"В пустыне Мохаве" - читать интересную книгу автора (Ламур Луис)ГЛАВА 4Я пошел по своим следам, нашел место, где упал, пытаясь выхватить револьвер. Недалеко высилась скала, на которой действительно мог стоять человек. Там, где я упал, не оказалось чужих следов - только мои. С большой осторожностью - потому что теперь я совсем не был уверен, что бредил - я двигался среди скал к лагерю... Он исчез! Не было ни Доринды, ни коней, ни золота - ничего! Остались следы 4 или 5 всадников, они подъехали с запада, забрали Доринду, мой винчестер, моих коней. Они, наверное, посчитали меня мертвым. И вот я оказался пеший, один, за многие мили от возможной помощи. Стоя в тени скалы, я понял, что попал в такую переделку, в которой еще не бывал. У меня оставалась фляга с водой, револьвер и запас патронов в оружейном поясе. Но у меня не было ни лошади, ни пищи, ни одеял. Ближайшее известное мне поселение находилось милях в 100 к западу - мормонский городишко под названием Сан-Бернардин. Папа всегда учил нас, ребятишек, принимать решения, и как только что-то решено, действовать немедленно. Поэтому я тут же двинулся на запад. Но в полдень много не пройдешь, поэтому я шел от одного островка тени к другому, часто отдыхая, но все время придерживаясь направления на запад. И где-то глубоко внутри меня разгорался гнев. До этого я не чувствовал гнева, потому что нас, Саккеттов, трудно разозлить, но когда это случается, мы становимся жестокими и безжалостными. Еще одна вещь, которой научил нас папа: гнев убивает. Он убивает человека, впадающего в гнев, потому что отбирает у него частицу самого себя. Когда эта черноглазая девушка там, в Хардивилле, попросила довезти ее до Лос Анджелеса, я почувствовал беду, но беду другого рода. Но теперь преследователи Доринды схватили ее, они стреляли в меня и приняли за мертвого. Они забрали моих коней и золото. Ну, это может огорчить любого: кажется, время гнева подошло. Это был не дикий и яростный гнев, но холодное, глубоко сидящее чувство, которое вело меня вслед за этими людьми. Они, скорее всего, поехали в Лос Анджелес. Неважно. Куда бы они не уехали, я найду их. Кто-то сказал, что любое путqешествие начинается с первого шага. Я сделал этот шаг, и, прежде чем я сделаю последний, прольется кровь. На закате я уверенно пошел на запад. Моя жизнь зависела от того, успею ли я добраться до воды, прежде чем опустеет фляга. К этому времени бандиты, наверное, уже выехали из Палмс, но это место лежало далеко к северу, а я собирался идти на запад и только на запад. Человек пешком может пройти за день больше, чем лошадь. У меня не было намерения обгонять лошадей, но если мне удастся найти еду и воду, я приеду в Лос Анджелес ненамного позже их. Еда... Живот у меня уже прирос к спине, а желудок, наверное, считал, что мне перерезали глотку, так долго я не ел. Тем не менее, я продолжал шагать. Мы, горцы, очень хорошие ходоки. Там, в холмах, это наш обычный способ передвижения. На западе горы поднимались над пустыней футов на тысячу, но мне приходилось залезать и повыше. Я шел на запад, мерно шагая час с небольшим, потом отдыхал и снова шел. Два-три раза я задерживался в труднопроходимых местах, но к восходу луны я был уже в горах и выбрал узкую индейскую тропу. Она белела на фоне пустыни, извиваясь между скалами. Мне много приходилось ходить по таким тропам, поэтому я сразу узнал ее. Большинство индейских троп узкие: от 4 до 8 дюймов шириной, и обычно их легче рассмотреть издалека, чем вблизи. Но если по ним долго ходить, такие тропы узнаешь сразу. Эта шла на юг вдоль горного хребта, и я следовал по ней, пока она не соединилась с тропой, ведущей через горы на запад. На этой тропе у подножия гранитного выхода в высокогорную равнину я нашел еще один источник, отмеченный двумя валунами из белого гранита, которые хорошо виднелись на темном фоне скал. Я улегся на песке недалеко от воды, поспал и на рассвете, когда солнце еще не показалось из-за горизонта, наполнил фляжку и направился на запад. Я размышлял о еде, когда наткнулся на лошадиные следы. Там, наверное, было около 50 лошадей, почти все подкованные, и гнали этот табун двое вакерос. Я тут же укрылся в скалах, чтобы обмозговать свое положение. Это не те края, где лошадей гонят честные люди. На несколько десятков миль вокруг не было ни единого ранчо, и мне в голову не приходило ни одной причины, по которой кому-нибудь понадобилось перегонять лошадей именно здесь, а не в открытую, пользуясь известными тропами и открытыми источниками.А потом я вспомнил разговоры о конокрадах, которые уводили лошадей из Калифорнии, перегоняли их через пустыню и продавали в Аризоне... и наоборот. Похоже, кое-кто занимался этим до сих пор. Лошади означали воду. Конокрады должны были гнать их через знакомые им места, к определенному месту, а это место могло означать лагерь, убежище, где я, возможно, разживусь едой и лошадью. Если погонщики были ворами, они не слишком благосклонно отнесутся к моему появлению и могут даже начать пальбу. У них, однако, есть так нужная мне еда и есть лошади. Примерно с полчаса я сидел и изучал округу. Я никогда еще не видел такого нагромождения скал и валунов, обросших кактусами. И вдруг я вспомнил, что мне говорили о скале возле Хидден Велли "тайной долине", скале, похожей на огромную картошку. Я вспомнил ее потому, что в нескольких сотнях ярдов увидел именно такую скалу. Беда в том, что в этом беспорядочном скопище скал вход в долину можно искать годами, но так и не найти, если только не повезет или не наткнешься на чьи-нибудь следы. И наверняка кто-нибудь наблюдал за входом. Ерунда, мне надо войти в долину. В тот момент я не слишком беспокоился. Я был голоден и смертельно устал, меня обокрали и чуть не убили люди, преследовавшие Доринду. За это они заплатят своими шкурами. И я пошел по следам. - Чего-нибудь ищешь? Голос прозвучал ниоткуда. У меня хватило ума остановиться и замереть, и когда я глянул вверх, то увидел человека с винчестером, нацеленным на меня - точно в пряжку ремня. Это был субъект крутого вида в шляпе с плоскими полями и потертых ковбойских штанах. - Ты чертовски прав, - сказал я раздраженно. - Я ищу завтрак, обед, ужин и лошадь. Он рассмеялся мне в лицо. - Ты хочешь сказать, что все время шел пешком? - Нет, - ответил я. - Меня спешили. А когда я сяду посередь лошади, то поеду в Лос-Анджелес и найду тех, кто меня здесь оставил. - Ты сам из Лос-Анджелеса? - Из Аризоны, - ответил я. - Я рванул сюда, чтобы купить лошадей и товаров и в Хардивилле повстречал эту женщину. Он опустил винтовку. - Ты не похож на блюстителя закона, - сказал он, - так что проходи. По крайней мере, мы тебя покормим. Он прошел несколько шагов и сказал: - Тебе придется ползти. - Он показал на две скалы, которые, наклонясь, образовали что-то вроде дыры, и я прополз через нее. Встав на ноги, я оказался в Хидден Велли - тайной долине. Оттуда, где я стоял, она казалась с полумилю длиной, хотя могла быть и длиннее. Стены, в основном из наваленных валунов, отстояли друг от друга всего на пару сотен футов. В долине паслись 60-70 приличных лошадей. Этот парень, что показал мне вход, махнул винчестером, и мы зашагали вдоль стены, где я увидел несколько пещер, родник и множество пчел. Там горел костер, вокруг которого расположились трое или четверо парней. Когда мы появились, они настороженно выпрямились. - Что у тебя там, Вилли? - Это спросил высокий мужчина, у которого не хватало нескольких зубов. - Поймал птичку? - Если ты думаешь, что я птичка, подтяни штаны и сними шляпу - я тебя отделаю так, что вовек не забудешь... После того, как вы меня накормите. Они стали рассматривать меня, и я выложил им все подчистую, потому что врать смысла не было. Единственное, что я опустил - это последний выстрел. Мне показалось, что они отнесутся ко мне благосклонней, если подумают, что меня нарочно оставили без лошади. Вилли отложил винтовку, взял кружку и налил кофе. - Начни с этого. Даже если мы надумаем застрелить тебя, на полный желудок смерть будет легче. - Они не имели права оставлять тебя без лошади, - раздраженно сказал высокий. Как говорится в Книге книг, хоть я и сошелся с ворами, но у них не было причины держать на меня зло. Ведь всем известно, что в пустыне нельзя отбирать у человека лошадь. Когда я съел кучу бобов, свежеиспеченного хлеба с медом и фунта два бекона, я отодвинулся от костра с кружкой кофе. - Давай дадим ему лошадь Чарли, - сказал Вилли. - Если он все время будет уминать так, как сейчас, у нас не хватит еды, чтобы прокормить его. Чарли скрутил сигарету, закурил ее и ответил: - Ты не запомнил никого из тех людей? Когда я описал их - однако забыл упомянуть об убитых в перестрелке Чарли поглядел на Вилли и сказал: - Твой друг попал в хорошую переделку. По-моему, надо дать ему лошадь. Это были Вилли и Чарли Баттон - известные люди. Каким-то образом они обнаружили эту скрытую от посторонних глаз долину и прятали там краденых лошадей. - Вот что я не могу понять, - сказал я, - как вы проводите сюда коней. Это ведь очень маленькая дыра для лошади. Ответа я не получил. - Ты говоришь, что любишь путешествовать по ночам, - сказал Вилли. Ладно, сегодня отдохни. Когда стемнеет, мы дадим тебе лошадь и укажем дорогу. Остальное зависит от тебя. - Спасибо вам. Они даже не предупредили, чтобы я молчал об их убежище, да это было бы лишним. Вечером Вилли провел меня через ту же дыру, а там уже ждали Чарли и остальные с великолепным гнедым конем. - Он твой, - сказал Чарли. - Скачи в Лос Анджелес. Ну, я не мог не задать последнего вопроса. Я посмотрел на Чарли и сказал: - А какие у меня права на него? Чарли усмехнулся. - Если ты отсюда двинешь на запад, у тебя все права, а если отправишься в Аризону, то никаких. Были у меня права или нет, они подарили мне прекрасного коня. Ему надо было только перебирать своими длинными ногами, а мне, с едой, которой меня снабдили, оставалось лишь сидеть на нем. Я остановился в отеле мистера Габриэля Аллена и когда заплатил за номер из нескольких долларов, оставшихся в кармане, попросил приготовить ванну и купил бритву и мыло. Грабители меня не обыскали, и у меня оставались деньги на мелкие расходы, поэтому я решил шикануть, пошел и потратил целых 12 долларов на новый костюм. Здесь, в городе, все казалось очень дорогим, такой же костюм я мог купить в Прескотте за 10 долларов. Конечно, остановился я не в самом городе: до Лос Анджелеса было еще миль десять-двенадцать, но цены были такими же. Еще полтора доллара я истратил на белую рубашку, и когда продавец предложил бесплатный галстук, если я куплю еще две, я согласился. Парнишка на углу почистил мне за 5 центов сапоги, и когда, наконец, я сел в седло, чтобы ехать в Лос Анджелес, я был одет по-городскому и выглядел достаточнго элегантным для прекрасных дам на Сан-Педро или Главной улице. И вот я въехал в город и остановился в "Пико Хауз" - самом большом и красивом отеле, который я когда-нибудь видел. Его открыли в 1870 году. Высотой он был в 3 этажа и построен из голубого гранита. Стоял он на углу Главной улицы и Пласа. Мне дали комнату почти такую же большую, как вся наша хибара дома в горах. Почистившись и причесавшись, я проверил оружие. Кто-то должен мне несколько лошадей, 30 фунтов золота и пару хороших седел. Я намеревался потребовать долг. Меня мало беспокоила судьба черноглазой колдуньи, потому что она сама могла позаботиться о себе - так мне показалось. К тому же она считала, что меня уже занесло песками Мохавы. Однако, я очень хотел разузнать, где она, и заодно вернуть золото и лошадей. Лос Анджелос был самым большим городом, в котором мне доводилось побывать - никак не меньше 10 тысяч жителей! Правда, говорили, что Новый Орлеан еще больше, но я не верил, что города могут быть такими огромными. И никакой город не скроет от меня черноглазую девушку. Я оказался прав. Первой, кого я увидел, спустившись в холл "Пико Хауза", была Доринда Робизо. Она стояла на другом конце холла и разговаривала с двумя одетыми по-городскому мужчинами. Один из них был молодым человеком мощного сложения, но мне он почему-то показался сосунком, хотя и беспокоило, что под пиджаком у него с правой стороны что-то выпирало. Другой мужчина, лет пятидесяти, был тоже широкоплечим, но ростом пониже. Подойдя к ним, я сказал: - Мэм, рад видеть, что с вами все в порядке. Она стояла ко мне спиной и на секунду окаменела. Затем повернулась и, глядя прямо в глаза, ответила:- Извините, вы обращались ко мне? Те двое, что были рядом с Дориндой, посмотрели так, словно я выполз из-под гнилого полена. Молодой человек хотел было что-то сказать, но я опередил его. - Когда я вернулся в лагерь и не нашел вас, я начал беспокоиться. - Боюсь, - холодно сказала она, - что вы ошиблись. Не имею представления, о чем вы говорите. Я начал объяснять: - Там, в Мохаве, мэм... Молодой человек оборвал меня. - Вы слышали, что сказала леди. Она вас не знает. Он повернулся ко мне спиной, взял ее под руку, и они вышли, оставив меня стоять посреди холла. Я почувствовал себя, как деревенский дурачок, когда, оглянувшись, увидел, что несколько человек насмешливо переглядываются. Я разозлился. Надо же, а я мотался по пустыне, дрался, стрелял, и все - ради ее спасения. Чем больше думал об этом, тем больше злился, и вдруг до меня дошло, что найти-то я ее нашел, однако свое добро обратно не получил. Я рванулся вслед за Дориндой, но она уже скрылась. От отеля отъезжала черная карета - может быть, они ехали в ней. В любом случае я обязан найти золото. В то время в Лос Анджелесе было 110 салунов, но мне посоветовали отправляться сразу в салун Баффама - самый элегантный в городе. Там можно услышать самые свежие сплетни. Надев шляпу, я вышел на улицу, и тут же рядом со мной возник худощавый, смуглый молодой человек. Мексиканец... или калифорниец. Он тихо заговорил: - Возможно, сеньор, у нас общие интересы. - Продолжайте. - Говорили, что черноглазая сеньорита больна и не выходит из комнаты. По-моему, это неправда. Думаю, она уехала из Лос Анджелеса, а потом ее привезли обратно. - Мистер, - сказал я остановившись и холодно глядя на него, - кажется, это личное дело леди. - Да? Возможно. Сеньор очень галантен, но умен ли? Этой леди нельзя верить, сеньор, ни ей, ни ее знакомым. К тому же, они опасны. Опасны для нас обоих. Они постараются убить вас. Не в моих правилах выслушивать плохое о женщинах, но не я ли первый подумал, что она колдунья? - Мы можем поговорить у Баффама, - ответил я, - если у вас есть что сказать. Может, там будет человек, которого я ищу. - Этот салун - далеко не лучшее место для поисков знакомых. Может и так... Однако, это заведение мне рекомендовали, да и надо с чего-то начинать. А вдруг этот парень выведет меня на потерянный след? Во всяком случае, он знал город, а я - нет. Кстати, он наверняка был прав, когда утверждал, что черноглазой нельзя доверять. Но она убегала - от чего? Я припомнил, что сказал мне Харди в ту ночь, когда я покупал у него лошадей. Узнав, что я из Саккеттов, он посоветовал не говорить об этом Доринде. Почему? При чем здесь моя фамилия? За столом у Баффама мы заказали пиво и уселись понаблюдать за публикой. Салун был полон мексиканцами, ковбоями и бродягами, бизнесменами и фермерами. - Я здесь родился, - вдруг произнес мой новый знакомый. - Меня зовут Родриго Энрикес. Я очень люблю Лос Анджелес, но он меняется, меняется слишком быстро на мой вкус. Вдруг я увидел на противоположном конце комнаты человека, похожего на одного из тех, кого видел в последнюю ночь в Хардивилле. Этот человек, стоя у бара, разговаривал с другим, которого загораживали от меня посетители. - Жизнь в Калифорнии слишком легкая, - продолжал говорить Родриго. Моему народу не нужно думать о деньгах, здесь всегда есть еда, поэтому в деловых качествах мексиканцы уступают янки. Повезло тем семьям, которые породнились с американцами, хотя и этого часто недостаточно. Как в нашем случае. К этому времени я уже не обращал на него внимания и даже не делал вид, что слушаю, как этого требует вежливость, потому что не отрывал глаз от протиположного конца комнаты. Я ощупал револьвер на поясе и был готов последовать за человеком у бара, если он уйдет. - Янки, породнившийся с нашей семьей, был пиратом. - Я слышал о нем. Джозеф Чепмен. - Нет, это другой. Сеньор Чепмен хороший человек и порядочный гражданин. Мой дед, Бен Мандрин, в чем-то похож на него, только дед был самым настоящим пиратом и к тому же очень жестоким. Человек на противоположном конце салуна допил стакан и не стал заказывать следующую порцию. Поерзав в кресле, я приготовился встать, но Родриго, похоже, ничего не замечал. - Мой народ очень долго жил слишком легко, так откуда у него теперь предприимчивость? У нас впереди много трудностей. - Крепитесь. - Нет, этого недостаточно. Двухгодичная засуха... из-за нее мы залезли в долги. К тому же, дед заложил землю, чтобы выручить друга, но банк разорился, и подходит время платить по векселю. Вряд ли его продлят. Но я едва его слышал. Все мое внимание было приковано к человеку у бара. - Именно Доринда Робизо заставила его подписать вексель. Я сразу насторожился. Все, что Родриго говорил до сих пор, казалась обычной болтовней, мало меня заботящей, потому что ни у меня, ни у моих друзей не было земли в Калифорнии. Но теперь у нас оказалось что-то общее. - Хотите сказать, что она сделала это нарочно? - Иногда нельзя доказать то, что знаешь наверняка, но похоже, что директор банка и знакомый Доринды Робизо договорились. По-моему, она заставила моего деда подписать вексель за друга в тот момент, когда уже был разработан план лжебанкротства банка. Не исключено, что банк пострадал из-за засухи и уменьшения поголовья скота. Если в такое время появляется человек, который предлагает золото и шанс избежать банкротства, банкиры могут согласиться... если они жулики. Да, не исключено. Эти старомодные калифорнийские идальго не особенно церемонились с деньгами. Обычно они держали котелок с золотом у себя в открытом дворике за домом, и каждый, кто нуждался в деньгах, просто заходил и запускал руку в котелок. Не жизнь, а сплошное удовольствие. И окружали их люди такого же толка, поэтому все шло хорошо, пока золотая лихорадка не привела в эти края людей другого типа. Первыми появились золотоискатели и поселенцы. Эти тоже не считали доллары, когда их имели. Потом пришли карточные шулеры и мошенники. - Сколько заложено земли? - спросил я Родриго. - Больше 100 тысяч акров. У меня перехватило дыхание. В горах мы обрабатывали акров 160 и имели еще столько же под лесом и кустарниками на склонах, слишком крутых, чтобы на них можно было что-то выращивать. Этой земли едва хватало на жизнь, так как плодоносный слой почвы и урожай были невелики. Ясно, что при таких ставках заинтересованная сторона готова на все, она не могла допустить, чтобы ей мешали. - Какую роль в этой истории играет Доринда Робизо? - Старик Бен - такой же, как мы все. Ему нравятся молодые, симпатичные женщины, и однажды Тернер - это банкир - зашел в гости и привел свою "племянницу". Человек у бара неожиданно повернулся и вышел. Я встал. - Доскажете потом,- объяснил я. - У меня срочное дело. Незнакомец пошел по улице, и когда я нагнал его, то увидел, что тот стоит напротив отеля "Белла Юнион". Этот отель недавно переименовали в "Сент-Чарльз", но про это место я слыхал. Лет десять-пятнадцать назад здесь случилась перестрелка между Бобом Карлайлом и братьями Кинг.* Я двинулся в его направлении, надеясь подойти как можно ближе, но он заметил меня, повернулся, нырнул в ближайший переулок, а я помчался за ним... слишком рано. Забежав за угол, я увидел незнакомца футах в сорока с револьвером в руке, он тут же развернулся и выстрелил. Расстояние было минимальным, и он убил бы меня, если бы не убегал: человек из салуна остановился и выстрелил поспешно, навскидку. Что-то ударило меня в голову, я упал на колени, затем вытянулся лицом вниз, услыхав бегущих сзади людей, а впереди - ясно различимый звук захлопнувшейся двери. |
||
|