"Колючая Арктика" - читать интересную книгу автора (Лезинский Михаил)СТРЕЛОК ГАРАНИН СЛУШАЕТ!.Карабин непривычно давит плечо и жарко в полушубке. Да тут еще электрический рефлектор излучает тепло всей своей тысячеваттной мощью и в маленькой сторожевой будке тяжело дышать — электричество выжигает из воздуха столь необходимый на Крайнем Севере кислород. Из маленького оконца охранной вышки видна промерзшая река Колыма, а по ней то и дело проезжают сани, запряженные собаками, снуют по льду мотоциклы. До сих пор Сергей Гаранин как-то не причислял мотоцикл к зимним видам транспорта… Пароходы вмерзли в лед — это зимний отстойник для плавучих посудин. Рядом попыхивает плавучая электростанция с поэтическим названием "Северное сияние" и на ее борту — порядковый первый номер. Сергей Гаранин скашивает глаза и перед ним открывается тундра. Растительности поблизости нет: те худосочные деревца, которые имели нахальство, вырасти в близости к охраняемому объекту, вырублены, чтобы обзорность была и не случился пожар возле мазутных цистерн, черные обомшелые пеньки прокалывают белизну снежного одеяла. Но вдали, ближе к недосягаемому горизонту, видны и большие деревья, издалека напоминающие крымские и израильские туи и можжевельники. И лет им, пожалуй, столько же, сколько и теплолюбивым реликтам, любящим жаркое солнце. Наступила быстрая ночь. Даже не наступила, а просто та серенькая прослойка, именуемая официально " световыми сутками", растворилась в черной краске. Надо ж было Сергею Гаранину сразу же в первый день угодить на две смены подряд! На шестнадцать часов! Хорошо, что Гаранин по совету опытных охранников, запасся термосом с горячим чаем и захватил пару бутербродов. К ночи ближе, спиртовая нитка термометра поднялась, — правильнее было бы сказать: опустилась! — к отметке минус 45! В лучах прожектора поблескивали снежные искринки контрольно- следовой полосы. Полоса не отличалась девственностью: на ней множество следов — собачьих, песцовых, горностаевых и еще каких-то неведомых зверушек…Гаранину сказали: «мышиных». Но он не поверил: разве мышь выживет при таком морозе! И напрасно не поверил, для мыши все нипочем: ни холод Колымы, ни жара Израиля! Но никто не мог припомнить, что на конторольно-следовой полосе он встречал следы человека! Человек сюда, — даже по-пьянке, не забредал никогда. Когда Сергея Гаранина ставили на этот пост, предупредили: "Не вздумай стрелять, если что померещится! Никто за нашим мазутом не станет охотиться!" Так что, контрольно-следовая полоса без надобности, — дань всемогущему Уставу. Гаранин посмотрел в огромный сколок зеркала, прибитый к стенке какой-то стрельчихой. Оттуда, с щербатого стекла, смотрел на него совершенно незнакомый человек в полушубке с зелеными петлицами. Сергей усмехнулся: "Неужели этот мужчина с карабином и есть я? Сергей Ефимович Гаранин!" Вообще-то Серега Гаранин — мужчина видный. Молодящийся мужчинка. Хотя к его еврейским кудрям уже слегка прикоснулся художник Время и на края завитушек плеснул малость белой краски. Улыбка у Гаранина красивая, очень уж она нравится женщинам, хотя мужскую половину это обстоятельство часто раздражает: "Чего это наш Мойша разлыбился?!" Втихаря, конечно, говорят, а то и по роже схлопотать недолго! А, когда Сергей хохочет, открывается частокол крепких белых зубов, еще не тронутых бормашиной. Глядя на эту эмалированную плотину, можно с уверенностью сказать: при желании ими можно перекусить доску-сороковку. Гаранин приехал в Арктику не для того, чтобы сторожить объекты, будь они хоть трижды нужные! Но мест в автобазе не оказалось, — "наведайтесь через месячишко, авось, небось и как-нибудь, как что, так сразу!" Если бы Сергею сказали, что ему в жизни придется быть и охранником, точнее, стрелком военизированной охраны, он бы не поверил. За свою двадцатилетнюю деятельность "Трудовая книжка" Гаранина распухла от перемены мест, и в ней появился вкладыш. Но в графе «специальность» запись была одна — шофер. Когда Гаранин предстал перед представительным мужчиной — начальником автобазы "Зеленый Мыс" Иваном Ивановичем Грудиным, тот только вздохнул: — Шоферня будто взбесилась на материке, едут и едут! А работы у меня на всех нет. Штаты полные и прочные. — Я подожду, — сказал Гаранин, — может в ближайшее время что проклюнется? — Вряд ли, — вздохнул Грудин. — Но у вас же все вербованные! Временно работают! — Это ты точно подметил, — заглянул в "Трудовую книжку", — товарищ Серега Ефимович. Год работают — временно! Два — временно! Двадцать лет работают и тоже считают временно. Вот только на том свете спохватываются и начинают понимать, что от Колымы не убежишь! И у нас в автобазе тоже работают вре-ме-н-но… Наведывайтесь, через месячишко обещали подкинуть новые «Уралы», — буду тебя иметь в виду. А пока… Советую куда-нибудь пристроиться. Временно! Чтобы стаж не прерывать… Гаранин подался в охрану. Охрана — единственное место в Черском и на Зеленом мысу, куда люди требовались постоянно. Не охрана, а перевалочный пункт… Рот в щербатом не льстящем зеркале повторил изгиб губ, Гаранин показал язык анти-Гаранину и анти-Гаранин проделал тоже самое. Сергей расхохотался, нахлобучил шапку и вышел из будки. Доски сторожевой будки «выстрелили» под ним: деревянный настил, поднятый над землей чуть ли не на десяток метров, перила, — двойные лестницы! — за долгую и суровую зиму промерзают так, что покряхтывают, как старики прокуренными насквозь легкими, и, отдавая морозные заряды, стреляют время от времени, и звуки, напоминающие одиночные винтовочные выстрелы, раздаются над застывшей рекой Колымой. Сергей Гаранин в общем — то без осложнений вписался в охранную службу. И спать ночами ему не хотелось. Он даже не пытался "на минуточку" прикрыть глаза. И вовсе не от осознания момента, просто за полмесяца, что он торчит на этой вышке, он еще не акклиматизировался — все-таки между Крымом и этой частью Арктики восьмичасовая разница во времени! Гаранин вдыхал свежий воздух, — нехватка кислорода все-таки ощущалась! — и думал: эти морозные минусы, случись они в Крыму, заставили бы скрючиться все живое, а здесь устрашающие полярные градусы были даже приятны, — к разгоряченному телу, сквозь мохнатый свитер, сквозь ватные штаны, полушубок и валенки с двойной подшитой подошвой, они пробраться не могли. Сергей Гаранин, может быть, так и полночи простоял бы на морозе, пряча мокнувший нос в воротник полушубка, но ему было немножко жутковато вне будки — вокруг сплошная темь да посверкивание глаз невидимых зверушек. И хоть карабин обладает свойством успокаивать мужчин, но все же… Сергею карабин пришлось держать только в армии, а поди ж ты, сразу нашел с ним общий язык — сказалась армейская выучка! Гаранин улыбнулся, вспомнив, как молоденькая инструктор — младший лейтенант! — вывела его на стрельбы, измучив перед тем теорией. Устройство карабина она знала превосходно и добивалась того, чтобы все так знали. Сергей давно перезабыл все эти "стебли, гребни с рукояткой", а устройство ревнагана — он не представлял себе, что существует такое оружие образца одна тысяча восемьсот давно прошедших лет! — даже не старался запомнить, чем страшно злил молоденькую инструкторшу, перед тем кокетничавшую с ним. Стрельбище находилось в глубине тундры, закрытое со всех сторон лысыми сопками. Было здесь тихо и ветер, если он случался, не мог помешать прицельной стрельбе. Но мороз и здесь давал себя знать! Мерзли руки и курок под негнущимися пальцами почти не ощущался. Из ревнагана Сергей стрелял впервые в жизни, но не промахнулся — выбил зачетные невеликие очки. Но первой, — надо же показать, как держать правильную стойку! — стреляла инструктор. Три выстрела — и все пули, минуя мишень, затерялись в сопках. Оправдываясь, младший лейтенант сказала: — Давно не стреляла, а оружие, оно пристрелки требует и постоянной тренировки. Верно, требует. Потом стреляли тремя патронами из карабина. Инструктор не стала испытывать судьбу. — А ну, Сергей… — Ефимович, — подсказал Гаранин. — Сергей Ефимович, покажете класс и по теории я вам поставлю отлично! Гаранин и на сей раз не промахнулся: три выстрела — три попадания. И все три — " в грудь". Младший лейтенант вздохнула: — С мужчинами легче. А к нам все больше женщины идут. Старухи. За сороковник всем! Намучаешься с ними. Тренировались часто? Гаранин улыбнулся, ответил уклончиво: — Изредка. — Тренировки все же сказываются, — одарила улыбкой младший лейтенант. — А мне редко приходиться стрелять. Не больше двух-трех раз в месяц. — Ну, а я значительно чаще, — подумал и дипломатично соврал Гаранин, — а иногда и чаще того! Знала бы инструктор, что после службы в Советской армии, Сергей Гаранин держал в руках только ложку с вилкой, а, если приходилось стрелять, то — сигарету. Это, когда курил!.. Раздался телефонный звонок, — это ночью-то! — и Гаранин, перемахивая сразу через две ступеньки, ворвался в будку. Схватил телефонную трубку. — Стрелок Гаранин слушает! — вот она железная выучка младшего лейтенанта службы ВОХРа. — Доброй ночи, стрелок Гаранин. — Доброй ночи. — Чего это ты, стрелок Гаранин, в разговоры не включаешься? — Это в какие такие разговоры? Инструктор сказала, что… — А ты бы пообещал ей… Ну, насчет картошки дров поджарить! И враз бы спеклась твоя инструктор. Слушай только нас, стрелок Гаранин! А наши разговоры — интимные. Или мы не единая семья!?..Мозги у тебя, стрелок Гаранин, обхезанные учебой и их не мешало бы провентилировать! Живо включайся в работу!.. И узнал Сергей Гаранин, что телефоны всех постов соединены между собою и, когда начальник караула на первом посту приподнимает все тумблеры, можно общаться между собою. — Ты представился бы массам, стрелок Гаранин! — голос женский, ехидный. Сразу и не поймешь, кому он принадлежит: старухе или молодухе? — Ты бы, Серый, рассказал бы о себе, прояснил свои жизненные позиции. — Что о себе рассказывать? — Сергей не любил знакомств по телефону, не видишь лица — не знаешь как себя вести. Еще ляпнешь не то! — Если кто заинтересуется моей персоной, советую обратиться в отдел кадров — там в анкете все о себе написал. Нам до феньки твоя анкета. Мы на тебя свою сейчас заполним! Отвечай без утайки: холостой? — это уже другой женский голос зазвучал в трубке. Гаранин не успевает ответить, отвечают за него. По-видимому, все стрельчихи вышли на связь! — Нашла, Верка, о чем спрашивать! Конечно, холостой! Как улетят с материка, сразу холостыми становятся. — А от Дуськи мужик ушел…пристроим стрелка Гаранина к Дуське?.. — Лучше — к Маньке! У нее сиськи богатые!.. — Что вы, девочки, кому нужна эта корова! Пристроим Серого к Бриджит Бардо! Бриджит замужем была девять раз, надо ее к четной юбилейной цифре подогнать. — Но Бриджидиха не любит холостых!.. — Ну разболтались! — раздался властный голос начальницы караула. — Новый человек, а они сразу — женить! Но хоть в голосе начальницы и ощущалась строгость, но напугать этот голос никого не мог. — Так мы, товарищ начальник караула, кадры пытаемся к месту привязать. Он, если его не подженить, мигом лыжи навострит! Убежите от нас, дорогой товарищ Гаранин? В трубке — сопение многих стрельчих. Все, охраняющие в эту минуту, объекты, жгуче интересна дальнейшая судьба Сергея Гаранина. Родственники сплошные! — Я тут у вас временно, — ответил Сергей, — водителем обещали устроить. В трубке — всеобщий вздох. — Значит, только до зимника? — Наверное, — неуверенно ответил Гаранин, — как только откроют зимнюю дорогу через тундру…Грудин, начальник автобазы, обещал пристроить. — Ну, раз сам Грудин, то оно, конешно… Всегда так, только нам понравится мужчина… Но на Бриджидихе мы тебя все равно подженим! — Согласен, — ответил Гаранин, — с меня бутыльброт! Гаранин и сам был мастером подначек, но сейчас, под утро и под давлением в мочевом пузыре, не хотелось чесать языком, и он официально обратился к начальнику караула: — Товарищ начальник! А спуститься вниз и походить по объекту можно? — Разрешается! — ответила начальник. — По мере накопленной надобности. И снова голос, окрашенный наивностью и скрытой иронии, посоветовал: — Не надо спускаться: песец — зверь хищный, еще чего-нибудь дорогое для нас откусит… Там в углу ведерко стоит, в него и разряжайся. А утром вынесешь, — это товар по смене не передается… Гаранин положил трубку. Спустился. Окропил белый снег желтыми точками, спугнув при этом, мышей. Поднялся по стонущей от мороза и стреляющей лестнице. А, когда под самое-самое утро поднял телефонную трубку, о нем уже не вспоминали. Шли самые что ни есть, обыкновенные толковища: — Пятьдесят человек открытки получили на ковры. — Большие ковры? — На всю стену! — Это хорошо, маленьких уже и девать некуда! — Ой, девочки, а в «Овощи» привезли яблоки китайского происхождения. С запахом яблок! Сумка вся яблочнывм духом пропиталась. — Дай сумку понюхать! — Так она ж — дома! — Сучка ты и скупердяйка! Сумку специально дома оставила! А я взяла вчера пару кило, так никакого запаха. Аж есть не хочется. Гаранин решил подать голос, чтобы показать, что и он слушает, а то чего доброго, сморозят еще чего: — Слыхал, запах от яблок будут продавать отдельно. — А-а, новенький появился на проводе. — Появился — не запылился! — Молодец, Серега Гаранин, службу усваиваешь! — Девочки! — вмешалась в разговор начальница караула. — Хватит болтать! Живо подметайте помещения, — скоро смена… Сергей Гаранин положил трубку, взглянул в оконце, затянутое морозными узорами, но из него ничего не было видно. Приоткрыл дверь и вместе с клубами пара, ворвалось утро наступающего дня, — из-за лысых сопок показалось багровое солнце. |
|
|