"В полночном свете" - читать интересную книгу автора (Кеньон Шеррилин)ГЛАВА 2Это был просто еще один безразличный день в аду, в котором жил Айдан О'Коннор. Ничего никогда не менялось, и он хотел, чтобы так и было. По крайней мере, именно на это он надеялся, пока не начал звонить его сотовый. Он поднял его с кухонного бара для завтраков и посмотрел на номер. Он хотел было сбросить звонок, но это был его агент, Мори, и если он не ответит, то Мори будет надоедать ему как невротический щенок с инфекцией мочевых путей, которому необходимо выйти на улицу, чтобы помочиться в снег. Определенно не то, в чем он нуждался в своей жизни или, что еще более важно, в его сегодняшнем настроении. Айдан подбородком открыл флип телефона, одновременно убавляя звук на своей стереосистеме, на которой играл компакт-диск «Bauhaus».[4] — Привет, Мори. — О, Айдан, вот и ты. Я волновался за тебя. Да, как же. Единственная вещь, по поводу которой когда-либо волновался Мори, была — откуда будет его следующая проверка. Ублюдок был точно таким же, как и все остальные, которых когда-либо знал Айдан. Алчный, корыстный, самовлюбленный и стремящийся урвать кусок пожирнее за счет Айдана. Всего лишь звук его плаксивого голоса сказал Айдану, что нужно сделать, чтобы у него внутри стало тепло и уютно. — У меня есть другое предложение для тебя, Ай. Они подняли до тридцати пяти миллионов долларов плюс значительная доля прибыли, и поверь мне, учитывая других звезд, снимающихся в этом фильме, прибыли будет достаточно, чтобы заставить даже такого Скруджа,[5] как ты, улыбнуться. Айдан помнил то время, когда он мог задохнуться от волнения и умереть, услышав такое предложение. Время, когда такие деньги казались несбыточной мечтой. И как все его мечты, эта тоже была жестоко разбита вдребезги. — Я же говорил тебе, что не заинтересован. Мори усмехнулся. — Конечно, ты заинтересован. — Нет, Мори, я не хочу. — О, брось, ты не можешь продолжать прятаться на вершине своей маленькой горы. Рано или поздно ты должен будешь вернуться в реальный мир. А это будет бесподобным возвращением. Подумай, от скольких денег ты отказываешься, говоря «нет». Айдан переключил диск на песню «Crowds[6]», чтобы она напомнила ему, почему у него не было никакой заинтересованности в возвращении в Голливуд… или куда угодно за пределы «Ноб Крик»,[7] Теннеси, если уж на то пошло. Ему не нравились люди, и он ненавидел мысль о том, чтобы когда-нибудь снова сниматься в кино. — Спасибо, но нет, благодарю. Со ста миллионами долларов на моих счетах в банке мне никогда не потребуется возвращаться к действительности снова. Мори издал низкий, горловой стон неудовольствия. — Пошло все к черту, Айдан. Тебя не было на сцене так долго, что можешь считать удачей, если кто-нибудь пожелает тебя по какой бы то ни было цене. Даже желтая пресса забыла про тебя на данном этапе. — В самом деле? — сказал он, мельком взглянув на стопку газет на его журнальном столике, которые он приобрел неделю назад, когда был в супермаркете. Его лицо красовалось на них всех. — Забавно, но я произвожу впечатление того, о ком пишут бульварные газетенки. Они занимаются домыслами обо всем: начиная с того, был ли я изуродован в автомобильной аварии, и заканчивая тем, похищали ли меня инопланетяне или безумный фанат. Мое самое любимое — в котором утверждается, что я сделал операцию по смене пола в шведской клинике. В частности, мне нравится сделанная в фотошопе картинка, изображающая меня в платье. По крайней мере, я выгляжу лучше, чем Клингер,[8] как считаешь? Но, честно говоря, мне хотелось бы думать, что я больше похож на Алексис Мид[9] из Мори выругался снова. — Ты действительно не играешь со мной, не так ли? Это не трюк, чтобы получить побольше денег от студии. Ты вправду серьезно говоришь об уходе в отставку. — Да, Мори. Абсолютно точно. Я всего лишь хочу вернуться к тому, чтобы быть простым, обычным парнем, которого никто не знает. Мори фыркнул. — Слишком поздно для этого. Во всем мире не найдется человека старше двух дней, который бы не знал имя и лицо Айдана О'Коннора. Господи, ты появлялся на обложках журналов чаще, чем президент. И это было то, из-за чего он не намеревался покидать свою горную вершину кроме как ради еды, пива и, возможно, один раз в год перепихона… опять же, учитывая все, через что он прошел, ему вместо этого следует рассмотреть использование резиновых кукол — некоторые из тех, что он нашел он-лайн, обладали по-настоящему большими техническими возможностями. — Ты не помогаешь себе. Кроме того, я думал, что они все забыли меня. Даже по телефону он мог слышать, как Мори бушует в своем офисе. — Тебе виднее. Я не понимаю тебя, чувак, я действительно не понимаю. Если бы ты захотел, тебе мог бы принадлежать мир. Тебе всего лишь нужно протянуть руку. Как будто Айдана это заботило… Что хорошего в обладании миром, когда у него не будет никакого выбора кроме как защищаться от каждого человека в нем? Лично он предпочел бы быть нищим с одним настоящим другом, чем принцем, окруженным двуличными убийцами. — Сейчас я вешаю трубку, Мор. Поговорим позже. — Айдан захлопнул телефон и швырнул его назад на кухонный бар, где находилась другая его фотография в ужасном парике и платье. Боже мой, он помнил время, когда ложь, подобная этой, спровоцировала бы приступ гнева, который длился бы в течение многих дней. Но это было до предательства, которое въелось так глубоко, что умертвило каждый чувствительный нерв в его теле. В отличие от огненной бури, через которую он прошел, эти нападки не были личными, и они не были направлены на него со стороны людей, которых он когда-то называл семьей. Все эти выпады были просто смехотворны. Он снял крышку со своего пива и поднес его к фотографиям своей «семьи», которые он хранил на каминной полке рядом с его пятью «Оскарами». — Да пошли вы все, — бросил он злобно. Но, в конечном счете, он знал правду. Он был единственным, кого по-королевски послали к черту. Все, кому он доверял, оказались лжецами, и теперь он остался один на один с опустошением, которое они устроили — потому что посмел любить их больше, чем любил себя. Жизнь была бы ничем без боли, и он был ее королем. Два года назад он жил и умер бы для этих говнюков. Давал им все без ограничений, легко и быстро, желая, чтобы они имели лучшую жизнь, чем тот ад, в котором он рос. Но несмотря на то что он отдал им все, кроме своей жизни, этого было недостаточно. Лжецы и эгоисты. Неудовлетворенные его расточительными подарками, они начали зажиливать, и когда он посмел задать вопросы об их воровстве, они начали домогаться того единственного, что у него осталось. Его репутации и средств к существованию. Да, люди его достали, и он устал от того, что вокруг него одни Иуды. Те дни, когда другие использовали его, стараясь выжать из него как можно больше, прошли. Он больше ничего не хотел от этого мира или тех, кто ему принадлежал. Его взгляд скользнул к дробовику, находившемуся в углу дома для защиты от змей и медведей. Шестнадцать месяцев назад он зарядил это ружье, намереваясь покончить с собой и на самом деле прекратить свою боль. Единственное, что удержало его здесь, — был тот факт, что он не доставит им удовольствия от сознания того, что они одержали вверх и подтолкнули его к этому шагу. Нет, он был сильнее этого. Он пришел один в этот мир и в одиночестве он будет идти и защищать себя до того дня, пока Бог наверху не сочтет нужным забрать его отсюда. И будь он проклят, если какое-нибудь ничтожное неотесанное отребье возьмет над ним верх. Он не для того вырвался из нищеты и создавал свою жизнь, чтобы она стала такой как сейчас, чтобы бросить все это из-за каких-то вероломных ублюдков. Не он начал эту борьбу, но он будет тем, кто ее закончит. « Но на этом все. Сейчас от него не осталось ничего, кроме человека настолько сильного, что он никогда никому не позволит снова приблизиться к нему. Он полностью избавился от доверия. Полностью избавился от отзывчивости. Теперь он дает миру то, чем он платил ему. Гнев, ненависть и злость. И это было причиной того, почему он хранил их улыбающиеся лица на каминной полке. Они должны были напоминать ему, насколько все двуличны. Айдан остановился, так как услышал слабый стук. Было похоже, что кого-то стучал в его двери… Нет. Это невозможно. Он был слишком далеко от всех и вся. Никто никогда не появлялся на уединенной грунтовой дороге, ведущей к его бревенчатому домику. Наклонив голову, он заново прислушался, но звук, казалось, исчез. Он фыркнул. — Да, замечательно, теперь я слышу несуществующие звуки. Айдан сделал шаг, затем услышал стук снова. Может быть, что-то расшаталось. Он развернулся и направился обратно в свою большую комнату. — Эй, привет? Он выругался, услышав приглушенный женский голос. Черт возьми! Последней вещью, которую он хотел видеть на своей горе, — была женщина. Ворча, он рванул дверь, чтобы на ступеньке крыльца обнаружить белую, закутанную фигуру. — Убирайтесь из моих владений. — П-п-пожалуйста. Я замерзла, и моя машина сломалась. Мне нужно позвонить, чтобы вызвать помощь. — В таком случае воспользуйтесь своим сотовым. — Он захлопнул дверь перед ее лицом. — У меня здесь не ловится сигнал. — Ее голос был слаб, и его мягкость тронула Айдана. Он бросил взгляд на портреты на каминной полке. — Пожалуйста. Мне холодно. Пожалуйста, помогите. Но независимо от того, как сильно его разъедала ярость, и его внутренний голос называл его задницей, он не мог оставить ее там умирать. — Десять минут, — сердито прорычал он, распахивая дверь. — Вот и все. Потом я хочу, чтобы Вы покинули мой дом. — Спасибо, — произнесла она, заходя внутрь. Айдан скривил губы, наблюдая за ее перемещением поближе к огню. На его деревянных полах после нее остались следы от снега. — Не пачкайте дом. — Я сожалею, — сказала она, ее голос по-прежнему был искажен из-за розового шерстяного шарфа, который она натянула на рот и нос. Все, что он мог видеть на ее лице, — пара глаз такого оттенка светло-синего, что они практически светились. — Снаружи очень холодно. — Как будто это меня заботит, — отрезал он, вздохнув, перед тем, как пойти и взять свой мобильник со столешницы бара. Он возвратился к ней и протянул телефон. — Сделайте это побыстрее. Она сняла свои белые кожаные перчатки, продемонстрировав изящные кисти, которые были ярко розовыми от холода. Дрожа, она опустила шарф. Айдан задержал дыхание, увидев ее лицо, и волна вожделения прокатилась по его телу. Тонкокостная и аристократичная, она была прекрасна. Но более того, это была та самая женщина, остановившая дождь, которую он видел в своем сне вчера вечером. Как чертовски странно… Не говоря ни слова, она взяла телефон у него из рук и набрала номер. Он не мог сдвинуться, разглядывая ее. Какова вероятность того, что какой-то незнакомый человек выйдет из его снов и окажется возле его двери, нуждаясь в телефоне? Особенно женщина, лицо которой преследовало его весь день. Она закрыла телефон, затем протянула его ему. — Ваш тоже не работает. — Бред собачий. — Он раскрыл его, потом понял, что она была права. Сигнал полностью отсутствовал. Сбитый с толку, он нахмурился. — Я разговаривал буквально минуту назад. Она пожала плечами, прежде чем вернуться к огню. — В таком случае, похоже, что мы оба неудачники. — Я — не неудачник. Я живу здесь. Вы — та, кому не повезло, потому что Вы не остаетесь. Она уставилась на него в недоверии. — Вы действительно выставите меня из своего дома в самую гущу снежной бури? Он усмехнулся. — Нет никакой… — его голос оборвался, когда он посмотрел наружу и понял, что она была права. Там была сплошная белая пелена. Когда это случилось? — Глазам своим не верю, — зарычал он. Опять же, это было всего лишь его везение. Его дядя всегда говорил ему, что он родился под несчастливой звездой. Он оказался прав в гораздо большей степени, чем любой из них когда-либо мог предположить. Она повернулась и посмотрела на него глазами, полными тревоги. — Мне следует уйти? Но даже после всего того, через что он прошел, он не мог стать причиной ее смерти. В отличие от него, у нее, скорее всего, есть кто-то там, кто по-настоящему будет скорбеть по ней, если она умрет. Повезло ей. Она одарила его взглядом, который мог соперничать с леденящей температурой снаружи, перед тем, как снова натянула шарф на свое лицо и двинулась к двери. — Не глупите, — проворчал он. — Вы не можете пойти туда. Она окинула его строгим взглядом, затем опустила шарф. — Мне не нравится находиться там, где я нежеланна. — Значит, Вы хотите, чтобы я лгал? — Он начал говорить с актерским мастерством, благодаря которому выиграл свои премии Американской киноакадемии. — О, детка, пожалуйста, останься со мной и не уезжай. Ты нужна мне здесь. Я не могу жить без тебя. Лета выгнула бровь на его слова, которым недоставало оттенка сарказма, подразумевающегося, в этом она была уверена, под ними. Если бы он знал, насколько верными они были. Он действительно нуждается в ней здесь, потому что она — единственное, что стоит между ним и смертью. — Как мило. Вы часто применяете эти строчки? — На самом деле, нет. Обычно я просто говорю людям отвалить на фиг и умереть. — Ooo, — сказала она обольстительным тоном. — От этого у меня прямо мурашки по всему телу. Мне нравится, когда мужчина ластится ко мне. — Держу пари, что так и есть. — Почесывая подбородок, он указал на лесное дерево возле двери. — Вы можете повесить свое пальто там, пока неполадки с погодой или телефоном не устранятся. Она сняла пальто и размотала шарф перед тем, как сорвать свою шапку и засунуть ее в карман пальто. — Для чего Вам ружье? — Я бы мог солгать и сказать, что оно для охраны от медведей или змей, но по большей части я использую его против нарушителей. — Вау, Декстер,[13] — сказала она, используя имя серийного убийцы из сериала канала «Showtime», который ей показал М’Адок. — Я впечатлена. Так как мы находимся не в Майами, и у Вас нет лодки, чтобы скрыть ненужные тела в море, где Вы их прячете? — Сзади под навесом для дров. — Мило. — Она улыбнулась. — По крайней мере, это объясняет тот аромат, который я почувствовала, идя по подъездной дорожке. Его взгляд просветлел, как будто он посчитал ее интересной. — Вы правы. Это — участок септика.[14] Я не настолько глуп, чтобы пристраивать трупы так близко от своего дома — это привело бы диких животных слишком близко к моему черному входу. Я оставляю тела в лесу для медведей, чтобы они их съели. — Как насчет того, когда они находятся в зимней спячке? Он пожал плечами. — Их получают койоты. Следует отдать ему должное, он был находчив. — Что ж, тогда, я полагаю, Вы должны действовать — выстрелить в меня и закончить это. Койоты, надо полагать, голодают в такую погоду. Айдан был совершенно сбит с толку отсутствием у нее страха. — Вы не боитесь меня, не так ли? — Мне следует? — Вы пойманы в ловушку в лесу во время пурги с человеком, которого Вы никогда до этого не видели. Мой ближайший сосед живет в шести милях[15] отсюда. Я мог бы сделать с Вами все, что захочу, и никто никогда не узнает об этом. Она посмотрела в угол позади нее. — Верно, но я ближе к ружью. — Вы думаете, что могли бы убить меня им? Лета сморщила свой носик. Она не знала почему, но она получала удовольствие от этих поддразниваний, хотя вообще не должна быть способна наслаждаться чем-либо. — Я думаю, что могу с Вами справиться, Декс. В конце концов, Вы знаете обо мне не больше, чем я знаю о Вас. Откуда Вы знаете, может быть, я — помешанный серийный убийца, скрывающийся от властей. Может, даже в багажнике моего автомобиля лежит тело, ожидающее, когда я его закопаю. Айдан был заинтригован тем фактом, что она играла в ту же самую игру, которую он начал. Он восхищался смелостью, и у нее, казалось, было ее больше, чем нужно. — Вы — серийный убийца? Она вздернула подбородок. — Вы первый, Декстер. Кто Вы и почему Вы здесь один? Он обошел вокруг бара и подошел к ней. Остановившись перед ней, он протянул свою руку. — Айдан О'Коннор. Бывший актер, но я уверен, что Вы знаете это. Она пожала плечами. — Это мне ни о чем не говорит. Я — Лета. — Лета, а дальше? — Просто Лета. — Она колебалась мгновение прежде, чем взяла его руку и пожала ее. — Приятно познакомиться, Декстер. Он тщательно ее оглядел. Ее белая зимняя одежда была хорошего качества, но не экстравагантна. Она не говорила о ней ничего за исключением того, что она была застигнута снежной бурей неподготовленной. На ней не было никаких украшений или чего-нибудь еще, что обнаружило хотя бы самые общие факты о ней. Она походила на нетронутый снег. — И чем ты зарабатываешь на жизнь, просто Лета? — Я — профессиональный телохранитель. Он рассмеялся над ее неожиданным ответом. — Да, конечно. Она медленно покачала головой. — Нет. Это правда. Я знаю семьдесят два способа убить человека, и шестьдесят девять из них выглядят как несчастный случай. Вероятно, это должно было испугать его, но вместо этого он был заинтригован. — И что привело телохранителя в этот участок леса? Тебя нанял Мори, чтобы защитить меня от моего брата? — Я не знаю никакого Мори. В настоящее время я без работы и ищу замену. Я услышала, что в Нашвилле есть работа, и это показалось мне хорошим местом, чтобы начать заново. Так я застряла здесь в ледяном холоде с… серийным убийцей. Смахивает на отличный фильм ужасов, да? Он все еще не был удовлетворен ее ответом. — Как ты можешь работать, защищая людей, и не знать, кто я? Мне сказали, что у меня одно из самых узнаваемых лиц в мире. — Вау… Чисто из любопытства, когда ты ночью ложишься спать, не оказываешься вытесненным с матраца этим эго? — Это не эго. Это — правда. Она сложила руки на груди, как будто не верила этому в течение минуты. — Ладно, значит, если я признаю, что знаю, кем ты являешься, и меня это действительно не заботит, то это успокоит твою ущемленную мужественность в достаточной мере, чтобы мы могли забыть об этом и идти дальше к чему-то, что заканчивается предоставлением мне бутерброда? Он проигнорировал ее вопрос. — Значит, ты знаешь кто я? — Да, Декстер, — согласилась она, ее голос был полон сарказма. — Я знаю, кто ты. Теперь ты чувствуешь себя лучше? Не совсем. Ее сарказм порядком уменьшил удовольствие от того, что он оказался прав. Это также привело его в бешенство. — Тогда, почему ты солгала? Лета поняла, что только что совершила большую ошибку по отношению к нему. Он был человеком, которому достаточно лгали, и было очевидно, если она хочет остаться, то должна быть настолько честной, насколько это возможно. — Что ж, так как ты скрываешься в никому неизвестном месте, я решила, что ты не хочешь афишировать тот факт, что ты — всемирно известный актер, хотя, если честно, трудно не заметить «Оскары» на каминной полке. Челюсти его напряглись. — Ты — репортер? Она закатила глаза. — Нет. Я сказал тебе, кто я. Я охраняю людей. — Откуда мне знать, что я могу тебе верить? — Ниоткуда. Но с чего бы мне лгать? Если уж на то пошло, это увеличило его раздражение. — Ты солгала о том, что знаешь обо мне. Ты можешь лгать обо всем. Люди врут все время, обычно без какой бы то ни было причины. — Но я не лгу о том, что голодна. — Она жестом указала на булку хлеба на столе. Одна из проблем при попадании в царство смертных была та, что это, как правило, делало Ловцов Снов чрезвычайно голодными, и прямо сейчас ее желудок сжимался в спазмах и болел. — Не мог бы ты кинуть мне кусочек хлеба прежде, чем допрос продолжится? Или я должна надрать тебе зад, чтобы получить ложку арахисового масла? Айдан схватил хлеб с кухонного бара и бросил ей. Она поймала его одной рукой. Шагнув назад, он протянул руку к двери рядом с холодильником. — Арахисовое масло находится в кладовой для продуктов. Она с подозрением сузила на него глаза прежде, чем подойти, открыть дверь и пересмотреть его продукты. Она появилась несколько минут спустя с арахисовым маслом. С недовольным взглядом она поставила его на стойку бара. — Нож? — Ящик перед тобой. После того, как она открыла его, Лета повертела нож в своей руке с ловкостью, говорившей о том, что она не лгала насчет своей профессии. — Кто был твоей последней работой? — спросил он, засовывая руки под мышки. — Терренс Моррисон. Он нахмурился. — Кто? — Миллиардер-плейбой, который совершил ошибку, положив свои шары не на тот бильярдный стол. Айдан мог лишь догадываться о неприятностях вроде этой, в которые мог попасть человек, особенно в зависимости от тех, кто считал, что они имели права на тот бильярдный стол. — Почему ты ушла? Она размазала арахисовое масло по куску хлеба. — Я позаботилась о человеке, который его беспокоил. Угрозы больше нет. Работа выполнена. — С самодовольным взглядом она откусила свой бутерброд. — Хочешь узнать что-нибудь еще? Зубную формулу, отпечатки пальцев? Сканирование радужной оболочки глаз? — Образец мочи не помешал бы. Она закатила глаза. — Какую чашку ты хочешь, чтобы я использовала? Он был заинтригован ее остроумными репликами и тем фактом, что она не казалась рассерженной на его допрос и выбор слов. — Тебя что-то беспокоит? — Я защищаю людей, чтобы выжить. Скажи честно, неужели ты думаешь, что я испугаюсь пописать в чашку? Очко в ее пользу… при условии, что она не лгала о своей профессии. Не говоря ни слова, Айдан вытащил стакан из шкафа и вручил его ей. У нее отвисла челюсть. — Ты, должно быть, шутишь надо мной? Ты, что на самом деле хочешь образец мочи? Он по-настоящему улыбнулся ее вопросу. — Нет, вряд ли, но я подумал, что ты можешь испытывать жажду. Напитки находятся в холодильнике. На этот раз он увидел облегчение в ее взгляде прежде, чем она пошла и налила себе стакан молока. — Спасибо хоть за какое-то милосердие. — Да, — сказал он едко. — Только не забудь вернуть должок. — Предполагается, что это что-нибудь означает? Он пожал плечами. — Исходя из моего опыта, все люди только берут. Ни один из них ни черта не сделает, чтобы помочь кому-нибудь другому. — Но иногда люди могут удивить тебя. — Да. Ты права. Я постоянно поражаюсь ничем не вызванным предательствам, на которые они способны. Она покачала головой. — Ну и ну, да ты — Если бы она только знала. Кроме того, он имел полное право и даже больше. В его спину воткнули столько ножей, что стегозавр[16] обзавидовался бы. — Посмотри на себя. — Он указал рукой на ее тело. — Ты защищаешь людей, потому что они нуждаются в этом, или ты защищаешь их, потому что они тебе платят? Лета задумалась. Она конечно же не получала плату за то, что делала, но он никогда не поверит, что человек может быть настолько альтруистическим. Поэтому она выбрала полуправду. — Девочка должна есть. — И я остаюсь при своем мнении. Люди наносят тебе удар ножом в спину за вонючие крохи и затем продолжают жить, как будто ты ни что иное, как никчемный таракан. Она медленно выдохнула, увидев в его ярости именно то, что М’Адок увидел в ее. Его гнев был безрассудным хозяином, который не отпустит его. Хуже всего был уровень, до которого он позволил гневу охватить себя. Он управлял и искажал все вокруг него к такой грани, что он был неспособен видеть за ее пределами. — Согласна, есть люди, достойные сожаления. Но уверяю тебя, — не все такие. Как люди способны на любой жестокий поступок, точно также они способны проявлять доброту. Он насмешливо улыбнулся ей. — Ты простишь меня, если я категорично не соглашусь. — Он покачал головой, как если бы просто ее вид внушал ему отвращение. — Я поражаюсь тому факту, что ты дожила до такого возраста, и никто не снял эти розовые очки и не запихнул их в… Она подняла свои руки, заставляя его замолчать. — Ты имеешь право на свое мнение так же, как я имею право не выслушивать его. Это еще больше вывело его из себя. Он оттолкнулся от стола и направился к входной двери. — Ты вызываешь раздражение. Если я должен кого-то впускать в свой дом, то не могут они, по крайней мере, быть немыми? — Он поднял ружье и двинулся в небольшой холл, который вел в его комнату. — Не слишком тут располагайся. Я хочу, чтобы ты исчезла отсюда в то же мгновение, когда погода прояснится. Ее взгляд устремился на оружие в его руках. — Так мало мне доверяешь? — Я не доверяю тебе вообще. — И с этими словами он ушел в свою комнату и оставил ее стоять на кухне. Лета глубоко вздохнула, почувствовав, что его враждебность дотянулась до нее. Хорошо. До настоящего времени Долору не удалось ворваться в пространство смертных. Но долго это не продлится. Долор была вызван, чтобы убить Айдана, и он сделает все, что в его силах, которые были немалыми, чтобы достичь цели. Его ничто не остановит. Это означало, что у нее не так много времени, чтобы нарастить свои собственные силы, получая энергию от Айдана. Она нахмурилась, почувствовав мучительное сознание своей вины. Как Ловец Снов, она вообще не должна была чувствовать ничего такого, и все же она не могла уничтожить ту часть себя, которая не хотела причинять Айдану боль, когда было так очевидно, что его достаточно ранили окружающие его люди. Удивительно, как часто боги и человечество используют это, чтобы оправдать жестокость. Зевс сказал то же самое, когда повелел лишить Ловцов Снов всех эмоций. Когда наказал их всех за преступление, которое совершил только один бог. Да и то, это не было преступлением. Это было задумано, как шутка над старой Громозадницей, чтобы заставить его не относится ко всему так серьезно. Вместо того чтобы посмеяться, Зевс жестоко употребил свои силы, чтобы наброситься на всех, кто был с ним не согласен. Остальная часть богов сновидений была невиновна и просто попала под перекрестный огонь. Но страх Зевса быть свергнутым и высмеянным заставил его наказать их всех. Как печально, жить его жизнью в такой паранойе. Однако комплекс бога Зевса ее не касался. То, на чем она должна была сосредоточиться, — это спасти жизнь Айдану, если получится, и убить Долора любой ценой. Смех Долора из прошлого раздался в ее голове. « До сих пор он был прав. Она не победила его, но она его ранила. Его гордыня будет тем орудием, которое она использует, чтобы сломить его силу, а Айдан будет тем молотком, который ей нужен, чтобы вбить свой гвоздь прямо между глаз Долора. Приняв решение, она пошла искать Айдана, чтобы разозлить его еще больше. |
||
|