"У Великой реки. Битва" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)

ГЛАВА 10, в которой герой и Орри поочерёдно посещают оружейную лавку и наёмническую биржу, встречаются со многими людьми и не-людьми, из коих не все радуют их своим появлением

Такси или извозчика брать мы с гномом не стали, потому как я изъявил желание прогуляться. До этого судьба меня в Гуляйполе не заносила, города я не знал, так что следовало его изучить чуть лучше, чем просто осмотреться с сиденья таксомотора. Оттуда много не увидишь. Мало ли что нас тут ожидает в перспективе? То ещё местечко.

Перед выходом я задумался, что надеть, но сомнения отпали быстро. Одеждой для приличных мест я перед отъездом из Великореченска всё равно не запасся — не думал, что понадобится, к тому же я считал, что такая публика, как наёмники, не будет слишком уж много внимания уделять туалету. Орри меня полностью поддержал в этом вопросе, потому что не намерен был менять свой чёрный реглан с очками ни на что иное — для него это было словно принудительное разжалование.

Вышли на крыльцо, огляделись. Я повернулся к так и стоящему со скрещёнными на груди ручищами орку:

— Уважаемый, милость богов. Не подскажете дорогу?

— Над вами милость, — неожиданно тонким и сиплым голосом ответил здоровяк. — Куда собрались?

— «Ржавый шлем» ищем.

Орк смерил каждого из нас придирчивым взглядом, словно пытаясь оценить, за сколько каждого можно продать, но не оценил и спросил:

— Нанимать хотите или наниматься?

— «Ржавый шлем» найти хотим, — ответил я, намекая, что излишнюю любознательность поощрять не будем.

— Найдёте, это просто. Вон до конца улицы дойдёте, направо глянете — там оно и будет, — примирительно — а примирительность оркам крайне несвойственна, — сказал вышибала. — Я к тому, что если наниматься, то вам и флаг в руки. Все вольные отряды, что здесь крутились, кто-то нанял. Заказчиков в городе пруд пруди, а наёмников мало. Есть какие-то, конечно, но куда меньше, чем пару месяцев назад.

— А кто нанимал? — сделал я вид, что просто удивился.

— Ну, это уже там спросите, мне надо деньги зарабатывать, — с явным намёком ответил орк. — О таком у нас распространяться не принято, тем более перед приезжими.

Я сунул руку в карман, вытащил два рубля и начал ими жонглировать одной рукой. Чёрные глаза орка внимательно следили за полётом монет, словно он был загипнотизирован. Но оказалось, что это не так, потому что он вдруг спросил, ткнув толстым пальцем с изрядным когтем в маленькую, сверкающую в свете фонаря карусель:

— А тремя жонглировать сумеешь?

Я сунул руку в карман, щелчком подбросил ещё одну монетку в воздух, поймал все три монеты другой ладонью и с лёгким звяканьем переместил увесистый столбик в мозолистую лапу орка.

— Так? — спросил я.

— Ага. Так даже виртуозней получается, — кивнул он и ссыпал добычу в кожаный кошелёк, подвешенный к поясу. — Так о чём спрашивал, уважаемый?

— Кто такую прорву вольных бойцов нанял?

— Смеяться будешь, но это эльфы.

— Эльфы? — влез в разговор гном. — Прямо здесь? Сами?

— А что ты так удивился? — обернулся к нему орк и нахмурился.

Орки с гномами вообще-то друг друга недолюбливали, разве что тех самых эльфов дружно не любили ещё больше.

— Сами, — продолжил орк. — Их в городе хватает в последние годы. Храм свой открыли у какого-то дерева, и даже кабак у них собственный имеется. Только они там и пасутся; если кто другой зайдёт, рожи воротят.

— Ну ты скажи… — мотнул бородатой головой гном, словно не веря тому, что слышал.

— Я и говорю, — с оттенком насмешки прокомментировал вышибала. — А нам что? В этом городе всем воля, одно слово — Гуляйполе. Главное — денежку отсыпать не забывай тому, кто тебе дышать даёт, и делай что хочешь. Даже эти… «слуги смерти» у нас завелись, и никто их не трогает. Уж тоже лет пять как.

При упоминании молящихся Кали Созерцающих орк брезгливо сморщился — так, что клыки показались из-под губы. Да и кто их любит вообще? Я слышал, что до того, как они здесь пристроились, храм у них был в пещерах на Восточной Стене, а для жертв они пленных у степняков покупали. Теперь тут вот обретаются.

— А кто эльфам дышать даёт? — задал я ещё один вопрос.

— Слива. Слыхал о таком?

— Наслышан, — кивнул я. — Наслышан. Тот же, кто и Созерцающих привёл. Давно он с эльфами закрутил?

— Лет пять, наверное, — подумав, ответил орк. — Как раз когда я в город приехал. Помню, тогда говорить начали, будто Слива с длинноухими дела повёл, а раньше их на дух не терпел. У него даже помощник был — вроде первого советника, Рыпачом прозывали, так он от нанимателя сбежал даже из-за разногласий по эльфам.

— В смысле? — уточнил я.

— Рыпач какие-то дела с эльфами из Эрала вёл, а Слива это дело прекратил. И вроде даже завалить Рыпача приказал, да тот сбежать успел. Но тут сразу скажу — продаю почём брал. Всё с чужих слов — слышал, что народ болтает.

— И за то спасибо… — протянул я задумчиво.

— Так кто нанимал — тебе знать надо или как? — уточнил орк.

— Да, конечно! — спохватился я. — Кто?

— Имя мне его вовек не выговорить, но есть тут такой у них, говорят, что даже архонт — Легра… Лерга… Лор… — Орк сморщился, словно неспелой клюквы полную пасть набил. — В общем, он у всех здешних эльфов за главного. У любого спроси, кто его имя, так его в душу, выговаривать умеет, — тот тебе и назовёт.

— Ага, спасибо, — кивнул я.

А вообще, во как получается. Не любил Слива эльфов, а вдруг полюбил. Пять лет назад. Чуть позже вдруг приют и покровительство Созерцающим дал. Весь найм вольных бойцов под его присмотром проходит, и под его же присмотром множество их наняли эльфы. Что им двигало? То, что они дали ему взамен. Большую силу? Или что другое? Или это уже вообще не он, если вспомнить о Пантелеевых талантах? Опять совпадение получается, на этот раз с Вирацем. Там у местного правителя тоже все поменялось неожиданно.

— А где семейство ас-Миренов живёт, слышал? — продолжил я расспросы.

— А кто тут не слышал? Прямо на берегу у них подворье большое. Даже причал свой с лабазами. Как до порта дойдёте — смотрите направо, там длинный такой дом под медной крышей, с флюгерами. Не промахнётесь, — указал орк могучей ручищей куда-то в темноту.

— Тоже спасибо. А как вообще в городе? Спокойно? — неопределённо покрутил я рукой, подразумевая, что собеседник волен понимать вопрос так, как ему заблагорассудится.

— Вообще-то осторожно ходите, — сказал вышибала. — Вроде как вампиры объявились. Даже охотников наняли, чтобы их извести.

— Откуда охотники? Приезжие? — поинтересовался я уже из чистого любопытства: коллеги как-никак.

— Местные. Кудин с Арравой. Те ещё охотники… за кем хошь поохотятся — лишь бы платили. Пока не извели. Да они в «Ржавом шлеме» кажин вечер пасутся, увидите. Кудин такой здоровый нордлинг, с ниткой зубов в патлах, а Аррава вообще не пойми кто, полуэльфийка, что ли… Вообще их больше обычно в команде, человек пять, но остальные меняются. Поработают с полгода — и уходят, или башку им кто отрывает из тех, на кого охотились.

— Ага, это бывает, — кивнул я. — Ну, спасибо за информацию.

— Ага, иди давай, — вроде как тоже попрощался орк. — Ходи аккуратней.

Спустились с крыльца на гулкий деревянный тротуар, мода на которые пошла с новых городков в Новых княжествах, и пошли вперёд — туда, где сверкал огнями и шумел музыкой центр этого странного города. Города, которым непонятно кто правит, который непонятно чего хочет, но проблем от него по всему Великоречью — лопатой не разгребёшь. И при этом на его самостоятельность кроме ярославцев никто и не покушается. Нужен? Наверное, иначе и не объяснить такую, в общем неожиданную, его неуязвимость.

Едва отошли от гостиницы, как навстречу нам проехали целых две «копейки», битком набитые развесёлыми бандитами, заметно пьяными, крикливыми и весёлыми. На нас они никакого внимания не обратили, да и опасности никакой не было — смотрящие местные за уличные безобразия не милуют, потому как от визитёров в немалой степени питаются. Зато я обратил на них внимание — на турелях, торчащих за вторым рядом сидений, болтались пулемёты МГ[58]. А их на Нижегородском арсенале вместе с СВД клепают и вроде как никому не продают. А тут на тебе! И СВД новенькие мы уже видели, стандартной пехотной модели. Видать, шибко заинтересована торговая республика в том, чтобы Гуляйполе Ярославлю и дальше жить мешало. Интересные получаются расклады, но к нашим делам отношения не имеющие. Это пускай ярославская голова болит, у нас хватает своих проблем.

Орк действительно не обманул. Стоило нам дотопать до конца недлинной прямой улицы и свернуть направо, как нашим глазам предстала ярко освещённая вывеска трактира «Ржавый шлем», халтурно изображавшая несколько кривобокого воина с мечом в одной руке и пулемётом неизвестной конструкции в другой. На воине был старинный пластинчатый доспех, а из-под поднятого забрала ржавого шлема не по росту в стороны торчали чёрные усы, смахивающие на тараканьи. Венчала эта вывеска широкое деревянное крыльцо, с которого дальше вели две двери. На одной крупными буквами на трёх языках было написано «Трактир», а на другой — «Оружейная лавка».

— Зайдём? — слегка толкнул я Орри.

— А чего не зайти? Зайдём, — откликнулся тот.

Какой гном не откажется поглазеть на оружие? Никакой. А я на сей счёт ещё хуже. Хотя работа у меня такая — куда денешься? Работаю этим самым оружием, можно сказать. И есть простое правило: где имеются наёмники или охотники, оружейные лавки всегда хорошие и дерьмом не торгуют. Народ кругом понимающий. Поэтому в них и стоит заходить. И мы зашли.

Тяжёлая, обитая сталью и укреплённая заметно излучающими рунами прочности дверь скрипнула, пропустив нас в достаточно тесное, но забитое под потолок всякой военной справой помещение. С охотничьим оружием здесь было не очень, я сразу заметил, а вот с военным всё в порядке. Винтовки, револьверы, пистолеты и, что совсем невозможно в ином месте, пулемёты и гранаты. Есть же соглашение даже со Старыми княжествами, что ни то, ни другое продавать открыто нельзя, а Гуляйполю законы с соглашениями и не писаны.

За прилавком стоял могучий, широченный гном с рыжей бородищей, крайние прядки которой были обжаты золотыми колечками. Длинные волосы удерживала широкая, вышитая бисером кожаная лента, голубые, как у всего их племени, глаза смотрели настороженно и чуть ехидно.

— Милость богов, — поздоровался я. — Оглядимся?

Гном помолчал пару секунд, затем кивнул, видимо утвердившись в мысли, что мы можем быть покупателями, а вовсе не праздношатающимися бездельниками, и сказал:

— Над вами милость. — Он обвёл рукой магазин, сказал: — Смотрите, конечно. Если что — спрашивайте.

— Я сразу и спрошу, — прогудел Орри. — Откуда сам будешь?

— Откуда буду — там уж меня нет, — отрезал рыжий, но затем все же добавил, видя такого же гнома перед собой: — С Северных приисков. Разделились мы.

Орри кивнул, показав, что понял, затем спросил:

— Револьверы под сорок первый калибр есть с коротким стволом?

— Скрытно носить? Как дополнение к этому? — спросил рыжий, кивнув на кобуру, висящую на боку у Орри.

— Ну да, для этого самого, — подтвердил тот.

— Есть.

Продавец нагнулся и достал из-под прилавка небольшой массивный револьвер из серой матовой стали с небольшой изогнутой рукояткой синеватого дерева. Мне в глаза бросился пятизарядный барабан без долов, а по его запору понял, что сделан он, как и мой «сорок четвёртый», из конструкции «смит-вессона».

— Вот, посмотри, — протянул гному револьвер продавец. — «Сила гор», с Северных приисков как раз. Под гномов делали. Скоба большая, аккурат под наши пальцы, рукоятка тоже.

Орри невольно посмотрел на свои широченные ладони с толстыми, как сардельки, пальцами. Затем глянул на руки продавца и удовлетворённо кивнул каким-то своим мыслям. Продавец продолжал:

— Пять патронов в барабане, сорок первый калибр, ствол шесть с половиной сантиметров. Точности особой нет, вспышка большая, зато вблизи не хуже твоей колотушки будет. А при твоих габаритах под курткой незаметно получится.

Орри с сопением крутил револьвер в руках, даже примерил его у себя на боку, и действительно — не слишком уж маленькое оружие на его кряжистой фигуре почти потерялось. А я думал, что и не компактно вовсе, а оно кому как.

— Сколько хочешь за него? — в конце концов спросил Орри.

— Сто двадцать золотом. Просто серая сталь… — начал объяснять продавец, откуда такая высокая цена.

— Я вижу, тоже гном всё же, — буркнул наш шкипер. — Сталь серая, дорогущая, дерево ценное, обработка ручная. Дорогое оружие. Возьму его, пожалуй.

На свет из-под полы реглана появился увесистый кошелёк, из которого одна за другой на деревянный прилавок с глухим стуком посыпались жёлтые кругляши гномьих марок. Орри тихо — для гнома — считал вслух, и, когда последний кругляш упал на исцарапанную деревянную поверхность, он сказал: «Сорок восемь», а затем придвинул кучку золота продавцу. Тот так же молча пересчитал монеты, ссыпая их в заскорузлую и пропитанную оружейным маслом ладонь, кивнул и полез под прилавок за коробкой и кобурой, полагавшейся в подарок.

Пока Орри разбирался с покупкой и пихал патроны в барабан, я рассматривал, что ещё есть в лавке. Вообще-то мне нужны были дозвуковые патроны для «маузера», но их не было. Можно подкупить пачку-другую для СВТ-К, но их у нас вроде и так хватает. Всё у нас есть, в общем. Так, оглядываясь, подошёл к вызывающе стоящему на прилавке «дегтярю». Чёрный длинный пулемёт уставился в окно раструбом пламегасителя, уверенно опираясь на растопыренную сошку. Венчал его сверху диск на сорок семь патронов, ещё три таких же диска лежали в специальной кожаной сумке с отделениями.

— Уважаемый, почём «дегтяря» торгуете? — спросил я.

— Тысяча ровно, — ответил рыжий.

Я только крякнул. Я знаю, почем отпускаются пулемёты для армий в Новых княжествах. И это современные, а «дегтярь»-то, как ни крути, отстал от того же ПК на поколение. Это с одной стороны. А с другой — очень было бы неплохо прикупить такой для гномов, если придётся нам баржу покинуть, но идти дальше всем вместе. С меткостью у гномов посредственно, как я говорил, зато силы на троих. И тащить не такой уж тяжёлый, всего-то одиннадцать с небольшим килограммов, если с патронами, пулемёт, тому же Балину — что мне с тросточкой гулять. Камышовой. Зато при необходимости из «дегтяря» такую плотность огня можно организовать, что дракона за Можай загонишь. Пулемёт — он и в Дурном болоте пулемёт. Я из него успешно поработаю метров за восемьсот, ну и гномы метров за пятьсот отстреляться качественно сумеют.

Но тысяча… это очень много. Столько у меня просто нет. Есть, правда… я задумался. Есть «максим» новенький на барже. «Дегтярь» ему там не конкурент ни по какой статье, ручник против станкача не боец. Но это если мы и дальше пойдём на барже. Но вот куда? У нас вроде как портал впереди, и дальше неизвестно что. А баржа вообще не наша, можно и нарваться на приключения на такой. Загребут как грабителей, и никакая тверская контрразведка не поможет. Баржу надо бросать и валить с неё. Хотя… а куда нам ещё деваться? В портал, а туда на барже проблематично.

— Уважаемый… а как ты насчёт обмена? — осторожно поинтересовался я.

— Что на что? — задал логичный вопрос продавец.

— «Максимку» на «дегтяря». Почти нового. На трёх ногах. И шесть коробов с лентами к нему, но это уже на обмен. Снаряженные ленты — на ящики с пачками. Как, а? Зачтёшь «максима» за полторы, подкинешь на разницу чего-то там, договоримся…

— С ума сойти изволите? — хмыкнул продавец. — У меня «максим» на колёсном станке и со щитом тысячу четыреста стоил и продавался с трудом, а ты мне за полторы на треноге впариваешь. Не, за восемьсот возьму, если новый и всё с ним нормально, а больше не дам. Ручник продать легко, а кто станкачи покупает?

— Да любое подворье или хутор, — пожал я плечами.

— Подворья? У смотрящих теперь с пулемётами проблемы нет, Нижний Новгород им подкинул, — чуть не сплюнул рыжий. — Половину торговли сгубили. Если только кто на баржу поставить захочет. Трудно продать будет, с ручниками проще, многие их так таскают. Восемьсот.

Ну, это он хватил. Я и сам понимаю, что ломанул цену нереальную, но и он со своими восемью сотнями пусть в цирке выступает, публику смешит.

— Ну не хочешь, как хочешь, — пожал я плечами, после чего обернулся к Орри и спросил: — Готов? Можем идти?

— Ага, — сказал гном, заканчивая подгонять скрытую кобуру. — Щас пойдём.

— Баш на баш сменяю, — сказал продавец. — Патроны в лентах на четыре диска и остальное в пачках, а пулемёт на пулемёт.

Вот это уже ближе к теме. Почти, но выступать уже не буду. И так нормально.

— Согласен, — сказал я. — Есть ещё СКС-М новенький, с магазинами. Двести двадцать.

— Если новенький, то двести. И только после осмотра, — отрезал гном.

Всё равно нам надо от всего лишнего избавляться. Карабин не лишний, разумеется, но его Маша несёт, которая у нас по магической части всё больше. И самое главное — она тащит СВД, без которой мы можем не обойтись. Так что как ни жалко, а трофей лучше продать.

— Ты завтра во сколько откроешься? — уточнил я у продавца.

— С восьми утра мы открыты.

— Ага. Ну, я где-то к полудню подвезу. Не вздумай «дегтяря» до нас продать.

— Задаток давай — и не продам, — пожал плечами гном. — Сто рублей. Завтра верну до грошика или зачту в товар со скидкой, если захочешь.

— Ты сдурел? — аж подскочил Орри. — С каких это пор гном с гнома задатки брать стал?

— С таких, как в Гуляйполе торговать взялся, — невозмутимо ответил тот. — И не ты договариваешься, а товарищ твой. Мало ли что тут с вами случиться может. Вы же в «Ржавый шлем», так? А там всякое случалось. Задаток давайте, а завтра всё верну. Чужого мне не надо.

Я полез было за кошельком, но Орри отпихнул меня в сторону и сказал, пыхтя:

— Я сам. Пущай потом ему стыдно будет за эдакое.

— Стыдно у кого видно, — ответил вполне людской поговоркой рыжий гном и принял от Орри монеты по счёту. Затем ссыпал их в коробочку, закрыл её и налепил сверху бумажку с надписью на двергском: «Задаток за пулемёт». Культура!

— Ладно, пошли, — буркнул Орри и потянул меня из магазина.

И вправду всерьёз обиделся на «соотечественника». Наверное, серьёзный косяк это у них. А лично я продавца вполне понимаю — мало ли что в таком развесёлом месте случиться может. Хоть местные бандюганы заезжую публику и не трогают, но сама публика тоже всякая бывает.

Толкнулись мы в соседнюю с магазином дверь и упёрлись в двоих орков с уже начавшими надоедать дубинками и револьверами на поясах, стоящих как изваяния возле гардероба, в котором за стойкой красовался друэгар. Над друэгаром висел огромный плакат, на котором на трёх языках было написано:

«КТО ПЕРВЫЙ ДОСТАЛ СТВОЛ — ТОТ И КРАЙНИЙ, И ЗА СТРЕЛЬБУ В ЗАЛЕ ОТВЕТИТ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ — ЧУТОК ПОДУМАЙ, ХОЧЕТСЯ ЛИ ТЕБЕ СЕГОДНЯ ПОМЕРЕТЬ».

Доходчиво. И понятно. И никакой ложной скромности в изложении правильной и простой в сущности мысли. Достанешь волыну первым — кругом виноват. А если кого стрельнешь, то отсюда уже не выберешься. Такие правила действуют здесь по всему городу, насколько я слышал. Судов, урядников и тюрем нет, каждая банда на своей территории свой суд вершит. А приговоров здесь всего три: могут оштрафовать, и попадёшь ты на такие деньги, что последние штаны продашь. А чтобы не думал, надо расплачиваться или не надо, колдун наложит «Временную печать». Не привезёшь деньги за отпущенный срок — сгоришь как свечка, и никто не погасит. А будут гасить — ещё больше помучаешься. А если не рассчитаешься, но прятаться не станешь, то могут самого в рабство продать. Или убьют. Пристрелят сопротивляющегося или как-нибудь творчески подойдут к казни сдающегося. Так что лучше сопротивляться: пуля лучше котла с маслом, например. И даже петли.

Хотя… я посмотрел на друэгара, изображавшего гардеробщика. А друэгар-то колдун. Только прикидывается скромнягой, принимающим плащи да пыльники от посетителей. И в карманах у него что-то понапихано, Силой так и прёт. Наверняка какие-нибудь боевые амулеты, чтобы можно было буйных обезвреживать. И на шее под одеждой что-то висит. И посох у него с навершием к стойке прислонён. Учтём.

— Прочитали? — спросил нас один из орков с затейливой татуировкой на лбу, над правым глазом, показав на вразумляющий плакат.

— Прочитали, — кивнул я. — Вопросов нет.

— Раз нет, то проходите, — сказал второй орк, с огромной рубиновой серьгой в ухе.

Мы прошли ещё за одни двери и оказались в здоровенном зале. Я даже сперва замер от неожиданности. Тут человек двести могло рассесться при желании. Ну, сто пятьдесят, может быть. Но не меньше. Высоченный потолок, из-под которого на цепях висят люстры с лампочками, прикреплёнными к тележным колёсам. Пространство над головой пересекают поперечные балки, на них террасой лежит галерея, на которой тоже столики. Длинная стойка, за нею двое в кожаных передниках. И длинные дубовые столы с длинными же дубовыми лавками. Всё неподъёмное, драться не получится.

Посредине зала горит огромный очаг, дым от которого уходит в широкую трубу, а отблески пламени мечутся на стенах. Вокруг него буквой «П» огромный стол, и несколько человек сидят за ним и сами себе жарят мясо на шампурах, расположив их над грудами тлеющих углей, которые служитель время от времени отгребает кочергой из пламени. Ну, такое у аборигенов часто бывает — каждый в трактире может взять жареное мясо или потребовать сырого и зажарить себе сам. Традиция вроде как, проистекающая отчасти из опасения, что вместо нормального мяса подсунут не пойми какое.

Зал был заполнен едва ли на четверть, а то и меньше, хотя время уже было самое разгульное. Не соврал орк: похоже, растащили тутошних наёмничков наниматели. Как я слышал об этом месте — тут всегда народу прорва была. Значит, местные завсегдатаи сейчас с гарнизоном Пограничного бодаются, скорее всего.

Но музыка уже была — какой-то тощий юнец с конопатым лицом бренчал на мандолине и ломающимся голосом пытался петь какие-то лихие куплеты на виларском, явно из солдатского репертуара. Его никто не слушал, но несколько монеток на маленьком подносе перед ним всё же лежало. Искусство тут ценили, видать. Даже такое.

Мы выбрали с Орри стол поближе к огню. Едва сели, как к нам, покачивая широченными бёдрами, подошла девка лет двадцати, смуглая, молодая, но статью запросто переплёвывающая дочку предводителя гномов Дарри Рыжего — Вару. Та перед ней что младенец. Причём недоношенный. Огромный вырез кофты открывал арбузного калибра груди, из юбки, свисавшей чуть ниже колена, высовывались икры, сравнимые мощью с моим бедром. Впечатляет. Орри особенно впечатлился — аж рот раскрыл, и глаза у него нездорово заблестели. Тут всё правильно — такая девка ему под стать.

— Милость богов, уважаемые. Что принести? — белозубо улыбнувшись, спросила деваха.

— Милость богов, милая, — улыбнулся я в ответ. — Пива. Светлого. Мне. Орри?

— Тёмного, — спохватился мой спутник.

— Кувшин светлого и кувшин тёмного. А к пиву… что посоветуете?

— Маранийские колбаски. Пожар, а не колбаски.

— Бараньи… — поморщился я.

Баранину я не любил, если честно. Прямо предубеждение против неё какое-то: всё время, пока ем, бараний запах преследует.

— Говяжьи тоже есть, — сказала девка. — Ничуть не хуже.

— Ну, давайте мне говяжьи — со всем, что там к ним полагается. Орри?

Орри, глазевший на подавальщицу раскрыв рот, очнулся и сказал:

— Я то же самое.

Девица кивнула и пошла к стойке, покачивая бёдрами с плавностью и мощью океанского прибоя.

— А что я заказал? — спросил меня Орри, когда девица-красавица скрылась на кухне.

— Увидишь, — хихикнул я. — Отвлекаться надо меньше на… посторонних.

— Сам ты мне посторонний по гроб жизни, если такое говоришь, — буркнул гном. — Это ты с ведьмой когда хочешь милуешься, а я в последний раз с девкой был в прошлый торговый сезон. Ехали в Пограничный, думал — хоть там оторвусь, так нет… угораздило сволочей этих на город напасть, всю поездку испортили.

— А тебе сколько лет?

— Сорок.

— Фигня какая. Ещё года четыре потерпи, и возляжешь… с «девой своего народа», — злобно поглумился я.

— Счас в морду дам, шутник, — заявил Орри, показав мне гигантский кулак. — Посмотрел бы на тебя, если тебе предки завещали по семь месяцев в году безвылазно в горах сидеть и при этом девок не трогать.

Я пожал плечами, сказал:

— Может, что такое и завещали, просто я не в курсе. А что, понравилась девка?

— Спрашиваешь! — аж всплеснул руками мой спутник.

— Так чего теряешься? Прояви обаяние, подкрепи финансами — и счастье тебе улыбнётся. С каких это пор трактирные подавальщицы в Великоречье стали славиться крепостью нравственных устоев?

— Чего? — переспросил гном.

— Даст она, говорю, за чуть ласки и чуть денег, — упростил я свою мысль до возможного предела.

— А! Так бы сразу и сказал. Попробую, — почему-то горестно вздохнул гном.

Девица, поднимая на своём пути ветер, принеслась к нам через минуту, неся в крепких руках два здоровенных запотевших кувшина холодного пива. Тот, что посветлее, она бухнула на стол передо мной, второй поставила перед Орри. Собралась было бежать обратно, но я её придержал за руку и выложил на стол золотой кругляш рубля.

— Не торопись, милая. Посиди с нами минутку.

Орри уставился на меня удивлёнными глазами, полагая, что я забочусь о его личной жизни, а я решил не развеивать его заблуждений.

— Не могу, господин хороший, — улыбнулась девица. — Нам не положено.

— Да сядь ты… — поморщился я. — Никто тебя за коленки хватать не собирается. Расскажи нам, кто здесь кто в зале. Впервые мы здесь.

— А… Понятно, — кивнула девица. — Только садиться для этого без надобности.

Она нагнулась к нам так, что отвисший ворот блузки открыл широкий обзор на её могучий бюст — такой, что Орри снова впал в ступор, и быстро зашептала, пригнувшись мне почти к самому уху:

— Значит, слушайте, господин хороший. Та компания, что вокруг очага расселась, — новые, их раньше не видели. Маранийцы все, одни мужики, баб с ними нет. В дальнем углу, под головой тур-ящера, сидят мужик с девкой, видите?

Я взглянул, куда она показывала. Действительно, там сидели несколько человек, среди которых заметно выделялись двое — рослый мужик с длинными соломенными волосами, собранными в хвост, и с короткой бородой. С правого виска у него свисала прядь волос, перевитая стандартной для нордлинга ниткой зубов, вырванных у мёртвых врагов. Правда, у этого нитка обвивала прядь слоев в пять, наверное. Немало накрошил. Рядом с ним сидела женщина лет тридцати с очень узким лицом с резкими чертами, оттянутыми к вискам уголками чёрных глаз, чуть вытянутыми ушами, узким, словно прорезанным ножом в гипсовой маске, ртом. Чёрные прямые волосы несколькими прядями падали на глаза, одежда тоже была сплошь чёрной. На перевязи висела деревянная кобура с «маузером» — серьёзная заявка на победу, случись чего. Я сегодня сам с таким же. Патронов вот хотел подкупить, да не судьба.

Рядом с этой парой сидели ещё трое нордлингов, все молодые, крепкие, в кожаных безрукавках с нашитыми стальными пластинами, у пояса револьверы. Вся компания пила светлое пиво, на столе у них лежал здоровенный вяленый окорок, от которого они время от времени отрезали изогнутым ножом длинные ломти и закидывали их в рот, запрокинув голову.

— Это Аррава с Кудином, — шептала официантка. — Они охотники на нечисть и всяких тварей, и говорят, что могут подрядиться и так кого-то убить. У стены, что слева, где светильник, сидят двое — это Рыбак с Мертвяком. Говорит, что раньше пиратами были, а теперь нанимаются в охрану караванов и ещё какими-то тёмными делами занимаются. Контрабандой, наверное.

Я обратил внимание на упомянутых двоих. Они выглядели тоже весьма примечательно. Рыбак был мощным здоровяком с наголо бритым загорелым затылком, с которого свисала недлинная, перевитая золотой нитью с жемчужинами, косица. Другой растительности на лице и голове у него не было. Даже могучие ручищи, лежащие на столе и баюкающие гигантскую оловянную кружку, были совсем безволосыми, как у циркового атлета. Сидящий напротив Мертвяк никаких вопросов не вызывал по поводу того, как прилипло к нему такое прозвище. Тощий, с редкими прилипшими к костлявому потному черепу волосами, с лицом, обтянутым кожей так сильно, что даже зубы выделялись, он не вызывал никаких других ассоциаций, кроме как с мумией. Особенно похожим на хорошо выделанного и выдержанного мертвеца делал его бурый загар. Он пил не пиво, а вино, с брезгливым видом цедя его из высокого бокала, сделанного из толстого неровного стекла.

— У Рыбака с Мертвяком ватага человек двадцать, но сейчас никого здесь не вижу. Но вообще, к нам всё больше командиры ходят, ватаги в других местах веселятся, — пояснила подавальщица.

— Это почему? — переспросил я.

— Так у нас тут вроде биржи, — слегка удивилась моему вопросу подавальщица. — Скучно здесь ватагам. Ни девок, ни плясок, ни игры.

Я кивнул: понял, мол, — а девица продолжила:

— Компания за самым дальним столом — капитан Ворг со своими ближними. Их отряд человек тридцать, конные стрелки. Нанимались куда-то на юг, вернулись только три дня назад, теперь отдыхают, до следующей недели ни одного заказа не возьмут, — просветила меня подавальщица по поводу троих крепких мужичков в исцарапанных кольчугами кожаных камзолах и крепких высоких ботинках на шнуровке до самых колен, переходящих в наколенные щитки.

На боку у каждого висело по могучему «молоту Тора»[59] с длинным стволом и по кавалерийской шашке, которые попали в этот мир с пришлыми и которые очень удачно заменили мечи после того, как тяжёлые доспехи отступили на второй план. На всех галифе с кожаными вставками, высокие шнурованные ботинки, переходящие в наколенники из толстой, негнущейся кожи. Сразу видно, что кавалерия. Лица загорелые, спокойные, все в возрасте под сорок примерно. В общем, вызывают невольное уважение. Связываться с такими не станешь за просто так — без башки в момент окажешься. По виду похоже, что все они или из Вираца, или из Марианского герцогства, или из Билара. Соседи, по большому счёту.

— А больше никого интересного и нет, господин хороший, — закончила разговор подавальщица. — Так, всякая шелупонь ошивается. Разве что…

— Что?

— Маленького такого мужичка видите? Озёрника. В чёрном сюртуке.

Я обратил внимание на невысокого худого мужичка с жидкой бородкой, жадно сосавшего пиво из кружки. Судя по чертам лица, явно из Озёрного края приехал.

— Вижу.

— Это Угорь. Скользкий, как та самая рыба, такой же вертлявый, но знает почти всё в городе и почти всех. Может о многом рассказать за денежку. Только ему никакой информации о себе не доверяйте.

— А то её кому-то другому расскажет за денежку?

— Именно так, господин хороший, — улыбнулась она.

— А такое имя, как Велер Алан, говорит тебе о чем-нибудь?

— Говорит, — кивнула девица. — Заходит сюда такой господин. Из тех, с которыми мало кто связаться решится.

— А почему?

— Да всякое о нём говорят, не буду повторять, — пожала она могучими плечами. — Серьёзный господин, короче.

— А попробуй повторить всё же, — сказал я и щелчком толкнул по столу к ней ещё одну монету.

Она так же щелчком оттолкнула её обратно и сказала:

— Не знаю, что там правда, а врать не хочу. Серьёзный человек — и всё тут.

— Часто бывает?

— Часто. Не каждый день, но раза два-три в неделю заходит, если в городе.

— Один?

— Считайте, что один. С ним помощник ходит. Пало, из островитян, что с Южного океана. Вроде охраны, но он скорее для мебели, если вы поговорить хотите. Слова от него не слышали.

— Сегодня не было его?

— Нет. Да и рано ещё для господина Велера. Он через часок зайдёт, не раньше. А может, и не зайдёт.

— Ну спасибо, просветила, — сказал я, одобрительно похлопав её по крепкой руке. — Там мой друг тебе что-то сказать хочет.

Я кивнул на продолжавшего пребывать в ступоре Орри.

— Этот-то? — слегка насмешливо спросила девица.

— А что? — неожиданно обиделся гном, которого насмешка вывела из ступора. — Чем плох?

Он даже подбоченился, хоть у гномов в силу комплекции это плохо получается.

— Да ничем! Просто есть у меня уже один такой, за стенкой ружьями торгует, — захохотала она.

Орри сник и замолчал, уткнувшись в кружку. Обломался наш шкипер по самое не могу. А девица направилась к кухне, и я не отказал себе в удовольствии треснуть её по могучему заду — в аборигенских кабаках из правил хорошего тона это не выбивается. Если кто не хочет, чтобы его любезную по заду шлепали все, кому не лень, не пускает её кружки с пивом в трактирах разносить. А раз можно, то пожалуйста. Правда, ощущение было такое, словно по скале ударил. Девица даже не среагировала, а ладонь заныла.

Я налил себе пива, глотнул как следует. Отлично! Настоящее царицынское даже с тверским не спутаешь. Если боги в своих чертогах вообще пьют пиво, то берут его в Царицыне. Иначе и быть не может.

— Как пиво? — поинтересовался я у Орри, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Пиво гномы любят чуть ли не больше, чем люди.

— Хорошее, — кивнул он и вылил куда-то себе в бороду не меньше половины кружки.

Громкий глоток возвестил, что гном мимо рта не промахнулся. А то у них на первый взгляд и не поймёшь.

— Хорошее, — ещё раз сказал он. — То, что надо после таких приключений. Что дальше делать будем?

— Попробую поговорить с народом. Может, и узнаю, что здесь за дела творятся. К охотникам подойду, и с тем склизким, который Угорь, пообщаюсь.

— И я пообщаюсь! — неожиданно вскинулся Орри, глядя куда-то мне через плечо. — Про свой задаток ещё раз спрошу и вообще познакомлюсь.

Я оглянулся и увидел рыжего оружейника, заходящего в трактир. Видать, закрыл свою лавочку и тоже на пивко потянулся. Ну и славно — глядишь, гномы найдут общий язык, если из-за девки-подавальщицы не передерутся. Хотя гномы друг с другом дерутся из-за дел серьёзных, если, например, один подвергнет сомнению мастерство другого или в чём другом столь же серьёзном не сойдутся. А из-за девки, да ещё и не гномы, — ни в жизнь. Поэтому я спокойно оставил Орри за столом, а сам встал и направился к продолжающему неряшливо лакать пиво Угрю.

Пройти пришлось через весь зал, но внимания никто на меня не обратил. Компания у очага о чём-то громко разговаривала на великореченском[60], шумела, хохотала и бренчала кружками, остальных вообще почти не было слышно. Угорь заметил моё приближение, но виду не подал. Я подошёл к нему, не говоря ничего, переступил через лавку у стола и сел напротив, поставив свою кружку перед собой.

— Милость богов, — сказал я ему стандартное приветствие.

— Над вами милость, — ответил он, равнодушно глядя на меня блёклыми, слезливыми глазами с жёлтыми белками любителя дурь-травы.

— Разговор есть, — сказал я, положив руки на стол.

— На сухую? — притворно удивился он, показав мне свою огромную, но почти пустую кружку с крышкой.

— На мокрую, — буркнул я и сделал знак трактирщику за стойкой, чтобы тот послал ещё кружку Угрю. Трактирщик махнул в ответ рукой, показывая, что понял.

— Разговор есть, — повторится.

— О чём?

Какой-то весь нечистый, скользкий, всё время двигающийся, с убегающим взглядом и прыщавым лицом, Угорь вызывал отвращение. Его грязноватые пальцы с уродливыми выпуклыми ногтями, с траурной каймой под ними, секунды не оставались на месте, всё время вертя пивную кружку, без надобности трогая и сминая ткань рукавов куртки, поправляя воротник. Мерзкая личность, короче. Таких как видишь, сразу бить хочется.

— Интересуюсь знать, — загогулисто начал я, — кто нанял большинство вольных отрядов недавно и на какую работу?

— Хм… — сделал вид, что задумался, Угорь. — Так и не припомню сразу.

После этих слов он сокрушённо, но неискренне вздохнул.

— Не кобенься, скажи просто, сколько хочешь за нормальный разговор без кривляния, и пообщаемся. Я не в цирке, чтобы на обезьяньи ужимки смотреть, — сбил я его с актёрского настроения.

Угорь слегка окрысился, но всё же сказал:

— Десять рублей — и мы говорим.

— За десять рублей я из тебя все новости с кишками выбью, — сказал я. — Пять получаешь, и беседуем.

— Девять, — решил поторговаться Угорь.

Я молча высыпал из кошелька пять золотых на стол перед ним, затем убрал кошель в карман под его как будто равнодушным взглядом.

— Здесь пять. Хочешь — бери. Не хочешь — я пошёл. Торга не будет.

Угорь поморщился, пожал плечами, а затем ловко смахнул монеты со стола. Сперва взялся за кружку, глотнул пива, после чего заговорил без всякого вступления, словно продолжая начатую до этого фразу:

— С месяц назад почти все сильные отряды наняли. Разом. Платили не скупясь. Приходил эльф со старшим сыном ас-Мирена. Есть здесь такой рыцарь, из Вираца беглый.

— Что за эльф?

— А что может быть здесь за эльф? Из «Священного аэрбола[61]» эльф, имя не помню. Но он всё время в городе, не ошибешься. Волосы ещё в какой-то чудной синий цвет красит и вечно ходит в обнимочку с милым своим. Как милого зовут — тоже не знаю, не интересовался. Не мой профиль.

— А что… я тебя правильно про милого понял? — переспросил я.

— Правильно, — кивнул Угорь. — У нас в городе эльфы всё больше такие… как этот. Как же его имя-то называется… Легра… Легар… Лга… Нет, не помню. Не выговоришь у него имя. Да его все здесь знают. Спроси про Синеволосого, и любой покажет, где искать.

Ну в принципе в сказанном ничего удивительного. В Великоречье такие отношения зовут «эльфийской любовью», так что нечему удивляться. У эльфов это от вечной жизни, помноженной на выпендрёжное эстетство. Вроде как им даже не к лицу быть похожими на другие расы, тем более что эльфийки рожают мало и редко, одного, редко когда двоих за свою бесконечную жизнь, так что о продолжении рода и беспокоиться незачем. Впрочем, со временем они даже про такую любовь забывают и занимаются лишь интригами и философией, то есть о вечном рассуждают. О себе то есть.

Из всего сказанного вытекают две истины. Первая — с эльфами никто не может иметь нормальных отношений, потому что правят ими те, кому из удовольствий только интриговать осталось. А учитывая их вечную жизнь, вполне можно угодить в интригу, не на один десяток лет спланированную. В общем, вероятность того, что тебя объегорят или на тебя просто наплюют, приближается к ста процентам. Оно кому надо? Вот все их и избегают по этой самой причине, а вовсе не из зависти, как они сами говорят.

Вторая истина — эльфийки, несмотря на свою тонкую красоту, любовницы нестоящие. Темперамента в них нет, да и тянет их всё больше к подружкам своим, чем к противоположному полу.

Раньше, говорят, у них не так было, да и сейчас в некоторых их родах, где всё больше молодые заправляют, по-другому дела идут, но в массе — как я описал. Вырождаются вечные, а немногочисленные их племена «молодых» погоды не делают. Да и со старшими родами у них отношения хуже некуда: на дух друг друга не переносят.

— А из ас-Миренов только старший сын был? Папаша не мелькал? — уточнил я.

— Папаша вообще нигде не мелькает, — покачал головой информатор. — Даже из дома почти не выходит и в гости никого не зовёт. Сидит себе там с охраной, как медведь в берлоге. А вот сыновья его в городе примелькались. Редкий кабак без них обходится вечером.

— Сюда заходят?

— Тут-то что им делать? — пожал плечами информатор. — Тут народ всё больше по делам собирается. А вот к длинноухим в клуб сыночки захаживают регулярно. И с эльфийками их тоже видели. Здесь это модно, с эльфийками, хоть говорят, что не стоит оно того.

— Тоже верно, — кивнул я. — Теперь вот какой вопрос будет… Что про Велера Алана можешь рассказать?

— А что про него рассказывать? — слегка озадаченно пожал тощими плечами Угорь. — Он вообще гуляйпольский, долго походил в ватаге на реке. С хорошей добычей всегда был, дом с подворьем отстроил. Потом с какими-то ещё людьми дела вести начал. Не местные, по говору и виду явно из Вираца. В городе при этом кое с кем рассорился, почему — не спрашивай, не скажу. Он и так этого не показывает.

— Здесь бывает? — решил уточнить я на всякий случай.

— Через день примерно.

— А зачем ходит? Что у него за дела тут?

— А он людей для заказчиков продолжает нанимать. И не только на войну. Ты меня понимаешь?

— В смысле… и просто кого-то заказать?

— Значит, понял, — кивнул Угорь. — С Кудином и Арравой, кстати, частенько общается. Если тебе интересно.

— Мне всё интересно.

Про Кудина с Арравой ещё интересней стало, с тех пор, как я вспомнил описание тех, что явку контрразведки перестреляли и пленного увели.

Подошла монументальная подавальщица, без всякого уважения бухнула на стол перед информатором большую оловянную кружку, затем быстро ушла. Не любит она его явно. Да и кто такого любить будет? Шнырь какой-то.

— В общем, толком ты о нём ничего не знаешь? — подвёл я итог.

— О нём никто ничего не знает, — криво улыбнулся информатор. — А кто старается знать, тот долго не живёт.

— Даже так? — удивился я. — Интересно. А что за кавалеристы там сидят?

— Просто вольный отряд, — пожал плечами Угорь. — Если надо нанять бойцов за разбойниками гоняться или, скажем, рейд куда организовать, то лучше всего к ним. Договор до грошика отрабатывают, на другую сторону не переходят. В общем, с репутацией люди. Уже лет пять, как в «Ржавом шлеме» нанимателей находят. Но берут дорого.

— Сколько? — не знаю зачем поинтересовался я.

— Точно не скажу, они то подённую плату берут, то «поголовную», за убитых и пойманных, то за результат. Но дороже них мало кто есть.

— Сколько их? Тридцать?

— Тридцать один с самим капитаном[62] Вортом. Говорят, что они любых денег стоят, без работы не сидят. Барон Ралле пару лет назад, до того, как в долги влез, нанимал их избавить баронство от разбойников — с каких-то пор от них вообще продыху не было. И что ты думаешь? За шесть месяцев всех перестреляли или переловили.

— Неплохо, — согласился я.

— А ты думал! — с оттенком превосходства, будто это он сам извёл разбойников в Миле, сказал Угорь.

— О вампирах теперь… — отхлебнув пива, перешёл я к следующей теме. — Что о них слышно?

— Уже знаешь? — вскинул Угорь жиденькие брови. — Вроде как гнездо завелось здесь. Месяца два назад. Сначала несколько человек пропали, потом двоих из них случайно увидели ночью, возле порта.

— Ну, это точно вампиры, — кивнул я. — Шансы — два из трёх.

— Верно. Знаком с темой?

— Охотник я.

— Поня-атно, — протянул он. — Я почему-то так и подумал.

— Почему? Разве бляха видна или на лбу написано?

— Дар у меня такой — угадывать. Из-за этого и в карты никто не садится со мной.

— Неплохо.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Но лучше бы садились: денег бы зарабатывал. В общем, сначала увидели двоих из пропавших. А затем остальных нашли в подвале заколоченного дома. Мёртвых, естественно. Их оживлять не стали — просто выпили и убили. Колдуны город в поисках нежити обходили, как раз в две недели делают, и нашли.

— Не понял… А как вампиров не нашли в таком случае, если у вас обходы регулярные?

— Вот это и непонятно, — развёл руками Угорь. — Кудин с Арравой тоже голову ломают. Давно такого не было, чтобы в Гуляйполе нежить незамеченной жила. Послушники ордена Границы каждые две недели город объезжают со своими амулетами и какими-то тварями на поводках, в каждую щель заглядывают, баб чуть не до судорог пугают, но никаких вампиров не засекли.

— Странно, — задумался я.

Знания ордена Границы в области как некромантии, так и вообще Зла никто под сомнение ставить не будет. Это магический орден, умеющий использовать Силу как из верхних, так и нижних планов, а наш слой полагающий астральной границей между Добром и Злом. Появились они при храмах Акера — бога земли и оберегателя покоя мёртвых, врага Кали, их покой тревожащей. Дело своё они изучают веками — и не найти вампиров не могут, хоть те на пятьдесят саженей под землю зароются. Две недели погуляют, да и отловят их после очередного объезда. А в воротах городских тоже амулеты против нежити и враждебной нелюди имеются. И не такой уж огромный город Гуляйполе. Тысяч пятнадцать населения в нём всего, трудно спрятаться. В общем, странно так, что дальше уже и некуда.

— А в порту проверяли? На баржах, катерах?

— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Не спрашивал, — замотал головой Угорь.

— «Не спрашивал»! — хмыкнул я. — А ещё десятку хотел! Ну ты даёшь. Про гостиницу «Хромой разбойник» что скажешь?

Брови Угря снова поползли вверх от удивления.

— А что про неё знать? Гостиница как гостиница. Ничего особого. Там всё больше охрана купеческая с прислугой останавливается — тех, что селятся в «Речной короне». Вообще ничего интересного. Разве что прямо возле усадьбы ac-Мирена расположена, раз уж ты им интересовался.

Вот как? Тоже любопытная деталь. Тогда и вовсе задумаешься о том, как здесь всё переплелось.

— Она Татарину за жизнь платит? — спросил я, отпив пива.

— Платила… — осторожно кивнул Угорь. — Год уже, как Сливе платит. Они как-то там переделили дела для большего удобства, как я слышал.

— Точно?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Тому, кто мне сказал, врать смысла не было, всё равно он с этого ничего не имеет. Говорил, что гостиница Сливе отошла. А тот Татарину что-то отдал, что тому к территории поближе, — «Речная корона» для него на отшибе. Махнулись.

— Интересно.

Вот теперь уже действительно интересно. Совсем. Всё упирается в смотрящего Сливу. Куда ни сунься, куда ни плюнь — всюду он. Единственное, что на него не указывало, так это «Хромой разбойник», со слов таксиста, — а и то, выясняется, информация устаревшая.

— А Слива где живёт?

— «Где Слива живёт»! — усмехнулся Угорь. — Ну ты спросил. Доедешь до конца этой улицы к югу — и сразу увидишь. У него такое подворье, что можно ещё один город внутри расселить. Слива здесь всех переплюнул.

— Давно он так в гору пошёл?

— Года так четыре. Наверное. Может, больше чуток. А может, и меньше.

Да, всё совпадает. Появление Созерцающих, дела с эльфами, вознесение Сливы — всё на этот период приходится. Созерцающих посылал в Пограничный сам Пантелей, как показал пленённый нашей демонессой колдун, а если верить вампиру, то ход к Пантелею идёт из «Хромого разбойника», который теперь принадлежит Сливе. Есть ещё вопрос: каким боком к этому всему ac-Мирен, кроме как соседствует с «Речной короной» и сын его с эльфом наёмников набирал? Об этом я и спросил, хоть и другими словами.

— Толком не понятно, — сморщился Угорь. — Ac-Мирен в городе в авторитете, с тем же Сливой, по слухам, дружит, но чем занимается, с кем дела ведёт — никто не знает. Он вроде как даже ни под одним из смотрящих — сам по себе, хоть так и не бывает. Богато живёт, баржи у него есть, и хаусбот такой, что глянешь — и дух захватывает. Дворец вообще.

— А сыночки его не болтают? — зашёл я чуть с другой стороны. — Говоришь же, что они из кабаков не вылезают. Сам знаешь, где пьют, там и языком метут.

— Метут, да не о том, наверное, — пожал Угорь плечами. — Нет никаких слухов. Старший из братьев с месяц как запропал куда-то, а младшие здесь. Каждый день с новыми девками, через день на новой машине.

— Значит, у папочки дела хорошо идут?

— Это точно, — кивнул проныра. — Куда уж лучше… О! Смотри! Ещё интересные люди.

С этими словами он указал на вход в кабак. Я поднял глаза от кружки, бросил туда взгляд. В зал вошли четверо. Трое явно были братьями. Все средних лет, все с бритыми наголо головами, один из них с короткой бородкой, ещё один с усами, третий же был «лицом бос». Что их всех объединяло — чёрный цвет одежды. Недлинные плащи «пришлого» покроя из чёрной кожи, чёрные рубашки под ними, чёрные брюки, заправленные в чёрные же высоченные кавалерийские ботинки, столь популярные здесь. У каждого справа висело оружие в кобуре, у всех разное, а слева в ножнах покоились совершенно одинаковые широкие и длинные тесаки, чуть изогнутые. В исторической книге о холодном оружии я видел название для подобного оружия: «артиллерийский тесак». Не знаю, зачем он артиллеристам, но башку таким раскроить до зубов можно в единый миг.

Четвёртый, вошедший с ними, был молод, но на бандита уже вполне смахивал. Узкое лицо, светлые короткие волосы, как у военных. С Лесного хребта человек. На нём был обычный для наших краев длинный брезентовый пыльник, берцы из рыжей кожи, серые брюки со множеством карманов и свитер. Если исключить, что пыльник я в гостинице скинул, а сейчас в кожаной куртке, то в остальном мы с ним как близнецы. В жёлтой кобуре, висящей наискосок на животе, покоился сипайский «чекан».

Все четверо неспешно прошли в зал, выбрали столик у стены, после чего за ним расселись. Тот, который с бородкой, махнул рукой задастой подавальщице. Я глянул на неё — восторг на лице не отразился. Похоже, не самые любимые посетители.

— Это кто? — спросил я.

— Братья Рахсен. С бородой — старший, зовут Пер. С усами — средний, Батор, а самый младший — Волло.

— Из Западных гильдий? — спросил я, присмотревшись к лицам.

— Оттуда, — подтвердил Угорь мою догадку. — Лет семь уже, как в Гуляйполе крутятся. Берут заказы на добычу черепов и выбивание долгов. Ухорезы те ещё; по слухам, любили неплательщиков их же кишками душить. А года два назад стали они с Созерцающими работать. Исключительно. Башки обрили, напялили всё чёрное, в храме Кали их видели. Заказы со стороны не берут, что делают — никто толком не знает. Но поднялись. Завели даже торговлю. Две баржи купили и уже грузовиков пять для них катается, с их товаром. А до этого только на пьянки с гулянками зарабатывали.

— Интересно… — протянул я. — Интересно. А сюда часто ходят?

Он щёлкнул языком, что у аборигенов означает отрицание, затем сказал:

— Нет. Теперь нет. Раньше, до того, как в чёрную масть перекинулись, часто бывали, а теперь пару раз в год, не чаще.

— Интересно… — повторил я. — A с ними кто?

— Не знаю. Видел вроде его здесь раньше раз или два, но внимания на него не обращал. Он с какой-то ватагой был вроде, не с Рахсенами. С ними его впервые вижу.

— Понятно. А одеты одинаково — это что, форма? Или выпендрёж?

— Вроде формы у них, кто с Созерцающими дела ведёт, но в этих… — Он пощёлкал гибкими пальцами, подбирая слово: — Во! Кто в тугах состоит, тот так и одевается. Это у них вроде армия своя такая.

Что-то знакомое было в лице молодого бандита в пыльнике. Но что именно — я никак не мог понять. Словно воспоминание какое-то с ним связано. А вообще, всё это очень интересно. Чем именно? Лично мне интересно, зачем это трое наёмных убийц и поклонников Кали в компании ещё кого-то заявились в кабак именно в тот день, когда в него пришли мы? Учитывая, что они сюда почти не ходят. Подозрительно. Боги видят — подозрительно. Я вообще в совпадения верю редко и с большим трудом. Точнее, даже вовсе не верю. Поэтому я просунул руку под куртку и активировал амулет связи, послав два длинных тона женщинам: «Как вы?» К счастью, ответ пришёл быстро. Амулет завибрировал, сообщив, что у них всё в порядке. Ладно, это радует. Если что и начинается, то начинается с нас.

— Ладно, увидимся ещё. Пятёрку свою хоть с трудом, но отработал, — сказал я Угрю. — Услышишь что ещё про тех людей, о ком я спрашивал, — подходи, подкину ещё деньжат. Усёк?

— Усёк, — кивнул тот.

— Ну и молодец, раз усёк.

Забрав со стола свою кружку, я встал и огляделся. Братья Рахсен явно отвели глаза в сторону — смотрели они на меня тяжело: взгляд чувствовать я пока не разучился. А четвёртый настолько старательно смотрел в другую сторону, что это внушало ещё большие подозрения. Тем более что его взгляд я ещё до этого почувствовал — злобный такой, вроде как зарезать меня хочет. А вообще, выглядело всё так, как будто молодой в пыльнике привёл троих убийц специально, чтобы меня показать. Откуда он может меня знать? И почему столько злости? Я его в упор узнать не могу. Не встречались мы в этой жизни, пожалуй.

Тогда я неторопливо побрёл к своему столу, даже не глядя в их сторону. Здесь они не нападут. Заведение явно репутацией дорожит, плакат про то, что лучше здесь не стрелять, следует принимать всерьёз, как мне кажется. И они это знают. А вот после того, как мы отсюда выйдем, могут возникнуть неприятности. Думаю, что наверняка возникнут. Но мы покуда не спешим. Нам и здесь хорошо, тем более что у Орри контакт с рыжим гномом налаживается. Беседа вовсю идёт, оба ещё по кружечке попросить успели.

Я подсел к ним. Орри повернулся ко мне, сделал жест в сторону оружейника, сказал:

— Знакомься. Это Дарин Горящая Борода.

Гном с огненно-рыжей бородой степенно кивнул, протянул мне через стол могучую руку с мозолистой, твёрдой, как доска, ладонью.

— Дарином кличусь, — просипел он. — Кузнец и оружейник. Тут магазин держу.

Гномы почти всегда по профессии и месту работы представляются. Это у них как продолжение имени. Поэтому и отвечая следует таких же правил придерживаться, чтобы не унижать собеседника тем, что скрываешь от него своё занятие.

— Александр, — пожал я протянутую ладонь. — Волковым прозываюсь. Охотник на нечисть.

— Сказал уже Орри, благодарствую. Пива тебе хочу предложить. Какое будешь?

— Спасибо, с радостью приму. Пью светлое.

Гном махнул рукой своей подружке, которая побежала к стойке за очередной кружкой, а я спросил нового знакомого Орри, блеснув гномьей вежливостью:

— За рыжесть так прозвали?

— Нет! — захохотал тот. — За то, что в кузне бороду спалил, когда в учениках ходил. Позорище! До сих пор не избавлюсь.

— Ни за что бы не подумал…

— А никто и не думает.

В общем, дальше просто беседа пошла, сугубо гномья. О качестве металлов, о том, какой род инструмент лучше делает, почем теперь железная руда и кокс. В общем, всё как у них заведено. Попутно Орри подкидывал Дарину вопросы о местных реалиях, но тот всё больше повторял то, что мы услышали от его подруги-подавальщицы и что я узнал от Угря. Но это тоже ценно, называется «подтверждение из независимых источников». Показывает, что я, скорее всего, пятёрку на Угря не зря истратил.

Гномы заливали в себя кружку за кружкой, я же после выставленной мне оружейником притормозил — крепости к алкоголю у меня не так много, как у этих подземных жителей, а факт, что нас явно поджидают люди с плохой репутацией, помогал проявлять сдержанность, хоть пиво исключительное было. Сволочи, лишают человека удовольствия.

Так, за неторопливой и уже вполне дружелюбной беседой, они провели примерно час. Я время от времени искоса поглядывал на неприятных соседей, но те сидели спокойно, негромко о чём-то беседовали и даже не смотрели в мою сторону. По крайней мере, не смотрели так пристально, чтобы я это почувствовал.

Уходить из кабака я не торопился, хотя никаких дел здесь уже не осталось. Неприятная компания из троих братьев-убийц и молодого бандита ушла. Заплатили по счёту, встали, ненатурально потягиваясь и стараясь выглядеть беззаботно, мазнули по мне взглядами несколько раз, да и пошли на выход.

Не думаю, что далеко ушли, скорее всего для того, чтобы подождать снаружи, так что пусть подольше посидят, понервничают. А ещё я немного рассчитывал на то, что в кабак зайдёт бывший пират Велер Алан. Что именно я намерен с ним делать — я и сам не знал. Решил, что как морду его увижу, так сразу и определюсь с дальнейшей культурной программой. Если он и вправду давно работает на «Камеру знаний», до того, как начались все странности, то он даже может оказаться нашим невольным союзником. Или нет?

В любом случае он общается с моими местными коллегами, которые с плохой репутацией и которые так в дальнем углу и веселятся. И тут возможны комбинации. Профессиональный интерес изобразить, например, или ещё что. Через них к нему подкатить. Или через него к ним? Ладно, разберёмся, если придёт. Для начала нам лучше осмотреться.

— Дарин, — обратился я к подсевшему гному, — а ты с этими охотниками знаком, кстати?

— С Кудиновой шайкой? Знаком. Те ещё бандюги, хоть и охотники хорошие. Не отнять, — сказал Дарин, хлебнув пивка. — А что, интерес тебе в них есть?

— Не то чтобы интерес, а поболтать не отказался бы. Чудные дела тут у вас творятся.

— Это какие?

— Целая шайка колдунов из ордена Границы засечь вампиров не может. Так не бывает.

— И что с того?

— Да поболтал бы, может, чего нового узнал бы для себя. Они как охотники, гильдейские?

— Бляхи у них есть, сам видел, — кивнул Дарин.

— Ну и я гильдейский.

— Тогда пошли, — сказал гном, не откладывая дела в долгий ящик, и поднялся из-за стола.

Орри тоже встал, и мы втроём направились через весь зал к компании за дальним столом. Когда подошли ближе, я рассмотрел обоих охотников повнимательней, заодно заглянув и в глаза. Да, вполне серьёзные люди, сто раз подумаешь, прежде чем таким дорогу перебегать. И то, что Аррава женщина, здесь мало что меняет. В этих краях и женщины воевать обучены — всякая ночная тварь не разбирает, пробравшись в город, на кого ей кидаться. Ну и умение драться стало здесь прерогативой не только мальчишек. Бытие определяет сознание.

Предлог для знакомства был у меня теперь железный. Если эти самые Аррава с Кудином гильдейские, то есть получили от Совета серебряные бляхи с такими же пробитыми мечами головами виверны, то сам кодекс поведения обязывает меня подойти к ним познакомиться, а буде они окажутся в затруднении — предложить помощь.

— Кудин, разговор есть, — окликнул здоровяка-нордлинга Дарин. — Присядем?

Никто не ответил, но подручные охотника, нордлинги в кожаных безрукавках, молча раздвинулись на лавке, давая нам место. Интереса, волнения или раздражения никто не выказал, лица у всех оставались равнодушными.

— Охотника к нам занесло, просил познакомить, — не стал разводить на бобах, а сразу перешёл к делу Дарин, указав на меня.

Я за цепочку вытащил из-под свитера свою бляху. Показал всем, затем представился. Кудин лишь кивнул, Аррава слегка поморщилась, но ничего не сказала.

— В общем, я познакомиться да пару вопросов задать.

— Про вампиров, что ли? — заговорила охотница.

Голос у неё был очень низкий, грудной, акцент чуть шепелявый, вместо «ш» говорила что-то похожее на «ф». Теперь понятно, откуда она — из Хараза, да ещё с примесью эльфийской крови, на четверть примерно. Отсюда и внешность такая необычная.

— Про них. Сказали, что завелось в городе гнездо, причём такое, что свора некромантов найти не может. А так не бывает.

— Верно, не бывает, — сказала Аррава, крутя в пальцах бокал из-под вина. — Но теперь бывает, получается. Но только вот что я тебе скажу: если рассчитываешь в долю войти — не возьмём.

— Не рассчитываю, дел своих хватает, — примирительно сказал я. — А вот узнать, как такое случается, полезно — мало ли когда понадобится? Мне вампиров часто заказывают.

— Демоны его ведают, как такое случается, — заговорил Кудин.

Голос у него был хриплый, на собачий лай смахивающий — нордлинги вообще очень отрывисто говорят, недаром их за глаза «полярными собаками» кличут. В глаза так называют редко: нордлинги драться горазды и не откажутся выбить лишний зуб для своего ожерелья у мёртвого врага. Они вообще бойцы хоть куда — северные края богаты всякой злобной тварью, люди там с рождения воинами растут.

— А что вообще известно?

— Гнездо есть — это известно, — начал загибать пальцы Кудин. — Человек двадцать они уже в городе точно убили. А может, и больше — тут не проследишь, приезжих-то прорва. Чаще всего нападают недалеко от пристаней. Как минимум двоих местных обратили.

— Сколько их всего?

— С местными, как мне кажется, их голов шесть стало. И баба во главе.

— Откуда знаешь? — заинтересовался я.

— Видели. Высокая, темноволосая, с ней двое мужчин были. Они девку гулящую с улицы забрали, а её подружка в тот момент в гостинице с клиентом была, тот как раз расплатился уже, и из окошка увидела.

— А эти, из ордена Границы, вообще ничего не сказали?

При упоминании колдунов Кудин поморщился, а ответила Аррава:

— Ни демона плешивого они не нашли, хоть весь город облазили. Даже церберов с собой притащили — всё без толку.

— Церберов? — вопросительно поднял брови молчавший доселе Орри.

— Псы демонические, чешуйчатые и огнедышащие. Полуразумная демоническая сущность, — тоном сельского учителя объяснил я ему. — Иммунны к магии, чешую не всякий меч пробьёт, очень сильные и опасные твари. И самое главное — для охоты на вампиров идеальные: в куски разорвут и изжарят. Странно, что они не почуяли.

— Ишь ты! — удивился таким сведениям Орри. — А я и не слышал.

— Они редко встречаются. Это орден Границы умеет их вызывать и приручать. Кроме них, пожалуй, и никто больше, как мне кажется.

— Созерцающие умеют, — сказала Аррава. — У них Силы море разливанное. По слухам, каждый день по человеку в жертву приносят.

— И как такое терпят? — удивился мой спутник.

— Здесь всё терпят, — ответил за подругу Кудин. — Потом, они же не с улиц хватают, а рабов на рынке покупают, платят полную цену, так что это их личное дело.

— Говорите, нападения всё больше у пристаней? — перевёл я разговор с темы, вызывающей у меня агрессию.

— У пристаней, — подтвердила охотница. — Друэгарская банда даже патрули на машинах на улицы вокруг порта пустила, это им всю коммерцию портит.

— Странно, а нам ни слова не сказали, — хмыкнул я.

— Ну, если сказать, так вы ещё обратно повернёте, — усмехнулась она. — Охрану просто усилили.

— Помогло?

— Нет.

В общем, просидели мы с охотниками примерно с полчаса. Разговор сложился. Договорились, что я попытаюсь выяснить, что может помешать некроманту учуять вампира, — это я решил Ваське телеграммку отстучать, — а заодно я упомянул, что со мной сильная колдунья на случай чего. Со своей же стороны они обещали с нами завтра опять увидеться и обсудить всё заново, что мне и требуется: отношения завязались помаленьку.

Когда настала пора уходить, я обратился к Дарину:

— Другой выход есть отсюда?

— Через кухню, — ответил тот. — А зачем тебе?

— Братьев Рахсен знаешь? — спросил я.

— За вами, думаешь? — сразу понял он.

— Думаю. Имею основания, — кивнул я.

— Алина выведет, — показал он на свою подружку и подозвал её взмахом короткой руки.