"Собрание сочинений (Том 4)" - читать интересную книгу автора (Панова Вера Федоровна)

5. У СУШКОВЫХ В ПОДВАЛЕ. АНЮТИНА ЛЮБОВЬ

Уже знакомая читателю проходная комната в квартире Сушковых. Зимний вечер. Б у т о в сидит у стола, обедает и читает газету. А н ю т а - по другую сторону стола.

А н ю т а. Вам очень хочется есть?

Б у т о в. Очень.

А н ю т а. А мне всегда не хочется. Отчего это?

Б у т о в. Потому что ты на воздухе не бываешь.

А н ю т а. Когда ж бывать? Утром я к Софье Павловне иду. Приду от Софьи Павловны - надо маме помочь, полы помыть, прибрать посуду. А там и спать пора. Вы устали?

Б у т о в. Нет, ничего.

А н ю т а. А я устала... Знаете, мне скоро будет шестнадцать лет.

Б у т о в. Совсем большая девица.

А н ю т а. Мне Софья Павловна прибавит жалованья. Буду получать тринадцать рублей.

Б у т о в. Ого!

А н ю т а. Да. Только мне, наверно, придется платить домой за харчи. Я ведь у Софьи Павловны не столуюсь. С Сереги отец уже давно берет, а с меня нет еще, потому что я мало получаю. И с Ксени брал, и с Павла... Теперь, наверно, и с меня возьмет... А если не возьмет, то самой навязывать деньги не нужно, правда? Все равно я почти ничего не ем. А платья и башмаки сама себе покупаю. Я хочу купить газовый шарф, бледно-розовый, мне так нравится... Знаете что?

Б у т о в. Ну? Не знаю.

А н ю т а. Поедемте в воскресенье в Нескучный сад.

Б у т о в (ласково передразнивая). Тебе очень хочется?

А н ю т а. Очень. Ксеня была, а я нет.

Б у т о в. Зимой разве пускают в Нескучный?

А н ю т а. Может, пустят. Мы по дорожкам походим. Там, наверно, снег белый, чистый... и деревья белые... и воздух блестит. Знаете, воздух блестит, когда мороз, - такими скоренькими блесточками... Ей-богу, поедемте, Родион Николаич.

Б у т о в. В воскресенье. В воскресенье я весь день занят, Анютины глазки.

А н ю т а. Весь день? А вечером?.. Знаете что: пойдемте вечером в театр. Я билеты куплю, у меня есть деньги, ей-богу, три рубля. Ксеня была, а я никогда.

Б у т о в. Пойди с Сережей.

А н ю т а. Я хочу с вами.

Б у т о в. Да почему?

А н ю т а. Так. Серега - брат.

Б у т о в. Вот - самое тебе подходящее: пойти в театр с братом. Ведь ты еще девочка, маленькая девочка.

А н ю т а. Неправда! Я давно не девочка, только никто не видит. Я уже три года работаю. Через год замуж выйду Надоело мне дома...

Б у т о в. Жених есть на примете?

А н ю т а (помолчав). Может, и есть.

Б у т о в. Красивый, с усиками?

А н ю т а. Не очень красивый.

Б у т о в. Умный, по крайней мере?

А н ю т а. Когда умный, а когда и не очень.

Б у т о в. За неумного не иди.

А н ю т а. Вы не хотите, чтобы я шла?

Б у т о в. В шестнадцать лет вообще рано. Искалечишь жизнь.

А н ю т а. Она все одно калечная. Жизнь-то.

Б у т о в. Не всегда же она будет такая.

А н ю т а. Скажете - другая будет?

Б у т о в. Будет.

А н ю т а. Обязательно?

Б у т о в. Обязательно!

А н ю т а. Вы говорите, как будто знаете.

Б у т о в. Я знаю. И ты это знай.

А н ю т а. И скоро она будет, другая?

Б у т о в. Скоро. Мы с тобой увидим ее.

А н ю т а. Ей-богу?

Б у т о в. Береги себя для другой жизни.

А н ю т а. А вдруг вы обманываете, тогда что? Засижусь в девках, все буду наметывать и швы тачать - беречь себя... для другой жизни, а она не придет. И стану старая и злая. И помру. И наденут мне белые чулки, руки сложат крестом... И вы придете проститься, тоже старенький, голова трясется... И скажете: эх, Анютины глазки, не дождалась ты другой жизни и эту проворонила!.. А я скажу: молчали б лучше; из-за кого проворонила, из-за вас же. Хоть тихо, а скажу. Хоть тихо, а вы обязательно услышите.

Б у т о в. Плачешь, этого недоставало... Сама себя разжалобила? Умирать не хочется?

А н ю т а. Не хочется.

Б у т о в. Да зачем же умирать? Мы долго будем жить. И в театр с тобой пойдем, и в Нескучном саду погуляем, и чего-чего еще у нас не будет!.. Слушай - мы с тобой в новой жизни встретимся: вспомним, как мы в этом подвале сидели, как ты меня обедом кормила, и плакала, и на похороны к себе приглашала, и ты засмеешься, - ну, уже смеешься, все в порядке!

А н ю т а. Родион Николаич, почему вы такой?.. Вы, ну я не знаю, таких людей, по-моему, больше и нету... Почему мне возле вас до того хорошо, до того хорошо...

Молчание. Шаги за стеной.

Б у т о в. Это не Сережа вернулся? Нет, это Иван Степаныч самовар ставит. Сейчас начнет колоть лучину.

Слышно, как колют лучину.

Сейчас придет сюда и будет на кого-нибудь сердиться.

А н ю т а. Родион Николаич, так не нужно со мной поступать. Я не маленькая. Я, может, больше вашего перевидала. У нас, например, почти все девчонки гуляют. Скажете - плохо?

Б у т о в. Что же тут хорошего?

А н ю т а. Ой, какие вы, ей-богу, скорые, когда судите девчонку! А вы подумайте: вот наденет она в воскресенье шарфик какой-нибудь и идет под ручку по бульвару, и воображает, что она уж такая нарядная, такая красивая! И что в нее может влюбиться кто хочешь... и что в романах про таких вот именно пишут, как она... Да что бы она была без этого воображения? Она бы и жить не захотела, если б не воображала иногда... Вы не смотрите, как мы живем. Мы живем очень хорошо. У нас квартира, все на кроватях спим - правда, Серега на лавке... Всегда есть чай, сахар, обед... Не все так! Есть такие дети, Родион Николаич, такие дети... Ну, вырастут эти детки. Что они видели, какая у них может быть радость?.. Так что нечего нас, девчонок, презирать.

Б у т о в. Да кто тебе сказал, что я презираю?! С чего ты взяла?

А н ю т а. Вот с того. Вот вижу. Я все вижу, не беспокойтесь. (Упавшим голосом.) Вы на Любовь Андреевне хотите жениться.

Б у т о в. Тшшш!.. Что ты на самом деле!

А н ю т а. Ее дома нет. И она тоже хочет.

Б у т о в. Да мы с ней почти не говорим...

А н ю т а. Ничего не значит. Я вижу.

Б у т о в. Что ты видишь?

А н ю т а. Как она на вас смотрит. И как вы на нее смотрите.

Б у т о в. Фантазерка, все сочиняешь что-то, сочиняешь...

А н ю т а (с надеждой). Вы на ней не женитесь?

Б у т о в. Куда мне жениться, посуди. Я же птица перелетная, ни кола, ни угла, вчера в Казани, нынче в Москве, завтра, может быть, еще куда-нибудь поеду... счастья искать. Где тут семьей обзаводиться...

А н ю т а. А может, бог даст, повезет вам, и устроитесь хорошо, и можно будет тогда... Знаете что? Мне еще правда рано замуж. Я подожду.

Б у т о в. Все, все сочиняешь. Совсем не это тебе нужно. Не на той почве растешь. Очень уж почва каменистая, ну и - чахнешь. Ни один садовник тебя не холит, только хозяева над тобой - десять хозяев, ни одного садовника... Ты знаешь, Анютины глазки, что ты талантливый человек?

А н ю т а. Какой?

Б у т о в. Талантливый. Тебе надо почувствовать себя вольной, уверенной. Хозяйкой! Больше радоваться нужно. И - попросту - отдыхать, гулять, смеяться. И перестанешь чахнуть, и расцветешь. И это будет.

А н ю т а. Будет?

Б у т о в. Будет.

Молчание.

А н ю т а. Родион Николаич! А мне можно теперь разговаривать с вами... как раньше?

Б у т о в. Конечно, а что случилось? Все по-старому Анютины глазки. Ведь мы друг друга понимаем.

А н ю т а. Я не понимаю.

Б у т о в. Что же тебе непонятно?

А н ю т а. Вы кто?

Б у т о в. Ты разве не знаешь, кто я?

А н ю т а. Ну, знаю, что на заводе в конторе служите. А почему к вам никто не ходит?

Входит С е р г е й, останавливается, слушает

Тут за углом тоже один конторщик квартирует. Так к нему приятели ходят, играют на гитаре, пьют водку. И письма вам никто не присылает, разве у вас нет сродников? И всё вы работаете, даже по воскресеньям уходите, а денег получаете мало...

Б у т о в. В высшей степени загадочная личность.

С е р г е й. Ты, Анютка, делай, знай, свое дело и молчи. Убери-ка вот со стола.

Анюта уходит с тарелками.

Я Высоцкого видел, он велел передать, что Анна Ивановна уехала, приказывала кланяться.

Б у т о в. Очень хорошо.

С е р г е й. В воскресенье занятий на Серпуховке не будет. Приглашают на Плющиху.

Б у т о в. А что с Серпуховкой?

С е р г е й. Опасаются. К двум часам соберутся на Плющихе.

Б у т о в. Хорошо.

С е р г е й. У нас на заводе набирают людей. Будут две смены. Меня хотят перевести в ночную.

Б у т о в. Для нас это выгодно?

С е р г е й. Сперва я не хотел. Но Высоцкий говорит - соглашайся. В ночной смене будет много новых рабочих.

Входит С у ш к о в.

С у ш к о в. Кого не видел - здравствуйте.

Б у т о в. Добрый вечер, Иван Степаныч.

С у ш к о в. Нет. Недобрый. Недобрый вечер. Вот, Родион Николаич, ты человек умный... (Садится.) Рассуди-ка. Ежели отец работает как вол, старается, а сын ему палки в колеса тычет - как это назвать?

С е р г е й. В мой огород полетело, с чего бы?

С у ш к о в. Я не с тобой разговариваю. Ты знаешь, Родион Николаич, где я сегодня был? Не угадаешь: у хозяина в доме.

С е р г е й. У Хлебникова?

С у ш к о в. Да, у Хлебникова. И Александр Егорыч со мной за руку поздоровался и попрощался. Вот как.

С е р г е й. В честь чего вы туда ходили?

С у ш к о в. Это уж тебя не касается. Аль, может, касается? Ты же теперь ко всему касаемый... Прикажи - я тебе доложу.

С е р г е й. Больно вы сегодня злые. На кого это?

С у ш к о в. На болтунов, на молокососов, вот на кого.

Сергей тяжело исподлобья смотрит на отца.

Ты меня глазами не пугай, не боюсь: я сам такой же страшный. Из моего же материалу ты сделан, только похуже.

С е р г е й. Покрепче...

С у ш к о в. Врешь. Я мастер кузнечного цеха. Ты мастер горло драть. Разница!

С е р г е й. Мастерство вам дороже товарищества.

С у ш к о в. Врешь, врешь; у меня тоже есть товарищи. Только разные они у нас с тобой. Мне товарищ тот человек, который умеет за себя в жизни постоять. Из кулька в рогожку работая, осуждая порядки, думаете получить свою фортуну. Трудиться надо! Кто умеет трудиться, тот мне товарищ!

Входит А н ю т а, слушает.

С е р г е й. Кто умеет деньгу выколачивать.

С у ш к о в. Вора не уважаю.

С е р г е й. Хлебникова уважаете.

С у ш к о в. Вора не уважаю. А ежели человек трудами скопил, как Софья, либо умом, как Хлебников, - уважаю и человека, и его деньги. Ты, Серега, со своими товарищами головы не сносишь - и поделом! Поделом! Я сегодня все узнал! Смотри, допрыгаешься - я адвокатов нанимать не буду!

С е р г е й. Без ваших адвокатов обойдется.

С у ш к о в. С кем водишься? С кого берешь пример? С самых несуразных людей. С тех, что вечно прячутся по закуткам, живут по фальшивым паспортам, из тюрьмы в тюрьму кочуют, гнезда не вьют. Ты с отца бери пример. Хуже тебя начинал: с пяти рублей в месяц. А вы благодаря моим стараниям вон в какой холе живете: квартира у вас, самовар подают, как барчукам... Еще годик-два поработаю - и уедем мы с матерью в тихий какой городок, купим домик, сад разобьем, будем нежиться... Ну ладно: я тебе не нравлюсь - возьми пример с Родиона Николаича. Бедный молодой человек, без родни, без поддержки, а работает за троих, держит себя в конторе как нельзя приличней. Средства малые, а живет аккуратно, никаких глупостей себе не позволяет, платит вовремя. Глядишь, и в должности повысят, и жалованья прибавят... Вот у таких жизнь в руках, они хозяева своей судьбы.

С е р г е й (смотрит на Бутова). Я бы не прочь быть таким. Да, должно быть, еще кишка тонка.

С у ш к о в. Вот. А говоришь - крепко сделан. Брат твой Павел... Он тоже критик был большой. Но на устои не покушался: надеялся на бога и царя. Он и работал лучше тебя, и добывал больше. А ты, видно, при всех болтаешь, ежели управляющий знает... (Бутову.) Послал меня Хлебников к управляющему, а тот говорит: "Хотели мы тебя, Иван Степанов, назначить старшим в ночную смену, да сын твой, говорит, замечен в разговорах; ты его, говорит, образумь". И теперь назначают старшим Коврова Никиту. (Сергею, сдерживаясь.) Сам за решетку метишь, да еще отцу ножку подставляешь. Забастовка ему понадобилась... Чтобы окончательно у всех животы подвело...

С е р г е й. Кругом бастуют.

С у ш к о в. Дурак в речку бултых с головой - так и мне за ним? Спасибо!

С е р г е й. Бросьте вы чванство ваше. Чем чванитесь-то - что под Хлебниковым тридцать лет в послушании ходите?.. И проповеди ваши бросьте, никому больше эти проповеди в уши не лезут!.. Серьезный человек, а говорите пустяки, стыдно слушать... Сад! Какой там сад! У вас, значит, сад будет, а тыщи людей - подыхай?! Когда все живое скрозь топчут, душат... Может живое согласиться, чтоб его удушили окончательно? Никогда не согласимся! Живое жить хочет... и будет жить!

С у ш к о в. А меня не душили? А меня не душили?! Так выбирать-то не из чего! Либо выдержи, либо погибни!! Твердыня, крепость стоит нерушимая! Где те люди, что могут ее свалить?

С е р г е й. И люди такие есть, и не так-то уж она, думается, неприступна, крепость-то. Ну, возможно, не сразу, не с первого натиска...

С у ш к о в (негромко). Слушай, Сергей. Я в своей семье главою был всегда, главою и останусь. Хочешь своим рассудком жить - живи; не имею довольно силы, чтобы противиться. Но - отойди от семьи. А хочешь остаться - кинь свои мысли, всё кинь за порог, чтобы тут ничего не осталось. Такое мое условие.

С е р г е й (так же негромко). Ага. Ладно. Нынче уже поздно - завтра съеду.

С у ш к о в. Куда же ты съедешь, голова дубовая, бродяга?!

С е р г е й. Найду угол.

С у ш к о в. А сейчас куда?

С е р г е й. Спать пойду, уморился. (Идет к двери; с порога.) Матери я сам объявлю.

Анюта порывается за ним.

Тебе чего надо? Сиди. (Уходит.)

С у ш к о в. Пропадет...

Б у т о в. Нет. Не пропадет.

С у ш к о в. Пускай-ка проживет на свои заработки Уж такой великолепной жизни, как при отце с матерью, ему не видать.

Б у т о в. Вы считаете, что ваша жизнь великолепная?

С у ш к о в. Для рабочего человека - очень даже великолепная. Поди посмотри, как другие живут.

Б у т о в. Детям вашим она не кажется великолепной.

С у ш к о в. Павел не жаловался, душа в душу с ним жили. Почтительный был Павел... и благодарный. (Идет в комнату Любови и возвращается.) А легко мне перенесть, что Никита Ковров почтён, а я в стороне? Я на заводе тридцать второй год.

Б у т о в. Опыт у вас. Огромный!

С у ш к о в. Еще бы не огромный.

Б у т о в. Вы, должно быть, лучше Хлебникова знаете дело.

С у ш к о в. Хлебников только пенки снимает. Не хуже управляющего знаю завод - и людей знаю.

Б у т о в. При других обстоятельствах вы могли бы управлять заводом.

С у ш к о в. Управлять?..

Б у т о в. Будь у вас образование...

С у ш к о в. Хватил! Образование! Откуда его взять-то, образование!

Б у т о в. Я от скольких уже слышал - хвалят ваши способности, ум...

С у ш к о в. Голова-то, кажись, ладно устроена... А образование... нам, милый, не положено! Всю жизнь одна забота: о куске хлеба!

Б у т о в. А Сергей так не хочет. Сергею надо больше чем кусок хлеба.

С у ш к о в (воспламеняясь снова). Сергею я знаю чего надо! Он не образовывать себя пошел! Он - другое совсем...

Входит Ф и л я с узелком.

Ф и л я. Здравствуйте. Из баньки прямым ходом. Был в баньке - дай, думаю, схожу, чайку попью Начальство заругает - ничего! Оно ругает, а я уж чайку попил (Смеется.)

С у ш к о в. Ну... с легким паром.

Ф и л я. Спасибо.

С у ш к о в. Садись. Марья!

Входит М а р ь я А л е к с е е в н а.

Марья, дай ему чаю, да побольше хлеба нарежь.

Марья Алексеевна уходит.

Да. Ты садись.

Ф и л я (садится). Жиличка ваша дома?

А н ю т а. Нету.

Ф и л я. Вот ты не велишь у нее деньги брать. А почему не взять? Она, говоришь, чай с баранками пьет; а другому человеку не на что кваску купить, тюрьку сделать. А в ресторане Тестова, рассказывают, купец Зворыкин на пари пять фунтов икры съел.

А н ю т а. И что?

Ф и л я. Завтра хоронят. Не отходили доктора. Пять ведь фунтов! А сейчас иду к вам - стоит молодой такой да ладный, ругается: два дня, говорит, не евши, и работы не дают нигде. Ишь оно на свете как получается.

С у ш к о в (Бутову). Вот посмотри на этого человека. Таким и я буду, ежели потеряю свою линию... (С силой.) Нет! Не дождется Серега!

Входит М а р ь я А л е к с е е в н а.

М а р ь я А л е к с е е в н а. Филя! Иди на кухню пить.

С у ш к о в (гневно). Сюда подай! Я те дам - на кухню... В гости человек пришел!

М а р ь я А л е к с е е в н а. Матушка, владычица... (Уходит, Анюта за нею.)

С у ш к о в. А ведь ты тоже был хороший рабочий, Филя.

Ф и л я. Я-то? Я, Степаныч, все делал хорошо, слава богу. Я орел был! Помню, бывало...

А н ю т а вносит чашку и хлеб.

Спаси Христос, Анюточка. (Пьет с жадностью.)

С у ш к о в. И вот: дурацкий случай, и в богадельне кончаешь век. (Уходит в кухню.)

Ф и л я. Анюточка! Было письмо от Павла аль не было?

Анюта отрицательно качает головой.

Я у Степаныча уж не допытываю. И у Алексеевны не допытываю. Ах, господи, господи!

Бутов уходит в свою комнату.

А н ю т а. Дедушка! Знаете что? Серега теперь с нами не будет жить.

Ф и л я. Как это, почему?

А н ю т а. Они тут разговаривали, и Серега сказал - завтра съеду. Угол, говорит, найду.

Ф и л я. Да из-за чего, Анюточка, причина-то какая?

А н ю т а. Поругались. Отец сердился на Серегу. Ох, надоело мне, дедушка! Ушла бы я, ушла отсюда... в Нескучный сад!

Входит М а р ь я А л е к с е е в н а.

М а р ь я А л е к с е е в н а. Говорю, говорю. Долблю, долблю. Ведь нету его уже, нету деточки моего... Давай, говорю, перепишем его на поминальный лист. Лежит, говорю, в земле, а мы не помянем...

Входит С у ш к о в.

С у ш к о в. Марья! Живого человека поминать за упокой - великий грех. Запомни.

Ф и л я (Марье Алексеевне). Ты обожди. Ты не плачь. Может, он живой-здоровый, Павел-то...

М а р ь я А л е к с е е в н а. Нету... Чует сердце. Спать не могу все он перед глазами.

Сушков, махнув рукой, уходит.

Хоть бы помянула его... А тут Ксеня.

Входит Л ю б о в ь.

Л ю б о в ь. Здравствуйте, дедушка. (Проходит в свою комнату.)

Ф и л я. Что Ксеня?

М а р ь я А л е к с е е в н а. Загуляла девка. Ночью на извозчике с мужчинами едет, песни поет... Люди видели...

Ф и л я. Ты сядь. Чайку попей. Отойдет от души...

М а р ь я А л е к с е е в н а. Не надо мне ничего.

Быстро входит Л ю б о в ь.

Л ю б о в ь. Кто входил в мою комнату? Марья Алексеевна, вы не видели, кто?

М а р ь я А л е к с е е в н а. Спаси бог, пропало что-нибудь?

Л ю б о в ь. Да нет: деньги кто-то оставил у меня. Сто двадцать рублей.

М а р ь я А л е к с е е в н а. Кто же входил?

А н ю т а. Отец входил.

М а р ь я А л е к с е е в н а. Спрошу. (Уходит.)

Ф и л я. Степаныч денег в чужой комнате не забудет. Нет!

Входит С у ш к о в.

С у ш к о в. Ты что, Андреевна, беспокоишься?

Л ю б о в ь. Иван Степаныч, это вы около зеркала деньги положили?

С у ш к о в. Я заходил посмотреть, закрыты ли вьюшки.

Л ю б о в ь. А где Сережа?

С у ш к о в. Спит. Его и спрашивать нечего: у него сроду таких денег в руках не было. Не найдешь, видно, хозяина.

Л ю б о в ь. Странно...

С у ш к о в. У тебя на столе лежат, никто не признается - стало быть, твои.

Л ю б о в ь. Странно... (Уходит.)

Ф и л я. Разволновалась. Большие деньги - сто двадцать рублей...

С у ш к о в. Гордая она, из богатой семьи... Ты допивай, Филя, я к Марье пойду.

Ф и л я. Позволил бы ты ей помянуть его за упокой - может, ей бы полегчало.

С у ш к о в. В тот час, когда перепишу его в поминанье, лучше мне самому помереть! Нету мне никого нужнее Павла и не будет!

М а р ь я А л е к с е е в н а (в дверях). Степаныч! Выйди. Там пианину принесли. Для Любовь Андреевны.

С у ш к о в. Пускай сюда несут.

А р т е л ь щ и к и вносят пианино.

Сюда давайте. (Стучится к Любови.) Андреевна! Покупку тебе принесли.

Л ю б о в ь (выходит). Покупку?..

А р т е л ь щ и к (смотрит в бумажку). Вы будете Хлебникова Любовь Андреевна?

Л ю б о в ь. Да. Но я не покупала пианино.

А р т е л ь щ и к. На ваше имя выписано. Куда поставить прикажете?

Л ю б о в ь (пробует инструмент - сначала одной рукой, потом двумя; наигрывает; прислушивается). Поставить?.. У меня некуда поставить.

С у ш к о в. Оставьте тут пока.

Л ю б о в ь (наигрывает) Сколько вам следует?..

А р т е л ь щ и к. Не извольте беспокоиться. Заплочено. Прикажете оставить тут?

Л ю б о в ь. Нет! Да, можно тут. Постойте! (Идет к себе в комнату, выносит деньги.)

А р т е л ь щ и к. Покорнейше вас благодарим.

Артельщики уходят.

С у ш к о в. Ну вот. Прокатное вернешь, а это на его место станет.

Любовь играет. Бутов в дверях.

Ф и л я (Анюте). Сказали ведь ей: заплочено. А она им десятку кинула. А они, гляди, какие сытые да мордатые. А ты говоришь - чай с баранками. Вот те и чай с баранками!