата амплитуды колебаний… Яркий голубоватый разряд…

За десять километров отсюда на распределительной станции по этому району области на одном из трех пультов управления и слежения за энергопотреблением мигнул красный огонек, предупреждая о коротком замыкании, прерывании транспортировки электричества, но никто, ни чьи глаза не глянули в эту сторону, не вслушались в дублирующий звуковой сигнал системы. Люди своевольно покинули этот пост вот уже вторые сутки назад, когда поняли, что смена не приедет, а с диспетчерской ничего внятного не ответили, попросив ждать, когда проясниться обстановка. Поэтому и на два подобных сигнала, горящих вот уже более семи часов и на трель телефонных звонков никто не ответил.

Автоматика пока поддерживала работу работоспособных систем, выделив еще один, четвертый сигнал замыкания, враз обрубив это направление передачи напряжения. Общая шкала свободного напряжения поднялась на 18 %. Распределительный узел мог бы дать необходимое напряжение любому потребителю, но некому было отправится на устранение неполадок.

Через какое-то время произошел еще один, но намного серьезный обрыв цепи. Автоматика успела отсечь ли-нию, но разряд расплавил массивные клеммы распределителя, оголив общий кабель… Начавшаяся греться по-врежденная обмотка входящего конца кабеля достигла критической точки и уже дымившаяся проводка вспыхну-ла.

Как и положено сработала система пожаротушения, но она не смогла полностью ликвидировать пожар, уже перекинувшийся в соседнее помещение туда, где датчики сигнализации возгорания были уже неисправны и но-вый очаг возгорания получил необходимое время для набора мощи и развития огня. Вскоре бушующее пламя достигло главной операторской, вмиг сожрало все здесь и проникло в главный распределитель.

Здесь под мерное гудение проводов трансформаторов огонь пополз по отдельным и небольшим пучкам про-водов к главным кабелям, пробуя их внешний кожух на вкус, по мере продвижения глубже вгрызаясь в изоляцию. В одном месте оголенный свинцовый кабель подернулся легким дрожанием, набух чистой слезой, и в следующий миг тонкая расплавленная струйка потекла вниз, коснулась такого же уже открытого участка провода… По обоим проводам неслись сотни гигаватт энергии разных полярностей. Они коснулись друг друга в виде жидкого металла…

В темной ночи ярко полыхавшая подстанция выбросила во все стороны большой эффектный фейерверк искр, добавляя зрелищности. Последовавший взрыв очень быстро скомкал сами языки пламени. Подстанция взорва-лась, враз отрезав от электроэнергии множество районов. Восстанавливать приедут не скоро, очень не скоро, если вообще кто-то озаботится этим вопросом в ближайшее время…

На распределительной ветке на подступах к Новосибирску дежурный оператор принял сигнал бедствия с подстанции 13/2, попытался дозвониться, но никто не ответил. Он внес запись в компьютер и передал сообщение дальше по инстанции, не заботясь о том, когда будет направлена пожарная команда на место пожара. И когда вообще поедут электрики. Судя по сигналу повреждение огромное, но это не его дело: человек больше думал о том, когда закончится смена и он сможет с чистой совестью поехать домой, решая, что делать дальше.

К тому же все силы «Сибирьэнерго» были брошены на восстановление энергоканала в Заельцовском районе — там замкнул и сгорел основной трансформатор. Перед этим, как передавали пожарники загорелась одна квартира… В общем, когда прибыли пожарники, горел весь угол пятнадцатиэтажки. И все это время подстанция была под напряжением… Теперь электрики пытались, именно пытались проложить временный кабель от другой подстанции, расположенной в ста метрах от этой.

Борьбу с морозом люди проигрывали — задубевший на морозе кабель не хотел разматываться с бобины и выпрямить его требовалось через чур много усилий. Мороз крепчал, и жителям обесточенного района ничего не оставалось, как ждать…

Даже оператор не знал, что в этот момент еще одна беда подкрадывалась к обреченному району — отключение электричества привело к отключению некоторых водонапорных двигателей в коммуникациях и работу перевели на имеющие резервное питание, но этих моторов было мало… Один из них не выдержал перегрузки и остановился…

В одном месте остановившийся поток слишком близко находился у поверхности. До этого промерзшая земля уже пыталась обхватить тепломагистраль, но постоянный поток горячей воды… теперь он замедлился и медлен-но, очень медленно поступал к адресату и еще быстрее остывая в трубах. Скоро температура в одном сочленении упала до нуля, ниже, еще ниже… Кристаллизуясь, вода перекрыла путь полностью. Через несколько минут, неважно сколько, обычная воды, враз ставшая врагом разорвала трубу… Еще несколько секунд и выдавленный слой льда сменился потоком кипятка, но он шел уже не по назначению, быстро затопляя канализационные пути…

Вскоре в одном месте на поверхности никем не примеченный участок льда как-то странно съежился, подался вниз и провалился… В ночь, в стужу повалил пар. Очень скоро площадь проталины разрослась, подтачивая снег изнутри на больших расстояниях от прорыва теплотрассы…

Когда стали подъезжать машины теплосетей, несколько их провалилось за много десятков метров до аварий-ного участка. В свете фонарей огромная площадь представляла парящую черную землю, залитую водой… Когда перекрыли доступ воды, это обернулась еще одной нелицеприятной стороной — вода начала чуть ли не мгновенно замерзать, перекрывая доступ ремонтникам… Место главного прорыва уже представляло сплошной монолит льда под землей, но это еще нужно было выяснить. А время мчалось…

И так было в еще нескольких районах. Все взаимосвязано. Люди пытались противостоять взбунтовавшейся стихии, но некоторые прямо отвечающие за спасательно-восстановительные работы начальники, да и сами со-трудники начали понимать, что они в целом не успевают. Город обречен. Если только не пожертвовать частью населения, сосредоточив внимание на нескольких участках, участках, а не районах! и не отвлекаться на вызовы в удаленные от ТЭЦ места…

Так было по всему миру. Отключались одна за одной подстанции, происходили аварии, которые не успевали устранить технические службы. Жизнь постепенно замирала, сковываемая невиданными морозами, которые все крепчали и крепчали. Ветра усиливались, надувая и принося все больше стужи. На этом морозном ветру становилось труднее дышать. Участились случаи обморожения легких.

Чуть лучшая обстановка, пока лучшая, была на специальных объектах, оборудованных несколькими системами дублирования. АЭС имели несколько слоев и программ защиты от перепадов температуры. Главные инженеры подобных объектов уже получили предписание заглушить реакторы при достижении отметки ниже восьмидесяти градусов.

Правительство понимало, что может обрушится на планету вдобавок к глобальному похолоданию — Земле ко всем бедам не хватало экологического заражения от выброса радиоактивных осадков, если где-нибудь на какой-нибудь АЭС произойдет катастрофа, на подобие Чернобыльской АЭС. А если это произойдет в масштабах пла-неты? Но с этой стороны обстановка была лучше.

Как ни парадоксально звучало, но более сложная ситуация вырисовывалась на других объектах с подобными компонентами ядерного топлива. Нет, здесь не грозило ядерным взрывом. Здесь не было активных компонентов. Сюда свозились и хранились отработанные компоненты ядерного топлива с АЭС, с секретных баз, с носителей ядерного тактического оружия, с многих секретных объектов страны, с ядерных подводных лодок — подобные вещества везлись отовсюду, и на каждый компонент имелось заранее приготовленное место. Казалось, все подготовлено и распланировано на года, десятилетия — с этим не шутят, но…

Термометр показывал минус семьдесят градусов, и она продолжала падать. Главный инженер объекта?128 по хранению отработанных компонентов ядерного топлива Родион Сергеевич Бобок отвел взгляд от дисплея, на котором в правом верхнем углу высвечивались цифры температуры воздуха снаружи. Он поднялся из кресла и прошел к окну. Глянул туда, где находилась доверенная ему спящая, дремлющая страшная сила, готовая в еди-ном порыве укрыть саванном смерти все живое в округе несколько сотен километров, если не следить за ее око-вами. На него и возложена эта обязанность следить за ее вот таким состоянием. Следить за постепенным распа-дом таких компонентов как стронций-90, который имеет временной промежуток полного распада до трехсот лет, или, к примеру, более опасный и долговечный радиоактивный элемент плутоний, который готов испускать свои губительные лучи до двухсот сорока тысяч лет!

Там, впереди внизу простирался огромный бассейн, разделенный на секции и имеющий глубину до двадцати пяти метров. Яркий холодный зеленоватый свет подсветки под потолком давал нужное количество света специа-листам, в определенные часы берущим тяжелую воду в бассейне на анализы, помимо автоматических устройств. Под водой высвечивались ровные темно-серые плиты-сегменты-контейнеры в виде радиаторов, постоянно сбра-сывавших исходящее тепло от отработавшего топлива в воду. Холодильное оборудование поддерживало нужную температуру воды.

«Если так будет продолжаться, то в скором времени даже холодильное оборудование замерзнет! Этот бассейн скоро сам покроется льдом. Вот тогда надо ждать беды — циркуляция воды остановиться, тепло будет продолжать выделяться, и не думаю, что кристаллизовавшаяся вода справиться с этим количеством тепла. Хотя если температура будет за минус сто и более градусов, то критических значений температура все равно не достигнет, а лично мне будет уже все равно — к тому времени я замерзну сам! Здесь», — подумал Родион Сергеевич.

Он уже имел несколько докладных записок от начальника службы охраны о своевольном оставлении постов трех своих сотрудников.

«А чему удивляться? Все люди, все хотят жить! Все пытаются что-то сделать для своих семей… Семья — как прекрасно звучит это слово! Жена, детишки!»

Бобок враз отбросил эти мысли о неудавшейся лично жизни — он ранее служил в ракетных войсках стратеги-ческого значения. Однажды на объекте, который обслуживал тогда еще старший лейтенант, произошла авария… Медики справились с выводом из его организма радиоактивных элементов… Вскоре он остался один — жена ушла. Ушла к мужчине. Мужчине в прямом смысле слова. Он не винил ее. Нашел в себе силы не скатиться от осознания своей теперешней неполноценности. Уволился из рядов вооруженных сил, окончил институт ядерной физики, благо был офицером-ядерщиком и вплотную занялся изучением своего врага жизни — ядерной энергией.

Сейчас он решил, что будет находится здесь до конца. Все равно ехать в холодную одинокую квартиру нет никакого смысла.

Вдруг взревела сирена, и Родион Сергеевич встрепенулся — лучше все же отвлечься от невеселых дум и обра-титься на разрешения не менее тревожных задач: раз взревела сирена, где-то произошла авария! А на этом объекте очень редкий случай!

— Стивальский! Что произошло? — спросил по внутренней связи начальника охраны, так как на основном дис-плее все системы и контролируемые объекты в бассейне выдавали нормальные показатели.

— Вылетело стекло на первом уровне у выхода в подсобку, Родион Сергеевич, — пришел ответ.

— А! Сами справитесь?

— Думаю, что нет, — с небольшим запозданием ответил майор госбезопасности, — у меня осталось только трое человек. Все трое на постах. Я один не смогу поменять сегмент.

Доканчивать Стивальский не стал, замявшись на полуслове.

— Понял тебя, Стас, понял! Сейчас отправлю кого-нибудь из своего персонала.

Вот и бегут люди с секретного военного объекта! Что говорить о других? Через некоторое время Родион, окинув придирчивым взглядом многочисленные шкалы приборов, направился к двери. У выхода остановился, снял с вешалки теплозащитный комбинезон, надел и тут внешнее освещение переключилось на красный фон с одновременно зазвучавшим записанным голосом:

— Внимание! Прекращение получения энергии с внешнего источника. Система переведена на автономное пи-тание. Производиться запуск генератора.

Родион Сергеевич только усмехнулся своим мыслям. Подбежал к приборам, глянул на нужные. Увидел, как дрогнула стрелка амперметра, скакнула вправо. Тут же голос подтвердил запуск резервного генератора. У них в распоряжении шесть суток. Ровно настолько хватит запасов дизельного топлива для двигателя.

— Стас, я иду! Проконтролировал запуск резервного генератора.

— А что? Обрыв линии?

— А черт его знает — наверняка. Иду!

— А что ты сам? А, понятно! — воскликнул майор.

— Вот именно. Скоро мы вдвоем останемся здесь, — горько ответил Бобок.

Открыл дверь в вестибюль и поплотнее запахнул костюм, затем начал торопливо застегивать комбинезон — здесь уже чувствовалось влияние прорвавшегося наружного воздуха.

«Скоро такие прорывы участятся», — промелькнуло в голове главного инженера секретного объекте?128.

По всему миру подобных объектов с каждым часом превращавшихся в бомбы замедленного действия было очень много. Человечество меньше, чем за век усиленного использования и применения веществ расщепления структурных связей ядер урана накопило много подобных отработанных продуктов, захороненных в такие же центры…

Михаил Анатольевич не знал, не догадываясь о борьбе, как за свет, так и за отопление города, зная только одно — подстанция перестала подавать напряжение, и пока в одиночку пытался запустить автономный генератор.

Он снова поднялся наверх и отсек основное питание от станции, на всякий случай. Еще раз обошел весь пер-вый этаж в поисках возможного обрыва какого-нибудь энергоносителя, но не найдя ничего подозрительного спустился в подвал. Подошел к комплексу. Запустить генератор удалось сразу — новый генераторный комплекс с дизельным двигателем они проверили с Лепиным сразу как обсудили за семейным кругом, где и как готовиться к зимовке. И теперь слушая ровную работу двигателя, он плавно перевел рукоятку реостата в верхнее, почти верх-нее положение, наблюдая и контролируя увеличение вырабатываемого тока на дисплее, затем включил свет здесь — лампочка горела обычно, без какого-либо помаргивания.

— Е-мое! — бросился он в бойлерную, враз вспотевший от плохого предчувствия.

Так и есть, здесь жара нестерпимая. Прикрываясь от волн жара, начавшего распространяться в уже остываю-щие комнаты, он, глянув на термостат, лихорадочно рванул аварийный рычаг. Сразу температура в системе опустилась до +60 градусов — резервный запас воды остудил сами трубы здесь, у сердца всей системы отопления, но датчик сигнализации наличия необходимого количества воды вновь вспыхнул через минуту снова. Значит, где-то прорыв — разморозил систему, старый пень! Даже не стоит напрягаться, чтобы понять, где протечка. Еще раз глянув, что сам котел в порядке, развернулся и поднялся наверх. Щелкнул выключателем и сразу нашел место прорыва — так и есть: возле разбитого окна на полу образовалась лужа застывшей воды из системы отопления дома.

Решение пришло сразу.

«Только бы там не перемерзло, только бы не перемерзло на развилке!» — пронеслась лихорадочная мысль, пока он направлялся к дальнему углу соседней комнаты. Вот и скрытый в углу узел перекрытия всего верхнего этажа. Вентиль послушно повернулся, еще, еще. Все, перекрыта магистраль — здесь вода не успела замерзнуть. Оглянувшись на выбитое стекло, так и не поняв, что послужило этому причиной, Михаил Анатольевич спустился вниз.

Его беготня не осталась незаметной. В коридоре стоял Павел Христофорович, щурясь в свете ламп:

— Миша, что-то случилось? Или мне приснился какой-то шум?

Тяжело вздохнув, тот ответил:

— Нет, Павел, не приснилось — я случайно заснул. За это время кто-то или что-то разбило окно наверху, нет-нет, никого там нет, только что смотрел, но и это не главное…

— …так что так, система наверху перемерзла в нескольких местах, оттаивать с помощью паяльных ламп опас-но, к тому же не уверен, что смогу заварить место разрыва — слишком неудобное место стыковки, но попытаться можно, — заключил Михаил Анатольевич.

— Не стоит пытаться, — ответил Павел Христофорович, — даже восстановив систему в этом месте, мы на самом деле не сможем отогреть всю систему наверху — слишком холодно, даже стены покрылись инеем. Верхний этаж промерз полностью, — подытожил Лепин.

— Я… я случайно прикорнул! — начал как-то беспомощно оправдываться Горшенин-старший.

— Пап, успокойся, никто тебя не винит — все мы люди, а не роботы, — ответил Сергей, которому самому было не по себе, но вид извиняющегося отца…!

— Да, Миш, об этом не надо. Тревожнее тот факт, что обрезало электричество. Мы можем перевести генера-тор на более экономный режим, только смысла не вижу — двигатель все равно работает с той же нагрузкой, ну, может чуть понапряженнее и только, но если, к примеру, через сутки электричество не будет восстановлено — можно считать, что там, в городе большие проблемы. Вот тогда и стоит подумать о некотором снижении нагруз-ки на генератор. Думаю, с этим все согласятся. Нас пока это не касается, но это очень тревожащий фактор — кто посмышленее, те могут подастся из замерзающего города.

— Те, кто посмышленее, уже давно выехали, — произнесла молчавшая Илая Федоровна, — вернее те, кому бы-ло куда податься и у кого было более подходящее жилье. Как здесь. Да и как мне думается, время уже упущено — сами знаете, сколько на улице градусов!

Район Барабинска. в/ч ГО.

— Рота, подъем! Тревога! — разнеслось по расположению второй роты.

Раз и до этого спокойный ритм сна прервался — отбрасывались одеяла, по холодному полу казармы застучали две сотни пар босых ног, спешно одеваясь, не столько для того, чтобы выполнить приказ дежурного по роте, а побыстрее одеть форму и согреться — температура была не выше пятнадцати градусов, несмотря на раскаленные батареи казармы.

— Сука, ну я ему устрою после отбоя, — рычал не протрезвевший старший сержант Медведев, — не предупре-дил, что ожидается учебная тревога.

Как бы восстанавливая несправедливость по отношению к неизвестному дежурному сержанту по штабу из числа наряда, раздалась вторая, явно неофициальная команда вбежавшего в казарму дежурного по части коман-дира второй роты капитана Дьякова:

— Рота, это не учебная тревога! Замкомвзвода, проверить наличие у солдат респираторов! Людей на улицу без них не выпускать — температура на улице минут семьдесят два градуса.

— Охренеть! — воскликнул чуть присмиревший при виде ротного Медведев. — И куда мы выдвигаемся в такую пору?

Больше для себя, чем для ротного задавался вопрос, но тот явно не по уставу ответил:

— Дислокация в район складов-убежища. Вся диспозиция у командиров взводов. Шустрее, солдаты, шустрее! — совсем уж не по-военному крикнул ротный.

«Тоже человек, тоже страшно ему!» — подумал Игорь Куликов, на бегу застегивая ремень и направляясь к оружейной. Там создалась некоторая очередь и ожидая быстро передвигавшихся однополчан, случайно встретился взглядом с стоявшим рядом Олегом Романовым. У того уже был надет поверх шапки, уши которой уже опущены и завязаны снизу респиратор, пока зафиксированный сверху.

— Твой респиратор-то где? — спросил его Олег.

— Вот он, — крикнул он, стараясь перекричать гул голосов, и махнул рукой, показывая респиратор.

Вообще это не был респиратором как таковым, только внешне походил на него — внутри, вместе фильтра бы-ли установлены несколько слоев материи, задерживающих поступление ледяного воздуха. Эта конструкция не являлась принятой на вооружении — ее смастерили уже в части, подстраиваясь под условия необычного похоло-дания. — Давай иди, я за тобой! Только Олег не глупи! — напомнил ему предыдущий разговор перестрелять всех замков, да и весь старший призыв, с каждым днем все больше зверевший и изгалявшийся над молодыми солда-тами.

Тот только кивнул, ныряя в оружейную комнату… Дальше Игорь выпустил его из виду, хватая свое табельное оружие…

В теплом ангаре Игорь сорвал маску с лица, судорожно хватая нормальный, не леденящий холод улицы. Там вообще невозможно было просто дышать, идя простым шагом, не то что бежать, вернее, делать попытки идти ускоренным шагом. Оглянувшись, он видел суету предподготовки к запуску и сам запуск двигателей машин.

— Заводи без прогрева! — крикнул его командир отделения младший сержант Пролин, пробегая мимо.

Он кивнул головой, открывая дверь своего «Камаза», забираясь в кабину. Трехмостовый вездеход был обору-дован теплым кунгом — он возил мастерскую и на маршах всегда ехал в хвосте колонны. Правда, всегда ездил было громко сказано — это был его первый выезд без сопровождающего. У него за плечами были первые два марша по сто пятьдесят и двести пятьдесят километров. Оставался последний, пятисоткилометровый и тогда он будет считаться прошедшим полную подготовку как водителя части ГО. После последнего марша он будет выез-жать один.

Куликов позже пошел в школу на год — родители так решили — и когда, отучившись, одиннадцатый и двена-дцатый классы на уроках УПК по специальности водитель категории «В», ему и еще двоим одноклассникам, подходившим по возрасту предложили попробовать сдать экзамен на категорию «А» и «С»… Теперь у него было три открытых категории. Поэтому в части его взяли на «Камаз»-кунг. За остальными прикрепляли ЗИЛы-131.

…Легкая секундная вибрация и дизель запустился. Ожидая пока он прогреется и поднимется давление сжа-того воздуха в системе он, подняв стекла, поглядывал по сторонам — машины работали, наполняя ангар отрабо-танным газами. Постепенно все заволакивало синеватой дымкой. Прикинув, что еще ждать минуты три украдкой оглянувшись, достал пачку сигарет, вытащил одну «Мальборину» и закурил, прикрывая ладошкой огонек. Толь-ко сделав затяжку, в кабину ворвался грохот работающих моторов — кто-то, а, комод (командир отделения) влез к нему на подножку:

— Ты замыкающий колонну, вот тебе рация, пользоваться знаешь как? Да тут ничего сложного — включил тут, этот рычажок вот сюда и все, ты на волне ротного. Держи! Куришь что ли в машине? — посерьезнел Пролин, — да черт с ним, мне по фигу! — и спрыгнул вниз.

— Младший сержант! — вдогонку закричал Игорь, — а кто со мной поедет?

— Кто-кто? Сам с собой поедешь!

— А! А из техсостава кого ждать?

— Блин, да задолбал ты — да никого! По крайней мере, взводный насчет тебя ничего не сказал, просто приказал передать рацию. Все, включайся в эфир и доложи взводному, что ты на связи! — на этот раз, окончательно скрывшись в мареве выхлопов.

«Черт, так мы все от угарного газа подохнем!» — подумал Куликов, сопровождая взглядом фигуру командира отделения и захлопывая дверь. Сигарета тлела в руке, обжигая палец, но курить расхотелось — дышать и так было нечем. Затушив окурок, стал надевать наушники поверх шапки. Вскоре доложил взводному о полной готовности к движению.

Вот впереди появился свет, идущий сверху донизу единой полосой. Полоса стала расширяться — это открыва-лись ворота ангара. Враз марево выхлопов стало бледнеть, вытесняемое врывавшимся вовнутрь холодным воздухом. Все на глазах приобретало четкие очертания, и Игорь стал сильнее подгазовывать, стараясь быстрее нагнать температуру системы — несмотря на зимний вариант, двойные стекла, они тепла не добавляли.

Справа стали выезжать машины первого взвода, второго, вот и машина комвзвода выруливает на улицу. Са-мый последний взмах руки регулировщика ему и Куликов, отжав сцепление, плавно перевел рычаг переключе-ниями передачами на первую скорость. Также мягко отпустил сцепление и «Камаз» поехал к выходу. Проезжая мимо регулировщика, он обругал себя — тот показал двумя пальцами самому себе в глаза — вот я дурак, не то что фары, вообще габариты не включил! Поспешное движение рукой и дорога впереди освещена в нужный момент — он выезжал на плац…

За поворотом остался шлагбаум части. Впереди только огни габаритов едущего Зила. Но буквально через минуту у обочины, вернее в кювете по самую раму сидит Зил-131.

— О, черт, — пробормотал он, спешно отжимая клавишу вызова взводного: — Внимание, говорит коробочка 47, в кювете стоит коробочка, номера не вижу, своим ходом он не…

— Да знаю, Куликов, знаю! Оставь его, в часть уже сообщили, его заберут. На будущее говори без шифровки, понял?

— Так точно, товарищ старший лейтенант.

— Все, конец связи, но будь в эфире!

— Конец связи. Есть быть в эфире! — ответил несколько ошеломленный видом первой потери, так сказать на боевом марше и приказом командира не останавливаться и вообще отмести всякую условность при передаче сообщений — на его глазах весь строй военной машины хоть и не рушился, но кардинально менялся и не в лучшую сторону. Для молодого солдата, для человека, только вступавшего во взрослую жизнь, это было еще одним доказательством, без вуалирования нашей действительности. Как несовершенна все же структура общества…

В кабине становилось зябковато.

«Ничего, сейчас двигатель прогреется и будет тепло», — успокаивал себя Игорь, поглядывая на температур-ный датчик, несмотря на обороты двигателя неохотно ползущего в рабочую зону.

Через несколько минут он уже сильнее поддал газу — во-первых, огни впереди едущей машины стал удалять-ся, а во-вторых, не сбавляя оборотов, машина стала ехать медленнее.

«А! Мосты замерзают! — пришло понимание. — Фига себе, а чтобы было, если бы машина стояла на морозе? Вообще бы сцепление сжег — и фиг бы стронулся с места!».

Вскоре он нагнал колонну, к тому же двигатель нагрелся, и можно было прибавить оборотов печке. Вот так. Теперь уже пошло тепло, правда, конфликтующее с просто ледяными стойками кабины, со всем не укрытым обивкой металлом.

«С этим можно мириться. Если будет вообще холодно, запущу дополнительную печку! И пошли все они со своей экономией топлива!»

Перемолотый снег на трассе впереди едущими машинами представлял неплохую дорогу, и Игорь успевал поглядывать по сторонам, но вскоре бросил это занятие — хоть и снег не падал, но все равно, без света фар там ни черта не видно. Более интересно и одновременно тревожно слушать сообщения батальона — они были на одной частоте, и к мату командиров за этот час езды он попривык, но вот то, что они говорили, не стесняясь тех, кто находился на частоте, просто шокировало и навевало определенные мысли.

«.. и что там будет? А, Сашка?»

«А что? Ничего — загрузим этот штатский сброд и повезем в бункер. Если они от морозу не передохнут! Ха-ха-ха!»

«Бля, а умнее не придумали — отправить тентованные Зилы перевозить людей?»

«А тебе не похер…?»

«…слушай, у меня уже три машины встали…»

«…и все, отправь в часть запрос — остальное не твой головняк… да насрать — своя задница роднее…»

«…да мне пофигу на их родителей — это как-никак армия, так сказать боевые потери…»

Он уже сам видел несколько брошенных машины другой воинской части, вот еще одна, наша. Доложил. Ко-мандир сказал, что водителя уже забрали. Почему-то это заявление командира он про себя поставил под сомне-ние, но… просто проехал дальше. Чем дальше, тем больше подобных несоответствий он наблюдал и делал свои, основанные на реальных фактах выводы. По всему выходило, что армии как таковой не было — разрозненные колонны, к примеру, их части, которая одна за одной теряет технику не от огня врага, а просто от мороза, с кото-рым она не может нечего поделать, да и не пытается. Застряла, сломалась? Да и черт с ней! Спасибо и на том, что забирают водителей. По крайней мере, так говорят.

А если сопоставить циничные разговоры тех, кто раньше разглагольствовал о силе духа солдат, когда потре-буется их выучка и всего того, чему их учили в армии, то выходило этому населению нужно бояться, а не ждать помощи от этой армии! Те же дембеля, только власти побольше.

Колонна шла уже час со скоростью не более 50 км/ч. Чем дольше ехали, тем больше Игорь слышал и вникал в открывающуюся сторону армии. Он этого прослушивания его отвлек маневр впереди едущей машины — ее габа-ритные огни шарахнулись влево, пошли вправо и скрылись.

«Поворот, что ли?» — успел подумать Куликов, но тут руки рефлекторно начали крутит руль, нога одновре-менно нажимая на педаль тормоза, но плавно, так как он знал, что на сильном морозе резкое торможение может привести к проворачиванию покрышек на диске.

Впереди стоял Зил-131. Водитель… водитель ковырялся под капотом.

«Ничего не сообщали об этой машине», — подумал он, протягивая руку к переключателю рации, как взгляд упал на номер машины. Е-мое! Да это же машина Олега Романова! Почему-то рука отпустила переключатель. Взгляд назад, в зеркала — никого. Вперед — огни колонны теряются в ясной ночи.

«Камаз» остановился чуть сзади на встречной полосе. Открылась дверь и водитель выскочил, направляясь к Зилу. Подойдя к капоту, он крикнул:

— Олег, что у тебя?

Тот выглянул, не признал вначале, затем посмотрел на остановившуюся машину, узнал:

— Черт его знает — ехал-ехал, начала чихать, потом вообще встала. Давай своих техников, где они? Блин, холодно!

— Садись ко мне — никаких техников у меня нет, я один еду!

— Как? Я не останавливал своих. Знал, что подберут.

— Пошли в машину, — только и сказал Игорь. В машине он продолжил: — А никто бы тебя и не забрал. А вот так, — ответил он на немой вопрос, — вот, рация у меня, комод дал — народу не хватает. Техники, черт его знает, где техники — ко мне не посадили…

— Да! — только и протянул Олег, выслушав краткий пересказ услышанного Игорем в эфире, — всякое ожидал, но чтобы вот так в наглую, в эфире разглагольствовать, кому какое место в мире определено и кем? Ими же? Да кто они такие? Что ж получается? Каждый сам за себя? Вот чего ты остановился? Ехал бы дальше!

— Сейчас в тыкву как дам — враз очухаешься! Обморозился уже, что ли? — спокойно произнес Куликов, вперив ставшее враз злым лицо в товарища. — Мы с тобой вместе с первого дня, неужто я тебя бросил бы, хотя ты из Мо-сквы, а я местный? — передразнил как-то сказанное Олегом.

— Извини, чего-то я попутал, извини. Злость просто взяла, — опустив голову, тихо воскликнул Олег. — И спа-сибо тебе. Что будем делать?

— Ты о чем? — каким-то сразу напряженным голосом произнес Игорь.

— Ну, машина..! — и осекся — до него дошло, но следовало до конца прояснить ситуацию, и он глянул на Иго-ря. Все понял. Все прочитал во взгляде товарища. — И куда?

Тот молчал, внутри делая нелегкий выбор. Затем поднял глаза на него:

— Ко мне, в Новосиб! Будем числиться как пропавшие в пути!

— Дезертиры!

— Замерзшие в пути, — гнул свою линию Игорь, — сейчас от этой армии, — кивнул он головой в сторону ушед-шей вперед колонны, — никакого толку. Что они говорят и к чему придут, когда подъедут к точке эвакуации насе-ления, неизвестно. Я в этом участвовать не хочу, даже предполагать не хочу. Пусть я, мы, — поправился он, — будем дезертирами, но не хочу участвовать, подчиняться явно направленным на собственное выживание коман-дам.

— Поехали, — просто сказал Олег.

— Иди, возьми автомат и вещмешок с едой! — помотал головой Игорь, глядя прямо перед собой вперед, в свет фар «Камаза».

— Не бросай меня!

— Да пошел ты! Быстрее за «Калашом»! — заорал на него Игорь, — придурок! Живо!

— Понял, все понял! — почему-то весело крикнул тот, выскакивая на мороз.

— Респиратор одень! — вслед крикнул Куликов, качая головой — что с людьми радость делает. Ну, надо же — чуть слюни от счастья не пустил!

Уже разворачивая машину, он сказал:

— Не хочу тебя ни обнадеживать, ни огорчать, но конкретного плана у меня нет — цель есть, доехать до города и пробраться к родителям. Что дальше делать не знаю — сам понимаешь, в городе сейчас не сладко — в такой мороз могут не выдержать системы отопления, свет могут обрубить, — что и было в действительности, — но это хоть какая-то цель перед…

— …смертью. Возможной смертью, — закончил за него Романов, — я понял тебя и согласен — лучше так, чем выслушивать приказы нашего замка, тоже не лучше и ждать, когда тебя пришьют — времена вон каким наступа-ют…

Одинокий «Камаз» ехал по дороге, вернее по тому, что не было занесено снегом, «да, как кажется и не будет, снег-то больше не валит», — думал Куликов, управляя огромной машиной. Его больше беспокоило вначале, но потом отошло на второй план то обстоятельство, что они оба с этого момента дезертиры и не просто дезертиры, а покинувшие часть с табельным оружием и военной техникой — любой военный пост… Об этом не хотелось и думать. Лучше бы к этому времени никаких постов уже не было.

Он сосредоточил все внимание на проступавшей дороге. Вырвавшись на открытое пространство, дорога во-обще не была заметена — этому способствовали до этого дувшие здесь ветра.

— Дай сигарету! — нарушил молчание Игорь, вспомнив, что так и не курил с момента в ангаре.

Олег вытащил пачку:

— О, здесь две только сигареты!

— М-да, значит, у нас всего початая моя пачка!

— Не-е! У меня еще три пачки! — с этими словами он хотел выкинуть пустую за окно, но Игорь удержал его от этого поступка:

— Не выбрасывай — ничего не выбрасывай! Все сейчас в мире имеет какую-никакую ценность.

Тот только пожал плечами, сминая и кладя упаковку в бардачок.

…Мороз крепчал. У них не было термометра, но машина чувствовала перемены. В какой-то момент водитель заметил, что сильнее жмет на газ, пытаясь сохранить скорость. Было такое ощущение, что «Камаз» нагружен и с трудом пробирается, но это было не так… Подготовленная к суровым климатическим условиям, машина пока держала начавшийся экзамен ее жизни…

Т-95 резвясь, крушил небольшое строение, сминая под реверсируемыми траками гусениц кирпич, разжевывая их в пыль, взлетающей вверх небольшими коричневыми облачками. Оставив после себя растоптанный дом, мо-гучая машина замерла на месте.

— Все, Стас, меняемся местами — сейчас моя очередь! — раздалось в наушниках.

— Бля, ну еще один, а?!

— Ты, гаденыш, ты уже пять домов разворотил — дай теперь мне.

— Ладно, сейчас подзаправлюсь.

— Да вылазь на улицу — там быстро мякнем и обратно!

— Да ты охерел — знаешь, сколько на улице-то?

— Ха-ха-ха! Знаю, а ты чего, боишься насморк подхватить? Так мы с тобой и так уже смертники — обратно доехать горючки не хватит! Так что давай оторвемся напоследок — вылазь, Стас, вылазь! — раздавался пьяный голос в шлеме.

Вот с одной стороны танка откинулся люк, и оттуда показалась голова танкиста. Пошатываясь, человек встал на снег, запрокинул голову и глотнул чего-то из показавшейся на свет бутылки. К нему с другой стороны подошел второй член команды. Они о чем-то поговорили, рассмеялись и пошли забираться в танк. Вскоре боевая машина рыкнула двигателем, резво развернулась на месте и помчалась к следующему домику, набирая скорость.

Капитан танковых войск Федор Невальских сидел, вернее, лежал в командирском кресле, следя за панорамой впереди. Водитель танка, нет, не так, старший лейтенант Семен Большаков, сейчас направлял машину на дом. Удар, толчок и Т-95 закрутился на месте, в обратном направлении, сдал назад, еще раз крутанулся… под траками разваливался очередной дом.

Оба офицера, являющиеся на данный момент дежурными офицерами по всей танковой части в виду отсутст-вия большого начальства вместе с батальоном отбывшими к городу решили просто расслабиться.

Характер и силы в выпивке у друг друга были велики и в конечном счете, ни тот, ни другой не помнили, как очутились в боксах, где стоял одинокий Т-95. Машина была на ходу, но без боекомплекта — на внутренней стенке гладкоствольного ствола орудия ранее было обнаружено коробление поверхности и было решено отправить танк на завод. Для этого с Т-95, порядковый номер 459 был снят боезапас, но в связи с событиями в мире, танк оставили в боксе до лучших времен. Вдобавок, какой-то умник умудрился демонтировать систему связи…

Два офицера попросту угнали танк так, поразвлечься. А что делать? Мир замерзает, противника, хм, ни ре-ального, ни не реального нет, однако его работа прямо на лицо — вымираем на глазах… Сколько они проспали в работающей машине неизвестно, но когда пришли в себя, оказалось, что топливо на нуле — до части не дотянуть, хотя где она находится, тоже под вопросом. Черт знает — может в двух шагах, а может у черта на куличках. К тому же коньяк был под рукой. Через несколько минут новая порция алкоголя, впитавшаяся в кровь, ударила в головы офицерам. Стало весело. Все заботы стали побоку и по колено…

В какой-то момент жестокого развлечения вдруг Т-95 оказался в стороне от дачного поселка. Выскочил на дорогу — интересно, откуда она здесь оказалась? — и помчался по ней…

Затуманенный алкоголем мозг водителя все же профессионально отслеживал дорогу. После контакта с трака-ми более пятидесятитонной машины в дорожном покрытии оставалось ребристое полотно.

Вдруг в голове танкиста, лежавшего на командирском месте, профессионально сработал сигнал тревоги. В полупьяном бреду, он отжал несколько нужных клавиш, и на мониторе появилось инфракрасное изображение чего-то, быстро двигавшееся навстречу. Еще несколько клавиш и цель идентифицирована. Именно цель. Неваж-но мирного или военного характера… Человек за командирским сиденьем ожил, передал команду-шутку водите-лю. Наложение двух режимов дало вид зеленого фона ночного видения и красной точки приближающегося гру-зовика…

В эту ночь дежурил Сергей.

С ним пристроилась Вика, попросившаяся: «Я посижу с тобой, пока глаза не начнут закрываться? Хорошо?» Они вот уже два дня не выходили на улицу — при минус семидесяти шести градусах не сильно-то нагуляешься — и все их заботы сводились в периодичном осмотре генератора и поддержании температуры в системе отопления. Топить углем пока отказались — все равно дизель работает, тратит солярку. Пусть тогда уж полностью отдает свой КПД и генераторный комплекс перевели и на обогрев, благо такое было запланировано Михаилом Сергее-вичем, в свое время подобравший именно такой генератор, с такими характеристиками работы. А уголь приго-диться.

Во всем доме сейчас горел свет только здесь, в отгороженной зале, куда был вынесен монитор наблюдения и компьютер с выходом в интернет. Только благодаря спутниковому подключению к общей сети интернета они могли следить за новостями не только по телевизору, чем сейчас и занималась Вика. Сергей уже бросил это заня-тие — все то, что заслуживает внимания, то, что станет предпосылками прекращения холодов, они увидят и сами, если Солнце выйдет из постоянной тени, а так… Что еще нового могут сказать ученые?

— Ты только послушай, что пишут: так, так, вот«…и если послать один и тот же сигнал-послание к конусу на разных языках и частотах, в котором…», ага: «мы согласны добровольно уступить часть суши Земли в обмен на прекращение подобного метода выживания человека…» и т. д. и т. п. Полный бред! Представь? Эй? Ты меня слу-шаешь? Это что так…? — договорить она не успела, глядя на монитор…

— Буди всех, у нас гости, непрошенные гости! — крикнул он, — я на улицу!

— Я с тобой!

— Иди буди, потом видно будет, — с силой потянув ее в коридор, крикнул Сергей, направляясь к вешалке, ли-хорадочно одеваясь.

Натянув шарф, протянул руку к импровизированной тумбочке, где стоял «Калаш». Взяв его, начал подни-маться наверх…

Путь, раньше занимавший шесть-семь часов, растянулся на все двенадцать. И до города еще ехать часа пол-тора. Сейчас за рулем ехал снова сменившийся Игорь Куликов. Романов спал, свернувшись калачом на пасса-жирском сиденье — спальное место сейчас мало подходило для сна, там было холодно. Они, даже бодрствуя, чувствовали постоянный мороз, идущий сзади. Первый час они ехали, напряженно вслушиваясь в переговоры по рации, затем выехали из зоны досягаемости.

Это были самые тяжелые, томительные минуты, наверное, полчаса, когда оба не имели информации об общей обстановке. Пока была связь, они ожидали приказов на их поиски, но проходило время, никто их не хватился.

«Наверное, в суматохе взводный еще не прочухал», — думал Игорь, но бежали минуты… Связь пропала.

За каждым поворотом им чудилась застава, блокпост, дежурная машина, высланная на… перехват. Чего только не думалось в первый час. Затем они стали привыкать к свободе. Еще через пару часов поняли — их, если и хватились, искать не стали: Игорь еще раньше услышал трактовку — «боевые потери». Их причислили к этим мифическим «боевым потерям».

Затем были десятки, сливавшиеся в сотни километров пути в полной темноте и полном одиночестве. Темпе-ратура явно опускалась — «Камаз» выл, ревел, проворачивая валы и мосты, пережигая топливо, но упрямо тянул. Только в один момент сердце тревожно всколыхнулось, когда правый бак опустел — нужно было выйти и пере-ключить на противоположный. Обычная процедура, но левый кран замерз и ни в какую не хотел открываться. После нескольких осторожных ударов молотком пришлось на свои страх и риск брать паяльную лампу, слава богу, бензин потек струйкой после нескольких качков помпы лампы и загорелся — трепетный язычок пламени зажигалки воспламенил бензин. Все это они проводили в кунге, промороженном, но без легкого ветерка. Через десять минут кое-как пламя разогрело камеру сгорания и с полминуты направленной струи огня заставили по-вернуться кран. Та же процедура была произведена с правым баком — не закрыв его, они могли просто перекачать топливо в опустевший.

Все это было давно, и сейчас левый бак был полон наполовину. Хорошо, что баки на военных «Камазах» имеют больший объем. Перерасход топлива был большой и все увеличивался. Большее опасение представляла температура, вернее свойства арктическая солярки, заправленной в баки — показатели даже ее свойств шагнули за последнюю отметку. Если она начнет густеть… Лучше просто ехать, стараясь не думать об этом… Слишком холодно даже для северного варианта машин, поэтому солярки вылетала в трубу, не успевая полностью сгорать. И с этим они ничего не могли поделать, надеясь, что дотянут. Ее оставалось мало, но и город был близко.

Вот дорога, в свете дальнего освещения далеко впереди стала заворачивать вправо, постепенно скрываясь на фоне близко подступающего леса, как вдруг Игорь заметил далекий отблеск габаритных огней какой-то машины, едущей в том же направлении, что и они или стоявшей, не понять. Парень насторожился, враз подумав, что это их ждут, но, тут же, успокоил себя: «Какого черта? Никто нас не ищет, наверняка замерзшая и брошенная машина!» Думать, что стало с людьми, не хотелось — и так ясно. Но то, что произошло дальше, заставило его выругаться и напрячься: направление дороги сейчас было направлено прямо на теперь уж точно стоявшую машину и он ясно увидел, как грузовик вдруг вздрогнул, попятился назад, как будто под действием какой-то силы и… сжался, вминаемый в асфальт чем-то мощным, не разберешь. В следующий миг яркий свет, «наверное, бензин», — подумал он, осветил «Маз», и… он увидел танк, просто подминавший и наползавший на машину.

Затем он, танк, замер, неожиданно развернулся на месте, попросту выворачивая и перемалывая траками наизнанку автомобиль; еще раз остановился и еще с большей, попросту жестокостью водителя проехался взад-вперед по тому, что теперь представляло груду металла. Дальше Игорь не видел, так как свет фар сместился влево по направлению дороги, а пламя пожара давало мало света, но мозг уже рефлекторно искал хоть какого укрытия от боевой машины — то что танк сделал с гражданской машиной, брошенной может произойти и с ними…

В свете фар появилась развилка со второстепенной дорогой и Куликов, не раздумывая свернул на нее. По-дальше от танка.

— Что такое? — спросил проснувшийся от резкого толчка проводившего поворот «Камаза» Олег.

— Там танк! — выпалил Игорь.

— Где? Какой танк? — разом сбросил остатки сна Романов.

— Там был, впереди на дороге — вон только что перемолол «Маз», наверное.

— Какой «Маз»?

— Машина такая есть, Олег, понял? — неожиданно заорал Игорь. — На дороге просто стояла машина, а танк просто раздавил ее! Понимаешь? На хрена он, танк, это сделал, а?

Тот ничего не ответил, всматриваясь в боковое стекло на дорогу, скрывшуюся в темноте.

— И что теперь? — задал он глупый вопрос.

— Что-что? Переждем где-нибудь — пусть проедет или найдем объезд, я не знаю!

— Не ори!

Пока они переговаривались «Камаз» уже ехал по проселочной дороге, вот дорога свернула влево. Справа показался замерший берег реки. Впереди какие-то дома поселка или дачного сообщества. Заснеженные, заинде-вевшие на морозе дома казались гротескными исполинами, застывшими и вмерзшими в землю.

— Скажи, что ты знаешь о системах обнаружения танка? — вдруг спросил Игорь.

— Я не танкист, но танками интересовался — на всех последних моделях, как явствует из статей и общих ТТХ танков есть инфракрасные приборы, приборы ночного видения, э-э, есть еще система лазерного наведения и ве-дения цели, черт, может еще какие-нибудь секретные системы визуального контакта — всего же на сайтах не вы-кладывают! — вспоминал свои познания в этой области Олег.

Даже из этой информации выходило, что нужно скрыть хотя бы тепловой фон машины — это если их замети-ли и поедут за ними. А поехать могут. Просто, чтобы раздавить, ради хохмы, как произошло на его глазах.

— Понимаешь, он просто раздавил, проехался и вмял в дорогу простую машину — спрашивается, зачем?

— Просто так! — пришел спокойный ответ Романова.

— Вот именно — просто так! — ответил Игорь. — Нужно найти такое место, где бы нас не видели, низину и пе-реждать!

Вскоре нужное место он нашел — впереди, чуть справа находился одноэтажный дом. Но не он заинтересовал Куликова — дом находился на некоторой покатости к реке. С высоты машины он увидел поверх забора явно вы-рытую дорожку для машин, огибающую дом и скрывающуюся за ним. Вдобавок несколько сосен находились рядом друг к другу, выступая из-за дома и образовывая дополнительную преграду, за которой инфракрасному радару, или что там находится в танке, добавит трудности в поиске противника.

— Держись! — воскликнул Игорь.

Решение было принято мгновенно, и военная машина повернула к закрытым воротам. Удар, и слегка при-тормозив «Камаз», сминая бампер, навалился, прокладывая себе дорогу. Движение слегка замедлилось — все же тот, кто строил ворота, укрепил их основательно — но Игорь втопил педаль газа в пол и вездеход, рыкнув мото-ром, почувствовав дополнительные силы-порцию топлива, двинулся вперед, приподнимаясь над валящимися под колесами ворота. Несколько толчков, колебаний и машина уже едет по внутреннему дворику. Поворот руля влево до отказа и шумный вздох сжатого воздуха отработавших тормозных колодок.

— Приехали, здесь спрячемся или переждем! На всякий случай! — ответил на немой вопрос Олега Игорь. Не-много подумав, заглушил мотор: — Пойду, послушаю — танк же не бесшумно ездит!

С этими словами, натянув на лицо респиратор, открыл дверь, спрыгнул на снег и…

— Стоять! Руки вверх! Руки вверх, сказал и не дергайся! — раздалось прямо перед ним. — Медленно поворачи-вайся!

«Твою мать!», — пронеслось в голове, но послушно поднял руки и стал медленно поворачиваться. Тот, кто был скрыт у него за спиной, явно видел все:

— Эй, ты, второй, на пассажирском сиденье, ты тоже сюда давай и побыстрее! Лезь сюда, сюда лезь, а не че-рез дверь выходи, чтобы я тебя видел!

— Мы не мародеры, за нами едет танк, мы хотели только спрятаться от его систем наблюдения! Мы уедем сразу, как он скроется! — начал говорить Игорь, помня из учебников, что всегда надо что-то говорить в подобных ситуациях, чтобы не давать повода на раздумье тому, кто имеет превосходство в данной ситуации и вооружен.

Его «Калаш» находился в гнезде слева за сиденьем и оставался сейчас там.

— Какой танк? Вы кто вообще? — спросил парень, стоявший в нескольких шагах от него, направив на него «Калашников».

Сергей перед тем, как выскочить на улицу видел, что просто тараном сломавший ворот «Камаз» рулит за дом, поэтому он еще на первом этаже, передернув затвор автомата, последовал туда. Спрятавшись за сосну, ждал, что предпримут гости. Вот дизель остановился, открылась водительская дверь… самый момент… Моля бога, чтобы Вика успела поднять, а отец и Павел Христофорович подоспеть на подмогу, крикнул, приказывая солдатам? Точно, солдаты…

«Ничего себе, явно не военный, хотя, кто его знает, может такой же как и мы, «Калашников» как-никак просто так не достать гражданскому и тем более, не купишь!».

Решив, что терять нечего, ответил. Голос получился приглушенный респиратором:

— Мы убежали из армии, когда в части начался бардак — там никому ничего не надо — все думают только о спасении своих задниц. Вот мы и подались домой, в Новосиб.

— На военном «Камазе»? — раздался другой, низкий мужской голос. Тут Игорь сморщился от света фонарика, направленного ему в лицо. — Интересно, дезертиры, получается! Звание, номер части, где дислокация? — задавал быстрые, четкие команды подошедший. «Явно военный», — подумал сразу поникший Игорь, только приготовив-шись отвечать, как услышал далекий рокот.

— Это потом, послушайте, слышите шум двигателя? — все почему-то послушались Куликова и в морозной, кристальной тишине явственно услышали рокот дизеля, мощного двигателя, как кажется усиливавшего гудение. — Послушайте, я вам правду говорю, мы уедем сразу, как только проедет танк, если он нас не заметит. Мы…

Игорь быстро, захлебываясь и морщась от недостатка воздуха пересказал то, чем свидетелем он был на дороге…

— …и, всего вероятнее, он ищет нас, чтобы также раздавить. Мы не знаем, кто они, наверное, такие же дезер-тиры как и мы, но мы никого не убивали, поверьте. Вот, я все сказал!

— Хм, что за модель танка? — спросил пожилой мужчина.

— Да я ж говорю — я не знаю, видел только издалека! И тем более в танках не разбираюсь! Вот Олег может что-то в них понимает, но он, как я уже тоже говорил, в тот момент спал, когда я свернул на эту дорогу.

Тот, кто явно был военным, спросил, сколько они служат уже.

— Три месяца — весенний призыв!

— М-да, оружие есть? Вижу, есть. Так, вам оно против танка не поможет, так что давайте его сюда… Знаю-знаю, табельное оружие, но теперь оно же в розыске? К тому же… — немного подумав, мужчина продолжил, — Серега пусть берут, не думаю, что они…, но ты присматривай за ними, а я попробую приготовиться к встрече. Думаю, есть кое-что у нас. И шанс тоже, если они одни. Приедут они сейчас сюда, — обернулся он к солдатам, — по вашим же следам приедут, если и потеряли вас из виду, что маловероятно. Пошлите.

— Черт, завести бы движок — как бы не выхолодить! — озабоченно произнес Игорь.

— За пятнадцать минут не замерзнет, — ответил военный, как окрестил старшего мужчину Игорь, направляясь куда-то за дом.

…Сейчас он, Вика и оба солдата спрятавшиеся за углом дома слушали нарастающий рев, наверное, тысяча- и более сильного двигатель танка. Куда скрылся Лепин, приказав спрятаться, они не знали. Сергей не знал, что именно задумал Павел Христофорович, но решил дожидаться старого кадрового военного здесь.

— Засекли все же! — раздался тихий голос водителя «Камаза», — черт, если просто выстрелят? Они просто раз-давили ту машину на дороге — что им бахнуть из пушки?

На этом месте он замолчал — рев двигателя и лязг гусениц приближались с ужасающей скоростью…

Федор Невальских, еще разгоряченный размолотой машиной на дороге, подкрепленный остатками коньяка вдавил педаль газа, бездумно направляя Т-95 по дороге, ожидая еще какого-нибудь запоздалого путника, чтобы смять и его, но тут раздался голос Стаса:

— Слушай, Федя, прямо по курсу военный «Камаз»! Ату его, ату!

— Ура! Давай наводку?!

— Какая, на хер наводка — дуй прямо по дороге — встретишь лоб в лоб — посмотрим, чьи морды крепче! Га-га-га!!!

— Ха-ха-ха!!!

Танк буквально прыгнул вперед ускоряясь и вырвав из-под гусениц фейерверк искр вместе с дорожным по-крытием.

— О, бля! Нас засекли — враг пытается скрыться! — крикнул в пьяном угаре старший лейтенант. — Прямо-таки боевые действия. Вправо двадцать градусов. Веду в инфракрасном режиме! Ату-у-у!

Неожиданно пытающийся скрыться военный «Камаз» — компьютер танка имел полную информацию по всем машинам вооруженных сил России — пропал из виду. В тепловом режиме тоже не наблюдался.

— Оп-па на! Куда-то скрылся! Найти его дело чести офицера! Федя, гляди по следам и жми!

Того не надо было понукать — Т-95, взметая буруны снега уже свернул с дороги мчался в ночи по полю, сре-зая путь. Вскоре многотонная машины выскочила на проселочную дорогую. Следы «Камаза» тянулись влево. Влево так влево.

— Стас, смотри, справа еще есть укрепрайон врага!

— Сейчас догоним шпиона, зайдем с тылу, уничтожим и разворотим это мышиное гнездо врага! — орал вооб-ще ничего не соображающий, успевший поспать, здесь же проблеваться, снова выпить на старые дрожжи стар-ший лейтенант.

Впереди показался очередной дом справа. Дом как дом, но следы вели прямо к нему, к снесенным воротам и скрывались во дворе. Танк, не останавливаясь, свернул к нему, качнувшись вниз в затяжной впадине перед огра-дой. Передние катки начали подниматься, все выше и выше, готовясь перемахнуть через ограду, но бешено вра-щающиеся гусеницы почище гигантских жернов вмиг перемолотили доски…

— Федя, контакт с целью, прямо за домом! — успел выкрикнуть торжествующий Стас, когда автоматика вновь определила цель в каких-то двадцати метрах впереди по курсу. Внизу. Прямо впереди под откосом, но по курсу был дом…

В следующую секунду пятьдесят тонн влетели на здание, круша его, подчиняясь ничего не соображающему водителю танка. Кирпичи, доски, все полетело в разные стороны…

Вдруг в сознание офицера за командирским также лежачим сиденьем втиснулся голос компьютера вместе с тревожно запищавшей системой обнаружения и классификацией летящего снаряда из гранатомета номер… «Атака противника?», — пронеслось в голове… Несильный удар вверху сзади…

Пиук-пиук-пиук! — зазвенела сирена повреждения. Пьяным, мутным взором танкист пытался понять, какое повреждение получил Т-95 от простого гранатомета. Почему-то потянуло легким запахом гари, что ли…

— Возгорание…! — на периферии сознания раздавался записанный голос компьютера…

Расширенными глазами смотрел Сергей на несущуюся махину прямо на дом. В последний миг, ожидая, что танк свернет, до него вдруг дошло, что этого не произойдет и рванул Вику за шиворот, бросаясь вместе с ней в сторону.

Запнувшись, полетел под откос в сугроб, следом за ним кувыркнулась Вика. Они оказались в сугробе и обер-нулись на шум и треск дерева, почти перекрывавшего рев двигателя танка. Танк полностью разрушил первый этаж дома, восседая на развалинах, затем как будто в замедленной съемке, провернул одну сторону гусениц, полуразвернулся, наверное, нацеливаясь на «Камаз», одновременно раздрабливая доски и кирпич дома, под которым… Там внизу остались родители, сестренка:

— А-а-а! — в бессильной ярости закричал он, поднимаясь, но тут откуда-то сбоку и сверху прочертил яркий след что-то, что коснулось задней части танка, его двигательной решетки, выбрасывавшей в ночь перегретый воздух.

Яркая вспышка, ударная волна, сразу же бросившая его обратно в снег и более тяжелый гром оттуда, изнутри враз как бы споткнувшегося о невидимую преграду замершего на месте танка. Почти сразу небольшие языки пламени показались над машинным отделением, скрылись на фоне густо повалившего черного, едкого дыма.

— Мама! — закричала рядом Вика, бросаясь к дому, на котором словно какой-то гигантский паразит застыл горящий танк.

— Вика, стой! — раздался над головами голос Павла Христофоровича, прибежавшего откуда-то сзади, в левой руке держа гранатомет.

«А, вот что за след был — след пущенного снаряда из гранатомета в самое плохо защищенное место танка — в двигательный отсек. Как он так быстро забрался на сосну или куда еще?» — промелькнула отстраненная мысль у Сергея, пока он выгребался из сугроба.

Он, наконец, выбрался и побежал к дому, подспудно отмечая, что пробраться в дом с этой стороны нельзя — все скрыла туша горящего танка. Горящего? Черт! Нужно в обход, туда, к воротам, заложенным мешками с зем-лей! Тут его внимание привлекло какое-то движение в днище танка, подсвечиваемое отблесками огня. Горшенин находился перед танком, стоявшего в задранном положении катками вверх, то получалось, что спасательный люк из днища находиться на уровне человеческого роста. Затем в открывшемся люке показалось тело танкиста, вывалилось вниз. Человек попытался встать, именно попытался, но тут же снова упал.

«Ранен, что ли?» — пронеслось первое предположение, но тут воздух огласила матерная, пьяная, да-да, пьяная речь танкиста:

— Стас, враг подбил танк! ик… вперед, в атаку на…ик… врага!

«Скоты…» — ярость стала разливаться в душе Сергея, но тут танкист увидел их. Неожиданно резво для его состояния выбросил правую руку вперед, и воздух огласился выстрелами. На его пути первым стоял Лепин… Тот как-то странно споткнулся на бегу, прошел еще несколько шагов и… повалился на снег.

— Он его убил! Убил! — выкрикнул Сергей, поднимая автомат, но его опередили — длинная автоматная оче-редь слева буквально срезала, отбросила назад, под свой же танк танкиста. Автомат смолк. Сергей, прыгнул вперед, падая на колени перед Павлом Христофоровичем, рядом с уже находившейся здесь Викой.

В свете близкого огня разгорающегося танка он увидел искривленное гримасой боли лицо Павла Христофо-ровича.

«Жив!», — понял он.

— Иди, помоги выбраться из дому, — прошипел, прохрипел Лепин, — потом вместе с солдатами пробирайтесь в город — там хоть какой-то шанс выжить. Здесь уже все, иди… иди… время…

— Хорошо, — мотнул головой он, — Вика, я скоро, я сейчас. Вы оба, следите за танком — кто появиться, стре-ляйте без разговоров, — приказал солдатам.

Тот второй, кто срезал танкиста, только кивнул головой, сам трясясь от возбуждения и наверное, от страха тоже. Сергей, глянув на то, что было погребено под танком, еще раз оценил возможность пробраться вовнутрь и побежал к заваленным воротам. Вдруг остановился:

— Эй, ты, водила, пошли, поможешь!

— Ага, — откликнулся тот, явно не знающий что делать. Но получена команда — надо выполнять.

Огибая большую машину, парящую и тихонько трещавшую от огня, он с кормы увидел что-то… Господи, да горящее топливо льется из танка! Черт, оно вытекает прямо вниз, в дом…!

Обогнув и выскочив к скрытым за насыпью воротами он встал как вкопанный — те самые отблески света, ко-торые ему вначале просто казались с той стороны танка были самой ужасной картиной в жизни — море горящей солярки перекрывали единственный доступ в дом. К тому же верхние доски, торчащие под разными углами, бы-стро загорались одна от другой. На его глазах все уже полыхало через минуту…

Не чувствуя мороза он, пошатываясь, вернулся к Вике и Лежавшему Павлу Христофоровичу. Тяжело опус-тился на колени слева от застывшей в одной позе Вики:

— Ничего не сделать — там все горит! Топливо из танка… горящее топливо льется прямо вниз. Вика, они сго-рели заживо! Заживо!! Заживо!!! И из-за кого? Из-за нашей же доблестной армии, призванной нас защищать, но не убивать же!

Тут ему на глаза попался стерегущий уже полностью полыхающий танк солдата:

— Чего ты уставился на танк? Чего ты уставился, бля? За…сь горит? На хрен вы вообще здесь появились? Кто вас звал, уроды?! Ехали бы дальше, и никто бы про нас здесь не знал и не погиб — жили бы, переждали морозы без помощи армии. Знаешь, кто там сейчас горит? Все мои, и ее родные! — рыдал, переходя на крик и обратно Сергей.

Потом до него дошло, что он держит автомат. Диким взглядом посмотрел на него, на солдата и тихо, пытаясь незаметно, но получилось наоборот навести автомат на солдата. Тот только испуганно отпрянул, тоже рефлек-торно наводя на него свой «Калашников».

— Перестань, чего ты воешь? — вдруг тихо, но от того звучно прозвучавшим голосом произнесла Вика, не поднимая головы. — Папа сказал, что если не получиться помочь вытащить своих оттуда, то просто попытаться жить, ради его памяти, ради мамы. Ради всех близких. Жить, каким бы ни был новый мир и как долго ни про-длился твой и мой жизненный срок. Без этого смысл всего существования теряется — зачем тогда все это? Только это его пожелание держит меня не броситься в огонь. Он сказал нам направляться в город. Что мы там найдем, не знаю и не хочу знать. Они довезут нас, — как само собой имеющееся утверждение сказала она. — Так чего ты во-ешь, чего ты поднял автомат на него? — уже срываясь на крик, говорила она. — Он просто пацан, вчерашний школьник, которого призвали и не он устанавливал царящие в армии законы. Хотя если бы их не было, ничего бы вот этого тоже не было! Господи, за что? Давай перестреляемся все вокруг, на…й такая жизнь? Так же легче и проще! Раз и все! Опусти автомат, опусти. И ты тоже! — уже снизив накал речи, добавила она. — Помогите лучше труп в снег закопать — хоть так пусть, чем под открытым небом.

Неожиданная отповедь всегда тихой жены заставила по-другому смотреть на мир Сергея. Тем более смерть последнего близкого человека что-то надломила в душе всегда жизнерадостного в той, прошлой жизни парня, раз и навсегда отрезав от прошлого…

Они перенесли коченеющее тело умершего Павла Христофоровича в машину, как предложил Сергей: «чтобы зверье не начало глодать тело» и в ярком свете горящего танка направились к «Камазу». В прострации, как со-мнамбулы все четверо, испытывающие настоящий шок от развернувшейся за несколько минут трагедии забра-лись в машину. Заурчал мотор, машина стала разворачиваться. В один момент в ракурс попал горящий дом и подгребший его под собой танк:

— Постой несколько минут! — попросила Вика.

Она и Сергей мысленно прощались с прошлой, веселой жизнью, вспоминая родных, теперь уже находящихся в лучшем месте и взирающих на них оттуда. Им вспоминались их привычки, улыбки, шутки, все то, что связыва-ло их вместе… Все это безвозвратно отдалилось в один миг. Какой-то один короткий промежуток вечности и ты один. Нет, нас двое, мы сильные, мы выживем.

— Поехали.

Машина, прибавив обороты, стронулась с места. Обогнув дом, свет фар уже вперился в непроглядный мрак ночи, раздвигая его, оставляя за собой быстро догоравший и съеживавшийся костер. Скоро здесь только черное пепелище будет напоминать о произошедшей трагедии, виной которому сами люди, их безнаказанность, безум-ство и кажущееся величие. Скоро это пепелище скроется из виду, припорошенное снегом и никто, кроме памяти двоих людей не будет знать и помнить, что именно здесь произошло.

Что их ждало впереди? Неизвестность, жестокие реалии бытия кардинально меняющегося мира. Нужно быть готовым к новым испытаниям и мочь защитить себя. Эта укрепившаяся в сознании мысль заставила Сергея вни-мательнее посмотреть на зажатый в руках автомат, затем взгляд переместился на два магазина, смотанных между собой изолентой. Пока угрожающей им опасности нет. Щелк, магазин отсоединен, передернут затвор, досланный в ствол патрон, выскочил на пол. Щелк, автомат на предохранителе. Щелк, магазин снова подсоединен. Автомат направлен дулом в пол… Любой, кто только попробует пригрозить ему, немедля получит пулю в лоб…